Текст книги "Свободный среди звезд: пилот (СИ)"

Автор книги: Петр Викулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

  Пролог

   С шипением растворились гигантские ворота грузового шлюза. Сотрясая металлические переборки вибрацией, под потолком дока прошёл военный буксир. Словно хвост неведомого животного, сзади него болталось несколько сцепленных в цепочку больших стальных контейнеров, выполненных в форме неправильной шестигранной призмы. Развернувшись на «пятачке», буксир занёс этот хвост над грузовой площадкой и сбросил его. С оглушительным грохотом контейнеры соприкоснулись с металлом площадки.

   – Эй, полегче, не руду всё же везёшь! – заорал кто-то из разгрузочной команды.

   "Бесполезно", – усмехнувшись, подумал пожилой мужчина в флотском мундире со знаками различия командор-майора, – "он тебя не услышит". И уже лично вышел на связь с пилотом буксира.

   – Полегче, лейтенант, там всё же люди, как-никак. Хоть и дикари.

   – Виноват, господин командор, исправлюсь! – бодро отрапортовал пилот.

   Раскаяния в его голосе не чувствовалось совершенно. Ещё раз усмехнувшись, командор-майор направился к другой грузовой площадке. Там уже вскрыли привезённые ранее контейнеры, и теперь один за одним вылавливали из его внутренности саркофаги анабиозных капсул и складывали их на грузовые тележки. Те, словно муравьи, сновали до ворот дока и обратно.

   – Ну как наши спасённые, господин капитан? Мертвяков много?

   Командующий разгрузочной командой капитан, пышногрудая девица с грубоватым лицом и непослушными рыжими локонами, выбивающимися из-под кепи, развернулась и небрежно отдала честь.

   – Никак нет, господин командор! Даже удивительно, все "зелёненькие".

   Капитан имела в виду, что у всех разгружаемых капсул индикаторы контроля за процессами жизнедеятельности заключённых внутри людей светились успокаивающим зелёным цветом.

   – Это радует, – сухо отозвался мужчина. – Продолжайте. По завершении разгрузки этой партии отчёт по форме.

   Капитан сдержанно кивнула.

   – Диспетчерская? – снова задействовал внутреннюю связь командор-майор. – Сколько там ещё?

   – Ещё одна партия, господин командор. Последний буксир.

   – Принято. Передайте этим чертям, чтобы не бросали контейнеры на пол, будто бомбы с орбиты. Бомбометание пусть лучше на тренажёрах отрабатывают.

   Закончив разговор, мужчина впрыгнул на одну из тележек с саркофагом, уцепившись рукой за управляющую консоль. Платформа накренилась, пока управляющий антигравитационной подушкой контроллер не среагировал на изменение центровки груза и не перераспределил нагрузку. "Как мальчишка, клянусь Небом", – сердито подумал на себя командор-майор. – "Подчинённые же смотрят!" Но ничего не мог с собой поделать. С детства любил кататься на антигравитационных повозках, прицепляясь к ним сбоку. С самого голодного, проведённого в портовых трущобах детства.

   – Докладывай, полковник, – сухо бросил он сухопарому брюнету в безукоризненно сидящей форме медицинской службы и знаками различия подполковника.

   – Разгружено четыре тысячи сто двадцать восемь капсул, господин командор. Прошу прощения, уже двадцать девять. Пустых нет. Жизнедеятельность, судя по индикаторам, в норме. Но это ненадолго, господин командор.

   – Потрудись чётко выражать свои мысли во время доклада, полковник, – поморщился командор-майор. – Что значит "ненадолго"?

   – Прошу прощения, господин командор. Аккумуляторы. Их хватит максимум на пару суток. Потом наши спасённые начнут умирать.

   – Ну так подключить саркофаги к питанию! – недоуменно бросил он. – Не вижу проблемы, полковник.

   – Проблема есть, господин командор-майор, – упрямо возразил офицер медицинской службы, нарочито полно упомянув звание собеседника. – Даже с подключённым питанием люди могут умереть. В любой момент, господин командор. Ты готов взять на себя ответственность?

   – А ты, полковник, значит, не готов? – осведомился командор, неприязненно глядя на нахала.

   Тот промолчал. Впрочем, ответ был очевиден.

   До прибытия обещанного транспортника больше недели. Если за это время хоть один из бывших рабов, так удачно отбитых патрулём от работорговцев, умрёт, ему, лично ему, коменданту базы, придётся нести за это ответственность. Всё-таки официально это разумные существа, в какой бы клоаке мира их не нашли эти проклятые агаряне. Кодекс Содружества не позволяет в ситуации, опасной для жизни, бросать на произвол судьбы разумное существо, если есть возможность его спасти. А законы Империи прямо приказывали принять все меры к тому, чтобы принять освобождённых рабов и способствовать получению ими имперского гражданства.

   – И что ты предлагаешь делать, господин подполковник? – от сочащегося сарказма командор не заметил, как сам перешёл на полное звание.

   – Нужно их пробудить, господин командор.

   – А если они сдохнут при пробуждении?

   – Устав предписывает принять меры к спасению жизни разумных из опасной ситуации, – уклонился от прямого ответа подполковник. – Лежать в капсуле – это опасная для жизни ситуация. Мы не можем их там оставить.

   – А что если они всё-таки сдохнут при пробуждении? – настойчиво повторил командор свой вопрос.

   – Мы предпримем все меры, чтобы этого не случилось, – ответил медик, глядя коменданту прямо в глаза. – А если в некоторых случаях принятых мер окажется недостаточно, нашей вины в этом не будет. Мы действовали по уставу.

   "Тебе же плевать на этих рабов", – подумал командор, – "Главное, чтобы твоя задница осталась чистой". По уставу, надо же. Мы не можем оставить пьяного лежать в луже, есть вероятность, что он захлебнётся и умрёт. Лучше мы стукнем его палкой по голове и вытянем из лужи тягачом, зацепив трос за ноги. А если он случайно умрёт при этом, то в этом нет нашей вины. Мы действовали строго по уставу.

   – Хорошо, начинай разморозку спасённых, как только подготовишь всё нужное для этого, господин подполковник, – бросил он. – Прими все возможные меры, чтобы не допустить летальных исходов.

   "А ведь и мне, по большому счёту, важней всего, чтобы моя задница осталась чистой", – с грустью подумал командор-майор. – "Старею. Где тот юнец, что нахватал полную грудь орденов, сбивая архов во главе бригады торпедоносцев, а потом получил командорский патент из рук самого Императора? Не слишком ли долго я сижу на этой базе?"

   Комендант стоял и скептически осматривал сваренные из металлической сетки сооружения. «Клетки», – размышлял он. – «Великое Небо, это же просто клетки. И мы собираемся держать здесь разумных? Чем мы тогда лучше агарян?»

   – Потрудись объяснить, что это ты тут придумал, господин подполковник?

   – Осмелюсь доложить, это совершенно необходимо, господин командор. Они не знают нашего языка. После того, как спасённые придут в себя, начнётся паника. Мы должны рассечь толпу на отдельные небольшие группы, только так можно надеяться их контролировать.

   – А мы не можем просто запереть их по отдельным кубрикам? – начал было командор-майор и тут же осёкся.

   По отдельным кубрикам. Дикарей, ага. Конечно, дикарей, кто ещё может работорговцам в саркофаг угодить? Что скажут нижние чины, после того, как вернуться в загаженные помещения? Так и до бунта недалеко. Может, необитаемые отсеки? Так они там разломают всё к демонам.

   – Это совершенно невозможно, господин командор, – запротестовал медик. – У нас нет столько персонала, чтобы контролировать шесть тысяч человек, разбросанных по отдельным помещениям.

   – А здесь ты надеешься их всех контролировать, полковник?

   – Так точно, господин командор! Под потолком есть камеры видеонаблюдения, картинки можно свести на один пульт и поставить там пост. Только...

   – Только?

   – Нам потребуется контингент для силового решения вопроса, господин командор. С помощью камер мы можем засечь начало беспорядков, но у нас нет достаточного числа санитаров, чтобы в любой момент вмешаться и пресечь.

   – И что же за контингент ты имеешь в виду, полковник? – осведомился комендант, начиная уже догадываться, куда клонит этот ублюдок.

   – Нам нужны военные полицейские, господин командор. Сотня, как минимум.

   – Наши ВП, конечно, подонки ещё те, – проворчал он. – Но я сомневаюсь, что вы наберёте среди них сотню добровольцев на такую работу.

   – Но...

   – Никаких "но", полковник! – отрезал комендант. – Только добровольцы. И ты лично будешь проводить собеседования. Можешь пообещать им премию в размере жалования, от моего лица.

   – Как прикажешь, господин командор, – недовольно отозвался медик. – Нам ещё понадобится что-то, чтобы их кормить. И какие-то ёмкости, куда они смогут гадить. По числу этих... отсеков. Разумеется, после того, как мы сможем отучить их гадить на пол.

   "Как изящно он назвал свои клетки", – усмехнулся про себя командор-майор.

   – Согласуй с технической службой, полковник. Пусть что-нибудь придумают.

   Он проводил глазами очередную пару санитаров, пронёсших мимо него на носилках женщину. Обнажённую.

   – А почему они все без одежды, полковник?

   – Они могут прятать там оружие, господин командор. Да и из самой одежды можно изготовить оружие. Удавку, например. Лучше лишить их такой возможности. Кроме того, их вещи необходимо продезинфицировать.

   – Но мы всё вернём этим несчастным, надеюсь? – сухо осведомился комендант.

   – Безусловно. Мы сложили их вещи в пакеты. Все пакеты подписаны.

   – Хорошо. А что они будут носить всё это время? Напоминаю, полковник, во многих культурах, даже варварских, существует табу на вид голого тела.

   – Мы выдадим им одноразовые пижамы из медблока, господин командор.

   – У нас есть на складе столько пижам? – удивился он.

   – Шесть тысяч наберётся, господин командор. Поносят несколько дней, пока не прибудет транспорт.

   "Неправильно всё это", – подумал комендант, качая головой. – "Неправильно".

  Глава 1

   Знакомый рёв сирены вырвал из объятий мучительного сна. Зашуршали по металлическому полу ладони, колени, спины, кого-то согнул приступ надсадного кашля, ему немедленно вторили ещё несколько человек. Павел сдержал порыв прочистить горло, хоть и с трудом. Оно саднило ещё ощутимо, хоть и не так сильно уже, как предыдущие дни. Зажглись и нехотя начали разгораться установленные под высоченным потолком светильники неизвестной конструкции, поднимающиеся с пола люди вполголоса переговаривались, в разграничивающих отдельные клетки проходах появились фигуры охранников с кухонными тележками. К каждой из них полагалось два охранника и один раздающий из заключённых, но последнего на фоне шкафоподобных громил заметить было не так просто. Раздающий доставал из поддона тележки глубокую миску и плюхал туда зачерпнутую из ёмкости кашеобразную жижу желтоватого цвета, потом миску через специальное отверстие в проволочной сетке передавал одному из узников в клетке. Один человек – одна миска. Охранники бдили, что б этот принцип не нарушался.

   В дальнем конце зала уже закончили утреннюю кормёжку и теперь из каждой клетки дежурный на пару с одним из раздающих выносил парашу. По-прежнему сопровождаемые парой охранников. С действием их электрошоковых дубинок многие уже ознакомились, причём на глазах у всех остальных заключённых, и повторять этот эксперимент никто не стремился. А за опрокинутую по неосторожности дурнопахнущую ёмкость, к примеру, наказание бы последовало незамедлительно. Павел успел одним из первых в клетке к этому заменителю туалета, освободил наполнившийся за ночь мочевой пузырь, потом отошёл к "своему" углу и чуть поплескал на руки водой из своей бутылки.

   Трёхлитровые пластиковые ёмкости с водой, одну на день в одни руки, в обмен на вчерашнюю пустую, начнут выдавать чуть позже, после того, как вынесут отходы жизнедеятельности. Парень сел прямо на твёрдый пол, благо что он тут хотя бы был тёплый, и стал ждать, когда до их клетки доедет какая-нибудь тележка. Остальные пять заключённых из шестёрки, ютившейся на квадратном, огороженном металлической сеткой клочке пространства со стороной примерно в три с половиной метра, занимались кто чем. Гул нескольких тысяч голосов, переговаривающихся под потолком гигантского помещения вроде ангара, наскоро превращённого в тюрьму, потихоньку усиливался, перекрикивались на незнакомом языке охранники.

   Начинался новый, вот уже четвёртый день их заточения.

   Сегодня в раздающих была знакомая. Эта же миниатюрная симпатичная китаянка подавала им еду и вчера вечером. Вообще, среди узников китайцев и прочих азиатов было много, как бы не две трети. Вот и в их клетке из шестерых человек четверо являлись выходцами из Поднебесной. А ещё, кроме русского Павла, здесь содержался здоровенный, под два метра, мускулистый скандинав. Настоящая «белокурая бестия», длинные волнистые волосы цвета зрелой пшеницы, голубые глаза, мужественное непреклонное лицо, наверняка на Земле от девок отбоя не было. Потомок викингов сидел в своём углу с отрешённым видом, уставившись в одну точку и не обращая внимания на поднявшуюся по поводу визита тележки суету.

   Впрочем, и Павел тоже счёл ниже своего достоинства бросаться в числе первых за миской, всё равно без еды не оставят, вместо этого откровенно любовался на китаянку. Женского пола среди заключённых хватало, но держали их отдельно от мужчин, в другой половине зала. Ещё и высокую перегородку поставили от стены до стены, препятствуя общению полов. Но в раздающие отбирали без всякой дискриминации, и обслуживали эти тележки весь зал, без разбора.

   Одета незнакомка была ровно так же, как и все остальные заключённые, а именно в оранжевые штаны с широкими штанинами и оранжевую же куртку. И то, и другое застёгивалось при помощи "липучек", то есть ленточек с липкой внутренней поверхностью, которая прилипала прямо к материалу одежды. Именно материалу, а не ткани, так как эта штука, подобно войлоку, состояла из множества переплетённых тонюсеньких волокон, смахивающих на синтетические, а не была соткана из отдельных нитей. Толщины в этом "войлоке" было меньше миллиметра, и продувался он насквозь, но воздух здесь тёплый, так что от холода никто не страдал. Подобрать девушке одежду по росту у охранников, судя по всему, не получилось. Штанины были закатаны несколько раз, рукава тоже, пола куртки запахивалась чуть не за спину. Обуви узникам не полагалось. Раздавая миски с едой, китаянка смущённо смотрела в пол и виновато улыбалась. Почему виновато, так и осталось для Павла неизвестным.

   Давясь, юноша быстро заглотал горячую, чуть сладковатую жижу и пальцами соскрёб остатки себе в рот. Ложек не давали. Успел ещё плеснуть в миску воды из бутылки и выпить. Соприкоснувшись со съедобной жижей, похожий на картон материал миски начинал размокать и очень быстро терял форму. Потом его также можно было съесть, на вкус, как пресный лаваш. Запил бывшую миску остатками воды, предварительно отмыв испачканные пальцы, и всё, завтрак окончен. Кормили здесь четыре раз в день, всегда одинаково, в независимости от времени суток, и не сказать, что б от пуза. Но и с голода пока никто не помер. Теперь параша.

   Сегодня у Павла была очередь дежурить. Узнал он это просто, – после завтрака один из охранников ткнул в его направлении дубинкой и пробурчал что-то вроде "ур нака ии тбул". Слово "тбул" означало "дежурный", тем, кто не осилил эту нехитрую премудрость, очень быстро добавили ума посредством дубинок ещё в первый день. Похожим педагогическим приёмом заключённым вдолбили и обязанности, возлагающиеся на "тбул". Нужно было на протяжении дня следить, чтобы никто из заключённых в клетке не гадил мимо параши, не плевал на пол, не рвал выданную одежду и не затевал драк. В случае же, если это случится, позвать охранников и указать пальцем на виновного. Виновный тогда наказывался. Если же охранники не были вызваны, и самостоятельно обнаруживали беспорядок, наказывали также и дежурного. Но это только в "их" клетке. Дела, происходящие в соседних клетках, Павла волновать не должны. Поэтому юноша не беспокоился – народ тут подобрался смирный.

   Выносить туалет ему помогал другой записанный в раздающие узник, – худой сутулый негр неопределённого возраста и одинакового с Павлом роста. Это, если перестанет сутулиться, а так чуть ли не на полголовы ниже. Негр постоянно бормотал себе под нос что-то ругательное на английском (Павел разбирал только «факинг», «мазафака» и «эссхол») и поминутно норовил сплюнуть на пол. Но воздерживался. А ещё он постоянно заходился в приступах кашля.

   Сама параша по своему виду напоминала низенький широкий бидон ёмкостью литров на пятнадцать и была снабжена двумя оттопыривающимися полукруглыми ручками из толстого прута. И откидывающаяся вбок крышка на одной петле с защёлкой, как у советских молочных бидонов. Всё это было сделано из светлого лёгкого металла, скорее всего алюминия. Чем-то этот сосуд неуловимо напоминал Павлу "дюар" с жидким азотом, который ему доводилось таскать, когда он ещё учился в универе. Выходить из клетки парню ещё не доводилось, поэтому дорогу ему показывал свободной рукой его помощник-негр, называя юношу "браза" в голос и "сноу", когда думал, что напарник его не слышит. Оба охранника шествовали сзади. Негров, кстати, среди заключённых тоже хватало, как и арабов. Европоиды были представлены в явном меньшинстве, едва ли один человек из десяти.

   Тащить "дюар" с дурнопахнущим содержимым пришлось в ту же часть зала, откуда прикатывали тележки с едой. Возле входных ворот перегородка, разделяющая зал, кончилась, и Павел впервые получил возможность заглянуть на "женскую" половину. Ничего особенного тут разглядеть не удалось. Те же люди, в таких же проволочных клетках сидят. Если б не характерные черты лица, да не оттопыривающие куртку выпуклости, и не длинные, в основном, волосы, не догадаешься даже, что женщины. Разве что запах другой. Нет, не то что б воняло, да и духами тоже не благоухало, откуда здесь парфюмерии взяться, но просто какой-то немножко другой запах. И тембр приглушённых голосов не такой.

   Парашу, вопреки ожиданиям, никто никуда не опорожнял. Просто ставили в одном углу зала заполненный сосуд, потом шли до другого угла и брали там точно такой же, но пустой и чистый. И тащили обратно в клетку. А заполненные бидоны, Павел своими глазами видел, охранники собственноручно ставили на здоровенные тележки с маленькими колёсиками, вроде тех, что на вокзале для перевозки багажа используются, и увозили вон. Это зрелище несколько поколебало уже сложившееся было мировоззрение юноши. До сих пор он был убеждён, что охранники грязной работой в принципе не занимаются, сваливая её всю на заключённых. И ещё на обратном пути парень увидел сцену, которая поразила его до глубины души. Какая-то женщина из клетки, похожая на индианку, спросила (!) охранника что-то на его тарабарском наречии, он ей ответил (!!), зашёл в клетку (!!!), дал какую-то штуковину и вышел обратно.

   Интересно, размышлял Павел, такую вольность охранник себе позволил, потому что имел дело с женщиной? Или существовала какая-то другая причина? К мужчинам в их клетки, насколько он помнил, охранники заходили исключительно с целью избить кого-то дубинками. То есть, не избить, конечно, им это не требовалось. Достаточно просто легонько ткнуть заключённого концом этой полуметровой палки, нажимая при этом кнопку у основания рукояти, и... Эффект, судя по виденному ранее, как от хорошего электрошокера. Хотя характерного звука электроразряда, наподобие тех, что показывают в фильмах, слышно не было.

   Вообще, охранники представляли из себя одну большую загадку. Начать с того, что никто ни разу не видел их лица. Да чего там лица, даже маленького кусочка открытой кожи. С ног до головы одетые в чёрные комбинезоны из грубой материи, тяжёлые высокие ботинки на толстой рубчатой подошве, чёрные перчатки, на головах шлемы, вроде мотоциклетных, с вечно опущенными черными непроницаемыми взгляду забралами. Вроде бы все мужчины, хотя чёрт их разберёт, в таком обмундировании. Грудь, живот, пах и спину, вместе с верхней частью ягодиц, защищала броня, набранная из отдельных фигурных пластин, наклеенных (или нашитых) прямо на материал комбинезона. Промежутки между отдельными пластинами узкие, палец не вставить, но сгибаться-разгибаться не мешают. Отдельно защищены плечи, локти, внешняя сторона запястий, колена и передняя сторона голени. Носки и пятки у ботинок также бронированы. Просто не люди, а роботы какие-то. Но, как показывает практика, вполне умеют по-человечески общаться с заключёнными. Если обратиться к ним на их родном языке. Где бы только выучить этот язык? И как его выучила та индианка?

   Для себя Павел давно уже решил, что они находятся где угодно, только не на Земле. Вроде бы, рассуждая чисто логически, ничего не подталкивало к такому выводу. Ни одного инопланетянина увидеть не довелось, кроме охранников в этот зал вообще никто не заходил, никаких сногсшибательных технических диковин им не демонстрировали. Разве что дубинки эти, но и они могли оказаться обычными электрошокерами. Он по телевизору видел, в некоторых странах используют что-то подобное. На дверях клеток стояли обычные замки с электромагнитами, управляемые дистанционно. Язык не был похож ни на один известный Павлу земной, но, с другой стороны, он их и знал-то: русский, русский матерный, английский со словарём, да немецкий на уровне просмотра специфических видеофильмов. Исходя из сегодняшнего эпизода, можно было б заключить, что они находятся где-то в Индии, и язык охранников – на самом деле индийский. Или как он там называется. Если бы не одно "но". В соседних клетках сидело немало индусов, и они не раз пытались обратиться к охранникам на своём родном наречии. И это не возымело никакого эффекта.

   В общем, ничего определённого, указывающего на инопланетян, не было. Но вот имелось что-то в происходящем здесь. Неземное. Нечеловеческое. Что именно, Павел сказать не мог, но был уверен в своих выводах.

   Очнулся Павел, как и все остальные, четыре дня назад, полностью обнажённым и лежащим на голом металлическом полу в вот этой самой клетке. Одежду им выдали позже. Жутко болела голова, саднило пересохшее горло, все кругом непрерывно кашляли, в руках и ногах ощущалась страшная слабость, голова кружилась, перед глазами стояли чёрные круги. В подавляющем большинстве все ругались, некоторые бросались на проволочные сетки, пытались их порвать, что-то орали. Охранники невозмутимо вышагивали по проходам между клетками и тыкали дубинками в самых буйных. Сквозь ячейки сетки можно было просунуть только пальцы, но даже прикосновения к костяшкам суставов конца дубинки хватало, что б сжатые намертво пальцы непроизвольно отцеплялись от сетки, а их владелец с болезненным криком отлетал прочь. При этом всё его тело выгибалось в болезненной конвульсии.

   Потом один додумался броситься не на сетку, а на товарищей по несчастью. Реакция охранников была молниеносной. У нужной клетки тут же собралось с полдесятка их, открыли дверцу (тоже проволочную), трое встали у выхода, ещё двое зашли внутрь, ткнули разок бесноватого и выволокли его наружу. А потом, закрыв клетку, уже приложили основательно. Впятером, не просто тыкая концами дубинок, а удерживая их на содрогающемся в судорогах теле, не обращая внимания на закладывающие уши вопли. Демонстрация мощи и жестокости помогла. Больше ни на сетку, ни на сокамерников никто в окрестных клетках не бросался. Драки, бывало, затевали. Место не поделили, кому-то ногой во сне в нос заехали, просто слово за слово... А вот так, в приступе неконтролируемой слепой агрессии больше не бросались. Да и драки уже на третий день прекратились. Потому что за них наказывали точно так же.

   Попал сюда Павел, как он считал, совершенно случайно. Прочитал в газете объявление, что, мол, требуются на высокооплачиваемую работу молодые мужчины, бла-бла-бла... Не поверил, разумеется, кто ж на работу с такой зарплатой берёт людей, не требуя при этом ни высшего образования, ни сертификатов, ни опыта работы. Замануха, естественно, на деньги пытаются «развести», подумал он тогда. Но однажды, проходя мимо нужного адреса, внезапно вспомнил. И решил зайти. Всё равно как раз без работы сидел. Решил про себя: если вздумают попросить хоть копейку его денег «на курсы по повышению квалификации», тут же встанет и уйдёт.

   Не попросили. Длинноногая секретарша встретила юношу на входе в офис, записала его данные и провела в кабинет на собеседование. Там ему объяснили, что нужны работники в строительную фирму, которая ведёт свою деятельность в далёких жарких странах. Где много диких обезьян и совсем нет санитарии. А ещё местное население сильно не мирное. Квалификации никакой не требуется, потому что нужны подсобные рабочие. Местных на работу напрячь совершенно невозможно. Они умеют бегать с голой задницей и с автоматом Калашникова в руках. Ещё умеют пить, есть, спать и заниматься сексом. А вот работать не умеют. Совсем.

   Так что всех, включая подсобных рабочих, приходится завозить со стороны. Но не стоит беспокоиться. Даже подсобным рабочим фирма готова платить серьёзные деньги. От десяти тысяч долларов в месяц и выше. В случае согласия – предоплата в пять тысяч на руки наличными. Вот только нужна секретность, потому как против той страны, с правительством которой заключён контракт, введены серьёзные санкции, и фирму, если кто чего узнает, ожидают неприятности со стороны госдепартамента мировой демократической общественности. Поэтому никаких официальных контрактов и вообще, лучше никому не распространятся, даже родным.

   Пять тысяч долларов – это было втрое больше того, что он, работая в Москве сисадмином, получал за месяц, поэтому Павел согласился без лишних раздумий. Через пару недель он явился в офис фирмы, где ему, а также ещё паре десятков мужчин вручили билеты на чартерный рейс до Египта и толстый конверт с деньгами, после чего автобусом отвезли до "Домодедово" и посадили на самолёт. В каирском аэропорту их встретили, провели толпой через паспортный контроль, где всем быстренько шлёпнули туристическую визу, и посадили в автобус, на котором привезли в какое-то не то заброшенное, но то недостроенное строение, где собрали в небольшой подвальной комнате без мебели, якобы для инструктажа. Он ещё успел почувствовать незнакомый запах, перед тем, как потерять сознание. Последняя мысль была о том, что так и не успел ни потратить, ни отдать кому-нибудь выданный задаток. Очнулся уже здесь.

   Получив на руки очередную бутыль с водой, Павел уже было собрался привычно усесться в углу и продремать до следующего приём пищи, но не тут-то было.

   Дело в том, что охранники заготовили для местных обитателей ещё один сорт развлечений. Из каждой клетки поочерёдно, начиная от входа, её обитателей выводили наружу, строили, приковывали одной рукой к длинной цепочке, а потом уводили куда-то в сторону входа в сопровождении пары охранников. А минут через пять возвращали обратно. Причём таких групп одновременно водили несколько штук, не меньше пяти в одной только "мужской" половине зала. Приведя группу обратно и заперев раскованных обитателей в родной клетке, охранники брали следующую шестёрку и повторяли процесс, группа за группой, до самого вечера, с перерывами только на кормёжку.

   И вот теперь очередь добралась и до их клетки. Вопреки опасениям, браслет, который одели Павлу на левую руку, не был ни жёстким, ни тугим. Наоборот, обит изнутри мягким, тёплым на ощупь материалом, и довольно удобно обхватывал запястье. В сущности, уже через минуту его вообще можно было перестать чувствовать на руке. И цепочка, на поверку оказавшаяся алюминиевой, практически ничего не весила. Пересечь расстояние до входа много времени не заняло, и процессия, состоящая из четырёх китайцев, скандинава и русского, достигла входных ворот в помещение. Именно ворот – в раскрытые створки мог без проблем въехать карьерный самосвал. Или даже два одновременно. Сейчас, правда, створки оставались закрытыми.

   Целью их путешествия оказалась шестёрка странных аппаратов, напомнивших Павлу приспособления для сушки волос, которые стояли раньше в парикмахерских. Пластмассовое кресло у стены и металлический колпак на кронштейне над ним. Всю прикованную к цепи шестёрку заключенных сажали дружно на кресла, надевали им на голову колпаки, что-то включали (в аппарате при этом начинало тихо гудеть), выдерживали так несколько минут, всё снимали и уводили.

   Таких групп по шесть аппаратов вдоль стены стояло несколько, и их сейчас подвели к одной из них, как раз освободившейся. Павел ожидал каких-то необычных ощущений, когда на его голову надели колпак, но, кроме гудения, аппарат не проявлял никакой активности. Сидеть в жестком, не слишком удобном кресле, да ещё без возможности обзора, было достаточно скучно, но парень стоически терпел. Знакомиться с действием дубинки на своей шкуре он не желал, а в том, что его попытка прервать процедуру вызовет раздражение у охранников, юноша не сомневался ни секунды. До следующего утра он так и не понял смысла процедуры, которой его только что подвергли.

   Утро пятого дня начиналось точно так же, как и предыдущее. И снова утреннюю, самую первую порцию еды принесла та самая китаяночка! Он широко улыбнулся девушке, – хоть какая-то, но знакомая в этом безумном месте. Однако та проигнорировала парня. Раздав все положенные миски, бросила стоявшим позади охранникам: «Спасибо!» и поспешно укатила тележку к следующей клетке. Ощущение неправильности произошедшего преследовало Павла на протяжении всего завтрака. И только минут через пять его вдруг, как мешком по голове стукнуло.

   Девушка обратилась к охранникам на их языке! Как та индианка. Но это ещё не всё! Он, Павел, её понял! Сейчас он вспоминал сказанное китаянкой короткое слово, и был совершенно уверен, что оно не походило ни на русское "спасибо", ни на английское "thank you". Звучало это примерно, как "ирим". Он повторил про себя "ирим, ирим". И каждый раз ловил себя, что неизвестно откуда, но ему точно известно, как это переводится. Что это значило? Одно из двух. Либо, просидев здесь более четырёх суток, он начал понимать на интуитивном уровне отдельные слова из незнакомого языка... Либо вчера, при помощи тех странных аппаратов, его этому самому языку научили. До самого вечера он просидел, пытаясь выдавить из своей памяти, – или подсознания, если угодно, – хоть ещё одно слово на тарабарщине. Тщетно.

   Зато на следующее утро обнаружился прогресс, да ещё какой! Парень начал понимать речь охранников, те фразы, которые они время от времени выкрикивали, проходя между клетками. Раньше Павел думал, что это они просто между собой так переговариваются. Оказывается, на самом деле, они обращались к заключённым. "Понимает ли здесь кто-то наш язык? Если кто-то понимает, что мы сейчас говорим, пусть скажет нам об этом", – вот что говорили они. "Я понимаю, что вы говорите!" – вырвалось у юноши, причём эти слова прозвучали на том же языке. Проходящий мимо охранник тут же остановился. "Ты понимаешь меня?" – "Да", – "Возьми это", – с этими словами охранник протянул что-то ему сквозь сетку. Павел машинально взял.