Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

«Ладно. Пусть будет ограбление», – вздыхаю я, и в тот же самый момент Владимир из Глэйса говорит:

– Я принимаю твоё предложение, Фэллон Бэннок.

Focá! И как мне теперь отказаться от ключа к затерянному королевству?

ГЛАВА 68

Я чувствую, как рядом со мной проносится порыв ветра и окутывает мои плечи, словно меховой платок. Но это, конечно, не ветер, а три лёгкие тени, слившиеся в одну.

«Попроси его показать тебе камень, Behach Éan. И пусть Росси и Бронвен зайдут туда вместе с тобой, так как ни один из воронов не сможет долго находиться в том помещении. Если камень настоящий, тогда я заключу с ним сделку».

Я даже не предполагала, что камень может быть подделкой.

После того, как я озвучиваю требования Лора, Владимир отправляет ещё одни сани в сторону охотничьего домика за остальными членами моей семьи, а затем приказывает стражникам направиться обратно в долину к стеклянному павильону, который ведёт под землю.

Моё сердце начинает учащённо биться при мысли о том, что мне придётся спуститься под землю.

Лор, должно быть, почувствовал, как оно колотится о его тени, потому что начинает поглаживать мою напряжённую спину и бормочет:

«По всему дворцу вырезаны мансардные окна, а сам он сделан полностью из белого кварца. Это совсем не похоже на то место, в котором тебя удерживали».

Но я всё равно изо всех сил впиваюсь в нижнюю губу.

«Я здесь, Behach Éan. И твой отец тоже».

«Но ты ведь не сможешь проникнуть в обсидиановую галерею», – даже по мысленной связи мой голос звучит пронзительно нервно.

«Я смогу туда войти. Я просто не смогу остаться там надолго».

Его слова не помогают мне подавить беспокойство.

«Любовь моя, я могу перерезать шею любому быстрее, чем ты успеешь моргнуть, и я смогу это сделать даже будучи окружённый этим проклятым камнем».

Я сглатываю, но чувствую себя теперь гораздо спокойнее. Кто бы мог подумать, что однажды я найду утешение в том, что кого-то могут обезглавить.

К тому моменту, как мы доезжаем до павильона, с горы спускаются ещё одни сани, в которых сидят трое. Несмотря на то, что они всё ещё далеко, мне удаётся разглядеть рыжеватые волосы, собранные в длинный хвост, развевающийся за спиной одного из пассажиров.

– Давайте зайдём внутрь, – Владимир кивает на свой замок. – У вас зубы стучат.

Но это не из-за низких температур…

– Мы подождём, – говорит мой отец, не сводя глаз с приближающихся саней.

Константин расстёгивает меховой плащ и начинает стягивать его со своих плеч.

– Вот.

Когда я понимаю, что он хочет отдать его мне, я качаю головой.

– Всё в порядке, спасибо. Но я ценю вашу внимательность.

Тени Лора щиплют меня за один из сосков.

«Лор, ради Святого Котла, что это такое?» – говорю я, издав шипение.

«Пытаюсь не дать тебе замёрзнуть, mo khrà».

«Щипая меня за соски?»

«Ты ведь перестала дрожать, не так ли? И тебе уже не нужен плащ Константина».

«Я не собиралась его брать», – ворчу я.

Одна из близнецов подходит к Владимиру, и я замечаю, как сверкают десятки бриллиантовых снежинок, приколотые к её прямым золотым волосам.

– Почему мы развернулись, атса?

Я заключаю, что «атса» значит «отец» на глэйсинском. Если только это не значит «Ваше Величество».

«Отец», – помогает мне Лор. «А Ваше Величество это «Визош»».

Владимир переводит взгляд на моё лицо.

– Мы решили сначала заключить соглашение, а потом уже поужинать.

Её глаза округляются.

– Король Рибав согласился жениться на Алёне?

– Нет.

Мои зубы определённо перестали стучать.

– Тогда… – её изящный лобик морщится, – тогда я не понимаю.

Он рассказывает о нашей небольшой следке на их языке.

– Атса, нет. Шаббианцы купаются в крови своих врагов! Мы не можем выпустить их на волю.

Подумать только, когда-то я и сама верила в эти слухи.

– Купаться в чужой крови не только мерзко, но и очень нездорóво.

– Они приплывут к нашим берегам и перережут нас!

Я приподнимаю бровь.

– Зачем им это делать?

– Потому что они дикари, – говорит она, тяжело дыша.

Она так напугана, что даже шерстинки на её пальто встают дыбом.

– Я как-то проплывала мимо их острова. Я видела пляжи. Они настолько пропитаны кровью, что песок сделался розовым.

Это не имеет значения, но я начинаю задаваться вопросом: а что они собрались подать мне на ужин? Кружку крови?

Лоркан фыркает.

Я запускаю руку в медленно клубящиеся тени своей пары. Как бы мне хотелось, чтобы он был сейчас в человеческом обличье. Как бы мне хотелось, чтобы он стоял сейчас рядом со мной.

– Вы когда-нибудь были на Шаббе, Визош?

Владимир, кажется, удивлён, что я использовала глэйсинский термин.

– Нет. Я родился в тот год, когда был установлен магический барьер.

– А ваши родители?

– Да.

– И они разделяют убеждения вашей дочери?

– Они рассказывали, что раньше пляжи были белыми, – говорит Константин, глядя на горизонт. – И что заточение, длившееся в течение пяти веков, свело это матриархальное общество с ума.

– Их пляжи никогда не были белыми, – говорит мой отец сухо. – И они, мать его, не пьют кровь. Они используют её для того, чтобы колдовать.

Девушка таращится на моего отца так, словно он только что подтвердил то, что они действительно пьют кровь своих врагов.

– Вы боитесь меня? – спрашиваю я, когда сани, которые мы ожидаем, останавливаются в паре шагов от нас.

Она хмурится.

– С чего мне вас бояться? Из-за того, что вы дочь ворона?

– Из-за того, что я дочь шаббианки.

Она откидывает голову назад, и бриллианты сверкают в её прядях цвета льна.

– Это невозможно. Никто, в ком течёт шаббианская кровь, не может жить за пределами магического барьера.

Значит, Владимир и его сын знают, но не его дочери?

– Вообще-то, Ксения, – Владимир бросает взгляд на окровавленный кончик моей раковины, – Мириам и её потомки могут.

Ксения резко поворачивает голову в мою сторону.

– Но её глаза не розовые.

Я киваю на своего отца.

– Смешанное происхождение.

Пока Бронвен, Юстус и Киан вылезают из саней, принцесса Глэйса ещё раз пристально меня изучает.

– Ты, и правда, потомок Мириам.

– Правда.

– И ты не пьёшь кровь?

– Я даже не ем мясо и рыбу.

Её брови взлетают вверх, словно моё вегетарианство весьма её озадачило.

Её сестра-близнец, Изольда, протискивается между своим отцом и Ксенией.

– А ты можешь колдовать с помощью крови?

Владимир наклоняет голову.

– Нет, дочка. Её магия заблокирована.

– Именно поэтому она может находиться по другую сторону магического барьера.

Константин заводит длинную прядь белых волос за своё широкое ухо, украшенное нитью ограненных бриллиантов, прозрачных как лёд.

– Именно для этого ей нужен рунический камень. Как только Шаббе будет свободен, её магия тоже освободится. Я прав, леди Бэннок?

– Абсолютно.

Никогда бы не подумала, что буду рада услышать недостоверную информацию.

– Мой учитель говорил, что шаббианцы могут отрубить голову фейри, нарисовав кровью петлю на шее.

Комментарий Изольды заставляет лицо её сестры побелеть, а также засунуть руку в пальто и обхватить рукоять кинжала, на котором сверкает бриллиантовая снежинка.

У меня перехватывает дыхание. А сердце заходится.

Владимир неправильно истолковывает моё удивление.

– Ксения, вороны наши друзья. Верно?

Солдаты, окружившие короля, приходят в движение. Некоторые из них хватаются за оружие, а остальные поднимают руки, охваченные огнём их магии.

Тени Лора уплотняются вокруг моего тела, точно доспехи.

«Ответь ему немедленно. Скажи ему, что мы его друзья».

– Верно, – выдавливаю из себя я.

Несмотря на то, что мой ответ снимает напряжение вокруг меня, ему не удаётся снять напряжение, которое охватывает всё моё тело, потому что кинжал, за который схватилась Ксения, это кинжал из видения Бронвен.

Тот самый, что прервал жизнь Алёны из Глэйса.

Юстус неторопливо подходит к нам, его руки расслабленно болтаются вдоль тела.

– Я думал, что мы собирались на ужин.

Я рада, что он не закован в кандалы.

– Мы поужинаем, но сначала, – Владимир опускает подбородок, – пара Лора предложила пройтись по моему музею.

Если Юстуса и удивляет моя дерзость, то он этого не показывает. А только говорит:

– Отлично. Мне там очень понравилось в первый раз.

– Надеюсь, что в этот раз тебе понравится там ещё больше, Росси, – Владимир кладёт руку на голову дочери и гладит её по волосам. – Ведь тебе предстоит увидеть знаменитый рунический камень, на который ты так отчаянно хотел взглянуть.

Юстус никак не реагирует на его комментарий.

– Что я могу сказать? Он последний в своём роде. Не говоря уже о том, что он причина серьёзных разногласий.

Я так завидую его невозмутимости и могу только надеяться, что когда-нибудь я тоже смогу оставаться такой же спокойной и собранной, в то время как внутри меня всё сжимается.

Бронвен и Киан подходят к нам, держась за руки. Я пристально смотрю на свою тётю, но она не сводит белых глаз с безоблачного неба над нашими головами.

– Ну, а теперь, когда мы все собрались, пойдёмте, – Владимир машет рукой в сторону своего тайника.

Когда Изольда разворачивается и проходит вперёд, Ксения осматривает меня, а затем всю нашу делегацию. Её зрачки сужаются, и мне кажется, что она снова засунула руку в пальто, чтобы коснуться своего кинжала, но я оказываюсь не права.

– Где Алёна?

Моё сердце подступает к горлу, когда я разворачиваюсь и прищуриваюсь, так как яркие лучи солнца ослепляют меня.

– Она пошла в свою комнату за микстурой для живота.

Милана встаёт рядом с мужем, держа за руку их сына.

Высокие скулы Владимира заливает краска.

– Неужели наши лекари настолько некомпетентны? Почему её болезнь никак не проходит?

От меня не укрывается то, как Милана и Константин обмениваются быстрыми взглядами, но Владимир этого не замечает.

– Я пойду проведаю её.

Она похлопывает мужа по руке и уходит внутрь вместе с Ильей.

Владимир разворачивается, и его меховые сапоги скрипят по снегу.

– Идёмте. Камень ждёт.

– Нет, Визош, – глаза Бронвен сверкают, как земля, на которой мы стоим. – Камень не ждёт.

ГЛАВА 69

– Что значит, камень не ждёт? – Владимир смотрит на Бронвен, прищурившись, что заставляет Киана притянуть её поближе к себе.

– Это значит, что его больше нет в ящике.

Она переводит внимание на Владимира, словно знает, где тот стоит.

– Это значит, Визош, что его украли.

Константин делает резкий вдох и глухо произносит:

– Что?

У меня в ушах начинает так громко звенеть, что я едва могу расслышать что-либо помимо громкого биения своего пульса.

«Ах, focá. Ради всего святого…»

Лор расплетает свои тени, отпуская мой торс, и я решаю, что сейчас он даст знать о своём присутствии, что должно ещё больше разозлить глэйсинцев.

«Лор».

«Я должен её найти. Оставайся со своим отцом».

«Её?»

Я содрогаюсь, словно меня окунули в глэйсинское море.

«Кого?»

Мой отец встаёт предо мной и рявкает что-то глэйсинцам, но я не могу разобрать его слова. Его плечи подаются вперёд, словно он собирается отрастить крылья, но вместо крыльев, появляются лишь клубы дыма.

Ифа прижимается к моей спине и бормочет:

– Должно быть, это и есть причина, по которой она умереть.

Я щипаю сама себя снова и снова, отчаянно пытаясь выйти из оцепенения. И когда мир снова становится чётким, я, наконец, слышу разговоры, гремящие вокруг меня.

И в каждом из них фигурирует Алёна.

Все говорят о том, как она, вернувшись из Люса, начала посещать галерею каждый день, так как в ней неожиданно проснулась тяга к искусству.

– Она рисовала. Я видела её наброски! – восклицает Изольда.

Щёки её покраснели из-за того, как быстро ей приходится крутить головой для того, чтобы уследить за разговором.

– Как ты можешь обвинять её в воровстве, атса?

– Она когда-либо оставалась в галерее одна? – спрашивает Константин одного из стражников.

По всей видимости, генерала. В отличие от других солдат, его лацкан украшен несколькими рядами булавок в виде снежинок, а с ушей свисают серёжки с бледно-голубыми камешками.

Блондин переадресует вопрос солдатам, которые нас окружили, и я жду их ответа, затаив дыхание.

– А вот у этих людей есть мотив, атса, – она проходится взглядом по моим людям. По мне. – А какой мотив у Алёны?

– Её любовь к Данте Регио, – говорю я еле слышно, но мой ответ, должно быть, достигает длинных ушей принцессы, так как она бросает на меня рассерженный взгляд.

– И как влюбленность моей сестры связана с магическим барьером шаббианцев?

– Первая королева Шаббе – королева Мара, или Морриган, как зовут её вороны – даровала Лору и его клану способность перевоплощаться в птиц, чтобы они могли объединить Люс под одним стягом. Думаю, вы представляете, чью сторону займут шаббианцы, как только их освободят.

На случай, если у кого-то из них не хватает фантазии, я добавляю.

– Не Регио.

Неожиданно я снова оказываюсь в проклятом замке Косты, в том подземелье вместе с Мириам, и слышу, как мне в первый раз во всех деталях пересказывают историю моего народа.

– Визош, мне только что сообщили, что Олена водила принцессу на ледяной рынок вчера вечером, – заявляет человек с булавками.

Глаза Владимира темнеют от гнева.

– Приведите Олену!

Проходит минута, затем ещё одна, а затем из замка выводят старую прислужницу-полукровку. Седые волосы, доходящие ей до плеч, болтаются вокруг её закруглённых ушей, точно стальные лезвия.

– Олена! – Изольда протискивается к ней сквозь плотные ряды солдат. – Не трогайте её!

– Изольда, не вмешивайся, – голос её отца звучит резко и отражается от капающих сосулек на потолке павильона.

Молодая девушка резко останавливается рядом с братом, её грудь поднимается и опускается, когда она в ужасе смотрит на раздувающиеся щёки полукровки. Я слышу нечто похожее на слова мольбы, которые она шепчет в широкие уши своего брата.

Владимир переходит на глэйсинский, обращаясь к Олене. Похоже, она не знает нашего языка.

– Он спрашивает её, зачем она водила принцессу в поселение людей на рынок, – бормочет Юстус, подходя ко мне ближе.

Олена снова что-то говорит.

– Она говорит, что Алёна хотела купить ткань для новых платьев, чтобы сделать сюрприз сёстрам на день рождения.

Он слушает следующий вопрос и ответ.

– Он напомнил ей, что у них есть королевский портной. Судя по всему, принцесса заявила, что если подарок будет сделан руками семейного портного, то он будет не от неё.

Один из солдат, который удерживает Олену, говорит что-то, что заставляет глаза полукровки в страхе округлиться.

– Алёна обменяла один из своих меховых палантинов на ткань.

Когда я хмурюсь, Юстус наклоняет голову и опускает подбородок.

– У принцессы есть доступ к неограниченным богатствам, но она зачем-то отдала моряку свою меховую накидку.

– А почему это взывало такой переполох? Разве мех не представляет ценности?

– Это так. А ещё этот палантин объёмный и в нём есть толстый подклад. Идеальная вещь для того, чтобы вынести увесистый предмет.

Я раскрываю рот и резко вдыхаю, но мой немой вздох заглушает душераздирающий крик. Изольда бросается на руку своего отца с мечом в тот самый момент, когда он с размаху ударяет им по лицу няни.

– Зачем, атса? – воет она. – Зачем ты это сделал?

Она падает на колени и ползёт в сторону безмолвной женщины, истекающей кровью.

– Зачем?

– Потому что Олена помогла твоей сестре предать нас, дочь. Радуйся, что я сделал это платиновым мечом, а не железным. И что я отнял у неё всего лишь один глаз, а не оба.

Ксения, которая продолжает стоять рядом с братом, произносит имя Алёны, за которым следует поток хриплых слов на глэйсинском языке.

– Она спрашивает о том, каким будет наказание для её сестры, – тихонько переводит Юстус.

Мой желудок сжимается, потому что, если видение Бронвен правдиво, то Алёна потеряет гораздо больше, чем зрение.

– Сэйлом, забери моих дочерей и запри Олену. Всем остальным – найти Алёну!

Владимир разворачивается на пятках, капельки крови женщины-полурослика стекают с его меча и окрашивают снег в розовый цвет.

– Атса.

Константин кивает на небо и на ворона, который несёт извивающуюся светловолосую девушку.

Как только сапоги Алёны касаются земли, птица превращается в дым и бросается ко мне. Интересно, заметил ли кто-то, что он намного меньше, чем другие оборотни в птичьем обличье. Если это так, то, похоже, им совсем нет до этого дела. Всё их внимание обращено на принцессу Глэйса, лицо которой сейчас кажется бледнее, чем её волосы.

Владимир устремляется к ней.

– Кому ты продала наш камень, дочь?

– Я никому его не продавала.

Она смотрит себе за спину, точно ищет пути отступления.

– Не ври мне!

– Я не вру, атса. Я его не продавала. Я его отдала, – выплёвывает она, почти не разжимая зубов. – Я отдала его людям, которые всё ещё хотят защищать фейри от демонов.

Её ясные глаза скользят по нашим раскрашенным лицам.

– Почему все считать нас демонами? – бормочет Ифа.

– Говорят, что демоны вселяются в людей.

Это кажется таким нелепым, что именно сейчас Юстус решил всё ей объяснить. Но поскольку её лоб остаётся нахмуренным, он продолжает её просвещать.

– Фейри считают, что в вас вселились гигантские птицы с железными когтями.

Её черные брови приподнимаются.

– Что значит «вселились»?

Он переводит ей это словно на язык воронов, потому что (ну, конечно же, твою мать) этот мужчина свободно говорит на языке моего отца.

– Не знала, что вы говорите на языке воронов.

– Я старый человек, Фэллон. Поживи с моё, и ты будешь свободно говорить на любом языке.

– Кому ты его отдала, сестра?

Константин подошёл к Алёне и теперь стоит напротив неё.

– Я отдала его генералу Люса.

Все головы поворачиваются в сторону Юстуса, который бормочет тихое «мерда», после чего поднимает ладони в воздух.

ГЛАВА 70

– Позвольте вам напомнить, что на данный момент я не являюсь генералом Люса. Его должность занимает Таво Диотто, – говорит Юстус, продолжая держать руки поднятыми. – Алёна, дорогая. Пожалуйста, проясни ситуацию. Тебе может быть всё равно, чем тебя проткнут, стальным лезвием или железным клювом, а вот мне нет, – добавляет он, когда ни один из глэйсинских солдат не опускает свой меч.

Алёна проходится глазами по плотному кольцу воронов, а затем взгляд её ясных глаз останавливается на нём.

– Росси? Юстус Росси?

– Он самый.

Она резко вздыхает.

– Таво сказал, что вы на нашей стороне!

– Я очень хороший лицедей.

– Что означать «лицедей»? – тихонько спрашивает Ифа.

– Актёр, – шепчу я в ответ.

Она искоса смотрит на Юстуса, а затем кивает.

– Tà. Он действительно хорош. Я думала, что он плохой.

– Спасибо, Ифа.

– Не думаю, что это был комплимент, нонно, – бормочу я.

– Я всё равно сочту это за комплимент.

И да, я понимаю, что наша беседа никак не связана с текущей ситуацией, но она всё равно чудесным образом успокаивает мои нервы.

– Вчера вечером, – неожиданно произносит мой отец. – Если она отдала Диотто рунический камень вчера, то его корабль…

– Ещё не добрался до Люса, – заканчиваю я взволнованным голосом, а мой пульс ускоряется.

– Да.

Он резко кивает, и чёрные волосы колышутся вокруг его лица.

– Лоркан!

Мой отец осматривает небо и находит глаза Лора среди теней, которые слегка приглушают бирюзово-золотистый оттенок вечернего полярного неба.

– Значит, ваш король здесь, – бормочет Владимир. – Ты же сказала, что он остался в Люсе.

– Так и есть, Визош, – дым начинает подниматься от наплечников Киана. – Два его ворона остались, а два другие прилетели сюда.

Глаза моего отца сверкают новой надеждой.

– Мы улетаем немедленно!

– А что насчёт моего договора, Рибав? – громыхает Владимир.

Но затем его тело дёргается, а глаза затуманиваются, так как Лор, по всей видимости, послал ему видение. Когда он приходит в себя, его челюсти сжимаются.

– Хорошо, – бормочет он.

«На что он согласился?»

«На мои условия».

«Что ты ему показал?»

«Судьбу его королевства в случае, если его сын согласится заключить с нами сделку».

Я чувствую, как мягкие тени Лора касаются моей щеки.

«А ещё я показал ему судьбу его королевства, в случае если Константин откажется. Я постарался сделать это видение как можно более неприглядным».

Я фыркаю, и едва моё дыхание успевает застыть в морозном воздухе, как Владимир рявкает:

– Константин, заключи сделку с парой Лоркана.

«Со мной?»

«Да, mo khrà. С тобой. Я хочу, чтобы у моей будущей королевы были влиятельные связи на случай проблем».

«У меня есть моя магическая кровь, Лор. А ещё у меня есть ты».

«А теперь у тебя есть будущий король Глэйса».

«Я думала, он тебе не нравится».

«Мне не понравилось его желание надеть свой плащ тебе на плечи. В остальном я очень даже симпатизирую этому парню».

Подумать только, этот «парень» как минимум на сто лет старше меня.

В ту же секунду «парень» запрокидывает голову.

– Атса, нет!

– Сейчас же, Константин.

Черты лица принца становятся острыми, и, кажется, что ими теперь можно резать лёд.

– Фэллон Бэннок, я…

Алёна усмехается, и этот смех звучит отвратительно и одновременно прекрасно.

– Вы все обречены.

– Произнеси клятву, Константин. Давайте покончим с нашими переговорами. И пусть наступит мир.

– Фэллон Бэннок, ya tabim ty.

Константин делает резкий вдох, когда магическая метка появляется на его груди.

Я пребываю в таком шоке, что едва замечаю, как моя рука начинает гореть.

– А теперь накажи свою сестру за предательство.

Высокое тело Константина застывает.

– Она украла у нас, сын.

Взгляд Константина, который он бросает на своего отца, переполняет такая печаль, что моё сердце сжимается.

– Не заставляй моего брата делать свою грязную работу.

Алёна расправляет плечи и поднимает подбородок.

– Для этого у тебя есть Сэйлом. Твоему генералу ничто так не нравится, как уродовать чужие лица. Уверена, он будет очень рад изуродовать моё.

Блондин с булавками прищуривает глаза, глядя на принцессу.

«Лор, мы можем уйти? Пожалуйста? Нам ещё нужно найти корабль. Не говоря уже о том, что мне не терпится покинуть это королевство до того, как моя рука коснётся глэйсинского кинжала».

«Ты её не убьешь, Фэллон».

«Но видение Бронвен…»

Он, должно быть, приказал всем прийти в движение, потому что кожаные одежды и железные конечности превращаются в перья и дым.

«Забирайся на Ифу. Я не гарантирую, что твой отец не бросится очертя голову за кораблём Диотто».

Я настолько поражена тому, что Бронвен ошиблась, что в течение целой минуты смотрю на Габриэля.

«Фэллон!»

При звуке своего имени я подскакиваю на месте.

И тут же забираюсь на спину к Ифе, как вдруг Владимир рявкает:

– Железо, Константин. Используй железо.

– Но…

– Тот позор, который твоя сестра навлекла на нашу семью, не должен быть забыт.

– Позор?

Длинные белые волосы Алёны приподнимаются на ветру, вызванном взмахами крыльев воронов.

– Я пыталась спасти нашу семью.

– Лоркан, нет! – Бронвен ещё сильнее сжимает шею Киана. – Не дай мне пожалеть о том, что я тебе рассказала.

Я перевожу взгляд с Бронвен на Лора, который завис над принцессой Глэйса, окутав её своими тенями.

«Что она такое сказала, Лор?»

– Шаббианцы уничтожат нас! – кричит Алёна, а перед её лицом кружат снежинки. – Они прикажут своим змеям топить наши корабли. Они изолируют нас, и всё что нам останется – это упасть на колени на пропитанный кровью снег.

Я чувствую, как в нашу сторону обращаются сотни пар глаз. Единственный, кто не смотрит на нас это Владимир из Глэйса.

Он неотрывно смотрит на свою дочь.

– Ты стала провидицей, дочь?

– Мне не нужен Котёл, чтобы увидеть будущее, так как у меня есть глаза.

Её ясные глаза смотрят в нашу сторону, и я кожей ощущаю ненависть, исходящую от Алёны.

– Ради всего святого, атса, отправь их куда-нибудь подальше, так как я не хочу видеть, как наш мир тонет в крови.

Это её последние слова, которые я слышу, так как Лоркан бросается в сторону моря и уводит нас подальше от земель, покрытых снегом и льдом.

«Так что там произошло между тобой и Бронвен?»

Проходит несколько секунд прежде, чем он признается:

«Она просила меня не убивать Алёну из Глэйса».

Его голос звучит так, словно он откусил что-то кислое.

«Просила не играть с судьбой».

«Судьбой?»

«Девушка, которая стояла над телом Алёны с глэйсинским кинжалом в руке, это не ты, Фэллон. Это наша дочь».

ГЛАВА 71

Мои липкие пальцы ещё крепче сжимают Ифу за шею.

«Наша… У нас дочь?»

«Пока нет».

Я закатываю глаза. Я, может быть, и провела некоторое время в магической коме, но она длилась пару недель, а не девять месяцев.

Наша связь начинает сильно вибрировать от его гнева, и я мысленно пинаю себя за то, что вспомнила о своём заточении.

«Как далеко уплыл корабль?»

Тишина.

«Лор?»

Моя пара, должно быть, ушёл в свои мысли, потому что продолжает молчать.

«Лор, пусть прошлое…»

«Оно всегда будет преследовать меня. А что до корабля, мы догоним его примерно через два часа».

«Мы собираемся его потопить?»

«Да, после того, как достанем рунический камень».

Жаль, что мы не можем сделать это под покровом ночи… Подумать только, в Люсе сейчас темно, а небо усеяно звёздами. А здесь, в Северном море, золотые лучи солнца всё ещё скользят по волнам.

«Я вызову шторм».

Я жду, что он расскажет мне о второй части своего плана. И когда он этого не делает, я произношу вопросительное «И…», предлагая ему продолжить.

«А затем я прокрадусь на борт корабля в виде дыма. Как только я найду камень, я перевоплощусь и вынесу его оттуда в своих когтях, где бы они его ни спрятали».

Я пристально смотрю на него.

«Что?»

«Это ужасный план, Лор».

«Прошу прощения?»

«На борту корабля есть обсидиановые клинки. А, может быть, и целые пинты крови Мириам».

«Вся та кровь, которую раздавали в Люсе…»

«… это кровь змеев. Я знаю. Я слышала. Но что если у этого грёбаного Таво есть настоящая кровь Мириам?»

Он что-то бормочет себе под нос.

«Вот только не надо на меня рычать за то, что я употребила слово «грёбаный». Оно не такое уж богомерзкое. Не хуже твоего плана».

«У тебя есть план получше?»

«Да, вообще-то есть. Я сделаю нас невидимыми. Мы нашлём на корабль шторм, найдем камень, выкинем Диотто за борт, чтобы с ним разбирались змеи, а корабль отгоним домой».

«Ладно».

«Что ладно?»

«Мне нравится твой план».

Я настолько шокирована тем, что он это признал, что начинаю моргать, глядя на трёх его воронов.

«Но ты не ступишь на этот корабль».

«Это довольно важная часть плана».

«Ты сделаешь нас всех невидимыми, но останешься с Ифой в воздухе».

Меня не должно удивлять то, что Лоркан запретил мне принимать участие в этом предприятии. Будь его воля, он бы запер меня в железном шаре.

Я осматриваю бесконечный голубой ковёр, распростёртый под нами.

«Как думаешь, они знают, что мы идём за ними?»

«Мы видели их корабль, значит, есть вероятность, что они нас тоже видели».

«Они могут не знать, что Алёна так легко их сдала…»

Один из его воронов искоса смотрит на меня. И его взгляд говорит мне о том, что фейри знают о том, что мы выбили из Алёны признание. Мало кто может устоять перед стаей воронов и не сломаться.

Мои мысли переносятся к принцессе и к новости о том, что однажды мой ребёнок прилетит в Глэйс и прольет её кровь. Будет ли это преднамеренное убийство? Или самозащита? Я смотрю за спину на белый континент, сверкающий, точно лужица пролитого молока.

«Что ты такое сделаешь с моим ребёнком, Алёна?»

Небо содрогается, вырывая меня из мыслей о будущем и забрасывая обратно в настоящее.

«Разве у нас нет ещё пары часов?»

«Есть, но я хочу, чтобы они знали, что мы идём. Я хочу, чтобы они вкусили моего гнева; почувствовали, как он пронзает их кожу и заставляет внутренности сжиматься. Я хочу, чтобы они прокляли тот день, когда они решили стать моими врагами».

Облака начинают набегать со всех сторон и образуют такую плотную пелену под нами, что застилают море.

«А что если они выбросят камень за борт, Лор?»

«В этой части моря нет никаких впадин. Даже ворон сможет нырнуть и выловить его. И они этого не сделают, потому что это их последняя защита от Шаббе».

Когда темнота медленно закрывает солнце и приглушает его свечение, он добавляет:

«Как ты думаешь, почему Диотто самолично отправился на эту миссию? И почему, по-твоему, он не доверил её своим солдатам?»

Ужас начинает наполнять мои внутренности. Я думала, что это будет безобидная миссия, но если этот камень настолько ценный, за него должна будет разгореться настоящая битва, которая унесёт чьи-то жизни. Я надеюсь, что в этой битве падут только наши враги…

Я не перестаю произносить эту молитву даже спустя час, как вдруг Кольма издаёт душераздирающий крик и каменеет. Цвет сходит с лица Габриэля, а его широко раскрытые полные ужаса глаза встречаются с моими за секунду до того, как его «скакун», превратившийся в обсидиан, начинает пикировать вниз сквозь облака вместе со своим седоком.

ГЛАВА 72

Я кричу, видя, как падают Кольм и Габриэль, а затем снова издаю крик, когда Фион падает вслед за ними, встретив, по всей видимости, такую же участь.

«Лор?» – кричу я, в то время как Ифа машет своими огромными крыльями, чтобы подняться ещё выше.

Моя пара не отвечает, и когда я оглядываюсь вокруг, единственные вороны, которых я замечаю в воздухе, это Киан и мужчина, который несёт Юстуса.

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Я выкрикиваю имя своей пары по нашей связи, и снова не получаю ответа.

– Ифа, я собираюсь сделать нас невидимыми, хорошо?

Она поворачивает ко мне голову, её чёрные глаза взволнованно сверкают. Я подношу дрожащую руку к своему медальону, прокалываю палец, а затем просовываю пальцы в один из рукавов и рисую на предплечье магический знак.

Когда крылья Ифы замирают, я понимаю, что он сработал.

– Я всё еще здесь, Ифа.

Сказать, что её успокаивает звук моего голоса, было бы преувеличением, но её крылья всё-таки приходят в движение.

– Твоя очередь.

Я запускаю руку в её перья на голове и рисую такой же знак в том месте на её коже, которое находится максимально далеко от её сердца.

Когда она растворяется в воздухе, я говорю:

– Неси нас к кораблю. Они нас не увидят.

Я чувствую ладонью, как она мотает головой.

– Лоркан сейчас внизу, Ифа, и он мне не отвечает. Пожалуйста.

Я пытаюсь оценить расстояние до водной глади сквозь пелену облаков.

– Ладно, тогда я спрыгну.

Она, должно быть, решила, что я настолько безумна, что исполню свою угрозу, потому что складывает крылья и пикирует вниз. Я не могу слышать её в этом обличье, но прекрасно представляю, что она сейчас, должно быть, бормочет сама себе: что Лоркан превратит её в вечного ворона, если это не сделает ещё раньше маленькая армия Диотто.

Как только мы вылетаем из облаков, моё сердце замирает. Галеон качается в бушующем море, а внизу, под палубой лежит обсидиановый ворон. Он упал между двумя гигантскими дымящимися колесами, которые вращаются и изрыгают шарики дроби вместо стрел.

На палубе, рядом с моим павшим другом, не видно не единого фейри. Скрюченное тело Габриэля лежит в луже крови, а его конечности согнуты под неестественными углами, причём одна из них зажата под обсидиановым крылом Кольма. Габриэль – чистокровный фейри, а чистокровки не погибают от обычных ран.