Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"
Автор книги: Оливия Вильденштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Какая-то тень скользит мимо тел морских змеев, похожих на заросли, и хотя она не похожа ни на человека, ни на ворона, я точно знаю, кто это. Когда тень сокращает расстояние между нами и начинает кружить вокруг моего тела, а затем принимает облик человека, которого я видела за входной дверью дома Ксемы Росси, уголок моих губ поднимается так высоко, что мои щёки начинают болеть так же сильно, как и сердце.
Моё платье поднимется вверх, точно поджаренное тесто, и обнажает мириады ран на теле, Лор издаёт ругательство на языке воронов, а затем пугающе тихо рычит, изучив каждую из них.
«Я убью их всех».
Он глядит на расширяющуюся трещину под нами, словно надеется, что из неё начнут выплывать фейри.
«Боюсь, на эту встречу больше никто не придёт».
«Где Мириам?»
«Данте забрал её с собой».
Он проходится взглядом по двум мужчинам рядом со мной и останавливается на Юстусе, хвостик которого уже жуёт какая-то огромная белая рыба. В защиту рыбы, стоит сказать, что волосы моего деда действительно похожи на рыжие водоросли.
«Ты скучал по мне?»
Тихонько фыркнув, Лор бормочет: «Скучал ли я?»
Он нежно проводит рукой по моей челюсти, щеке, острому подбородку и кончикам ресниц.
«Что? У тебя нет для меня остроумного ответа?»
«Нет, Behach Éan. Моя голова слишком заполнена жестокими мыслями, чтобы шутить».
Пытаясь усмирить бурю, из-за которой его глаза кажутся ещё более золотыми, я указываю на шею.
«Я могу дышать под водой благодаря жабрам, которые я нарисовала кровью на шее».
Его жидкие тени скользят по моей шее и покрывают мурашками кожу, впитавшую в себя мою кровь.
«Мне так хотелось исполнить твою мечту и вернуть тебе магию».
Я запускаю пальцы в его призрачные волосы. Как бы мне хотелось, чтобы они были настоящими.
«Мне тоже много чего хочется, Лор. И большую часть из этого можешь дать мне только ты».
«Хорошо».
Его призрачные пальцы пляшут вдоль моих ключиц, огибают шею и каким-то образом сжимают её. А затем он касается лбом моего лба, и хотя он полностью состоит из дыма, я чувствую силу его тела и шёлковую мягкость кожи.
Мои глаза закрываются, когда его тени скользят по моим полураскрытым губам, уверенно, но мягко, и всё моё тело содрогается.
«Где находится твой павший ворон?»
Вместо того чтобы ответить мне, он спрашивает:
«Мы собираемся оставить в живых двух этих фейри?»
Мои веки распахиваются, и ресницы разрезают его темноту.
«Да».
Я резко вдыхаю, и выпускаю пузырьки воздуха в воду, пронизанную нитями песка.
«И все их конечности останутся при них».
Лор издаёт низкий горловой звук и сообщает мне о том, что ему не нравится моя просьба. При этом он не приближается к Юстусу и не нагоняет страху на генерала, которому это и не нужно, судя по тому, как побелели костяшки его пальцев, впившихся в щиколотку Антони.
«Ты оставила меня. И не раз».
Он осматривает разверзшееся дно океана.
«Дважды».
Большим пальцем я огибаю бархатные очертания его лица.
«И я вернулась к тебе. И не раз, а уже дважды».
Его глаза впиваются в мои и ищут в их глубинах… что? Точно не знаю. Обещание, что я никогда его больше не покину?
«Я всегда буду тебя находить, Лор».
«Только слепой не сможет найти то, что всегда будет находиться в поле твоего зрения».
Я широко улыбаюсь.
«Я не шучу, mo khrà».
«Я знаю».
Я продолжаю улыбаться, хотя он остаётся серьёзным. Похоже, разлука со мной разучила его смеяться.
«Отпусти капитана».
«Я пыталась не дать змею утащить его в море».
«Пожалуйста».
«У меня нет к нему чувств, Лор».
Вообще-то, есть, и далеко не все они позитивные, но Лору необязательно об этом знать. Пока что. Он может заставить змея утащить Антони на Шаббе.
Хотя, если подумать, для Антони это может быть самым безопасным местом. Я на мгновение задумываюсь об этом, но затем решаю, что будет несправедливо отправлять его туда без его согласия.
«Я прослежу за тем, чтобы он вернулся на берег целым и невредимым».
Лор с такой ревностью смотрит на пальцы моей руки, которой я обхватила руку Антони, что я отпускаю её.
Глаза Юстуса округляются, когда он понимает, что они с Антони начинают уплывать прочь. Он пытается подплыть обратно к нам, работая ногами, как вдруг какой-то ворон ныряет в воду рядом с нами. Юстус бледнеет, словно вся кровь вытекла из его тела через дыру в животе.
Он отпускает щиколотку капитана, как вдруг гигантская чёрная птица подхватывает Антони под мышки своими железными когтями и резко вытаскивает из воды, напугав стайку рыб, которая укрылась в бесконечных кольцах змеев, стоящих на страже.
Я указываю на живот Юстуса, и тот опускает глаза. Он, должно быть, понимает, о чём я спрашиваю, потому что расстёгивает рубашку, чтобы проверить рану, которую он наскоро заткнул чем-то похожим на носовой платок.
«Кто пытался выпустить ему кишки?»
Золотые глаза Лора пристально смотрят на алую ткань, которую Юстус ещё крепче прижимает к ране на животе.
«Данте».
Я не вижу особого смысла рассказывать Лору о том, что он зовёт свой кинжал Убийцей воронов, так как собираюсь сделать всё, чтобы он не причинил вреда ни одному ворону с его помощью.
«Он на нашей стороне».
Когда призрачный лоб Лора хмурится, я добавляю:
«Я имела в виду Юстуса. Явно не Данте».
«Он, может быть, и на нашей стороне, но он украл тебя у меня, поэтому не жди от меня, что я стану ему доверять или прощу».
«Единственное, чего я от тебя жду – это не убивать…»
Я делаю резкий вдох, когда какой-то змей начинает пробивать себе путь сквозь стаю своих собратьев. Его ярко-розовые чешуйки сразу же становятся центром моего внимания.
Как только Минимус подплывает на расстояние вытянутой руки, он замедляется, а взгляд его глаз, чёрных от века до века, проходится по моему телу, словно он пытается убедиться в том, что я цела. Когда его глаза опускаются на мои ноги, его ноздри раздуваются. Он склоняет свою огромную голову и нюхает мои икры, после чего проводит по ним своим раздвоенным языком, заживляя своей волшебной слюной мои раны.
Я глажу его по макушке и почёсываю кожу вокруг молочно-белого рога. Когда моя кожа затягивается, он поднимает голову и тычется мне в руку своим лошадиным носом.
Тело Юстуса врезается в меня, когда ещё один любопытный зверь подплывет к нам и нюхает его повязку. Когда зверь высовывает язык, лицо Юстуса становится таким же белым, как у той рыбы-альбиноса, которая всё ещё жуёт кончик его хвостика.
Я обхватываю своего деда за талию и сжимаю, а затем опускаю руку и срываю носовой платок. Мышцы его живота напрягаются, и кровь начинает вытекать из раны алыми струями. Гигантский зверь снова высовывает язык, и Юстус так сильно напрягается, что его тело застывает, точно деревяшка, и погружается под воду.
Когда он, наконец, понимает, что змей не собирается откусывать от него кусок, он выдыхает, выпустив изо рта вереницу пузырьков, похожих на звёзды. Мне так странно видеть, что человек, который столько всего знает, столько всего видел и столько всего совершил, не имеет ни малейшего представления о магических свойствах змеиной слюны.
Когда его рана затягивается, он моргает несколько раз и смотрит на зверя, который его лечит, а затем переводит взгляд на меня. Я улыбаюсь. Его же лицо застыло от шока, поэтому он не отвечает на мою улыбку. Как только излечение подходит к концу, змей устремляет взгляд своих чёрных глаз на генерала. Я начинаю смеяться, потому что в отличие от Юстуса я знаю, чего хочет это существо. Я поднимаю руку Юстуса и прижимаю её к крепким чешуйкам на щеке его доктора.
Несмотря на то, что Юстус не убирает свою руку с того места, куда я её положила, его пальцы дрожат, но затем сдвигаются и начинают ласкать зверя, который теперь вибрирует от удовольствия. Юстус убирает руку из-под моей руки и сдвигает её в сторону длинного рога. Он начинает водить пальцами вокруг рога, его глаза сверкают. Змей замирает, и Юстус резко отдёргивает руку. Зверь и фейри долгое время смотрят друг на друга, а затем змей начинает разворачиваться, извиваясь всем телом в необъятной массе воды.
Рука, которой я всё ещё глажу Минимуса, неожиданно дёргается в сторону. Я решаю, что Лор приревновал к той ласке, в которой я купаю своего зверя, и уже готова пожурить его за это, как вдруг замечаю, куда смотрят его глаза.
«Котёл подери, что это ещё такое?»
ГЛАВА 38
Лоркан становится таким неподвижным, что я почти чувствую очертания его тела… почти чувствую, как его большой палец скользит по переплетённым кругам.
Мои глаза впиваются в возбужденные глаза Лора золотого цвета.
«Это знак кровной связи».
Я жду, когда на его лице отразится понимание и разгладится его, но лоб Лора всё ещё напоминает гористую местность.
«Кровной связи?» – визжит он, и моя голова поднимается над бурлящей поверхностью Марелюса. «И я, чёрт возьми, не визжу».
Я улыбаюсь.
«Ради святой Морриган, что такое кровная связь?»
«Ты, действительно, не знаешь?»
«Как часто я задаю вопросы, на которые знаю ответы, Behach Éan?»
Я даже не могу обвинить его в раздражительности. По правде говоря, я испытываю сильное облегчение, которое согревает те части меня, которые замёрзли с тех пор, как Данте увёл меня под землю.
«Я так боялась, что это был ещё один секрет, который ты хранил от меня».
Я провожу рукой по волосам, чтобы убрать их с глаз, а затем протираю глаза костяшками пальцев, чтобы избавиться от воды на ресницах. И всё это зря – так как секунду спустя очередная волна ударяет мне в лицо.
«Это шаббианский ритуал. Возможно, мой отец слышал о нём».
«Нет ничего такого, что знает твой отец, и чего не знаю я».
Неужели моя мать о нём не знала?
Намереваясь спросить об этом Юстуса, я поворачиваюсь к нему, но меня накрывает ещё одна волна. Я пытаюсь понять, где мы находимся, но дым Лора превращается в полупрозрачное лицо, и я забываю о том, что надо смотреть куда-то ещё кроме него. Я поднимаю руку, чтобы коснуться своей пары, но боюсь, что мои пальцы пройдут сквозь его эфемерную форму, однако этого не происходит. Он кажется таким же мягким, как и его перья, но при этом выглядит твёрдым.
Дождь стихает, но только над нашими головами, где на головокружительной скорости пролетает стая воронов. Но вокруг нас дождь продолжает барабанить по морю, точно стадо боевых коней.
«Скажи Юстусу, что твой отец отнесёт его на сушу».
Струйки его тёмного дыма касаются моих губ.
«И если он попытается что-нибудь сделать, Кахол тоже попытается что-нибудь сделать».
Я ухмыляюсь, потому что почти уверена, что фраза «попытается что-нибудь сделать» это эвфемизм для «проткнёт его мягкую плоть когтями». Лор приподнимает губы в коварной улыбке, что только подтверждает мои догадки.
«Какое же ты кровожадное существо, Морргот».
«Я заботливый, Фэллон, а не кровожадный».
Я чувствую по нашей мысленной связи, как он тяжело сглатывает.
Я поворачиваюсь к Юстусу и передаю ему первую часть предложения. Я решаю не передавать угрозу Лора. Я за то, чтобы начать выстраивать хорошие отношения, а не те, что будут основаны на страхе перед оторванными конечностями и обсидиановыми клинками.
«У него при себе есть обсидиан?» – спрашивает Лор.
– Юстус, Лор хочет знать, есть ли у вас при себе обсидиан?
– Нет, – без колебаний отвечает мой дед, что как будто удивляет Лора. – На случай, если ты мне не веришь, у меня во рту полно соли, Рибав.
Лор, должно быть, послал ему какое-то видение, потому что Юстус говорит:
– Я не собираюсь становиться калекой только ради того, чтобы почувствовать себя чуть более неуязвимым.
Мой отец снижается, не сводя с меня глаз. Они наполнены таким количеством эмоций, что я без слов понимаю, о чём он думает.
– Álo, dádhi.
Его огромное тело как будто содрогается при звуке моего голоса. Он пикирует вниз и проводит по моей щеке кончиком крыла. Его перья гораздо мягче его огрубевших рук; но я всё равно люблю их все.
– Я тут подумал, что лучше мне самому доплыть, – бормочет Юстус. – Я ведь водяной фейри.
Я начинаю смеяться, потому что есть только одна причина, по которой фейри предпочтёт заплыв со змеями полёту по воздуху.
Он приподнимает бровь.
– Что смешного, нипота?
– Кто бы мог подумать, что грозный генерал, который в совершенстве овладел искусством запугивания люсинцев, может чего-то бояться.
Юстус произносит что-то нечленораздельное, а мой отец подцепляет его за руки своими огромными когтями, после чего делает взмах гигантскими крыльями, и они улетают в грозу, созданную Лором. От меня не укрывается то, каким напряжённым сделалось тело Юстуса. Он даже не поднимает руки, чтобы схватиться за те части ног моего отца, что не закованы в железо.
«Твоя очередь, mo khrá».
Боги, я надеюсь, что он продолжит называть меня «своей любовью», когда узнает о том, что такое кровная связь. Когда я чувствую, что взгляд его лимонных глаз поглощает моё лицо, начиная от нахмуренного лба и заканчивая сжатыми губами, я закрываю от него своё сознание.
Я не хочу, чтобы он что-нибудь там увидел. Ещё не время.
«Нам надо сделать остановку в старом доме Ксемы Росси. Ифа и Имоген сейчас там».
Вздох облечения прокатывается по нашей мысленной связи.
«Хвала небесам. Я думал, что они всё ещё в тех чёртовых туннелях».
«Вообще-то, за это тебе надо благодарить Юстуса. И Ванса. Который, между прочим, сын Юстуса».
Когда Лоркан никак не реагирует на эту новость, я спрашиваю:
«Ты знал?»
«Бронвен, кажется, упоминала об этом», – отвечает он голосом, который громыхает подобно раскатам его грома.
«А она случайно не упоминала о том, как я оказалась в тех туннелях?»
«Упоминала».
«Раз уж она жива, я так понимаю, ты её простил».
«Я никогда её не прощу, Behach Éan, но я также никогда не заберу её у Киана».
Его тени застывают и принимают форму двух гигантских воронов, которые поднимают меня из бурных волн. И только оказавшись в небе, я понимаю, где мы оказались.
Я крепко обхватываю его когти.
«Как ты мог пойти на такой риск?»
«Какой риск, Behach Éan?»
«Перевоплотиться в воронов недалеко от берега Тареспагии».
Несмотря на то, что фейри, которые смотрят на нас снизу, похожи на муравьёв, и никто из них не размахивает обсидиановыми копьями, мой желудок сжимается при виде пляжа, потемневшего от собравшихся там людей. На некоторых из них надеты тюрбаны, а длинные волосы других развеваются точно дикие травы вокруг повернутых к небу лиц.
«Я посмел это сделать, потому что Тареспагия принадлежит нам, mo khrà».
«С каких это пор?»
«С тех пор, как мы заставили Таво составить соглашение, которое Данте подписал пару дней назад».
Мой лоб хмурится, потому что мне кажется странным то, что Данте отказался от земли, под которой он прячется. Как и кажется странным, что он в принципе отказался от какой-либо земли. К тому же, насколько мне известно, он не покидал дом своего деда. А тем более, после того как я лишила его глаза.
«Что там насчёт глаза Данте?» – спрашивает Лор, когда мы приземляемся среди дюжины других воронов перед открытыми дверями дома Ксемы Росси.
«Я как бы проткнула его железным клинком».
Я гордо улыбаюсь Лору, который превращается в тени.
«Целилась ему в шею и промахнулась, но не совсем».
Руки моей пары обхватывают меня за талию и прижимают к своему телу.
«Напоминай мне почаще, чтобы я тебя не злил».
Я прижимаюсь щекой к его груди и упиваюсь сильными ударами его сердца. Как бы мне хотелось, чтобы Лор был цельным, а его кожа плотной.
«Где твой павший ворон, Лор?»
Он оставляет лёгкий поцелуй у меня на лбу.
«Давай разбудим Ифу и Имоген, а затем разберёмся с моим павшим вороном».
Шесть воронов в обличье людей минуют нас и заходят в дом. Похоже, они уверены в том, что никто из наших врагов не прячется там, в тёмных углах.
«Что если кто-то остался здесь?»
Беспокойство пожирает меня изнутри. Я разворачиваюсь и говорю:
«Лор, тебе, вероятно, стоит взлететь, на случай, если…»
«Я, кажется, сказал, что больше никогда тебя не покину, mo khrà. Что из этого тебе не понятно?»
Я закатываю глаза, которые начало щипать от усталости, соли и слёз.
«Боги, я уже забыла, насколько ты упрям».
Он обхватывает моё лицо своими нежными ладонями, запрокидывает мою голову всё дальше и дальше, и вот я уже смотрю в два водоёма из жидкого золота, которые пожирают меня живьём с того самого дня, как впервые раскрылись для меня.
«Я не могу снова тебя потерять, Фэллон. Я этого не переживу. Мир этого не переживёт».
Я смотрю на неясные очертания его губ и встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до них. Лор, должно быть, сосредоточил все свои тени в районе лица, потому что мои губы касаются чего-то твёрдого и такого же прохладного, как поверхность Марелюса ночью или стекло в моём окне в самый разгар зимы.
Его губы не двигаются поверх моих, а только вдыхают воздух, который я выдыхаю, и который обдаёт мои губы в такт учащённым ударам моего сердца, поглощаемым каждой клеточкой моего тела.
– В доме чисто, Морргот.
Чей-то низкий голос вырывает меня из того спокойствия, в которое погрузил меня поцелуй моей пары, и возвращает в промозглую реальность. Лор, должно быть, что-то спросил у мужчины, потому что тот отвечает:
– Двое. Мы их перенесли.
– Что «двое»? – спрашиваю я и отрываюсь от Лора, чтобы взглянуть на рыжеволосого гиганта, чья голова едва помещается в непомерно большом дверном проёме.
Я смутно помню его за обедом в Небесной таверне. Покопавшись у себя в памяти, я в итоге вспоминаю его имя: Эрвин, который летал в Неббу на то дурацкое задание, призванное отвлечь моего отца.
– Два тела, миледи.
Моя кровь становится такой же липкой, как и тело.
– Куда вы их дели?
«Подальше от твоих глаз», – бормочет Лор.
– Седовласый фейри, – когда мои губы начинают дрожать, я облизываю их, и каким-то образом это помогает мне подавить рыдания, которые норовят вырваться из моего сердца. – Я хочу… я хочу, чтобы его достойно похоронили.
Эрвин смотрит поверх меня на Лора, ожидая его приказа.
Я поворачиваюсь и запрокидываю голову, чтобы посмотреть в лицо своей пары.
– Пожалуйста, Лор.
«Я прикажу обернуть его тело в простыню и вынести из дома перед тем, как мы сожжём его дотла».
«Вы собираетесь сжечь дом?»
«Я хочу стереть Косту с лица земли».
Его призрачные пальцы сжимаются вокруг моего бедра.
«Я хочу избавиться от всего, чего он когда-либо касался. От всего, что он когда-либо делал. Единственное место, где он продолжит существовать – это учебники истории, которые мы напишем для того, чтобы о его коварстве никогда не забывали».
– Фэллон! – восклицает хриплый голос, который заставляет меня подпрыгнуть, но он также заставляет меня улыбнуться, потому что я точно знаю, кто говорит.
ГЛАВА 39
Когда я переступаю порог дома из кошмаров, по моей спине прокатывается дрожь, но при виде отца в кожаных одеждах и железных доспехах, который пересекает прихожую, я успокаиваюсь. Без всяких колебаний он разводит руки в стороны, и я бросаюсь в его объятья.
Я обвиваю его руками за талию, и у меня едва ли получается обхватить его полностью, учитывая его размеры, а также кирасу и всё обмундирование.
– Ínon…
Он произносит слово «дочка» на языке воронов хриплым шёпотом, в котором столько горя, и который дрожит, как и его толстые пальцы, скользящие по моим мокрым волосам. Он снова и снова произносит моё имя и прижимает к своему огромному телу, как мама медведица прижимает к себе своих медвежат.
Это так странно, что его объятия, запах и тембр голоса вызывают во мне чувство родственной связи, несмотря на то, что мы так мало и редко общались.
– Прости, что опять пропала, dádhi.
Его сердце с такой силой бьётся под моей щекой, которую я положила ему на грудь.
– Это не твоя вина. Не твоя, – бормочет он.
Но разве в этом нет моей вины? Да, Бронвен сказала, что Лора надо спасать, но я могла уточнить это у кого-то ещё. Я могла попросить отца отправиться вместе со мной. Вероятно, она нашла бы способ мне помешать, но я ведь даже не попыталась.
Мой отец в последний раз крепко-крепко сжимает меня, после чего отпускает.
Как бы мне хотелось вернуться вместе со своей матерью. Но как только я намереваюсь рассказать ему о том, что Юстус знает, где она, Эрвин проходит мимо нас, неся на плече что-то белое. С моих губ срывается всхлип, потому что из-под белой простыни выглядывает седая косичка.
«Фэллон, иди, разбуди Ифу и Имоген, чтобы мы могли отправиться домой».
Лор, должно быть, попросил моего отца пойти перед нами, потому что тот разворачивается и проходит вперёд, размазывая грязь по белым полам Ксемы Росси.
– Они наверху в спальне хозяйки.
Чувство вины собирается под кожей, когда я понимаю, что приведя Данте в имение Росси, я могла приговорить Ванса. Я подавляю угрызения совести и сосредотачиваюсь на огромном особняке, построенном на берегу моря, на гигантской гостиной с её белыми бархатными кушетками и бирюзовыми диванными подушками.
Когда мы проходим мимо зеркала в раме из ракушек, я застываю на месте. Несмотря на то, что Данте больше не прижимает меня к себе, я всё ещё вижу его, стоящего рядом со мной, в отражении зеркала, и это заставляет мою кровь похолодеть. Зеркало темнеет и разбивается, и я уже думаю, что это сделала я, но я не обладаю такой магией. В отличие от Лора.
Мы проходим мимо спальни, где я… где я убила хорошего человека.
«Не надо».
Короткий ответ Лора заставляет меня отвести взгляд от закрытой двери, но это не помогает мне избавиться от чувства вины, которое обосновалось у меня в груди.
Секунду спустя один из воронов, замыкающих шествие, говорит:
– Сейчас, Морргот.
Интересно, о чем попросил его Лор?
«Чтобы они собрали всё масло на кухне и облили им дом».
Он проводит прохладными пальцами по небольшой складочке между моими бровями.
«Я, вероятно, не смогу избавить тебя от кошмаров, Behach Éan, но я могу искоренить их источник».
Моё сердце увеличивается в объёмах, а глаза начинают слезиться, но не из-за того, что я вонзила меч в друга.
Правда, как только я вспоминаю о Като, вспышка белого, а затем красного цвета… невероятно красного цвета… освещает мои веки. И хотя тени Лора закрывают меня, воспоминания о том, как из горла Като пошла кровь, накрывают меня с такой силой, что всё то тепло, что удалось разжечь во мне Лору, испаряется.
Чтобы не расплакаться, я сосредотачиваюсь на блестящей лестнице из белого мрамора, украшенной золотой мозаикой, которая напоминает ковёр. Первый этаж здания – огромный и просторный, с мансардным окном, прорезанным в потолке. Тусклый рассвет раскрасил белый мрамор в серый цвет, но отражается от золотых стеклянных плиток под потолком. Объективно, это довольно милый дом. Один из тех домов на берегу моря, в котором я мечтала бы жить.
«Дом у моря, который я построю для нас с тобой, будет гораздо более милым, mo khrà».
«Дом у моря?»
«У тебя, может быть, и нет чешуи, но ты наполовину шаббианка, а шаббианцам необходимо море».
«А что насчёт замка на Исолакуори?»
«Я бы предпочёл там не жить…»
Его золотые глаза впиваются в меня.
«Если ты не против».
«Мне не нужно ничего из того, что принадлежало Регио», – говорю я, когда мы останавливаемся перед широко раскрытыми дверями.
Внутри стоят три ворона в человеческом обличье и мой дед. Точнее, Юстус не стоит, а сидит рядом с мужчиной, которого я никогда не видела, но знаю, что это его сын. И не потому, с какой нежностью Юстус обматывает повязкой шею спящего человека, а потому что замечаю копну коротко постриженных рыжих волос, выгоревших на солнце, и веснушки, которые рассыпаны по его переносице точно стайка красных муравьёв.
Несмотря на то, что Ванс не является братом-близнецом Агриппины, он вполне мог бы за него сойти. Меня настолько поражает их внешнее сходство, что я не могу заставить свои босые ноги пройти по белому ковру, который лежит вокруг кровати точно морская пена.
– Это последние, Росси? – спрашивает Юстуса Эрвин, который входит за нами следом и забирает у женщины-ворона мешок из грубой ткани, который она принесла из соседней комнаты.
Прежде, чем выйти на террасу, обращённую в сторону Монтелюса, покрытого белой пеной, она украдкой смотрит в мою сторону. Её волосы очень коротко пострижены и они такие тёмные, что совпадают по цвету с её широко посаженными глазами. Мне всё ещё кажется поразительным, что этот народ может носить волосы такой длины, какой им заблагорассудится. Интересно, когда это перестанет меня шокировать?
Когда она перевоплощается в ворона, Юстус говорит:
– Да. Это последние.
Он закрепляет повязку, после чего, наконец, отводит взгляд от Ванса.
«Пропавшие кристаллы Люса», – объясняет Лор, когда Эрвин приподнимает мешок, а женщина осторожно подхватывает его своими железными когтями.
«Значит, Данте не врал, когда сказал вам, что у него не осталось кристаллов…»
«Он не врал. Он спрятал их в обсидиановых туннелях под Исолакуори, а Росси украл их у него».
Я провожу верхней губой по нижней губе.
«Прости, если лишил тебя повода оправдать эту гниду».
«Я не искала повода его оправдать, Лор».
Я обхватываю свою руку поверх знака кровной связи, который как будто обладает своим собственным сердцебиением и гневно пульсирует.
«Его ничто не сможет оправдать. Ничто».
Сцены моего заточение встают перед глазами: блеск ножа, которым Данте вскрывал мне вены, чтобы разрисовать пергамент моей кровью, его пальцы, которыми он задирал платье, всё ещё надетое на мне, его мерзкие слова…
Когда тени Лора начинают сгущаться точно облака, и в быстро темнеющем небе начинают сверкать молнии, я закрываю от него свои мысли.
«Нет, продолжай, Behach Éan. Поделись со мной своими воспоминаниями, чтобы они перестали тебя тяготить».
Но мои воспоминания только подогреют гнев Лора, а он и так уже в ярости.
«Это в прошлом».
– Где Ифа и Имоген?
Я пытаюсь пройти сквозь Лора, но поскольку он лишился только одного ворона, его тени настолько плотные, что напоминают кустарник.
– В шкафу моей матери, – голос Юстуса прорывается сквозь щит из тьмы, окруживший меня со всех сторон.
Когда я пытаюсь обойти свою пару, он приподнимает мой подбородок согнутым пальцем.
«Ты расскажешь мне обо всём позже. И я имею в виду, вообще всё».
Его глаза опускаются на мою руку, которой я сжимаю ладонь с переплетёнными кольцами.
Лоркан ждёт, когда я кивну, а затем позволяет мне пройти мимо него в сторону шкафа, рядом с которым в ожидании стоит мой отец.
Блестящие платья лежат на мраморном полу вместе с туфлями на каблуках и расшитыми тапочками. Украшенная драгоценными камнями сандалия свисает с золотой стойки, напоминающей ветку. Наверное, это служило насестом для её ужасного попугая.
Мне нет необходимости спрашивать о местоположении сестёр. Их чёрные обсидиановые тела блестят на фоне белого мрамора. Я присаживаюсь на корточки рядом с Имоген и вынимаю чёрный меч из её бедра. Её кожа моментально бледнеет и становится мягкой. Она делает резкий вдох, и это напоминает мне о том младенце, которому помогла родиться нонна на нашем потёртом кухонном столе. Измученная женщина пришла к нам за травами, которые должны были помочь ей уснуть, а ушла с прекрасным маленьким существом, крики которого надолго лишили её долгожданного сна.
Я встречаюсь с взглядом чёрных глаз Имоген и улыбаюсь ей, но это не может исправить того, что случилось с ней по моей вине.
«Она пала из-за меня, Фэллон. Не из-за тебя», – Лор нависает надо мной и своим вороном, которая переводит на него взгляд.
Я вижу, как загораются её тёмные радужки при виде призрачной формы её короля.
– На лезвии не было шаббианской крови, – говорю я, понимая причину её беспокойства.
Она сглатывает и раскрывает рот, но из него не вылетает ни звука.
Мой отец протягивает руку, чтобы помочь ей встать.
– Ты была обездвижена в течение месяца. Боюсь, тебе потребуется несколько часов, чтобы вернуть себе голос.
Месяц…
И когда я начинаю идти в сторону Ифы, Лор хрипло произносит:
«Да. Целый. Мать его. Месяц».
Несмотря на то, что его лицо выглядит всё такими же призрачным, его черты делаются жёсткими точно стекло. Он выглядит так, словно готов взорваться и осыпать осколками платья Ксемы.
Я сажусь рядом со своей подругой, чьи губы застыли в момент крика. Я понимаю, для чего Бронвен толкнула меня в объятия дьявола, но для этого ей необязательно было красть месяц жизни у Ифы.
Я убираю прядь волос с глаз, а затем хватаюсь за стрелу, торчащую из бока моей подруги, и тяну за неё. Я не удивляюсь, когда она с легкостью выходит из неё. Я слишком рассержена, чтобы удивляться. Я обхватываю её каменную руку, в то время как её кожа теряет тёмный оттенок и становится мягкой. Ужас, застывший у неё в лёгких вырывается изо рта в виде слабого крика, который заставляет моё сердце часто забиться.
Я сжимаю её пальцы и бормочу извинения. Я не осознаю, что начала плакать, пока не замечаю, как слеза падает на наши переплетенные руки и бежит по костяшкам моих пальцев. Когда я чувствую, как она сжимает мои пальцы в ответ, ещё больше слёз начинает бежать по моим щекам… и еще больше извинений срывается с моих дрожащих губ.
Имоген встаёт на колени рядом с Ифой и обхватывает её лицо руками. Губы Ифы раскрываются, но также как и её сестра, она нема. Когда Имоген наклоняется над Ифой и прижимается своим лбом к её лбу, я выпускаю руку своей подруги, вылетаю из шкафа и бегу на террасу. Схватившись за перила, я запрокидываю голову и позволяю дождю Лора смыть мою грусть, его грому поглотить удары моего сердца, а его молниям осветить мои мрачные мысли.
Лор обволакивает меня сзади, кладёт подбородок мне на макушку и обхватывает руками за талию.
«В этом нет твоей вины, Behach Éan. Нет. Твоей. Вины».
Мои раны больше не кровоточат, но я истекаю кровью изнутри. И вместе с кровью наружу выходит мой гнев, потому что всё это случилось по моей вине!
Всё!
Моё желание убить Данте начинает разрастаться внутри меня вместе с криком, который в итоге вырывается наружу. Я кричу, снова и снова, выливая весь свой гнев на грозу, до тех пор, пока мои лёгкие и горло не начинают болеть, как и всё моё тело, усыпанное синяками.
Лор ждёт, когда я закончу, ласково поглаживая мою шею, скользя губами по моим волосам, а серебристыми ногтями по талии.
«Унеси меня домой, Лор».
Он перевоплощается в ворона и приседает, чтобы я могла забраться на него. Как только я крепко обхватываю его руками за шею, он срывается с террасы Ксемы и уносит нас в небо с головокружительной скоростью. Я резко вдыхаю холодный воздух с примесью дождя, когда мы влетаем в океан из облаков и чёрных перьев.
Вороны наводнили небо и собрались под Лором, рядом с Лором, но не над ним, потому что ему не угрожает опасность с неба, только с земли. Несмотря на то, что мой отец практически не отличим от других воронов в этом обличье, я точно знаю, где он находится, и не потому что он несёт Юстуса (на этот раз, на спине), а потому что в его вороньем лице, как и в проникновенном внимательном взгляде его блестящих глаз, есть нечто такое, что характерно только для него.
