Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Мои слова заставляют всех задуматься.

Но затем Найоз говорит:

– Нет никакой причины, по которой посланника могут не допустить к королеве.

– Я так же, как и все остальные, хочу, чтобы остров Шаббе стал свободным, но не могли бы мы подождать до тех пор, пока не будет найден камень из Глэйса? Так Юстус сможет снять заклятие Мириам, разрушить магический барьер, а посланник успеет долететь до них, и затем вернуться с новостями, – мой голос срывается, подобно ритму моего сердца. – Пожалуйста?

– Я согласен с Фэллон, – говорит Юстус, чем зарабатывает себе несколько подозрительных взглядов.

– Ну, конечно, ты согласен, – мой отец пристально смотрит на своего бывшего врага. – Ты в сговоре с Мириам.

Голубые глаза Юстуса темнеют.

– Я повторяю: она не воплощение зла, Кахол.

Я касаюсь запястья своего отца. Мне так хочется, чтобы он перестал считать Мириам такой, но я чувствую, что моих заверений будет мало для того, чтобы убедить его простить её.

«Он украла у него его пару, Фэллон», – осторожно напоминает мне Лор.

«Она также спасла её от десятилетий мучений».

Однако это не отменяет её поступка.

– Что я могу сделать, Кахол, не подвергая опасности Фэллон, так это попытаться вывести кровь на поверхность. Так мы, по крайней мере, узнаем, могу ли я стереть знак, как только камни воссоединятся.

Юстус поворачивается к Лору и ждёт его одобрения.

«Решать тебе, mo khrà».

Я впиваюсь зубами в щёку с такой силой, что медный вкус крови заполняет мой рот. Как бы мне хотелось, чтобы звуки могли проходить сквозь магический барьер. Отпустив свою раненую щёку, я спрашиваю:

– А мы можем сделать огромную надпись и поднять её рядом с барьером?

– Надпись? – переспрашивает Имоген.

– Ну, написать огромными печатными буквами на деревянных дощечках: ЕСЛИ ВЫ УБЪЁТЕ МИРИАМ, ФЭЛЛОН СЫГРАЕТ В КОТЁЛ? Хотя это выражение могут неправильно истолковать. Может быть, лучше использовать глагол с более прямым значением типа «погибнет»?

Я чувствую, как моей скулы касается тень.

– Боюсь, что магический барьер искажает слова, Фэллон.

Юстус одаривает меня мягкой улыбкой.

Я уже готова ответить, что нам стоит подождать, но один только взгляд на удручённое лицо моего отца заставляет меня сдаться.

«Ты уверена, Behach Éan?»

Я киваю.

– А разве это можно сделать здесь? – после того, как все обращают на него нахмуренные взоры, Юстус добавляет: – Разве Небесное королевство не блокирует магию фейри и шаббианцев?

– Ты не будешь колдовать, Росси, – бормочет мой отец. – Ты будешь притягивать кровь.

Юстус качает головой, а затем, прищурившись, смотрит на серый камень. Когда он закрывает глаза, я решаю, что ему не удалось вытянуть кровь из камня, но затем он убирает руки, и задержанное мной дыхание резко вырывается из лёгких.

ГЛАВА 52

Юстус обводит присутствующих взглядом.

– Я, конечно, не верю в то, что кто-то кроме Мириам или меня может изменить заклинание, но я всё же никому не советую прикасаться к камням до тех пор, пока не будет найден последний.

Никто не встречается с ним глазами, потому что все взгляды прикованы к кровавому узору.

– Могу я теперь навестить своего сына, Рибав?

Моя пара кивает. И когда Габриэль уводит Юстуса к массивной двери, вырезанной в одной из фресок, я спрашиваю Лора о самочувствии Ванса.

«Лазарусу удалось остановить кровотечение, но Ванс всё ещё без сознания».

Лор откидывается на стуле, прищуривает глаза и останавливает свой взгляд на моих голых ногах.

«Переоденься перед походом в таверну», – а затем, немного помолчав, он добавляет: – «Пожалуйста».

Я, конечно же, собиралась поступить именно так, но я не могу не спросить:

«Разве не все жители Небесного королевства знают о том, что я твоя пара?»

«Все, но это не мешает им на тебя смотреть».

На моём лице расцветает улыбка.

«Значит, ты снова меня любишь?»

Он не встаёт со своего места, но должно быть отправил в мою сторону часть своих теней, потому что я чувствую, как его палец проходится по впадинке между моими ключицами и устремляется в сторону плеча.

«Я и не переставал, Behach Éan. Даже если бы ты вышла за Данте по любви, я бы не перестал тебя любить. Я физически не могу этого сделать».

Я сжимаю губы.

«Твоё признание было трогательным ровно до тех пор, пока ты не упомянул «анос даффен»».

Я накрываю рукой ненавистный знак, вытатуированный на моей коже.

Тени Лора – все его тени – устремляются ко мне. Он приподнимает мой подбородок и говорит:

«Прости меня».

Я киваю, потому что я его прощаю, но, боги, как же сильно воспоминания о том ритуале испортили мне настроение!

«Боюсь, твоя пара – невыносимо ревнивый мужчина, mo khrà. Постарайся не разлюбить меня из-за этого недостатка».

«Из-за него я люблю тебя ещё больше, Морргот».

Я смотрю в мерцающие глубины его глаз. Я, должно быть, потерялась в их красоте, потому что его тени светлеют, превращаются в кожу, и всё вокруг, кроме нас двоих, перестает существовать.

Я не знаю, попала ли я в сознание Лора, или он проник в моё, но, воспользовавшись тем, что он сделался осязаемым, я встаю на носочки и прижимаюсь губами к его губам. Его сильные руки обхватывают меня за талию, а губы, такие бархатистые, но в то же время твёрдые, раскрывают мой рот.

Некоторое время, мы просто стоим – сердце к сердцу, дыхание к дыханию. Я почти начинаю верить в то, что это не какое-то мистическое видение, которое растает, как только тот из нас, кто его создал, потеряет концентрацию.

Он прижимается лбом к моему лбу, лишив меня своих губ.

«Может быть, мне стоило настоять на том, чтобы Росси ослабил магический барьер? И найти другого шаббианца, который смог бы достать моего павшего ворона?»

«Что если другой шаббианец нарушит планы Котла, и я больше не смогу снять заклятие?»

Он вздыхает, но в итоге, видимо, решает, что я беспокоюсь не на пустом месте, потому что он не покидает наше уединенное местечко и не просит Юстуса вернуться.

«Мне пора возвращаться к нашему собранию, но как только мы закончим, я тебя найду. А пока иди отдыхай, любовь моя».

Мне очень хотелось бы отдохнуть вместе с ним, но он король, а настоящие короли не могут проводить в тавернах дни напролёт, словно всё в этом мире прекрасно. А особенно когда это далеко не так.

«Скоро это случится».

Я хватаюсь за эту уверенность в его тоне и сохраняю её в сердце, но она не раз покидает меня в течение дня, точно камень, выскользнувший из пальцев, потому что на кону стоит слишком много жизней.

Что если я не достану павшего ворона Лора?

Что если он решит воплотить безумный план Юстуса и не проснётся после того, как его проткнут?

Что если я не смогу убить Данте?

Что если моя мать навсегда останется в этом теле, покрытом чешуей?

Сибилла стучит по краю моей кружки.

– Налей ей ещё, Фибс. Фэл опять ушла в свои мысли.

Я вздыхаю, когда он отправляет содержимое кувшина в мою металлическую кружку.

– Тебе не идёт это горестное выражение лица, дорогая.

Он кивает на коричневую рубашку, которую я надела вместе с коричневыми легинсами.

– Как и этот наряд.

Он содрогается.

Я закатываю глаза.

– Да будет тебе известно, я взяла эти вещи в своём шкафу.

– Может быть, но их определенно нужно носить отдельно. Когда ты надеваешь их вместе, ты похожа на какашку на тонких ножках.

Я соединяю указательный и средний пальцы и показываю своему светловолосому другу неприличный жест.

Он откидывается на стуле с улыбкой.

– Я решил, что стану твоим стилистом, так как ты явно не умеешь одеваться.

– Мне не нужен стилист.

Я кладу локти на стол, беру свою кружку и подношу её к губам.

– Всем королевам нужен стилист, – вставляет Сибилла.

– Я не королева, – бормочу я и смотрю на сплетение тонких веточек на блюде, которое мать Лора принесла в таверну где-то через час после того, как я присоединилась к своим друзьям.

Эйрин посидела с нами некоторое время, и мы общались с ней через Фибуса, который стал невероятно бегло говорить на языке воронов. Понаблюдав за тем, как я обглодала с веток все ягоды, удивлённо приподняв уголок губ, она попросила её извинить и ушла помогать Коннору готовить обед для членов Круга.

– Пока что, – говорят в унисон Сибилла и Фибус, улыбаясь, как безумные.

– Мы с Эйрин начали… – Фибус сжимает губы.

– Начали? – спрашиваю я.

– Выращивать ещё больше бенфрола, – заканчивает за него Сибилла. – Ты же вернулась, и теперь поглощаешь их как бобёр. В каком бы виде их не подавали.

Она кивает на вино, которое я отпиваю.

И тут до меня доходит, что она почти не притрагивалась к своей кружке.

– К слову о вине, почему ты не пьёшь?

– Я пью.

Фибус демонстративно поднимает кружку и делает большой глоток.

– Я имела в виду Сиб.

Мои друзья обмениваются взглядами, которые заставляют меня резко выпрямить спину. Небесное вино переливается через край кружки, промочив мой рукав, но я почти этого не чувствую из-за того, как громко стучит моё сердце.

– О боги, ты… ты и Маттиа…

Улыбка, которая растягивает губы Сиб, такая широкая, что обнажает все её белоснежные зубы.

– Срок ещё совсем маленький, но да, – она прижимает ладонь к животу, – Во мне растёт маленький полурослик.

Фибус подносит руку ко рту и притворяется, что шепчет мне:

– Понадеемся на то, что ребёночек унаследует характер Маттиа и шевелюру Сиб. В противном случае это будет катастрофа.

Сиб хватает одну из голых веток бенфрола и швыряет её в голову Фибуса. Ветка застревает в его волосах, доходящих теперь ему до плеч.

Он достаёт ветку и бросает её обратно на тарелку.

– Твоя незрелость начинает меня беспокоить, Сиб.

Она приподнимает подбородок и ухмыляется, а я продолжаю моргать, точно кто-то пустил пыль мне в лицо.

Когда мне, наконец, удаётся опрокинуть в себя кружку с вином, я вскакиваю со стула, огибаю стол и заключаю свою скрытную подругу в объятия.

– Когда ты планировала мне рассказать?

– Когда нам с Фибусом удалось вытащить тебя из твоей головы. Но там столько всего происходило, – она нежно похлопывает меня по лбу, – что я решила не загружать тебя ещё больше.

– Прости, что была зациклена только на себе, – я целую её в щеку, а затем еще раз обнимаю. – Я так за тебя рада, – неожиданно я отрываюсь от неё. – Ты ведь рада?

Не думаю, что они планировали ребёнка.

– Неожиданно, да?

Она выпячивает грудь вперёд.

– Но ты только посмотри на мои прелести. И мою сексуальность…

Она приподнимет брови.

– Просто зашкаливает!

Несмотря на то, что я отсутствовала не по своей воле, мне так жаль, что я столько всего пропустила.

Я беру Фибуса и Сибиллу за руки и крепко их сжимаю, чем обращаю на себя внимание своих друзей.

– Я чертовски скучала, – мой голос становится таким низким, что мне с трудом удаётся закончить предложение, – по вам двоим.

Моё признание заставляет глаза моих друзей заблестеть.

Фибус громко шмыгает носом. Вытерев глаза небесно-голубым рукавом своей рубашки, он произносит слова, которые нарушают этот эмоциональный момент.

Не будучи уверенной в том, что я верно его расслышала, я медленно повторяю его вопрос:

– Рассказала ли мне Мириам о том, что у шаббианок не бывает менструаций?

– Так рассказала или нет?

Я смотрю на своего друга, раскрыв рот, потому что… Что?! И ещё…

– Тебя это может удивить, но мы с Мириам не обсуждали наши месячные – или их отсутствие – во время нашего заточения.

Немного оправившись от шока и осознав, что у меня никогда больше не будет идти кровь, я спрашиваю:

– Откуда ты знаешь?

– Книги. Когда у тебя мало секса, появляется много свободного времени на чтение.

Его трагичный тон заставляет улыбку Сиб исчезнуть.

– Похоже «горестное выражение лица» заразно.

Она встаёт.

– Я лучше пойду, пока вы меня не заразили.

Она берёт мою пустую кружку.

– Шутка. Сейчас вернусь. Мне просто нужно отлучиться в дамскую комнату, так как мой новый квартирант хотя и размером с фасолину, но весит как шесть золотых слитков, которые сложили на мой мочевой пузырь.

Мои губы наконец-то принимают форму, отличную от округлой, и я разражаюсь смехом.

– Ну, наконец-то. Мы беспокоились, что Мириам заставила тебя отказаться от своего чувства юмора в обмен на магию. Мы, конечно, были готовы дружить с тобой и дальше, ведь это всё-таки магия крови.

Она подмигивает мне.

– Но нам, вероятно, пришлось бы встречаться с тобой не так часто.

Я снова издаю смешок и качаю головой.

– Да будет вам известно, не было никакого обмена. С моего чувства юмора всего лишь надо было немного стряхнуть пыль после стольких дней, проведённых под землей. Там было не так много людей, с кем можно было подурачиться.

Весёлый огонек в глазах Сиб гаснет.

– Нет. Не надо меня жалеть, – я качаю головой. – К тому же иногда там было не так уж плохо.

Я позволяю наименее ужасным моментам разрастись и затмить всё то нехорошее, что случилось со мной.

Фибус втягивает ртом воздух.

– Неужели ты почти заменила нас Юстусом и Мириам?

– О, точно нет. У тех двоих очень ограниченный набор шуток.

Фибус пожимает плечами.

– Она превратила твою мать в твоего самого любимого зверя, так что у неё наверняка есть некоторое чувство юмора, пикколо серпенс.

Я закатываю глаза, а Сиб прижимает руку к груди.

– Хвала Котлу. Мы с Фибусом очень переживали. Не каждый день удаётся стать лучшим другом королевы.

– Я ещё не королева.

Фибус сжимает мою руку, после чего отпускает её и берет свой кубок с вином.

– Дорогая, ты чертова принцесса Шаббе и пара короля. Ты же понимаешь, что ещё какие-нибудь несколько секунд, и Лоркан встанет на призрачное колено и преподнесёт тебе… – укоряющий взгляд Сиб заставляет его кашлянуть и закончить, – свою глубочайшую любовь.

– Так… что, чёрт возьми, вы от меня скрываете?

– Ничего, – говорят они в унисон.

А затем Сиб прижимает руку к животу и говорит, довольно громко, что она описается, если не поторопится.

Я внимательно смотрю на Фибуса.

– Рассказывай.

– О чём?

Фибус изучает свою серебряную кружку так пристально, словно собирается вырезать её из камня на одном из своих следующих занятий с Ридом.

То есть, когда он снова увидит Рида, так как Рид сейчас на Шаббе вместе с маммой. То есть Агриппиной.

– Погода как будто стала мягче… вот дерьмо.

Его зелёные глаза широко раскрываются и впиваются в дверной проём.

Я поворачиваю голову, потому что, насколько я поняла, мы больше не обсуждаем метеорологические способности Лора.

– Сиб не добежала?

Я застываю на месте, когда мой взгляд падает на двух мужчин, стоящих в дверях «Небесной таверны».

ГЛАВА 53

Я так резко встаю, что ударяюсь коленом в стол.

– Коннор? – я пытаюсь произнести его имя спокойно, но мой голос звучит слишком жёстко.

Коннор выходит из-за барной стойки.

– Tà, Фэллон?

– Пожалуйста, выпроводи Антони из Небесного королевства.

Маттиа делает резкий вдох.

– Что на тебя нашло? Это Антони.

Мускул на моей челюсти начинает пульсировать из-за того, как сильно я сжимаю зубы.

– Антони больше не рады в этих стенах.

Коннор пристально смотрит на меня в течение целой секунды, после чего переводит взгляд на Антони, глаза которого вперились в мои.

Моё сердце начинает колотиться о рёбра, и его частые удары напоминают стрелы тех дикарей.

Фибус обхватывает меня рукой за талию.

– Неужели тебе хватило смелости заявиться сюда, Греко?

Коннор кивает на коридор, но Антони не двигается с места.

– Я пришёл извиниться.

Он приподнимает свой гладкий свежевыбритый подбородок.

Несмотря на то, что я не хочу его видеть и хочу, чтобы он убрался подальше от моей пары, я рада, что он не провёл ночь на улице.

– Его обыскали на предмет оружия?

Пять воронов, утопивших свои клювы в кружках, поднимают глаза на Антони. Даже Маттиа оборачивается, чтобы посмотреть на своего друга.

– При мне нет обсидиана, но у меня есть кинжал.

Антони поднимает руку, прося оборотней не атаковать его, после чего опускает другую руку на пояс и достает острый клинок, сверкающий серебром.

– Ты ведь не думаешь, что он пришёл для того, чтобы убить Лора в его собственном доме? – дыхание Фибуса ударяет в раковину моего уха.

И пока воображение моего друга не стало причиной бунта, я говорю:

– Нет.

Маттиа сжимает напряжённое плечо Антони.

– Ему нужно безопасное место, где бы он мог остановиться и набраться сил, Фэллон.

– Я организую для него дом. Где угодно в Люсе. Но не здесь.

Маттиа проводит рукой по своим спутанным светлым волосам.

– Фэллон, будь благоразумна. Улицы Люса сейчас небезопасны.

– Не надо говорить мне о благоразумии, Маттиа.

Пальцы, которые я сжала в кулак, напрягаются ещё сильнее, когда Антони хватает наглости разочарованно покачать головой и посмотреть на меня с такой холодностью, с которой он смотрел на меня в ту ночь, когда я отказала ему из-за Данте.

И с чего бы ему быть разочарованным? Он хочет смерти для моей пары, и он ещё, мать его, удивляется, что я хочу вышвырнуть его за стены этого замка?

– Тареспагия принадлежит воронам, – говорю я. – Там безопасно.

Маттиа фыркает.

– Там проходят восстания. Люди мародерствуют и сжигают дома. Высокопоставленные фейри толпами уезжают на Тарекуори и в Глэйс. Все пытаются сбежать оттуда, а ты хочешь отправить его туда?

Светловолосый полурослик опускает взгляд на руки своего друга, на пальцы без ногтей, которыми тот обхватил ножны своего кинжала.

– Разве он недостаточно страдал?

– На чьей ты стороне, Маттиа?

Несмотря на то, как сильно пульсирует в венах моя кровь, к своему удивлению, я остаюсь твёрдо стоять на ногах.

– Что здесь происходит?

Сибилла, которая уже вернулась из туалета, пересекает таверну, подходит к своему моряку и обвивает его за талию тонкой рукой.

– Маттиа? – говорю я, не сводя взгляда с его озадаченных голубых глаз. – На чьей… ты стороне?

– На стороне Лоркана Рибава и воронов. И что это ещё за вопрос?

– Тогда ты можешь остаться; а Антони нет.

Маттиа раскрывает рот.

– Он позволил тебе жить под его крышей, когда ты вернулась в земли фейри, Фэл.

– Потому что я не желала вонзить нож ему в горло.

Маттиа бледнеет и переводит взгляд на каменный профиль Антони. А затем делает шаг назад.

– Ты хочешь вонзить нож в горло Фэллон?

– Нет.

Густые брови светловолосого фейри опускаются на его высоком лбу.

– Тогда я не…

Сибилла отводит Маттиа в сторону, чтобы объяснить ему всё то, что я ей рассказала.

Повисает тишина, и я провожу языком по зубам.

– Зачем ты сюда пришёл, Антони?

– Я пришёл кое-что обсудить с Лорканом. И я…

– Нет.

– … уйду после того, как мы с ним…

– Нет.

– … поговорим. Я не знал, что теперь для получения аудиенции у Небесного короля, нужно твоё одобрение, Фэл.

– Я дам ему знать о твоём желании встретиться с ним. Если ему будет интересен этот разговор, он тебя найдёт. А теперь, не мог бы кто-нибудь, твою мать, унести Антони из этого замка?

Я начинаю разворачиваться, но грубый смех Антони останавливает меня.

– Какой же ты стала безжалостной.

– Это неправда.

– Разве?

Я так быстро поворачиваю голову в его сторону, что моя шея издаёт хруст.

– Я спасла тебя, Антони, а теперь я выбираю спасение своей пары и нашего народа.

– Я приехал не ради того, чтобы кого-то убить. И если ты мне не веришь, накорми меня солью, Фэллон.

– Ты, может быть, и решил, что будет умнее встать сейчас на сторону Лора, но что будет, когда война закончится?

– Я не знаю.

Он убирает кинжал в ножны.

– Может быть, куплю лодку и отправлюсь жить в ту часть моря, которой никто не владеет.

А, может быть, вонзишь обсидиановый клинок в спину моей пары.

«Похоже, я пропустил нешуточную перепалку, Behach Éan».

Я выстраиваю стены вокруг своих мыслей, чтобы Лор не успел увидеть сцену, которая всё ещё преследует меня в мыслях. Он, может быть, и знает, что Антони его ненавидит, но лучше ему не знать о планах морского капитана относительно Люса.

«Ты ничего не пропустил».

Я осматриваю «Небесную таверну» в поисках клубов дыма или перьев, но воздух остаётся прозрачным и неподвижным, и его нарушает лишь горячее дыхание, которое вырывается из моих раздувающихся ноздрей.

«Ты уверена, mo khrà?»

«Угу. Оставайся на собрании. Я разберусь».

– Не мог бы кто-нибудь сообщить Лоркану Рибаву, что я желаю поговорить с ним? – говорит Антони.

– Фэллон сказала «нет», – отвечает Коннор. – Идём. Я тебя отвезу.

– Не знал, что королева Данте имеет столько власти над воронами.

– Я не его королева, – огрызаюсь я.

– У меня другие сведения. Ведь я присутствовал на бракосочетании.

Все присутствующие вороны переводят на меня взгляды, словно Антони удалось заронить в их головы сомнение насчёт того, можно ли мне доверять.

– Ради всего святого, – я делаю широкий взмах рукой, – раз уж ты там был, не желаешь ли рассказать всем о том, как меня заставили связать мою кровь с долбаным психом, угрожая тем, что ты можешь потерять язык и бог знает какие ещё части тела, которые был готов отрубить тебе Данте.

Гнев заставляет мои слова взрываться в наполненном напряжении воздухе.

– А лучше расскажи им о том, как я разрезала цепи, которыми ты был прикован к стене, а затем нарисовала жабры на твоей шее, чтобы ты, мать его, не утонул, после того как тебя бросили там.

Глаза Антони начинают подёргиваться.

– Я спасла тебя, даже несмотря на то, что ты желаешь покончить с властью моей пары. Так что не надо приходить сюда и обвинять меня в том, что я спелась с врагом, потому что я – мать его – презираю Данте Регио!

Тени накрывают мои плечи и шею. Они приподнимают мою голову и скользят по моей челюсти, которая дрожит.

«Глубокий вдох, любовь моя».

«Я же сказала тебе не вмешиваться», – ворчу я.

«И пропустить грозную вспышку гнева своей пары?»

Я сердито смотрю на Лора, что только заставляет его обвиться вокруг моего тела и притянуть меня ближе.

«Что сделал с тобой этот человек, Behach Éan?»

Взгляд Лора проходится по моему напряжённому лицу.

«Ничего. Ничего он со мной не сделал. Я просто хочу, чтобы он ушёл».

«Вчера ты его спасла».

Я кривлю губы.

«Что сделал с тобой этот мужчина?»

Я закрываю глаза, потому что если я расскажу Лору о том, что сделал… а точнее – сказал мне Антони, то он уже не покинет Небесное королевство живым.

«Расскажи мне».

Слеза стекает по моей щеке. Я опускаю ресницы, чтобы отогнать слёзы. Несмотря на то, что Антони защищал меня, несмотря на то, что он потерял из-за меня свои ногти, я не могу смириться с его признанием, потому что в итоге я всегда буду выбирать свою пару.

«Он хочет твоей смерти, Лор».

ГЛАВА 54

Как только признание вылетает из моего сознания, я закрываю глаза, чтобы не видеть того, что уготовил Лор для Антони.

«Открой глаза, mo khrà».

«Я предпочту этого не делать».

Ещё больше слезинок стекает по моим щекам.

«Ты веришь в то, что Греко может измениться?»

«Я не стану рисковать твоей жизнью, Лор».

«Я повторяю… ты веришь в то, что Греко может измениться?»

Мои веки взмывают вверх.

«Ты думаешь, я оглохла? Думаешь, Мириам заставила меня отдать свой слух и чувство юмора в обмен на магию?»

Кривоватая улыбка приподнимает его призрачный рот.

«Мне, конечно, интересен корень этой мысли, но нет, Фэллон. Я не думаю, что ты чего-то из этого лишилась».

Моё горло так сильно сжимается, что мне становится больно глотать.

«Я не знаю. Я только знаю, что он хочет, чтобы монархиям пришёл конец».

«Какая идеалистичная идея».

Он заводит волосы мне за уши, убирая их с моих мокрых щёк.

«Я жил в такие времена, когда Люс был разделён между племенами. Тогда это было жестокое место, полное беззакония, где процветали богачи, а бедняки были брошены на произвол судьбы. Даже период владычества Регио не сравнится с той раздробленной империей».

Я вижу образ горной дороги, усыпанной крошечными телами, чьи конечности и головы вывернуты под неестественными углами. Я вижу деревянный дом, охваченный огнём. Пронзительные крики молодого человека, похожего на ангела мщения, доносятся из пламени, а на его руках лежит бездыханное тело темноволосой женщины.

Я вижу, как он падает на колени, чёрные волосы рассыпаются по его лицу, когда он прижимается лбом к неподвижной груди женщины. Я слышу, как он шепчет: «Она мертва, Лоркан». И когда он поднимает лицо и приковывает меня взглядом знакомых чёрных глаз, Лор забирает меня из своего воспоминания.

«Кем была эта женщина?» – задыхаясь говорю я, точно только что выбежала из того дома вместе со своим отцом.

«Это была твоя бабушка».

Его призрачные пальцы двигаются вверх и вниз по моей спине, лаская её.

«Фейри подожгли деревню. К тому моменту, как мы заметили пламя на горных пастбищах, фейри убили наших младших братьев и сестёр, и совершили непотребства с нашими матерями».

Холод от его теней проникает в мою плоть.

«Прости», – бормочет он. «Я не должен был посвящать тебя в эти воспоминания, но я хотел, чтобы ты увидела, что мир не был лучшим местом до того, как я нашёл первую шаббианскую королеву и попросил её о помощи».

Он отделяется от моего тела и направляет всю силу своих лимонных глаз на морского капитана.

Я обхватываю себя руками, чтобы унять дрожь, вызванную видом тех крошечных разбитых тел и безумных глаз моего отца.

«Что ты сделаешь с Антони?»

«Я его выслушаю, а затем выпровожу из своего замка».

«То есть ты не собираешься его убивать?»

«Если я буду убивать каждого, кто желает моей смерти, мне придётся властвовать над королевством трупов».

«Мой милосердный король».

«Я не был особенно милосердным в ту ночь, когда тебя забрали, Фэллон. Я превратился в монстра. Крылатого демона из фейского фольклора, которым пугают детей».

Я пытаюсь протянуть руку и коснуться его, но он больше не стоит рядом со мной.

Коннор кивает на тёмный коридор.

– Морргот согласиться на встречу. Имоген отвести тебя к нему.

Я замечаю удивление на лице Антони, но его быстро сменяет подозрительность. Может быть, он думает, что его собираются отвести на казнь?

Чтобы развеять дурные мысли, которые могут закрасться ему в голову, я говорю:

– Он оставит тебя в живых, Антони.

Русоволосый моряк поворачивается ко мне и смотрит на меня с другого конца таверны. После долгой паузы, он кивает мне и говорит:

– Спасибо.

– Я не имею отношения к его милосердию.

А затем он исчезает, а передо мной появляется Фибус. Его глаза широко раскрыты и обеспокоены.

– Что, чёрт возьми, произошло в тех туннелях?

– Разве я недостаточно рассказала?

– Нет, Фэллон, ты ничего о них не рассказала. Кроме той информации, которой ты только что поделилась, но до прихода Антони ты замолкала каждый раз, когда мы с Сиб пытались выведать у тебя подробности твоего заключения.

– Я выбралась оттуда живой. И пока предпочту не загружать свою голову всем остальным.

Я провожу руками по лицу.

– Ты можешь загрузить этим наши головы. Позволь нам разделить с тобой эту ношу. Для чего тогда друзья?

– Загрузив этим вашу голову, я только продлю жизнь этим воспоминаниям. Дайте мне о них забыть. Когда война закончится, если вы с Сиб захотите обо всём узнать, я вам расскажу, а пока помогите мне об этом забыть.

Он обхватывает меня руками за плечи и притягивает к своей груди.

– Хорошо. Давайте тогда напьёмся. Сиб, моя любимая трактирщица, принеси нам огромный кувшин с Небесным вином.

– Я думала, что это я твоя любимая трактирщица, – бормочу я в его голубую рубашку.

– А ты, дорогая Фэллон, моя любимая шлюш… подружка.

Улыбка врезается в мои щёки.

– Ты только что назвал меня шлюшкой?

– Не-е. Я сказал подружка.

– Я услышала «шлюшка».

Сиб – мастер по делегированию обязанностей – наблюдает за тем, как Маттиа направляется к барной стойке за кувшином.

– Не могу дождаться, когда Фэллон поделится твоим новым прозвищем со своей парой, – говорит она и потирает руки.

Фибус фыркает.

Я издаю смешок.

Фибус прижимает меня ещё крепче и ложится щекой на мою макушку. Я обхватываю его руками за талию и обнимаю в ответ.

– Спасибо, – бормочу я.

– За что, Капелька?

– За то, что любите меня безусловной любовью.

– Это правило входит в манифест дружбы, который я составляю. Забыла?

Мою грудь сжимает, точно половозрелый ворон уселся прямо на неё. Каменный ворон.

– И ты тоже должна любить нас в ответ безусловной любовью, – Сиб шлёпает меня по попе, – шлюшка. То есть, подружка, – хихикает она.

– Эй, Лор? – деланно кричит Фибус. – Ты слышал, как Сибилла только что назвала твою пару?

– Во-первых, это ты первый придумал, Фибс. А во-вторых, он любит меня чуть ли не больше других.

– Никто не любит тебя больше других, Сиб, – дразнит он её.

Очередная волна смеха вырывается из моей груди, но она накрывает меня вместе со слезами, потому что даже несмотря на то, что моя мать излечила все мои видимые раны, крошечные трещины всё ещё покрывают меня, и если я не найду способ быстро их залатать, они рискуют меня потопить.

А я не могу позволить себе утонуть.

***

Я должна плыть.

– Ты войдёшь в воду вот здесь. А затем направишь свою мать в сторону расщелины.

Мой отец, красные глаза которого говорят об очередной бессонной ночи, указывает на ту часть моря, которая граничит с ракоккинским лесом, последним участком суши, которым владеют вороны.

– Я привязал твою юбку к стволу дерева. Когда я вышел из воды, твоя мать кружила в воде вокруг него. Эрвин остался, чтобы проследить за ней.

Моя сердечная боль, вызванная переизбытком эмоций, вином и недостатком сна, стихает при мысли о том, что Мин… моя мать меня ждёт.

– Я тебя отнесу…

Мой отец отрывает глаза от карты и пристально смотрит на Лора, который расхаживает по библиотеке в таком быстром темпе, что его тени даже не успевают принять какую-нибудь форму.

– Нет. Это сделаю я.

Лор, должно быть, прорычал что-то Кахолу, потому что тот прищуривает глаза.

– Тебе повезло, что я вообще позволил тебе присоединиться.

И снова наступает тишина.

– Я тоже знаю, где пал твой ворон, Морргот. Я был там, когда ты, мать твою, вылетел вперёд, и в тебя попала стрела. И это было, мать твою, глупо.

Я моргаю, глядя на них двоих.

Мой отец взмахивает своей огромной рукой.

– Это было глупо, потому что гигантский кусок обсидиана угодил бы в заросли кораллов, а не пролетел мимо них, как твоя крохотная железная птичка.

Если бы я так не нервничала, я бы улыбнулась, услышав, как мой отец назвал Лора крохотным, но мои щёки только и могут что втягивать и выдувать изо рта воздух. Я ещё даже не успела войти в воду, а уже задыхаюсь. Мне надо успокоиться.

«Мы не будем этого делать».

Глубокий вдох. Глубокий выдох.

«Мы это сделаем».

«Ты только посмотри на себя».

«Это ты посмотри на себя».

«Фэллон», – рычит он.

«Пошли, достанем твою крохотную птичку, Лор».

Мой подкол заставляет его замедлиться.

«Надо было позволить той стреле попасть в твоего отца. Тогда его чувство юмора не передалось бы тебе».

Я прерываю свою дыхательную гимнастику и широко улыбаюсь.

Кахол хмурится, увидев мою улыбку, а затем качает головой и выуживает что-то из кармана своих штанов.

– Вот.

Он протягивает мне кожаный ремешок, на котором болтается ракушка.