Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

Юстус выглядит всё таким же бледным, каким он был, когда отец выловил его из воды, только на этот раз его лицо преисполнено трепета. Он внимательно обозревает улицы из песчаника, усыпанные гигантскими пальмами, и аккуратные ряды поместий всевозможных оттенков голубого и белого, которые растянулись по берегу Тареспагии. В отличие от восточной части королевства, где дома раскрашены во все цвета радуги, здесь они кажутся продолжением большого моря, которое омывает большими пенными волнами полукруглый пляж с белым песком.

Не могу поверить, что отец позволил Юстусу сесть себе на спину. Этот фейри, конечно, мало что сможет сделать без обсидиана, но всё же…

«Он знает о местоположении твоей матери и заключил сделку с Кахолом. Он пообещал отвести его к Дайе, если твой отец в целости и сохранности доставит его вместе с сыном в Монтелюс».

И, конечно же, я замечаю Ванса на некотором расстоянии от нас, который болтается в когтях другого ворона и напоминает скорее йольскую игрушку, чем человека.

«Он ведь не рассказал тебе о её местоположении», – говорит Лор с утвердительной интонацией, но, тем не менее, это звучит как вопрос.

«Он заключил со мной сделку о том, что расскажет обо всём после того, как мы покинем туннели».

Я не могу не восхищаться этим человеком. Какой же он хитрый… До последнего держит все козыри при себе. Мне стоило бы этому поучиться.

«Хитрость порождается осторожностью. Чем меньше ты доверяешь, тем больше секретов ты стараешься использовать для торга».

Испустив глубокий вздох, он добавляет:

«Через пару столетий ты станешь такой же изворотливой, как и все мы».

Пару столетий… Когда я ещё считала себя полукровкой, я думала, что продолжительность моей жизни будет составлять от трёх до четырёх веков. Подумать только, если какое-нибудь лезвие неожиданно не перережет мне аорту, или моей матери, или Мириам, я смогу прожить гораздо больше этого срока.

«Вечность», – бормочет Лор. «Ты будешь жить вечно».

«Мы будем жить вечно».

Неожиданно мне в нос ударяет запах дыма.

Я смотрю поверх Лора и замечаю пламя, которое бушует над белой крышей дома Ксемы… над домом Косты.

«Я должен попросить у тебя прощения, mo khrà».

«За что?»

«За то, что не поверил тебе, когда ты сказала, что Мириам в Тареспагии. За то, что не выяснил, что эти крысиные норы, которые фейри в течение многих веков строили под Люсом, могут соединяться с убежищем Косты, которое он построил после того, как пырнул меня кинжалом. Но в особенности за то, что пытался сохранить мир в тот день, когда ты сделала меня цельным. Мне следовало немедленно стереть Регио с лица земли».

«Но тогда ты бы потерял свою человечность».

«Не потерял бы, если бы это было сделано чужими руками».

Я отрываю взгляд от костра и прохожусь им по роще, где потерял свою жизнь Сьювэл, в сторону конюшен.

«Лошадей выпустили на волю. Они в безопасности».

Чувство облегчения согревает мою промокшую кожу и начинает расти, когда я замечаю табун лошадей, бегущий по улицам Тареспагии. Должно быть, Лор отдал приказ улетать, потому что мы вмиг перелетаем через дюны Сельвати.

Во время нашего полёта я мысленно возвращаюсь к Лору и его извинениям.

«Лор, если бы ты уничтожил Данте, фейри стали бы сражаться против твоего господства, а это привело бы к ужасному количеству жертв».

Тёмный и мокрый песок испещрен лужами, по которым несутся стайки лысых детишек, которые пытаются угнаться за воронами и взмахами их огромных крыльев. Я не вижу их маленьких лиц, но думаю, что они полны удивления, так как обычно люди не бегут в сторону своих страхов.

«Но зато тогда тебе не пришлось бы стать жертвой».

«Вероятно», – я прижимаю губы к мягким перьям на его шее, – «но тогда я бы тебя ненавидела, mo khrà… Я бы боролась против тебя».

И чтобы снять напряжение, нависшее над Лором, и надо мной, я добавляю:

«Что если бы я победила?»

Конечно же, девушка без магических способностей не имела бы никаких шансов против существ, вооруженных когтями, которые могут превращаться в дым, но мне кажется, что его настроение улучшится, если я предложу ему битву на равных условиях.

Я оказываюсь не права. Настроение Лора портится ещё больше. Вздохнув, я снова целую его в шею, а затем зарываюсь лицом в его перья, и хотя это не помогает мне замедлить его пульс, Лор смягчается.

Когда минуты превращаются в часы, дождь стихает и солнечным лучам удаётся пробиться сквозь густую пелену и осветить бледно-серые пики Небесного королевства.

Дом.

Наконец-то, я дома.

ГЛАВА 40

Когда я вижу, как мой отец приземляется на эспланаду, я прошу Лора приземлиться там же.

«Тебе надо отдохнуть».

«У меня осталось не меньше тысячи вопросов к генералу. Мне нужны на них ответы, и почти все они есть у Юстуса».

Как только мы подлетаем к гладкому бледному камню, Лор превращается в тени, которые обволакивают меня, чтобы смягчить приземление. Когда он понимает, что я твёрдо стою на ногах, он перевоплощается в человека, которого я знаю и обожаю, и тянется за моей рукой.

Я решаю, что он хочет взяться за неё, но он переворачивает её и проходится взглядом по чернильным кругам.

«А теперь расскажи мне об этой штуке на твоей руке».

«Только если ты пообещаешь свести до минимума ворчание и попытки убить Юстуса».

«Фэллон Бэннок, торжественно клянусь свести своё ворчание до минимума».

Я вздрагиваю, когда мою правую руку начинает покалывать и когда очередное сияющее кольцо появляется под двумя другими. Теперь я гордая обладательница трёх клятв, данных мне двумя очень влиятельными мужчинами. Я и до этого чувствовала себя довольно могущественной, а теперь я и вовсе считаю себя неуязвимой.

Я широко улыбаюсь и потираю руки, потому что сделка, заключенная с Лорканом – бесценна.

«Я всё ещё жду, что ты торжественно поклянёшься не отрывать Юстусу конечности, Лор».

Мрачно улыбнувшись мне, он бормочет: «Тебе придётся ждать этой клятвы целую вечность, Behach Éan».

«Хорошо, что у меня впереди целая вечность. Я же говорила, что бессмертна? Ну, то есть… довольно таки бессмертна».

«Нет такого понятия «довольно-таки бессмертна», когда дело касается тебя, Фэллон. Потому что я не позволю никому пролить хотя бы каплю твоей крови и остаться в живых».

Я вздыхаю, потому что боюсь не за свою кровь.

Ещё больше воронов приземляются на эспланаду и перевоплощаются, тогда как другие продолжают кружить над нами. Среди перевоплотившихся воронов я замечаю Имоген, а также Ифу. Они обе бледные от природы, в том числе благодаря чёрным волосам, оттеняющим их лица, но сейчас их кожа напоминает гипс.

Мой отец спускает Юстуса на землю и поворачивается. Сильный ветер, сотрясающий гору, развевает растрёпанные чёрные волосы вокруг его измождённого лица. Он что-то ворчит на языке воронов, обращаясь, по-видимому, к Лору, так как прибавляет обращение «Морргот» в конце фразы. Как жаль, что Мириам не успела пробудить мою воронью сущность… Как бы мне хотелось магическим образом овладеть языком своего отца.

– Где мой сын? – голубые глаза Юстуса оглядывают каждого ворона, парящего в небе, а их там много.

Мой отец указывает подбородком в сторону Небесного королевства.

– Эрвин отнёс его к Лазарусу.

– Лазарусу… – бормочет Юстус.

– Разве ты не знал, что лекарь живёт теперь с нами?

Юстус снова переводит взгляд на меня.

– Я думал, что он уплыл на Шаббе.

И словно для того, чтобы отгородить меня от моего деда, Лор вклинивается между нами, а его тени становятся плотнее и закрывают меня от водяного фейри.

«Ты ведь понимаешь, что я провела с этим человеком целый месяц, Лор?»

На его теле не дёргается ни один мускул – точнее ни одна струйка дыма, так как на данный момент у него нет мускулов – но он одаривает меня испепеляющим взглядом, который заставляет меня закатить глаза.

«Он не заберёт тебя у меня. Не посмеет. Никто не посмеет».

Я протягиваю руку и касаюсь его челюсти, твёрдой как гранит, несмотря на то, что она состоит из весьма тонкой материи.

Он вздыхает, и его тёмные очертания смещаются в сторону и обхватывают меня.

– Что вам известно о том, что произошло в туннелях?

– Я рассказала им только о нашем разговоре с Юстусом, который состоялся перед тем, как я привела тебя к нему.

Я разворачиваюсь при звуке голоса Бронвен. Провидица с молочно-белыми глазами соскальзывает со спины своего пернатого скакуна, который перевоплощается в человека – моего дядю.

– Прими мои извинения за то, как мы расстались, Фэллон. Я боялась, что если расскажу тебе о своём замысле, Лоркан нарушит планы судьбы, – говорит она, двигаясь в нашу сторону под руку с Кианом.

Мой дядя смотрит на меня извиняющимся взглядом, хотя ему не за что извиняться. Если только… если только он не был в курсе.

«Не был», – говорит Лор.

– Представляю, как сильно ты меня ненавидишь, – продолжает она.

– Сомневаюсь, но мы можем обсудить моё мнение по поводу ваших методов позже. На данный момент у нас есть более насущные проблемы.

Когда она слышит мой упрёк, её фиолетовые губы сжимаются.

Я поворачиваюсь к остальным.

– С чего мне начать, Юстус? О чём им уже известно?

Глядя на Бронвен, он говорит:

– Если Бронвен обо всём им рассказала, тогда они в курсе того, что Мириам разблокировала твою магию, и почему именно ты должна убить Регио. Они также должны знать о твоей связи с Мириам и Зендайей, и зачем нам понадобилось связывать твою кровь.

– Я давно пришла к выводу, что о некоторых вещах лучше рассказывать после того, как они произойдут.

Голос Бронвен звучит так тихо, что я едва улавливаю её слова. Неожиданно её веки вздрагивают, а затем опускаются.

– Лоркан, перестань.

Она сжимает веки, и на жёсткой коже её висков появляются морщинки, так как моя пара, по-видимому, мысленно нападает на неё.

– Я не рассказала тебе всего ради твоего же блага.

Сделав вздох, я спрашиваю:

– Так что вы им всё-таки рассказали, Бронвен?

– Я рассказала им о том, что Мириам разблокирует твою магию и сделает тебя бессмертной, и что, когда это будет сделано, Юстус проследит за тем, чтобы ты вернулась оттуда в целости и сохранности. Я также рассказала им о твоей связи с Мириам и Зендайей на случай если Лоркан обнаружит тебя раньше, чем Юстус и Мириам завершат твою подготовку.

Мою подготовку? Они не готовили меня. Мне предоставили мне магию, но не выдали никаких инструкций, а затем рассказали о спрятанном кинжале, который Данте нашёл раньше меня.

– Значит, они ещё много чего не знают. Не желаете им рассказать?

– Будет лучше, если ты сама им расскажешь, Фэллон, так как мне хотелось бы сохранить голову на плечах.

Я фыркаю.

– Но вы, тем не менее, осмелились прийти сюда…

– Потому что всё, что я сделала, я сделала ради своего народа. Нам нужен Котёл.

– Нам или вам?

Я ясно помню, как она рассказывала мне о своём желании прыгнуть в Котёл, чтобы восстановить кожу.

Она наклоняет голову.

– Разве ты не хочешь снять заклятие своей пары?

А это уже удар ниже пояса.

Мой отец так плотно переплетает руки, что его кожаные наручи хрустят.

– Говори, ínon, и ни о чём не умалчивай.

– Как уже сказала Бронвен, Зендайя связала нас, а это значит, она жива, dádhi.

– Я слышал.

Тёмные глаза моего отца, оттеняемые бахромой тяжёлых густых ресниц цвета сажи, темнеют ещё больше при звуке её имени.

Я в курсе, что она меня создала, и что я должна воспринимать её как свою мать, но я не могу. Всё ещё не могу.

– Пока я не загляну ей в глаза, я повременю радоваться.

– Если бы она умерла, то же случилось бы и со мной.

– Так говорит ведьма, которая приговорила наш народ, – ворчит он.

Бронвен вздыхает и произносит имя моего отца, чем только зарабатывает его сердитый взгляд.

– Я понимаю твоё нежелание верить Юстусу. Правда. Но Мириам не злодейка, как мы предполагали. Она точно такая же жертва Косты Регио, как и все мы.

Пара белёсых и пара золотых глаз, а также несколько пар глаз разного цвета, подведённые углём, смотрят на меня.

– Да, она создала магический барьер, но только для того, чтобы не дать Прийе попасть в Люс. Она боялась, что её мать попытается разлучить её с любовником-фейри. Похоже, королева Шаббе была не рада этому союзу.

– Это правда, – бормочет Бронвен. – Прийя ненавидела моего отца.

Я завожу за ухо прядь волос, затвердевшую от соли.

– Изолировать Шаббе было идеей Косты.

Имоген приподнимает одну из своих чёрных бровей.

– А отдать рунические камни королям Глэйса и Неббы также было его идеей? – её голос звучит слабо, но он, наконец, возвращается к ней.

– Нет. Это было идеей Марко.

Юстус проводит рукой по своему лбу.

– Он использовал их, чтобы заключить долгосрочный союз.

Я смотрю в сторону Неббы, на морскую послегрозовую гладь, напоминающую расплавленное серебро.

– Мы должны их вернуть.

– Мы уже нашли люсинский камень, – Киан кивает на моего деда. – Росси отдал его моей паре. Также мы вернули камень Неббы. Эпонина, а точнее, – редкая улыбка приподнимает уголки его губ, – королева Неббы отдала нам его в день своей коронации.

– Королева? – шепчу я. – Значит Пьер… мёртв?

Улыбка Киана становится шире, а Лор бормочет: «Очень даже».

Отойдя от шока, я спрашиваю:

«А разве есть такое понятие, как «не очень мёртв»?»

И наконец-то по нашей мысленной связи я чувствую его тихую улыбку.

Улыбку, которая заставляет меня закатить глаза, а сердце подпрыгнуть.

«Боги, ты такой любитель чёрного юмора, Лоркан Рибав».

Мой небольшой диалог с Лором заставляет меня пропустить вопрос моего отца, но не ответ Юстуса:

– Зендайя находится в море.

ГЛАВА 41

Малодушный человек, вероятно, съежился бы под тяжестью пристального взгляда моего отца, но не Юстус. Но опять же, Юстус далеко не малодушный.

– Где в море? – хрипло произносит Кахол.

Я щурюсь на резвящиеся волны, где посреди стальной поверхности воды проступают пятна цвета индиго.

Тени Лора начинают клубиться и касаются моего лица, не загораживая при этом вид.

«Если бы этот человек был таким честным, каким ты его себе представляешь, он бы тебе рассказал».

«У нас не было времени на разговоры».

«Не было времени? У вас был чёртов месяц!»

«Половину из которого я пробыла без сознания».

«Что значит, без сознания?»

«Они вырубали меня магией».

«Я. Убью…»

«Никого. Никого ты не убьёшь. Ты поклялся».

«Я не клялся».

«Пожалуйста, Лор».

Он скользит по моей щеке своими призрачными пальцами.

«Почему бы тебе не воспользоваться нашей сделкой, Behach Éan? Я ведь тебе должен…»

«Я надеялась использовать её для более весёлых вещей».

«Если наши представления о весёлых вещах совпадают, тогда ничто из того, что у тебя на уме, не потребует принуждения».

Я бросаю на него свой самый лучший косой взгляд, но в итоге уступаю, так как хочу сохранить жизнь Юстусу.

«Лоркан Рибав, я требую исполнения условий нашей сделки: ты не можешь причинить вред Юстусу Росси».

Мою кожу снова начинает пощипывать, и сделка исчезает с неё, точно кто-то разорвал нить между мной и Лором.

– Где в море, Росси? – повторяет мой отец, на этот раз более резко.

– Зендайя потеряла много крови в ту ночь, когда её поймали, – говорит Юстус.

Меня наполняет чувство вины. Я, может быть, и не единственная, но, без сомнения, главная причина, по которой она потеряла столько крови.

Лор сжимает мой подбородок призрачными пальцами и запрокидывает мою голову.

«Behach Éan, во всём, что произошло, нет твоей вины».

«Если бы она не забеременела мной…»

«Не надо».

Он прижимается лбом к моему лбу, и хотя мой лоб проходит сквозь него, когда я закрываю глаза и замираю, я почти чувствую, что он сделан из плоти, а не состоит из одних лишь тёмных вихрей.

«Я хочу, чтобы ты снова стал цельным».

Мои глаза распахиваются.

«Где твой павший ворон?»

«Не всё сразу, птичка», – он ласково касается моей щеки. – «Сначала, давай отыщем твою мать».

«Почему ты всё время уходишь от ответа?»

Моё сердце начинает учащённо биться из-за нового беспокойства.

«Твоего ворона можно спасти?»

«Да».

«Поклянись».

«Клянусь».

Когда моё сердцебиение возвращается к более привычному ритму, я отгоняю от себя эти переживания и снова обращаю внимание на своего отца.

– Единственное, зачем Мириам сделала то, что сделала, – говорит Юстус, – это чтобы спасти Зен…

– Где конкретно в этом долбаном море находится моя пара, Росси? – рычит мой отец. – Немедленно отвечай, а не то я…

Мой отец делает резкий вдох, а затем выдыхает с такой силой, что издаёт нечто похожее рык, после чего резко переводит глаза на Лора.

– Разве я просил тебя успокоиться, когда ты, мать твою, искал мою дочь, Лор?

Вокруг нас повисает напряжённая тишина.

– В тот день, когда родилась Фэллон, она почувствовала это и обезумела. Она попыталась порезать себе запястья, чтобы выбраться из подземелья Марко.

Окружающие нас камни усиливают мрачный голос Юстуса.

– Сколько бы лечебных или успокоительных кристаллов мы ни помещали в её тело, она не успокаивалась, поэтому я привёл её к матери. Мне отчаянно хотелось облегчить её мучения, Кахол.

– Если тебе так отчаянно хотелось это сделать, почему ты её не отпустил?! Почему не позволил быть рядом с Фэллон?

Вены на теле моего отца раздулись и пульсируют.

– Я тогда ничего не знал о Фэллон! А что касается Мириам, как бы странно это для тебя ни звучало, но я верил в то, что она поступает, как лучше для Зендайи. К тому времени я знал её уже в течение нескольких десятилетий, и я понял, что она не злая колдунья, какой её представлял весь мир. Я понял, что она женщина, допустившая ошибку. Полюбившая не того мужчину. И, боги, Кахол, как же дорого она за неё заплатила! Она проклята и вынуждена сидеть на троне, который пожирает её плоть! Она была заперта в подземелье, в темнице, в течение пяти веков!

Гнев моего отца распаляется ещё больше.

– Она посадила Косту на трон! Она сама навлекла это на себя! На всех нас!

Лор, должно быть, почувствовал, что мой отец в шаге от убийства Юстуса, так как отходит от меня и встаёт между двумя мужчинами в виде дымовой завесы.

Я рада его вмешательству, потому что мне действительно хочется знать, где конкретно в Марелюсе качается на волнах моя мать. Или лежит.

– Не могли бы вы выяснить отношения позже?

Юстус хватается за край своего мундира и выжимает из него те остатки влаги, что остались в его синих нитях после нашего многочасового перелёта, а затем бормочет что-то о неблагодарных невеждах.

– Юстус, – я бросаю на него предупреждающий взгляд, прося его вести себя хорошо.

Он выпускает из рук испорченный мундир и мечет в Кахола воображаемые обсидиановые кинжалы, после чего, наконец, говорит:

– Мириам произнесла то заклинание только потому, что знала, что это единственный способ освободить Зендайю.

– Какое ещё, мать твою, заклинание?!

Тело моего отца начинает дымиться.

Юстус закусывает нижнюю губу, словно обдумывает, как будет лучше преподнести эту информацию.

– Она нарисовала знак смерти над сердцем Зендайи, чтобы обездвижить её, и чтобы её тело выглядело обескровленным.

Я вспоминаю о кресте, который Юстус нарисовал в области сердца своего сына несколько дней назад. Может быть, это один и тот же знак?

– Никто не знал, о том, что три ведьмы шаббианки связаны между собой, даже я, поэтому, когда я отнес её обескровленное тело Марко, он даже не усомнился в том, что она мертва. Хотя он был зол. Боги, как же он был зол. Он заставил Пьера из Неббы и недавно овдовевшего Владимира из Глэйса начать из-за неё войну.

Цвет сходит с лица моего бедного отца.

– Я отнес её к морю и отпустил. Я, конечно, заметил, что на её теле был нарисован ещё один знак, но тогда я мало что о них знал, поэтому не понял, что сделала Мириам до тех пор, пока…

Он поворачивается ко мне.

– Пока до меня не дошли слухи о том, что Фэллон подружилась с морским змеем. И даже тогда я не соединил всё воедино.

Я много раз отправлялась в путешествие, зная о месте своего назначения, но я не понимаю, как в итоге очутилась здесь. И у меня нет ни малейшего представления о том, куда нас ведёт сейчас Юстус.

– Лишь много лет спустя, когда Фэллон стала близка с тем гигантским розовым змеем, я понял, что сделала Мириам.

– Что она сделала?

Несмотря на то, что моё тело сделано из плоти, мне неожиданно начинает казаться, что оно состоит из одного лишь моего дыхания.

– Она произнесла то же самое заклинание, что и твоя мать, когда пыталась тебя защитить.

Мои глаза расширяются, но не так же сильно, как у моего отца, чьи белки, испещрённые венами, пожирают его карие радужки.

Я моргаю и говорю:

– Она отправила её во чрево какой-то фейри?

– Не фейри.

Киан наклоняет голову, и густые чёрные волосы падают на его нахмуренный лоб.

– Во чрево человека?

Я медленно поднимаю руку и закрываю свой рот, потому что знаю…

Я точно знаю, в чьё чрево Мириам отправила Зендайю.

ГЛАВА 42

Я прижимаю кончики пальцев к пульсирующим губам.

– О, боги.

Меня охватывает такой сильный озноб, что на голой коже предплечий появляются мурашки.

– О, боги! Минимус?!

Когда Юстус кивает, мурашки пробегают по всему моему телу.

– Вы уверены? – восклицаю я.

– Мириам подтвердила это.

Всё это время… всё это время женщина, которая сотворила меня вместе с этим гигантом, стоящим рядом и оцепеневшим от шока, находилась рядом со мной, наблюдала за мной, лечила меня, оберегала и любила.

Тогда в подземелье Фибус пошутил, что мы с Минимусом связаны родственными узами. Подумать только, мой друг был не так уж далёк от истины. Подумать только, Минимус действительно со мной связан. Когда Фибус услышит о том, что в его шутке была доля правды, что змей, которого он назвал моим братом, по факту, оказался моей матерью…

О.

Боги.

– Мириам превратила Зендайю в чёртова змея?

Кажется, мой отец находится в шаге от того, чтобы превратиться в ворона, окутанного дымом.

– Точно так же королева Мара превратила тебя в птицу.

Юстус старается говорить крайне спокойным тоном, так как он, должно быть, тоже почувствовал, что ему следует быть осторожным.

Мой рот раскрывается ещё шире.

– Значит, моя мать… она… она…

– Змей-оборотень? – предполагает кто-то.

Я даже не сразу понимаю, кто это произнёс, так как вижу перед собой только Юстуса и своего отца.

Юстус со вздохом говорит:

– Ещё нет.

Я недоуменно морщу лоб.

– Что значит, ещё нет?

– Зендайю должен благословить Котёл, чтобы превращение завершилось.

Мой рот широко раскрыт, но воздух не проникает мне в лёгкие.

– Но Котёл… запечатан.

Когда моя грудь начинает гореть, я делаю резкий вдох.

– Не думаю, что тебе нужна дополнительная мотивация, чтобы убить Регио, Фэллон, но да, пока ты не прервёшь его род, твою мать нельзя вернуть.

«Focá».

Часть теней Лора устремляется обратно ко мне, а оставшиеся тени окутывают моего отца, чьи глаза сделались огромными и остекленевшими. Он явно где-то не здесь. Вероятно, в море. Или в прошлом.

Я касаюсь его руки, твёрдой, как сталь, хотя она дрожит точно гонг, по которому только что ударили.

– Знает ли Мириам какое-нибудь заклинание, которое могло бы завершить перевоплощение мамы?

– Нет, – бормочет Бронвен. – Мириам сильная, но чтобы наделить человека или животное способностью перевоплощаться, нужна такая магия… только Котёл и его хранитель способны это осуществить.

«Если подобное превращение вообще возможно».

Я резко перевожу взгляд на Лора и всматриваюсь в его тени в поисках двух золотых точек, но он разделён на слишком большое количество частей, поэтому я не вижу, чтобы они где-то сияли.

– Ты знала, Бронвен?

Мой отец так сильно сжимает губы, что его, и без того уже хриплый, голос становится ещё мрачнее.

– Нет, Кахол. Я не знала, клянусь.

Я оглядываюсь на неё и вижу, как она сжимает руку Киана.

– Я в курсе, что Котёл злится и закрыт ото всех, но может быть, он смог бы сделать исключение ради моей матери? – говорю я, пожав плечами. – Ведь она исполнила его желание и создала человека, способного снять заклятие.

Голубые глаза Юстуса отстранённо блестят.

– Поскольку Мириам воздвигла магический барьер, любой, в ком течёт её кровь, останется за пределами Шаббе, пока не будет стёрта руна, отвечающая за барьер.

Я ещё больше хмурю лоб, потому что ясно помню, как Бронвен предлагала…

– Вы советовали нам с Лором отправиться на Шаббе, чтобы снять заклятие.

От меня не укрывается то, как она сглатывает и делает небольшой шаг в сторону Киана.

– Зачем предлагать невозможное?

– Потому что я пыталась защитить своего короля, Фэллон. На Шаббе он был бы в безопасности. Ему не понадобилось бы прятаться. Он бы не потерял одного из своих воронов в таком месте, куда ни у кого из нас нет доступа.

Лор, должно быть, начал кричать на неё, потому что белые глаза Бронвен наполняются слезами, которые начинают течь по её изувеченным щекам. А слёзы ли это? Не думала, что Бронвен способна грустить.

– Это была моя идея, Лор.

Киан прижимает Бронвен к своему огромному телу и кладёт подбородок на её голову, волосы на которой совсем недавно начали отрастать.

– Если хочешь сорвать на ком-то свой гнев, срывай его на мне.

Я знаю, что Бронвен хотела как лучше. Ведь я точно так же хотела отправить Лора на Шаббе, чтобы защитить его. Но ещё я очень сильно хочу, чтобы она перестала вмешиваться – или, по крайней мере, делала это не так бесцеремонно.

Однако для всего есть своё время и место, и в данный момент обсуждение её прошлых поступков не представляет большой важности. В отличие от той информации, которой она только что поделилась.

– Что значит «в таком месте, куда ни у кого из нас нет доступа»?

Ветер налетает на гору. И хотя до этого, даже несмотря на лёгкое платье, мне не было холодно, когда я узнаю о местоположении своей матери, а теперь ещё и об этом, меня начинает трясти озноб.

Тени Лора возвращаются ко мне и сливаются с моей кожей, покрытой мурашками.

«Давай отведём тебя внутрь. Я хочу, чтобы Лазарус осмотрел твои раны».

«Я в порядке».

«Ты не в порядке. Ты трясёшься сильнее, чем эльф, встретивший ворона».

«Лор…»

«Я расскажу тебе обо всём завтра».

«Перестань уклоняться от темы!»

«Я сказал, завтра!» – его голос громыхает точно раскат грома между моими висками, и это эффективно позволяет ему остановить мою следующую просьбу ещё до того, как она успевает оформиться в моей голове.

Я надуваю губы, рассерженная его ослиным упрямством – а точнее вороньим упрямством – и скрещиваю руки.

Он вздыхает, и его невидимое дыхание заполняет мою гудящую голову.

«Прости, что сорвался на тебя, птичка, но я почти не спал с тех пор, как тебя у меня забрали».

Его тени касаются моих щёк и начинают скользить по ним, словно пальцы.

Ветер бушует вокруг нас, врезается в бледные камни замка Лора и хлещет по волнам, раздувшимся от дождя. Его резкие порывы разгоняют туман и превращают его в белые ленты, которые окутывают нас, словно Лоркан перенёс меня в облака, которыми он управляет.

Интересно, долго ли продлится эта буря? До тех пор, пока не умрёт Данте?

«Мне следовало сохранить заключенную с тобой сделку и выбить из тебя местоположение твоего ворона», – бормочу я, когда его прохладный дым проходится по моим губам, словно пытается охладить их пыл. «Что ты сделаешь с Юстусом?»

Лор поворачивает свою призрачную голову. Должно быть, он спросил Юстуса о его планах, потому что генерал говорит:

– Я дал Мириам клятву охранять Фэллон и помогать ей по мере своих сил, Морргот. И я останусь твоим союзником в Люсе до тех пор, пока у меня есть руки, способные держать меч, и голова, которая может озвучивать её волю, либо пока Мириам не решит меня заменить.

«Ты веришь ему, Фэллон?»

«Всем сердцем. И да, я знаю, что моё сердце не всегда оказывается правым, но…»

«Твоё сердце заставило тебя поверить таинственной птице с железными когтями и способностью разговаривать в твоей голове».

Несмотря на то, что это физически невозможно, мне кажется, будто тени Лоркана проникают мне под кожу и обволакивают мои мышцы, которые часто заводили меня не туда, но, по сути, привели меня к этому мужчине, хотя и довольно запутанным путём. Но ведь пункт назначения того стоил? Или лучше будет назвать это путешествием?

Я решаю, что в нашем с Лором случае это пункт назначения.

«Святая Морриган, как же я скучал по твоим рассуждениям».

Он запечатлевает призрачный поцелуй между моими бровями, после чего перевоплощается в одного гигантского ворона и расправляет крылья.

Несмотря на то, что эспланада заполнена стражниками в птичьем и человечьем обличье, тот факт, что он осмелился сделаться цельным перед генералом фейри, говорит о том, что он доверяет моему мнению.

– Нет, у меня при себе нет сосудов с кровью Мириам, – говорит Юстус, в то время как я обхватываю шею Лоркана руками. – А что касается оружия, то у меня остался только мой железный меч.

Меч, которым я лишила жизни…

Рубины на рукояти меча сияют, точно подогретые благородной кровью Като.

«Куда вы дели стражника фейри, которого я просила принести домой?»

«Он в одной из пещер под замком. Лазарус положит бальзамирующий кристалл на его тело, пока ты не решишь, каким образом отправить его в следующую жизнь».

«Я хочу, чтобы его отнесли к его семье, которая живёт в Тарекуори, но Тарекуори пока не принадлежит воронам. Ты пригласил Юстуса в Небесное королевство?»

«Нам ведь нужно объединить эти земли, не так ли?»

Имоген обходит моего деда сбоку, проводит когтями, которые появились на кончиках её пальцев, по велюровой ткани его мундира, затвердевшего от соли, после чего подцепляет кожаный шнурок и достает из-под рубашки медальон. Когда она замечает разбитый пузырёк, она выпускает медальон, и тот возвращается на неровный шрам, напоминающий змею. Но она всё-таки забирает у него его стальной меч.

«Твои друзья, включая Лазаруса и Габриэля, не защищены от железа».

ГЛАВА 43

«Габриэль всё еще…»

Я почти произношу «жив», но заменяю его на«…здесь?»

«Он показал себя достойным союзником. Ты оказалась права, посоветовав мне довериться ему».

Моё сердце воспаряет вместе с огромным телом Лора.

«Данте пытался заставить меня поверить в то, что он отправил Габриэля в Небесное королевство, чтобы причинить тебе вред».

«Чего только не скажешь, чтобы сохранить лицо».

Я сглатываю, проклиная свою доверчивость.

«Ты будешь держать Юстуса в тюремной камере?»

«Может быть, не в камере, но в комнате на верхнем этаже. Которую он не сможет покинуть по своей воле».

Лор залетает в люк «Таверны-базара», и мой водоворот мыслей резко останавливается, потому что, несмотря на то, что в помещении относительно пусто, я замечаю двух человек, которые стоят у окон, выходящих на эспланаду.

Сибилла и Фибус разворачиваются, и как только мои ноги касаются камня, мои друзья срываются с места, а затем врезаются в меня и заключают моё продрогшее тело в самые тёплые объятия.

При звуке пронзительных рыданий, мои губы растягиваются в улыбке.