Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

Фибус проводит руками по мокрым глазам.

– Если что это не я издал звук, похожий на крик умирающего гуся, – произносит он голосом, преисполненным волнения.

Сибилла издает ещё один громкий всхлип. Её бледные щёки блестят от слёз. Я смеюсь, наблюдая такую нехарактерную для неё слезливость, чем зарабатываю толчок в грудь.

– Ой, – вскрикиваю я, потирая свою бедную грудь. – Это ещё за что?

Фибус прижимает меня к себе и упирается своим гладким подбородком в мою макушку.

– Маттиа и Рид учат её обращению с мечом. Она сделалась до невозможности жестокой.

Сиб закатывает свои серые глаза, которые сияют таким же серебристым светом, как небо над нашими головами.

– Даже не смей больше исчезать, ничего никому не сказав. То есть, не сказав ничего Фибсу и мне!

И, покосившись глазами вправо, она добавляет:

– И, по всей видимости, Лоркану тоже.

Я прижимаю руку к сердцу.

– Больше никогда, Сиб. Я усвоила этот урок.

– Точно, Капелька?

Квадратный подбородок Фибуса врезается в мой череп, когда он это произносит:

– Потому что ты довольно редко прислушиваешься к голосу разума.

Он припадает губами к моему уху и добавляет:

– Даже когда этот голос кричит прямо тебе в ухо.

Я начинаю закатывать глаза, как вдруг Сиб срывает мою руку с груди и смотрит на переплетённые кольца на моей ладони.

– Что это ещё за чёрт?

Я со вздохом говорю:

– Метка кровной связи.

Призрачная форма Лоркана подплывает ближе, облизывает моё правое плечо, затем ключицы, а его золотые глаза неотрывно смотрят на ненавистную мне отметину.

– И что это такое? – спрашивает Сиб.

– Это древний шаббианский ритуал. Мириам заколдовала род Регио много лет назад. Это заклинание делает их невосприимчивыми к нашей магии, но также оно дарит им нашу магию.

Глаза Сибиллы распахиваются так широко, что теперь её радужки напоминают мелкие камешки посреди пены.

– Единственный придуманный ею способ скрыть от Косты ту силу, которую она ему подарила, заключался в установлении кровной связи. Это шаббианский ритуал, который позволяет…

– Мужьям-пользоваться-магией-жены, – произносит Фибус на одном дыхании. – Мне рассказывал о нём Лазарус.

Тени Лора напрягаются, что заставляет моё тело напрячься в ответ.

«Мужьям?»

Мерда.

– Нет. Это… не совсем так.

Я выпутываюсь из объятий Фибуса, в то время как моя пара устремляется в сердце рынка, где десятки воронов перевоплощаются в людей. Моё сердце начинает вибрировать.

– О, боги, он сейчас убьет Юстуса, – шепчу я своим друзьям.

– А это… плохо? – спрашивает Фибус, а Сиб скрипит: – Юстуса? Ты вышла за генерала?

– Что? – говорю я, сморщившись.

– Она вышла за Данте, Сиб. За наследника Косты. Не глупи.

– Я не выходила за него, – бормочу я, а тело моего деда в этот момент поднимают высоко-высоко, и оно начинает болтаться в тусклом свете, струящемся из люка, точно висящая в воздухе пылинка.

Мерда.

Я срываюсь с места, а мои друзья устремляются следом за мной.

– Капелька, кровная связь это магический союз…

– Заключенный между венами, Фибс, не сердцами! Наша кровь связана. И баста. Конец истории. Я ненавижу Данте. В сотни тысяч раз сильнее, чем прежде.

Я ударяюсь мизинцем ноги о стул, и – чёрт! – это больно, но я продолжаю идти вперёд, потому что лицо Юстуса сделалось фиолетовым.

«ЛОР!» – кричу я, хромая оставшуюся часть пути. «Он сделал это только для того, чтобы обнулить магию крови Данте и сделать его зависимым от моей магии. Лор, пожалуйста. Послушай меня».

Лор косится на меня своими золотыми глазами, и его челюсть, покрытая перьями, напрягается, словно он пытается сдержаться, чтобы не ответить мне. А, может быть, так он просит меня не прерывать то, что он собирается сделать с Юстусом.

«Я знаю, что тебе не впервой проливать кровь, но я также знаю, что ты заботишься о своем народе. О своем королевстве. Так же делает и Юстус».

«У меня закончились неприличные выражения для твоего генерала, Фэллон».

«Нашего генерала».

«По последней имеющейся у меня информации, ты сейчас замужем за фейри, а не за мной».

«Не по своей воле!» – кричу я, но потом понимаю, как это звучит – будто я действительно верю в то, что я заключила законный брак. Хотя это не так.

«Я уже догадался, что это был не твой выбор. Именно поэтому я отвёл Юстуса в сторону на пару слов».

«В твоём понимании «отвести в сторону» это же самое, что оторвать от земли?»

«Он, мать твою, выдал тебя за…»

«Я знаю, Лор. Знаю! Я была там. Данте сказал, что отрежет Антони язык, если я не соглашусь связать свою кровь».

Моё горло сдавливает, а пальцы сжимаются в кулаки и снова разжимаются.

«Поэтому я, мать твою, согласилась».

Зрачки Лора сужаются до размеров булавочных головок, когда он слышит, каким тоном я это говорю. Или дело в том, что я выругалась? Он это ненавидит. Тёмное небо озаряет паутина ярко-белых молний, отчего рынок окрашивается в серый цвет, Юстус становится белым, а Лор чёрным как смоль.

«Лор, опусти Юстуса! Прошу тебя».

Он, должно быть, не слышит, каким отчаянным стал мой голос, из-за громовых раскатов, потому что не приземляется. И когда его стальные когти ещё сильнее впиваются в руки Юстуса, я кричу:

«НЕ УБИВАЙ его или… или…»

Моя грудь приподнимается и опускается от резких вдохов.

«Или что?»

Его голос звучит как-то неправильно – он холодный, карающий. Именно таким тоном он разговаривает со своими врагами, но не со мной.

«Ты побежишь обратно в объятия своего нового мужа?»

Он спускается на землю, отпускает Юстуса, и мой дед наконец-то может коснуться сапогами земли. Бедный Юстус, которому и так уже очень больно, падает на колени.

Я гневно смотрю на этот мелкодушный поступок Лора и не удостаиваю его ответом.

– Даже не смей снова меня так хватать, Рибав! – кричит Юстус.

Его лицо покраснело, точно солнце светило на его бледную кожу в течение многих дней.

– Я пошёл против своего народа, чтобы помочь твоему!

– А я-то надеялся обрести немного мира и солнца, – бормочет Фибус, когда дождь начинает грохотать по потолку, защищённому магическим барьером. – Моё лицо теперь такое же бледное, как и задница, которую теперь можно использовать как фонарь.

Я понимаю, что Фибус пытается поднять всем настроение, но я, мать его, так зла, что его шутке не удаётся разогнать тьму, царящую в моих мыслях и сердце.

Я начинаю идти в сторону Юстуса, но мой отец преграждает мне путь.

– Что происходит, ínon?

Я приподнимаю помеченную руку и выставляю её прямо перед его уставшими глазами.

Он хватает меня за запястье, приглядывается к моей ладони, и его брови сдвигаются вместе.

– Всё дело в татуировке?

Лоркан, должно быть, сообщает ему, что это не простая татуировка, потому что мой отец откидывает голову назад.

– Ты связал мою дочь с этим долбаным имбецилом, Росси!

Его лицо становится таким же фиолетовым, как в тот день, когда он узнал о нашей с Лором парной связи. Прежде, чем я успеваю сделать вдох, он подходит к Юстусу, а его ногти удлиняются и превращаются в когти.

Я бегу за ним, хватаюсь за его огромную руку и давлю всем своим весом на пятки, чтобы не дать ему умертвить генерала.

– Dádhi, перестань.

Его ногти розовеют и укорачиваются.

– Кахол Бэннок, СТОЙ!

Не знаю, что оказывает решающее влияние – тон моего голоса или то, что я назвала его полным именем, но он, наконец, перестаёт идти в сторону Юстуса, который продолжает держать спину ровно, даже будучи окруженный свирепыми оборотнями.

– Зендайя рассказывала мне, что Котёл запретил связывать кровь!

– Может и запретил, но он временно недееспособен, – говорю я.

– Что простите? – говорят одновременно Фибус и Сибилла.

– Когда Мириам заколдовала род Косты, Котёл так разозлился, что закрылся ото всех. По словам Мириам и Юстуса, он откроется только тогда, когда потомок Мириам уничтожит род Регио. Поэтому именно я должна снять заклятие.

– Бронвен?

Мой отец резко поворачивается в сторону своей невестки, и прядь мокрых волос падает ему на глаза, которые дико сверкают.

– Котёл разговаривает со мной, Кахол, значит, он не совсем закрыт.

– Я всё никак не могу понять, как испорченное настроение Котла связано с тем, что кровь моей дочери пришлось связать с кровью этого остроухого паяца?

– В крови Данте течет магия, dádhi.

Он резко переводит взгляд на мои фиолетовые глаза.

– Он шаббианец?

– Нет, но в его крови есть шаббианская магия. Когда Мириам заколдовала род Регио, она не только сделала их невосприимчивыми к магии шаббианцев, но также изменила природу того, что течёт в их венах.

Целую минуту никто ничего не говорит, но затем Лор, видимо, нарушает тишину, потому что Юстус потирает висок и рычит:

– Ты как никто должен понимать, почему Мириам связала Данте и Фэллон, Рибав. Ты жил с Зендайей. Ты собственными глазами видел, на что способна её магия. Магия королевского рода в десять раз могущественнее магии любого другого шаббианца, и именно такая магия течёт в венах Данте. Если бы мы не приковали его к твоей паре, представляешь, какой сокрушительный урон он мог бы нанести?

Бронвен ещё сильнее сжимает руку Киана. Она, должно быть, почувствовала на себе тяжёлые взгляды, потому что говорит:

– Мириам не рассказала мне, что наделила моего отца магией. Я только знала, что она сделала его невосприимчивым к магии шаббианцев.

– Значит, ты не знала? – резко говорит мой отец.

На кончиках его пальцев всё ещё виднеются когти.

– Нет, Кахол. Как и не знала, что мой брат и племянник обладают этой магией, иначе я бы поняла, зачем Котёл продолжает показывать мне, что Лор – как и все остальные вороны – потеряет свою человечность в случае, если убьёт Данте.

– Почему все вороны должны погибнуть? – бормочет Сибилла мне в ухо.

– Потому что они не могут убить потомка женщины, которая их создала, – объясняю я. – Морриган и королева Мара одно и то же лицо, а Мара – моя прапрабабушка.

Когда тело моего отца расслабляется, я отпускаю его руку, но начинаю жалеть об этом, как только он переводит взгляд на липкую паутину теней, в которую превратилась моя рассерженная пара.

«Не советую тебе уговаривать его пощадить Юстуса».

Лор переводит на меня взгляд. Его зрачки сделались такими маленькими, что глаза кажутся полностью жёлтыми.

– Вы обладаете этой магией, Бронвен? – спрашивает Фибус.

– Я родилась до того, как Мириам заколдовала Косту, поэтому нет. В моей крови не больше магии, чем у любого другого земляного фейри.

Она как будто говорит правду, но если я чему-то и научилась, так это тому, что Бронвен первоклассная лгунья.

«Фэллон».

Я притворяюсь, что не слышу, как Лор зовёт меня.

«Подойти сюда, Behach Éan».

Я скрещиваю руки.

«Извинись за свой комментарий о том, что я должна побежать в объятия своего нового мужа, и я подумаю о том, походить к тебе или нет».

«Меня, чёрт побери, волнует тот факт, что моя пара связана с другим мужчиной. Ты хочешь, чтобы я извинялся за это?»

Я прерываю его рычание и спокойно говорю: «Это не похоже на извинение».

Его зрачки начинают расширяться, всё больше и больше, пока не заполняют жёлтые радужки, а за ними и всё помещение. Что за…

Я моргаю, и «Марго Хобен» снова обретает чёткие очертания, но внутри больше никого нет, кроме меня и Лора, который начинает медленно идти в мою сторону. Да, идти. На двух ногах. Его кожаные штаны шелестят по мере того, как он сокращает расстояние между нами.

Может быть, я потеряла сознание от нарастающего внутри меня гнева? Это странно, но вполне вероятно. Эмоциональный всплеск может…

«Ты не потеряла сознание, Фэллон».

Значит… Ох, чёрт возьми! Похоже, моё сознание решило прогуляться на тёмную сторону, а в это время мой отец собирается убить хорошего по своей сути человека. Я пытаюсь вернуться в реальную таверну, но тщетно. Почему мне не удаётся выйти из этого транса?

Тёплое дыхание Лора обдаёт мой лоб.

«Потому что я нахожусь внутри твоей головы, Behach Éan».

ГЛАВА 44

– Сейчас не время для разговора по душам, Лоркан Рибав.

Боги, не так я себе представляла наше воссоединение.

Лор берёт меня за подбородок, нежно откидывает мою голову назад и заставляет меня посмотреть ему в глаза.

– Думаешь, я представлял, что моя пара вернётся домой, будучи замужем за другим?

Выражение его лица делается таким мрачным, точно его накрыло грозой, которая бушует в королевстве за сводами замка.

Я всё ещё не расплетаю руки, но испускаю вздох.

– Я не меньше твоего ненавижу всё это, Лор.

Он усиливает хватку, словно забыл о том, что мои хрупкие кости можно сломать. Я уже готова высвободить свой подбородок из его наказывающих пальцев, как вдруг он говорит:

– Нет, птичка. Ты расстроена, а я, мать его, уничтожен.

Боль, сквозящая в его голосе, заставляет меня провести пальцами по его шее и коснуться тугой жилы, которая тянется от угла ключицы до основания челюсти. Его ресницы опускаются и касаются бледной чёрной подводки, которая неизменно украшает его глаза. Он наклоняет голову и упирается лбом в мой лоб.

– Моя кровь, может быть, и связана с другим, но моё сердце принадлежит только тебе.

Несмотря на то, что его тело слилось с камнем под его сапогами, от моих поглаживаний Лор начинает таять.

– Когда всё это закончится, сделаешь меня своей королевой?

Его пульс ускоряется под подушечкой моего большого пальца.

– Почему это звучит, как вопрос?

Я запускаю пальцы в его шёлковые локоны и пропускаю их между костяшками.

Он вздрагивает, но только не его голос, который хрипло произносит:

– Поклянись, что ты, мать его, никогда больше меня не покинешь.

Я понимаю его волнение, ведь раньше я часто оказывалась в самых невероятных ситуациях, думая, что нам это поможет. Но я не собираюсь добровольно возвращаться туда, где он не сможет меня достать.

– Лоркан Рибав, клянусь, что я, мать твою, никогда больше тебя не покину.

Сделка выжигается в области моего сердца в виде горящей точки, и теперь Лоркан может потребовать от меня условий её выполнения, если я решу выследить Данте в одиночку.

«Похорони эту идею».

Я продолжаю ласкать натянутые жилы на его шее и впитывать мокрый аромат грома, который поднимается от кожи моей пары.

Он сжимает мои бёдра и прижимается своим носом к моему носу, а затем проводит им по моей скуле.

– Тебе не обязательно было повторять слово в слово, – бормочет он мне на ухо.

Я хмурюсь, но затем улыбаюсь, когда понимаю, что заставило его перья взъерошиться. Он тоже улыбается и снова проводит носом по моей щеке, но уже в обратном направлении. Я заполняю лёгкие его медленным и ровным дыханием, не желая прерывать этот драгоценный момент, хотя знаю, что нам надо возвращаться в таверну.

«Прости мне мои слова, птичка. Мне не следовало наказывать тебя за свою уязвленную гордость и разбитое сердце».

«Ты прощен, но, пожалуйста, Лор, никогда больше не намекай на то, что я могу захотеть вернуться к Данте, потому что для меня существует лишь один мужчина – ты».

Он кивает, а я встаю на носочки и прижимаюсь губами к его губам, но не раскрываю их. Я жду, когда он расслабится, и позволяю ему осознать, что мы вместе и мы в безопасности. И хотя нам ещё предстоит преодолеть миллион и одну напасть, никто не может нас тронуть. Не тогда, когда он окружён своими воронами, а я нахожусь в стенах его королевства… в его объятиях.

Лор опускает руку на мою поясницу и растопыривает пальцы так, что теперь его рука обхватывает меня за талию. И только когда он прижимается ко мне, его губы наконец-то начинают двигаться.

Медленно, очень медленно, его губы раскрывают мои, предоставляя мне доступ к каждому его вдоху, к каждому удару сердца. Я жадно поглощаю их, и у меня начинает кружиться голова от его уверенных поцелуев и требовательных прикосновений. Святой Котёл, как же я по нему скучала.

Я наслаждаюсь его теплом и вкусом. Мне так хочется, чтобы он проник ещё глубже, заполнил каждый тёмный уголок моего тела и души. Ворвался в меня точно поток, который стекает с вершины его горы и может смыть воспоминания о прошедшем месяце.

Его губы продолжают раскрывать мои, всё шире и шире, но язык не проникает внутрь, а зубы не прикасаются ко мне. Я поглощаю драгоценный воздух, который он вдувает в меня, пока мои лёгкие не начинают болеть, и мне не приходится вернуть его вдохи небу и суше.

«Он целовал тебя?» – шепчет он у меня в голове.

Я отрываюсь от него.

«Я думала, что мы закрыли эту тему».

«Я не спрашиваю, целовала ли ты его».

В уголках его глаз появляются морщинки, словно этот разговор доставляет ему физическую боль.

«Я спросил, хватило ли ему наглости коснуться губами твоего тела?»

«Нет, Лор».

Я качаю головой, чтобы смысл моего ответа дошёл до моей своенравной пары.

«Всё, чего хотел от меня Данте, это мою кровь».

Его глаза проходятся по моему лбу, носу, щекам, подбородку, и останавливаются на пульсирующей точке в основании шеи. Неужели он пытается понять по пульсации моей кожи, вру ли я?

– Как ты мог подумать, что я могла целовать этого мужчину? – резко говорю я.

Пальцы Лора соскальзывают с моих волос, спускаются вниз по спине, перемещаются на запястье и сжимают мои пальцы. Он подносит мою руку туда, где бьётся его сердце под чёрной кожаной тканью.

– Потому что я ужасно ревнивый, а ты, птичка, моя пара. Моё всё.

Он накрывает мою руку своей.

– И это, мать твою, навсегда.

Моё раздражение улетучивается. Я влюбилась в этого мужчину мгновенно и сильно. И даже если это спровоцировала магия, моё желание остаться с ним… принадлежать ему до конца времён… оно никак не связано с магией. Я осталась, потому что этот мужчина живёт теперь в моём сердце, в теле, в душе.

Я откидываю прядь чёрных волос с его лимонного глаза.

«Я хочу, чтобы всё это закончилось».

Его пальцы ещё крепче сжимают мои, а лицо опускается очень низко.

– Прости, если разочарую, mo khrà, но наши с тобой отношения никогда не закончатся.

Я закатываю глаза, которые кажутся мне сейчас липкими и горячими от переизбытка эмоций.

– Я говорила о войне, любовь моя.

Медленная улыбка приподнимает уголок его губ. Я встаю на цыпочки, чтобы поймать её, и чувствую, как что-то несколько раз касается моей щеки. Я хмурюсь, потому что, во-первых, рука Лора не находится сейчас рядом с моим лицом, а, во-вторых, трепать кого-то по щеке – совсем не в его стиле.

– Боюсь, нам пора возвращаться, – бормочет он.

Я чувствую, как его рука сжимает меня, а затем чувствую ещё чью-то руку. Более изящную и тёплую.

– Фэл?

Серые глаза Сибиллы сделались такими же круглыми, как те тарелки, которые мы разносили в «Кубышке».

– Думаю, она снова с нами.

Фибус, лицо которого выглядит сейчас бледнее, чем завеса из облаков над люком в потолке, осматривает меня с головы до ног.

Они оба присели на корточки перед стулом, на котором я сижу, далеко ото всех остальных. Интересно, я сама упала на этот стул, или это они меня усадили?

– Простите, я перенеслась в своё сознание.

Сиб вздрагивает.

– Перенеслась в своё сознание? – восклицает она невероятно писклявым тоном.

– Я же тебе говорил, – шипит Фибус. – И просил тебя не трясти её.

– Я переживала. Её глаза сделались белыми! То есть, полностью белыми, и она перестала дышать! А Кахол без всяких объяснений приказал нам усадить её на стул.

Мне так странно наблюдать, что волосы моей подруги опускаются теперь ниже лопаток, как и у меня. Раньше в Люсе нас бы оштрафовали за то, что мы так сильно их отрастили. Подумать только, всё это уже в прошлом. Точнее, скоро уйдёт в прошлое.

Я разминаю затёкшую шею.

– Я перестала дышать?

Фибус сжимает мою руку, которую не держит Сиб.

– Сиб преувеличивает.

– Даже ты разволновался.

– Ну, я никогда раньше не видел, как кто-то переносится в своё сознание. Здесь не так много пар.

Он осматривает помещение, и хотя все присутствующие по-прежнему напряжены, голоса вокруг стали более спокойными.

Я замечаю, что в таверне появился Габриэль, который обсуждает что-то с Юстусом, а также нахожу Бронвен и Киана. Я замечаю, что Лор отвёл в сторону моего отца и Имоген, и они тоже что-то обсуждают. Когда я снова перевожу внимание на своих друзей, от меня не укрывается их страдальческие выражения лиц.

– Что?

Фибус фыркает.

– И она ещё спрашивает.

Я хмурюсь, так как не понимаю, что их гложет.

– Ты вышла замуж за заклятого врага своей пары, вот что, – шипит Сибилла.

Я вздыхаю.

– Я связана с ним магией, я не выходила за него. И повторюсь, это был не мой выбор.

– Сиб пытается сказать, что эта война скоро станет ещё более кровавой.

– Для Данте, – замечаю я.

Фибус убирает с лица золотой локон, и хотя его пальцы не дрожат, прядь волос всё равно выскакивает из-за уха и снова закрывает его измождённое лицо.

– Боюсь, что для всех.

– Хорошо, что Джиа вывезла мамму и паппу.

Я осматриваю безлюдный рынок.

– Они здесь?

– Нет.

Улыбка появляется на полных губах Сиб.

– Они в Неббе.

– В Неббе?

– Эпонина предложила своему новому советнику перевезти её родителей в королевство.

Глаза Сибиллы сверкают.

– Моя сестра чёртов советник королевы!

– Поверь мне, Сиб, – самодовольная улыбка растягивает губы Фибуса, – вряд ли Фэллон решила, что Эпонине нужны твои советы.

Сибилла щипает Фибуса за руку и рассержено смотрит на него, что заставляет меня отвлечься от мыслей о войне.

– Я даю отличные советы.

– Я так рада, что Дефне и Марчелло в безопасности.

– Они не просто в безопасности, Фэл, но они также, – ей должно быть сдавило горло, потому что она понижает голос, – они также простили нас.

Когда я слышу эту новость, мне становится легче дышать. Я знала, что это произойдёт с течением времени, но всё равно то облегчение, что я чувствую, кажется мне слаще тёплого мёда.

– Я так рада за твою сестру.

Я беру Сиб под руку.

– Ты была права насчёт того, что мы можем доверять Эпонине.

– Я почти всегда права.

Улыбка Сиб становится ещё шире, отчего её щёки поднимаются на невероятную высоту.

– Хватит тешить её эго, Капелька. Коридоры Небесного королевства уже едва могут его вместить, учитывая, что Маттиа постоянно этим занимается.

Я начинаю смеяться. Боги, как же мне хорошо с этими двумя.

– А где твой лихой моряк?

Улыбка сходит с лица Сибиллы, когда она смотрит на люк, где сквозь облака стального цвета проглядывают лазурные пятнышки.

– Прочёсывает туннели в поисках Антони.

При упоминании Антони мой желудок сжимается.

– Он не найдет его в туннелях.

Сиб переводит на меня взгляд.

Зажав свои руки коленями с обеих сторон, я добавляю:

– Его там больше нет. Мы выбрались оттуда вместе.

– Если вы выбрались оттуда вместе, – Фибус наклоняет голову, что заставляет его светлые волосы рассыпаться вокруг лица, – тогда почему он не здесь?

– Он решил остаться в Тареспагии.

– Мне надо сообщить Маттиа.

Сибилла вскакивает с корточек и бросается в сторону ворона, лицо которого покрыто веснушками. Вероятно, она хочет попросить его передать сообщение Маттиа.

– Вы были в туннелях вместе? – бормочет Фибус.

Я киваю.

– Данте держал его в плену?

Я, должно быть, начинаю трястись, потому что Фибус достаёт мои руки, зажатые между колен, и обхватывает их своими большими и тёплыми ладонями.

– Настолько плохо?

– Даже хуже, Фибс, – хрипло шепчу я.

Он сжимает мои руки.

– Нам необязательно говорить об этом сейчас.

Я не уверена, что захочу говорить об этом потом. Я, может быть, и спасла Антони, но я ему больше не доверяю. Он хочет смерти моей паре и, мать его, столько всего знает о воронах.

– Фибус, я слышала, что где-то здесь есть потайная лестница, по которой можно покинуть Небесное королевство.

– Ага. Вход был вон там.

Он кивает в сторону одного из углублений, которыми испещрена каменная стена высотой в десять этажей. Оно располагается на третьем этаже дома для молодых воронов. Странно, что я только сейчас замечаю множество пар глаз угольного цвета, которые смотрят на нас из отверстий в скале.

– Она всё еще на месте?

– Нет. Её уничтожили. А что?

– Антони знал о ней, – тихо отвечаю я.

Одна из его бровей приподнимется.

– Антони хочет смерти Лору, Фибс.

Несмотря на то, что он не отпускает мои руки, его хватка ослабевает.

– Но он так отчаянно сражался, чтобы вернуть его.

Допрос Данте всплывает у меня в памяти точно надоедливый запах благовоний.

– Ты уверена.

Я сглатываю и киваю.

– Вот мерда. Это плохо.

Он смотрит в сторону Сиб, походка которой сделалась в прямом смысле прыгающей, словно она очень чему-то рада.

– Нам стоит предупредить Сиб, чтобы она не уговаривала Маттиа привести его сюда.

– Антони не посмеет вернуться. Он не будет рисковать жизнью, чтобы покончить с моей парой.

Когда я это произношу, я чувствую тяжесть чьего-то взгляда. Мне даже не надо поворачиваться, чтобы понять, что это Лор. Слышал ли он всё, о чём я рассказала своим друзьям?

– Почему вы выглядите так, словно кто-то пнул змея?

Взгляд Сибиллы перемещается с Фибуса на меня, и я киваю.

Пока Фибус рассказывает всё Сибилле, голос Лора разрезает мои мысли.

«Для меня не является новостью то, что Антони меня ненавидит, птичка».

И прежде, чем Лор поймёт, что ненависть Антони к нему – это последнее, о чём я переживаю, я закрываю свои мысли, так как очень боюсь, что моя пара покинет Небесное королевство и полетит искать Антони, тем самым рискуя потерять своего второго ворона.

Овладев эмоциями, я поворачиваю своё бесстрастное лицо в сторону тёмного угла, где стоит сейчас Лор в окружении Имоген и трёх других воронов.

«Этот полукровка хочет заполучить всё, что у меня есть. Моё королевство… мою пару».

Я сжимаю губы.

«Не думаю, что он всё ещё хочет меня заполучить, Лор».

«Бронвен когда-нибудь рассказывала тебе о том, что показал ей Котёл в ту ночь, когда мы освободили моего второго ворона?»

«Нет. Она только сказала, что если Антони отправится со мной, это изменит мою судьбу».

Я смотрю в сторону своей тётки-провидицы.

«Я так понимаю, ты знаешь, как?»

«Да».

Я осматриваю темноту в поисках золотых глаз, которые Лор не сводит с меня.

«И как?»

Вместо того чтобы ответить мне, Лоркан решает мне показать. И хотя этим событиям не суждено было случиться, от этого видения слёзы начинают течь по моим щекам.

ГЛАВА 45

– Фэллон, что такое?

Глаза Фибуса наполнены таким неподдельным волнением, что я нацепляю на лицо улыбку и накрываю ладонью его острую скулу.

– Ничего, Фибс. Всё в порядке.

– Ага. Выглядит именно так, – говорит он со вздохом.

Сибилла сглатывает несколько раз.

– Это Антони.

Это не то, что она подумала, но да, причина моей сердечной боли – Антони, поэтому я киваю. Возможно, когда-нибудь я расскажу им о той жизни, которая могла у меня быть, но сейчас я не хочу представлять мир, в котором нет Лоркана Рибава.

Я встаю и готова уже пойти к нему, так как жажду оказаться рядом с ним, как вдруг он пересекает «Таверну-Базар», направляясь в мою сторону во всём своём призрачном великолепии. Сибилла и Фибус отходят назад, освобождая для него место.

Близость Лора только усиливает мою печаль.

«Не плачь, любовь моя».

У меня начинают выступать слёзы, когда я заглядываю в его сверкающие глаза. Мне бы хотелось верить, что меня нелегко сбить с пути, но тогда, когда я собиралась украсть пять железных воронов, я была такой наивной, что если бы мне сказали правильные слова и привели правильные доводы, я бы сделала то, что не нужно было делать.

Мои мысли снова переносят меня в то видение, и я снова вижу, как вонзаю обсидиановый клинок в крыло Лоркана после того, как Антони убедил меня в том, что этот ворон погрузит весь мир в хаос.

Бархатные тени моей пары скользят по моим щекам, стирая слёзы и не давая им скатиться с подбородка.

«Этого не произошло, Фэллон».

После печали приходит злость. Я начинаю тянуть себя за волосы.

«Но это могло произойти, Лор. Могло! Я была довольно глупой…»

«Ты не глупая. Ты никогда не была глупой. Тобой двигало сердце».

Лор убирает мои руки от волос своими призрачными пальцами.

«Знаешь, во что я верю, mo khrà?»

«Нет. Во что?» – восклицаю я, всё ещё полностью разочарованная сама в себе.

«Я верю в то, что твоё сердце снова привело бы тебя ко мне».

«Ты слишком доверяешь моему сердцу», – ворчу я.

«Ты не только моя пара, но ты также мой ворон. Если бы ты не вернулась ко мне из-за парной связи, ты вернулась бы ко мне благодаря своему происхождению».

«Ты, и правда, думаешь, что Антони не раскрыл бы тайны моего происхождения?»

Насмешка в моём голосе придаёт ему истерические нотки.

«Думаю, что твоё любопытство заставило бы тебя начать искать ответы в одиночку. Я также думаю, что Котёл не сделал нас парой для того, чтобы в итоге развести нас».

«Но именно так он поступил с моими родителями».

«Котёл не разрывал их связь, Фэллон; это сделала Мириам».

Моя грудь расправляется, чтобы вместить мой громкий вдох.

«Если нам повезёт, то Котёл вернёт Дайю твоему отцу».

«Я не верю в везение».

«Веришь. Ты же веришь, что нам с тобой может повезти?»

Ещё один глубокий вздох вырывается из моих лёгких.

«Нам троим».

Я хмурюсь.

«Троим? Ты зачал ребёнка в моё отсутствие?»

Улыбка разрезает его тени.

«Нет, Behach Éan. Это станет твоей задачей. А моей единственной ролью будет – излить своё семя в твоё лоно».

Несмотря на то, что мы обсуждаем трагичные вещи, моё тело нагревается при упоминании его семени.

«А вообще, я имел в виду твоего отца».

Моё тело перестает пылать. Я оглядываю рынок в поисках вышеупомянутого мужчины, но не нахожу его среди групп оборотней. Куда он делся?

«Он сказал, что ему надо куда-то слетать».

Я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, что он полетел к морю, чтобы найти ярко-розового змея. Боги, моя мать – змей.

«А мы – птицы».

«Это расставляет всё по своим местам».

Я слышу, как кто-то откашливается. Я выглядываю из-за плеча Лора и замечаю Габриэля, стоящего недалеко от нас.

– Простите, что прерываю.

Он одаривает меня мимолетной, но милой улыбкой.

– Рад снова тебя видеть, Фэллон.

– Я тоже рада тебя видеть.

– А ты уже и не надеялась?

– Я никогда не теряла надежды выбраться оттуда.

– Я имел в виду…

Он потуже затягивает кожаный ремешок, которым он перевязал свои… свои по-настоящему короткие волосы.

– Ты ведь помнишь о пророчестве Бронвен, согласно которому я сыграю в Котёл до следующего полнолуния. Луна уже полная, а я всё ещё жив.

Я моргаю. Я не забыла об её мрачном предсказании, но забыла о сроках его исполнения.

– Это… Я рада, что она ошиблась.

Он со вздохом отвечает:

– Она всё ещё видит мою смерть от меча Таво.

– Ну, я думаю, что мы все хозяева своей судьбы.

Я смотрю в сторону одного из столов, где сидит Бронвен вместе с Юстусом, который что-то рассказывает и водит кончиком пальца по чернильным кругам на своей ладони.

Несмотря на то, что Бронвен довольно сложно любить, так как её методы весьма жёсткие и часто граничат с жестокостью, она действительно заботится о безопасности своего народа.

Так же, как и я.

Но стала бы я отправлять кого-нибудь в логово дьявола без предупреждения?