Текст книги "Дом неистовых клятв (ЛП)"

Автор книги: Оливия Вильденштейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 28 страниц)

Каким бы он ни был выносливым и хитрым, он не справится в одиночку.

– Ты туда не вернёшься, нипота. Клянусь.

Как, чёрт возьми, он догадался? Когда мы доходим до последней ступеньки, я говорю:

– Нонна будет в ярости, если я заключу с вами сделку.

Он что-то бормочет ворчливым тоном, и этот звук очень напоминает шум не утихающей грозы, которой Лор атакует магический барьер вокруг дома.

Я скрещиваю руки.

– Вы сможете коснуться магического знака, который я нарисую?

Он смотрит на потёки засохшей крови на моих руках.

– Нет. Именно поэтому тебе придётся пройти сквозь эту скрытую дверь.

Мои глаза округляются от волнения.

– А после ты вернёшься к Рибаву, так как я очень не хочу, чтобы меня сегодня выпотрошили.

– Угу.

Его прищуренные глаза заставляют меня добавить:

– Я сделаю только это, зуб даю.

Он подносит палец к моей окровавленной руке.

– Можно?

Я киваю, и он погружает палец в одну из моих ран, а затем рисует пять параллельных волнистых линий с четырьмя чёрточками на каждой.

– Чем больше линий ты нарисуешь, тем сильнее будет взрыв.

Я пытаюсь это запомнить.

– А теперь знак невидимости.

Он набирает ещё немного крови и рисует букву «V». Он ещё даже не нарисовал вторую половину знака, а я уже знаю, что это будет перевернутая буква «Т». И я оказываюсь права.

На секунду я закрываю глаза. Если бы я не выпала из видения Бронвен раньше, чем она успела объяснить, что делают переплетенные буквы «V» и «Т», я могла бы использовать этот знак. Я могла бы превратиться в призрака. Люди не ожидают появления призраков.

Как и короли фейри.

Ведь он не заметил, как Мириам сделалась невидимой. Так что, даже если я не могу убить его с помощью своей крови, я могу использовать это преимущество.

Чувство разочарования сменяется решимостью.

– Так просто?

– Так просто.

– Я уже невидима?

– Я не могу колдовать с помощью твоей крови, Фэллон, – мягко говорит он.

Точно.

– Как отменить это заклинание?

– Кровь сама стирается с кожи – иногда это занимает несколько минут; иногда – несколько часов. Но если ты хочешь, чтобы она стёрлась раньше, тебе нужно поднести руку к знаку, чтобы кровь вышла на поверхность, либо – если тебе совсем не терпится – проткни палец, либо подожди, пока кровь не вернётся к тебе под кожу.

– То есть, если я сделаю вас невидимым, вы останетесь невидимым до тех пор, пока я не отменю заклинание, или пока моя кровь не сотрётся?

– Вообще-то, шаббианцы могут стирать знаки с кожи силой мысли. Но только нужно точно знать, где нарисован знак, чтобы отменить заклинание. Другое дело – знаки, нанесённые на предметы. Их может стереть только тот, кто произнёс заклинание.

Поразительно. Я опускаю палец в рану.

– Где вы хотите, чтобы я нарисовала магический знак?

– Между бровями.

Я рисую символ и резко вздыхаю, когда он исчезает.

– Я вас не вижу!

– В этом вся суть, – в тоне его голоса слышится улыбка. Но она пропадает, когда он говорит: – Прежде чем мы начнём взрывать дверь, я попробую нарисовать портал кровью со своей груди.

Когда я откидываю волосы, чтобы нарисовать точно такой же знак между своими бровями, невидимый палец Юстуса выводит кровавый знак на белоснежной мраморной плите. Он, должно быть, прижал к нему ладонь, потому что знак размазывается. Я не знаю, прошёл ли он сквозь стену, но затем отчетливо слышу ворчание.

Мои губы приподнимаются в улыбке.

– Позвольте мне, нонно.

– Почему ты стала невидимой?

– Потому что взрыв привлечёт непрошеное внимание.

– Фэллон, – рычит он.

– Вам больше понравится, если меня будет видно, когда я поведу вас внутрь?

– Как только окажешься внутри, сразу же возвращайся назад, поняла?

Я представляю, как раздуваются его ноздри.

– Да.

И это не ложь. Я его поняла.

Но стану ли я сразу же возвращаться? Нет. Не сразу, но, в конце концов, я вернусь.

После того, как подкрадусь к Данте и неожиданно воткну клинок ему в шею.

После того, как найду Антони.

После того, как разрушу древний дом Косты и выкурю остроухих демонов из туннелей.

Я хочу рассказать о своём плане Лору, но он порвёт Люс на куски, если пронюхает о нём. Поэтому я заглушаю свои мысли и быстро рисую на двери магический знак.

Почувствовав прикосновение руки Юстуса, я прижимаю ладонь к камню и переношу нас обратно в подземный мир.

ГЛАВА 35

Мы оказываемся в помещении, где я ещё не была. Правда, Данте не устраивал мне экскурсию по своему новому жилищу. Наверное, он очень боялся, что я сбегу. И я бы это сделала, ведь эта дверь находилась здесь всё это время.

– Возвращайся, – поспешно шепчет мне Юстус.

И в то же время низкий потолок сотрясается. Очевидно, это постарался Лор.

Мой дед протягивает руку. Когда его пальцы касаются меня, он сдвигает их на мою руку, которую подносит к ручке двери.

– Сейчас же.

– Я пройду сквозь стену, чтобы не хлопать дверью, – мой шепот звучит на октаву выше, чем у него, но так же тихо.

Я чувствую, что он ждёт. И не уходит. Я начинаю красться вдоль стены подальше от того места, где, как мне кажется, он стоит. Я слышу, как с его губ срывается вздох. Наверное, он решил, что я ушла. Я следую за стуком его шагов в сторону двери, и когда ручка опускается, а дверь со скрипом открывается, он застывает на месте, явно ожидая увидеть стражника.

Когда никто не врывается внутрь, он распахивает дверь ещё шире. Я на цыпочках следую за ним и оказываюсь в тёмном коридоре, который ведёт из темницы в сторону покоев Данте.

Я смотрю налево, затем направо, и начинаю продвигаться дальше. Поскольку Юстус направился в темницу, я иду в противоположном направлении. В сторону покоев Данте, туда, где низкие потолки вибрировали в такт пульсации моря, и где я собираюсь нарисовать как можно больше волнистых линий. Если мой план сработает, старый дом Косты вскоре превратится в новое логово для морских существ.

Моё сердце так отчаянно бьётся, что во рту появляется металлический привкус. Когда стены вокруг меня сотрясаются, я даже решаю, что это адреналин ударил мне в вены, а не Лор врезается в поместье Росси. Я прохожу мимо открытой двери и отскакиваю прочь, когда замечаю внутри человека.

Я зажимаю ладонью рот, чтобы выровнять дыхание, так как оно может меня выдать.

Звон цепей и рычание заставляют меня подойти ближе. Я резко вздыхаю, и моё удивление не укрывается от Антони, потому что он отрывает взгляд от металлического браслета, который он пытается сорвать со своего запястья. Он замирает и издаёт чуть менее слышный рык, вероятно, ожидая увидеть одного из своих тюремщиков.

А кстати, где они все?

Я разворачиваюсь и пытаюсь прислушаться, а слышу я хорошо, так как могу различить плеск воды, которую, как я предполагаю, наколдовал Юстус.

В тюрьме до ужаса тихо…

Я хотела бы поверить в то, что все они ушли, но их запах висит в воздухе. Да и куда бы они делись?

«Вернулись бы на Исолакуори», – подсказывает моё сознание, но оно слишком оптимистично.

К тому же они должны были забрать с собой Антони. Оставлять его здесь кажется слишком глупым. Пока он ещё дышит, Данте мог бы его использовать. Но опять же, Антони желает смерти обоим королям, так что он, вероятно, стал бесполезен для Данте.

Какой-то скрип – и это не металлический скрип цепи – заставляет меня развернуться. В конце коридора закрывается дверь – или открывается? Я щурюсь, но здесь так темно, а дверь так далеко, что я ничего не вижу.

«Это может быть Юстус», – говорит оптимистичная часть меня. И когда я улавливаю плеск воды, я заставляю своё сердце успокоиться. Это определённо Юстус.

Я делаю шаг вперёд, но останавливаюсь, когда Антони снова начинает тянуть за свои цепи. С его волос капает пот, который смешивается с кровью, стекающей по его пальцам.

Один взмах моих пальцев, и он может быть свободен. Но что потом? Он либо попытается сбежать, и его снова поймают, либо попытается убить Лора.

Неожиданно я вспоминаю, как Антони кричал Данте, чтобы тот не трогал меня. Несмотря на то, что он презирает Лоркана, он всё равно переживал обо мне и пытался меня защитить.

Я бросаю взгляд на покои Данте. Я знаю, что у меня мало времени, но как бы я ни хотела двинуться в том направлении, я не могу оставить морского капитана. Я не такая. Поэтому я распахиваю его дверь еще шире.

Он замирает, точно мертвец (мертвец, сидящий на полу), и смотрит диким взглядом в мою сторону. Его глаза округляются и становятся почти белыми, когда он видит перед собой только воздух. Прерывистые вдохи приподнимают его грудь, а он всё пытается сломать кости на руке, чтобы снять кандалы.

– Антони? – бормочу я.

Он подпрыгивает.

– Ничего не говори. И не двигайся.

Несмотря на то, что его плечи теперь выглядят острее под его поношенной рубашкой, которая стала такой же грязной и жуткой, как и он сам, Антони слушается меня. Мне хватает пары секунд, чтобы разрезать кандалы на его щиколотках, и в два раза больше времени, чтобы освободить его запястья. Почему? Потому что моё прикосновение делает его невидимым, поэтому мне приходится отпускать его и прикидывать, где сделать разрез, чтобы не ранить его ещё больше.

Закончив, я отступаю на шаг.

– Где все?

– Ушли?

– Куда ушли?

– Они не заходили ко мне, чтобы поболтать, Фэл.

Тон его голоса такой резкий, что разрезает тяжёлый воздух.

– Не говори со мной в таком тоне.

Его губы кривятся.

– Прости. Ты права. Ты не заслуживаешь моего гнева.

Ему вырвали ногти, поэтому я, скорее всего, его заслуживаю, но мне всё равно нравится, что он успокоился по моей просьбе.

– Я вытащу нас отсюда, поэтому поскорее избавься от этих кандалов, так как тебе потребуются твои конечности, чтобы плыть.

– Плыть?

Я разворачиваюсь и врезаюсь в стену.

Но она сделана не из черного камня, она сделана из воздуха. Моё сердце чуть не вылетает из раскрытого рта.

Чёрт, чёрт, чёрт.

Мне хочется позвать Юстуса по имени и убедиться в том, что это он. Но что если это какой-нибудь солдат или Данте? Что если фейри, за которым я охочусь, заставил Мириам замаскировать его, чтобы приготовиться к моему возвращению? Что если он наслышан об этом знаке и…

– Ты пообещала вернуться, нипота.

Я выдыхаю воздух, который всё это время сжимал мои лёгкие, и моё сердце опускается обратно в грудь.

– Вы нашли знак?

– Да. Всё сделано.

Он, должно быть, заметил Антони, потому что рычит:

– Мы помогаем ему сбежать?

– Не можем же мы оставить его здесь?

Юстус испускает ещё один раздражённый вздох.

– Ладно. Идём, пока твоя пара не уничтожила дом.

Но как только он это говорит, подземный замок так сильно сотрясается, что мои зубы начинают стучать.

Я выставляю руки вперёд, чтобы не упасть.

– Позже.

– Ты же не собираешься найти…

– Нет.

– Хорошо, потому что я начал беспокоиться о твоём психическом здоровье.

Вылетев изо рта Юстуса, этот саркастический комментарий обдает теплым дыханием мой нахмуренный лоб, на котором нарисован кровавый знак.

– Но я не уйду отсюда, пока не разрушу это место.

– Я так и знал. Я знал, что ты пойдёшь на что-нибудь безрассудное.

Он отпускает мои руки.

– Камень очень толстый и…

– Не рядом с покоями Данте. Я слышу море снаружи, нонно. Я чувствую змеев.

А они чувствуют меня.

– Разве вы не хотите уплыть вместе с Мириам?

Я слышу, как он сглатывет.

– Они её забрали.

Ну, конечно.

– Куда?

– В туннели, – резко отвечает он, отделяя каждое слово.

Я не вижу его лица, но не сомневаюсь в том, что если коснусь кончиками пальцев его челюсти, то почувствую, как на ней пульсирует мускул.

– Тогда нам тем более надо затопить это место.

– Туннели построены на склоне.

– Данте вместе с его полком тормозит золотой трон. Они не могли уйти далеко.

Я вспоминаю о том, как Лор затопил траншею в горах, и как вода смыла солдат, которые нас преследовали. Надеюсь, на этот раз это тоже сработает.

– Может быть, вам с Антони стоит начать затапливать это место?

Антони хмурится – либо ему непонятен мой план, либо он решил, что я сошла с ума.

Я переплетаю руки.

– Либо ты нам поможешь, Антони, либо я превращу тебя в краба.

Он смотрит на то место, где я стою, и его зрачки начинают сужаться и расширяться, словно он оценивает всю серьёзность моей угрозы.

– В краба?

Его губы слегка приподнимаются в улыбке.

– Она, и правда, может это сделать, Юстус?

Это было бы здорово. Затаив дыхание, я жду ответа Юстуса. Ведь сейчас мы вне опасности.

Я чувствую тепло руки, которая касается моего лба, и моргаю. Поскольку Антони также как и я хлопает веками, я решаю, что Юстус стёр мой знак.

Распахивается дверь и врезается в каменную стену.

– У тебя минута, чтобы нарисовать взрыв, а затем я уведу тебя наверх. Поторопись, нипота.

Вздохнув, я бормочу: «Я быстро».

Как так вышло, что мне уже двадцать два, я могущественная ведьма, но чувствую себя не выше эльфа?

Покинув клетку Антони, мы идём вперёд, в сторону чёрной деревянной двери. И чем ближе мы к ней подходим, тем сильнее пульсирует моя кровь, приливая и убывая, точно волна. Это мои нервы или я чувствую море?

Я поднимаю руку к потолку, который нависает так низко, что кончики моих пальцев касаются прохладного камня. Когда потолок сотрясается и щекочет их, я вздрагиваю и замираю в восхищении. Змеи. Я не могу видеть их сквозь камень, но я знаю, что если нарисую знак ключа, я окажусь в море.

Дверь, ведущая в покои Данте, со скрипом открывается, и я чуть не выпрыгиваю из своей кожи.

ГЛАВА 36

Антони встаёт передо мной.

– Стой у меня за спиной.

Я слушаюсь его, но в основном потому, что он преграждает мне путь. Его тело разорвано и поломано во многих местах, как и моё. Удивительно, как он вообще стоит на ногах.

– Это всего лишь я, дурачьё, – бормочет Юстус.

Его шаги снова начинают стучать по коридору.

– Я проверял, не остался ли здесь кто.

Хвала Котлу. Мой пульс замедляется, когда я запускаю палец в одну из множества своих ран и начинаю рисовать.

Антони оглядывает оглушительную пустоту.

– Сколько им потребуется времени, чтобы пешком дойти до Исолакуори?

– Нам понадобилось почти две недели, чтобы добраться сюда из долины, – говорит Юстус.

Мой пульс ускоряется от негодования. Они тащили меня сюда две недели, пока я была без сознания. Желание разнести это место на части заставляет мою руку ускориться.

– То есть вы не считаете, что они выйдут наружу раньше этого срока? – тихо спрашивает Антони.

– Тареспагия кишит воронами. Монтелюс принадлежит Лору. Так что нет, они не станут рисковать и выходить наружу, пока не вернутся в восточные земли фейри.

– Когда мы выйдем отсюда, вороны могут перенести нас в Монтелюс, и мы…

– Фэллон, когда мы выйдем отсюда, Лор запрёт тебя, – вздыхает Юстус. – Антони хорошо знает эти туннели. Вместе…

– С меня хватит, Росси. Дела Лора больше меня не касаются. И не надо на меня так смотреть, Фэл.

Облизав губы, чтобы смыть вкус разочарования, я перевожу взгляд на волнистые линии, которые уже даже не считаю.

– Я покину Люс.

– И куда ты отправишься? – спрашивает Юстус.

– Туда, куда ветер направит мою лодку.

Я не пытаюсь убедить Антони сражаться вместе с нами. По правде говоря, может это и к лучшему, что он решил уехать.

– Стоит ли нам проверить остальные двери, Росси? – спрашивает Антони, глядя на ручки, которые сверкают в тусклом пламени факелов.

– Внутри тех помещений ничего нет.

Пока я рисую на потолке ещё больше неровных кровавых линий, мне в голову приходит одна мысль.

– Ифа? Куда они её дели, Юстус?

– Я перенёс её в спальню своей матери. Её сестра тоже там. Как и мой сын.

Юстус не произносит имени Ванса, потому что не хочет, чтобы Антони связал всё воедино?

На случай если я права, я решаю помолчать об этом.

– Я думала, что вороны не могут проникнуть в дом.

– Живые.

Когда кровь отливает от моего лица, он добавляет:

– Я имел в виду, что обсидиановые вороны вполне могут.

Потолок начинает сотрясаться, но я не могу понять, что на это повлияло: атака Лора на дом Росси или моё заклинание. Я облизываю верхнюю губу и чувствую соль. Мне хотелось бы думать, что это вкус моря, но я понимаю, что это, скорее всего, пот.

– Ещё.

Должно быть, Юстус почувствовал, как море движется вдоль обсидианового туннеля, потому что добавляет:

– Добавь ещё больше линий.

Я делаю, как он говорит. Я рисую волны от стены до стены, используя кровь из каждой раны на своей плоти, пока с потолка над нашими головами не начинает капать. Сначала я решаю, что это кровь, но затем замечаю мокрую каплю, которая течёт по тыльной части моей ладони. Она чистая, как роса. Я оглядываю чёрный камень в поисках трещины и резко вздыхаю, когда на меня начинают сыпаться камни.

– Нам нужно возвращаться в…

Кусок обсидиана отделяется от потолка и врезается в пол, загородив нам путь в дом Росси.

– Бежим в спальню!

Мой дед хватает меня за запястье и тащит в открытую дверь.

Я содрогаюсь, как только переступаю порог комнаты, в которой Данте лапал меня, а затем содрогаюсь ещё больше, но не от отвращения. На этот раз сотрясается пол, и это похоже на вибрацию Минимуса, когда он доволен.

– Сработало?

Юстус потирает лоб, вероятно, чтобы смыть с него следы моей крови, потому что он снова становится видимым.

Несколько факелов, которые всё ещё горят в коридоре, начинают шипеть, когда в потолке появляются новые трещины, из которых теперь сочится вода.

Когда очередной грохот сотрясает замок из обсидиана, а трещина на потолке коридора удлиняется, Юстус начинает молиться себе под нос.

– Не думала, что вы набожный, – бормочу я.

– Я очень даже верю в Котёл. Но сейчас я не молюсь; я перебираю свои самые любимые моменты на этой земле, на случай, если умру.

Я закатываю глаза.

– Вы чистокровка. И ваша стихия вода. Небольшой заплыв в море вам не повредит.

– Я боюсь не моря. А твою пару, так как он наверняка думает, что это я заманил тебя внутрь.

– Я смогу его…

Слово «переубедить» вылетает у меня из головы, когда его восхитительный – и невероятно сердитый – голос раздаётся между моими висками.

«Мы сломали потолок, Лор!»

Я молюсь о том, чтобы молчание моей пары было связано с тем, что он смотрит на бурлящее море, в то время как наша тюрьма всасывает Марелюс в своё чёрное чрево.

«Море, Лор. Лети к морю. Я уже иду».

Он так и не отвечает.

Хриплый вздох срывается с моих губ, когда что-то мокрое падает мне на лоб. Я хмурюсь, но затем замечаю влагу, которая собралась вдоль трещины на потолке спальни.

– Нарисуй себе жабры на шее, – голос Юстуса эхом отражается от чёрных стен. – Это поможет тебе дышать.

– Но разве вода не смоет знак? – кричу я в ответ.

– Нет. Кровь впитается в твою кожу, и некоторое время ты сможешь дышать под водой.

Удары всё не прекращаются, а потолок продолжает рушиться, точно змеи швыряют в него гондолы.

– Сколько это будет продолжаться? – спрашиваю я, обагряя кончики пальцев кровью.

– Достаточно долго, чтобы доплыть до поверхности без кислорода; но недостаточно долго для того, чтобы доплыть до Шаббе.

– Тогда у нас не так много вариантов.

Вздохнув, он говорит:

– Зависит от крови. Но поскольку ты из рода Мириам, я подозреваю, что тебе хватит надолго.

Я провожу пальцами по шее с обеих сторон. Мою кожу начинает покалывать, а тело пронзает сильная дрожь.

– Антони, иди в комнату! – кричит Юстус, чтобы заставить Антони зайти в спальню, заполняемую водой.

Антони не двигается и ошарашено смотрит на набухающую каплю, которая затем плюхается ему на лицо.

Я выкрикиваю его имя, желая вывести из ступора. Он полукровка, а полукровки не могут выжить, погребённые на дне моря.

Он всё ещё не двигается. Неужели он решил умереть?

– Антони, идём же!

Когда очередной стон прокатывается по каменным стенам, я хватаюсь за позолоченную кровать нереальных размеров, которая так сильно контрастирует с домом Косты, вызывающим ощущение пустоты и замкнутости, но которая идеально сочетается с его портретом в рамке.

– Залезай на кровать и нарисуй знак портала, Фэллон! – Юстус уже забрался на огромный матрас и протягивает мне руку, чтобы помочь мне. – Скорее!

Я обхватываю его пальцы, залезаю на мягкий матрас и поднимаю руку к потолку, как вдруг на нём начинает расползаться трещина, похожая на паутину.

– Рисуй быстрее! – бормочет Юстус.

Моя рука дёргается. Меня так сильно трясёт, что я даже не могу нарисовать круг. Юстус обхватывает моё запястье, фиксируя руку. Это работает до тех пор, пока кусок камня не отделяется от той части потолка, на которой я рисую, и вода не устремляется мне в лицо, заливая глаза.

А затем из разлома выпадает рыба размером с кулак и плюхается на кровать между Юстусом и мной. Она бешено извивается и бьёт плавниками, желая поскорее вернуться в свою стихию.

Я сажусь на корточки, подбираю её и кидаю в поднимающуюся волну. Я чувствую, как её хвост касается моей щиколотки, а затем она уплывает.

– Сейчас не время спасать животных, Фэллон, – ворчит Юстус, а Антони наконец-то добирается до нас.

Он уже собирается запрыгнуть на матрас, как вдруг кусок обсидиана падает ему на голову, и кровь начинает идти из того редкого места на теле Антони, которое до этого не кровоточило. Его глаза закатываются, и он падает лицом вниз в прибывающую воду. Когда его тело начинает уносить в сторону коридора, я спрыгиваю с кровати, хватаю Антони за щиколотку и начинаю тащить его большое тело в нашу сторону.

Перевернув Антони, я обхватываю его за шею и работаю ногами, чтобы вернуться на кровать и закончить рисунок. Мне удаётся передать его Юстусу, как вдруг что-то острое впивается в мою щиколотку, и у меня изо рта вырывается ругательство, недостойное дамы.

– Нам надо уплывать, пока туннели не затопило, а нас не засосало внутрь!

Юстус хватается за лампу на потолке, когда матрас погружается в воду.

– Я знаю, нонно! Я сейчас.

Но как бы я ни старалась, я не могу освободить ногу.

Я погружаю голову в воду и начинаю всматриваться в солёную темноту в поисках того, что меня держит. Оказывается, что моя нога застряла между чёртовой деревянной рамой кровати и промокшим матрасом.

Вынырнув, я сплёвываю соленую воду и вздрагиваю, когда течение начинает тащить меня в сторону. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, пока вода не успела переломать мне кости.

Юстус что-то бормочет себе под нос, а затем хлопает по своей штанине и нащупывает кинжал. Он, должно быть, подобрал его, когда искал Мириам. Юстус протягивает мне кинжал.

– Это мой…

Мне на голову приземляется рыба и начинает бить меня своими плавниками. Я пытаюсь объяснить ему, что застряла моя нога, а не платье, как вдруг в дыру на потолке засасывает огромный коралл. Мне приходится нырнуть под воду, чтобы он не ударил меня.

Когда я снова выныриваю, я вижу, что Юстус бешено машет кинжалом у меня перед глазами.

– Моя нога!

Он, должно быть, меня не услышал, потому что хрипло кричит:

– Используй его, чёрт побери!

– Я не собираюсь ампутировать себе ногу! – огрызаюсь я.

Я может быть и бессмертна, но я не фейри. Моя конечность не сможет заново отрасти. А даже если и сможет, я не хотела бы остаться без ноги в ближайшие несколько недель.

– Я не про ногу, – бормочет он, отпуская Антони. – Подержи его.

Я хватаю морского капитана, а Юстус погружается в жидкую темноту. Я чувствую, как он обхватывает мою ногу, а затем как дерево вокруг неё раскалывается.

Моя нога высвобождается, и меня резко начинает уносить в сторону двери.

Голова Юстуса разрезает поверхность воды.

– Хватайся за дверной проём и ни за что не отпускай.

Я киваю, а моё сердце становится таким большим, что едва помещается в груди.

Из последних сил схватившись за дверной проём, я перемещаю своё тело так, чтобы оно прижималось к стене. Юстус врезается в соседнюю стену, хватается за дверь и резко её закрывает.

Поток воды останавливается.

– Фэллон, как только окажешься под потолком, рисуй знак и уходи, слышишь?

Юстус убирает длинную прядь мокрых рыжих волос с лица и кивает на матовый камень у нас над головами.

Мою кожу покрывают миллионы мурашек.

– Мы выберемся.

Мир вокруг нас наполнен громким треском раскалывающегося камня и звуком глухих ударов, но мне кажется, что я, вместе с Юстусом и Антони, впавшим в коматоз, оказалась внутри пузыря – где очень тихо и спокойно.

Я поднимаю глаза на обсидиан, покрытый глубокими трещинами. Я, конечно, не каменщик, но я предполагаю, что у нас есть всего несколько минут до того, как каменный потолок обвалится на нас. Я пытаюсь дотянуться до него, но у меня всё ещё не получается это сделать. Ну, почему его сделали таким высоким?

– Насколько глубоко мы находимся? – кричу я.

– На глубине около десяти метров, плюс-минус приливы.

– Вам понадобятся жабры?

– Мне должно хватить воздуха до поверхности, но, наверное, тебе стоит нарисовать жабры своему другу.

Я украшаю Антони красными полосами, которые поглощаются его кожей.

– Вы никогда не рассказывали мне, зачем вы всё это делаете.

– Разве?

– Нет, ваши ответы были крайне расплывчаты.

– Я делаю это потому, что, изолировав цивилизацию шаббианцев, мы не стали более великими; мы ослабели, обеднели, – его глаза становятся отрешёнными. – Но это не единственная причина.

Затаив дыхание, я жду продолжения.

– Истинная причина состоит в том, что я хочу получить доступ к Котлу.

Мне становится интересно, зачем чистокровному фейри, обладающему магией шаббианцев, доступ к Котлу, но не спрашиваю. Он и так уже был достаточно откровенен со мной. Вместо этого я говорю:

– Вы могли бы пересечь магический барьер.

– И бросить свою семью? Я понимаю, что ты меня всё ещё плохо знаешь, Фэллон, но семья превыше всего.

Неужели он считает меня членом своей семьи?

– Я, может быть, не самый выдающийся человек, но у меня есть принципы.

– Вы такой загадочный, нонно.

Я смотрю на его лицо, которое сделалось уже таким знакомым, и которое я перестала ненавидеть.

Единственная свеча, которая всё ещё горит в люстре на потолке, подсвечивает седые волоски в рыжей гриве волос генерала.

– Что вы собираетесь делать, как только мы выберемся отсюда?

– Найти Мириам и Данте.

И точно морская волна, моя кровь устремляется в каждую клеточку моего тела, а пульс ускоряется.

– Вы не думаете, что Данте когда-нибудь выйдет из туннелей?

– Пока вороны кружат над Люсом, и до тех пор, пока существуют эти туннели, он не станет рисковать и показывать зубы.

Значит, для того, чтобы его выманить, нам придётся полностью уничтожить туннели…

– Но ведь вороны никогда не падут.

Я слежу за его реакцией, в то время как вода начинает поглощать портрет Косты.

– Так ведь?

– Так.

– Значит, мы с вами на одной стороне?

– Мы на одной стороне.

– И вы останетесь на моей стороне после того, как я покончу с Данте?

– Я надеюсь остаться на твоей стороне.

И хотя я не прошу его окунуть язык в соль, он всё равно облизывает губы, покрытые ею.

– Шаббианка Фэллон из Люса, дочь королевства Ри Бав. Я клянусь служить тебе до последнего вдоха.

Я втягиваю ртом воздух, когда кожу на моём плече начинает жечь и покалывать. Я смотрю на руку, которую теперь покрывает сияющая отметина. Моя первая заключённая сделка. Я перевожу внимание на Юстуса, который тоже на неё смотрит.

Его ласковые глаза удовлетворённо сверкают.

– На случай, если ты забудешь обо мне в трудную минуту.

Меня так сильно поражает его заявление, что я с трудом могу понять, что он собирается делать, когда подплывает ко мне и достает кинжал.

– Уколи палец.

Я моргаю, но затем прихожу в себя и провожу кончиком пальца по острию кинжала. Я поднимаю руку к потолку, но что если… Что если нас смоет в море, и мы потеряемся?

– Скажите мне, где моя мать?

– Она в море.

Честно говоря, меня шокирует то, что он вообще ответил, поэтому я напрочь забываю о том, что нам нужно спасаться из этого подземелья, которое вот-вот рухнет.

– Где?

– Вытащи нас из этого места, и я всё тебе расскажу.

– Клянётесь?

– Клянусь, Фэллон амЗендайя, дочь Небесного королевства.

Моё плечо снова начинает покалывать.

– Сразу две сделки?

– Используй их с пользой. Готова, нипота?

Я решаю, что он спрашивает меня о том, готова ли я к заплыву – ведь именно так мы должны выбраться отсюда – или он спрашивает, готова ли я к тому, что нас ждёт?

Моё горло сжимается от переполнивших меня эмоций, когда я рисую знак портала, и на этот раз он получается идеальным.

– Я готова.

«Лор?»

Он не отвечает мне. Я молюсь, чтобы это было связано с обсидианом, который нас окружает.

Юстус кивает на матовый камень, на котором сверкают едва заметные линии, написанные моей кровью.

Когда вода доходит мне до подбородка, я кричу:

– Возьмите Антони.

Как только его рука обхватывает ногу капитана, я прижимаю руку к потолку.

Мне, конечно, не удалось убить Данте, но я нарушила его коварный план по превращению меня в племенную кобылу.

Надеюсь, Мириам не рассказала ему, зачем они с Юстусом настояли на том, чтобы связать нашу кровь. Мне бы очень хотелось лично сообщить ему новость о том, что он уже обладал магией шаббианцев.

Я прошепчу это в его заострённое ухо прямо перед тем, как сотру его с лица этой планеты и сделаю Лоркана Рибава, хозяина неба, королём земель фейри, которые у него украли.

ГЛАВА 37

Белое от пены море потемнело от хлопающих крыльев и светится из-за чешуек рыб.

Я крепко сжимаю руку Антони, когда волна, растревоженная морскими жителями, прижимает наши тела к скале, покрытой кораллами, за которой находится бывшая спальня Косты.

«Фэллон?»

Я осматриваю бескрайние пенные просторы в поисках источника этого красивого хриплого голоса, и замечаю воронов, которые отталкиваются от песчаного дна и проплывают мимо меня. Их огромные тела разрезают бурлящую воду, после чего выпрыгивают точно пробки на поверхность, по которой барабанят капли дождя.

Но я не вижу нигде золотых глаз.

Рядом плывут змеи. Их радужные чешуйки блестят в тусклом отблеске рассвета, который пробивается сквозь вихри песка и пузыри воздуха. Океан затихает, как будто даже моллюски задержали дыхание.

«Ты привела с собой друга».

Судя по тембру голоса Лора, он не рад видеть Антони.

«Он был прикован цепью к стене. Я не могла его бросить. Он бы умер».

«Ты оставила меня, чтобы спасти его?»

Я вздыхаю.

«Я оставила тебя, чтобы уничтожить подземный дом Косты».

«Ты могла умереть».

«Ты разве не слышал? Я бессмертна», – я добавляю улыбку в надежде, что это улучшит его ужасное настроение.

«Если бы кто-то перерезал тебе шею или выпустил кровь…»

«Они все ушли. Сбежали».

Сначала расплющив нас, жидкая мышца этого мира отрывает наши тела от кораллов и начинает поднимать наверх. Когда мы всплываем, Юстус моргает, точно новорожденный. Костяшки его пальцев, которыми он сжимает одеревеневшее тело Антони, побелели. Неожиданно вокруг нас начинает кружить змей.

Я размыкаю губы. Сначала немного. Но когда мои лёгкие раскрываются, точно морские губки, я делаю глубокий вдох. Удивление разливается по всему моему телу и начинает пульсировать в крови. В моей невероятной, волшебной крови.

Несмотря на то, что именно Мириам лишила меня моего дара, я не могу не испытывать благодарность за то, что она его вернула.