Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)
Как-то, придя на прием раньше назначенного времени, она встретила там московскую знакомую – Таню Вирскую. Её брат был тот самый Сергей, что пытался ухаживать за Алькой, когда она училась в институте. Таня была соседкой тети Сонечки, жила этажом ниже. Её отец был известный ученый-химик. Они здоровались, иногда позванивали друг другу, но дружбы не получилось, хоть и учились в одном университете. Таня шла с огромным животом, не замечая никого и ничего, она сразу прошла в кабинет врача. Алька внимательно вглядывалась, вдруг она все-таки ошибается. Люда, заметив её заинтересованный взгляд и истолковав по-своему, прокомментировала:
– Не нам чета, это владельцы нефтеперегонного завода.
– Кто, она? – не поняла Алька.
– Муж её покойный. Убили его.
Алька ахнула:
– Она осталась одна, беременная?
– Нет, она снова вышла замуж. За врача. Говорят, на её деньги строят новую больницу. Кстати, её муж, Протасов Владимир, тоже очень хороший врач.
– Откуда ты знаешь?
– Мой Сережа тоже когда-то медиком был. Моя лучшая подруга – детский врач. Вот отсюда и знаю.
Но все же, когда бывшая соседка вышла из кабинета, Алька на свой страх и риск окликнула её:
– Таня!
– Бог мой, – ахнула женщина. – Алька! Ты?
– Я.
– Но...но... ты же погибла, мне Дуся, она была у нас домработницей, писала. Во время взрыва теплохода "Петр Первый".
– Помню я Дусю, – улыбнулась Алина. – Но я жива. Меня спас один хороший человек.
– А сюда какими путями?
– Замуж вышла. За этого самого хорошего человека, что спас меня. Он отсюда родом.
– Кто же тебя все-таки поймал в сети брака? Помнится, в Москве скольким от ворот поворот дала. Даже Сережка наш пробовал за тобой поухаживать, а ты ему про великую любовь в жизни, единственную и неповторимую.
– Тот единственный и неповторимый погиб во время взрыва на теплоходе "Петр Первый". Вот так-то, Таня, сложилось все в жизни.
При воспоминании о Валентине привычно защемило сердце.
– Извини, – смутилась Таня.
Алька и Таня обменялись телефонами, но дружбы опять не получилось.
В положенный срок без всяких осложнений родила Аля, как и обещала всем, девочку. Дима назвал её Еленой, потому что, он это объявил всем, это была самая красивая девочка в роддоме, да что в роддоме, во всем городе. Елена, в честь древнегреческой Елены Прекрасной, из-за которой началась Троянская война, было дано это имя ребенку. Алька посмеивалась, но глубоко в душе считала, что её дочка и в самом деле уже красавица: у неё были длинные светлые волосики, большие круглые глазки, Алька правильно угадала их цвет – они стали голубыми. Девочка была такая маленькая, беспомощная, у женщины сжалось сердце.
– Я люблю тебя, моя девочка, – шептала женщина во время первого кормления. – Я никогда не буду с тобой расставаться, ни на день, ни на час. Я обещаю, у тебя всегда будут отец и мать.
Эту девочку нельзя было назвать Ириной, она была не такая, как представлял себе женщина. Ириной должна быть дочь Валентина. А это Димина девочка.
– Ничего, вторую дочку обязательно назову Ириной. Она будет похожа на... на... тетю Сонечку, – решила молодая женщина.
В планы Альки входило родить подряд двух, а то и трех детей. Но маленькая Еленочка очень часто болела, была беспокойной, капризной. Алька выматывалась. Спала она самое большее по двадцать минут, дочка переболела всеми детскими болезнями. А вместе с ней болел и Дмитрий. Алька и смеялась, и сердилась, но выхаживала двоих сразу. И женщина решила подождать со вторым ребенком. На второй год жизни Еленочки детские болезни отступили. То лето Алька провела на даче у тети Сонечки. Дмитрий был тоже здесь, точнее, в Москве. У них с Павлом Ильичом были свои деловые отношения. Уже тогда Дмитрий стал подумывать о переезде в Москву. Но пока решил повременить. Осенью вернулись домой, в А-к. Жить решили за городом. Осень стояла теплая. То ли помог деревенский воздух, то ли теплое подмосковное лето, но девочка перестала болеть. Тетя Сонечка часто звонила. А тут пришло письмо.
– Странно, – подумала Алька.
Тетя Сонечка в письме сообщала, что Валентин жив. Он разыскал их в Москве. Хочет увидеть Альку. Он до сих пор не женился. Тетя Сонечка ждала Алькиного ответа. Павел Ильич запрещал сообщать Альке это. Поэтому тетя Сонечка написала письмо. Чувства Альки пришли в полный хаос. Она боялась спросить себя, что испытывает сейчас к Валентину, кого любит, мужа или по-прежнему Валю. И у неё есть дочка. Еленочка – самое главное в её жизни.
Алька показала письмо Дмитрию. Тот долго молчал. Потом, взяв на руки Еленочку, сказал жестко:
– Решать тебе.
– Дима, ты о чем? – испугалась Алька.
– О том, кого выберешь, – непривычно жестоко ответил муж.– Но дочку я не отдам никому.
Алька на минуту представила, что у неё больше нет Еленочки, и страшно испугалась.
– Дима, что ты говоришь? Я давно выбрала тебя, – помимо её воли вылетели эти слова.
– О чем ты тогда спрашиваешь? – все также жестоко ответил муж.
– Дима, Валентин хочет встретиться. Если ты скажешь нет, никакой встречи не будет.
– Эх, Аля, моя Аля! – вздохнул муж. – Это же твоя жизнь. Не все за тебя могу решить я.
– Можешь. Моя жизнь давно одна с тобой.
Дмитрий смотрел на красивые звезды глаз жены и вдруг посочувствовал тому, незнакомому ему Валентину, которому, он это точно знал, не отдаст Альку. Не отдаст и все!
– Знаешь, Алюша, вам надо встретиться, поговорить. Иначе ты потом этого не простишь ни мне, ни себе. Но дочку оставишь здесь.
– Я и сама никуда не поеду, – ответила жена. – Я не буду больше с тобой расставаться.
– Нет, ты должна встретиться, поговорить с Валентином, – тихо, но твердо проговорил муж.
Тетя Соня сообщила Валентину адрес Альки. Он прилетел в этот город и позвонил ей. Встреча должна была состояться в ресторане гостиницы.
– Дим, поедем со мной, – просила Алька.
– Нет, – мягко ответил муж. – Мы с Еленочкой будем ждать тебя дома.
– А может, и Еленочку возьмем. Я хочу показать дочку.
– Нет, – ответил Дмитрий, – это твоя встреча.
Алька уехала на встречу с Валентином. Дмитрий укладывал дочку и думал:
– Ты вернешься, Аля, ты обязательно вернешься. Ты не сможешь жить без Еленочки. Я знаю это. А если бы ты взяла её сегодня с собой, ты бы не вернулась. Я знаю, Аля, ты по-прежнему любишь незнакомого мне Валентина, но я люблю тебя и никому не отдам, пока я жив. Я хочу, чтобы ты была со мной. Я постараюсь дать тебе счастье, Алюша моя.
Алька приехала в ресторан. Она сразу узнала Вальку. Он стремительно шел навстречу ей. Все такой же красивый, только поседевший, да со слабо заметным шрамом на лице от ожога. Какой болью сжалось Алькино сердце. Валентин не решился обнять эту такую родную и такую чужую ему женщину, он взял её руки и прижался к ним губами. Она поцеловала его в седые волосы. Алька ничего не видела, не видела злых змеиных глаз Илины, что сидела за соседним столиком. И тем более не знала, что Илина звонила Дмитрию.
Они проговорили до закрытия ресторана. Продолжили разговор в номере гостиницы, что снял Валентин. Вернулась Аля домой под утро, уставшая, расстроенная, заплаканная. Дмитрий спал на широкой кровати, рядом, разметав ручонки, спала Еленочка.
– Вот она, самый дорогой мой человечек и её отец. Вот она моя жизнь, – грустно думала Алька, глядя на них. – Я выбрала их. Прости меня, Валя.
Потом пошла в душ. Вернувшись, переложила дочку в её кроватку, легла рядом, обняла мужа. Слезы текли по её лицу.
Дмитрий не спал.
– Ты вернулась? – спросил он.
– Вернулась, – устало ответила Алька, скрывая слезы. – Давай, Дим, родим ещё одного ребеночка.
– Алька – любовь моя, – обнял её Дмитрий.
Алина, жена Дмитрия, была теперь совсем другая. Не было слабой, беспомощной, потерявшейся женщины, которую полюбил мужчина. В Альке появилась сила. Она теперь будет жить по своим законам, это сразу понял Дмитрий. И испугался. Испугался, что потеряет её и Еленочку, а может, уже и потерял.
– Господи, дай нам еще детей, – взмолился мужчина, – только это может удержать Алину со мной.
Второй ребенок, которого родила Алька, тоже была дочка. Ириной назвала её мать. Она была полной противоположностью Еленочки. Та была голубоглазая, светловолосая, как отец. Беззащитная и слабая. Без матери тут же начинала плакать. И сразу полюбила маленькую сестренку. Ирина походила на мать, черноволосая, но черноглазая. А характер? Это было что-то. Вечно хохочущая, озорующая, не знающая преград. Она напоминала своими выходками Настю Краснову из Алькиного класса. Лишь взгляд матери отрезвляюще действовал на маленькую озорницу. Дмитрий очень любил своих девочек. Но, так считала Аля, с младшей у него установилась невидимая колдовская связь. Они понимали друг друга с полуслова.
– Наверно, от далекой Лунной богини она взяла чары, – как-то подумала Алька, глядя, как ловко пятилетняя дочь уговорила отца заехать в недавно открывшийся магазин, чтобы купить жевательную резинку.
– Ирина спасла наш брак, – часто про себя говорил Дмитрий. – Она – наш ангел-спаситель.
Он полюбил девочку еще до её рождения, а когда взял впервые на руки и увидел в ней несомненное сходство с матерью, то сердце его было отдано раз и навсегда второй дочери. К Еленочке чувства были иные. Алина стала идеальной женой Дмитрию. Была ли она счастлива? Алька больше всего на свете любила своих дочек. Дмитрий был замечательным отцом. Но счастлива бывала Алина только во время коротких встреч с Валентином.
Валентин.
Валентин пришел сюда, в места юности и детства, чтобы исполнить мечту Альки. Альки, которую он любил всю жизнь, Альки, которая выбрала другого мужчину. Альки, которая ушла теперь навсегда. Он должен купить участок земли, на котором стоит старый разрушенный барский дом – их школа, и построить на этом месте новый дом, с колоннами. Вот только зачем, для кого? Ответа он не знал, но знал, что должен сделать это.
Еще он сегодня должен сходить на старое сельское кладбище и...как-то продолжать жить дальше. Он долго сидел в машине, прокручивая в памяти, как старые кассеты с милыми сердцу записями, всю свою удачную и не очень-то счастливую жизнь. Но не решился идти к дорогим могилам. Он пошел к старой школе, где когда-то Алька всем наколдовала счастье, всем, кроме него. И себя!
Валентин Орлов родился в самой обычной семье, в подмосковной деревне. Дом их стоял в стороне от остальных. Место, теперь-то понимает Валентин, было замечательное. Никаких соседей рядом, лишь вдалеке виднелись четырехэтажные дома – хрущевский агрогородок, к нему надо было идти по дороге, что шла вокруг парка. Совсем близко протекала речка, ходьбы всего минут пять. Вдоль речки склонились ракиты, под ними часто ютились рыбаки. Их было не видно там. Прекрасное место для рыбалки. Но пляж был далеко, на другом берегу, за старым парком. И от остальной деревни их отделял этот старый запущенный парк. Сразу за парком была школа и сельский клуб. Рядом с домом родителей была лишь дача, что построил себе ученый-археолог Орловский Павел Ильич. Хороший был дядька, Вальку маленького на машине катал, порулить давал, его жена тетя Сонечка всегда чем-то вкусным угощала. В сад к ним можно было смело лазить за сливами, вишнями, яблоками и грушами, не ругались, не кричали, просили только:
– Не ломайте веток.
А фруктами еще сами малолетних воришек угощали.
Смолоду отец и мать Вальки работали, как все в колхозе, не пили по-черному, только по праздникам. Когда, где они начали спиваться, никто и не заметил. Просто стали жить лучше, появилось немного побольше деньжат, и бутылка на столе появилась. Так понемногу и втянулись. Ужинать уже без бутылки не садились. Отец окончательно сорвался, когда мать загуляла с одним приезжим мужиком-лимитчиком, Григорием Соколовским. Мамка красивая была, высокая, черноволосая, глаза черные с золотыми искорками, веселая, озорная, мужики к ней всегда липли. Она добрая была, мама, ласковая, сына любила. Но сгубила её водка. Валька в неё пошел внешностью, от отца только высокий рост ему достался. А на характер Валентина повлиял сильно сосед-ученый и вся его семья: тетя Сонечка и Алька. От бати у Вальки еще одна черта: батя всю жизнь любил мамку, прощал все её измены, только плакал пьяными слезами, так и Валентин всю жизнь любит Альку, не может ничего сделать со своим чувством. Ни жена не смогла заставить его забыть Алину, ни другие женщины. А начать пить не дала Валентину Алька.
Дядька Григорий, с которым загуляла мать, приехал с взрослым сыном, оба работали в колхозе, жили пока у соседей на их богатой даче. Валентин сперва думал, что они новые сторожа, после узнал – родственники они хозяевам. Потом этот мужик квартиру получил в агрогородке и привез жену с дочерью и еще одного сына. Жена у него красивая была, но совсем не такая, как мать, светловолосая, голубоглазая, прямо фея с картинки, и при этом злющая-презлющая. Старший сын их Борис работал в колхозе, средний учился где-то. А дочь была черноволосая, быстроглазая, озорная, с мальчишками дралась, на год младше Вальки, но училась с Валькиными ровесниками в одной параллели. Оказывается, она с шести лет пошла в школу. В Валькин класс она не попала, в параллельный её посадили. Дядька Григорий после приезда семьи бросил веселую соседку, у него жена была сущая ведьма, боялся он её. Да и с Валькиной матерью не он первым начал крутить в свое время, а мать его подцепила, сама бегала к соседям на дачу. Она летом помогала хозяйке по огороду, а зимой батя сторожем подрабатывал, а мать за чистотой следила в доме. А тот мужик, что жил на даче Павла Ильича, слабовольный был, он и рад, что мать не только убиралась, но и другие услуги предложила. Подобные рассуждения слышал Валька от пьяного отца. Напившись, тот изливал душу сыну-школьнику.
– Вот и пью из-за неё, заразы. А кто виноват? Он. Гришка. Мамка твоя меня променяла на какого-то размазню, – жаловался пьяненький отец сыну.
Жалко Вальке было сначала батю. Это потом злость придет на их пьянство.
Младшую дочь дядьки Григория, красивую девчонку с длинными черными косами, с зелеными озорными глазами звали созвучно – Алька. Уже только за это возненавидел её Валентин. Валька – Алька. Поди, разберись, кого зовут. Он сколько раз ошибался, думая, что кричат его имя. А Алька эта противная только вскинет голову, нос задерет, улыбнется насмешливо, а то и расхохочется, когда Валька вместо неё откликнется, и не видит и не слышит ничего и никого. Вот Валентин и старался, приставал, дразнился, выхватывал, кидал и прятал портфель. Алька не сдавалась, лезла драться. "Ой, боюсь, боюсь!" – насмешливо пищал Валька, однако от драк с девчонкой уклонялся. Он был рослый, физически сильный. Справился бы с девчонкой. Но как её стукнуть? Вон батя ни разу на мать руки не поднял, когда она порой исчезала на ночь. И сыну говорил:
– Нельзя бить женщин, никогда нельзя. Мы – мужики, мы сильные. Мы должны их так заставить нам подчиняться. Слушаться нас.
А мать хохотала и не подчинялась. Валентин любил её смех. И батя любил. Когда она смеялась, отец прощал ей все, а уж если обнимала... Так и Валентин забывал все, когда Алька обнимала его.
Но больше всего страдали Алькины длинные косы. То, что дергал их Валентин, это не в счет. Казалось, девчонка не чувствует боли. Засмеется в ответ: "Все равно не оторвешь". Еще и язык покажет. А один раз разозлилась, длинной косой Вальку хлестнула, как ремнем. Они в тот день убирали территорию школы. Валька мышонка выловил и давай девчонок пугать. Все завизжали, разбежались. А Алька отступала назад, отступала и уперлась в стену. Валька и пошел на неё с мышкой в протянутой руке. Хотел на длинные волосы посадить. Алька схватилась за косу, руками загораживает, визжит, а потом как размахнется своей косищей, попало мальчишке и по руке, и по лицу. Больно, оказалось. Поэтому в дальнейшем Валька проявил изобретательность. Чернилами косы поливал, репейники в волосы бросал, жуков майских подсаживал на бант. Колючки Алька, злясь, вытаскивала, чернила смывала, жуков пугалась, взвизгивала, брезгливо стряхивала их. Поэтому мечтал мальчишка осу поймать и её запустить в волосы, только боялся, что самого прежде покусает. В клубе как-то раз косу привязал к спинке стула. Алька встала и стул за ней. Ребята хохотать, а Валька громче всех. А потом подумал, больно, наверно, девчонке-то было, подними такую тяжесть. Он даже себя подергал за короткий чубчик, проверяя силу тяжести стула на ощупь. Чувствительно. Но больше всего ему нравилось пугать Альку в старом парке, через который они каждый день ходили в школу. Валька убегал пораньше, пролезал через густую высокую крапиву, прятался в заросшем искусственном пруду, благо воды там не было, подкарауливал девчонку в парке, когда она шла к тетке или в школу, и выл волком, так он считал. Мечтал еще привидением нарядиться и выскочить перед Алькой в белой простыне. Вот только не мог придумать, как заманить девочку ночью в парк. И при этом говорил сам себе, оправдывая свои каверзы:
– Моему папке плохо было, когда мамка к твоему бегала, пусть тебе будет плохо.
В парке Алька, услышав непонятные звуки, пугалась и стремительно бросалась наутек, а в школе лишь насмешливо отворачивалась. И никому ни разу не пожаловалась. Она вообще не умела жаловаться. Даже когда Костин Сергей, одноклассник его, ей лягушку в карман школьного фартука посадил, и то промолчала. Валька подговорил его это сделать. Алька белая вся стала, стоит, молчит, не двигается, Сергей тоже застыл, понять не может, что с Алькой. Валька даже испугался, что умрет еще чего доброго противная девчонка, подбежал и сам вытащил лягушку назад, показал Альке. Закричал:
– Алька, ты что? Это просто лягушка. Ты что, Алька?
Видя, что по-прежнему не шевелится девочка, лягушку выкинул, схватил Альку за плечи, начал трясти. Девчонка стала в себя приходить, задышала, порозовела, глазами своими зелеными вокруг повела, то ли прут, то ли палку какую-то схватила и как врезала сначала Вальке, потом и Сереге. Больно было. Они убежали, конечно, но долго потом не трогали девочку, и решили не рассказывать никому. И Алька молчала. Она вообще неплохая девчонка была, уж точно – не ябеда. Поэтому Валентин придумывал все новые проказы. Вот только не мог понять, что его больше всего злило в этой девчонке: нарочитое презрение и равнодушие или то, что она была, по его мнению, самой красивой и умной девочкой во всей школе и не замечала при этом его, Вальку.
Особенно он разозлился после одного эпизода. Было это в шестом классе.
Как-то во время эпидемии гриппа, когда болели учителя, объединили два класса на урок литературы. Олеся Игнатьевна, классная руководительница Алькиного, параллельного класса, вела совместный урок, без особого труда удерживая тишину и порядок среди пятидесяти четырех ребятишек. До сих пор помнит Валентин, о чем был урок. Это было внеклассное чтение по устному народному творчеству. Валька весь извертелся, задирал девчонок из другого класса, рожи строил, отпускал остроумные, с его точки зрения, замечания – словом, геройствовал, поглядывая на противную девчонку. Алька надменно молчала, хотя тоже украдкой бросала взгляды в его сторону. Учительница рассказывала о легендах и преданиях. Потом начала спрашивать домашнее задание. Надо было приготовить сказку или легенду, на худой конец историю, которую рассказывали или бабушки, или дедушки, или еще кто-нибудь из семьи. Все отказывались отвечать на уроке: кто-то не был готов, как Валентин, кто-то стеснялся другого класса, большинство заявили, что у них в семье нет никаких легенд. А Альке все нипочем, глянув, как показалось мальчишке, в его сторону, она встала и сказала, что расскажет легенду про Лунную богиню, ей тетя Сонечка часто её рассказывает. Вышла к доске, встала без тени смущения перед двумя классами, перекинула свою роскошную косу вперед и красивым, четким голосом рассказала. Только пальчики нервно бегали, то заплетая, то расплетая косу. Честно сказать, было интересно, все слушали раскрыв рот. Валька, было, начал что-то шептать Сереге, но строгий взгляд учительницы заставил его замолчать, тогда мальчишка с нарочито отсутствующим видом стал смотреть в окошко, показывая свое презрение и равнодушие, но увлекся. До конца рассказа не сводил глаз с красивой девчонки. Уж очень интересно и артистично вела повествование Алька. В её голосе слышалась и любовь Зоси, и ненависть злого Ральфа, но лучше всего ей удались таинственные интонации Лунной богини.
После рассказа два класса молчали какое-то время под впечатлением услышанного. А потом второгодница, простоватая Танька Гракова, изрекла:
– Ой, ребята, это же Алька про себя рассказала. Она же Соколовская. А в сказке Орел и Соколиха.
– Гы-гы-гы, – заржал здоровый Васька Шмаков. – Алька – Соколовская, а Валька – Орлов. Орел и Соколиха. Жених и невеста.
Ой, что тут началось, ребята захохотали. Алька же сначала высокомерно дернула бровью:
– Очень смешно, – но тут же заулыбалась и добавила, глядя на Валентина: – Хотя я не против.
Утихший, было, смех грянул по-новому, но даже среди множества голосов Валька ясно различил веселые Алькины переливы. Получилось, что все смеются только над Валькой, а над девчонкой нет. Он покраснел, разозлился, мрачно показал кулак Альке и обещал отдубасить на перемене Ваську. Умная Олеся Игнатьевна предотвратила конфликт.
– Высказался, – обратилась она спокойно к Ваське. – Сам весь урок в Алькину сторону смотрел, застыл, как камень, слушая её. Только рот был открыт от удовольствия. Мечтал, небось, сам орлом быть, чтобы прекрасная Ирена к тебе прилетела. Вот только, думаю, Аля тебя не выберет, так что не видать тебе ни Ирены, ни Алины.
– Очень нужно, – хмыкнул Васька. – Обойдусь.
– Конечно, нужно, – не сдалась учительница. – Вы посмотрите, мальчики, какие красивые девочки растут у нас. Учитесь их любить и уважать.
– Ага, и самая красивая Алька. Лунная богиня, – опять влез Васька и заржал. – Гы-гы-гы, Лунная богиня.
– Ты верно подметил, – согласилась Олеся Игнатьевна. – Аля похожа на Лунную богиню, – и процитировала по памяти сказку Альки: – "Лунная богиня распустила свои черные волнистые волосы, они окутали весь мир темнотой, наступила ночь, но ничто не могло скрыть лика прекрасной женщины в древнем одеянии. Лицо её освещало всю землю. Её огромные, черные, как ночь, глаза смотрели на Ирену, протягивающую к ней руки". Ребята, а ведь наша Аля, в самом деле, похожа на Лунную богиню. Смотрите, какие замечательные косы у неё. Все вы еще влюбитесь в неё.
– Только глаза у неё не черные, а зеленые, – подумал про себя Валька.
– Ага, – не отступал Васька, – мы влюбимся, а женится на ней Валька, потому что он Орлов, а она Соколовская. Орел и Соколиха! Орел и Соколиха! И будет Алька Орлова– Соколовская.
– Нет, она будет Орел-Соколовская, – крикнула Юля из Валькиного класса, – как в сказке.
– И станет наша Аля актрисой, – добавила худенькая Аня Астафьева. – А Васька будет в неё безответно влюблен.
– Ага, – подтвердил Васька. – А Валька ревновать её будет ко всем, потому что женится на ней.
Но тут Алька разозлилась и треснула по затылку учебником Ваську, благо сидел он прямо перед ней и был этим очень доволен: У Альки всегда можно было списать.
Тот в ответ завелся:
– Жених и невеста, жених и невеста.
– Лунная богиня, ты его заколдуй, чтоб не досаждал, – ехидно крикнула Галька Пастухова из Валькиного класса.
Она не любила Альки. До её приезда Галька считалась самой красивой девчонкой в школе, после Катюши Холодовой, тихой отличницы из Валькиного класса. А теперь, как сказал Сергей Костин, умный и самый привлекательный мальчик из их класса, Алька стала самая красивая, даже лучше чем Катюша. Так что не за что было любить Гальке Алину. Да ещё Валька перестал совсем обращать внимание на Гальку, все к Альке лезет, делает вид, что задирается. Даже Ваське Шмакову Алька понравилась.
– И колдовать не буду, – ответила спокойно на выкрик Алька, смерив уничтожающим взглядом Галину, – Васька на контрольной работе будет сам задачи решать. Сразу и про богиню забудет, и про орлов и соколов, когда икс в задаче будет искать. Получишь ты еще у меня списать. Даже не заикайся.
Но на Ваську угрозы не действовали.
– Орел плюс Соколиха равняется Валька плюс Алька, – заорал тот в ответ.
Слава Богу, прозвучал спасительный звонок. Ребята разошлись в разные классы. А Валька был зол. Его еще две недели дразнили:
– Эй, Орел, гляди, твоя богиня идет. Жених, жених, смотри, Алька пришла в школу. Эй, Валька, когда свадьба твоя с Соколовской?
А на доске классной надпись так и не сходила: "Валька + Алька". Только сотрет, тут же кто-нибудь напишет. Валька передрался со всеми и решил отомстить Альке за легенду. Да, скорее не за легенду, а за то, что она упорно не замечала его, Вальку, не злилась, как он. Когда спрашивали её про свадьбу с Валентином, озорно отвечала:
– Скоро уже, скоро. Готовлю приглашения, но тебя в списке гостей нет. Будешь под окнами стоять, подглядывать.
– А нас Валька пригласит, – кричали озорники.
– Без меня не пригласит, он меня боится, – не сдавалась девчонка.
– Не, он тебя любит, – пытались довести её одноклассники.
– И любит, – соглашалась Алька, поблескивая веселыми глазами. – А раз любит, тем более согласится со мной, так что готовьтесь всю ночь бродить под окошками.
Такого, конечно, прощать нельзя было. Но уже в те годы не мог мальчишка тронуть эту девочку, не решался побить, подраться с ней. Поэтому он по-другому отомстил, по-своему, по-ребячески. И после все изменилось. Эта красивая девчонка подошла впервые сама к нему и, сердито прищурившись, спросила, держа в руках свой портфель, из которого капала вода:
– Это ты сделал?
– Я, – нахально ухмыльнулся Валька, довольный, что наконец-то допек девчонку. – А что, не нравится? А ты попроси Лунную богиню помочь. Пусть высушит.
– Я сама себе помогу, – зло ответила Алька. – Без богини.
И, размахнувшись, хотела двинуть ему кулаком в глаз, как когда-то учили мальчишки-воспитатели, но Валька отклонился, она промахнулась и попала прямо в лоб. Не сказать, чтобы больно было, скорее неожиданно, да шишка моментально вздулась. Сказать честно, за дело ему попало. Но обидно было – при всех стукнула, ребята захохотали, Настька Краснова прямо чуть не упала на пол от смеха, а Алька застыла в напряжении, готовая к дальнейшей драке, смотрит своими зелеными глазищами, молчит.
– Ну, тебе сейчас что-то будет, – медленно произнес Валька.
В его голове не рождалось ни одного подходящего плана мести. Он не знал, что сделать такое Альке. Но не мог он её стукнуть! Он вообще не мог этой девчонке сделать плохо.
– Ребята, ребята, все сюда, быстрее! Алька с Валькой драться будут, – заорал дурниной Васька.
– Ой, как интересно, – протянула Аня Астафьева, поглядывая на признанного красавца Серегу Костина.
Вокруг них моментально собралась большая толпа.
– Валька, оставь, не надо, – крикнул Артем Новиков. – С девчонкой, что ли, будешь драться?
– Алька, бей его еще, – завопил веселый одноклассник Славик Ларин. – Я на твоей стороне. Помогу в случае чего! Вдвоем отколошматим Вальку. Справимся!
– Всыпь ей, Валька, дай, как следует! – кричала не любящая Альку Галина. – А то ходит, нос кверху. Колдунья лунная. Врежь ей в глаз!
– Ой, не надо, ой, не надо, – говорила новенькая девочка, добрая Полина Цветикова.
– Интересненько, – обронила красавица Настя. – Кто кого победит? Алька – Вальку или Валька – Альку. Богиня – орла или орел – богиню нашу?
Валентин же только стоял, сжав кулаки, и повторял:
– Ой, что сейчас тебе будет. Что тебе сейчас будет!
Ну не мог он её ударить, не мог и все тут! А Алька стоит, портфель в руках держит, молчит. Вся напряглась, как струнка. В глазах застыла злость. Сдаваться не собирается. Но чувствуется, сама испугалась. Особенно когда шишку увидела. Так и стояли напротив друг друга, ничего не предпринимая. Добрая Катюша за учительницей побежала, рассказала, что Алька бьет Вальку.
– Алька бьет Вальку? – переспросила Олеся Игнатьевна. – Даже так? Ты ничего не спутала. Может, наоборот? Он в последнее время со всеми дрался.
– Нет, нет, – закивала головой Катюша. – Альку Вальку бьет! По лбу стукнула, У Вали вот такая шишка вздулась.
– Это серьезно, наверное, – протянула Олеся Игнатьевна и быстро пошла с Катей.
– Ну все, – приуныл Валька, увидев Олесю Игнатьевну, – если бы наша пришла, она бы наорала на меня или на Альку и все. А это разбираться начнет. Копаться во всем. Алька, конечно же, наябедничает, что я в портфель ей воды налил. Мне же и влетит!
Но девчонка упорно молчала. А Олеся Игнатьевна быстро разрядила напряженную обстановку, не стала спрашивать, по какому поводу драка.
– Иди, Аля, в класс, хватит драк на сегодня, – приказала она. – И портфель забери. Почему из него вода течет, кстати?
– В лужу уронила, – ответила девчонка и, глянув еще раз зло на Вальку, пошла в класс.
Олеся Игнатьевна посмотрела внимательно на Валентина, увидев шишку, спросила с сочувствием:
– Что получил? Меньше лезть будешь. Смотри, в следующий раз стукнет Аля чем другим потверже, вообще твою черепушку на части расколет.
Ребята засмеялись. Учительница добавила:
– Волосы вперед на лоб зачеши, шишки не видно будет, страдалец ты мой.
Ребята хохотали вовсю уже. Валька ушел, грозя кулаком противной девчонке, что выглядывала из своего класса, и всем остальным. А впрочем, не такая уж Алька и противная. Не заложила Вальку. Скрыла правду. Даже от ребят. Вальке жалко её стало, когда та испугалась. А прозвище за ней "Лунная богиня" так и осталось до конца школы. Хотя некоторые по-другому её называли, те, кто не любил, – Лунная колдунья. А Катюша и её подруги окрестили Алину Зеленоглазой ведьмой. Но Алька походила на богиню, в самом деле. На древнегреческую – римский профиль, высокий лоб, ровные линии бровей, красивые, резко очерченные губы, ровные белые зубы, роскошные волнистые волосы, напоминающие звезды зеленые глаза в окружении длинных стрельчатых ресниц, лицо чистое, без единой веснушки или родинки. Все это освещалось веселым озорным взглядом.
С тех пор Валька перестал обижать девочку. Даже уважать стал. Ещё он понял, что за неё никто заступаться не будет, потому что жаловаться она не умеет и никогда не будет.
В седьмом классе мальчишка даже совершил благородный поступок. Кто-то крупными буквами написал прямо над входом школы: "Алька – дура". Кто смеялся, кто проходил молча. Алька дернула плечиком: "Очень остроумно", – и будто её не касается. А тут Елена Сергеевна идет, классный руководитель Вальки. Увидела, раскричалась, пошла разбираться, да ни с кем-нибудь, с Алькой. Будто та про себя сама написала. Повела девчонку в кабинет директора, что-то говоря по пути. Что там было, Валька не знал. Но видел: после слов Елены Сергеевны Алькины красивые глаза наполнились слезами. Он побежал искать Олесю Игнатьевну. Та толком ничего не поняла, какая дура, кто дура, но одно усекла – надо помочь девчонке, надо идти в кабинет директора. Она пошла, сказав Валентину:
