Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 34 страниц)

– Ты на теплоходе мне говорил, – всхлипнула Аля, – чтобы я дочку тебе родила, Ириной мечтал назвать. Я всегда это помнила.

Они сидели молча, а в памяти каждого всплывала их первая встреча после катастрофы на теплоходе.

Алина и Валентин встретились в гостинице. Не осмелился обнять эту чужую Альку Валентин. Он только поцеловал её руки. Она прикоснулась губами к его поседевшей так рано голове. Долго они говорили, сидя за столиком в ресторане. Потом ушли в номер Валентина. И вся выдержка Альки кончилась. Она, оставшись наедине с Валентином, заплакала, горько, безнадежно.

– Валя, Валя миленький, что я наделала? Ты прости меня.

– Не плачь, Аленький мой.

Он осмелился обнять её. Эта была опять прежняя, любимая Алька. Она уткнулась ему в грудь, её хрупкие плечи тряслись в неудержимых рыданиях.

– Валя, нет мне прощения. Я не только забыла тебя, я вышла замуж. А теперь вот увидела тебя и поняла: ничего не изменилось. Я как любила тебя, так и люблю. Эта любовь стала частью меня, мне никуда от неё не деться. Да я и не хочу, чтобы она прошла. Я люблю тебя. Люблю!

– Тогда оставайся со мной, – тихо попросил Валентин. – Уедем вместе. Мы будем счастливы.

Перед глазами женщины появилось худенькое бледное личико маленькой дочери – самого дорого существа на свете. Она плакала, тянула ручонки к женщине.... Нет.... Без Валентина Алина как-то живет. Без Еленочки она умрет сразу. И Еленочка без матери не выживет. Она слабенькая, она часто болеет. Дмитрий не отдаст дочку. А Алька не выдержит с ней разлуки ни на день, ни на лишний час.

– Валя, мой Валька! Не так-то все просто. Дмитрию я обязана жизнью. Он спас меня и от смерти, и от безумия. Пока не было памяти, мне казалось, я люблю его. Ты прости, что я говорю тебе это. А потом я вспомнила тебя. Только считала погибшим. Мне помог опять Дима. Если я и не умерла в те дни, то только благодаря ему. Он сильный, Дима. А потом я узнала, что беременна. Только благодаря Еленочке у меня появился смысл в жизни. Но я страшно тосковала по тебе. Ждала мальчика, хотела Валентином назвать, хоть и знала, что должна родиться девочка. Поэтому она, наверно, у меня такая слабенькая, все болеет. Это моя печаль о тебе дает знать. Я столько потихоньку плакала. Ты понимаешь, Валя, мне нет прощения, я пыталась без тебя устроить свою жизнь. Я пыталась забыть тебя. А ты жив. Я жена другого, у меня маленькая дочь. А я тебе говорю сейчас, что люблю тебя по-прежнему. Я сразу поняла это, как увидела тебя. Я хочу этой ночью быть с тобой. Утром я уйду, вернусь к семье. Я – безнравственная женщина. Но я эту ночь буду с тобой.

Алька стала расстегивать пуговицы на рубашке Валентина.

– Я люблю тебя. Ты прости меня, что говорю это. За что-то наказывает меня Бог. В ночь катастрофы я поплыла не к тому берегу. И вся моя жизнь теперь у другого берега. Но сегодня я с тобой.

– Я тоже люблю тебя. А прощать тебя не за что. Ты ни в чем не виновата, – Валентин обнял любимую женщину, понес её в постель.

– Знаешь, – шептала Алька, – пусть одна ночь, но она моя будет.

Они любили друг друга вновь и вновь, зная, что расстанутся. Алина целовала его без конца.

– Я хочу запомнить каждую клеточку твоего тела, – говорила женщина. – Каждую родинку, каждое пятнышко.

Утром она ушла. Валентин делал вид, что спит. Алина оставила фото Еленочки. А вслух сказала:

– Мы больше не должны встречаться. Но я знаю, если пути наши пересекутся, я в твою постель прыгну, не задумываясь. Я знаю, ты слышишь. Не останавливай меня! Один твой жест, и я не смогу уйти. Нельзя этого делать. Меня ждет дочь. Без неё я, в лучшем случае, умру, в худшем, сойду с ума. И она без меня не выживет. Тебе, Валя, придется жить без меня. Прости, если сможешь.

В словах женщины звучала мольба, боль, Валентин физически чувствовал, как рвется она между ним и малышкой.

– Алька, Алька, – произносил про себя мужчина. – Я все равно когда-нибудь верну тебя. Верну с девочкой. Ты готова была полюбить моего Кольку, я буду любить твою девочку.

В ту встречу Валентин не подарил Алине никакого дорого украшения, как будет в последующие их встречи. Но она и он не знали, что женщина уносит в себе еще более бесценный подарок – частичку любимого человека – его дочь Ирину.

Елене и Николаю стало неудобно, они ушли, встали за углом школы. А Валентин продолжал нежно целовать свою Альку, утешать её.

– Знаешь, – сказал Николай своей жене, – зря их старались разлучить. Они Богом предназначены друг другу.

– Лунной богиней, – грустно улыбнулась Елена. – А ты меня также любишь?

– Еще больше, – ответил Николай.

В эти минуты он простил отца за надуманные обиды.

Валентин, успокоив Алю, продолжал беспокоиться за Иру.

– Не трогай её сейчас. Она любила отца... – Алина заикнулась на секунду, – Дмитрия очень сильно. И он в ней души не чаял, – продолжила она, вытирая все еще бегущие слезы.

– А Дмитрий знал, что Ирина не его дочь?

– Знал, – с трудом выдавила Аля. – Знал, вероятнее всего, с самого начала моей беременности. Я не знала. А он знал... Все это очень глупо, Валя... Дима вместе с Еленочкой переболел свинкой, и очень сильно, он же уже был взрослый, поэтому детей больше иметь не мог. Поэтому я больше и не родила, а так одно время хотелось ещё ребеночка, но не получалось. Я думала: дело во мне. Ведь я и с тобой время от времени встречалась... И ничего.... Наказывает Бог меня всё-таки...Грешница я... Но никогда не думала на Диму... что у него проблемы... Дима сказал мне об этом только перед смертью – велел найти тебя и рассказать правду. Вот и пошла я нашу встречу. Но не решилась. Я долгие годы гнала мысль, что отцом девочки можешь быть ты. Ты уж прости меня за это... Но потом у Ирины, как у тебя, появились родинки на спине в форме треугольника. Я молчала. Я не решалась сказать Дмитрию. И обо всем знали Павел Ильич и тетя Сонечка. Они считали, что ты должен знать обо всем. А я боялась.... А Дима любил девочку без памяти. Это глупо, но я боялась разлучить Ирку с от... с Дмитрием....

Валентин ничего не ответил, он чувствовал, как растет уважение к этому человеку, что в свое время выбрала Алька. Вслух же сказал:

– Хорошо, что с Ириной Жора. Он позаботится о ней. На него можно положиться. Но как она теперь ко мне будет относиться?

– Все будет хорошо, – слабо улыбнулась женщина. – Наберись терпения. Ирина вернется. Она – добрая девочка. Я её знаю. Её баловали все. Она была любимицей Павла Ильича. Вертела, как хотела, тетей Сонечкой. Со мной ругалась. Никого не слушалась. Только Дмитрию она подчинялась во всем, хоть он её баловал больше других. Остальные были не авторитет. Ирка наша – взрыв, цунами, потом успокоится, и все в порядке. Сама, когда надо придет. А она обязательно придет. И еще когда-нибудь и в любви тебе поклянется. Она поймет, что тебя нельзя не любить. Подожди, Валя, подожди, родной мой...

– И еще, мама, Ирка тебя боялась, да побольше, чем папу, – сказала подошедшая Елена. – Слушалась она тебя.

– Да когда это было? – махнула рукой Аля. – Теперь она уже взрослая, самостоятельная. Она давно ничего не боится.

– Но судить вас она не имеет права, – отвечая на какие-то свои мысли, произнесла Елена.

– А ты... ты что думаешь? – Алина виновато, без улыбки смотрела на старшую дочь. – Ты ведь дочь Дмитрия, а я неверная жена... была твоему отцу...

– Я, прости меня, Дева Мария, боялась, а вдруг я от Валентина. Хотя, если бы Коля не был моим мужем, я бы не стала так расстраиваться, – путано ответила Еленочка, ободряюще улыбаясь Валентину.

– Что ты? – испугалась Аля. – Разве отец допустил бы тогда вашу свадьбу?

– Так что, я, в самом деле, брат Ирины? – это проговорил Николай. – Ирка – сестричка, Колька – братик, так мы звали друг друга. Надо же!

Елена засмеялась:

– Все-таки Ирка у нас немного ведьма, она же первая начала Колю братиком звать, когда он студентом жил у нас, задолго еще до нашей свадьбы.

– И знаешь, – добавил Валентин, обращаясь к Алине, – ты никогда не была грешницей. Ты правильно делала, что встречалась со мной. И жаль, что ты не родила третьего ребенка, он бы тоже был мой.

Алина слабо засмеялась. Улыбнулись Елена и Николай.

– Расскажи мне об Ирине, – попросил вечером Валентин, когда они остались вдвоем. – Я ведь ничего не знаю о ней. Почему же ты столько лет молчала?

Алина ответила не сразу. Как объяснить, что дала себе клятву, не разлучать детей, что самый её страшный кошмар – плачущая Еленочка, одна, без матери. Этот страх даже передался маленькой дочери, она боялась оставаться без матери даже на час. И сейчас не любит быть вдали от неё. Не сбросишь со счетов непонятные, запутанные чувства к Диме – ведь любила она его, любила, пока не помнила ничего. Немаловажное значение имел и тот факт, что Дима был замечательным отцом. В детстве на Алькины чувства всем было наплевать. Она не могла поступить также по отношению к своим девочкам, которые любили отца.

– Валя, – начала рассказ женщина, с трудом подбирая слова. – Когда я поняла, что беременна, я даже не подумала о тебе, не связала свою беременность с тобой. Ты меня прости, но я, наоборот, решила, что Бог дает мне шанс родить еще ребенка от Дмитрия и что я смогу жить без мыслей о тебе. У меня будет двое маленьких детей, некогда будет вспоминать. Но не было дня, чтобы я не вспомнила и не молила Деву Марию о счастье для тебя. А Дима обрадовался, что у нас будет еще ребенок.

Алька рассказала, как бережно относился к ней муж, как был ласков с ней, терпелив. Его забота помогла женщине. Валентина она перестала вспоминать. Или почти перестала, загнала мысли далеко-далеко. Только под предлогом беременности стала избегать интимных отношений с мужем. Ирина родилась здоровенькая, горластая. Она редко болела. Только раз чуть не умерла. В городе была эпидемия гриппа. Первыми, как всегда, переболели Еленочка и Дима. И уже когда Алька выходила их, заболела годовалая Ирина и следом сама Алька. У Альки поднялась температура под сорок градусов. Женщина просто стала падать. У Ирины было осложнение, развился круп. Начался страшный лающий кашель, девочка посинела, стала задыхаться. Дмитрий вызвал скорую, потом побежал в соседний подъезд за врачом. Алька бегала с синеющим ребенком на руках и тихо выла. Плакала в своей кроватке испуганная Еленочка. Детский врач, подруга ее знакомой Люды, стремительно ворвалась в комнату, Алька же, потеряв самообладание, не соображая, прижала маленькую, задыхающуюся Ирину и не отдавала ребенка. У неё откуда-то появились неимоверные силы. Вырвал из её рук еле живую девочку вбежавший Дмитрий. И Алькино сознание померкло. Когда женщина очнулась, перед ней сидела пожилая медсестра. Её наняла ухаживать за больной подругой Люда.

– Вот и хорошо, позвоним папаше, что жена пришла в себя, – сказала незнакомка.

– Где Ира? Что с ней? – пыталась вскочить Алька, но закружилась голова и женщина опустилась на подушку. – Еленочка где? Где мои дети. Я умерла?

– Да лежи, лежи. Живая ты. Старшая дочка твоя у Людмилы. С младшей отец лежит в больнице. Там тоже все в порядке. А ты почти сутки без памяти пролежала, бредила, все какую-то Валю звала, кричала, что Ира умирает.

Алька ничего не помнила. Она позвонила мужу в больницу и только, услышав его уставший голос и лепет Ирины, успокоилась. Потом позвонила Люде, поговорила с дочкой, та плакала и хотела к маме, но Люда не пустила. Расстроенная плачем дочери, тем не менее, женщина уснула после очередного укола. Ей снился странный сон. Ирина дома, сидит в своей кроватке, играет, потом поворачивает своё озорное личико к матери, и Алька явно увидела в нем такие знакомые, родные, любимые черты Валентина, его густо-коричневые глаза.

– Мой папа – Валя, – сказал ребенок.

Алька, страшно обрадовавшись, бросилась целовать дочку. Она приговаривала:

– Ты же Валькина девочка. Теперь Валька мой, навеки мой. Никакая Катюша не заставит его нас забыть. Он никуда от нас не денется. И пусть он не знает, что я родила ему дочку. Но я ему скажу когда-нибудь. Он сразу вернется ко мне. Мой он теперь, навеки мой.

Алька во сне почувствовала себя необычайно счастливой. Вдруг подошла маленькая Еленочка, обхватила ноги матери и заплакала:

– Мама, не бросай меня. Мама, я хочу с тобой жить. И с папой. Мама, мамочка, мне плохо без тебя будет.

– Ой, – испугалась Алина. – А как же я без Еленочки? Мне нельзя без неё возвращаться к Вале.

А Ира вдруг опять закашлялась, посинела, начала задыхаться.

– Валя, Валя, – закричала Алька, схватив дочь на руки.– Ира умирает! Валя! Помоги! Сделай же что-нибудь.

Вместо него появился Дмитрий, взял на руки Ирину:

– Пока я с вами, она не умрет. Не бойся, дочка, папка с тобой, все будет хорошо.

И ребенок успокоился на его руках. Задышала девочка ровно и спокойно. Обняла Дмитрия за шею.

– А где же Валя? – думала Алька, обнимая Еленочку. – Он должен держать Иру. Почему он не пришел к своей дочери?

Она оглянулась, за окном светила луна. Из окна смотрела прекрасная женщина.

– Это же Дева Мария, – догадалась Алина. – Но почему она с такой грустью смотрит на меня?

Женщина долго, укоризненно смотрела на Альку:

– Так нельзя, – сказала, наконец, она. – Выбери что-то одно. Семью или Валентина. Но помни, что отцом для Ирины стал Дмитрий. Он спас её. Ты не имеешь права разлучать их. Обещай мне это. И я дам вам всем счастье.

– И Вале?– спросила женщина. – Валя будет счастлив? Ты ему дашь счастье?

– И ему будет счастье, – ответила Дева Мария. – И Валентин дождется своего счастья. Всему свое время. Помни, на несчастье мужа ты свое счастье не построишь. Ты забыла своего ангела-хранителя.

– Нет. Я всегда помню, что он мой спаситель. Я никогда не уйду от Дмитрия, – пообещала Алька.

– Не забывай об этих словах, – предупреждением прозвучал голос Божьей Матери. – Если ты раньше времени все расскажешь Валентину про Ирину, ты потеряешь одну из дочерей.

И женщина проснулась. За окном сияла большая зимняя луна. В её лучах медленно исчезало лицо прекрасной женщины. Алина тряхнула головой, видение окончательно исчезло. Температура спала. Алька размышляла над своим странным сном. Пророческим сном. А может, и вовсе не сон был, а подсознание дало сигнал женщине, да беспокойная совесть. Впервые тогда она посчитала дни от встречи с Валентином в гостинице до рождения Ирины и испугалась, запретила думать себе об этом.

Грипп быстро отступил от Алины. Она забрала домой Еленочку, которая не могла долго быть без мамы. Она начинала плохо кушать, переставала спать, часто плакала, словно боялась, что с Алей её могут разлучить навсегда. Вскоре выписали и Дмитрия с Ириной. Алина смотрела на исхудавшее личико младшей дочери и убеждала себя, что нисколько Ира не похожа на Валентина, разве что глаза такие же коричневые. Ну и что? У свекрови тоже карие глаза, ну разве чуть посветлей. А черные волосы и у самой Алины, только не кудрявые, как у Валентина. Словом, сон – полная чепуха, бред, плод больного воображения, высокой температуры. О Валентине она запрещала себе думать. Только во сне он приходил постоянно.... Обнимал, целовал Алину, благодарил за рождение дочери Ирины...

Валентин вспоминал, как впервые увидел Ирину. Нет у него отцовского чутья, думал мужчина, нисколько нет, ничто не кольнуло в сердце, что перед ним его дочь. Он не видел Алину много лет после их единственной встречи и даже не знал, что у неё родилась вторая дочь, хоть и поддерживал постоянную связь с Павлом Ильичом. Валентин не спрашивал их об Алине. Боль от потери любимой женщины не проходила.

В тот жаркий летний день Павел Ильич отвез на искусственный пруд в соседнее Греково искупаться Алину с Еленочкой и Ириной, дожидаться не стал, обещал вернуться за ними сразу, как позвонят. Это было довольно-таки далеко от их дачи. Дмитрий был в А-ке и должен был приехать за ними к концу лета.

Когда дочери накупались, навозились в воде, Алька позвонила Павлу Ильичу, чтобы забрал их. Но у того кололо сердце, и Алина не разрешила садиться ему за руль. Она решила, что доберется сама, найдет выход. Напрямик, через лес, было километра два. "Ничего, прогуляемся", – сказала женщина. Они прошли полкилометра и решили отдохнуть возле небольшого перелеска, дальше тропинка шла через лес. Девочки уже устали. Алина присела на поваленную березу. У Ирины сразу усталость как рукой сняло. Она полезла в большую лужу за кустами, стала ловить там головастиков и лягушек, вся перемазалась. Еленочка с опаской наблюдала за сестрой. Алине было грустно, ругаться не хотелось. Когда-то после выпускного они шли по этой дороге, юные, с надеждой на будущее, пели песни, рядом был Валька... На проселочной дороге показался черный джип с тонированными стеклами. Алька насторожилась, испугалась, этот джип она видела вечером возле дачи. На душе стало неспокойно. Женщина ругала себя, что пошла одна с детьми через лес. Но из остановившегося джипа вышел улыбающийся... Валентин.

– Здравствуй, Аля.

Женщина онемела, еле справилась с собой и охрипшим голосом произнесла:

– Здравствуй, Валя.

Валентин взял её за руку, поцеловал напряженную женщину в щеку. "Вот и встретились, – сказал он. – Ты мне не рада?" Аля не успела ответить. В это время с визгом выбежала из-за дерева Еленочка и спряталась за мать. За ней с торжествующим криком неслась Ирина, прижимая к себе то ли большую жабу, то ли лягушку.

– Ирка, брось сию минуту, – крикнула Алина, которая сама до ужаса боялась лягушек.

Но не так-то легко было остановить маленькую озорницу. Она решила попугать и мать.

– Нет, не брошу, не брошу! – Ирина направилась к матери. – Смотри, какая она хорошенькая. Это не простая лягушка, это царевна-лягушка. На, подержи! – девочка, сверкнув черными озорными глазами, протянула лягушку матери.

– Ну, ты у меня сейчас получишь, – Алина отскочила в сторону и схватила в руки ветку. – Сейчас же брось!

Ирина, нисколько не испугавшись, хохоча, побежала прочь от матери, не выпуская из рук лягушку. Аля за ней. Тогда Ирка, быстро развернувшись, бросилась к Валентину. Она никого не боялась. Всех мужчин считала своими друзьями. Валентин, который от души смеялся над происходящим, присел и подхватил девочку на руки. Алька, словно налетев на невидимую преграду, остановилась, глядя на них. Ирка торжествующе показала матери язык. А Валентин поцеловал девочку в измазанную щечку и спросил:

– Может, выпустим лягушку? Пожалеем маму и сестру?

– Нет, не выпустим, – ответила Ирина. – Это моя лягушка. Она у меня будет жить. Потом превратится в царевну.

– А зовут тебя как?

– Ирка, – ответила озорница.

– А давай я тебе что-нибудь другое подарю, – предложил Валентин. – А лягушка пусть в болоте живет. У нее там малые детки.

– Я хочу котенка, – тут же заявила Ирина.

Она слезла с рук и побежала отпускать лягушку. Следом осторожно пошла Еленочка.

– Так у тебя уже две дочери? – обратился Валентин.

– Да, – тихо ответила Аля. – Елена и Ирина.

– Ирина, – задумчиво повторил мужчина.

По его лицу пробежала легкая тень. Это имя ему напомнило один разговор на теплоходе. Валентин смотрел на возвращающихся девочек. Еленочка шла в чистеньком голубом платье, в панамке, две светлые косички аккуратно заплетены. В косичках пышные белые бантики.

– Мой талисманчик, мой ангел-хранитель, она выросла, – мысленно произнес Валентин и перевел глаза на младшую.

У той были черные кудрявые волосы, полуразвязавшийся бант болтался где-то сбоку, футболка и шортики перемазаны в болотной воде. Такой же след остался у Валентина на светлой рубашке.

– Аля, что вы тут делаете? – спросил мужчина.

– Домой идем, – ответила Аля. – Девочки устали, мы отдыхали.

– Одни? Через лес? А вы не боитесь? Аля, ты же умная женщина. О чем ты думала? Среди леса, одна с детьми.

– Боюсь, но домой надо, – ответила женщина.

Девочки подошли к ним, Еленочка тут же прижалась к матери, Ирина схватила за руку Валентина.

– Тебя как зовут?

– Дядя Валя.

– Дядя Валя, а тебя Ленка боится, – доверчиво сообщила Ирина.

– Почему?

– А вдруг ты маму украдешь.

– Я бы с удовольствием... – произнес Валентин и осекся, увидев серьезный взгляд голубых глаз: – Не украду, не бойся, – грустно сказал он маленькой серьезной девочке. – Давай мы с тобой тоже познакомимся.

Еленочка вопросительно глянула на мать. Алина кивнула головой. Девочка робко улыбнулась.

– Аля, можно мне её поцеловать? – спросил Валентин.

Он присел возле девочки и ласково обнял.

– Ты уже знаешь, меня зовут дядя Валя, а как тебя зовут? – сказал он и подумал: – А должен был стать папой Валей, а еще лучше просто папой.

– Лена, – тихо сказала девочка.

– А я Ирка, ты уже знаешь, – дернула его за руку Ирина.

В это время у Алины зазвонил мобильный. Это волновался Павел Ильич.

– Скажи, что я вас подвезу, – сказал Валентин и сходу сочинил, потому что очень хотел подольше побыть с Алиной: – Только мне надо в дом в Греково сначала заехать. Я оставил там документы. Да переодеться не помешает, – мужчина показал на темный след на рубашке.

Павел Ильич мигом успокоился, услышав про Валентина, словно знал, что он там. И Алька согласилась поехать с ним. По пути их развлекала Ирка, которая уже считала Валентина своим другом. Она стояла сзади него в большой его машине, теребила воротник его рубашки, обнимала за шею и болтала без умолку.

– Ты про котеночка не забудь. А то баба Ира тоже обещала и не принесла...

– Какая баба Ира? – спросил Валентин. – Твою бабушку зовут Соней.

Алька молчала.

– Баба Ира, моя подружка, живет рядом с нами, – стала объяснять Ирина. – Она красивая, как я. У нас глаза одинаковые, только у бабы Иры в глазках искорки золотые бегают, а у меня нет. Мы часто с ней дружим, когда она не пьяная. Она мне рассказала, что у неё сын Валька есть, маму мою сильно-сильно любит. Маму все любят. Только баба Ира часто бывает пьяная. Со своим дедом Семой пьет. Напьются и спят. Со мной не играют. Дед Сема, когда немножко пьяный, говорит, что я должна его внучкой быть. А я ему говорю: "Я и так ваша внучка, я вас люблю, я на бабу Иру похожа. У меня, как у бабы Иры, красивые глаза". Мы с ним в лошадок играем, он меня на спине катает...

Валентин понял – речь о его отце и матери.

– Ты дочку пускаешь туда? – спросил мужчина у Али.

– А она спрашивает? – ответила женщина.

– Нет, не спрашиваю, – пояснила Ира, – я сама хожу, когда папа уезжает. Он не любит, чтобы я ходила к бабе Ире. А папа сейчас в А-ке.

– Ты папу боишься? – задал вопрос Валентин.

– Нет, папа у меня добрый, это наша бабулечка Сонечка велела так делать. А то папа расстроится. А я папу больше всех люблю, даже больше мамы.

Алина молчала. Ирина продолжала:

– Я никого не боюсь. Даже старую злюку бабку Дашку.

– Ира, – предупредительно сказала Алина.

– Бабу Дарью, ладно, – поправилась девочка. – Только она все равно злая, "отродьем орловским" меня называет, а мы с дедом Гришей спрячемся и ей язык и рожки потихоньку показываем. И смеемся! Дед Гриша добрый, и меня, и Ленку любит, он с нами гуляет на детской площадке. И котенка обещал нам найти, а бабка Дашка сказала: "Нечего орловское отродье баловать, обойдутся и без кота". А папа разрешил мне котеночка взять, когда я по телефону с ним говорила. Он меня любит больше всех, даже больше Ленки. А Ленка наша трусиха. Даже ни разу не поругалась с бабкой Дашкой. А я даже и подралась. Лена, знаете, чего еще боится больше всего?

– Чего? – спросил Валентин.

Маленькая болтунья ему очень нравилась.

– Что мама от нас уедет, не станет с нами жить. Это бабка Дашка придумала и Ленке сказала. Лена теперь туда не ходит. Бабку Дашку боится, а я не боюсь. Мама не пускает меня туда, а я убегаю. Надо же кому-то дедушку Гришу пожалеть, живет с такой злюкой. А с бабкой Дашкой я ругаюсь, что она Ленку пугает. А котенка нет до сих пор. Ты найдешь нам котеночка? Мне нужен маленький котик. У нас мышка по дому бегала....

– Найду, прямо сегодня, – ответил Валентин. – Обязательно найду.

Ирина сказала, кому-то явно подражая:

– Спасибо. Дай я тебя, дядя Валя, за это расцелую. А знаешь, мы скоро всегда здесь жить будем, я папу уговорю. Вот увидишь. Ты к нам в гости приезжай. Ты мне нравишься! Давай будем дружить.

И, обхватив за шею Валентина, расцеловала.

Джип остановился возле обычного деревенского дома, что стоял в стороне от деревни. Девочки и Алина зашли в деревенский дом, который Валентин недавно купил.

– Я хочу есть, – хитро заявила Ирина, которой совсем не хотелось домой.

Валентин засмеялся, достал из старенького холодильника хлеб, сыр, колбасу. Поставил чайник. Девочки покушали и заснули на диване. Валентин достал из старого шкафа покрывало, укрыл девочек, сам подошел и обнял Алину.

– Почему ты все время молчишь? Ты не рада нашей встрече?

– Эх, Валя, Валя, – вздохнула женщина. – Не поэтому я молчу. Я только сейчас в полной мере поняла, как хотела видеть тебя, как я скучала без тебя все эти годы. А молчу, чтобы не сказать лишнего при девочках.

Она не оттолкнула его. Наоборот, склонила голову на плечо мужчины. Валентин взял её на руки и унес в другую комнату. Молил Бога, чтобы подольше спали девочки.

Нет, ничто не кольнуло в сердце мужчины при виде маленькой шалуньи. Девочка ему понравилась и больше ничего. Ничего не видел и не хотел видеть, кроме Алины. Не заметил её непонятного молчания, забыл про свои кудрявые волосы и черные глаза. Такие же были и у матери, только с искорками, правильно подметила тогда Ирина. А котенка он нашел, когда повез их назад. Также в тот день он сказал себе, что построит здесь дом с колоннами. И когда-нибудь приведет сюда Алину с её девочками: с серьезной Еленочкой и озорной Ириной. И никакого слова, данного Дмитрию, не будет держать. Он любит по-прежнему Альку. Да, именно за любовью к Алине он не разглядел в Ирине родных черт дочери. А вот нежность к девочке чувствовал, как, впрочем, и к Еленочке.

С этого дня, хоть раз в год, но Валентин и Алина встречались. Тем более, что через два года, осенью Алина помогла спасти сына Сереброва, и они перебрались в Москву.

Встреча одноклассников.

Прошло несколько месяцев. На лице Алины поселился прежний румянец. Из загородного дома они вернулись в Москву. Но ни к Валентину, ни к Алине, ни к Елене с Николаем. Валентин планировал купить им квартиру в новом доме. Да, она подальше будет от центра, чем прежняя. Не хотел Валентин жить в доме, где у Алины был другой мужчина. Елена, узнав о намерениях Валентина, загрустила. Ей не хотелось жить далеко от матери. По-прежнему связь между старшей дочерью и Алиной была прочная. Молодая женщина скучала без матери. И Валентин предложил и им купить квартиру рядом с ними. Так у него появился союзник. Прикинув с Николаем и Еленочкой, за сколько можно продать старые квартиры в центре, Валентин стал действовать. Новые квартиры были куплены, причем на одном этаже. Шел вовсю ремонт. Но как-то надо было сказать Алине. А та вела себя непонятно. Она совсем не вспоминала о городе. Терпеливо жила в деревне, ждала мужа с работы, переживала, что Валя устает, не бережет себя. Трудный разговор начала Елена. Она стала говорить в цифрах, в какую сумму выльется капитальный ремонт старой квартиры. Но Алина внезапно заулыбалась и поспешно сказала:

– Я все понимаю. Хорошо, хорошо, я согласна. Дом старый, капитального ремонта ни одного не было. Может, кто купит наши квартиры, все-таки центр. Вы с Валей сами все решайте. Я как Валя. Подпишу все нужные бумаги. И ты, дочка, перебирайся к нам поближе. Я скучаю без тебя и Коли.

– Да весь этот старый дом хочет купить одна организация, под офис, – обрадовано пояснила Елена. – Мы согласны продать и нашу квартиру, а в вашей еще ведь Ирка зарегистрирована. С ней надо говорить. Папа хотел и ей купить что-нибудь, но Жора сказал, что это его жена, его проблемы, сам купит. Они хотят улететь на время в Штаты. Ирка оформляет заграничный паспорт.

Ирина жила с Жорой. Тот регулярно звонил Валентину. Успокаивал Алю. Ирина отказывалась общаться с ними всеми, даже с сестрой. И в творческой карьере молодой актрисы наметился простой. Ей предлагали роли, но все это были стервы, как в первом сериале. Правда, там неожиданно в последних сериях Ирина появилась еще раз, но замужней уже дамой и с большим животом и уже совсем не стерва, и на этом рассталась со своими киношными подругами. И все. Играть стерву молодая актриса больше не хотела ни в старом сериале, ни в новом.

После разговора с Еленой Алина сама приняла решение вернуться в Москву. Она видела, что Валентин устает с этими загородными поездками. Но не видеть хотя бы один день Альку, это было свыше сил Валентина. Больше всего он боялся, что приедет на дачу, а её нет. Он уставал от ежедневных поездок, похудел опять. И Аля решительно сказала:

– Все, Валя. Я еду в Москву с тобой. Хватит мне деревенским воздухом дышать. Да и скучно становится мне.

– Но ремонт не закончен в нашем новом жилье.

– Ну и что. Поселимся в любой отделанной комнате или неотделанной. Главное, чтобы кровать была. И кухня. Я за ремонтом послежу. Строителей кормить буду. Быстрее дело пойдет.

– А к себе не хочешь? В свою квартиру.

– Нет, Валь, не хочу. Пусть у нас новый дом будет, наш дом, только наш. Не надо за старое цепляться. Не хочу в прошлое.

И это "не хочу" объяснило многое. Алина испытывает те же чувства, что и муж.

Алина настояла на своем. Зато и ремонт пошел гораздо быстрее. Этому переезду способствовал еще один случай.

Алина в пятницу сопровождении верного Васильича отправилась за покупками на местную мясную ярмарку. Там всегда было парное мясо. Хотелось побаловать Валентина. Её там сразу увидел Васька Шмаков, у которого она и решила закупить продукции – Василий торговал мясом. Васька весело балагурил с какими-то двумя женщинами. Увидев Альку, приветственно замахал рукой, она уже не первый раз покупала у него мясо. Аля подошла ближе и узнала своих бывших одноклассниц, Веру и Юлю, теперь одна была местной учительницей, другая врачом в сельской больнице. Алька обрадовалась встрече. Полились бурные воспоминания. Тут у Али зазвонил мобильник, она, вытаскивая его, оборонила свой паспорт. Его поднял Васька.

– Подержи, – махнула рукой Аля и отошла в сторону. – Я сейчас.

Звонил Валентин. Он задерживался сегодня вечером.

– Переночуй в городе, не рвись, поспишь хоть подольше, поезжай к Еленочке и Коле, – сказала Аля, – а я тогда сегодня останусь на своей даче, в Березово. Встретила девчонок из нашего класса, хочу позвать к себе, посидеть, поговорить с ними. Конечно, люблю, конечно, целую. Не переживай. И еще, Валюш, Васильич пусть домой едет, скажи ему. А то будет над душой висеть.

Валентин неохотно согласился, сказал, что приедет завтра. Алька вернулась к одноклассникам. Васька рассматривал её паспорт.