Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)
– Кто тебе сказал, что там волк? – спрашиваю я.
– Ирка. Она мне показывала место, где живет волк. Только я туда не пошла. Там много крапивы. А Ирка взяла палку и полезла прямо в крапиву прогонять волка. А он как завоет, как загавкает, он Ирку, наверно, уже съел! – Еленочка отчаянно ревела во весь голос.
Алька не выдержала и засмеялась, вспомнив плачущую дочь. Заулыбался и Валентин.
– Павел Ильич и Дмитрий тут же пошли искать волка, – продолжила Аля. – Тем более, что этому волку категорически было запрещено ходить в парк одному. А Ирина сбежала и старшую сестру за собой потащила. Дима Еленочку за руку взял, говорит: " Не бойся, нашей Ирой любой волк подавится. Сейчас я тебе покажу, какой там страшный волк воет. Этих волков не надо бояться".
И полез с Еленочкой в самую глушь. А Ирка, в самом деле, то погавкает, то повоет, потом песню запела. Я куст крапивы выдернула, тоже для волка. Знала, что Дмитрий не накажет дочь. А Павел Ильич присел вот на это кривое дерево и говорит: "Не надо бить Ирину. Это у неё наследственное. От отца. Он тоже тебя пугал здесь. Помнишь, как стрелой летала ты через парк?" Я сначала не поняла. А он продолжает: " Говорил я Валентину: не надо ехать в А-к. А Софочка, добрая душа, дала адрес. Он потом к нам заехал, сказал, что попрощался с тобой. Самого главного не сказал только, что наследил сильно. Вон какое чудо сотворил наш Валя. Дочку тебе оставил на память. И молодец! Я рад, что у нас есть Ирина! А Дмитрию не говори, не надо. И Иру не гоняй строго. А Вале надо все рассказать. Ты не имеешь права скрывать, что у него есть дочь. Это многое может изменить".
Бросила я крапиву и ушла. Слава Деве Марии, что Дима уехал вскоре по делам. А я ревела. Именно в тот день я окончательно призналась себе, что Ирина похожа на тебя, что Ира – твоя дочь. Ты меня прости, Валя, но я отказывалась в это верить многие годы, хоть у неё появились твои родинки, хоть и говорила мне твоя мама, что Ирка – её внучка. Вот и дала Ирке с тех пор волю. А почему всю недвижимость завещали Елене? Ты спросил об этом сегодня. Так Павел Ильич сказал как-то мне, что Ирке и так от отца много чего достанется, Валентин успешен в бизнесе. Он всегда считал, что я не должна была скрывать от тебя факт рождения Ирины. Поэтому, зная, что Ира – твоя дочь, свою дачу и часть акций велел переоформить на Елену. Почему-то он считал, что ты готов в любой момент обеспечить Ирину.
– Он правильно считал, Аля, а как же может быть иначе, – ответил муж. – Только я обеспечу и Еленочку. Припала девочка к моему сердцу. Её все годы нашей разлуки я называл своей дочкой. А стартовым капиталом я обязан Павлу Ильичу. Все, что я сумел создать, это с ним, это ваше. Все началось с золота и денег, что дал мне Павел Ильич. И потом кое-какие дела он помогал мне вести. Умнейший был человек. Он хорошо знал российский рынок. В сущности, без Павла Ильича не было бы корпорации "Орлофф". Это его творение. Видишь, у меня тоже есть тайны.
– Валя, – Алина обняла и поцеловала мужа.
Она вообще любила его целовать. Вся нежность, что копилась в ней годами, что она не отдала в годы юности и молодости Валентину, все прорывалось сейчас.
– Валя, родной мой. Нет никаких тайн между нами. Я давно знаю об этом. Все твое, ты работал, как проклятый, создавал свое дело. Не надо говорить – это ваше.
– Наше, пусть будет наше, – засмеялся Валентин.
Все-таки удивительные губы у его Альки, нежные, ласковые. Как он мог жить без неё, не видеть годами, месяцами?
Кольца рода Орел-Соколовских.
В городе Алька занялась вплотную сначала старой квартирой. Перебирала вещи; что надо, увезла в новый дом. Валентин же пришел в восторг от кабинета Павла Ильича. Огромный, с двумя тумбами, письменный стол с зеленым сукном, стеллажи книг, сейф в стене, уютный кожаный диван, большие вольтеровские кресла.
– Аля, давай возьмем это, – загорелся мужчина. – Отреставрируем и возьмем. Будет в моем кабинете теперь стоять.
– Давай, – согласилась Алина. – Любимое место Ирины. Пряталась от меня под этот стол, когда напроказничает. Бежит бегом, визжит, юрк под стол. Павла Ильича за ноги обхватит и сидит язык мне показывает. Знала, что заступник есть, что не даст её наказать любимый дедушка. А тот скажет: "Иди, мама, иди. Мы сами поговорим с Ирой. Разберемся во всем". Ирка потом придет виноватая, прощения просит, обещает язык не показывать. А то просто с Еленочкой сядут под столом играть в куклы. Павлу Ильичу поработать надо, он книгу писал последние годы. Я хочу забрать девочек, а он: не надо, Алечка, с ними лучше думается. Смотришь, уже и сам под столом сидит, рассказывает что-то... Как жаль, что не дождались нашего счастья Павел Ильич и моя фея.
И почти антикварная мебель поехала к новому месту жительства. Потом Алина заставила и Валентина привезти его вещи, занялась ими. У Елены не стали жить они, даже временно. Поселились в новой своей квартире. И пусть ремонт доставлял много неудобств, Валентин все равно чувствовал, что у него есть родной дом. Обедал чаще на работе, но ужин – это было святое дело. Часто к ним присоединялись Николай с Еленой. (Они не стали тоже тянуть с переездом, перебрались поближе к родителям). Но Алька понимала, что у тех своя семья. Она предпочитала лучше отнести туда часть приготовленной еды, но пусть дети будут вдвоем. Все проблемы с фирмой Дмитрия были решены. Она стала частью корпорации "Орлофф". А верным помощником Валентина, как и предсказала Алина, становились Николай и Елена. Валентин часто думал, что теперь у него есть и наследники, и преемники. У девочки хорошая деловая хватка. В отца пошла. Дмитрий деловым человеком был. Николай ей явно уступал. Но в документации и переговорах ему не было равных. Словом, команда Валентина пополнилась отличными работниками. Но и об Ирине мужчина помнил. Он каждый день ждал её возвращения, надеялся, позвонит, скажет: "Папаня, маманя, я еду! Ждите!". Ждала и Алька.
По выходным с удовольствием ехали в деревню, в загородный дом.
– Пусть молодежь повертится, – говорил Валентин. – Пусть учатся без меня решать все вопросы.
Алька соглашалась. Сама она не стала работать. Валентин вернул её магазинчик, Алька съездила туда, посмотрела и заторопилась домой – надо было купить продукты к ужину.
– Не обижайся, Валь, – сказала она. – Но не буду я заниматься торговлей. Ну её. Раньше мне нужен был предлог, чтобы встретиться с тобой, вот и держалась за магазин. А теперь... – она лукаво прищурилась и словно в раздумье произнесла. – Ну, если только кого завести еще...
– Алька, получишь ты у меня когда-нибудь за такие слова, – прокомментировал муж. – И думать не смей.
Словом, Валентин согласился с её решением, даже вздохнул облегченно. Ему нравилось, что, когда бы он ни приехал домой, там всегда Аля. В делах Валентина Алина дальше выслушивания и совета участия не принимала. А Валентин полюбил говорить с ней, его жена была понимающим слушателем. Он сидел за огромным письменным столом, на диване уютно располагалась Алина, иногда с вышиванием в руках. Валентин что-то думал, щелкал мышкой компьютера, что-то объяснял жене, та внимательно слушала, иногда советовала, приносила чай, бутерброды, порой садилась вместе с ним к компьютеру, помогала. Но у Еленочки с помощью получалось лучше. Валентин был доволен новой жизнью. Аля же часто повторяла, смеясь:
– Моя задача – это следить за мужем, стирать рубашки, готовить еду.
– Снимать обувь, когда буду с бодуна, – подхватывал муж.
– Снимать обувь и укладывать спать, – соглашалась Алина.
И впервые за долгие годы Валентин знал, что у него есть дом, настоящий дом, есть люди, которые его любят, которым он нужен, которые его ждут. Да, когда-то у него была Катюша, был чистый, красивый образцовый дом. Но там не было любви и счастья. Там было холодно ему. В том доме Валентин чувствовал себя гостем. Здесь было все, весь мир вращался вокруг него. И ему это, черт побери, нравилось. Только не появляющаяся давно младшая дочь омрачала настроение.
А Ирка молчала. Матери не звонила, с Еленой, которая пыталась смягчить младшую сестру, только ругалась по телефону. Спокойнее воспринимала Николая – с ним говорила иногда. Но наотрез отказывалась видеть мать и отца. От скуки снялась пару раз в рекламе. В приличной, на этот раз. Жора обиделся на Ирину за её появление в полуобнаженном виде и сказал, что, если она еще подобное себе позволит, он уйдет от неё. Ирина испугалась. Жору она не хотела терять. Ближе него никого не было у неё. Он прощал все её выходки, просил только не обнажаться на всю страну. Ирка почувствовала себя после его обещания уйти от ней несчастной, расплакалась, сквозь слезы прозвучало: "Это матери назло, не тебе! Я не подумала, Жорик, что ты так обидишься! Я не буду больше так сниматься". Увидев слезы неугомонной подружки, Жора сразу сдался – он очень любил свою Ирину. Надо сказать, молодая актриса сдержала свое слово. Ирина выписалась из старой квартиры, никому ничего не сообщив. Прислала только Елене сообщение: "Можете продавать, денег мне от вас не надо". Вещей её там не было. Она жила отдельно от матери сразу, как умер Дмитрий. Мечтала купить свою, пусть небольшую квартирку на деньги, что получила за сериал. Но теперь у неё был Жора, вот к нему и поселилась, там же и зарегистрировалась. Жора не стал пояснять, что это квартира Валентина, тем более, что тот сам предложил такой вариант. Через месяц Ирина улетела с Жорой в Америку, знакомиться с его родственниками, опять не позвонив, не сообщив ничего родителям. А может, и не сообщала, потому что знала – Жора держит с ними связь. Валентина все это сильно расстраивало. А Алина страдала молча, не показывала своих чувств, успокаивала мужа.
– Такое уже было, – как-то раз сказала она. – Когда умер Дмитрий. Я позвонила ей и сказала, что умрет он в течение дня. Я чувствовала, что-то происходит, что его не станет, мы его не увидим больше. У Дмитрия были какие-то странные глаза, но не такие, как у Павла Ильича, у тети Сонечки перед смертью. Он вроде с нами, а его уже и нет. Я позвонила девочкам. Елена поверила безоговорочно, начала тайком плакать... Я хотела как лучше, чтобы девочки побыли с Дмитрием подольше. Ира тоже приехала. Увидела – Дима вроде такой же, без изменений, покушал немного, разоралась на меня, что я каркаю, Лену обозвала кликушей и уехала. Я тогда обиделась на неё. Очень сильно обиделась. И если бы Еленочка её не вызвала, она бы не успела проститься с отцом. Прости, что я так говорю, но Дима был хорошим отцом девочкам... И Ирина долго не могла простить мне, что не настояла я на своем, не заставила её остаться, что не хотела второй раз звонить. Даже обвинила меня в том, что я напророчила эту смерть. Ей было очень больно от потери.... Надо было обвинить кого-нибудь.... Потом стыдно... Она не разговаривала со мной до тех пор, пока не узнала, что я больна.... А теперь, Валя, её мир в очередной раз перевернулся. Ты прости меня, но любила Ирина Диму, очень любила, и он её. Дева Мария, сколько же я совершила ошибок в жизни. И с Ириной тоже...
– Что ты говоришь? Ты жалеешь, что родила её?
– Валя! Да как тебе в голову такое пришло? Я смотрела на неё все годы и видела тебя. И понимала, что люблю.... Тебя люблю... Была бы я сейчас помоложе, я бы еще тебе родила одну дочку.
– Спасибо, мой Аленький. Родная моя, моя самая красивая, самая умная жена, я счастлив, что ты родила мою дочку. Я постараюсь с ней сдружиться.
– Она вернется сама, в самый неожиданный момент. Вот увидишь. Не просто придет, с каким-нибудь сюрпризом. Ирка есть Ирка. С ней не соскучишься. А ведь характером она в твою маму, в Ирину Прокопьевну. Недаром её так любит мой отец.
– Кого? Иру или мою мать? – лукаво улыбнулся муж.
– Ты все знаешь. И Ирку отец любит, и Ирину Прокопьевна ему была по душе. Да, только вот жить пришлось с Дарьей.
Бежали своим чередом дни. Валентин успешно решил все вопросы с ценными бумагами и украшениями из коллекции Павла Ильича. Деньги пополнили зарубежный счет Алины. Рассказал Алине о деньгах на счете Ирины, такой же счет открыл и Еленочке.
Приблизился май.
– Едем на дачу на несколько дней, – решительно сказал Валентин. – Пусть будет только семья. Коля и Еленочка тоже пусть приезжают.
– Конечно, едем, – согласилась Алина. – Тем более, старшие дети готовят нам сюрприз.
– Какой? – сразу заинтересовался Валентин.
– Заметил, что Лена капризничает?
– Да, заметил, на неё это не похоже. И бледненькая она какая-то.
– Мне кажется, наша старшая дочка беременна. Внук или внучка скоро у нас будет, Валя! Я так думаю, на майские праздники сообщат нам это радостное известие. Смотри, не выдай меня! Сюрприз испортишь.
Валентин расплылся в улыбке.
– Как хорошо! Алька, моя Алька, ты принесла мне все, чего я хотел в жизни, ради чего вкалывал, как вол, все эти годы. Теперь я буду видеть, как растет мой внук. Наблюдать за беременной Еленой, слушать, как она начнет ругаться на Кольку. А то они совсем не ругаются. Да, жаль, что всего этого не было у нас с тобой.
Аля вспомнила, как охранял её беременность Дмитрий, как бегал под окнами роддома, и подумала:
– Я бы тоже хотела ещё родить, с пеленок вырастить с Валей дочку. Интересно, в моем случае с одним яичником это возможно? Дева Мария! О чем я думаю!
– Как бы я хотел, – думал и Валентин, – чтобы Аля сказала про свою беременность. Я бы наблюдал, как у неё растет живот, потом бы привез из роддома.... Я же никогда не держал грудного ребенка на руках.... Может, зря не согласился в молодости, чтобы рожала Катюша.... Нет, только Алька должна была рожать моих детей. После Кольки, конечно. И то, если Колька мой.
Улыбнувшись своим мыслям, стали собираться на дачу. Уехали они заранее.
– Хочу побыть с тобой только вдвоем. Поговорить, полежать, отдохнуть, в баньку надо сходить, – так объяснил свое намерение Валентин.
– Главное, полежать, – заулыбалась Аля.
– Да, полежать. Вспомни, как часто мы лежали в пансионате.
– Точно, круглые сутки лежали, – засмеялась Аля и подумала: – Как только я не залетела. Даже в дни молодости столь бурных отношений с Димой не было.
В субботу вечером ждали Елену с Николаем. Они были рядом, на даче тети Сонечки. Аля с помощью Марины Тимофеевны готовила вкусный ужин, по дому плыли ароматы пирогов, но дети что-то задерживались. Рядом вертелся Митя. При Альке ему можно было все. Вот и сегодня он принес ей нарисованный им портрет тети Али, показывал Валентину. Тот, увидев рисунки мальчика, обещал подарить мольберт, а рисунок забрал, сказал, что вставит в рамочку. Теперь ребенок сидел и с аппетитом уписывал пирог. Пришла Марина Тимофеевна, стала ругаться на внука, Митя сразу ушел.
– Ну, зачем вы так? – с укоризною произнесла Аля. – Он же ребенок.
– Вы приехали отдохнуть, – не терпящим возражений тоном произнесла бабушка и ушла.
– Пойдем в кабинет, что-то покажу, – предложил Валентин и добавил. – Ну, где они, есть хочется. И темнеет уже.
– Сейчас принесу поесть, – откликнулась Аля. – Заодно и позвоню. Я уже начинаю волноваться.
– Позвони, а поужинаем вместе.... Хотя пару бутербродов можно, нет лучше пирожков.
– Я принесу в кабинет, – Аля ушла на кухню.
Когда она вошла с подносом, Валентин в руке держал кольца, что дала ему много лет назад тетя Сонечка.
– Они? – сразу насторожилась Алька.
– Они! Я их долго носил на руке. Потом, узнав, что ты жива, хотел вернуть Павлу Ильичу, но он не взял. Сказал: "Они твои. Можешь, если захочешь, выбросить, продать их, они стоят целое состояние". Аля, они дождались нас, давай наденем их.
– Нет, – испуганно сказала Аля и отдернула руку, – они сами выбирают хозяина, это не наши кольца, пусть лежат. Наши вот.
Она поставила поднос на стол, показала на узкое золотое колечко, что надел Валентин ей во время венчания, обняла за шею мужа. Валентин отодвинул бутерброды и пирожки, потянул её к себе, посадил на колени и начал целовать. Они, увлеченные друг другом, все же услышали шум машины и визг Анночки.
– Елена с Николаем, – сказали в голос.
Но Валентин не отпустил Альку, продолжая обнимать и целовать.
– Эти тактичные, основательные, сначала пойдут к себе, – сказал Валентин. – Прежде чем войти, постучат.
Алька согласилась. Ей уютно было на руках мужа.
Но это были не Елена с Николаем, это вернулись, не предупредив, из-за рубежа Жорж и Ирина. Васильич открыл им калитку, собака поваляла малость Ирку. Та особо не визжала в этот раз, быстро успокоила Анночку. Молодая женщина внимательно смотрела в окно. Шторы не были задернуты. Алина их никогда не задергивала. Отец и мать целовались.
– Ну вот, они еще и целуются, – расстроенно сказала Ирина, – не надо было ехать без звонка.
– Да Валентин все поймет, – Жора ласково обнял Ирину. – Он у меня замечательный. Когда-нибудь ты еще и отчество его возьмешь и будешь прощения просить. Он будет рад нашему приезду. И Алина тоже.
– Да, особенно сейчас, когда обрушу на них все новости. Мать, кстати, мне еще за ту рекламу не вставила. Я, между прочим, боюсь.
– Мы же решили с тобой, что и как будем говорить. Ну, давай я поговорю.
– Ладно, идем. Там посмотрим.
Родители совсем не прореагировали ни на лай Анночки, ни на открывающуюся дверь. Они просто не слышали.
– Ну вот, – раздался голос младшей дочери, – они все еще целуются.
– Говорил тебе, стучать надо, а ты вечно напролом, – засмеялся Жорж.
По виду младшей дочери, Алька решила, что она приехала не совсем с миром.
Ирина шагнула вперед. В руках она держала кипу бумаг. "Лунная богиня", – было написано на первом листе крупным шрифтом.
– Вы заказали этот сценарий? Это ваших рук дело? – обратилась она к Валентину, никак не называя его.
– Моих, – заулыбался он.
– Но этого ничего не будет, – Ирина расстроенно швырнула листы на стол.
Ирина и Жора.
Жора представлял свою избранницу американским родственникам и друзьям. Напористая, энергичная, уверенная, умная, красивая, Ирина вызывала симпатии. Но все же подавленность от ссоры с матерью и отцом..., нет, Валентином, была. Никак не хотела молодая женщина даже про себя называть его отцом. Вечерами, когда Жора и Ирина оставались одни, она начинала грустить. Жора проявлял чудеса терпения. Не отходил от неё, успокаивал, обнимал, ласкал. Ирина продолжала кукситься. Под конец мужчина предложил посетить его дом в сельской местности.
– Давай, сбежим из города ото всех, – предложил он. – В дом моей прабабушки Анны. Жаль, что вы никогда уже не познакомитесь.
– Давай, – согласилась Ирина.
– Знаешь, там чудесные места. Очень похожи на Россию. А живет в том доме теперь моя дальняя родственница. Клер. Она была внучкой и одновременно подругой Анны. Чудесная старушка. Клер – хранительница наша. Все к ней едут со счастьем, с несчастьем. Там жила последний год мама Катя.
Жора помрачнел при этих словах.
– Жор, ты расскажи мне о маме Кате, тебе легче будет, обняла мужчину Ирина. – Я о ней ведь совсем ничего не знаю. Я даже ни разу её не видела, хоть она и была подругой моей мамы. Теперь знаю почему – твоя мама Катя сразу бы поняла, что я дочь Валентина. А вот Валентина, мне кажется, я видела и раньше. Надо бы маму спросить. Может, где и встречались. Ах, да, я забыла – я с ними не разговариваю.
– Так начни говорить с ними.
– Нет. Они обманули папу. Моего папу Дмитрия. Расскажи мне лучше о своей маме.
– Расскажу, только тебе что-то неприятно будет услышать.
– Ты про Валентина?
– И про него, и про Алину, и про маму Катю. Их всех жизнь одним узлом связала.
И Жора начал долгий рассказ.
– У меня, Ира, было, получается, три матери. Родную, русскую, её звали Мария, я нисколько не помню. Только ласковые руки. Она погибла во время взрыва теплохода. Я рад, что забыл те дни, хотя многие годы боялся спать ночью, мне снились кошмары, пока не появилась мама Катя. Потом отец женился на Джейн. Красивая была. Не обижала меня. Но и теплоты от неё я не видел. Она не замечала меня. Выпить любила. Вот и погибла с отцом в катастрофе. Пьяная вела машину. Год я жил после этого со своей мудрой прабабушкой Анной. Валентин сразу прилетел, как только узнал о несчастье. Хотел сразу забрать меня к себе, но старая Анна приказала ему сначала жениться, найти мне хорошую мать. И только потом она обещала, что я буду жить с Валентином. И Валентин женился. На маме Кате. Понимаешь, он это сделал из-за меня.
Лицо Жоры осветилось ласковой грустной улыбкой.
– Знаешь, я сразу почувствовал, что у меня появилась настоящая мама. Ласковая, добрая, я был ей очень нужен. Она полюбила меня заранее, еще до того, как увидела. Она могла обнять меня, поцеловать в любой момент, прижать к себе, пусть рядом чужие, пусть неодобрительно смотрит на эти нежности старая суровая Анна. Я чувствовал её любовь просто физически. Я перестал в то время бояться спать по ночам, потому что мама Катя всегда, если мне снился кошмар, оказывалась рядом. Она, ты не поверишь, убаюкивала меня, брала на руки, уже здорового мальчишку и пела добрые русские песенки. Я же думал, что это моя русская мама Мария спустилась опять с небес и пришла ко мне в образе мамы Кати, что она отдала свои ласковые руки маме Кате. Я очень любил и люблю мою маму Катю. Мама Катя никогда не возражала Валентину, но если речь шла обо мне, она не знала преград. Из-за меня она стала ходить в мастерскую театрального искусства, подружилась с Майклом Коном, даже я её уговорил как-то сняться у Майкла в небольшой роли. Я хотел, чтобы моя красивая мама Катя стала артисткой.
– Майкл Кон – это ведь известный голливудский режиссер? – тут же насторожилась Ирина.
– Да, он мой друг, и большая дружба связывала его с мамой Катей. Я потом о нем расскажу. Слушай пока про моих родителей. Став взрослее, я стал понимать, что и мама Катя, и Валентин несчастливы. Я узнал о существовании Алины. Я стал её ненавидеть. Считал, что это она во всем виновата. Я бы возненавидел бы и Валентина, но мама Катя была не только любящей и ласковой, она была мудрой. Сумела мне внушить, что я неправ. А про Алину говорила, что она хорошая женщина, но судьба к ней оказалась жестокой. Я часто теперь думаю, после того, как поглядел на Валентина и Алину вместе, что Бог создавал их друг для друга, а они не сразу поняли это. Или им кто-то постоянно мешал. Я учусь любить твою маму, Ира. Учись и ты любить Валентина. Он замечательный.
Потом мама Катя заболела. Рак груди. Русские женщины терпеливы. Когда Валентин и я узнали, что с Катюшей, мы бросили все дела. Мама Катя не хотела говорить нам правды. Она, узнав диагноз, скрыла от нас, улетела в то лето в Россию, к своей матери, бабушке Насте. Мне даже показалось, что она хочет уйти от отца. Но Майкл все знал. Он сообщил Валентину, кричал на него, что он виноват в болезни мамы Кати. Валентин бросил все дела и привез её опять сюда, в Штаты. Её в первый раз подлечили. Мама Катя прожила еще несколько лет. А с Валентином они практически расстались. Он жил это время в России. С мамой Катей остался я. Нет, мы жили не в одном доме, я ездил по стране. Часто звонил, навещал. Она так захотела. Именно она сама не разрешила остаться Валентину с ней, бросить дела. У него намечалось выгодное дело в России. Ты знаешь, наверно, у мамы Кати был в это время роман. Только не с Майклом, как предполагал Валентин. Майкл не любит женщин. Мама Катя выглядела счастливой в это время. Я как-то, приехав без предупреждения, видел отъезжающую машину, а в ней светловолосого интересного мужчину. Мама Катя расцвела. Я радовался за неё. А потом вдруг рецидив. Маме стало хуже. Она сама, не сказав нам, обратилась к врачам. Майкл нашел ей хорошего онколога. Только было поздно. Безнадежно, таков был приговор врачей.
Мы едем сейчас в тот самый дом, где, я мечтал, мама Катя победит болезнь. С ней была наша Клер и Майкл. Но болезнь не отступала, и мама Катя отказалась от дальнейшего лечения, считала, что только муки будут дольше, она стала таять, итак худенькая, похудела еще больше. Майкл услышал про какое-то экспериментальное лечение, улетел узнавать. В это время, за месяц до смерти мама Катя попросила увезти её в Россию. Я был против. Ждал Майкла, он должен был вот-вот все узнать про врача, который применял очень успешно новые экспериментальные методы лечения. Мама сказала, что не будет лечиться, что она хочет в Россию, в свою деревню, к бабушке Насте. Ей надо попрощаться с ней. Я не согласился с её решением, тогда она обратилась к Валентину. Валентин приказал мне везти маму Катю домой, в Россию, где она и умерла, глупо умерла и даже не от болезни. Она погибла в автокатастрофе. Валентин винил себя почему-то в её несчастьях.
В России, в деревне, мама Катя опять прогнала Валентина от себя, а потом и меня. Мне казалось, что она не изменилась, наоборот, мама Катя посвежела, чуть поправилась, что болезнь придумана, ведь мама Катя выглядела хорошо. В те дни мама Катя говорила мне, что я ни в чем не имею права обвинять отца, хотела видеть Алину. Я пытался найти твою маму, говорил по телефону, наверно, с Еленой. Та пообещала, что передаст приглашение Алине.
– Это была я, – тихо поправила Ира.
– Возможно, – согласился Жора. – Алина приехала за день до смерти мамы Кати. Мне рассказывала об этом бабушка Настя. Ты знаешь, они обе, твоя и моя, долго плакали, просили прощения друг у друга. Мама Катя за что-то еще благодарила Алину. Я ничего тогда не понял из рассказа бабушки Насти. Твоя мама тогда сказала бабушке:
– Вызывайте мужа и сына Кати. Наверно, последние дни мы видим Катюшу. Вроде и жива она, а не с нами уже наш добрый ангел. Я же уеду, я не имею права здесь быть, когда приедет Валентин, я не должна присутствовать при их прощании. Я не выдержу, я сорвусь, – после спросила: – Катя на наркотиках?
– Не знаю, но какие-то уколы её подруга, медсестра, приходит, делает, – ответила баба Настя. – Катя с собой привезла лекарство.
– Мне кажется, что Кате очень плохо, может ей увеличить дозу?
– Она может стать наркоманкой. Да и отказывается она от этих уколов.
– Нет, Катюша не привыкнет к наркотикам, – в задумчивости говорила Алина. – Я уже попрощалась с Катей. Наверно, я последний раз видела её. Я не чувствую её присутствия в этом доме. Я говорила с ней, а она где-то далеко-далеко. Живая, но далеко. Не понимаю, почему так. Знаю одно – надо готовиться к расставанию.
Баба Настя боялась почему-то твоей матери. Алина была страшно усталой, и в то же время в глазах её светилась странная сила. Словно у неё была какая-то связь со всем белым светом, и она знает все. Бабе Насте даже показалось, что она пыталась вместо мамы Кати бороться со смертью. Твоя мама все-таки немного колдунья. Ты не обижайся, Ира, что я так говорю.
– Я не обижаюсь, я знаю, что мать видит приближение смерти, – грустно согласилась Ирина. – Я ей не поверила, когда умирал отец... папа Дмитрий... Он тоже выглядел нормально...
– И бабушка Настя не поверила. Ведь мама Катя повеселела, когда появилась Алина. Мама не разрешила звонить ни мне, ни Валентину. Но после отъезда Алины мама Катя стала странно задумываться. Словно, готовилась к чему-то неизведанному, словно ей надо было перешагнуть какой-то рубеж. Может, она бы пожила еще. Ведь в эти дни Майкл прилетел, нашел обещанного врача и уговорил маму Катю лечиться. Они уехали на другой день. Но он не довез её. Мама Катя погибла во время катастрофы в тот же вечер. Бабушка Настя сказала, что Алина не пришла попрощаться с умершей Катей. Я тогда обиделся на Алину. Я не мог долгое время видеть и Майкла, хоть он ни в чем не виноват. Валентин опять винил во всем только себя. А я еще и Алину. Но я не знал тогда всех трагических отношений между нашими родителями. Но, Ира, я учусь любить твою маму. Полюби и ты моего отца. Я просто хочу, чтобы они были счастливы.
– Жора, а когда умерла мама Катя? – спросила Ирина.
Жора ответил. Молодая женщина вздрогнула.
– Зря ты на мою маму обиделся, что она не пришла проводить свою подругу. Дело не в Валентине даже было. Ты просто не знаешь, что у нас через три дня умер дедуля. Павла Ильича не стало.
– Извини, – проговорил Жора.
– Поэтому мамы не было на похоронах, – продолжила Ирина. – Она сначала была с дедушкой в больнице, потом не давала бабушке Сонечке умереть. Они с мамой, наверно, умеют это по собственному желанию делать. Ты знаешь, у мамы в трудные минуты проявляются какие-то сверхчеловеческие способности. Такие были у бабушки Сони, у Ленки есть, хоть она и скрывает. А у меня нет. Я обычная. То смеюсь, то реву.
– Какая же ты обычная? Ты самая необычная! – улыбнулся Жора, обнимая свою Ирину, и, помолчав, добавил: – Ты не хочешь видеть мать, отца. Твердишь, что они обманывали Дмитрия. Скажи, как ты считаешь, был ли счастлив твой отец Дмитрий с твоей матерью.
– Наверно, был, – после минутной задержки ответила Ирина. – Он очень любил маму. Он так и говорил мне: "Знаешь, доча, я такой счастливый, я так люблю твою маму".
– А твоя мама? Она была счастлива? Ответь!
Ирина задумалась, она вспомнила непонятные частые слезы Алины, которых никогда не видел отец, да и Ирка видела лишь потому, что тайком подглядывала, и не смогла ответить. Мать была спокойна, ровна со всеми, она словно играла роль идеальной жены. А вот идеальной матерью она не была, но Ирина точно знает, что мама любила их больше всего на этом свете, она и Лена были главными в её жизни. Хоть и доставалось от неё, особенно Ирине. Наверно, впервые мать позволила себе стать счастливой вопреки желанию Ирины. И то, как долго она боялась сказать, что у Ирки другой отец.
– Я не знаю, – протянула молодая женщина.
– Вот видишь, – осторожно сказал Жора. – Ты смогла назвать счастливым своего отца Дмитрия, и не можешь сказать этого о матери. Но, согласись, сейчас Алина выглядит счастливой рядом с твоим родным отцом! Подумай обо всем этом, Ира?
Потом он заговорил о другом.
– В доме Анны хранятся наши фамильные драгоценности нашей семьи. Я остался единственным наследником. Мы обвенчаемся с тобой в нашей деревенской церкви. Давай, соглашайся. И ты от нашей хранительницы, от Клер, получишь эту шкатулку. Здесь очень интересные традиции. Тебе понравится.
– Но никого же не будет из моих.
– Давай вызовем. Валентин моментально прилетит. И Алина тоже.
– Нет.
– Ну хоть сестру.
– Она сразу матери доложит. Не хочу я пока их видеть. Особенно мать, – стояла на своем Ирина. – А теперь расскажи про Майкла Кона.
– Сразу видно, что ты актриса, – иронически проронил Жора. – Майкла впервые в наш дом привела Джейн. Она была посредственной, но красивой актрисой, он начинающим режиссером. Но Майкла больше заинтересовала наша мудрая прабабушка Анна. Он все слушал рассказы про её долгую жизнь и обещал, что когда-нибудь снимет обо всем этом фильм. Потом Майкл сдружился и с Валентином. Но мама Катя нравилась ему больше всех. Он любил её. Не как мужчина, как друг. Я же в детстве боготворил его. Даже хотел стать то артистом, то режиссером. Стал вместе с мамой Катей ходить на уроки театрального мастерства. Я даже пытался с ним заниматься телевидением, но наш проект не был успешен. Но пока я вас знакомить не буду. А то сманит тебя Майкл какой-нибудь ролью. Сначала стань моей женой. Как обещала Валентину и маме.
