Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)
Валентин обвел взглядом молодых людей. Какие же еще неопытные. Ему повезло, когда он начал заниматься бизнесом: Фред был жив, старая Анна кое-чему научила, да и первое дело вел совместно с Павлом Ильичом, это многое значило. Интересно, все ли знает Алька о своем дяде? Это, действительно, был человек – загадка. Не может быть, чтобы совсем не осталось у Алины средств, не мог такого позволить Павел Ильич. И у Ирины есть на счету уже приличная сумма, еще после реалити-шоу.... Почему-то Алина скрыла это от детей. Скорее всего, после смерти мужа на неё наехали, отобрали, что имел Дмитрий. Чем-то хорошо припугнули, раз она многое отдала. Ну, ничего, он сам во всем разберется. Его, Валентина, просто так не проглотишь, подавишься.... Валентин вдруг почувствовал необычайный подъем, любовь к ним всем. Он всегда любил тетю Сонечку, Павла Ильича, Алю и, конечно же, детей своей Альки. А сама Алька – это смысл его жизни, даже не смысл – сама жизнь.
– Ребятки мои, – сказал он. – Но про меня вы забыли. Я богат, как Крез. У меня есть деньги. Лечением Али займусь я. Ничего не смейте продавать! Я немедленно отправляюсь в аэропорт, сегодня должен быть рейс в Штаты. Виза у меня есть. Вам пришлю толкового человека в помощь, – кивнул он сыну и его жене. – Поможет с вашим магазином. Разберется с кредитами. Жоре скажу, чтобы проконтролировал.
Все замолчали.
– Кстати, а какую землю вы хотите продавать? – Валентин вдруг почувствовал, что этот вопрос тоже важен.
– Да вот, – кивнула Ира, – школу да парк отец купил, мне подарил, когда Ленке досталась дача.
– Нет, эту землю продавать нельзя, – решительно возразил Валентин. – Ничего не надо продавать, пока я не вернусь с Алей, с живой и здоровой. А тогда, тем более, продавать не нужно будет. Жора, мой сын, поможет вам. Да, вам нужны деньги, вот возьмите.
Он протянул кредитку Ирине. Та вопросительно посмотрела на Елену. Старшая сестра отрицательно покачала головой.
– Спасибо. Вы лучше с мамой нам помогайте. Мы проживем. Выкрутимся. У Иры есть работа, я устроюсь в ближайшее время, Коля тоже. Мы сумеем ограничить себя во всем.
– Зря вы так, девочки, – несколько обиженно сказал Валентин. – Мы будем все равно одной семьей.
– Может, и зря, – подумала Ирка, ей всегда денег не хватало. – У мамы, оказывается очень богатый поклонник. И такой потрясающий мужчина. Впрочем, с её внешностью и умом немудрено. Интересно, а папе она изменяла?
– Вот, – Валентин чиркнул записку, протянул вместе с визиткой, – хоть от этого не отказывайтесь. Будете работать у меня. Мне нужны толковые юристы... Хотя я лучше скажу Жоре. Он вас найдет...
Ирина взяла записку с визиткой. Повертела в своих руках. В это время появился из-за угла школы Жора.
– Валентин, ты когда пойдешь к маме Кате. Я жду тебя, жду.... – и замолчал.
Замолчал по двум причинам. Во-первых, приемный отец явно изменился за тот час, что Жора не видел. С утра это был помертвевший, старый мужчина, который отказывался от жизни, а теперь на его лице было явное оживление, жажда деятельности, прямо сгусток энергии. Он моментально помолодел, просто светился. Во-вторых, рядом с ним находилось удивительно красивое создание, похожее на женщину с портрета, на который Жора так сердито смотрел утром, только живое и модное, и не в русском сарафане, а коротенькой курточке и в джинсовой мини-юбке. И огромные, в пол-лица, глазищи густо-коричневого цвета. Очень, очень сексуальная девица. Жора не сразу узнал в яркой красавице девочку-подростка, что как-то караулил два дня во время съемок, когда она порывалась сбежать одна в чужой город. Приемный сын Валентина увидел яркую, красивую Ирину и на минуту лишился речи, забыв буквально обо всем. Все слова вылетели из головы. Жора влюбился! Влюбился с первого взгляда в темноглазую красавицу. И, когда она кокетливо повела глазами в его сторону, он узнал набирающую популярность актрису, что в сериале с глупым названием "Стервы" вечно была полуголая. Валентин почему-то смотрел этот глупый сериал, не пропускал ни одной серии. С ним и Жора.
– О, мой Бог, – заговорил Жора с легким акцентом, слегка иронизируя, когда, наконец, к нему вернулась его способность мыслить и говорить. – Кого я вижу? Кто стоит на старом крылечке когда-то роскошного дома? А это стоит женщина моей мечты, которая снилась мне с ранней юности. Самая очаровательная стерва. Причем, из самого глупого сериала. И, заметьте, она в одежде!
Ирка моментально разозлилась.
– Не надо тогда смотреть, если сериал глупый!
– Не могу себе этого позволить, – ответил Жора. – В нем снимается женщина из моих снов – Ирина Соколовская.
– Хватит, Жор, – мягко прервал Валентин. – Не смейся, не обижай девушку. Она, кстати, хозяйка этой земли, про которую я тебе говорил.
– И я буду строить для неё дом с колоннами? – все также с юмором осведомился Жора.
– И для неё тоже.
Тон отца подтвердил, что случилось что-то очень-очень хорошее, да и выражение лица радостное, прямо готовое в полет.
– Ирина – дочь Али, – сообщил Валентин.
Жора посерьезнел, вспомнив, в каком состоянии он застал вчера отца, сидящего перед портретом зеленоглазой красавицы, заговорил деловито, но глаза, устремленные на Ирину, смеялись. Его всегда было трудно понять, шутит или нет.
– Место здесь прекрасное. Умели выбирать в стародавние времена. И ты прав, Валентин, колонны нужны, – и продолжил опять с юморком: – Я принимаю твое предложение, Валентин, и построю здесь дом. Но при одном условии, – Жора весело прищурился, – я сам буду в нем жить, для этого женюсь на самой очаровательной стерве, на актрисе Соколовской. Ты согласен, отец?
– Согласен! – кивнул приемный отец.
– А может, меня надо спросить? – скептически заметила Ира. – Может, я не соглашусь?
Валентин, улыбаясь, молчал. Ему очень понравились слова приемного сына о женитьбе на Ирине. Ведь она дочь его Али.
– Твое согласие не имеет принципиального значения, очаровательная моя стерва, я всегда хотел породниться с Валентином через кровных родственников, – четко изложил свою позицию приемный сын.
– При чем тут Валентин? – не поняла Ирина.
– А вы разве не родственники. Вас, всех здесь присутствующих, рядом поставь – сходство неоспоримое. Все черноволосые, темноглазые, только вы, мадам, – Жора, окинув взглядом Ирину и Николая, церемонно поклонился белокурой Елене, – не из их семейства. Хотя вас я где-то видел раньше. Вспомнил! – но, увидев предостерегающий взгляд приемного отца, не стал упоминать реалити-шоу. – Да, вспомнил. Фотографию маленькой девочки, что хранит Валентин. Вы, надо сказать, мало изменились за двадцать лет. И именно вы мне звонили, просили встретиться, найти отца. Давайте знакомиться, сестренка. Я сын Валентина – Жора. Вы – моя очаровательная сестра Елена. Почему я вас называю сестрой? Вы удивлены? Я в детстве так считал. Валентин, показывая ваше фото, всегда говорил, что на фото его дочь. Я верил. И я рад иметь такую сестренку. Или вы не Елена?
– Елена я, да, – удивленно протянула белокурая женщина, которая мучительно припоминала, почему лицо молодого мужчины кажется ей таким знакомым. – А это мой муж Николай и моя младшая сестра Ирина.
– Ваша сестра? Родная? – не поверил Жора. – День и ночь! Огонь и вода. Вас одна мать рожала? От одного отца? Вас не спутали в роддоме? Вы абсолютно не похожи на родных.
– Роднее не бывает, уж поверьте любимой стерве, – ехидно вставила Ирина.
– А объяснение простое: я – в папу, Ирина – в маму, – пояснила Еленочка.
– А вы, Николай, тогда в кого? Кто ваша мама, кто папа? – не отступал Жора.
– Жора, перестань путать людей, – улыбнулся Валентин. – В меня Николай. В меня. Это мой сын. Ты же знал о его существовании.
– Я просто все расставляю по местам. Значит, Николай в папу? – возразил Жора.– И вы все родственники? Так ведь получается?
– Так, так, родственники мы, родственники, – сказал молчавший до этого Николай, у которого Жора сразу вызвал симпатию. – И Еленочка наша, и Ирина, они сестры. Валентин – мой биологический отец, Елена – моя жена, поэтому Ирину я зову сестренкой. Вы Жора – тоже сын Валентина, следовательно, и вы нам брат. Родственники, одним словом.
– А Валентин нам всем отец, так, Коль? – смеясь, вставила Ирка.
– Правильно. Я буду вашим отцом. А Алина вам всем будет мамой, даже Жоре, – уверенно сказал Валентин, – Я женюсь на вашей маме. Теперь я Алю не отдам никому.
– Прости, – необычно серьезно сказал Жора. – Я что-то не понял или ослышался. На ком ты женишься?
– На Але, Жора, – засмеялся мужчина. – На Але! На моей Альке! Она жива. Понимаешь, жива! Я все не так понял в тот день! Аля моя в больнице, в Штатах. Я лечу к ней. Вдвоем мы справимся. Я не дам ей умереть! Я её никому не отдам!
С удивлением Ирина услышала в его голосе родные нотки папки. Он также когда-то говорил маме: "Я тебя никому не отдам". А мама слабо улыбалась папе и потихоньку, чтобы никто не видел, плакала после этих слов. Ирка все видела, она подглядывала. Почему мама плакала? Не из-за этого ли Валентина?
Жора замолчал. Лена подошла к Валентину и сказала:
– Можно я вас поцелую?
– Конечно, можно, – заулыбался мужчина. – Только за что?
– За вашу помощь. За маму. Вы летите к ней. Спасибо вам за это. И еще за одно, очень важное. После встречи с вами, когда вы её подвезли от больницы, она впервые задумалась о лечении. Вы уже тогда вдохнули в неё частичку жизни. Она накануне отлета рассказала мне про вас. Я знала, что вы придете. Я ждала этого. Если бы не пришли, я сама бы разыскала вас. Но не учла, что Коля все испортит, что вы неправильно его поймете.... Но не об этом сейчас речь... Мне кажется, да я просто в этом уверена, – Елена понизила голос до шепота, – что наша мама все ещё любит вас. Очень любит.
Это она добавила совсем тихо, целуя в щеку незнакомого фактически ей человека. Елена знала все. Абсолютно все. Мама перед отлетом долго говорила с ней, плакала, просила, если умрет...
– Стоп! – оборвала свои мысли молодая женщина. – Это не мои тайны. Это должна все рассказать мама.
А мама жива, поэтому Елена ничего не будет говорить больше... про любовь особенно. И особенно Ирке. Ирка, она ведь сумасшедшая. Она очень любила отца...
Но Ирина все-таки услышала последние слова сестры. Хотела фыркнуть недовольно, но подавила свои чувства. Сейчас главное – маму спасти.
– Трудно мне будет с новыми родственниками, с моим сыном и дочками, – подумал Валентин, все-таки заметив реакцию Ирины и молчание Николая. – Но один мой добрый ангел, мой талисман, моя названная дочка приняла меня. А может, Еленочка все-таки моя дочь? Но почему тогда Аля не вернулась ко мне?
– В какой клинике находится Аля? – уже деловито спросил он.
Узнав нужные сведенья, задал другой вопрос.
– А почему выбрали именно эту клинику?
– Да мы и не выбирали, дело случая. Из Америки прилетела наша бывшая соседка, тетя Таня Протасова. Ей надо было продать свою квартиру, что находится этажом ниже нашей. Мы когда-то хотели купить эту квартиру, чтобы жить рядом с бабушкой и дедушкой... Папа еще был жив. Тетя Таня знала об этом, они и мама знакомы с юности. Муж тети Тани – известный онколог.... Вот и отправили маму с ней, – довольно-таки путано пояснила Елена.
– А квартиру купили? – зачем-то спросил Валентин.
– Да какая квартира тут, – махнула Елена рукой. – Спасибо тете Тане, что сразу решила увезти маму, потом, сказала, продаст.
Валентин подумал:
– Пожалуй, я куплю её детям – Кольке и Еленочке. Пусть порадуются. Может, и Николай добрее на меня начнет смотреть? Вот ведь как вышло: не было со мной Али, и сына не забрал. Алька бы не разрешила мне оставить его у чужих людей, хотя Людмила была сестрой Гальки Пастуховой.... Катя до безрассудства любила Жору, а вот Колей не интересовалась.... Куплю я детям квартиру....
Отдав нужные распоряжения Жоре, с приятной мыслью о покупке квартиры Валентин простился и сразу направился в аэропорт за билетом, оставив с молодым поколением приемного сына. Жора с отцом в Штаты лететь и не хотел, он должен был вести дела вместо Валентина. Кроме того, он должен был передать указания надежным людям из его команды, чтобы они разобрались с наследством Дмитрия, помогли Николаю и его жене Еленочке навести порядок в своих неудачных делах, и оформить их обоих: сына и дочку – на работу в корпорацию "Орлофф". Дочкой Валентин всегда называл старшую девочку Алины.... В груди мужчины родилось теплое чувство к этой молодой женщине, совершенно не похожей на свою мать.
Молодежь пошла на дачу. Жору позвали с собой. А он и не думал уходить. Даже если бы не позвали, сам бы напросился. Уж очень ему понравилась Ирина, зацепила за сердце. Ирина тоже не осталась равнодушной к новому знакомому, Жора произвел на неё впечатление. Молодую актрису мучило и любопытство, чего еще знает и скрывает старшая сестра. Елена считала нужным обсудить денежные вопросы с Жорой. Николай шел и думал, почему он никогда не интересовался родным отцом. Ну, ребенком, это понятно, они были незнакомы, маленький Коля боялся, что Валентин заберет его у приемных родителей, тем более мама Люда о нем плохо говорила. Почему, повзрослев, он отказывался от встреч? У всех были вопросы, всем надо было поговорить, и Жора понравился всем.
– Кто вам все-таки Валентин? – первой спросила Елена у Жоры.
– Отец, – ответил мужчина.
Недоуменно взглянула Елена, но промолчала о своих мыслях.
– А почему вы его Валентином зовете? – этот вопрос задал Николай.
– А почему ты своего родного отца никак не называешь? Даже Валентином? – вопросом ответил Жора.
Николай не ответил.
– Ничего не понимаю, – вступила в разговор Ирина, тайком бросая взгляды на Жору.
Новый знакомый ей все больше нравился, он был высокий, широкоплечий, светловолосый, интересный. От него исходила уверенность. И чувства юмора не лишен. Акцент слышен в голосе. Он кого-то Ирине напоминал. Она усиленно думала. Может, папу. Нет, на папку он совсем не похож, ну если только цветом волос и высоким ростом. Еще уверенностью, надежностью. Отмахнувшись от этой мысли, молодая актриса продолжила разговор.
– А мне Валентин сказал, что у него не было детей, кроме Кольки. Давайте, поговорим все вместе. Ты же, Лен, многое знаешь от мамы, расскажи.
– Да, да, конечно, – согласилась старшая сестра, думая о своем, наболевшем. – Теперь я спокойна за маму. Как же Валентин её любит!
– Ой, мы не обговорили денежный вопрос лечения, – всполошилась вдруг Ирина. – А Валентин уже уехал.
– Да есть у Валентина деньги, не хватит – я добавлю, – сказал Жора. – Только это не понадобится.
– Но на дальнейшее лечение нужна очень большая сумма, – я узнавала, – тихо произнесла Еленочка.
– "Орлофф", думаю, справится.
– Кто? – озадаченно переспросила Еленочка. – Какой Орлов?
– Корпорация "Орлофф". С двумя "ф" на конце, – пояснила Ирина, у которой в руках была визитка. – Вот посмотрите.
Она протянула её Николаю.
– "Орлофф" – это, что, фирма отца? – присвистнул Николай. – Тогда я что-то не понимаю в этом мире. Это же громадные деньги!
– Фирма моя и Валентина, еще часть акций была... а впрочем, этот человек умер, а наследники пока о себе не заявили, – ответил Жора и обратился к Ирине. – Поэтому, мадемуазель, настоятельно советую подумать о браке со мной. Не теряйте такой шанс. Я – лакомый кусочек.
– Уже думаю, – язвительно откликнулась молодая актриса. – Лен, ты же знаешь, что я за экономическими новостями не слежу и ничего не понимаю в мире бизнеса, даже толком курса доллара не знаю. Он, что, в самом деле, очень богат?
Она кивнула на Жору.
– Он, не знаю, а фирма "Орлофф".... Половину земного шара купить может, – со смеющимися глазами, но серьезно произнесла Елена. – Поверь старшей сестре.
– Так, Жора, – продолжила Ирина деловито, и её глаза зажглись озорством, – я уже подумала о вашем предложении. Но учтите, я – дорогая женщина, капризная. Могу легко разорить. Да, мне, кстати, для начала машина нужна. Новая и красивая. Проявите щедрость! От бриллиантов я бы тоже не отказалась!
– Нет проблем, дорогая, завтра будет. Сразу, как подадим заявление в загс, едем в ближайший автосалон и купим, какую захочешь, радость моя. Это будет мой свадебный подарок, – согласился Жора. – Что касается бриллиантов, их уже перед бракосочетанием приобретем. Или лучше на заказ? И, кстати, давай перейдем на ты. Все равно вскоре поженимся.
– Хорошо, давай на ты. Можешь звать меня Ирочкой. А я тебя Жориком. Жорик, я и квартиру еще хочу, – не сдавалась Ирина. – Большую, с двумя балконами, с четырьмя комнатами. Купи!
– Увы! Пока, солнышко моё, будем жить у меня. Квартиры столь быстро не покупаются. Да и сначала посмотреть, прежде чем я куплю. Пока обойдемся, что есть. У нас с Валентином семь комнат. Он улетит сегодня. Весь дом в нашем распоряжении. Правда, балкон один, но большой. Ирочка, можешь гулять по квартире голой, как в своем сериале. Я не буду возражать. После заключения брака, родная моя, подберешь квартирку по своему вкусу.
– Жора, – вдруг очень серьезно сказала Елена, у которой настроение после встречи с Валентином стало гораздо лучше, – я, как старшая сестра, говорю: вы подумайте сначала. Наша Ира – это ураган, торнадо. Долго её никто выдержать не сможет. Вот женитесь на ней, а через неделю сами же назад приведете её и еще стадо баранов пригоните, чтоб только Ирку мы назад забрали.
– Баранов мы возьмем, а Ирку нет. Так что думайте, – подхватил Николай.
Это была их старая, давно известная им шутка. Жора это понял.
– Подумал уже, – сказал он через секунду, – может, баранов заранее возьмете, могу пригнать два стада, на всякий случай, а Иру уж мне отдайте.
– Нет, ну каковы, – прорвался возмущенный голос Ирины. – А моим-то мнением кто-нибудь поинтересуется? Машины, бараны, квартиры. А я-то живая! И думать умею.
– Твои мысли, радость моя, должны совпадать с моим, – невозмутимо отвечал Жора. – Муж и жена – одна сатана.
– Уже муж и жена? А как же насчет любви? – ехидно спросила Ирина.
– Я что, забыл сказать? Сейчас исправлю, – Жора стал серьезным, опустился на одно колено. – Ирина, выходи за меня замуж, я тебя люблю!
– Давно? – Ирка не желала так легко сдаваться.
– С четвертой серии "Стерв". Первые три, прости, любовь моя, не смотрел. Кстати, из сериала тебе придется уйти. Или сменить стиль в одежде. Я ревную и не позволю, чтобы моя жена появлялась на экране в обнаженном виде. В таком виде можно будет ходить только предо мной.
Ира засмеялась. Протянула руку Жоре. Мужчина с чувством поцеловал её, прижал к себе, попросил веревку.
– Зачем веревка-то? – удивился Николай. – Иринка наша не настолько ужасна, чтобы от неё можно было повеситься...
– Коля! Что ты говоришь? Жора хочет к себе Ирку привязать! – засмеялась Еленочка.
– Правильно, сестренка, – кивнул Жора. – И покрепче, чтобы не убежала.
А Елена стала вдруг по-настоящему серьёзной:
– Нехорошо, наверно, мы шутим, смеемся, а мама там... Неизвестно еще, что с ней будет...
– Завтра там будет Валентин. А где Валентин, там порядок, там все получится, – эти слова, совсем не шутя, говорил приемный сын Валентина. – Поверьте мне. Я это точно знаю. Я многим обязан Валентину.
– Расскажите нам о своем приемном отце, – попросила Елена. – Чувствую, нам быть родственниками.
– Мы и так родственники, – задумчиво обронил Николай. – И очень близкие.
И пошел разговор обо всем. Что-то рассказала Елена, что узнала от матери и что сочла нужным сказать другим, многое знала теперь и Ирина, выслушав около школы исповедь Валентина. Историю школьной любви Алины и Валентина знал Жора со слов мамы Кати, доброго небесного создания, что долго, бескорыстно любила отца, не требуя ничего взамен. И постепенно вырисовывалась новая картина перед молодым поколением. Совсем по-другому начинал думать об отце Николай. Не такой уж он ужасный, как твердила приемная мать.
– Я родился в этой деревне. Мать родная пила, я всю жизнь считал, что в этом виноват отец, Валентин, что и смерть её на его совести. Я помню добрую женщину, что подкармливала меня, когда мать совсем загуливала. Ей оказалась наша бабушка Соня. Помню ласковые руки другой бабушки – матери Валентина, она любила меня, никогда не обижала, только она тоже пила. Но с ней я не ходил голодным. Баба Ира не следила за мной, я был предоставлен сам себе, но поесть мне... Это было строго. Именно от нее забрала меня мама Люда. Она и её муж хорошо ко мне относились, любили. Я даже помню, как дядя Дима спас в реке вашу маму, – грустно произнес Николай, обращаясь к собеседникам.
– Как спас? Откуда? – удивилась Ирина.
Пришлось Николаю рассказывать подробно.
– ... Я ведь долгие годы верил, что дядя Дима специально ходил на рыбалку, чтобы поймать себе жену, – завершил он такими словами.
– В эту ночь мама и Валентин расстались... – грустно заметила Еленочка.
– А меня в эту ночь спас Валентин. Я тоже был на том теплоходе, – печально, без привычной улыбки, сказал Жора. – В эту ночь не стало моей русской мамы Марии и всех её родных. Все погибли...
Все взоры сразу обратились к нему. Ирина ласково погладила его по руке. Жора с благодарностью глянул на красивую актрису и рассказал все, что знал о взрыве на теплоходе.
– Но почему мама и Валентин не разыскали друг друга? – не могла понять Ирина. – Если так любили друг друга.
Пришлось Елене рассказать и про потерю памяти, и про встречу, что состоялась лишь спустя несколько лет.
– Но почему отец не пытался забрать меня? – этот вопрос волновал Николая. – Ведь он все помнил.
– Пытался, – ответил Жора. – Я помню, мама Катя говорила, что папа мечтает просто привезти мне из России брата, своего сына Колю.... Тебя не отдали.
– А знала ли мама Люда, что спасенная девушка – Аля? – задала вопрос Ира.
– Нет, сначала не знала, – сказала Лена. – Мне мама накануне отлета рассказала мне все. Велела, если умрет она, обязательно помирить тебя, Коля, с отцом, и еще передала несколько наказов. Но я не буду об этом говорить. Наша мама будет жить, и все сама расскажет. Одно только скажу, когда к маме вернулась память, Алексей, твой приемный отец, Коля, по просьбе нашего папы Дмитрия, стал наводить справки про Валентина Орлова. Орлова Валентина не было в официальных списках ни среди погибших, ни среди мертвых, как, впрочем, и Алины Соколовской. Не знаю, почему так получилось. Твоя приемная мама Люда, уже спустя много времени догадалась сама обо всем, она сопоставила факты и вспомнила имя девчонки Альки, которую тоже винила в несчастьях сестры, считала, что увела Алина Валентина, отбила, и на ребенка не посмотрела, хотя это не так. Поэтому, мне кажется, мама Люда нас и не любила. Да. Поэтому была против, когда мы решили пожениться с Колей.
– Я до сих пор думаю, как мать дала согласие на брак? – произнес Николай.
– Мама долго уговаривала тетю Люду. Потом папа, – внесла ясность Лена, – пригрозил, что скажет Николаю, кто оплачивал его обучение, кто фактически содержал после смерти художника Симонова его семью.
– Я думал, мы живем на продажу картин, оставшихся от Алексея, – удивился Николай.
– Да, – вмешался Жора, – Валентин покупал у вас картины художника Симонова, их, кстати, не так уж много и было, он эти полотна хранит для тебя, Коля. Говорит, это твое по праву. Лишь одну работу – портрет Алины, он повесил в своем кабинете. Он разговаривает с ней, девчонки! Он очень любит вашу маму! Как он её любит! – Жора замолчал на минуту. – Да, очень любит, и любил. Жизнь все перепутала.... Ребята, знаете что, давайте не будем судить взрослых, собирать обид. У нас своя жизнь. Поверьте, все будет хорошо, – мужчина весело прищурился. – Лучше обсудим нашу с Ириной свадьбу.
Ирка фыркнула, а потом серьезно заговорила о другом, ей очень хотелось знать, была ли мать любовницей Валентина, и Жора это знал, наверняка, но сказать это вслух при сестре не решилась, поэтому она спросила совсем о другом:
– Неужели мама выйдет замуж за Валентина? Неужели она забыла папу или так мало любила?
– Дура ты, Ирка! – крикнула Елена. – Мама жить не хочет. Неужели ты не понимаешь, что Валентин – наша единственная надежда. Только он может удержать её здесь, на этом свете.
Елена, молодая, но всегда сдержанная, уравновешенная женщина, второй раз за этот день расплакалась.
– Но ведь папа... папа...– начала Ирина. – Он совсем недавно умер... Как же так можно?
Губы её жалко дрогнули, и она заплакала, не театрально, не как актриса, а некрасиво, горько, размазывая косметику по лицу.
Мужчины обняли женщин. Ирка уткнулась в грудь Жоре.
Утром Елена заметила, что кровать гостя не тронута. Он ночевал в комнате сестры.
Алька – любовь моя. Любовь моя – Валька.
В больнице.
Владимир Петрович Протасов, профессор медицины с мировым именем, возглавляющий крупный онкологический центр, размышлял над болезнью пациентки, которую привезла из России его жена. Алина Королева, так звали женщину. Татьяна была знакома с ней много лет.
Обследование выявило опухоль, большую опухоль на правом яичнике. Вот это и смущало. Мнение Владимира, лечащего врача Алины, Александра Прокофьева, и русского врача по поводу диагноза не совпадали. Но другое еще больше не нравилось Владимиру. Алина знала все свои диагнозы, поставленные русскими онкологами, не сомневалась в них, сказала, что ей все равно, что не хочет лечиться, что ей лучше умереть, что на операцию она согласилась только по настоянию детей. Как эта женщина напомнила Владимиру его жену, когда он учил снова её жить после перенесенной трагедии. Эту же больную ничто не держало на белом свете, не было с ней рядом надежного близкого человека, правда, в России у неё остались взрослые дочери. Владимир пробовал говорить с женщиной о семье, о дочерях, о том, что она нужна им.
– Ирина и Елена уже взрослые, у них своя жизнь, они не пропадут, – ответила спокойно женщина. – Без меня им лучше будет. Со мной очень много возникает проблем.
Но Татьяна немного напугала её.
– То, что ты делаешь, Алька, приравнивается к самоубийству, – сказала она. – Ты никогда не увидишь больше своего Дмитрия. Ты сама называешь его святым. А то, что замыслила ты, самый страшный грех. И с тетей Сонечкой и Павлом Ильичом тоже не встретишься. Хочешь, я позову тебе священника? Он подтвердит мои слова.
– Не надо, – спокойно откликнулась Алина, но над чем-то задумалась.
– А помнишь свою большую любовь? Тоже не увидишься, – не сдавалась Татьяна.
Алина вздрогнула, на минуту чувства пробили брешь в её позиции. Но лишь на минуту. Женщина вернулась к прежнему равнодушию.
– А если я умру во время операции? – задала вопрос пациентка.
– Не умрете, – уверенно ответил Владимир, продолжив недоговоренное Алиной: – "Тогда это не будет самоубийством"? Вы это хотели спросить?
– Только Бог знает истинный ответ на этот вопрос, – произнесла Таня.
– А может такое быть, что я не проснусь после операции? – не отступала женщина.
– У нас таких случаев не было, – ответил молодой врач.
– Вам надо побеседовать с психологом, – сказал Владимир.
– Не надо, я контролирую себя и свои поступки, – спокойно ответила Алина. – Я не хочу просто жить. Это не депрессия, это взвешенное решение. Но операцию сделаю, я обещала дочерям. Я даже не буду звать смерть и постараюсь не умереть на операционном столе.
Да, психолог явно был нужен. Но беседа с ним не изменила позицию женщины. Однако опытный врач, хороший знаток человеческих душ, сумел заметить то, что не видели другие.
– Эта очень сильная женщина, – сказал он после беседы. – Ей бы быть психологом, а не мне. Она любую волю может подавить. Слава Богу, не пользуется своими способностями. Просто женщина чем-то сильно напугана, что-то её гнетет. Поэтому и говорит о смерти. В ней она видит выход. Но Алина не умрет. В ней очень сильно жизненное начало. Делайте операцию.
Женщина подписала необходимые бумаги. Но во всех её действиях, словах по-прежнему явно читалось не намерение жить, а желание уйти с этого света. Её лечащий врач был молодой хирург, тоже русский, стажирующийся в клинике Владимира, Александр Прокофьев. Он расстроился. Александр говорил, убеждал, женщина вежливо улыбалась, соглашалась со всем, но готовилась к смерти. В её красивых глазах-звездах поселилось абсолютное равнодушие и какая-то вселенская пустота. Деньги, однако, за операцию были перечислены. Вчера. Одним из европейских банков. И сразу вся сумма. А просили об отсрочке. Старшая дочь женщины, с ней держала связь Таня, настаивала на немедленной операции.
– Если есть хоть чуточку надежды, маму будем лечить, – твердила она своё, не слушая возражений о подавленном состоянии духа матери. – Она сильная, она выживет. Я, в конце концов, не дам ей умереть. Я прилечу сразу после операции. Мы решим наши денежные проблемы. Я найду способ удержать маму от смерти. Я смогу.
Так что не имело смысла откладывать лечение.
Сегодня день операции. Женщину уже готовят. Правильно, неправильно ли поступил Владимир, дав согласие на лечение Королевой Алины в своей клинике. Он не знал этого, но деньги поступили, а Владимир за долгие годы жизни за границей научился их считать.
Мысли его прервались. Раздался стук. В кабинет вошел уставший мужчина. Владимир сразу понял – русский. Поэтому и ответил на приветствие по-русски ему, чтоб не мучился.
Валентин Орлов, так звали этого человека, искал Алину Королеву. Он объяснил, что только с самолета, что он давно знает Алину, что им обязательно надо увидеться до операции. В глазах этого человека застыло непонятное выражение: и боль, и любовь, и надежда, и огромная сила воли.
– Может, их встреча благотворно скажется и на пациентке, может, она ждет его, – подумал врач и разрешил им повидаться, о чем не пожалел.
Алину, уже подготовленную к операции, везли на каталке. Она была спокойна и равнодушна. В голове не было никаких мыслей. Женщина умела отключать свое сознание. Она была готова или почти готова к совершенно новому, где нет опостылевшей боли, где тебя не терзает чувство вины за сделанное и несделанное, где нет никаких проблем, зато, может быть, она встретится со своей феей и Павлом Ильичом. Она, Алина, устала от всей своей жизни, внешне благополучной и спокойной, когда жила с Дмитрием, и теперешней, когда не осталось никакого благополучия, только долги и проблемы и еще боль.
Эту ночь женщина спала, ей, как видимо, ввели хорошую дозу снотворного, но перед тем сон отсутствовал напрочь, хоть и боли у неё стали послабее. Женщина все взвешивала свое решение умереть. Она была обычная, земная женщина. Смерть – все-таки это неизвестно, поэтому немного страшно. Если не станет её, Алины, куда денется весь тот огромный мир, в котором она жила, все её мироздание?
Нет, не сразу Алина пришла к решению умереть. Но так получилось, что жить ей нет смысла, одни заботы от её грустного существования. У старшей дочери счастье в семье. Еленочке и Коле бы веселиться, смеяться, мечтать о будущем, а они дома сидят, где она, Алина, со своим молчанием, со своими неразрешимыми проблемами. Дело дошло до того, что дети стали стесняться своего счастья. Развалится их семья, Дмитрий не простит Алину. Да что Дмитрий, его уже нет рядом с ними, она сама себя не простит. А младшая дочь совсем дома перестала показываться. И не в глупой обиде дело. Ирина уже остыла. Но младшая дочь совсем еще молода, она любит жизнь и не любит уныния.
