Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"
Автор книги: Ольга Бондаренко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
Но Алина, услышав про яхту, отказалась наотрез. После взрыва на теплоходе, она не решалась плавать на чем-либо, панически боялась воды. Валентин, прошедший курс реабилитации, перестал бояться воды. И, Майкл, затевая это примирение по совету Орлова, сильно рисковал. После долгих слез младшей дочери Алина пообещала, что сыграет сцену примирения, но только возле яхты. Ирка же договорилась с Валентином, что тот унесет мать на руках на яхту, согласится она, куда денется, а девчонка остается одна, ну не совсем, за ней будут присматривать, но ничего, все равно Ирка сбежит и нагуляется. Матери-то рядом не будет. А без неё никто Ирку не удержит.
Все сначала шло как по нотам. Ирина, радостно сияя глазами, сообщила, что маму ждет сюрприз. И они обе поехали на пристань. Алька, пытаясь преодолеть страх, медленно пошла к яхте, а Ирина тем временем в камеру рассказывала, что родители хотели уже развестись, но папа любит маму, не может без неё. Он купил ей яхту в подарок. Ирину сегодня заберет старший брат, сын папы от первого брака, но Ирка любит его больше родного – он уже взрослый, и тоже любит Ирку, и маму новую любит, а мама и папа уплывут во второе свадебное путешествие и всегда будут вместе. Роль старшего брата должен был исполнить Жора. Он должен был два дня присматривать за девочками Алины, потому что Дмитрий и Валюша, уже помирившиеся, отбыли на яхте в двухдневное плавание. И Еленочка уже была в доме Валентина под присмотром немолодой, но энергичной Клер. Туда же Жора должен был привезти и Ирину.
Однако все пошло совсем не так. Алька отчаянно струсила при виде яхты. Она на минуту представила, что под ней вода. Испуганно сжалось сердце. А вдруг опять взрыв, огонь, и нигде нет Вали, одна серая пелена и липкая чернота.... Какое тут примирение разыгрывать? Резко повернувшись, не владея собой, женщина бросилась бежать.
– Мама, ты куда? – закричала Ирина. – Папа! Папа!
На её крик выскочил Валентин, он понял сразу все – Алька испугалась воды. От него она бы не побежала. И бросился следом за Алиной. Он не догнал бы её, но она споткнулась и упала, ободрала ноги.
– Нет, ни за что! – твердила Алька, отчаянно рыдая.
Валентин подбежал, ласковые руки обняли женщину, защищая от всех бед.
– Аля. Аленький мой! Я с тобой. Не бойся, не хочешь, не пойдешь ты на яхту. Не убегай только от меня. Я уже две недели с тобой, но ни разу не обнял тебя по-настоящему. Все украдкой. Пожалей меня, родная моя. Мне ты тоже нужна. Мне тоже как-то жить надо. Останься со мной. Ну, хоть ненадолго.
– Мама, мама, – это в испуге кричала, уже не притворяясь, бежавшая к ним Ирина. – Мама, мамочка, что с тобой? Мамочка, тебе больно?
Она подбежала к ним, села рядом с матерью, отчаянно рыдая, словно чувствовала боль и испуг матери. Валентин прижал к себе и испуганную девочку. Так они и сидели на земле втроем. Камера крупным планом показывала отчаянный рев Ирины и слезы Али. Наконец Алина еле слышно проговорила:
– Я боюсь воды.
– Ну что, отец, финитна ля комедия? – это спросил подошедший Жора.
Маленькое чудовище, по имени Ира, сразу вспомнило свои честолюбивые планы. Ночной клуб прощально махал ей рукой. Этого она не могла позволить.
– Нет, – зашипела она, схватив Жору за руку. – Идем отсюда, они уже помирились. Сейчас мама согласится! Победа будет моя.
Жора, глянув на девчушку и прочитав в её глазах такую огромную надежду, сказал:
– Пошли, сестренка.
Ирка доверчиво сложила свою измазанную ладошку в надежную руку Жоры. Они ушли. Валентин и Алина сидели, по-прежнему обнявшись.
– Переигрывают, – подумал Жора, оглядываясь на них.
А они не играли. Сильные руки мужчины надежно охраняли женщину.
– Не бойся, – продолжал тихо говорить Валентин. – Мы ни на минуту не разлучимся. Если мы вдвоем, несчастий не будет. Мы вдвоем уплывем, куда хочешь. Я не пойду курить! Я ни на минуту не отойду от тебя. Нас ничто не разлучит, Аля! Мы будем вместе!
И Алька сдалась. Она обняла Валентина за шею. Отчаянно закрыла глаза.
– Неси, не то я убегу. Сама не пойду! Не смогу.
И Валентин понес. При этом без конца целовал её. Она же плакала. Ревела Ирка, издали наблюдающая эту сцену. Ей стало на минуту обидно, что забыли про неё. Но высокий светловолосый молодой мужчина крепко держал за руку.
– Пойдем, сестренка. Еленочка уже ждет нас.
Уже на яхте Аля встрепенулась:
– Ирина! Где Ирина?
– Не бойся, с ней мой приемный сын. Жора уже взрослый. Это он и его друг Майкл Кон задумали это шоу. И Еленочку они уже забрали. Дмитрий с Катюшей тоже плывут на яхте. Все в порядке с твоими девочками. Они в моем доме. Кроме Жоры, за ними будет присматривать родственница Жоры – Клер, она надежная женщина. Это кремень.
– Но ты еще не знаешь Ирки, – тихо проговорила Алина. – Ночной клуб свел её с ума.
– Я позвоню Жоре, предупрежу, – ответил Валентин.
Алька так и не отпустила Валентина ни на минуту. В её глазах продолжал плескаться страх. Она стояла рядом с ним у руля, обнимала, держала за руку. А ночью они бросили якорь близко от берега и провели вместе незабываемые часы.
Зрители плакали, глядя на сцену примирения. По просьбе Алины, шоу оборвалось. Не было сцен разоблачения. Зритель больше не увидел ни одного кадра. Как не увидели Дмитрий и Катя. Настоящей семьей по предварительному подсчету голосов были признаны Валентин, Алина и Ирина.
Девчонка торжествовала, хотя и оторваться не удалось, Жора не отпустил её никуда одну. Она почти что сбежала, вылезла в окно и была на полпути к цели, но Жора догнал её. Пришлось Ирке сидеть с ними. Но и она отомстила, ни на минуту покоя не дала. Изображала то Жору, то Майкла, то Клер, то Еленочку. И все в комичном виде. Все хохотали. Майкл попросил изобразить мать. Девочка наотрез отказалась.
– Я её боюсь, – пояснила она.
– Так её здесь нет, – смеясь, пояснил Майкл. – А мы не скажем ничего. И сестре скажем, чтобы молчала. Так, Лена?
– Мама у нас ведьма, колдунья, все знает и видит, – серьезно продолжила Ира. – Даже когда её нет.
– Ирка, прекрати, – твердо сказала Еленочка.
– А что не так? Все её слушаются, даже папа, и дедуля с бабулей. А она только делает вид, что им подчиняется. Вот только почему-то мама... – Ирка замешкалась, подбирая нужное слово, – вот она другим моим папочкой не особо командовала. Его слушалась. А как они смотрели друг на друга.... Я вообще думала, что они влюбились...
– Ирка, – строго повторила Елена, – перестань молоть чепуху.
– Все, – подумал Майкл, – удружил я Кате. Даже ребенок заметил. Общие были спальни. Валентин своего никогда не упускает.
На счет Алины Валентин хотел перечислить деньги, она не дала:
– Не надо, Валь, а то получается – ты платил за меня, за совместную постель... за мои услуги, – сказала она. – Хотя у нас есть финансовые проблемы.... Из-за них я пошла в это шоу, да еще из-за девчонок...
– Нет уже у вас никаких проблем, – ответил мужчина. – Завтра компаньоны подпишут все документы Дмитрию.
– Так это все ты?
– Я должен был побыть с тобой, – глухо сказал Валентин. – Твоя жизнь Дмитрий, говоришь ты. А как же моя... Я живу от встречи до встречи... Ты – моя жизнь и моя любовь. И учти, станет мне опять невмоготу, я найду способ встретиться. Отказываешься уйти ко мне, значит, будем так встречаться.
Алька молчала. Кто бы знал, как она была близка к решению уйти от мужа. Но не настаивал Валентин в этот раз. И все же Алина была рада этим двум неделям, ей встречи с Валентином давали сил на многие годы. Почему не бросала она Диму? Она и сама не могла порой ответить. Чувство благодарности за спасение, за короткое счастье и, конечно, из-за дочерей, им нужен отец. И еще она поклялась Деве Марии, что с мужем её разлучит только смерть. Это было в те дни, когда чуть не умерла от крупа крошечная Ирина. Алька, сама больная, потеряла контроль над собой. Задыхающемуся ребенку не дал умереть Дмитрий. Вот об этом и рассказала Алька на яхте Валентину.
– Я боюсь с ним расстаться, – говорила она. – Все без него рушится. Он – моя жизнь. Прости меня, Валя.
Не стал Валентин просить её бросить мужа, не стал.
Все записи реалити-шоу, которое, кстати, большим успехом не пользовалось, были уничтожены, кроме одной. И та хранилась в сейфе Валентина. Ни Дмитрий, ни Катюша долго не знали, кто были напарниками Валентина и Алины.
Алька же вернулась домой неразговорчивая, грустная. Дмитрий считал, что все дело в яхте, на которую ей пришлось зайти. А Ирка с упоением рассказывала, какая мама хорошая артистка. Она так целовала дядю Сашу. Совсем не стеснялась. Имена-то участников реалити-шоу были изменены. Алька медленно краснела. Слава Деве Марии, выручила старшая дочь.
– А папа тоже целовал тетю Аню, и она его, и очень нежно, – подхватывала Еленочка. – Она, мам, такая ласковая, внимательная, красивая. Мы с ней даже похожи немножко. Обе светловолосые и серьезные. Мама Аня всегда была со мной, по магазинам ходила. Думала, я боюсь или заблужусь. Мы с ней роль подруг играли. Часто о тебе спрашивала. Жалела, что вы незнакомы. У неё, оказывается, своих детей нет. Она чужого мальчика вырастила. Мама! Ты не сердись. Но тетя Аня мне сережки и колечко из настоящего жемчуга подарила. Папа разрешил взять...
– А меня мама не отпускала никуда, даже с дядей Сашей,– обиженно говорила Ирина, – и днем, и ночью караулила, со мной вечно была. Хотя комнат было много. Могла бы в отдельной спать. А то улеглась на диване у меня. Я дядя Саша мне настоящее ожерелье отдал... Ой...Проговорилась! Мам! Ну не ругайся...
– Ладно, – неожиданно согласилась Алина. – Пусть тебе память тоже будет...
– Ой, как хорошо, Ленка, пойдем, покажу тебе. Там и другие подарки есть...
Алька улыбалась и думала:
– Тебя, дочь моя, из пушки ночью не разбудишь, но мы с Валентином старались вести себя тихо. А утром я всегда была рядом с тобой. Один раз только опоздала, да и то Валентин не отпускал. А ожерелье? Пусть! Я не люблю золота... Ирка, как сорока, на все блестящее бросается... Пусть... Она заслужила право на этот подарок...
Валентин долго жил памятью о тех двух неделях, проведенных с любимой женщиной, что устроил сам себе. Часто на его лице застывала улыбка, особенно когда вспоминал неугомонную Ирину.
– Жаль только, – думал он, – что девочка не унаследовала красоту матери. В кого она у них? А может, причина в переходном возрасте. Утратилось детское очарование, а настоящая красота не проглянула? А Алька всегда была красавицей. Я хотел бы, чтобы у меня была такая дочка.
Сто тысяч долларов он положил на счет Ирины. Девочка очаровала его. Алине он не сказал об этих деньгах. Знал, что она будет возражать.
В тот год он серьезно задумался о своем ребенке. Захотелось иметь дочку, такую же озорную, как Ирина, играть с ней, баловать её. Он вспомнил, как тайком от Али купил Ире дорогую косметику, что-то из одежды. Ох, и ругалась же Алина. Она еще не знает, что золотое ожерелье тоже осталось у Ирины. Словом, Валентин заговорил с женой о ребенке. Катюша почему-то расплакалась и не согласилась. Она попросила развода. И они оформили уже бракоразводные документы. Но не успели разъехаться. У Кати появились проблемы со здоровьем. У неё подозревали рак.
И опять побежали своей чередой годы. Валентин показал Катюшу лучшим специалистам. Её прооперировали. Она прожила еще несколько лет. Росли дети. Расстался с телевидением Жора, окончательно выбрав архитектуру. Его друг Майкл становился все более известным режиссером. Большой честью считалось сниматься у него. И при этом он все также оставался надежным Катиным другом. У них даже появились совместные тайны. Может, наконец, стали любовниками. Хоть и предпочитал Майкл мужчин, но с женщинами у него тоже бывали отношения. И хорошо бы было, если бы на этот раз он выбрал Катюшу. А Валентин все не мог забыть свою первую любовь. Однолюб он, это убеждение крепло год от года. Поэтому и стремился в Россию, поближе к Але. Когда становилось совсем тоскливо и невозможна была встреча с любимой женщиной, позволял Валентин себе остановиться ночью у старой дачи Павла Ильича, чтобы через окно увидеть знакомый силуэт. У Альки была привычка – не задергивать шторы. Вот и смотрел он. Как ни странно, это успокаивало. Если не помогало, звонил Альке по мобильному. Дмитрий в те годы часто ездил за границу. Алька отказывалась сопровождать его. Надо было срывать с учебы девочек, тете Сонечке трудно было уже справляться с ними. Да и Павел Ильич все чаще прибаливал. А самая главная причина была не эта. Уезжал Дмитрий, приезжал Валентин. Как будто договаривались. И Алька, бросив все, ругая себя, обещая прекратить все это, спешила к Валентину. У них был условный сигнал: набирая номер любимой женщины, мужчина говорил, подражая голосу Вахтанга Кикабидзе:
– Алину Григорьевну хочу.
Но как-то телефон взяла Ирина. Валентин спутал их голоса и произнес знакомую фразу. Ира, подражая голосу матери, ответила:
– И кто же её так сильно хочет?
Хорошо, что успела Алька выхватить трубку. Валентин уже говорил обычным ласковым тоном:
– Аленький мой, я соскучился. Я страшно соскучился! Приезжай на наше место.
Алька выкрутилась в тот раз. Но Ирка устроила допрос с пристрастием, нет ли у матери любовника. Алька отмахнулась:
– Не говори ерунды.
Выручила Альку её добрая фея:
– Опять Анатолий Семенович разыграл кого-то? – спросила она.
Анатолий Семенович был старый знакомый Павла Ильича, седой чистенький старичок восьмидесяти лет. Приходя в гости, непременно целовал руки у всех женщин, а Алине обязательно объяснялся в любви, приговаривая: "Был бы я лет на сорок моложе, вы бы, Алиночка, никуда не делись от меня".
– Да, – поддержал Павел Ильич, – он раньше всегда моей Софочке так говорил. А теперь вот Алину любит.
Ирка успокоилась. А Алька внимательно глядела на своих стариков: неужели знают обо всех встречах?
Так продолжалось несколько лет, пока не вернулась болезнь Кати. Валентин, чувствуя вину перед бывшей женой, не видел Алю уже несколько месяцев.
И вдруг встретил совершенно случайно. И где? В далеком городе А-ке, в те дни, когда умирала Катя. Он, Валентин, и надумал специально все дела, чтобы не мучили мысли об умирающей жене. Как же ему было плохо. Он чувствовал виноватым себя перед женой, редко бывал дома, редко делил с ней постель, не захотел, когда было возможно, совместных детей, все годы встречался с другой женщиной. Чувство вины жгло. И вдруг появляется Алька, опять из ниоткуда. Она обрадовалась встрече, и её радость отодвинула в сторону все угрызения совести. Но мужчина ей за это всегда будет благодарен. А Катюши все равно не стало. Её нет уже больше года. Больше года Валентин не целовал своей Альки. Не мог решиться на встречу. Вина перед женой не проходила. Иногда с ужасом думал, а вдруг Аля не простит его, не поймет его чувств и мыслей. Кажется, так и вышло.
Полгода назад состоялась встреча их класса. Встречались не в школе. Там одни стены остались да вечные колонны. Сняли деревенское кафе для такого случая. Он, Валентин, оплатил.
Но как глупо повел себя тогда Валька. До сих пор ругает последними словами себя. Уже когда отзвучали первые тосты, вдруг вошла Алька. Во все глаза смотрел Валентин на неё. Казалось, годы не меняют её. Нет, она не стала моложе, но красота её цвела.
– Надо же, – думал Валентин, – впервые вижу, что годы украсили женщину. Вот только печали добавилось в её лице, да похудела она. А взгляд строгий. Без улыбки, нет искрящегося веселья. И нет длинных роскошных волос, только по плечи, и мелькают в её черной гриве белые нити. Но опять есть в ней что-то неземное, что-то от далекой Лунной богини. Может, такое впечатление создает затаенная боль. Как будто готовится Аля к какому-то значительному событию.
Если бы тогда он знал, насколько был прав. Но Валентин запретил думать об Альке. Катюша, кроткая умершая Катюша не разрешала теперь им встречаться. Но Алька здесь, рядом, значит, так надо. Значит, можно с ней хотя бы поговорить. А дальше, как решит сама Алька.
Валентин и не предполагал, что она приедет. Она не отвечала на телефонные звонки. Молчал домашний, сотовый был заблокирован. Мужчина кинулся, расцеловал на правах старого друга, но все в шутку, дурачась. Алька в этот раз не завелась. Равнодушно ответила на поцелуй. Она была какая-то тихая, грустная, отстраненная. Все больше слушала других. Про себя сказала, что все хорошо в её жизни. Единственный тост, который она произнесла:
– Давайте выпьем за тех, кого нет с нами совсем. Кто ушел навсегда. Это наши первые красавицы класса: земная Галя и небесное создание Катюша.
Валентин поперхнулся, он в это время ухаживал за женой Васьки Шмакова, нынче местного фермера. Жена у него была красивая, крупная, интересная. С Алькой Валентин тоже поговорил, но совсем недолго. Узнал, когда умерли Софья Ивановна и Павел Ильич, услышал, что дочери уже взрослые, старшая Елена вышла замуж. Живут теперь они все вместе в квартире Павла Ильича и тети Сонечки.
– Елена – мой талисман, – сказал Валентин и достал из паспорта фотографию голубоглазого создания. – Я храню её. Ты знаешь, я удачен в бизнесе, мне эта фотография помогает. Я в трудные моменты советуюсь с ней.
Алька грустно улыбнулась, вспомнив далекую встречу, когда она еле смогла уйти от Валентина, и достала другую, цветную фотографию. На ней было яркое черноволосое создание вызывающей красоты.
– Это Ирина, моя младшая дочь. С ней ты знаком, папочка, – женщина слабо улыбнулась. – Помнишь реалити-шоу? Пусть она еще большую удачу тебе принесет. А может, и счастье.
– Это та самая, что была нашей дочкой в реалити-шоу? Но ведь она стала красавицей, глаз не оторвешь. Надо же так измениться. Прямо артистка, – восхитился Валентин, глядя на цветное фото.
– Она и есть артистка, – пояснила Алька, – заканчивает театральное. Пригласили в кино сниматься. Сериал "Стервы" называется. Посмотри как-нибудь.
– Обязательно посмотрю. А старшая как твоя девочка?
– Юристом будет. Мечтала работать с мужем и ... отцом...
Алька помрачнела и невесело замолчала.
– Младшая дочь на тебя похожа, – заметил Валентин.
– Некоторые считали, что на отца... – и вдруг резко оборвала себя и протянула фото. – Возьми, пусть у тебя будет.
И ушла. Ничего не понимающий Валентин убрал фото. Следом за Алиной поспешила Люська, которая тоже была на их встрече. А Валентин подцепил жену Васьки и смотался с ней. Уезжая, услышал, как Люся спросила у подруги:
– Сказала?
– Да почти сказала, – ответила Алька. – только он ничего не понял.
– Это она обо мне, что я прицепился к Татьяне, Васькиной жене, – решил Валька, – ведь недаром вспомнила Катюшу.
С Васькиной женой у него ничего не было. Вальке вдруг стало противно. Да и та оказалась умная женщина:
– Ну что, – спросила она. – Я тебя выручила. Спасла от разговора с красавицей. Но тебе нужна только она. Так что меня домой вези, а сам за Алей поезжай. А то Василий с дури еще приревнует.
– Не могу я за ней ехать, – ответил Валентин.
– Почему?
– Не захочет она меня видеть. Я это чувствую. Она тоже себя виноватой считает перед Катей.
Умная женщина не стала задавать вопросов. Он отвез Татьяну домой и поехал под окна Алькиной дачи. Он мечтал, чтобы повторился ураган, чтобы выбежала спасать его Алина. Но в доме свет не горел, хотя Валентин готов был поклясться, что там Алька. Одна, причем. Не пошел к ней Валентин. Не мог. Совсем недалеко могила Катюши. И Алька не вышла. Потом он уехал к себе, в свой дом в соседней деревне, в свою берлогу, куда не было доступа никому. Алька утром вернулась в Москву.
Через три месяца Валентин увидел её на улице. Причем, насколько он помнил, квартира тети Сонечки была совсем в другом районе. Алька стояла бледная, растерянная, явно чем-то расстроенная. Он остановил машину.
– Садись, подвезу, – распахнул Валентин дверцу.
Что-то сжалось в сердце мужчины. Потянуло, как магнитом, к Альке. Не отпускает его прошлая любовь. Хоть бы еще раз в жизни поцеловать её прекрасные волосы, зарыться в них лицом... Стоп! Это запретная тема... Алька же была какая-то странная: равнодушная, злая и грустная одновременно. Разговор не клеился. Уже подъехали к дому, Валентин попросил передать привет Дмитрию. "Пусть знает, что я виделся с ней", – решил он, вдруг взбунтовавшись против сложившихся отношений, против жизни, что отнимала у него всегда Алину.
– Дима умер четыре месяца назад, – сказала спокойным, ровным голосом Алька.
– Извини, – растерялся Валентин.
– Не стоит. Его все равно не вернуть.
Она повернула голову. На миг исчезло в глазах равнодушие.
– Я теперь имею право все говорить. Знаешь, все-таки дураки мы были оба, особенно я в школе, когда скрывала свою любовь. Верила каждому слову матери. Она, кстати, жива до сих пор, ничто её не берет. Только теперь я не верю ничему, но поздно. Иногда хотелось бы начать жизнь сначала и прожить её по-другому, чтобы не было страданий, несчастий, чтобы и ты был счастлив, чтобы мы были вместе, а не прятались от всех случайных знакомых.
– Аленький, может, встретимся? – эти слова у мужчины вылетели непроизвольно, он не хотел их говорить.
– Нет, – горько и решительно произнесла женщина. – Нет! Для меня это больше невозможно. Вот так-то, Валюша.
Посидела минуту и неожиданно робко, совсем по-другому спросила:
– Валя, можно, я поцелую тебя на прощание? И прости меня за все, за ту боль, что причинила тебе. Мы больше, наверно, не встретимся. Я так решила. Да и жизнь не благоволит... Хватит, наверно, нам боли уже...
Она хотела поцеловать его в щеку, а он перехватил инициативу. Поцеловал в губы. Он даже и не хотел этого делать. Само собой получилось. И все же, ни у кого не было таких губ, как у Альки. На минуту показалось, что не было прожитых лет, всех трагедий, что есть только ожидание счастья, и оно, это счастье, будет длиться тоже вечно. Прижмется сейчас Алька к нему, скажет: "Дева Мария! Как мне с тобой хорошо!" И он её никуда не отпустит.
– Ты все такой же, всё также целуешься, что забываешь обо всем, у меня по-прежнему захватывает дух, – грустно, без улыбки сказала Аля и резко перешла к другому. – Знаешь, о чем я мечтала последнее время, особенно после нашей встречи. Восстановить нашу школу. Или, хотя нет, это невозможно. Я бы построила там новый дом, но обязательно с колоннами.
– Ты всегда любила колонны.
– Ты прав, – согласилась она. – Прощай.
И она ушла. А он не побежал за ней следом.
Валентин, кстати, говорил об этом доме с колоннами с приемным сыном, но что-то Жора не высказал энтузиазма. Он знал, почему Валентину дорого это место, но помнил и о маме Кате. Не хотел приемный сын строить этот дом.
Через неделю Валентин, проезжая мимо того места, где встретил Альку, только теперь обратил внимание, что это была онкологическая больница. Словно током пронзило все тело. Он сразу понял все. И грусть, и отказ от встречи, и недоговоренность женщины, которую он так любил в свое время, да и сейчас любит. Алька больна! Поэтому так зло и откровенно говорила она, поэтому отказалась от встречи, поэтому просила помянуть умерших на встрече их класса.
– А ведь на вечере встречи она что-то хотела сказать, она явно не договаривала... Она, наверно, хотела попросить помощи у меня, я же не понял. Испугался прежней боли. А она никуда и не делась, эта боль. Но почему Аля промолчала, что она тоже вдова, – летели в голове мысли. – А может, это мои фантазии. Нет, она дала мне фотографию дочери. Она просила помочь им, дочерям! Боже мой! Аля умирает. И нет Дмитрия! Её девочки останутся одни. Им всем нужна помощь. Алька, Аленький мой...
И в этот момент он понял, ничего не изменили годы. Алька – это часть его самого, эта любовь срослась с его душой, и сколько бы он не прятался, ничего не изменит. А Катя? Но её-то уже нет. А Алина жива, еще жива. Перед новой тревогой отступила надуманная вина перед умершей женой.
– Я должен Алю увидеть, – к такому выводу пришел Валентин.
Но сначала он решил узнать, чем больна женщина. Он решительно зашел в здание. Представился мужем Королевой Алины, узнал имя её лечащего врача – Андрей Миронов. Врач принял его доброжелательно, но нарисовал неутешительную картину будущего. Диагноз заставил Валентина содрогнуться. У Алины предположительно была третья стадия рака правого яичника. Как сказал онколог – самый коварный вид рака. Не безнадежно, но шансы практически равны нулю.
Купив огромный букет белых лилий, Валентин спешил к своей Альке. Только бы застать. Ведь Катюша прожила пять лет после операции и плюс еще год уже тяжело больной, может, Бог пожалеет, даст и ему Альку, хотя бы на два года, на год, на месяц.... Всю жизнь он думал о ней. Но был Дмитрий. Теперь его нет.
– Алька должна стать моей, – произнес вслух Валентин. – Бог даст, вдвоем преодолеем болезнь. Все бывает, я найду лучших специалистов, отвезу за границу.... Аля будет моей! Вот, Павел Ильич, пришло время ваших денег. Я помню, что обещал вам. А на Але я женюсь. Я не буду жить больше без неё. Дочки у неё уже взрослые, но я люблю их. Пусть не переживает Аля из-за этого.
Это не было неожиданное решение, это всю жизнь жило в подсознании.
Валентин ехал к Але. Прошли долгие годы, когда они встречались урывками. Но должен же и ему, Валентину, достаться его кусочек счастья, Аля должна быть рядом с ним всегда. Вот знакомая улица, знакомый подъезд. Дверь новая, железная. Сейчас Валентин встретит Алю и не отпустит никогда.
Дверь открыл...его сын Николай. Что он здесь делает?
– Что тебе? – не поздоровавшись, неприветливо посмотрел на него сын, решив, что отец пришел к нему. – Зачем пришел? Мы же договорились, что не будем видеться.
За его спиной стояла невысокая блондинка с умными голубыми глазами. Еленочка, догадался Валентин.
– Подожди, Коля, – мягко сказала она. – Вы, наверно, к маме. Но дело в том...
– Нет уже мамы, – резко прервал Коля. – Ты опоздал.
Валентин покрутил цветы, развернулся и пошел назад, по пути чуть не сшиб какую-то девицу, сунул ей лилии. Зачем-то подошел к газетному киоску. В глаза бросилось изображение смеющейся Алины в какой-то желтой газете и крупным, черным шрифтом слова: " Идеальная пара вновь вместе. Верная жена бизнесмена ушла за мужем..."
Как он доехал до своей берлоги, Валентин не знал. Два дня он пил. Отключил телефон и пил. Пил на своей даче, в своем убежище. Сидел в своем кабинете, смотрел на большой портрет Альки на стене и пил. Этот портрет написал художник Симонов, приемный отец Николая. Валентин купил картину за большие деньги. Никто не решался беспокоить хозяина. Беспокойно ходил вокруг сторож Васильич. Валентин прогнал его. Лишь умная, подобранная Валентином бездомная собака Грета сидела с хозяином. Смотрела на него добрыми, все понимающими глазами. Ей он рассказывал об Алине, о несправедливости. Не мог видеть в эти ночи луну, задвинул плотно шторы, а она, как назло, светила ярко, полно, пролезала сквозь щели, словно хотела раскрыть какую-то тайну.
– Я тебя ненавижу, – грозился пьяный Валентин луне.
Но она была далеко. И лишь смеялась в ответ.
Валентина нашел Жора. Васильич испугался, видя в таком состоянии хозяина, позвонил его сыну. Знал Жора, что не любит приемный отец, когда сюда к нему приезжают. Мама Катя ни разу здесь не была. Приемный сын приехал в тот же день к вечеру, зашел решительно в кабинет отца. Выкинул все бутылки, сварил крепкий кофе. Заставил лечь спать. Утром, кивнув на портрет Алины, сердито спросил мрачного, неразговорчивого, опухшего, с головной болью приемного отца:
– Из-за неё?
Валентин молчал.
– Дурак ты, Валентин. Что сидишь, страдаешь в темной комнате? Всю жизнь страдаешь. И мама Катя страдала. Ну, неужели так можно любить? – Жора решительно раздвинул темные портьеры.
– Можно, – мрачно кивнул головой тот. – Я всю жизнь в мыслях с Алей прожил. Каждый день, что не видел её, разговаривал с нею. А теперь... теперь и её нет. Кончилась и моя жизнь.
И вдруг Валентину показалось, что Алька на портрете улыбнулась по-другому. Не испуганно-робко, а радостно, как она улыбалась, увидев его после долгого перерыва. Нет, это лучик солнца упал, убрал тени, осветил её чудные глаза, которые в упор смотрели на мужчину, словно нашли его наконец. Серьезным стал Жора.
– Вот оно что. И все же, Валентин, хватит пить. Поедем строить дом твоей мечты. Да надо у мамы Кати побывать на кладбище. Заросло все, наверное.
– Ты согласен построить на месте старой школы дом? – несколько оживился мужчина.
Наступающий день обещал быть ясным, солнечным. Эта же ясная погода осветила кабинет. Еще радостнее стало на портрете Алькино лицо, написанное кистью талантливого художника, освещенное ласковыми лучами теплого осеннего солнца.
– Да, я принимаю твое предложение. А хозяина земли ты разыскал? – спросил Жора.
– Найду, – довольно равнодушно ответил мужчина.
Но вдруг, словно живой, прозвучал в голове голос Али:
– Сделай это, Валя.
И все-таки улыбалась Алька на портрете. Алька продолжала говорить с ним в его мыслях, как живая. "Валька, мой Валька, я люблю тебя, – звучал в памяти её нежный голос. – Мы будем вместе. Я верю. Помнишь нашу встречу на ступеньках старой школы..." Мечта Альки стал мечтой Валентина.
Жора ушел на кладбище. А Валентин пришел сюда, на любимое Алькино место. Не готов он был ещё увидеть могильный холмик.
Кто же все-таки стоит на ступеньках у старых колонн?
Валентин подошел ближе. Это не Алька. Но женщина явно ему знакома. Она очень-очень похожа на Альку. Такие же глаза-звезды, только у Альки они были зеленые, как море, у этой густого коричневого цвета, Алька была Лунной богиней, а это яркая, звездная красавица ночь. Валентин подошел ближе и узнал.
Да это же актриса Соколовская из популярно-скандального сериала "Стервы". Да, да, самая красивая и самая молодая стерва из модного сериала. Ирина Соколовская. Младшая дочь Альки. Её фотографию дала ему Алька на вечере встречи.
Ирина Соколовская.
Ирина грустно стояла на ступеньках полуразрушенного барского дома. Почему мама так любила это место? Нет, природа здесь, конечно, великолепная. Старый дом расположен на пригорке. Он виден издалека. Внизу протекает ручей, к сожалению, он весь зарос ивняком, затянут тиной, по воде плывут нечистоты. Возле ручья ещё видны остатки дорожек, то ли ученики протоптали на много лет вперед, то ли замыслы далекого архитектора, жившего в начале девятнадцатого века, проглядывают. Местами сохранились заросли сирени и черемухи. Они растут полуокружностями. Наверно, когда-то там были беседки. И в далеком девятнадцатом веке здесь гуляли дамы в пышных кринолинах, укрываясь от солнца кружевными зонтиками. Кокетничали с кавалерами, сидя под цветущими деревьями, вдыхая ароматы черемухи и сирени, любуясь чистой водой ручья. А может быть, в девятнадцатом веке в России не носили кринолинов. Кто знает?
