Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 34 страниц)

– Дева Мария, – вновь ахнула Ирина. – Ты же в одной сцене был моим старшим братом. Ты потом меня два дня водил за руку по детским развлечениям, вместо ночного клуба. Не дал мне оторваться по полной программе. От тебя я через окно пыталась сбежать в ночной клуб!

Жора засмеялся.

– Но мать-то, мать! Я не хочу её сейчас видеть, – не успокаивалась Ирина. – Почему она тогда промолчала, что Валентин – мой отец? Это нечестно! Она должна была сказать.

В глазах молодой женщины заблестели слезы.

– Ира, только не скандаль, – попросил Жора. – Хотя бы сегодня. Посмотри, какие счастливые отец и мать! Как им хорошо! Давай, поедем домой, скажем, что стало тебе плохо. Побудем вдвоем, поговорим обо всем.

Они уехали, не прощаясь.

Танцу Алины и Валентина не аплодировал еще один человек – Арина. Она также застыла, танец пробудил страшные воспоминания. Мучительная судорога проскользнула по её лицу. Арина прошептала: "Вот в каком огне меня видела Алина. Она была там!" Это продолжалось всего минуту. Женщина быстро взяла себя в руки. Словно испугавшись, огляделась по сторонам. Кажется, никто не видел, что происходило с ней. Она после поговорит с Алиной, так, чтобы не знал Братеев. Может, она и Валентин помогут пролить свет на одно непонятное событие. Пожар, огонь, взрыв... Теплоход "Петр Первый", сестра Мария, мама, которые там погибли, и один маленький мальчик... Так говорил Вадим.

Вечер кончился. Гости прощались.

– Этого мужа ты любишь, – нарочито ласковым голосом сказал Алине напоследок Серебров-Братеев. – Светишься прямо вся и на скучную, идеальную жену не похожа.

– Люблю. Ты верно заметил, Вадим. Я очень его люблю. И я за него просто любого самолично в асфальт закатаю, даже тебя, – также ласково улыбаясь, тихо ответила Алина. – К тому же я колдунья. Не забудь!

Желтая пресса месяц писала о семье Орлова Валентина. Много нового Алька узнала о себе в те дни. А Валентин ночью, целуя жену, говорил, как ему повезло, как он её любит. Он теперь тоже верит, что его Аля приносит удачу. Женщина смеялась.

– Аль, – решился спросить он, когда она уже почти засыпала, уютно устроившись на его руке. – Я заметил, ведь Братеев верит, в самом деле, что ты, ну как это сказать...

– Колдунья, ведьма, – подсказала Алина, моментально проснувшись. – И Вадим слегка верит в это! Я знаю. Он суеверный.

– Но почему он верит? Мне казалось, он ни в Бога, ни в черта не верит, не то что в каких-то колдуний.

Алина засмеялась весело, довольно. Поцеловала мужа в уголок губ. Сон отлетел от неё.

– Знаешь, Валь, всему очень простое объяснение существует. Ты уже знаешь, что в А-ке мне приходилось общаться с Серебровыми. Во-первых, тетя Сонечка пошептала над маленьким Денисом, чтобы не болел. И мальчику стало лучше. Во-вторых, я тоже как-то Вадима и многих других удивила, как они посчитали, колдовством. Дома наши загородные рядом стояли. Мы были как-то у Серебровых в гостях. И Лодзинский, помню, тоже был. А у Вадима ротвейлер жил, жирный, раскормленный, злющий, избалованный. Признавал только хозяина. Вот этот пес на участке где-то кость вонючую нашел и притащил, лежит возле нас грызет. А мы в беседке сидели. Жарко. От кости аромат соответствующий поплыл. Никто не смел собаку прогнать. Знали её неукротимый нрав. А Вадим встал, похвастался, что пес только его признает, отобрал эту кость, да еще своего любимца по башке ею треснул. И пес обиделся, отошел, выждал момент, когда Серебров сел, спокойно так подошел к нему и хвать своей пастью локоть хозяина. У ротвейлеров хватка крокодилья, челюсти мощные. Слышим, только кости хрустят. Все застыли. Серебров, слава Деве Марии, дергаться и орать не стал, побелел и тихо так говорит жене: "Иди, Марина, принеси пистолет, надо пса застрелить, а то сейчас руку отгрызет". Марина встала. А собака рычать, а зубы все сильнее стискивает. Какое идти за пистолетом, никто не решается шевелиться. Я же встала, я была уверена, что не тронет меня псина, я абсолютно не боялась его, подошла, обняла собаку за шею, говорю: "Ну что ты к нему пристал? Чего тебе от него надо? Давай, разжимай зубы. Пойдем лучше со мной, дурачок, да ну его. Нужен он тебе. Я тебе вкусненького дам". Пес отпустил локоть хозяина, я взяла собаку за ошейник, и пес ушел со мной. А там сторож прибежал, на цепь посадил зверюгу.

– И ты говоришь, что это простое объяснение? – удивился муж. – Ничего себе, чужую собаку обняла, увела. Почему она тебя послушалась? Почему тебя не тронула?

– Мне еще в детстве Павел Ильич объяснил, что не надо бояться собак. Они чувствуют страх человеческий и другие эмоции. Пес должен знать, что ты сильнее его. Я про себя говорила: "Я не боюсь тебя, я приказываю тебе идти со мной! Ты сейчас уйдешь со мной". И, кроме того, – глаза Алины заискрились лукавством. – Мы ведь жили по соседству. Пес бегал свободно по их территории. Я всегда его угощала чем-нибудь всегда вкусным. Боялась, что кто-нибудь из девчонок просунет руку сквозь сетку, она была вместо забора, пес и откусит. Вот и настраивала его на добрые эмоции по отношению к нам. Разговаривала, гладила. А, попросту говоря, я просто прикормила его. Он очень сыр любил и конфеты, а его на строгой собачьей диете держали, потому что он сильно разжирел. Да еще чесался. Пес хорошо знал слова: "Я тебе вкусненького дам". Никто и не обратил внимания, что я конфеты прихватила со стола, держала в другой руке. Я потом отдала их собаке.

Валентин засмеялся.

– Вот с тех пор и стали звать меня то ведьмой, то колдуньей. Считали, пса усмирила каким-то заговором. Посмотрела ему якобы в глаза, загипнотизировала, что-то прошептала. Я, конечно, шептала, но про конфеты. Я не стала никого переубеждать. Еще сыграли роль бесценные советы Павла Ильича, как вести бизнес. Они через меня часто шли. Получилось, что удачу тоже я принесла и Диме, и Сереброву. А про колдовство... Фигня все это, Валь! Всему, Валя, простое объяснение существует.

Валентин, вполне удовлетворенный словами жены, уже говорил о другом. Смеясь, признался, что во время танго переживал, как бы пышная грудь жены не выскользнула наружу, всем на обозрение.

– Поэтому и прижимал тебя к себе. Не смей больше надевать такие платья, – добавил он в заключение.

– Ну и что, – засмеялась и Алина. – У меня есть что показать. Все бы смотрели и завидовали тебе.

– Нет уж, – в тон ей ответил муж. – Это мое и только мое. Не для обзора других. Да, кстати, Ире диадема приглянулась... Что скажешь?

– Скажу, что папочка подарил её дочке.

– Правильно, – сказал мужчина. – Ира так и сказала, что мать согласна... Правильно, говорит Серебров – ведьма ты, колдунья, мысли читаешь...

Вслух же Валентин не сказал пока, что, зная, кто такой Серебров-Братеев, принял решение бизнес в России начать свертывать и перебираться на постоянное место жительства в США. Пусть корпорацию "Орлофф", русский филиал возглавит другой человек. У Валентина семья на первом месте... Дочь есть... От Альки...

Но ни Валентин, ни Алина не заметили изменившегося лица Арины, когда она смотрела на них, движущихся в танце.

Ирина в этот раз сумела справиться со своими чувствами. Решила не напоминать матери ничего. Рассказала только сестре, ей надо было обязательно с кем-то выговориться. И услышала странную фразу от Елены:

– А папа наш, ты думаешь, был святым?

– Ты хочешь сказать...

– Я ничего не хочу говорить. Это жизнь наших родителей. Мы, благодаря им, выросли с отцом и матерью. Ты взрослая была уже и не могла принять факт существования родного отца, а если бы в детстве мама тебя разлучила с моим отцом. Да ты бы совсем чокнулась. От нервного расстройства пришлось бы тебя лечить, а не актрису. Учись, Ирка, думать. Наш папа воспользовался тем, что маме дороже всего в жизни были ты и я.

– Странно получается, – не успокаивалась младшая сестра. – Ты родная дочь папы Димы, а всецело на стороне мамы и Валентина.

– Знаешь, сестренка, не так уж гладко все было в нашей семье. Я всегда боялась остаться без мамы. Наверно, что-то чувствовала. Да и Дарья всегда мне говорила: "Вот уйдет от вас мать, Ирку заберет, а тебя отец не отдаст. Будешь с отцом жить, без матери". Я очень боялась этого. Но мама не ушла. Она не ушла из-за нас. Из-за меня! В чем мне её винить? Когда появился Валентин, мы только познакомились, я сразу поняла: мама – по-прежнему наша мама. Он не забрал, не увел её. Он пришел к нам, в нашу семью, принял нас, он зовет нас дочерьми. Он любит нас. Любит маму. И сейчас я рада одному – счастью мамы. Ир, ты подумай, как хорошо все сейчас сложилось. Я счастлива с Колей, ты счастлива с Жорой, кстати, это Валентин вырастил для тебя мужа. Мама наша веселая. Не болеет. Она больше не плачет потихоньку.

– Ты тоже об этом знала?

– О чем, – не поняла Елена.

– О её непонятных слезах.

– Все знали. И бабуля с дедулей, и ты, и я.

– А папа?

– Конечно, знал. Ира, папа Дмитрий, я еще раз говорю, тоже не был святым, поверь мне. Я помню, как смотрел папа на мать Жоры во время реалити-шоу. Мне казалось, что он влюбился. Вспомни, последние годы он редко бывал дома. Все у него какие-то дела были.

– Он же предпринимателем был.

– А Валентин не предприниматель? Поверь, его корпорация гораздо больше, и дел у него больше. А он от мамы ни на шаг! И Коле с Жорой не разрешает нас одних оставлять. Нет, Ира, у папы, скорее всего, была женщина, вот он без конца и уезжал. Последние годы с нами чаще были мама и дедуля с бабулей.

Ирина замолчала. Училась думать и прощать. Она даже не поссорилась с матерью и Валентином в очередной раз. Новое известие, принесенное ими, отодвинуло на дальний план все обиды и горести.

Неожиданный поворот.

Валентин был счастлив, счастлив так, что иногда делалось страшно. Но больше всего ждал он одного важного события. Это будет через несколько месяцев. Случилось то, чего опасалась Аля – она забеременела. Именно поэтому она не решилась выпить на помолвке даже шампанского, хоть и надеялась, что беременности нет.

На первые нарушения цикла Алина отреагировала своеобразно.

– Немолодая уже. Старею. Надо бы мне к врачу. Налицо все признаки климакса. Да и не стоит забывать, что яичник у меня только один.

Обеспокоенная мыслью о старости, она весь день вглядывалась в зеркало. В их роду женщины не страдали обилием морщин. У тети Сонечки их было совсем мало, а родная мать Дарья вообще и в шестьдесят выглядела на сорок.

– От злости, наверно, – думала в свое время Алька.

А теперь, когда ушли в прошлое обиды на мать, позади были более тяжкие беды и испытания, и был муж, на которого, по её представлениям, вполне могли иметь виды более молодые особи женского пола, женщина с тревогой вглядывалась в свое отражение в зеркале. Стареть совсем не хотелось. Она тщательно изучила себя. Вроде еще ничего. Волосы все еще густые, седые волоски, конечно, есть, и немало, но, слава косметологической промышленности, их не видно под устойчивой краской. И решив, что она выглядит еще очень ничего, Алина успокоилась. Так пробежал месяц.

Никогда Алька, живя с Дмитрием, не предохранялась. Она всегда хотела третьего ребенка. Но организм её всю жизнь работал как часы. Алька опять спокойно отреагировала, что нарушение цикла повторились. Но к врачу все же решила сходить. Она с грустью вспомнила своего а-кого врача Стаса Позднякова. В Москве ей надобности до сих пор в женских врачах не было. Где же узнать фамилию хорошего специалиста? Может, к Миронову обратиться. Нет. Он поставил ей ошибочный диагноз. И вдруг дошло, что девочки-то её обе беременны. Они наблюдаются у одного врача. Это же о чем-то говорит. Что же, врач был выбран. Да как-то надо Валентину сказать, что нужно посетить медиков вне плана. Тот боялся за Альку. Помнил, очень хорошо помнил, как молился всем богам в далеком онкологическом центре, ожидая окончания операции. Алька придумала.

– Не буду я пока обременять Валю своими проблемами, ни к чему ему вообще знать, что жена его стареет. Поеду-ка я с Еленой к её врачу, Узнаю, когда ей надо на прием и запишусь на тот же день. Лене-то, наверно, придется все объяснить, А Вале скажу, что мне её проводить надо. А сама проверюсь, – размышляла Алька, поедая из банки второй соленый огурец.

Именно этот соленый огурец и натолкнул её на мысль о возможной беременности. Алька настолько испугалась этой мысли, что бросила есть. Нет, не может такого быть. Что ей теперь нельзя съесть спокойно огурец. Вот она его положила и даже не хочет доедать. А может, все-таки хочет? Она стала вспоминать себя в дни молодости, когда ждала детей. Что она чувствовала в те дни? С Еленочкой её без конца тошнило сначала, чего-то хотелось, даже в обмороки падала. Когда ждала Ирку, чувствовала себя прекрасно. Ну была как-то изжога. Еще бы не мучиться ей в тот день от изжоги, она тогда у свекрови в деревне кастрюлю малосольных огурцов съела, не сразу, конечно, за день. Вкусные были. А сейчас такого нет, ну съела огурец, ну захотелось.

– Дура я старая, – решила женщина. – Надо же такая ерунда в голову пришла.

Но пришедшая мысль нет-нет, но возникала в течение дня. Алина изучила себя в зеркале, потрогала свой живот и ни к какому выводу, кроме срочного посещения врача, не пришла.

– Меня-то Дарья родила уже после сорока, – раздумывала Алина. – Неужели я в неё? Нет, мне срочно надо к врачу. А то лезет в голову всякая ерунда. Старею я, а не беременна.

Словом, не посвятив мужа в свои столь неожиданно вспыхнувшие подозрения, Алька договорилась и визите в женскую консультацию со старшей дочерью. Но и ей толком ничего не стала говорить.

Еленочка, кажется, поняла, что матери надо к врачу. И согласилась взять с собой мать. Тем более у Николая оказались какие-то заморочки на работе, Алька и высказала вовремя предложение, что она сама проводит Елену, они вызовут такси и доберутся на нем. Но, Валентин, случайно обнаружив, что Николай сидит в центральном офисе и разбирается с документами, вместо того чтобы везти жену на прием, не на шутку разозлился.

– О чем ты думаешь? Дела важнее жены! Она уже на девятом месяце! Какое такси? – раскричался он и решил сам отвезти Елену.

Такого варианта развития событий не предусмотрели ни Елена, ни Алька. Но женщина решила не отступать. Время приема ей уже было назначено. В конце концов, не пойдет же Валентин в женскую консультацию, останется в машине. Поначалу так и было. Но потом Валентину стукнуло в голову, что у Елены что-то не так, какие-то осложнения с беременностью, поэтому Алина и поехала с ней. Вот и выскочил из машины, пошел выяснять сам, все ли в порядке со старшей его девочкой. Он, отвлеченный этой мыслью, даже не заметил, что подъехал Николай.

Елена спокойно сидела в рекреации, а Алины не было рядом.

– Где мать? – сердито спросил отец.

Молодая женщина молчала.

– Что вы хотите скрыть от нас?– задал он второй вопрос.

Елена опять не сказала ни слова.

– Мать у врача? – не отступал Валентин.

Елена обреченно кивнула. А Валентин решительно прошел в кабинет.

Алька сначала зашла с дочерью к врачу. Елену осмотрели быстро, взвесили, послушали сердцебиение младенца, сказали, что все в порядке и отпустили.

– А теперь подожди меня немного в холле, – попросила мать. – Мне надо свои вопросы задать врачу.

Дочь, насторожившись, вышла. То, что мать нервничала уже несколько дней, заметили все. Но молчали. А тут еще появился Валентин. Теперь подумает, что Елена в сговоре с матерью, обе что-то скрывают. Будет гроза. Слава Деве Марии, пришел Коля.

Алька, оставшись наедине с гинекологом, путаясь и сбиваясь, стала излагать свою проблему. Врач всё быстро понял.

– Сколько вам лет? – спросил гинеколог.

Алина ответила.

– Рановато для климакса.

– Значит, беременна, – обреченно произнесла женщина.

– Давайте посмотрим, раздевайтесь.

Через несколько минут уже было точно все известно. Беременность двенадцать недель. Алька то ли расстроилась, то ли нет, не поняла сама. Врач спросил, какое решение она примет: писать направление на аборт или рожать будет?

– Мне надо поговорить с мужем, – ответила женщина. – Я не могу одна все решить. Все-таки это уже жизнь. Я никогда не делала абортов.

– Правильный подход, – одобрил врач.– А по вашим подсчетам, какой у вас срок?

– По моим подсчетам, девочке около двенадцати недель.

– А почему девочке?

– Я никогда не рожала мальчиков, – уныло ответила Алина. – У меня две девочки.

Врач заулыбался такому странному объяснению, но возразить не успел. В это время решительно зашел Валентин.

– Мужчина, выйдите, – попросил врач.

– Это мой муж, – пояснила Аля.

– Нет, я останусь, – ответил Валентин. – Я тоже должен поговорить с вами. Я отец девочки. Что с ней?

– И вы уверены, что у вас девочка, – иронически улыбнулся врач. – Как и ваша жена.

– У нас две девочки, – ничего не поняв, проговорил Валентин.

– Об этом рано судить, лучше сделать УЗИ.

– Какое УЗИ, зачем? – еще больше заволновался Валентин. – Что с Еленочкой?

– Валя, у Лены все в порядке, не волнуйся, – сказала Алька. – Доктор наш говорит о другом. Я прошу, Валя, подожди меня в холле, а я потом все объясню.

– Нет уж, – сердито ответил мужчина, – говорите при мне.

В кабинет заглянула Елена. Она предполагала, что надвигается гроза, это чувствовал и приехавший Николай. Елена быстро сказала:

– Мама, папа, я уехала с Колей. Он тоже приехал. Папа, ты отвезешь маму?

– Отвезу, – сказал сердито Валентин. – А с тобой после поговорю, – а про себя добавил: – Получит все-таки Колька, что пытались что-то скрыть от меня.

Алька же сказала Валентину:

– Валя, ты только сейчас помолчи. Дай я поговорю с доктором. А потом все тебе объясню.

Валентин согласился. Гинеколог продолжил:

– Какое решение примите? – задал обтекаемый вопрос врач.

Он понял, что муж не в курсе событий.

– Можно не отвечать?– спросила Аля. – Хотя бы сегодня. Мне надо сначала поговорить с мужем.

– Но и тянуть нельзя, если вы решите... – врач, глянув на Валентина, замолчал. – В общем, жду вас на прием с принятым решением. А пока сдайте анализы. Не затягивайте.

Взяв нужные бумажки, Аля и Валентин ушли. Муж шел молча, впереди жены. Не взял её под руку. Он был разозлен. Алина почувствовала себя неуютно, потом обиделась. Поэтому не села рядом с Валентином в машине, а на заднее сидение. И ничего не хотела говорить. К глазам подступили слезы.

– Ну что, говори, объясняй, – повернулся муж. – Сколько у вас еще будет секретов от меня! Ты столько лет скрывала от меня про Ирину, та последние дни на что-то обиженная ходит, о чем-то с Еленой шепчется. Жора вообще ничего не говорит. У Кольки с женой тоже завелись тайны, – в его голосе звучала самая настоящая обида. – Я думал, у нас самая настоящая семья. Что от меня у вас нет секретов.

– Да нет, Валя, у меня никаких секретов, – странным голосом произнесла Алька. – Скорее, сюрприз.

– У Елены будет двойня, – предположил Валентин.

Алька слабо улыбнулась.

– Да что ты? Один у неё. Мальчик, УЗИ так показывает. И секреты у наших детей должны быть свои. Они – это другая семья. Отдельная.

– А зачем еще тогда УЗИ делать? – не отступал муж. – Чего скрываете от меня?

Грустный вид жены прогнал всю злость у мужчины. Он стал почему-то чувствовать себя виноватым. Тем более зачем-то вернулись Николай и Елена. Дочь подошла к машине, постучала по стеклу, привлекая внимание родителей.

– Мама, – сказала она. – Ты неправа. Папа волнуется, думает, что я тоже с тобой заодно. Поэтому я скажу, что не мне, а тебе надо было к врачу. Папа, это мама была на приеме, а не про меня узнавала. Мама, скажи все папе! А вечером скажешь нам. Папа, не обижайся на меня!

Выпалив на едином дыхании, Еленочка быстренько вернулась в машину к Николаю, крикнув:

– Когда все выясните, позвоните нам.

Валентин встревоженно вышел из машины, открыл заднюю дверцу, сел рядом с женой:

– Говори, что случилось? Зачем тебе надо было к врачу? – в его голосе звучала тревога.

Нервы женщины сдали, она уткнулась в плечо мужа и заплакала. Валентин заволновался не на шутку:

– Ну что ты, мой Аленький, мы вдвоем, мы со всем справимся. Ну не плачь.

Всхлипнув еще несколько раз, Алька все же приступила к объяснению:

– Да я из-за другого плачу. Ты ушел один из поликлиники, даже меня не подождал. Не делай больше так, Валя. Я боюсь потерять тебя. Мне так плохо без тебя.

Мужчина почувствовал себя виноватым.

– Ну что ты, мой Аленький. Куда я без тебя? Ну перестань плакать, я не буду, никогда не буду. Только скажи, зачем тебе надо было к врачу. Почему меня не попросила о помощи?

– Валя, родной мой, я ничего не хотела скрывать от тебя, я сама просто еще не знала. Я предполагала, но не верила сама себе.... Боялась верить. Я только сегодня от врача узнала...

Не найдя нужных слов, как всегда в трудные минуты, Алька взяла руку мужа, сначала прижала к своей щеке, потом положила на свой живот.

– Вот он, здесь секрет, о котором я ничего не знала до сегодняшнего дня. И даже надеялась, что там ничего нет.

Валентин похолодел:

– Что, что с тобой, что там у тебя?

Алька увидев изменившееся лицо мужа, ответила, слабо улыбаясь:

– Да не пугайся ты. Страшного ничего нет. Наверно, там девочка. Маленькая такая девочка. Дочка наша. Я умею рожать только девочек.

Валентин сидел, плохо понимая происходящее.

– Валя, я беременна.

Известие обрушилось на мужчину так внезапно. Он только обнял жену, чувствуя, что та нуждается в поддержке. И молчал. Молчала Алька. Потом робко произнесла:

– Да не расстраивайся, Валь, как скажешь, так и сделаю. Мы немолоды. Срок, правда, уже не маленький, но беременность еще можно прервать, можно договориться.

Валентин молчал. Потом тихо спросил.

– А ты?

– Что я? – не поняла Алька. – Я как ты решишь. Уж больно все внезапно. Я одно время сильно хотела третьего ребеночка, особенно когда тебя долго не видела. Но это очень давно было. А теперь и сама не знаю.

– Нет, как ты? Что с тобой может быть? Ты же болела. У тебя же через весь живот шрам.

– Живот мой все выдержит. Это не проблема. Я переговорила с врачом. Он сказал, что родить можно и в шестьдесят, и, причем, здорового ребенка, вот только кто растить будет.

– Аля, – начал Валентин, с трудом подыскивая слова. – Для меня самое главное ты, если с тобой что-нибудь случиться, я тоже не стану жить. Без тебя мне ничего не надо. Я столько лет тебя ждал.

– Валя, Валя. Мой верный Валька, мой любимый Валюшка, мой самый лучший на свете муж. Родить, поверь мне, это не смертельно. Я о другом говорю сейчас. Я же никогда, Валюш, не делала абортов. Я не знаю, что это такое. Да, я не привыкла еще к мысли, что внутри меня есть новая жизнь. Но... но я не хочу убивать её, – Алина всхлипнула. – Я не могу понять, хочу ли я рожать, хочу ли я ребенка, но я всегда была против абортов. И сейчас тоже. Ведь это уже человечек. В нем твоя и моя частичка. Это наша маленькая девочка. Может такая, как Ирка или Коля, а может, совсем другая.... Все внутри меня кричит против лишения её жизни. Лишь голова говорит: "Думай, тебе много уже лет", – по щекам опять потекли предательские слезы: – Я запуталась, Валя. Помоги мне найти выход. Да и не должна я одна решать эту проблему.

Они долго сидели, молча обнявшись. Изредка Алина вытирала слезы. Валентин в эти моменты целовал её волосы, напоминая, что он рядом. Потом женщина подняла на него свои удивительные глаза. Посмотрела в такое дорогое любимое лицо, робко улыбаясь, улыбнулся и мужчина, их мысли совпали, они оба одновременно сказали:

– А может, родить?

И оба радостно засмеялись. Валентин обнял жену, стал целовать, куда попадет: в щеки, губы, волосы, глаза.

– Алька, неужели у нас будет ребенок! Девочка! Неужели это возможно? Я и мечтать не смел! Какой же я все-таки счастливый. Ты родишь мне дочку. Я всегда хотел иметь дочку. Многие мужчины говорят о сыновьях, а я всегда думал о дочке, хотел девочку. Маленькую такую девочку, чтобы можно было носить её на руках, котят дарить...лягушек ловить... Я ведь не держал Ирину на руках, не укладывал спать.... Ни её, ни Колю...

– А почему у вас с Катей не было детей? Ты говорил мне, что не хочешь иметь детей.

– Нет, мой Аленький. Не совсем так. Я не хотел, чтобы рожала Катя или какая другая женщина. Моих детей должна рожать только ты. Я давно так решил. Только твои дети могут быть моими. Ты тоже рожала только от меня.

– А Еленочка?

– И Еленочка от меня, – весело прищурился Валентин. – Ты же говоришь, что Колька твой, ты его настоящая мать. Так и Лена. Моя. Я её настоящий отец.

И они опять засмеялись. Легко и хорошо стало у Алины на душе. Муж не поехал больше на работу:

– А ну её. Пусть Колька сегодня поруководит. Я ему позвоню сейчас. А мы едем в магазин, Аленький мой. Я должен купить тебе подарок.

– Да есть у меня все, Валя. И подарок ты уже сделал, большой подарок,– смеясь, ответила женщина и осторожно погладила свой еще плоский живот. – А вот в больше в баню, Валя, я вместе с тобой не пойду.

– А что, разве плохо было? – прищурился муж. – Так хорошо попарились. И дочку мы с тобой, оказывается, сочинили. Нет, в баню только с тобой теперь!

К Алине вернулось веселое расположение духа.

– А может, ты чего хочешь? – не отступал Валентин. – Говори, все найдем.

– Знаешь, я бы съела соленый огурчик, – ответила женщина и засмеялась.

Но муж не успокоился: купив бутылку дорогого коньяка, тут же отвез врачу, что установил факт беременности. Долго и бестолково его благодарил, жал руку, расспрашивал. Раз десять повторил, что Алина будет рожать. После, не слушая возражений, повез жену в ювелирный магазин. На её длинных пальцах появилось небольшое колечко с изумрудом. Валентин выбирал сам. Под цвет глаз жены.

Вечером, смеясь, вспоминали про баню.

Встреча с Наташей.

Осень в Московском регионе в тот год стояла исключительно теплая. Была середина октября, а столбик термометра показывал порой днем до двадцати градусов. Валентин смеялся и говорил, что таким образом природа благословляет его брак с Алиной. Молча улыбалась Еленочка, поддерживая радость родителей. Ирка соглашалась. Она потихоньку привыкала к мысли, что её отец Валентин. Срок беременности у дочерей приближался к шести месяцам, быстро стали увеличиваться животы у девочек. Ирина, по предложению Жоры, стала рекламным лицом фирмы «Орлофф», но не снималась последний месяц нигде – Жора не разрешил ей больше работать – молодая актриса скучала с её энергичной натурой, Еленочка не оставляла работу, хоть Николай и начал ворчать. Валентин и Алина посмеивались над их проблемами, но не вмешивались. Именно Ирина уговорила уехать на выходные на дачу заранее. Ей хотелось увидеть Митю, встретиться с деревенскими друзьями, посидеть в беседке, пожарить шашлыков. Тем более Николай принес весть, что женится Петька Шмаков, старший сын Василия. И выложил приглашения на всех. Васькина мясная палатка процветала с легкой руки Николая и отзывов Алины перед старыми и новыми знакомыми, немаловажную роль играло и покровительство Валентина.

Уехать решили заранее, в четверг. Мужчины планировали длинный банный день в пятницу. Они будут париться, а Алина должна приготовить пельмени, настоящие, сибирские. Жора еще не пробовал таких, но много слышал от Валентина. В субботу надо быть на свадьбе у Петра Шмакова. Да и дороги в четверг свободнее. В пятницу пробок больше. Выехали уже после обеда. Машины Николая и Жоры отстали. Уже, когда выехали за МКАД, началась пробка. На дороге была авария. Серьезная авария. Тяжелый грузовик въехал в заднюю часть "Жигулей". Но трупов, слава Богу, не было. Когда подъехали ближе, Алька присмотрелась и ахнула: около кустов стояла бледная Татьяна, жена Василия. Сам Васька о чем-то говорил с представителем ГИБДД. Валентин затормозил и остановился. Алька побежала к Татьяне, Валентин пошел к Василию.

Татьяна, увидев Алину, заплакала, было, но быстро успокоила свои слезы. Глухим, ровным голосом она объяснила, что в субботу свадьба, вот и поехали сегодня за недостающими продуктами, хотели дешевле взять. Также купили подвенечное платье Петькиной невесте – Наташе. Она кивнула головой на худенькую девушку, что сидела под деревьями, растущими вдоль обочины, и горько плакала, обняв колени тоненькими руками.

– Все живы, здоровы? – спросила Алька.

– Бог миловал, отделались только испугом и царапинами, – ответила Татьяна.

– А что так Наташа плачет?

– Примета, говорит, плохая, – сердито произнесла женщина и добавила в сердцах: – Конечно, плохая! Продукты пришли в негодность, коробку со свадебным платьем всю вином залило. И так еле выдавила из Наташки, что денег на платье у неё с бабушкой нет. Купили недорогое. А тут эта авария. Вот и ревет: платье испорчено, и жизнь тоже её испорчена. Отказывается теперь выходить замуж. А мы уже и родню всю собрали, и друзей обзвонили...

– А сама-то ты, как считаешь? – спросила Алина. – Ты-то о чем думаешь?

– Черт с ними с приметами, жалко мне девчонку. Неплохая она, хоть и сирота. Ничего за душой нет! Зато какая душа. Добрая, верная девочка, хоть и дочь...

Татьяна осеклась. Замолчала. Алька спросила:

– Можно я с ней поговорю?

– Говори, – махнула рукой женщина. – Может, успокоится чуть-чуть.

Алька и Татьяна подошли ближе. Худенькая Наташа плакала, её пытался успокоить Петя. Под его глазом наливался лиловый синяк.

– Нет, – говорила Наташа. – Ничего у нас не получится. Не будет свадьбы, Петя. Вон у тебя какой синячина под глазом.

– Замажем, – отшучивался Петр, – ты своим кремом замажешь. Не видно будет.

– Нет, Петя, – не соглашалась девушка. – Недаром бабушка говорила, что мою мать прокляла одна деревенская колдунья за то, что она пыталась увести у неё парня. Сказала: не будет счастливых в нашем роду. Я не верила, но так и получается. И моей матери не было счастья с этим парнем, он на ней так и не женился, и с отцом моим они долго не жили, мать попала под машину, а отец еще до моего рождения умер. Видно, теперь проклятие добралось и до меня.

Петр сказал:

– Все это сплетни, выдумки, сказки. Глупости наговорила тебе бабушка. Мы должны пожениться. У нас ведь ребенок будет.

– Так, – сказала Татьяна. – Про ребенка я не знала. Будет свадьба! Хватит сирот плодить. Никаких больше разговоров! Кончай, Наташка, реветь. Найдем еще денег и на платье, и на закуску. С ребеночком-то все в порядке, тебя нигде не придавило, не стукнуло? Надо бы к врачу тебя...

Татьяне почему-то неудобно было пред Алиной. А Алина думала, кого ей напоминает эта худенькая девочка. Наташа ответила:

– Спасибо вам, тетя Таня. Со мной все в порядке. Я всегда хотела вас называть мамой, вы всегда помогали нам с бабушкой. Только свадьбы не будет. Мне придется расплатиться за грехи матери моей.

– А кто твоя мать, девочка? – вырвался вопрос у Алины. – Почему ты так говоришь?