Текст книги "Алька - любовь моя (СИ)"

Автор книги: Ольга Бондаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)

Брата женила на себе расчетливая белобрысая соседка Дарья, красивая была она, только взгляд недобрый. Но в расчетах Дарья ошиблась. Главный-то расчет был на Софью. А Григорий, он был мужчина из рода Орёл-Соколовских – ни цепкости, ни хваткости. Жениться-то женился, а в дом ничего лишнего не принес. И от Софьи Дарья ничего не получила. Не считала вправе себя распоряжаться деньгами Павла его жена, а кроме денег от дяди-ювелира и ещё кое-чего осталось. Да и не хотела Софья поощрять слабоволие брата, а самое главное – не пришлась Дарья ей по душе, ой как не пришлась. Вот и жила в Дарье обида неизвестно на что, да ещё семье бывшего военнопленного пришлось уехать из центральных областей в деревню под Новгород.

Но Софья была из того же рода, что и брат. Думала о семье. Да и других родственников, кроме Саши и Григория, у неё уже не было. С детьми погибшей Марии близости душевной не получалось. Материально помогала им. Но больше всего покоя не давало, что брат далеко от неё. Вот поэтому, когда подул небольшой ветерок свободы, началась кратковременная оттепель, тут же Софья решила – брата нужно поближе к себе. Павел Ильич ни в чем дорогой Софочке не отказывал. А когда ещё увидел маленькую Альку... Именно такой снилась ему дочка, которой у него никогда не было и не могло быть, а так хотелось – это была маленькая Софочка, веселая, зеленоглазая, черноволосая. Софья же сразу почувствовала в Альке родную кровь, родную душу. Она пробудила дремавшие материнские чувства. Хотелось приласкать, приголубить эту диковатую, никем не любимую дочку.

– Отдайте нам Алю, – попросила она брата. – Дочкой нам будет.

Григорий вопросительно смотрел на жену.

– Что скажут люди? – это для Дарьи был главный довод против.

Да и не любила она Софью. Не отдала. Пусть ей тоже плохо будет. Про Альку мать не думала. Она, так, лишняя была в семье.

Но дача тети Сонечки всегда была теперь рядом, И Алька бежала туда после уроков. И Павел Ильич, и его жена теперь любили здесь жить. Здесь звучал Алькин смех.

Алька замолчала.

– Тебе же надо было по делам, – сказала она, вспомнив, что у Дмитрия сегодня важная какая-то встреча с владельцами магазинов.

– Я успею, встреча в двенадцать, – ответил муж.

Алька всё поглядывала на телефон. Лишь в одиннадцать Дмитрий разрешил ей взять трубку в руки. Удалось набрать нужный номер с первого раза.

– Тетя Сонечка... – это всё, что смогла сказать Алька изменившимся, охрипшим голосом.

В горле образовался огромный ком, голос пропал, она опять начала плакать, задыхаться. Дмитрий решительно взял трубку в свои руки. Он услышал страшно испуганный далёкий голос, похожий на Алькин:

– Кто это? Кто говорит? Не молчите! Пожалуйста, не молчите.

– Тетя Сонечка? – назвал её по-алькиному Дмитрий. – Вы только не пугайтесь. Вы хорошо себя чувствуете?

В телефоне молчали.

– Не молчите, скажите, с вами всё в порядке?

– Кто это говорит, куда делась Аля... женщина, что была перед вами?

– Не волнуйтесь, она здесь, Аля жива, она не может говорить, она плачет.

– Наша девочка нашлась, она жива, – услышал взволнованный далекий голос Дима.

И в трубке повисло молчание. Потом послышался шум.

– Кажется, твоя тетя упала в обморок, – сказал Дмитрий застывшей жене.

Он был прав. Павел Ильич, услышав изменившийся, испуганный голос жены, вышел из спальни. Софья, неестественно бледная, разговаривала по телефону. Она повернулась к вошедшему мужу, успев сказать:

– Наша девочка нашлась, она жива.

И упала без чувств. Павел Ильич не растерялся, он схватил трубку, крикнул:

– Только не пропадайте! Не кладите трубку!

После чего привел в чувство жену, стал говорить сам:

– Аля, девочка...

– Это не Аля.

– А кто?

– Это её муж.

– Валентин? Валя? Ты... тоже жив? – в голосе Павла Ильича зазвучала радость.

– Нет, это не Валентин, это Дмитрий. Не волнуйтесь, с Алей всё в порядке. Запишите адрес и телефон... Да, да, мы живем далеко от вас, в А-ске... Это долгая история... Аля сама всё расскажет.

Алька, немного совладавшая с собой, потянулась к трубке:

– Павел Ильич, миленький. Это я, Аля. Я жива, да здорова... Да, Дима – мой муж... Он спас меня... Да, я напишу вам письмо... Приехать?

Она вопросительно глянула на Дмитрия. Тот медленно кивнул.

– Да. Конечно, мы вас навестим. Я и Дима... У меня... Все хорошо у меня, – и после небольшого перерыва продолжила: – Нет, не поэтому... Я потеряла память после катастрофы на теплоходе. А теперь вспомнила, – и сказала бесцветным погрустневшим тоном. – Да, я все знаю...Валя... Я вспомнила... я видела, как Валя погиб... скажите, как вы, всё в порядке?

И уже улыбаясь, слушала дорогих ей людей. Слёзы ещё текли по лицу, но это были совсем другие слезы – успокоения, радости, облегчения от того, что есть на свете тетя Сонечка и Павел Ильич. Только в глубине души была страшная боль, страшная пустота от потери Валентина.

Разговор окончился. Дмитрий не оставил одну Альку дома.

– Со мной поедешь на совещание.

– Не бойся за меня, – ответила серьёзная тихая Алька. – Я справлюсь. Я выдержу.

– Ну нет уж, – про себя промолвил Дмитрий, – вернусь, а её нет! И хорошо, если она решит просто уехать. А если уйдет к своему Валентину? Туда. В пустоту. Нет уж, не будет такого. Моя Алька, только моя. Моя испуганная девочка, ты мне нужна.

Вслух же произнес следующее:

– Я и не боюсь, я верю тебе. Но мне нужна твоя помощь: на компьютере надо с документами поработать. Илины сегодня не будет.

Алька ушла одеваться, а Дмитрий позвонил и отпустил Илину домой.

Возле офиса уже было много машин, Дмитрий опаздывал.

– Иди, – сказала Алька. – Тебя ждут. А я после подойду, поговорю с Людой.

Она кивнула на соседнюю машину, где расцеловывал маленькую дочку владелец соседнего магазина Сергей Дмитриев, друг Димы, а две похожие чем-то женщины посмеивались над ним. Одна из них призывно махала рукой Альке.

– А, Сергей со своей незаменимой золотой тещей, женой и дочерью, – протянул Дима и вспомнил. – О чем ты хочешь поговорить с ними?

– Я на дочку их хочу взглянуть, – ответила Аля. – Сергей и Люда счастливые, такая у них замечательная малышка. Я ее тоже люблю, она такая забавная. Давно я уже не видела. Я приду, Дим, не переживай, сразу сяду за компьютер, всё сделаю, ты же все равно сейчас занят.

– Это точно, – согласился муж, и, оглянувшись, крикнул. – Идем, Серега! – после добавил: – Счастливый человек: теща – просто находка, золотой бухгалтер, замечательный тесть, есть красавица жена, дочка, и все они не могут друг без друга.

Оба мужчины поспешили в офис. Навстречу им попалась Илина. Алька не слышала, как Сергей несколько удивленно спросил её:

– Ты что здесь делаешь?

– Мне надо же где-то работать, – ответила недовольно та.

И вернулась в офис, что-то поясняя Дмитрию. Сергей со злостью смотрел на красивую секретаршу. Дмитрий после поинтересовался, откуда Сергей знает Илину, тот пробурчал что-то не совсем понятное, Дмитрий понял одно, что лучше бы ему другую найти секретаршу.

Алька не слышала этого короткого диалога, потому что разговаривала с Людой. Из всех знакомых мужа эта женщина ей нравилась больше всех. Люда со счастливой и гордой улыбкой показывала упитанную девочку с коричневыми глазами, но, увидев на ступеньках красивую Илину, нахмурилась:

– Её зовут Илина?

– Да.

– А что она тут делает?

– Она секретарь Димы. А что?

– Не нравится мне всё это, – обронила Люда и, глядя на Алину, спросила: – У тебя что-то случилось. Ты какая-то не такая.

Алька, может быть, что-нибудь и сказала бы, но обеспокоенный Дмитрий все же вернулся за женой. Илина всё-таки ушла домой.

Алька и Дмитрий забыли об этом разговоре, о том, что Люда и Сергей неодобрительно отозвались об Илине.

Память вернулась к Алине вместе с осознанием величайшего горя: погиб Валентин, её первая любовь. Алька тайком плакала, когда не было рядом Димы. Она чувствовала себя предательницей и по отношению к мужу, и к Валентину. Как ей хотелось, чтобы приснился её Валька и сказал, что она ни в чем не виновата, что она может жить спокойно. И он снился. Но не добрый, ласковый, со смеющимися глазами – больной, беспомощный, ищущий Алю. И почему-то он был очень-очень далеко от неё. Как-то, в очередной раз, увидев во сне страдающего Вальку, Алина собрала все силы и крикнула через время и пространство: "Не смей умирать, не смей, слышишь. Я живая! Я по-прежнему люблю тебя! Мы будем вместе!" Слова услышала старая женщина, похожая на тетю Сонечку, она сидела возле кровати Валентина и что-то шептала, её прозрачно-зеленые глаза широко распахнулись, она подхватила Алькин призыв и отправила Вале. Вздрогнул Валентин, открыл глаза. Алька знала – теперь он будет жить. Обрадовалась молодая женщина, протянула руку к своему Валентину, хотела погладить его исхудавшую щеку и... проснулась. И заплакала оттого, что это только сон, что лишь во сне Валя живой. Но у Алины был еще Дима. Внимание и ласка мужа сделали свое дело. Пусть не чувство счастья, а тихая грусть и спокойствие понемногу вернулись к женщине. Она во второй раз начала новую жизнь.

– Вот рожу мальчика, назову Валей, – сказала она сама себе. – Это будет мой новый Валька. Я с ним ни на минуту не разлучусь!

– А если будет девочка? – прозвучал в сознании ясный голос Валентина.

– Девочка будет Ириной, как ты мечтал назвать свою дочь.

Алька испугалась этого диалога.

– Пресвятая Дева Мария! – взмолилась она. – Неужели я схожу с ума. Нет. Я буду жить. Я должна дать счастье Диме. И мне надо помолиться о покое для Вали. Где-то в городе должна быть работающая церковь.

Но не пошла Алина в церковь. Она не видела мертвого Валентина. Не могла себя заставить женщина молится за его упокой. Не могла и все! В душе жила надежда на чудо.

А сейчас у неё был не только Дима, но самые родные Павел Ильич и тетя Сонечка. Но о Валентине так и не смогла рассказать мужу Алина. А тем временем приблизился Новый год.

Новый год прошёл весело. Алина сумела заставить себя встряхнуться.

Дмитрий и Алька поехали в деревню к родителям мужа. Алька была оживленна, не смолкал её смех. В качестве подарка отцу Дима прихватил красивую бутылку импортного виски. В деревне были наготовлены горы еды, незамысловатой, крестьянской, но свежайшей; немыслимо было съесть всё это нормальному человеку. Виски выпили сразу, не дожидаясь двенадцати часов. Хвалили, утверждали, что это не чета русской водке. Альке даже стало обидно за державу. Она решила немного пошутить. Выскользнув в сени, где хранился самогоночный арсенал, женщина в бутылку из-под виски налила самогонки, закрасила за неимением другого красителя зеленкой, принесла и, подмигнув мужу, объявила, что они с Димой дома не допили эту бутылку виски сорта "Тархун". "Тархун" был сей же час был выпит и удостоился еще более высоких похвал. Дмитрий хохотал до колик. Дальше полилась рекой самогонка, которую Алька никогда не пробовала и которая сыграла с ней злую шутку. Алька глотнула самогоночки, моментально опьянела и, обнявшись с нелюбимой Машей, стали вдвоем голосить деревенские песни, не забывая принимать рюмочку, другую. Откуда что бралось! Дмитрий только диву давался, в конце концов, пошел спать. Это продолжалось до утра. Неизвестно, сколько раз невестка с золовкой приложились ещё к рюмочке, но Дмитрий и проснулся под их дуэт, встал, разогнал, уложил спать. А Алька заслужила теперь в деревне всеобщую любовь, даже Маши. После на другой день у Али болела голова, тошнило, словом, было самое банальное похмелье. Дмитрий посмеивался, называл алкашкой и предлагал стопочку на опохмелку. Альку передернуло от этого предложения, она даже воду не могла видеть, взамен она посоветовала лучше застрелить её. Маша же спала мертвецким сном, у неё похмелий не бывало.

О Вальке Аля так и не рассказала. Слишком свежи были раны, болело ещё всё внутри. Она запретила даже самой себе думать об этом.

После каникул бросилась с головой в работу, чтобы отогнать все воспоминания, которые преследовали её. У неё был теперь Дима, о Валентине она запрещала себе думать. Женщина ждала лета, чтобы навестить тетю Сонечку, планировала поехать в июле с мужем, познакомить их, Дмитрий соглашался, на обратном пути планировали побывать у Алексея с Людмилой.

По просьбе Дмитрия Алексей навел справки о сгоревшем теплоходе "Пётр Первый". Да, в числе ненайденных пассажиров были Орлов Валентин и Соколовская Алина. Алексей писал, что пароход потерпел крушение выше по течению на пятнадцать километров, у противоположного берега. Получилось, что Алька проплыла по течению на бревне около пятнадцати километров, её прибило к противоположному берегу. Поэтому и не подумал никто, что она может быть с теплохода, да и не знали они о катастрофе. Дмитрий потом задал вопрос Альке:

– Ты хорошо плаваешь?

– Да, – ответила та, – я с восьми лет росла на реке, в институте я занималась плаваньем, выполнила норму мастера спорта, – и помолчав, добавила: – Только теперь, я, наверно, никогда не войду в воду. Я боюсь большой воды.

У Дмитрия же родилась новая идея: купить старый теплоход и устроить на нем ресторан. Нужны были компаньоны или спонсоры. Его сбережений не хватало. Алька прохладно отнеслась к его идее. Но возражать не стала.

Тем временем приближалось лето, но поездка грозила задержаться. Дмитрию надо было вылететь на север в командировку. Получалось надолго. На целый месяц. Алька загрустила, потом заплакала. Она теперь часто хандрила, нервничала. Дима терпел, успокаивал, заботился, как мог. Причину слез он понял. Жене хотелось к тете Сонечке. Дмитрий предложил, на его взгляд, просто соломоново решение.

– Я лечу по делам, а ты улетаешь в Москву, навестишь родных, с матерью повидаешься.

– Не хочу я её видеть! – буркнула Алька и опять всхлипнула. – Я с тобой хочу.

– Но ведь там еще и тетя Сонечка!

– Да, да, – закивала головой Алька. – Она ждет меня.

По щекам бежали непрошенные слезы. Дима, как всегда в эти моменты, ласково обнял жену. Алька притихла в его руках. Дима думал о том, что надо бы все-таки показать жену хорошему врачу, нервы у неё явно не в порядке, плаксивая стала. Алька же думала о том, что надо всё рассказать мужу, объяснить причину своих перепадов настроения, что ей очень не хочется расставаться с ним, что очень хочется повидать тетю Сонечку и Павла Ильича. Но лучше она полетит с Димой на север. Женщина боялась: в тот момент, когда она расстанется с Димой, его место в душе сразу займет Валька. Единственный, горячо любимый. Любовь эта срослась с душой. Это сильнее Альки.

Всё решилось по-другому. Позвонила тетя Сонечка, расплакалась: у Павла Ильича очень тяжелый сердечный приступ, подозревают инфаркт. Дмитрий посадил жену на самолет и отправил в Москву, положив ей в сумочку крупную сумму денег на лечение дяди.

– Ресторан на теплоходе подождет, – решил Дмитрий. – А человека надо спасать.

– Да есть у Пала Ильича деньги, – ответила Алина.

– Все равно возьми, – настоял муж на своем.

Теперь он знал, какую роль сыграли в Алькиной судьбе тетя Сонечка и Павел Ильич. Жена рассказала ему свою жизнь, рассказала про любовь к Валентину, прежде чем расстаться с мужем на месяц.

В конце весны отец приехал и забрал мать с Алей. Он получил в совхозе квартиру, в деревне Березово. Алька же, пока мать обустраивалась на новом месте, жила у тети Сонечки. У них была роскошная по тем временам дача: двухэтажный дом на берегу небольшой реки с огромным садом. Тетя Сонечка только посмеивалась и немного переживала, видя, как Алька, слегка обалдевшая от существования настоящего сада, потихоньку ест зеленые ягоды – вдруг живот заболит у девочки. Но, слава Богу, поспела жимолость вскоре, а потом клубника, и ласковая тетушка с удовольствием наблюдала, как девчонка пасется на ягодах. Павел Ильич, увидев спелую ягоду, примечал её и звал Альку. Она летела сломя голову, а серьёзный и уважаемый ученый был просто счастлив в эти минуты, когда девочка, блестя восторженными глазами, срывает ягоду и ест её. Но при этом не забывала предложить клубничку или вишенку Павлу Ильичу, а самую красивую не ела, несла тете Сонечке. Алька изредка вспоминала, что в старом доме, под Новгородом, у них был единственный куст крыжовника, от которого мать гоняла палкой Альку. Её не заботило, что ребенку не хватает витаминов – есть щи из старой кислой капусты и достаточно. Альке теперь казалось, что она попала в сказку. Зеленых ягод ешь, сколько хочешь, в доме вкусная еда. Альке даже казалось, что тетя Сонечка специально готовит, что любит она, Аля. Девочка обожала простые щи из щавеля, но мать варила их редко. У тети Сонечки росла целая грядка этого щавеля, и Алька ела почти каждый день эти щи. А как интересно было с Павлом Ильичем, когда он приезжал. Немолодой уже человек расцветал при виде ласковой теперь девчонки, гулял с ней, часами рассказывал удивительные истории. Приучал он незаметно Альку к чтению. Начал учить английскому языку, который знал очень хорошо. Тетя Сонечка ненавязчиво учила домашнему хозяйству.

Идиллия кончилась к концу лета. Мать не отдала Альку тете Сонечке и Павлу Ильичу – им надо было возвращаться в Москву. И Алька вернулась в отцовский дом. Лишь по выходным она оставалась на даче.

Приближалось первое сентября. Мать сунула документы дочери и велела самой отнести в школу. Тети Сонечки не было, она уехала, и девочка сама пошла в чужую школу. Было страшно первый раз. Правда, она взяла с собой подружку Таньку Гракову. Их принял строгий, как показалось сначала Але, директор. Но Альку он не напугал, видя, что ребенок волнуется, он доброжелательно заговорил с ней, взял документы, увидел одни пятерки, ласково погладил по голове и спросил:

– У нас также хорошо будешь учиться?

– Также, – ответила прерывающимся голосом Алька.

Она помнила ещё директора своей старой деревенской школы и знала, что его всем надо бояться.

А вот здание новой школы сразу очаровало девочку. Это была бывшая барская усадьба, стоящая на возвышении. Двухэтажное бежевое здание хорошо было видно с дороги. Особенно понравились девочке строгие колонны, украшавшие бывший парадный вход. Алька уговорила как-то впоследствии Павла Ильича сходить к этому зданию, и ученый – археолог нарисовал перед глазами девочки далекую картину девятнадцатого века, как выглядел дом, какие были еще постройки, почему сирень и черемуха растет кругами. После этого девочка ещё больше полюбила это место. Она часто сидела на ступеньках парадного входа, который был закрыт, и уносилась мыслями в далекое прошлое. Она мечтала, чтобы вернулся далекий девятнадцатый век. И очаровательная Алька в длинном пышном платье красиво и грациозно сбежит по ступенькам, а вредный черноглазый мальчишка, который стал часто попадаться у Альки на пути, замрет от изумления. А потом он принесет ей букет белых лилий. И тогда, может быть, Аля посмотрит на него...

Тетя Сонечка очень ненавязчиво посоветовала не рассказывать этого другим. Социализм в двадцатом веке считался лучшим государственным строем.

Новая школа была большая, шумная, но в ней Але было хорошо. Здесь учителя не пугали, не грозили, в школе витал дух доброжелательства. Нет, конечно, мальчишки лезли и обижали порой, но Алька в первый же день дала одному обидчику кулаком в глаз. Все побежали за строгой классной руководительницей, а та, вместо разбирательства, посмотрела на сконфуженного мальчишку, испуганную своим поступком девочку и сказала:

– Что, получил? Не будешь больше лезть.

Валентина Алька заметила в первый же день учебы, первого сентября. Красивый черноволосый мальчишка из параллельного класса все поглядывал на Альку, строил рожи, дразнился. Алька ответила презрением, вздернула нос и отвернулась. Потом, в субботу, когда девочка осталась ночевать у своей феи, выяснилось, что этот мальчишка – сын соседей тети Сонечки, он все лето был в пионерском лагере, поэтому раньше не познакомился с Алькой. Так они рядом и росли. Валентин всегда оказывался там, где играла Алька. Задевал, дергал за длинные косы, прятал портфель, кидался грязью, снежками. Алька вскидывала гордо голову, обливала его презрением, так она считала, и делала вид, что не замечает его. Уже в седьмом классе она стала понимать, что Валька очень ей нравится и она ему небезразлична, но вбитое в голову матерью правило – скрывай от людей свои чувства и мысли – жило в ней. Мать же словно задалась целью не допустить дружбы между Алей и Валентином. И не допустила. Сколько грязной ругани, сплетен, слухов вытерпела Алька от матери за то, что иногда оказывалась в одной компании с Валькой.

И все же девочка ждала, что Валентин подойдет и предложит дружить. В то лето, в самом деле, мальчишка стал оказывать явные знаки внимания Альке, все пытался зажать её где-нибудь, но она ловко сбегала от его длинных рук. Тогда Валентин придумал кое-что интереснее. Они были на речке, Алька просто обожала воду, могла часами нырять, плавать. Валька приплыл на лодке и посадил всех девчонок кататься, но Алька догадалась, что это всё ради неё. Что-то стронулось в душе девочки, она впервые подумала, что надо перестать относиться к Валентину нарочито холодно, улыбаться ему чаще. Она сидела на корме лодки и молчала, опустив руку в теплую воду, мечтала о белых водяных лилиях. Фантазия унесла её далеко. Она и Валя вдвоем были в лодке в её мечтах, вокруг цвели лилии, они подплывают к ним и Валя рвет их для нее.... Валька же был в ударе, он что-то без конца городил, порой бессмыслицу, но девчонки в лодке смеялись. Улыбалась и Аля, зная, что юноша старается для неё. Эта улыбка осталась на лице и вечером, когда мать передала приказ быть дома. А мать не любила веселья дочери. Она встретила улыбающуюся дочь визгливым криком:

– Где шлялась? Ишь, щеки разрумянились, горят...

Алька сжала губы. Она не стала ничего говорить. А мать орала:

– Что ты делала на речке? Как себя ведешь? Проститутка малолетняя. Ишь, стоит, молчит, такая скромница.... А мальчишки зажимали, щупали. Небось, перед Валькой подолом махала.

Алька сидела, опустив голову, слушала оскорбления матери. Её первые светлые чувства пытались облить грязью, растоптать. Но материна наука пригодилась: скрывай свои чувства, в первую очередь, от матери. И девочка равнодушно и молча смотрела в окно. В этот вечер Алька про себя поклялась:

– Я никогда ничего не рассказывала матери и не скажу ничего, я никогда не буду просить помощи у неё, никогда не спрошу её совета.

Ехидно подсмеивался старший брат, сердито молчал средний.

– И у вас я никогда не попрошу помощи, – решила обиженная Алька.

Она ждала хотя бы от них сочувствия. Но её воспитателю пришла повестка в армию, он думал о своем. Молчал и отец. Алька глянула на него. Ей показалось, что у того несколько виноватое выражение лица.

– И отец мне не поможет, – грустно констатировала девочка. – Господи, сделай так, чтобы меня отпустили к тете Сонечке. Она бы обязательно все выслушала, посмеялась бы со мной. А вечером мне пришлось бы по-новому рассказывать Павлу Ильичу. Ему все интересно и про меня, и про Вальку. Про лодку, про лилии...

Но мать велела сидеть дома, Алька сама утром ушла к родственникам. Но не успела ничего рассказать. Мать явилась следом. Теперь оскорбления сыпались и на отца, и на тетю Сонечку. Павла Ильича не было, его-то мать побаивалась. Альке мать приказала жить дома. Не выпускала несколько недель на улицу. В эти дни Аля много читала, полола огород, убирала квартиру, молча слушала ругань напополам с оскорблениями, и окончательно потеряла любовь к этой женщине. Но дружба с Валькой не состоялась.

В девятом два класса соединили. Валька теперь сидел через проход. Алька и её подружка Люська всегда сидели на "камчатках". Учителя разрешали. Знали, что без помощи Альки население "камчатки" погибнет. Она на контрольных работах быстро сначала решала соседний вариант, передавала шпаргалку Валентину, потом бралась за свое задание. Хотя Валька имел сам хорошие способности, но уроки делал редко. Выезжал за счет отличной памяти и Алькиной помощи. На уроках порой они с Валькой роняли друг другу пару слов и потихоньку следили друг за другом. На Вальку имели виды и другие одноклассницы: красавица Галька Пастухова и её подружка Танька Авдеева. И Валентин даже порой обнимал кое-где доступную Гальку. Алька мрачнела в эти моменты, но по-прежнему держала дистанцию. Валентин же возмужал, стал, по мнению Али, самым красивым. Альке из мальчишек никто ни разу не предложил дружбу, хоть и заглядывались. Как-то раз веселый Славик Ларин решил немного покадриться, так они в то время говорили, подсел к ней, обнял и спел:

Хвастать, милая не стану,

Знаю сам, что говорю,

С неба звездочку достану

И на память подарю.

Но в дверях моментально нарисовался Валентин, и Славик сказал, мигом убрав руки:

– Нет, не буду я доставать звезду тебе с неба.

– Славик, – протянула капризно Алька, – я хочу звездочку. Ну хоть одну. Ну, Славик, ну, пожалуйста, ну маленькую хотя бы.

– Нет, – повторил Славик и отодвинулся, – ни за что. Пусть Валька на небо лезет.

– От него дождешься, как же, – сказала Аля.

– Дождешься, – сказал Валентин и сел рядом. – Я её сейчас нарисую тебе. А попозже золотую получишь.

Все засмеялись. Всех разогнал Валька. Даже Костин Сергей, который передружил почти со всеми девчонками, Альку ни разу на танцах не приглашал. Во-первых, он был друг Валентина, во-вторых, все знали – Валька и друга быстро отколотит. Он никого не боялся, и если перестал хулиганить в старших классах, то только из-за Альки. Она не одобряла такого поведения. Влюбленностью Валентина пользовалась и умная классная руководительница.

– Валя, – вроде как шутя говорила она. – Учись лучше, Але больше понравишься. Она на тебя порой с таким интересом поглядывает, особенно в те редкие моменты, когда ты отвечаешь.

Порой просила также незаметно и помощи у юной девушки:

– Аля, повлияй на Валю, он двоек нахватал.

– Почему я? – спрашивала Алька.

– Ты ему нравишься, разве не знаешь! – удивленно подняв брови, восклицала Олеся Игнатьевна. – Он тебя послушает.

– Знаю, – задумчиво отвечала девушка.

И Алька влияла: решала за Вальку задачи, заставляла на уроке слушать, писать конспекты и хоть иногда делать домашние задания. И при этом девушка знала, что стоит ей хоть намеком, знаком, кивком дать понять Валентину, что он ей очень-очень небезразличен, то он забудет всех Галек и Танек. Но Алька молчала. Тем более в другую местность перебрались родители задушевной подружки Люськи, которая была связующим звеном в их нелегких отношениях и знала о чувствах подруги. Алька долго сидела одна за последней школьной партой и, честно говоря, скучала. Ждала, когда Валентин покинет своего соседа Ваську Шмакова, но тот медлил. Потом рядом с ней села Катюша Холодова, самая красивая девушка из класса, на взгляд Али. У неё были просто огромные серые глаза, на которые хотелось смотреть бесконечно, две нарисованные дуги бровей, прямой греческий профиль и четко очерченные губы. Валька всегда, глядя на Катю, говорил, что, если он когда-нибудь женится, то только на ней. Но тут же добавлял, что это невозможно, потому что Катюша – это идеал, а для него идеал недостижим, он, Валька, – сын земли, а Катя – порождение неба. Что удивительно, Альку эти слова не обижали, а вот стреляющие взгляды Таньки и Гальки вызывали ревность. Что было на душе у самой красавицы Кати, никто не интересовался и не знал. Ну, разве её задушевные подружки Аня, Полина и Настя. Катя вообще была само спокойствие, участие, помощь. Вот и сейчас, видя, что Альке плохо, ушла от Насти и села с ней. Они говорили обо всем, кроме Вальки. Потому что это было очень-очень личное и для Али, и для Кати.

А потом мать в один из вечеров торжествующе сообщила, что Валька гуляет с Галькой Пастуховой из их класса.

– Пьянь к пьяни стремится, – завершила она злорадно.

Но почему-то смотрела на отца. Тот молчал. У Альки, как у пушкинской Татьяны, не дрогнула даже бровь. Да, родители многих одноклассников пили, чаще отцы, больше всего не повезло Валентину и Галине – в их семьях пили и отцы, и матери.

О чувствах племянницы догадывалась тетя Сонечка. Она повела себя по-другому. Да, Валька был из пьющей семьи, но тянулся к лучшему, к хорошему. У тети Сонечки появилась хорошая идея, она окончательно оформилась, когда Валя в первый раз пришел нетрезвым на школьный вечер.

Олеся Игнатьевна ахнула, быстро заперла его в своем кабинете и привела Альку на помощь. Уже не шутя, сказала она ученице:

– Если мы сейчас Валю не остановим, то не остановим никогда. Давай поговорим вместе. Тебя он послушает.

В её голосе слышалась и мольба, и настойчивость, и испуг: а вдруг Алька, как всегда, вскинет голову повыше. Но девушка всё поняла.

– Валя, – Аля впервые сама села совсем близко. – Не пей никогда больше.

– А ты меня об этом попросишь? – куражливо произнес Валька и протянул к ней руки.

– Я уже прошу, – тихо, но твердо произнесла Алина, увернувшись от его ласковых, но нахальных рук. – Слышишь, не пей никогда.

– А если я тебя попрошу поцеловать меня? – продолжал куражиться Валентин.

– Поцелую, но один раз только, ты пьян.

– А трезвого?

– Что трезвого? – не поняла девушка.

– Трезвого целовать будешь?

– Сначала протрезвей, потом поговорим, – ответила Алина.

Она долго просидела с Валентином. Говорила все больше словами и интонациями их классной мамы. А Валя слушал, слушал голос, который так ему нравился, и совсем не вслушивался в слова. Когда Олеся Игнатьевна вернулась, она и ахнула, и засмеялась одновременно. Алька сидела, не шевелясь, прямая, строгая, а счастливый Валентин дремал, положив ей голову на плечо. Руки нежно обнимали Алю. Классная мама села рядом.

– Давай уведем его.

– Давайте, – согласилась Аля.

И повела его на дачу к тете Соне. Да, мудрая была тетушка, не испугал её избранник племянницы. В дом завела пьяного юнца, уложила спать, одежду привела в порядок. Валька утром не помнил половину. У Альки спросить не решился. Уж больно строго она на него смотрела. Спросил у Олеси Игнатьевны. Та рассказала, кое-что убавив, кое-что прибавив. Валька понял одно – лучше не пить, иначе Али ему не видать. Уже уходя, долго мялся, не решался, но все же спросил:

– А правда, что Алька меня поцеловала?

– Правда, – засмеялась Олеся Игнатьевна и серьезно и грустно добавила. – Дурак ты, Валя, не добьешься ты её таким поведением, наоборот, потеряешь. Тебе больше других о будущем надо думать. На себя только рассчитывать.

– Это я знаю, – невесело ответил Валька.

О будущем он уже не раз задумывался. Учиться? А на что? В доме есть порой нечего было.

Вопрос о будущем решился, помощь пришла с неожиданной стороны, а может, это было и не особенно неожиданно. Алька помогла. Тетя Сонечка подала девушке идею о военном училище для Валентина. Она же поговорила и с классным руководителем, с директором, чтобы обеспечить хорошие характеристики, подключила Павла Ильича. Тот неожиданно принял горячее участие в судьбе юноши. И фактически было решено будущее Вальки. Нет, ни Павел Ильич, ни тетя Сонечка не хотели разлучать Алю и Валентина. Но образование, считали они, надо получить в первую очередь. Поэтому и поставил тогда свои условия Валентину умный Павел Ильич – сначала учеба, любовь потом.