Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)
Глава 1
– Ну что, хватает?
Он беспокойно сновал туда-сюда мимо стола, пламя свечи дрожало, сложенные столбиками монеты тревожно и хищно поблескивали. Я пересчитывала последние медяки.
– Нет. Не хватает, – прозвучало глухо, безнадежно.
– Я ж говорил, нужно было сильней припугнуть! – он резко взмахнул руками, от громкого голоса заложило уши. – Она бы раскошелилась!
– А если бы до смерти запугал? – устало потерев лоб, хмыкнула я. – Мне в тюрьму не хочется.
– Да что я, не понимаю, когда остановиться надо? – возмутился он.
Я окинула хлипкую фигуру собеседника оценивающим взглядом:
– Хорошо, соглашусь. До смерти ты не запугал бы, но до удара – вполне. Мне не нравится идея брать еще один заем, чтобы оплачивать чье-то лечение.
Он сложил руки на груди, потоптался на месте:
– Может, в соседних домах попробовать?
Я покачала головой.
– Срок истекает послезавтра, а мне не хватает трети суммы, Артур. Ты столько вреда причинить не сможешь, но спасибо за предложение.
Он долго рассматривал деньги:
– Что делать будешь?
– Пойду в банк. Отсрочку они не дадут, попрошу ссуду.
– Серьезно, Кэйтлин? Ссуду, чтобы погасить взнос по ссуде? Я, конечно, не делец, не банкир и никогда ими не был, но мне это кажется абсурдным!
Опершись на ладонь лбом, я смотрела на таблицу с подсчетами. Ответ на вопрос «Где взять пятнадцать золотых до послезавтра?» среди цифр найти не удалось. Задумчиво наведя пару раз карандашом сумму итога, решила, что нужно ложиться.
– Я устала, Артур. Спасибо тебе большое за помощь. Ты очень убедительно поговорил с этой вдовой сегодня.
– Отсылаешь? – мрачно ухмыльнулся мой верный очкарик.
– Да, отсылаю, Артур. Покойной ночи, мира тебе.
– До встречи, Кэйтлин, – тихо прошелестел призрак, растворяясь в комнате, словно туман поутру.
Только когда последние намеки на пребывание потусторонней сущности исчезли, я без сил откинулась на высокую спинку кресла, потерла лицо ладонями. Триединая, прошу, пошли мне завтра богатого клиента!
Глупая молитва, которую я упрямо повторяла каждый день. Богатых клиентов богиня явно берегла для других вот уже три года. Удачу, везение, выгодные договора с банком она тоже распределяла другим изо дня в день, из месяца в месяц.
Кажется, богиня считала, мне хватит для благоденствия приятной внешности и необычного дара. Как верующая я могла бы с этим согласиться, но как бедствующая – негодовала. Особенно первое время.
Потом научилась неделями есть одну овсянку, радоваться гречневой каше, разбираться в отчетах чиновников из налоговой и уличать в «случайных описках» счетовода пансиона благородных девиц. Он за эти годы единственный не понял, что я не стану оплачивать жульнические счета за обучение сестры, и каждый квартал пытался надуть меня то на пять, то на десять золотых.
Если бы к моей фамилии все еще прилагались те деньги, которыми семья владела лет хотя бы тридцать назад, я бы и не замечала этих отклонений от должных величин. Но последние десять лет дела шли все хуже и хуже. У отца случилось несколько ударов, первые из которых были столь малы, что отразились лишь на его поведении. Он стал расточительней, беспечней, азартней, увлекся танцовщицами. Семейный лекарь назвал это естественными переменами для мужчин в определенном возрасте.
Три года назад случился первый «настоящий» удар. Мне было девятнадцать, и уже два года я не считалась выгодной невестой – кроме фамилии и статуса наследницы рода ничего не осталось. Этот удар, обездвиживший отца, объяснил его прошлые странно-бесшабашные поступки, но не вернул деньги.
Чтобы оформить опеку над отцом и младшей сестрой, пришлось продать последние семейные украшения – чиновники требовали золото. Тогда же взяла первую ссуду, чтобы открыть свое дело в столице и так уберечь поместье и обеспечить сестре учебу.
Три года я вполне неплохо держалась на плаву. Мои услуги некроманта пользовались устойчивым спросом. Ведь кроме меня в стране всего два мага с таким даром, а беспокойных призраков, горюющих влюбленных и родственников, ищущих закопанный усопшим скарб, гораздо больше. Если бы не церковь, активно настраивающая паству против некромантов, у меня было бы по десятку клиентов в день. А так обращаться ко мне зазорно, постыдно и неприлично. Ко мне приходят только в крайних случаях.
Но и немногочисленных клиентов хватало, чтобы оплачивать аренду квартиры-приемной, возвращать банку ссуду, покрывать счета пансиона сестры и ухаживающей за отцом прислуги. Некоторое время я даже зарабатывала столько, что позволяла себе помощницу. Думала, дела идут на лад, люди начали понимать, что проще один раз позвать меня, чем несколько лет приглашать священников. Не спорю, их молитвы неплохо действуют, если призраки слабые, но если дух сильней тройки по десятибалльной шкале Тайита, то все заговоры, свечи и окуривания только во вред.
Год назад проблемы пришли оттуда, откуда я их не ждала. Оказалось, особняк требует постоянного мелкого ремонта. Там водосток, тут черепица, здесь отслоились обои, а на чердаке стекло разбилось, через окно дождь попал – деревянный пол отсырел.
Отец последние годы о таких важных тратах не задумывался, я, к сожалению, тоже. Ничто не чинилось, а потом последствия навалились махом. Все небогатые сбережения ушли туда, пришлось брать еще одну ссуду, чтобы дом, принадлежащий семье больше шести веков, не развалился у меня на глазах.
Тогда же началось голодное время, а я, презирая себя за жульничество, договорилась с Артуром о сотрудничестве. Призрак скучал в городской библиотеке и только обрадовался возможности развлечься. Его пятерки по шкале Тайита вполне хватало, чтобы появляться перед обыкновенными людьми, вести с ними разговоры и даже, если я создавала благоприятные условия, менять форму тела. Говорящий пес-призрак впечатляет клиентов больше тощего очкарика, бесславно и нелепо умершего под обвалившимся книжным стеллажом.
Денег хватало впритык, но счета я оплачивала вовремя. А три недели назад от еще одного удара умер отец. И все ушло на достойные похороны, оформление бумаг, необходимость дать взятку следователю. Тот предположил, что я причастна к смерти отца, ведь формально я получила от этого выгоды. Сокращение расходов, титул виконтессы, право полностью распоряжаться имуществом и судьбой сестры.
Следователь даже не скрывал, что подозрения возникли исключительно из-за моих магических способностей. По его мнению, подобное коварство вполне было в духе темной ведьмы-некромантки. Потому он хотел отложить погребение, впутать в это дело еще и судебных медиков. Похоронить отца вовремя помогли только аргументы серебрушек и логика золотых.
Нинон плакала у могилы, я обнимала сестру и с горечью понимала, что сама на слезы не способна, и смерть отца не вызывает у меня тех чувств, которые должна. В голове вместо осознания утраты лишь мысли о том, где можно срочно достать деньги и на чем еще сэкономить.
Идущие самотеком клиенты, авантюры с Артуром, принявшим мои сложности очень близко к сердцу, отказ от всего, от чего только можно, лишь бы не падать в голодные обмороки. Но нужную сумму за две недели, прошедшие после похорон, я так и не набрала.
Складывая монеты в кошельки, сонно вспоминала недавний случай с прилюдным самосожжением. Какой-то сумасшедший или просто отчаявшийся раскидал по городу листовки с указанием времени и места, где он собирался свести счеты с жизнью с помощью пламени. Охочий до зрелищ народ шел, платил какую-то мелочь, чтобы попасть на огороженное поле. А когда набралось достаточно людей, тот сумасшедший облился маслом и пошел к горящему факелу. Самоубиться ему не дали. Оттащили, содрали с него одежду, но народ получил зрелище, а тот человек – деньги.
Наверное, если совсем прижмет, такой трюк поможет быстро погасить ссуды, жаль лишь, что вряд ли кто-то будет спасать меня. Даже если приплатить. Некромантка, злая ведьма, скверна из преисподней во плоти! А без меня Нинон пропадет. Ей всего четырнадцать. У нее ничего не останется, кроме фамилии, разрушающегося поместья, едва обеспечивающих себя земель, красоты и образования, весьма далекого от окончания.
Умостив кошельки в матрасе, легла спать. Спрятавшись от тревог под одеялом, подумала, что новый день обязательно станет удачным.
Проснулась разбитой, будто всю ночь буйных призраков утихомиривала. Холодная вода взбодрила, вернула неизменно боевой настрой. Осанка настоящей леди, величественно поднятый подбородок, две тугие черные косы, лежащие на спине, традиционно черное платье с целомудренным вырезом – и никто не догадается, что я вчера ничего не ела, да и сегодня вряд ли придется.
Снова повторив молитву о богатом клиенте, который поможет выпутаться из силков займов, вышла в кабинет. Пока есть время, нужно заполнить бланки для налоговой. До нового года всего два месяца. Если подам бумаги после праздника, начислят пеню.
За окном шел дождь, ветер пытался оборвать с клена последние пестрые листья, те мужественно держались из последних сил. Прямо как я. Запах дешевых чернил неприятно горчил, но его перебивал отвар сушеной мяты, который я пила вместо чая и еды.
Часы на церкви неподалеку многозначительно пробомкали полдень. Дверь распахнулась, и на пороге появился единственный человек, которому я радовалась больше, чем клиенту.
Жизнерадостная Джози, работавшая у меня год назад, была одной из очень немногих не боявшихся жуткой колдуньи-некромантки и, как оказалось, устроилась ко мне вовсе не из-за безденежья, а из любопытства. Давно поседевшая круглолицая женщина, мать четверых детей, пятикратная бабушка и даже один раз прабабушка единственная знала обо всех моих трудностях, единственная поддерживала меня и мою веру в людей.
– А я мимо шла. Дай, думаю, зайду, – радостно улыбаясь, возвестила Джози. – Спрошу, как там леди Кэйтлин поживает.
– Она мысленно готовится к завтрашней казни в банке, – хмыкнула я, жестом пригласив гостью присесть.
– Что, не набралось, да? – искренне огорчилась она.
Я сняла с металлической печки чайник, достала для Джози чашку:
– Попрошу либо перенести срок выплат, либо еще одну ссуду.
– Перезанять, чтобы переотдать? – усмехнулась Джози.
– Да, согласна, звучит странно, – признала я. – Может, у них есть другой вариант. Посмотрим, что мне скажут.
– Наверняка у них что-то на такие случаи придумано, – позвякивая ложкой, гостья наблюдала, как расправляются в воде листочки мяты.
– Думаю, я не первая, кому обстоятельства помешали вовремя сделать взнос, – изображая деловое спокойствие и стараясь не думать о долговой тюрьме, я вернула чайник на печку.
– Ой, совсем забыла! – спохватилась Джози, поспешно доставая из сумки объемный бумажный сверток. – Я ж пирожков сегодня напекла. Вот, к чаю.
– Это очень мило с твоей стороны, спасибо, – от всего сердца поблагодарила я.
На глаза навернулись слезы. Без всяких сомнений, Джози, зная, что из-за долгов я отказываю себе во всем, пришла меня подкормить.
– Мы с младшей внучкой пекли. У нее талант к выпечке и вообще к готовке. Нет вот прям ничего, что бы ей не удавалось!
Тактичная Джози перевела разговор на своих родственников. Я поддерживала беседу, ела пироги с капустой и надеялась, что гостья не заметила, как я украдкой вытираю слезы.
Леди не плачут. А уж некроманты – тем более.
Джози ушла, оставив полтора десятка пирожков и пожелав удачи завтра в банке. К счастью, не предложила денег в долг. Она пробовала пару раз, но я была непреклонна и постаралась понятно объяснить свою позицию.
Как бы я ни нуждалась в деньгах, брать у знакомых не стала бы. Потому что слишком велик шанс не успеть заработать и отдать. В случае банка включатся бездушные, как он сам, механизмы отсрочек, процентов и пени, а в случае друзей в игру вступят эмоции. Отношения отравят неловкость, напряженность, чувство вины, возможно, даже попытки простить мне долг. Это равносильно подачке, милостыне, просто завернутой в другую упаковку. А друзей у меня и так немного, чтобы терять их из-за денег.
Вечером Триединая все же сжалилась надо мной и послала клиента. Долговязый парень убивался по любимой собаке, а за новую встречу с питомцем готов был заплатить.
В комнате, служившей мне спальней и местом вызова духов, горели черные свечи, круг на полу тускло сиял красными, будто нанесенными кровью рунами. Тлели скрученные в тугой жгут и вымоченные в специальном зелье травы, вьющийся к потолку дымок пах полынью, хвоей и лавандой. Дерганый клиент явно ожидал каких-то ужасов, с подозрением косился на висящий на стене коровий череп. До того он так же посматривал на композицию из птичьих черепов и перьев в приемной.
Мне всегда нравилось, как на людей действуют эти защитные предметы. Трепета неизменно становилось больше, а желания торговаться – меньше. Частично из-за этого в квартире появились сушеные ящерицы и лягушки, разукрашенные охранными рунами пустые скорлупки яиц, травы, скелет змеи, обвивающий специально сделанную подставку.
За три года простая квартира превратилась в настоящее обиталище той самой черной ведьмы, которой пугала прихожан церковь. Жуть, смерть, непонятные предметы и подозрительные зелья в разномастных банках создавали нужное настроение и до дрожи пугали особо впечатлительных.
Еще эти декорации чудесным образом защищали меня от недоверия и оскорбительных высказываний. Их я в девятнадцать, когда открывала свое дело, наслушалась достаточно. В то время я наивно полагала, что выданного коллегией магов свидетельства, подтверждающего особенности моего дара, хватит, чтобы убедить клиентов в том, что я серьезный специалист. Бумага с золотыми буквами и красной сургучной печатью до сих пор висела на стене в рамочке. Рядом с жутковатой деревянной маской, которая убеждала обывателей гораздо быстрей и успешней, чем документ.
Проверив, повернула ли я к стене зеркало, указала парню, где сесть, и взяла небольшой, обильно украшенный черными перьями и бусинами бубен. Монотонные движения, ритмичные удары, ничего не значащее бормотание с переменой тона и подвываниями делали свое дело: дурачили клиента.
Это тоже пришло с опытом. С десяти лет, когда дар открылся, а мэтр начал учить меня, я знала, что для вызова духа нужно начертить круг, нащупать потоки и взаимодействовать с ними так, как могут лишь некроманты. Три года назад я поняла, что этого недостаточно. Клиентам нужно мистическое представление со свечами, благовонными травами, подсветкой круга и жуткой черной ведьмой. Им нужен ритуал, действо, пугающая связь с миром мертвых.
Три года назад я этого не понимала. Мэтр о таком не говорил, а когда жил в нашем поместье, производил впечатление совершенно обычного человека. Поэтому в первые месяцы я просто давала людям результат, о котором они просили, и стеснялась необычности дара, а особенно того, как выгляжу во время работы.
Теперь же я подчеркивала природную бледность светлой пудрой, подводила глаза и брови углем, носила только черное и вызывающе иное. Плащ, который сама расшивала рунами, платья не такого кроя, какой предпочитали модницы.
А во время ритуалов усаживала клиентов так, чтобы они видели, как сияют, светятся неестественной зеленью мои глаза, когда я использую энергию потоков.
Перед призывом неизменно распускала волосы – из-за чар пряди начинали шевелиться, скручиваться и распрямляться. Это зрелище не для неженок дополнялось мертвенным потусторонним свечением призраков, которых я делала зримыми для обывателей. Изменяющийся в частичном трансе голос Джози как-то назвала замогильным.
Благодаря всему этому я потребовала за вызов духа питомца два с половиной золотых. И получила их. А три года назад едва ли удалось бы выбить из клиента золотой.
Жаль только, эти деньги не решали проблему. До встречи в банке оставались считанные часы.
Глава 2
Банк. Большое респектабельное здание, служившее одновременно и одной из пяти королевских сокровищниц, возвышалось над присыпанной первым снегом мощеной площадью и всеми тремя этажами подавляло любого, приблизившегося к нему. Старая постройка, памятник архитектуры, твердыня из серого мрачного камня, нерушимая благодаря сотням охранных чар.
Какой-то умник приписал на уличном указателе под словом «Банк» более честную надпись «Долговая яма». Все верно, путь в нее начинается там. Триединая, пусть ты меня и не очень любишь, но убереги хоть от этого!
Пронизывающий ветер, слякоть под ногами, нахлебавшийся воды ботинок, промерзшие ноги. На все это наслаивалась усталость, ведь ночью заснуть не получилось из-за волнения, а путь от квартиры до банка был выматывающе длинным. Без малого полтора часа пешком. Больше всего хотелось забраться в горячую ванну, смыть с себя все хлопоты, истощенность и старательно наведенную принадлежность к другому миру, хлебнуть глинтвейна и, завернувшись в пушистый халат, запрятаться под одеяло.
Вместо этого сырой воздух, суматоха столицы, опасливые взгляды прохожих и презрительное, гадливое осенение святым символом в исполнении пожилого священника. Я встретилась с ним взглядом, подмигнула, и служитель, сам не зная, очень порадовал меня тем, что по-язычески трижды поплевал перед собой. Святой отец, как и многие, предпочитал даже при мимолетном общении со мной многоуровневую защиту. И бесполезно доказывать, что исключительно редкий дар некромантии угоден Триединой не меньше, чем лекарский. Иначе она бы никого такой магией не наделяла.
Расправив плечи, величаво ступая, я с легким, какой и приличествует леди, намеком на улыбку шла в банк на растерзание. Почтительный привратник с грациозностью окаменелости распахнул передо мной дверь, довольно отчетливо бормоча молитву о защите. В общий зал, где за конторками клерки ждали посетителей, я не пошла, а свернула в уборную. Явиться пред ясны очи лорда Девона, владельца банка и королевского казначея, я в заляпанной уличной грязью одежде не могла.
Я – леди, хоть и нищебродка.
Несложные чары – одежда снова стала чистой. Жаль, что часто применять нельзя – от этого быстро портятся вещи, а на новые денег нет. Но общение с лордом Девоном определенно стоило того, чтобы нанести ткани непоправимый вред.
В приемной хозяина учреждения было тепло, уютно, пахло корицей и кофе. Аромат напитка, вкус которого я уже довольно смутно помнила, дразнил обоняние и бодрил, а на секретаря, мелкими глотками отпивавшего из чашки, я старалась не смотреть. Часы с вычурными черными стрелками мерно виляли маятником. За минуту до десяти секретарь поднялся со своего места и скрылся за тяжелой дверью из мореного дуба, почти тут же появился и с любезной улыбкой пригласил войти.
Высокий светловолосый хозяин кабинета приветствовал меня почти у самой двери. Хм, пока я была лишь опекуном и наследницей, подобных почестей этот еще не старый мужчина мне не оказывал. Титул, даже если за ним нет состояния, обладал удивительной значимостью.
– Виконтесса Россэр, миледи, – в глубоком голосе лорда Девона даже слышались нотки сочувствия, – позвольте выразить вам мои соболезнования в связи с утратой.
Я едва собралась поблагодарить, а он продолжил:
– В вашем случае она хотя бы не безвозвратная.
Прикусив язык и проглотив пару весьма резких выражений, я просто смотрела собеседнику в глаза. Мне требовалось время, чтобы успокоиться, услышав откровенно оскорбительные высказывания. Обычно за эти долгие мгновения звенящей тишины собеседники понимали, что сказали нечто такое, за что жуткая ведьма может и проклясть. Так было и в этот раз, лорд Девон нервно улыбнулся:
– Простите, если мои слова вас задели. Я хотел приободрить.
– Понимаю, милорд, – с голосом удалось совладать, и ответ прозвучал даже благожелательно. – Вы не могли знать, что за вызов духа недавно умершего родственника я в лучшем случае поплачусь жизнью.
– О, – тихо выдохнул лорд и поспешно вернул разговор в то русло, в котором чувствовал себя уверенно. – Признаться, я не большой знаток ритуалов, зато с удовольствием отдаюсь магии цифр.
Он широким жестом пригласил меня присесть в пухлое кресло и занял свое место за столом.
Пять минут спустя на большом подносе выстроились столбики монет, а лорд Девон отложил в сторону книжку для расписок. Новых заметок в ней в этот раз появиться не могло.
– Надеюсь, вы понимаете, леди Кэйтлин, что я сожалею о необходимости передавать дело приставам, но я вынужден, – вздохнул банкир.
– Приставам? – уточнила я.
– Они опишут и оценят ваше движимое и недвижимое имущество, и продадут какую-нибудь часть, чтобы вы могли погасить долг, – пояснил собеседник. – Или же, что более вероятно, укажут на отложенные вами деньги на оплату пансиона для леди Нинон. Этих денег с лихвой хватит, чтобы погасить долг.
– Это недопустимо, – отрезала я. – Оба варианта.
– Я понимаю ваше неприятие, но у меня нет другого выхода, – развел руками банкир. На пальцах тревожно блеснули кольца.
– А если перенести дату обязательного взноса? Неделя-полторы отсрочки, и…
– И вы все равно не наберете нужную сумму, – закончил за меня лорд. – Вы сейчас уже должны двенадцать с половиной золотых. Это большие деньги, некоторые на них два месяца живут.
– Но я могу заработать их за полторы недели! – с жаром возразила я. – Посмотрите на отчеты!
– Леди Кэйтлин, – он поднял ладони в останавливающем жесте. – Поймите, отсрочка вам только навредит. На каждый недоплаченный сейчас медяк начислится пеня. Через неделю эти двенадцать с половиной золотых долга превратятся, – лорд потянулся к счетам с костяшками из разных полудрагоценных камней, немного поклацал: – в без малого девятнадцать.
Я сжала зубы, медленно выдохнула.
– Кроме того, произойдет пересчет процентов, и общая сумма долга тоже увеличится. Посчитать, насколько?
– Нет, спасибо, – я отрицательно покачала головой. – А если оформить сейчас небольшую ссуду для погашения этой задолженности?
– У вас уже две ссуды, – положив руку на книгу для расписок, подчеркнул банкир. – Даже если бы по ним не было недоплаты, третью разрешить нельзя.
– Жаль, – прозвучало сухо и блекло.
– Это делается для защиты клиентов, а не банка, – уточнил лорд Девон.
Кивнула.
Ненадолго воцарилась тишина, но и она не помогала справиться с нахлынувшими сведениями.
– Если предположить, что я соглашусь продать какую-то часть земель, что тогда?
Голос сел, я досадливо переплела пальцы на коленях и твердо взглянула в лицо собеседнику.
– Если вы передадите землю приставам, вы получите сразу свободные деньги. Весьма небольшие, но сразу. Вы можете настоять на том, чтобы имущество было выставлено на продажу, тогда есть возможность получить больше, – холодному дельцу, сидящему напротив, я и мои сложности были безразличны, о чем свидетельствовали поза и бесстрастный тон. – За услуги приставов или сторонних оценщиков тоже нужно будет платить, как и за оформление бумаг и налогов на сделку.
– Разумеется, – горечь против моей воли окрасила ответ.
– Насколько я осведомлен о положении дел в поместье Россэр, вам нужно будет продать сразу все, чтобы это действие имело смысл. Иначе сопутствующие расходы съедят выручку до медяка, а могут и создать дополнительные долги. В таком случае, чтобы вы могли расплатиться с ними, банк предоставит вам работу. Не требующую лицензирования, конечно же.
– Это будет очень мило со стороны банка, – хмыкнула я. – Не будь я виконтессой Россэр, давно нашла бы место поломойки или подавальщицы. Даже жаль, что титул так сильно ограничивает меня в выборе работодателей и престижных профессий.
– Я понимаю, о чем вы, леди Кэйтлин, – заверил равнодушный банкир.
– Лорд Девон, неужели нельзя никак это остановить? Вы ведь владелец банка, не рядовой служащий! Наверняка же есть какие-то пути, – в голосе слышалось отчаяние, а сердце мерзко колотилось из-за сковывающего страха.
Я оказалась в ловушке.
– Да, вы правы, миледи, я владею банком, – холодно отрезал собеседник. – Это не значит, что я могу делать, что заблагорассудится. Я обязан следовать установленным правилам, за соблюдением которых, если вы помните, следят особые чары. Иначе банк не стал бы одной из королевских сокровищниц.
– Милорд, я ведь не прошу вас нарушать правила! Я прошу совета, – подчеркнула я, глядя в глаза уязвленному собеседнику.
– Тогда я настоятельно советую вам взять деньги, отложенные на оплату пансиона, и сделать сегодня полный взнос, – уже мягче ответил он.
– В таком случае сестру отчислят, – я мрачно озвучила очевидное. – Промолчу про унижение, которое ей придется пережить, скажу лишь о том, что не смогу оплатить ее повторное поступление. У вас есть дочь, вы знаете, сколько это стоит. Нинон не получит образование. Она и с ним не будет выгодной невестой, но с образованием хотя бы есть шанс, что Нинон Россэр не будет мыть полы!
– Леди Кэйтлин, – вздохнул банкир, – вы просили совета. Я вам его дал. Я все объяснил и рассказал о приставах, продаже имущества и ссуде.
– Я благодарна за объяснения, – заверила я. – Теперь мне совершенно понятно, что я в любом случае проигрываю.
Снова минута молчания, мечущиеся мысли, подкрадывающаяся паника и противная дрожь в пальцах.
Я в силках, в ловушке. И мне не выбраться самой.
– Лорд Девон, вы видите, в какую ситуацию я попала. Знаете, что не по своей вине, – цепляясь за соломинку, за иллюзию возможности, начала я. – Вы аристократ, рыцарь. У вас должно быть безотчетное врожденное стремление помочь деве в беде.
Он по-отечески тепло улыбнулся:
– Оно и в самом деле есть, миледи.
– Тогда, пожалуйста, дайте ему волю! Потому что дев в беде сразу две! – попросила я.
Лорд вздохнул, переплел пальцы лежащих на столе рук.
– Я могу дать вам…
– Только не в долг, умоляю, – скороговоркой вставила я.
– Хорошо, – кивнул он, – задание. Заказ.
– Благодарю, – выдохнула я, стараясь сдержать слезы облегчения.
– Моя жена проявляет интерес к таким делам, – он указал на меня обеими руками. – Ей нравится все необычное. Не знаю, что именно она попросит, но рассчитываю заплатить вам за услуги не менее пятидесяти золотых. Пятнадцать из которых внесу прямо сейчас. Это задаток.
– Спасибо, – прошептала я.
– Я ведь вижу, как вы бьетесь… То, что произошло с вашей семьей, могло случиться с любым. От ошибок врачей не спасут никакие амулеты.
Я закрыла глаза, закусила губу, чтобы не расплакаться, кивнула.
– Есть один способ существенно сократить расходы на поместье, – продолжал лорд Девон. – От вас на первых этапах он потребует серьезных вложений, но со временем окупится.
– Какой? – шептать тоже не получилось – горло сдавили комом стоящие слезы. Думаю, очевидный вопрос банкир прочел по губам.
– Если ваше ходатайство о том, чтобы поместье признали памятником архитектуры, будет удовлетворено, то больше половины средств на ремонт и поддержание дома в хорошем состоянии будет отчисляться из казны.
Его голос звучал спокойно и ровно, а я постепенно приходила в себя.
– Добиться этого не получится за ближайшие две недели, это потребует около года. Но результат того стоит. Если в поместье до сих пор хранятся портреты ваших предков…
Я несколько раз кивнула и попробовала сглотнуть, чтобы привести себя в чувство.
– … То вы можете сказать, например, что влага угрожает культурному наследию, – продолжал мой спаситель. – Ваше заявление будет рассмотрено быстрей.
– Спасибо вам, лорд Девон, – снова встретившись взглядом с банкиром, выдохнула я.
– Пожалуйста, – он серьезно, без тени улыбки смотрел на меня. – Жаль, что у вас мало друзей. И мне очень жаль, что ваш отец исхитрился рассориться со всеми своими знакомыми и значительно усложнил вам жизнь. Я рад, что могу чем-то помочь, леди Кэйтлин.
– Я это очень ценю, лорд Девон.
Дверь за спиной распахнулась:
– У него нет клиента важней меня, – бросил секретарю через плечо Его Величество Густав.
Я поспешно вскочила, присела в приличествующем случаю глубоком реверансе, владелец банка так же торопливо встал и поклонился.
– Лорд Девон! – интонации властителя мира, уверенность, сквозящая в каждом движении.
Так можно и позабыть, что не этот пятидесятилетний все еще красивый мужчина управляет государством. Ведь оно принадлежит не ему. У Его Величества Густава нет номера, потому что он – принц-консорт, о чем, судя по поведению, предпочитал после женитьбы не вспоминать.
– Вы наверняка уже подготовили две сотни золотых, как я изволил, – подойдя ближе к лорду Девону, громогласно возвестил муж королевы.
– Разумеется, Ваше Величество, – заверил лорд Девон, а я порадовалась тому, что лизоблюдских ноток в его голосе не появилось.
Это было бы так обидно!
Не существовало закона, предписывавшего мне держать реверанс, пока принц Густав не уйдет, и я, скромно потупив взор, выпрямилась. На Его Величество, с которым встречалась лишь однажды, больше трех лет назад, старалась не смотреть. Он мог узнать во мне ту самую некромантку. В зависимости от степени религиозности Его Величества в данный момент, последствия могли быть разными. От безразличия до прекращения общения с лордом Девоном.
Банкир отошел к большому металлическому шкафу-хранилищу. Щелкали замки, поворачивались невидимые колесики, а Его Величество за неимением других развлечений обратил на меня свое драгоценное внимание.
Статный мужчина, одетый в светло-голубой камзол с богатой серебряной отделкой, повернулся ко мне всем телом. Он несколько мгновений пристально на меня глядел. Я, как и требовал этикет, в глаза принцу Густаву не смотрела, сосредоточив внимание на кружевном воротнике и нижней части лица мужчины, ибо подданным надлежит внимать каждому слову Его Величества.
– Миледи, – на полных губах появилась улыбка. – Ваша хрупкая южная красота кажется мне смутно знакомой.
– Меня часто сравнивают с известной картиной Ле-Фера «Ангел милосердия», Ваше Величество, – спокойно ответила я, по-прежнему не поднимая глаз на собеседника. – Насколько я знаю, она висит в галерее недалеко от входа в дворцовую часовню.
Очень не хотелось, чтобы он узнал меня, потому я не сказала, что для картины позировала моя мама. А сходство с женщиной на полотне, которую принц Густав видел четыре раза в день, и в самом деле было достаточно выраженным. Настолько, что он мог посчитать такое объяснение исчерпывающим.
Он склонил голову к плечу, губы скептически кривились, но голос прозвучал вполне благосклонно:
– Думаю, мы виделись с вами при других обстоятельствах.
Принц подошел, поднял руку, шелк перчатки коснулся моей щеки – Его Величество приподнял мой подбородок, чтобы лучше рассмотреть лицо.
Таиться дальше было глупо. Я встретилась взглядом с мужчиной и не без удовольствия отметила, как он чуть-чуть отшатнулся. Неудивительно, у обычных людей не бывает настолько ярко-зеленых глаз. Это отличительная черта некромантов.
