Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 34 страниц)
Глава 7
С призраками в подвале поработала с утра, немало удивив нанимателя правдивыми словами о том, что сущности не знают сна, отдыха и плевать хотели на смену дня и ночи. Их можно изгонять в любое время суток. С запланированной частью работы справилась подозрительно быстро и легко. Даже хватило времени не только забрать удавшееся платье и туфли, но и подремать перед праздником.
Бал листопада традиционно был последним в летней королевской резиденции, расположенной недалеко от столицы. Приглашение на него одновременно являлось пропуском на все зимние праздники в столичном дворце. Помню, в пансионе девочки хвастались, сколько раз подряд их родителей приглашали на бал листопада. Белые билеты, тисненные листьями разных цветов, потом хранили в рамочках на стенах, как свидетельство особого расположения правящей четы.
Кареты гостей были богатыми, наряды – дорогими, украшения – бесценными. Я волновалась, хоть к особому отношению мне не привыкать. Твердо решила ни на кого не равняться, раз уж все равно всегда выделяюсь.
Лакей подал руку, чтобы помочь мне выйти из экипажа, вздрогнул, увидев цвет и тусклое сияние моих глаз. То, что должно было стать вежливой улыбкой, превратилось в гримасу страха. Просто обожаю, когда люди так на меня реагируют. Это льстит, вселяет уверенность. Одним словом, радует.
– Благодарю, любезный, – опершись на его руку, я спокойно ступила на белую плитку крытого подъезда.
Другой лакей склонился у распахнутых дверей, и я, чувствуя, как от волнения замирает сердце, вошла в холл летней резиденции, куда Россэров последний раз приглашали двенадцать лет назад.
Помощник церемониймейстера окинул меня ошарашенным взглядом и попросил показать пригласительный билет. Всего пару минут спустя церемониймейстер, ударив жезлом в пол огромного украшенного картинами и зеркалами зала, возвестил:
– Виконтесса Кэйтлин Россэр!
Будь это сказка, все взгляды обратились бы на меня, музыка остановилась бы, а принц, сраженный наповал самим фактом моего появления, уже пробирался бы ко мне, непременно расталкивая вельмож. Но времена сказок давно прошли, а для некромантов не наступали вовсе.
Величаво неся себя, я вошла в бальный зал и осталась почти никем не замеченной. Если не считать пары призраков в саду и еще двух в самом зале. Пробормотав заклинание, означающее что-то вроде «я сейчас не на работе. Не приставайте ко мне, и я не развоплощу вас», я взяла с подноса хрустальный бокал с игристым вином.
– Леди Кэйтлин, рад видеть вас, – лорд Девон легко поклонился мне. – Вы сегодня выглядите бесподобно.
Заслуженный комплимент я приняла с благодарностью. Верное слово. Наряда, подобного этому, точно не было. Черный шелк струился по фигуре и более плотному сукну, не позволяющему платью превратиться просто в дорогую ночную сорочку. Целомудренный вырез окаймляла широкая полоса серебряной вышивки – листья разных растений и защитные руны. К плечам крепилась длинная полупрозрачная накидка. Тоже черная, расшитая серебром по убывающей. У шеи гуще – уже у пояса лишь отдельные росчерки. Черные волосы перевиты серебряными нитями и уложены на затылке в узел, скрепленный длинными фигурными шпильками.
Я бы с радостью добавила к образу серьги или кольца. Последние хорошо смотрелись бы в сочетании с длинными узкими рукавами, закрывающими запястья. Но у меня не было колец, а простые серьги, которые я обычно носила, совершенно не годились для дворца. Я бы хотела добавить жемчуг в волосы и на платье, но на настоящий денег не было, а фальшивку тут же бы изобличили и высмеяли. Так что оставались черный цвет, серебро и фасон.
На меня оглядывались и женщины, и мужчины. Они удивленно рассматривали платье, правда, заметно тушевались, если мимоходом встречались со мной взглядом. Я понимала, не обижалась, ведь из-за присутствия призраков в зале мои глаза сияли изумрудами и каким-то не поддающимся объяснению потусторонним светом. Я видела такое только у мэтра, учившего меня, и понимала, какой дикой и странной кажется подобная особенность.
Отношение ко мне резко переменилось, когда начался бал, а принц Густав после трех обязательных танцев с Ее Величеством подошел ко мне. Его высказывания были откровенно двусмысленными, но за дни, прошедшие после встречи в банке, я почти умудрилась убедить себя, что роль фаворитки не так и плоха. Его Величество вновь позволил мне поцеловать кольцо, а я не могла избавиться от мысли, что это было сделано с одной лишь целью: принц получал возможность у всех на глазах касаться моего лица.
Его Величество отошел, отвлекшись на других гостей. А у меня в следующие полчаса появилось много новых знакомых. Вопросы о даре, о моем деле сыпались будто из рога изобилия. Тем собеседникам, с которыми разговаривала достаточно долго, я давала визитную карточку.
Да, это была просто белая плотная бумага без тиснения и украшений. Да, я сама надписывала каждую карточку, разорившись на дорогие чернила. Но на обратной стороне я нарисовала несколько рун с пожеланием удачи и, вручая карточку, указывала на них. Так существовал хоть какой-то шанс, что визитку не выбросят при первой возможности, ведь начертанные магом руны обладают силой. Кто же добровольно избавится от необременительного оберега?
После первого танца с Его Величеством желающих пообщаться со мной стало так много, что некоторых приходилось мягко отсылать к леди Девон. Она была у меня в доме и на ритуале и явно радовалась повышенному вниманию общества.
– Поразительно, – хмыкнула леди Льессир, покрутив в пальцах визитку. – Леди, виконтесса Россэр, а живете в таком… – она неприязненно сморщилась, подбирая слово: – захолустье. Это даже сложно назвать кварталом!
– Я так забочусь о ближних, миледи, – обворожительно улыбнулась я, посмотрев ей в глаза. – Моя работа связана с потусторонними сущностями. Далеко не все визитеры люди, далеко не все мирные и покладистые. Уверена, если лорд Дасмонд, призрак которого наблюдает за нашей беседой вот из того угла, – я коротким кивком указала направление, а стоящие вокруг люди тут же напряглись и заозирались: – заглянет ко мне поболтать, разговор не будет тихим. Как я слышала, громогласный лорд Дасмонд при жизни был редкостным матерщинником и изобретателем новых ругательств. Разумеется, они значительно обогатили наш язык, но с такими визитерами в другом квартале у меня давно возникли бы проблемы с арендой жилья.
Лорд Дасмонд совершенно неприлично заржал, другим словом этот гогот я не могла охарактеризовать. Мои собеседники нервно заулыбались, молодая леди, смутно знакомая по пансиону, заискивающе рассмеялась. Но вопрос о неподобающем виконтессе квартале был закрыт раз и навсегда.
Бал листопада подходил к концу, когда Его Величество Густав вновь пригласил меня на танец. Комплименты льстили, в прикосновениях мужчины чувствовалась приятная сила, древесный аромат его духов мне нравился, и я убеждала себя, что нельзя задумываться о будущем. Нужно насладиться моментом. Теми минутами, когда мой дар и необычная внешность – не изъян, не проклятие, не странность, с которой лучше не иметь дела, а уникальная и пикантная особенность. Рядом с принцем Густавом я чувствовала себя игрушкой, куклой. Но в моих мыслях у этой куклы хотя бы были деньги.
– Вы волшебница, леди Кэйтлин, – сообщил мне Его Величество в танце. – Вы покорили меня. Я даже велел перенести картину «Ангел милосердия» в свой рабочий кабинет. Хочу, чтобы вы посмотрели. Мне кажется, в новом освещении достоинства портрета видны лучше.
– Почту за честь, мой король, – скромно потупив взор, ответила я. – Вы прекрасно разбираетесь в живописи, и вашему мнению знатока я доверяю всецело. В галерее рядом с часовней полотно и в самом деле было в тени. Я рада, что вы решили дать ему новую жизнь.
– Я готов дать ее и вам, леди Кэйтлин. При правильном освещении ваша красота будет долго радовать меня и украшать двор, – сообщил принц Густав, и мы оба знали, что «правильным» освещением считается приглушенный свет ночников в его спальне.
К счастью, танец в этот момент закончился, я присела в глубоком реверансе и вновь удостоилась чести поцеловать кольцо. Надо же! Я еще не стала его фавориткой, еще ни на что не согласилась и ничем ему не обязана, а этот коронованный себялюбец меня уже бесит!
Потом Его Величество танцевал лишь с супругой, закрывая бал. Конечно, это не осталось незамеченным. По залу гуляли шепотки, я то и дело слышала свое имя, а леди Девон спросила, нет ли у меня возможности устроить свидание с духом для нескольких дам. Я заверила, что и желание тоже имеется. Но сразу оговорила число присутствующих при ритуале.
– Кроме меня в помещении могут находиться только четверо живущих, – честно сказала я. – Иначе невозможно будет обеспечить их безопасность.
Леди Девон прониклась, передала мой ответ подругам, и на обратном пути я сжимала принадлежавшую отцу визитницу и благодарила Триединую. В коробочке вместо трех десятков заготовленных карточек лежал листок с именами и датами. Следующие пять вечеров были расписаны. Воодушевление от того, что я за пять несложных ритуалов заработаю пятьдесят золотых, грело сердце и даже затмевало чутье, пророчащее беды.
Выполнив план в подвале-склепе, я вернулась домой и там, у самых дверей, столкнулась с гонцом Его Величества. Оказалось, лорд Цейра ждал больше часа, не решившись оставить очередную подарочную корзину от принца Густава у двери. Вначале я подумала, он боялся, что в не самом респектабельном квартале фрукты и вино растащат, но, оказалось, лорду поручили кое-что у меня спросить.
– Какие цветы вы любите больше других, леди Кэйтлин? – старательно не встречаясь со мной взглядом, полюбопытствовал молодой человек.
– Те, которые Его Величество соблаговолит преподнести мне, – вдыхая сладкий аромат лежащих в корзине лилий, ответила я.
– Леди Кэйтлин, вы наверняка знаете, что Его Величество пишет стихи. Кажется, он поэтому повелел узнать, – уточнил лорд.
– Мне стоило догадаться, – улыбнулась я, преодолевая нахлынувшую волной нервозность. – Лен. Я люблю лен.
– Необычный выбор необычной леди, – поклонился лорд и попрощался.
Его Величество до комплиментов в послании не дошел. Видимо, помнил, что письмами можно шантажировать. Он приглашал меня на личную аудиенцию, а повод указал совершенно непредосудительный: мой дар. Принц имеет полное право интересоваться подданными с магическими способностями, хотя не думаю, что его кто-нибудь спросит, почему он решил меня приблизить.
Вызов духа для дам прошел чудесно, леди пришли в совершеннейший восторг и просили о новых ритуалах. Как бы я ни относилась к принцу, его интерес и моя подчеркнутая уникальность сделали свое дело – в том, что я успею набрать необходимую сумму до срока и не буду голодать месяц, можно было не сомневаться.
Личная аудиенция у Его Величества продлилась больше трех часов и оставила по себе странное ощущение. При разговоре присутствовал только поверенный принца Густава, и венценосный собеседник был раскован и не столь высокомерно горделив, как на публике. Он не стремился изображать властителя мира. В его фразах и взглядах сквозили мужской интерес и в некоторой степени даже любование. Мы разговаривали о самом разном. О книгах, о музыке, о моем деле и семье. Участливый, обходительный собеседник показал себя с другой, вполне приятной стороны. Конечно, в рамках «правитель – верноподданная», но принц Густав оказался человечней, чем я привыкла считать.
Подобное отношение нравилось мне гораздо больше положения игрушки и делало роль фаворитки не таким уж предательством себя. В конце концов, не все выходят замуж по любви, не у всех это чувство долго сохраняется в браке, а некоторым и вовсе не суждено его испытать. А невинность – не такая высокая цена за безбедное будущее. Не только мое, но и Нинон.
Не будь чутья, леденящего душу, кричащего об опасности, я бы считала перемены в своей жизни замечательными.
Два дня спустя восторженные дамы после очередного ритуала сообщили мне, что Его Величество посвятил мне даже не поэму, а песню. Приятный текст о стойкой красавице, ее черных косах и голубых цветах льна, запоминающаяся, подкупающая простотой мелодия – лестный, очень необычный знак внимания. Насколько я знала, больше ни одна пассия принца Густава не удостаивалась подобной чести.
Меня это не радовало совершенно, и Сельма, выкроившая время на встречу, только укрепила мою уверенность в том, что добром это все не закончится.
– Держись подальше. Я тебя прошу, Кэйтлин. Его Величество любвеобилен, но предпочитает быстрые победы. Он охладеет, а ты убережешься. Держись подальше, – сжимая мою ладонь в своих, заглядывая в глаза, просила подруга.
Жаль, Его Величество не дал мне шанса воспользоваться дельным советом. За первой аудиенцией последовала вторая, еще более продолжительная. И каждая минута общения будто разрушала ледяную корку, в которую принц Густав кутался. Заносчивость исчезла, высокомерию не было места, он улыбался, шутил, пару раз даже смеялся и совершенно точно наслаждался проведенным со мной временем.
Странно признавать, но таким он мне нравился. Действительно нравился. Не до романтических бредней, но все же.
А потом на моем пороге появился поверенный принца Густава. Маркиз, ровесник венценосного ухажера, очень доступно объяснил мне две исключительно важные вещи.
Во-первых, мне несказанно повезло, что Его Величество, принц-консорт Густав, обратил на меня свое высочайшее внимание и готов оказывать помощь, в том числе и денежную, чтобы «изумительная леди Кэйтлин» ни в чем не нуждалась. Принц ждет лишь моей просьбы, чтобы избавить меня от долгов, не раня гордость. То, что просьба, выпрашивание милости, сама по себе ущемляет гордость, как-то в расчет не принималось. Соитие тоже не упоминалось, но подразумевалось.
Во-вторых, и это светловолосый маркиз подчеркивал особо, принц влюбился. По-настоящему, серьезно, на самом деле, впервые в жизни… Маркиз, знавший принца Густава много лет, готов был поклясться Триединой, что никогда не видел Его Величество таким!
Не знаю, сколько правды было в этих ошеломивших меня словах, но всего через день после нашего разговора появилась еще одна песня в мою честь. И на сей раз принц не ограничился балладой о безымянной черноволосой девушке. У девы появилось мое имя и намеки на цвет моих глаз.
Теперь только глухой, слепой и начисто лишенный даже крупицы ума мог не сообразить, что между Его Величеством Густавом и леди некромантом происходит нечто большее, нечто отличное от философско-религиозных споров об этичности вызова духов усопших.
Как и следовало ожидать, Ее Величество Мариэтта Вторая Итсенская к этим лишенным ума личностям с рождения не относилась.
Глава 8
Получив от Сельмы записку с просьбой о срочной встрече, я ничего не заподозрила. Озарение пришло, когда в назначенное время вместо подруги на пороге квартиры появился огненный маг, телохранитель Ее Величества. Встретившись с ним взглядом, я коротко кивнула и молча отошла к столу, всем видом своим показывая совершенную безвредность.
Ее Величество, отчаянно молодящаяся, сохраняющая свежесть лица во многом благодаря уникальным кремам Сельмы, с истинно королевским достоинством вошла в приемную. Я замерла в глубочайшем реверансе и не отваживалась поднять на неожиданную гостью взгляд.
Входная дверь тихо щелкнула, судя по звукам, телохранитель остался снаружи.
– Думаю, вы понимаете, что любая ваша попытка причинить мне вред магическим или иным путем станет смертным приговором не только вам, но и вашей сестре, – в голосе разменявшей шестой десяток женщины не слышалось угрозы, только ленца, с которой констатировался очевидный факт.
– Подобные мысли даже не посещали мою голову, Ваше Величество, – склонившись еще ниже, пролепетала я.
– Охотно верю, – хмыкнула королева. – Вас называли разумной девушкой.
Скрипнул стул – Ее Величество изволила сесть. Жестом велев мне подняться, указала на второй гостевой стул:
– Садитесь. Разговор будет долгим, и я надеюсь, вы избавите меня от театральных обмороков. Я нахожу их утомительными.
Я мучительно сглотнула и выполнила приказ.
Ее Величество брезгливо покосилась на придерживающий бумагу выбеленный череп лисы и выкрашенный черной краской стол и не оперлась на него локтем. С тем же выражением гадливости перевела взгляд на меня и долго изучала мое лицо, платье, руки.
Ожидая, когда она решит начать разговор, я тоже поглядывала на королеву украдкой. Мариэтта Вторая относилась к тому типу женщин, которые лучше получаются на портретах, чем выглядят в жизни.
В молодости она была миловидной. Длинноватый нос и тонкие губы тогда не бросались в глаза. Шесть беременностей, государственные хлопоты, как и необходимость воевать с соседями несколько лет назад, отразились на внешности и порядком ее испортили.
Серо-голубые глаза поблекли, стали водянистыми. Светлые, рыжеватые волосы рано поседели, брови поредели. Белила, которыми королева злоупотребляла в молодости, сделали кожу пористой. Чудодейственные средства Сельмы помогали, почти полностью скрывая изъяны, но вернуть молодость не могли.
Королева Мариэтта была ухоженной, интересной, при других обстоятельствах обаятельной, но некрасивой женщиной. И тем не менее, интрижки принца Густава всегда длились недолго, а дворцовые сплетники убеждали, что венценосные супруги любят друг друга, как в молодости.
– Вы отлично понимаете, почему в этом разговоре возникла необходимость, – начала Ее Величество. – Сегодня, сейчас вы можете выбрать, какую жизнь хотите. Покороче или подлиннее.
– Чтобы жизнь была подлиннее, нужно перестать видеться с Его Величеством и не появляться при дворе? – предположила я.
– Это было бы слишком просто, – ухмыльнулась королева. – Это условия короткой жизни, которая все же будет достаточно длинной, чтобы вы успели лишиться всего имущества, средств оплачивать обучение вашей сестры, побывать в долговой тюрьме и работном доме.
В ее усмешке появилось еще больше мстительной решимости:
– Если об этом разговоре кто-нибудь узнает, вы проживете дня три. Потом некоторые части вашего тела, конечно, найдут, но исключительно для того, чтобы новые похороны еще глубже затянули леди Нинон в долги. Продавать имущество и чистить выгребные ямы придется ей.
Я сцепила руки, заставила себя сделать глубокий вдох и медленно выдохнуть. Соблазн упасть в обморок был велик, но чутье подсказывало, что этого делать не стоит.
– Его Величество даже не поцеловал меня ни разу. Близости тоже не было, – просипела я, глядя в глаза королеве.
– Это меня не волнует, – равнодушно ответила она.
– Жестокое наказание за две беседы, Ваше Величество, – изо всех сил стараясь дышать ровно, я не могла говорить громко и с трудом разбирала собственные слова за стуком сердца.
Мариэтта Вторая удивленно вскинула бровь:
– Я предоставляю вам на выбор две судьбы. Вы можете выбирать. Разве это наказание в таком случае?
Она издевалась, наслаждалась своей властью надо мной. Оставалось только надеяться, что условия долгой жизни окажутся выполнимыми. В том, что они будут унизительными, я уже не сомневалась. Пауза, необходимая для того, чтобы я хоть как-то усвоила новые сведения и успокоилась, длилась мучительно долго.
Ее Величество не подгоняла. Ей нравился произведенный эффект.
– А что нужно сделать, чтобы получить ту жизнь, которая подлиннее? – кое-как совладав с голосом, спросила я.
– Вам нужно будет уехать из столицы и выйти замуж за человека, которого я укажу, – пристально глядя на меня, ничего не выражающим тоном сказала королева.
– Чем он так провинился? – посочувствовав будущему мужу, не сдержалась я.
Она усмехнулась неожиданно весело, и в этот момент я поняла, что Ее Величество не хочет моей смерти. Чутье подсказало, что королеве я интересней не в виде расчлененного тела. А роль живой игрушки, возможно, позволит даже слегка поторговаться.
– Он очень достойно служит на восточной границе Итсена скоро уже восемь лет, – сообщила венценосная собеседница, и что-то в ее тоне заставило меня уточнить.
– А до того?
– До того его судили за государственную измену, – прозвучал бесстрастный ответ.
– Ваше Величество! Смилуйтесь! – возмущение придало мне сил и решимости. – Россэры – одна из древнейших фамилий! За все века ни разу не предали корону! Подобный брак вызовет массу пересудов. Любой скажет, что вы избавились от соперницы. Зачем вам такая слава?
Она чуть откинулась назад и долго меня рассматривала, склонив голову набок. Как любопытную зверушку, удивительное поведение которой, к счастью, не раздражало. Я же сидела, как на иголках. Все силы уходили на то, чтобы сидеть смирно и заставлять себя дышать. Дышать так, чтобы от слишком частых и поверхностных вдохов не кружилась голова!
– Решение относительно вашего брака и личности мужа я не изменю, – подвела итог своих размышлений королева. – Но вы правы, леди Кэйтлин. Такая слава мне не нужна. Также мне не хотелось бы думать, что вы предпочтете замужеству вариант короткой жизни. Я считаю, что лишать страну одного из трех некромантов расточительно.
Облегчение накатило волной, и я с трудом сдержала улыбку и слезы.
– Поэтому подумаем вместе о том, какая у этого скоропостижного брака будет обертка.
То, что меня посчитали достойной беседы на таком уровне, радовало невероятно, но и укрепляло в мысли, что Ее Величество темнит и сказала мне далеко не все.
– Романтическую обертку создать не получится. Я жениха даже не видела ни разу и воспылать страстью не могла, – я осторожно пожала плечами, так и не решившись спросить хотя бы о возрасте предполагаемого мужа. – Учитывая столь удаленное место службы, вряд ли он богат и может позволить себе купить обедневшую невесту с титулом.
Королева жестом велела мне продолжать.
– Значит, остаются только деньги. История знает случаи, когда правители заботились об аристократках-бесприданницах, поощряя такими невестами кого-то за верное служение, – я роняла слова осторожно, внимательно следила за выражением лица собеседницы. Кажется, ей ход моих мыслей нравился: – Бедственное положение моей семьи известно, угроза долговой тюрьмы тоже. Мнение о благородных дворянах Итсена сложилось бы в народе и в соседних странах плохое, если бы аристократы не уберегли одну из своих от участи поломойки.
– В таком случае вмешательство королевской четы оправдано и убедительно, – согласилась Ее Величество. – Жаль только, что очень затратно. Вариант с вашей короткой жизнью становится привлекательней.
– Нижайше прошу простить мою дерзость, Ваше Величество, но думаю, что, будь вариант с моей безвременной кончиной вам милей, вы бы со мной не разговаривали. Вы бы просто привели этот план в исполнение.
Очередного витка запугиваний я бы не выдержала, и без того сердце колотилось так, что казалось, меня вот-вот хватит удар. А потому я решила вызвать собеседницу хоть на какую-то откровенность.
Она снова долго разглядывала меня, склонив голову набок. Оценивающе, серьезно, без той мстительности, которая ярко чувствовалась в начале беседы.
– Хочу, чтобы вы понимали, леди Кэйтлин. Дело исключительно в вашем даре, – сказала королева наконец. – Ради сохранения некроманта для страны я готова идти на некоторые уступки. В разумных пределах, конечно.
– Это означает приданое? – уточнила я, мысленно готовясь к отказу или ничтожно малой сумме подачки.
– Да, – серьезно ответила Ее Величество. – Это означает обычные для приданого предметы, а также деньги, достаточные для погашения ваших долгов, процентов и оплаты образования леди Нинон. Но лишь часть этой суммы вы получите сразу. Остальные деньги – ежемесячными выплатами в течение трех лет с момента заключения брака.
Надо же! Королева так высоко ценит мой дар. Эта щедрость обойдется короне в без малого четыре тысячи. Учитывая две-три сотни золотых в месяц на мелкие расходы принца Густава, это не баснословно много, но все же Ее Величество явно заранее подумала о таких тратах.
– Все это время вы обязаны жить там же, где и ваш муж. Никаких отлучек в столицу или к позабытым друзьям, – строго подчеркнула королева. – Никаких исключений. Представление леди Нинон ко двору случится уже после истечения этого срока. Так что в подобное оправдание я не поверю и накажу вас за жульничество.
О, кто-то очень хорошо подготовился к беседе на эту тему.
– Понимаю, – кивнула я и уточнила на всякий случай. – Три года обусловлены правом Аттирса?
Ее Величество ухмыльнулась:
– Вы еще не вышли замуж, а уже помышляете о разводе?
– Я всецело доверяю вашему опыту и чуткости в выборе для меня мужа, но у меня трудный характер. Боюсь, развод станет для моего супруга единственной возможностью сохранить душевное равновесие, чтобы верно служить на благо Итсена дальше, – я уже почти полностью совладала с собой, и извиняющаяся улыбка мне удалась.
Она усмехнулась веселей и уточнила:
– Право Аттирса будет действовать в полном объеме. Вы ведь дворянка, леди Кэйтлин, – подчеркнула королева. – Развод возможен раньше, если одного из супругов уличили в измене. Но я не советую вам идти таким путем. Дар вас больше не спасет. А чтобы не возникало соблазна, в вашем случае при разводе супругу отойдет треть земель. Он, как и во время брака, тоже будет считаться виконтом, но с двойной фамилией.
Я стиснула зубы, изобразила нечто, надеюсь, похожее на улыбку, и кивнула. Только-только возникло ощущение, что установилось взаимопонимание, – тут же удар. Она отлично знает, насколько оскорбительное условие выдвинула!
В истории Итсена были подобные примеры разводов, но заканчивалось все такой грязью и клеймом на фамилии, что сплетен хватало на десятилетия вперед! Нужно будет найти хорошего законника, потому что отдавать часть имущества или титул человеку, раньше осужденному за государственную измену, я не собираюсь! Хватит с него того, что он три года будет считаться виконтом!
– В таком случае прошу вас повлиять на чиновников, чтобы поместье Россэр побыстрей признали историческим памятником, – твердо сказала я. – Если мой кроткий нрав совсем сведет с ума несчастного супруга, поместье к моменту развода должно быть в приличном состоянии.
– Смотрю, вы вошли во вкус, – хмыкнула Ее Величество. – Но пусть будет так. «Ангел милосердия» – признанный шедевр изобразительного искусства, сырость в его новом доме не должна повредить полотну.
Понятно, что такое яркое напоминание обо мне Ее Величество в кабинете принца и вообще во дворце не оставит. Любопытно, как он сам относится к такому поведению супруги?
– Я назначу приказчика, который будет следить за выполнением в поместье всех необходимых работ. Чтобы вы не отлучались от мужа.
– Благодарю, Ваше Величество, – почтительно ответила я, стараясь сохранить лицо.
Королева окинула меня долгим оценивающим взглядом:
– Чтобы наш договор вступил в силу, вы должны дать мне кое-что.
– Вы хотите, чтобы сделка была еще и магической? – насторожилась я.
– Да, тогда вы точно не нарушите условий договора и сохраните обстоятельства его заключения в тайне, – с этими словами она сняла с пальца кольцо. Тревожно и дорого блеснул оправленный в золото алмаз. – Оно, приданое и жизнь в обмен на вашу кровь. И на волосы.
Я безотчетно взялась за толстую косу, лежащую на груди, ошеломленно распахнула глаза:
– На кровь и волосы? Но зачем?
– Кровь нужна мне для зелья. Отдавая ее, вы должны будете читать формулу, которую вам даст леди Сельма. Вам не повредит, как не вредило другим до вас, – жестко подчеркнула королева.
– А волосы? Их же не используют ни в каких зельях! – вглядываясь в сидящую напротив женщину, выдохнула я.
– Вы отрежете их. Коротко. Потому что мне так хочется, – припечатала бессердечная королева.
Я сильней вцепилась в косу. Мне к дару некромантии и всем проблемам не хватает только облика падшей, продажной женщины!
– Вы передумали? – в голосе Ее мстительного Величества слышалась издевка. – Вы все же выбираете первый вариант?
Я встретилась с ней взглядом, молча встала и отошла к кухонному столику. Пальцы дрожали, когда я открывала ящик. Крепко стиснув рукоять ножа, решительно повернулась к королеве. На холеном и некрасивом лице явственно читалось хищное удовольствие.
Глядя ей в глаза, я схватилась за косу левой рукой, натянула волосы. Наточенное на днях лезвие в совершенной тишине с противным скрипом и шорохом рассекало пряди. Короткие волосы неприятно щекотали лицо. Правая коса упала на пол. Королева улыбалась и предвкушала расправу над второй косой. Это чувство было таким ярким, что между нами воздух едва не дрожал. Коса упала, деревянная рукоятка ножа глухо стукнула, когда я отложила его на стол.
Теперь казалось, я излишне задираю голову. Непривычное ощущение, но закономерное – вес волос исчез. Они больше не тянули назад. Волосы можно сохранить. Если укладывать отрезанные косы на затылке, никто и не догадается, что волосы острижены!
– Поднимите и положите в печь, – приказала мучительница, будто прочитав мои мысли.
Про себя проклиная ее за эти издевательства и унижение, я сделала, как велено. Повинуясь жесту, молча подошла к вставшей со своего места королеве.
Ее Величество протянула мне кольцо, положила на открытую ладонь. Странно, что не бросила в лицо или на пол. Это было бы в ее стиле.
– Послезавтра в полдень зайдите к леди Льессир. Леди Сельма даст вам адрес, – сухо повелевала королева. – Бумаги о нашем договоре, о приданом, об отчислениях в пансион и прочем будут к этому времени готовы. Моя поверенная, леди Льессир, знает об условиях сделки и будет сопровождать вас на свадьбу. Вы можете взять с собой все эти вещи, – она презрительно скривилась и коротким жестом обозначила убранство квартиры, – и одну служанку. Вы можете говорить о том, что я даю вам приданое и мужа. Отъезд через пять дней. Этого срока будет достаточно, чтобы вы выполнили обязательства перед работодателями и уладили все дела. С приобретением вещей для приданого вам поможет леди Льессир.
– Благодарю Ваше Величество за великодушие, – я смиренно замерла в глубоком реверансе.
– Постарайтесь читать формулу с выражением, – бросила Мариэтта Вторая на прощание и вышла из комнаты.
