Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)
– Конечно, – удивленно откликнулась она. – А что на мне сейчас, по-вашему?
Командир окинул супругу взглядом и честно ответил:
– Легкий осенний плащ. И вы сейчас, когда стоите на месте, наверняка уже продрогли.
Она сделала вид, что занята чаем. Значит, Эстас угадал верно.
– Составите мне компанию послезавтра? Я собирался в город. Нужно отправить письма, а Дьерфин, лекарь Дарл, говорит, приезжает цирк. Я думал съездить вместе с Тэйкой. Можем зайти к скорняку. Думаю, вам и Джози, непривычным к здешним холодам, нужно купить кожухи или шубы и посмотреть высокие сапоги с мехом.
– Вы так говорите, будто таких морозных дней, как сегодняшний, будет много, – хмыкнула леди.
Командир улыбнулся:
– Поверьте мне, миледи. Сегодня очень теплый и погожий денек. Зима только началась, еще не вошла в силу.
Она ответила скептическим взглядом.
– Вы знаете, почему здешние морозы называют трескучими? – полюбопытствовал Фонсо.
Леди Россэр, выросшая в теплых западных провинциях, отрицательно покачала головой.
– Потому что мороз по ночам ломает деревья. Кора лопается и трещит, – охотно пояснил командир. – Вам нужна более теплая одежда. Уж поверьте мне. И не волнуйтесь, если понравившейся вещи не будет в черном цвете, ее сделают и очень быстро. А пока, – он расстегнул последнюю пуговицу и, поставив на пенек стаканчик, снял куртку: – вот. Накиньте.
– Милорд, не стоит, – виконтесса покачала головой и, явно испытывая неловкость, отступила на шаг, подняв руку в останавливающем жесте.
– Стоит, – твердо заявил Фонсо. – Вы после болезни. Еще простудитесь, а этого мне совсем не хочется.
Он аккуратно набросил ей на плечи куртку. Леди Россэр поблагодарила, избегая взгляда в глаза. Эстас хотел сказать что-нибудь о том, что мужу положено заботиться о жене, но чувствовал, виконтесса не оценит такую мотивацию.
Остаток дня основательно подпортила Тэйка. Капризы, косые взгляды, упрямство в мелочах. Виконтесса этого будто не замечала, держалась так же, только, пожалуй, больше внимания за столом и после, когда все собрались в библиотеке, уделяла сержанту.
Вирон из кожи вон лез, лишь бы расположить к себе леди. Эстасу, занятому строптивой и готовой противоречить по любому поводу дочерью, некогда было вмешиваться. Дьерфин пару раз охлаждал пыл сержанта, но сама виконтесса Вирона не останавливала. Сержант понимал, что леди Россэр не чета подавальщице в трактире, а потому держался в рамках приличий. Но благосклонность виконтессы чувствовалась и порядком раздражала Эстаса Фонсо и, как выяснилось во время вечерней сказки, Тэйку.
– Она сержанту Вирону понравилась, – заявила дочь, хмуро пихнув подушку, и тут же внесла дельное предложение: – Пусть он ее и забирает!
– Тебе не кажется, что нужно спросить мнения леди?
– А что ее спрашивать? Он ей тоже понравился! Пусть забирает! – резко подвела черту Тэйка.
Эстас вздохнул, с досадой вспомнив поговорку о том, что устами младенца глаголит истина, и постарался увести беседу в сказочное русло.
Чтобы успокоить Тэйку, понадобилось две сказки, и еще две, чтобы дочь начала клевать носом. Конец пятой истории Тэйка уже не слышала. Командир тихо встал, укутал дочь, легко поцеловал в висок и погасил стоящую на тумбочке лампу. В свете тусклого ночника на комоде, Эстас подошел к окну и хотел задернуть штору, когда увидел во дворе черный силуэт.
В лунном свете, отражающемся от снега, спутать виконтессу Россэр ни с кем было нельзя. Леди явно шла ко входу в жилое здание со стороны огородов. Что ей понадобилось ночью на улице?
– Папа, – тихо окликнула Тэйка.
– Что, милая?
– Она ведь уедет через три года, правда?
– Только Триединая знает, – он вздохнул, задернул штору, вернулся к Тэйке. – Миледи не так плоха.
– Она тебе нравится? – в голосе дочери явственно слышалось разочарование.
– Она ведь в самом деле не так плоха, – заверил Эстас. – Тебе и нам всем нужно привыкнуть к ней, а ей – к нам. Тогда станет понятно. Ты ведь обещала дать ей шанс.
Пожурив Тэйку, командир предпочел не вспоминать о том, что продолжительность этого шанса никак не оговаривали.
– Почитай мне еще, – попросила дочь, и голос был при этом таким жалобным, что Эстас не смог отказать.
Пятая сказка закончилась, Тэйка тихо сопела, обнимая куклу, командир снова погасил лампу и на цыпочках вышел из детской. На лестнице Фонсо столкнулся с сержантом Вироном. На сапогах снег, на плаще тоже. Причем снег забился в меховую опушку, значит, плащ лежал на земле.
– Хорошо день Триединой справили. Добро посидели. А ваша жена очень заинтересовалась моими трофеями, – с довольной улыбкой сообщил сержант после короткого обмена приветствиями. – Она уже видела некоторые.
– Это прекрасно, – старательно изображая благожелательность, заверил Фонсо. – Учитывая особенности ее дара, леди наверняка находит чучела занимательными.
Ему хотелось верить, что дело только в этом. Но почему виконтесса была на улице ночью? А всего через каких-то четверть часа вернулся Вирон. Видимо, чтобы не компрометировать даму возвращением под ручку на глазах всей крепости. Мысль о том, что виконтессе мужлан-сержант мог действительно понравиться, оказалась удивительно навязчивой и очень беспокоящей. И это несмотря на то, что Эстас признавал ее бредовой. Не менее бредовой, чем идею спросить леди Россэр о ее разговорах с Вироном.
Глава 31
Хорошо, что при свете дня я разглядела дорогу к лесу, не пришлось плутать в потемках. Нужно было поговорить с Артуром, дать Нинон знать, что я жива, цела, успела обезопасить крепость, а с мужем отношения пока лучше, чем я опасалась изначально. У защиты, наложенной на Рысью лапу, был только один изъян – из-за усиленного елкой и шариками барьера для потустороннего друг не смог бы пробиться даже в подпитанный моей магией круг. Поэтому пришлось выходить за границы крепости и надеяться, что в самую опасную ночь в году сущностям будет не до меня.
Из-за света фонаря снег поблескивал изумрудом, черные лоскуты, на которые я клала белый кварц, казались провалами в вечность. Сияющий купол оградил меня от живых и умерших, а руны, которые пришлось рисовать на снегу растертым мелком, послушно засветились красным.
– Хвала Триединой, Кэйтлин! – воскликнул Артур, едва появившись в круге. – Две недели прошло!
– Я тоже рада тебя видеть, дорогой, – улыбнулась я. – У меня не было сил, чтобы тебя позвать. Сам понимаешь, какое сейчас время.
– Судя по тому, что мы на улице, ты успела, – с видимым облегчением выдохнул он. – Теперь Нинон моим попыткам утешить поверит.
– У вас оживленная переписка?
– Последнюю неделю по записке в день, – кивнул Артур. – Она очень за тебя переживает. Как ты с мужем ладишь?
– Он не плохой человек, с ним вполне можно договариваться. Упрямый, но к голосу рассудка прислушивается, – хмыкнула я, вспомнив, как долго пришлось ломать его сопротивление и недоверие.
– Ты с легкостью переупрямишь, не сомневаюсь, – улыбнулся друг и явно считал, что сделал мне комплимент.
– Ты в архив заглядывал?
Этот вопрос меня особенно интересовал, потому что я решительно не понимала, как относиться к навязанному супругу. Теперь, когда страх перед ним ушел, когда притупилось отторжение, казалось невероятным, что этот человек способен на подлость. Тем более на столь вопиющую подлость как та, за которую его судили. Но все же трибунал был. Я читала документы, и у меня не возникло сомнений в их подлинности.
– Заглядывал, – помрачнел Артур. – Там нет папок, а в журнале запись о том, что все бумаги у какого-то лорда Иртина. Знаешь такого?
– Да, знаю. Это законник королевы, значит, документы во дворце. Жаль, – нахмурилась я.
– Почему? Я теперь знаю, где искать, – ободряюще улыбнулся он.
Я отрицательно покачала головой:
– Не пробьешься, даже можешь не пробовать. Королевский дворец в столице не чета летней резиденции. Его построили очень давно, а в стены вмуровали артефакты, защищающие от огня, воды и вторжения духов. Это единственный замок в Итсене, который так надежно защищен. Поэтому, хоть двор и перерос его давно, королева не торопится строить новый дворец.
– Ну, к счастью, на особняке Льессиров такая защита не стоит, – довольно усмехнулся Артур. – Я туда наведывался. Документы искал.
– Чутье подсказывает, что ты искал очень неаккуратно и не клал на место то, что брал.
Осуждать друга за такую небольшую месть я не могла, надеялась только, что поверенная королевы не вызовет мэтра.
– Ага, правильное у тебя чутье, – похвалил очкарик-хулиган. – Я, как ты сказала, был не слишком аккуратен. Кабинет уже ремонтируют.
– О небо… – я в красках представила масштаб разрушений. Леди Льессир, конечно, заслуживала наказание, но дразнить до бесконечности нельзя. Так и до развоплощения можно мстить. – Ты не усердствуй, ладно? И по другим комнатам не ходи. Мэтр может тебя и не выслушать.
– Пока его еще не позвали, – беспечно отмахнулся Артур. – А зачем мне ходить по другим комнатам? Я подожду, когда кабинет в порядок приведут. Она так сокрушалась из-за обоев. Настоящий шелк, золотые нити. Такие же заказала.
– Я вижу, как ты предвкушаешь, но…
– Не порти мне удовольствие! – резко перебил он. – У меня тоже должны быть развлечения. А ей полезно. Может, подумает, что не стоило некромантке жизнь портить. Вот она нужна, а теперь и не позовешь.
Спорить с ним было бесполезно, да и воспитательную ценность его действия имели. Сомнительную, но все же имели.
– Пожалуй, я напишу мэтру, что у меня есть в столице друг по имени Артур, – вздохнула я, потерев леденеющие даже в перчатках ладони. – Буду хоть немного меньше о тебе волноваться.
Он улыбнулся и поменял тему:
– Ты не мерзнешь? Я столько снега отродясь не видел!
– Говорят, тут будет еще холодней и еще больше снега, – вздохнула я, потопав озябшими ногами. – С трудом себе это представляю.
– Покажешь потом, какая она, восточная зима, – Артур посмотрел вокруг, похвалил: – Пока красивая.
– Я очень рада, что нам удалось пообщаться.
– Я тоже. Сообщу Нинон, что у тебя все хорошо. Отпускай меня и иди в тепло. Простудишься, а мне этого совсем не хочется.
Сам того не зная, он повторил фразу командира почти тем же тоном. Приятные забота, внимание, дружеское расположение так и сквозили в словах обоих мужчин, и мне очень остро захотелось, чтобы законник поскорей вернул документы в архив, чтобы Артур нашел подтверждение невиновности Эстаса Фонсо.
Ладно, оставлю бесполезные мечтания, наверняка он в чем-то виноват, раз леди Льессир вела себя так, раз королева «осчастливила» его браком. Но прошу, Триединая, пусть вина моего мужа будет небольшой, совсем маленькой. Должно быть так! Его ведь даже в должности не понизили!
Артур ушел, астральный след рассеялся. Я разрушила рунический круг, однако убирать защиту, подпитанную кристаллами, не спешила – за сияющим барьером меня ждали призраки. Трое близко, один, ощутимый, но не показавшийся, поодаль.
Те, которые подошли близко, были старыми, но еще достаточно сильными, чтобы продолжать это существование. Солдатам Каганата, умершим во времена отца Мариэтты Второй, я могла помочь только одним способом – развоплотить. Они, почуяв, что я могу дать им освобождение, не только не сопротивлялись, но и благодарили. Впервые в жизни было такое! Давно павшие воины друг за другом становились передо мной на колени и просили о милости!
Ощущения от этого были жутковатые. Я все время ждала от каганатцев подвоха, атаки исподтишка, ловушки… Но они в самом деле иначе отнеслись ко мне и к моему дару. К счастью, потому что сил у меня на бой сразу с тремя призраками могло и не хватить. После болезни я тяжело перенесла сложный из-за расстояния и обстоятельств ритуал вызова Артура. Все же руны были не по учебнику нанесены, а ночь Триединой значительно повышала шансы зазвать в круг не того. В то же время попробовать было необходимо, я ведь знала, что Нинон и Артур уже извелись без новостей.
Четвертый призрак ко мне подходить не торопился, показываться не хотел. Меня это вполне бы устраивало, если бы не странность. Он необычно пах: застаревший табак смешивался с горчащим запахом, присущим нежити. И магические потоки его присутствие возмущало иначе. Так, будто он был больше нежитью, чем призраком. Я решила, что он поэтому не подходил – острей боялся моего фонаря.
Прислушиваясь к ощущениям, я спокойно, даже медленно подошла к границе крепости. Давала призраку шанс решиться на разговор, раз уж он меня нашел. Шаг в безопасность – за моей спиной всколыхнулись потоки.
– Госпожа! – мужской голос, прокуренный.
Я повернулась. Свет моего фонаря пересек незримую черту, отделяющую крепость от остального мира. Уже знакомый призрак сержанта пограничников отпрянул от зеленоватых лучей. Как нежить.
– Госпожа, – мужчина с пушистыми усами посмотрел мне в глаза и спросил с надеждой, – ты можешь сделать его счастливым?
– Постараюсь, – уклончиво ответила я. Вряд ли призраку понравилось бы мое признание в том, что и Фонсо, и я станем счастливы через три года. Когда разведемся.
– Пожалуйста! Я так хочу, чтобы он был счастлив!
Та же интонация, повтор услышанной мною в церкви фразы слово в слово. Какая странная навязчивость мысли для призрака. Такая характерна для нежити.
– Твое имя, сержант! – скомандовала я.
– Он должен быть счастливым. Он заслуживает! – не сводя с меня глаз, горячо говорил призрак. – Пойми, госпожа!
– Я понимаю. Назови свое имя!
– Не надо, чтобы он знал, что я о нем просил. Он гордый, он неправильно поймет, – сержант покачал головой и растаял в воздухе.
Астральный след растворился – странный, исключительно странный призрак действительно ушел. Какой, однако, удивительный доброжелатель у моего мужа…
* * *
Поездку в Хомлен пришлось отложить. Тэйка кашляла, постоянно терла нос и выглядела больной. Жара, к счастью, не было, а капризы Эстасу больше нравилось объяснять плохим самочувствием дочери, а не проснувшимся дурным нравом. Тэйка хотела лежать в постели, слушать сказки и обнимать куклу. Не такое плохое времяпрепровождение в пасмурный зимний день, когда тучи цепляются за горы и заунывно стонет ветер.
Леди Россэр с пониманием отнеслась к тому, что поездка в город переносится на другой день, а сержант пообещал обеспечить виконтессе достойное развлечение. Речь снова шла об охотничьих трофеях, и леди с удовольствием поддерживала эту тему, останавливая сержанта лишь затем, чтобы Тэйка не услышала таких чудесных слов как «расчленение туши», «свежевание», «содрать шкуру» и прочее. Виконтесса, к превеликому счастью, ограждала Тэйку от кровавых подробностей, и Эстасу было приятно думать, что это сходство – ключ к взаимопониманию. Ему нравилась мысль, что именно Тэйка станет тем самым мостиком, соединяющим его с женой.
Но пока гораздо больше успокаивали слова Дьерфина. Лекарь, тоже слушавший бахвальства Вирона, не меньше виконтессы заинтересовался и беличьими шкурками, и коллекцией птичьих черепов. Значит, проследит за тем, чтобы сержант не переходил границы приличий.
– Он отлично понимает, что сосенка не по замаху, – хмыкнул лекарь, приглашающе придвинув Эстасу мед. – Но охотник, что с него взять? «Да, я сам этого медведя не завалю, но хоть на следы посмотрю и помечтаю, а если бы да кабы я бы его сдюжил». А леди Кэйтлин, нужно отдать ей должное, очень аккуратно ставит его на место. Так, что сержанту не обидно.
– Приятно слышать, – командир, не скрывая улыбку, набрал полную ложку меда.
– Еще приятней тебе будет слышать, что Тэйка не больна, – искоса глядя на собеседника, сказал Дьерфин. – Самое большее, что можно надумать, – легкий насморк.
– Отлично, – Эстас просиял. – Но менять дату поездки в Хомлен второй раз не буду. Виконтесса еще подумает, я не в состоянии принять решение и держаться его.
– Об этом я бы не переживал. Кажется, она о тебе не такого и плохого мнения. По крайней мере, куда лучшего, чем Джози, и, что немаловажно, с самого начала.
– Дьерфин, ты же понял, как виконтесса умеет собой владеть. Боюсь, именно поведение Джози лучше всего отражает отношение леди, – Эстас тяжело вздохнул, покачал головой.
Одной этой мысли хватило, чтобы хорошее настроение улетучилось, а чай с медом теперь отдавал горечью. Как превратить ярко выраженное отторжение, граничившее в первые дни с ненавистью, в хотя бы дружеское расположение, командир не знал.
И ситуацию нисколько не спасало то, что леди Россэр в самом деле изначально, даже до свадьбы, пыталась останавливать сыпавшую гадости поверенную, хотя не была обязана это делать. По мнению Эстаса, причина такого поведения крылась в фамилии. Как леди стала женой хевдинга, так и он стал Россэром, частью древней семьи, и виконтесса защищала того, кто делил с ней одно имя. К сожалению, фамилия – единственное, что у них с женой было общего.
– Сдается мне, ты зря расстраиваешься, – невозмутимый Дьерфин налил себе еще чаю. – Судя по некоторым оговоркам Джози, именно леди Кэйтлин убеждала и убеждает ее не верить подшивке протоколов трибунала.
Фонсо удивленно вскинул брови. Дарл кивнул и добавил:
– Я из-за твоей магической клятвы говорить с Джози на эту тему не мог, а она не хотела ее долго обсуждать. Так, пару фраз обронила.
Хорошее настроение Эстаса после таких слов воспрянуло духом и подарило надежду. Робкую, несмелую, но и такая уже кое-что! В конце концов, о трибунале и истории собственной семьи нельзя говорить всего лишь три месяца! И две недели из них уже прошли.
Глава 32
Третья неделя моего замужества подходила к концу, и пока все складывалось неплохо. После случая в кабинете священник и командир в самом деле так качественно наставили рысей на пусть истинный, что с тех пор мне только доброжелательно улыбались. Вполне искренне, как ни удивительно.
Когда я свалилась от истощения, отец Беольд был в крепости. Он и так злился из-за того, что рыси сорвали проповедь, не слушались, а пятеро самых решительных пошли поговорить с ведьмой. По словам Джози, священник был вне себя и на крепкие слова не скупился, выколачивая из голов рысей глупости, посеянные служанкой леди Льессир.
На этом фоне ледяной тон и непроницаемое лицо Фонсо пугали Джози даже больше, но за назначенные пятерым парламентерам наказания она была командиру благодарна. Взыскания, штрафные наряды в праздники и лишение отгулов. А еще он пригрозил, что отныне за один лишь косой взгляд и дурное слово станет увольнять так, что о службе в армии можно будет забыть на всю жизнь. Да что там армия! Даже вышибалой в трактир не возьмут.
Любопытно, но даже те пятеро, которых командир наказал, искренне просили у меня прощения и каялись, что если обидели чем, то по незнанию.
Отношения с мужем я называла отсутствующими. Случаев, когда Фонсо оставался со мной наедине хотя бы на считанные минуты, было меньше, чем пальцев на одной руке. Отчасти это было обусловлено тем, что рядом все время крутилась Тэйка. Но одновременно создавалось впечатление, что супруг сторонится меня. Я больше времени проводила с лекарем и сержантом, чем с командиром.
Сержант, к счастью, очень быстро оставил свои изумительно топорные ухаживания, и наши с ним разговоры господин Дарл со смешком называл «встреча охотников». Сам он живо интересовался моими рассказами о некромантии и призраках, а о личном вопросов не задавал. Видимо, понимал, что обсуждать семью в присутствии сержанта я не стану.
Накануне поездки в Хомлен сержант отказался от посиделок в библиотеке в пользу вечера в обществе капрала Ирела. Насколько я поняла, они были дружны и разделяли страсть к лошадям и охоте. Командир с Тэйкой тоже не стали засиживаться – девочка опять капризничала и, цепляясь за руку отца, увела его читать сказку.
– Джози как-то рассказывала, что призраки могут ранить, – проводив обоих Фонсо взглядом, лекарь задал тему беседы.
– Могут, – подтвердила я. – Самое простое для понимания ранение – ранение предметом. Сильные призраки, четверка по шкале Тайита и выше, могут брать вещи и пользоваться ими. Более слабые ранят энергией.
– И как это видно? – полюбопытствовал лекарь.
– Никак, – я пожала плечами. – Кожа в месте удара чуть более светлая, но и только. Можно почувствовать холод, если ранение сильное. Неодаренные ощущают недомогание, тошноту, головную боль. Домашние животные, которых призраки атакуют в первую очередь, быстро гибнут.
– Странно, – он недоуменно вскинул брови. – Зачем призракам нападать на животных?
Я усмехнулась, в который раз получив подтверждение тому, как мало простой обыватель знает о магической составляющей мира, в котором живет.
– Вы никогда не замечали, как расслабленный питомец без видимой причины вскидывается, настороженно к чему-то прислушивается, лает или шипит в пустоту?
– Бывало такое. Неужели из-за призраков?
Я кивнула.
– Точней, из-за потустороннего. Это может быть и нежить, не обязательно призраки. Но суть в том, что домашние животные действительно охраняют своих людей. Они возводят защитные барьеры, ощутимые на магическом уровне. Люди тоже могут ранить или помогать силой. Вы наверняка замечали, что в каких-то домах дышать тяжело, а откуда-то уходить не хочется.
Он улыбнулся, молча кивнул.
– Неодаренные чувствуют только это. Общее настроение. На магическом уровне такое воздействие ощущается сильней. Если кто-то настроен против мага, это бьет по чувствам, будто плетью ежевики. Если это сразу несколько человек, то приходится даже защищаться, поддерживая особое щитовое заклинание.
Только сказав это, сообразила, что теперь лекарь обязательно вспомнит свадьбу, яркую реакцию хомленцев, не менее выраженное отторжение рысей. Я не собиралась жаловаться, и было бы обидно, если бы он посчитал иначе. К счастью, господин Дарл, если и провел параллели, не озвучил выводы, а я поспешила отвести разговор от чудесного праздника.
– Потустороннее еще очень хорошо чувствуют дети, они ценней для сущностей, чем взрослые. В них больше жизненной силы и доверчивости. Их можно запутать, увести из дома, соблазнив историей или игрушкой.
– Поэтому вы так старались защитить всю крепость? – предположил собеседник.
– Да, поэтому.
– То есть, простите за уточнение, надеюсь, вы поймете, что это важное уточнение… Получается, вы так истощились и отравились зельями, чтобы защитить всех обитателей крепости и, пожалуй, в первую очередь Тэйку? – испытующе глядя на меня, Дьерфин Дарл удивленно гнул брови.
Я вздохнула. И почему лекарь значительно понятливей, чем мой супруг?
– Чтобы защитить дорогую мне Джози и саму себя, мне достаточно было обезопасить три-четыре комнаты, – честно призналась я.
– А остальное? – допытывался Дарл.
– Я ведь не могла оставить людей, особенно ребенка, без защиты, – я пожала плечами.
В его взгляде читалось уважение и понимание. Лекарь несколько раз задумчиво кивнул и, нарушив продолжительную тишину, спросил:
– Надеюсь, вы простите мне вопрос, но почему вы не объяснили это Эстасу?
Я снова вздохнула, вспомнила напористость мужа, резкость высказываний, то, как он отвергал все связанное с моим даром.
– Он тогда не хотел ни слушать, ни понимать.
– Получив приказ Ее Величества, он был сам не свой. Я его просто не узнавал! – поспешил заступиться за друга лекарь.
Я подняла ладонь в останавливающем жесте:
– Охотно верю, но не стоит оправдывать его. Во-первых, в этом, к счастью, нет нужды. Во-вторых, надеюсь, вы поймете правильно, мне важно увидеть супруга своими глазами, а не вашими.
– Мудрые слова и намерение, – признал лекарь.
Снова надолго повисла тишина, а я всерьез задумалась о том, что нужно поговорить с Эстасом Фонсо о некромантии и охранных артефактах. Ведь в самом деле обидно, что он истолковал мои старания защитить столь превратно. Решил, я пытаюсь запугать Тэйку.
– Вы сказали, что неодаренные после удара энергией будут чувствовать недомогание, а маги? – заинтересованно глядя на меня, лекарь Дарл вернулся к былой теме.
– Магу будет больно. Очень, – вспомнив последнее свое ранение, честно ответила я. – Боль будет почти нестерпимая, режуще-колющая. Будто вогнали длинные ледяные иглы до самых костей.
– Вы так говорите, словно по опыту, – заметил он.
Я невесело усмехнулась:
– Господин Дарл, я двенадцать лет некромант. Всякое случалось. Моя работа не ограничивается нанесением рун, затиранием следов смерти и вызовом покойных мирных бабушек для чаепития.
– И ранения были?
– Были, – я спокойно кивнула. – Раны, которые наносят призраки, долго заживают. Одаренные лекари и алхимики могут помочь излечить. Есть зелья, способные уменьшить боль. У меня есть небольшой запас, Джози знает, где пузырьки и как давать.
– Покажете мне при случае, хорошо? Я ведь теперь и ваш лекарь тоже, – мягко подчеркнул он.
– Покажу, конечно, и даже научу готовить некоторые зелья, если захотите.
– Ловлю на слове, – весело улыбнулся господин Дарл, которому явно понравилось мое предложение. – И буду надеяться, что эти лекарства вам здесь не понадобятся.
Его благодушный настрой в такой близи от границы, за которую в свое время шли ожесточенные бои, я не разделяла, но огорчать милого лекаря не стала. Только неопределенно пожала плечами и призналась:
– Несколько призраков я уже тут видела на днях.
Он изумленно вскинул брови.
– Мы вполне мирно пообщались, и я надеюсь, с одним вы сможете мне помочь, если служите здесь не меньше восьми лет.
– Я служу здесь уже одиннадцать лет, а вы меня заинтриговали, миледи, – врачеватель даже подался вперед.
– Тогда, полагаю, вы помните сержанта, который служил тут раньше. Среднего роста, лет сорока на вид, коротко стриженные волосы, усы, – я описывала призрака и отмечала, что лекарь Дарл с каждым моим словом становился все мрачней.
– Да, я его помню, – хмуро признал мужчина, за несколько мгновений постаревший на десяток лет.
– Мне бы хотелось узнать его имя, – намекнула я, через пару долгих минут осознав, что лекарь не собирается продолжать.
Собеседник тяжело вздохнул, отрицательно покачал головой.
– Почему? – насторожилась я.
– Тот договор, который подписывали после венчания, был не единственным, который подписал Эстас. Я не могу ничего сказать о том сержанте, потому что не хочу случайно спровоцировать данную Эстасом магическую клятву, – ответил лекарь, и я понимала, что он честен.
– Понятно.
Нужно было еще по куцым выдержкам из протоколов трибунала догадаться, что Ее Величество хочет, чтобы я как можно дольше считала мужа преступником. Потому и запретила ему и его другу обсуждать со мной некоторые темы.
Только она заблуждалась, думая, что сможет долго обманывать меня. Вначале, когда мне только сообщили полуправду, я закономерно была в ярости, места себе не находила от злости. Потребовалось несколько дней, чтобы эмоции улеглись. А чем больше проходило времени со свадьбы, тем крепче становилась моя уверенность в том, что Эстас Фонсо – человек чести. Такие не способны на предательство.
– Леди Кэйтлин, вы не обиделись? – прервал затянувшееся молчание лекарь.
– Нет, что вы, – заверила я. – Я понимаю. Сама из-за такой клятвы вынуждена порой говорить полунамеками.
Он скосил глаза на мои волосы. Я кивнула.
– Думаю, с призраком мы встретимся еще не раз. Я смогу его разговорить, – утешила я больше себя, чем лекаря Дарла.
Собеседник скептически усмехнулся:
– Вы так уверены, что он снова появится?
– Я видела его уже дважды. На свадьбе и вот недавно еще раз.
– Каков наглец! – зло бросил лекарь. – Вы говорили, что стараетесь узнать, почему сущность цепляется за этот мир.
Я кивнула.
– Он сказал, чего хочет?
– Вообще-то сказал, – внимательно наблюдая за собеседником, ответила я. – Он хочет, чтобы командир был счастлив.
Лекарь сдержал ругательство, несколько раз сжал и разжал кулаки, а через время, когда успокоился, попросил:
– Пожалуйста, не рассказывайте об этом призраке Эстасу. И не спрашивайте его о сержанте. Он очень огорчится.
– Спасибо, что предупредили. Я не хочу никого зря расстраивать, а сведения попробую добыть другими путями. Я задам о нем только еще один вопрос.
Господин Дарл заметно напрягся, и я поторопилась добавить:
– Не обижусь, если не ответите, но вопрос не о личности и делах при жизни. Его ведь не просто похоронили. С телом что-то сделали, я права?
Лекарь медленно кивнул:
– Почему это вам важно?
– Теперь мне понятно, почему у него некоторые черты нежити. Но это некромантские премудрости.
– Нежить, насколько я понял по вашим рассказам, может ранить даже серьезней, чем призраки, – лекарь уцепился за возможность вернуть разговор к обсуждению умозрительных, а не знакомых сущностей.
– Так и есть. Одни из самых опасных противников – заложенники. Тайно захороненные убитые. Но с ними и работать приходится чаще всего. Совсем недавно, за пару дней до отъезда из столицы, я как раз нашла одного. Жаль парня. Выпускник кадетского корпуса, а погиб так бесславно, по нелепой случайности.
– И что вы делаете в таких случаях? Если находите могилу?
– Оповещаю стражу, чтобы они все описали и начали расследование, – я пожала плечами и усмехнулась: – Подумать только! Когда мэтр заставлял меня зубрить наизусть параграфы и абзацы кодекса следователей, я думала, мне никогда не пригодятся эти знания.
– Миледи, – раздался рядом голос командира.
Я вздрогнула, повернулась к мужу. Его появление стало неожиданностью. Увлекшись беседой с лекарем, я села спиной ко входу, а шаги Фонсо приглушал ковер.
– Я верно понял, что вы – всего лишь свидетель, нашедший могилу кадета? – желание услышать подтверждение было таким ярким, будто его написали огромными буквами у супруга на лбу.
– Вы правы, – спокойно ответила я. – Я уже дала показания, не думаю, что следователи поедут сюда. Путь неблизкий, убийство там давнее, а сам преступник умер два года назад. Наказывать некого, – объясняла я, с удивлением отмечая, как с каждым моим словом светлеет лицо командира. – Самое большее – найдут того, кто помогал прятать тело. У меня есть подозрения, но ничем не подкрепленные.
Он улыбнулся, с явным облегчением выдохнул:
– Рад слышать, что дело там простое.
Наблюдая за тем, как Фонсо садится в свободное кресло, не удержалась от замечания:
– Кажется, вам дали понять, что моя роль была другой.
Он хотел ответить, осекся и, глядя мне в глаза, сказал только:
– Магическая клятва.
И я знала, что угадала верно. Какой очаровательный образ невесты потрудилась создать для моего мужа леди Льессир. Любовница принца, развратница, еще и убийца! И при этом внешне Фонсо сохранял спокойствие, не сказал мне или поверенной ничего обидного. Удивительное для простолюдина самообладание. Удивительное! Скорей бы Артур нашел какие-нибудь полезные документы!
* * *
Тэйка спала, сержант не вился со своими неуместными ухаживаниями. Виконтесса, до того дружелюбно общавшаяся с Дьерфином, не изменила тон с появлением мужа. Эстасу хотелось думать, что она и в самом деле не так плохо относилась к супругу, как он боялся, а не просто не замкнулась из-за влияния лекаря.
