Текст книги "Леди Некромант (СИ)"

Автор книги: Ольга Булгакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 34 страниц)

Я запоминала, где стояли тотемы, каково было положение самых опасных хищников, решив начать с медведя и волка, а крысу оставить напоследок. Чувствуя себя под защитой оберегающего тепла, безбоязненно и даже без оглядки прошла по вотчине шамана.

Добротный дом, украшенный многочисленными усиливающими, но не охранными амулетами и рунами. Кажется, его хозяин всячески старался увеличить собственное могущество, черпал силу из всех стихий, напитывая ею свое жилище. А еще шаман либо боялся умереть, либо кичился тем, что нашел ключ к вечной жизни – я заметила несколько рунических надписей «неподвластен смерти». Надеюсь, теперь, когда он не смог найти и воспитать себе «преемника», страха перед небытием прибавилось.

Видение закончилось, меня вынесло в состояние между сном и явью, когда реальность ощущается зыбкой и удивительной разновидностью сна. Я знала, что лежу на постели, что мне хорошо и тепло, что где-то у меня за спиной чуть тлеет ночник, а свет, проходящий через матовое стекло, розоватый, уютный, ласковый. Пахло духами Эстаса, свежая мятная нотка откликалась улыбкой и не поддающейся описанию радостью.

Я расслабилась, крепче прижала к груди руку обнимавшего меня со спины Эстаса и уснула.

Глава 53

Бледная Кэйтлин к его вящему ужасу потеряла сознание. Молясь Триединой, чтобы в этот раз обморок длился недолго, Эстас подхватил жену на руки и отнес к себе в постель. Накрыв Кэйтлин одеялом, он решил разбудить Дьерфина, чтобы тот посмотрел, только ли в магическом истощении дело.

– Не уходи, – Кэйтлин пришла в себя, поймала Эстаса за руку и впервые обратилась на «ты».

– Я приведу лекаря, – пообещал он, сжав прохладные пальцы. – Я быстро.

– Не надо, – твердо сказала жена.

– А листок? Его нужно уничтожить, – напомнил он.

– Завтра.

Ее голос звучал как-то странно, глухо, будто в трансе. Впечатление усиливали краткость фраз и лишенное эмоций лицо. Изумрудные глаза сияли ярче обычного, такое бывало, если Кэйтлин работала с потоками, поэтому Эстас не стал спорить и не ослушался, когда она серьезно повторила:

– Не уходи.

Его руку она так и не выпустила, пристально наблюдала за тем, как он ложится и натягивает одеяло.

– Нужно спать, – сказала Кэйтлин, закрыла глаза, и через минуту ее дыхание стало ровным и глубоким.

Как ни удивительно, сон сморил и Эстаса. В какой-то момент ему показалось, что Кэйтлин замерзла, и он обнял ее, чтобы согреть и успокоить, а утром очень удивлялся собственной наглости, когда проснулся, все еще прижимая к себе жену.

Ей сон пошел на пользу. Она уже не была так бледна, а в свете ночника казалась исключительно красивой. Любуясь девушкой, по-прежнему держащей его за руку, хотя объятия распались, Эстас боролся с сильным искушением поцеловать Кэйтлин. Но такой порыв мог испортить хрупкие доверительные отношения, поэтому Эстас ограничился тем, что осторожным движением убрал с лица жены черный локон.

Глядя на Кэйтлин, Эстас поражался тому, что за короткое время она стала ему так дорога. Эта удивительная девушка за каких-то два месяца полностью перевернула его мир и будто заново научила дышать, видеть, чувствовать. Каждый миг в ее обществе был драгоценностью, и Эстас отчетливо понимал, что влюбился в Кэйтлин. Влюбился окончательно и бесповоротно и очень надеялся, что не безответно. Она ведь обмолвилась, что он тоже стал много для нее значить.

Оставалось только подгадать момент, чтобы ничто не омрачало настроение, и признаться. О том, как будет жить, если любовь не взаимна, Эстас старался не думать. И без того решение поговорить с Кэйтлин откровенно о чувствах казалось самым страшным испытанием в его жизни.

Кэйтлин проснулась, встретилась взглядом с мужем:

– Доброе утро, – прозвучало чуть сипло спросонок, а улыбка добавила моменту особого очарования.

– Доброе, – откликнулся он. – Вам лучше?

– Да, гораздо лучше. Простите, что я вас разбудила и выспаться не дала, – покаялась она. – Вы, наверное, переживали обо мне, раз не ушли в мою спальню.

– Вы меня не отпустили, велели остаться. Не помните?

Она покачала головой:

– Нет, но я рада, что вы остались. А листок, он еще там?

– Вы сказали, можно убрать утром.

– Тоже верно, – Кэйтлин снова улыбнулась. – Никуда он не убежит.

– Но как он там оказался?

Жена помрачнела:

– Вам не понравится ответ.

– Я постараюсь воспринять любое объяснение, если оно будет логичным, – надеясь, что не услышит обвинений Тэйки, заверил Эстас.

Кэйтлин, настоявшая на том, чтобы перейти к камину, была права. Ее подробный и обстоятельный ответ нравиться не мог никак, и обсуждать такое в постели точно не следовало.

Рассказ о шамане, долгие годы жившем в лесу недалеко от Хомлена, напоминание о том, что Тэйка сбежала из дома в последнюю ночь старого года, когда потустороннее было еще сильно. Кэйтлин передала содержание подслушанного разговора, объяснила, какая опасность грозит дочери. Беда, которую Эстас никак не мог отвести или хотя бы уменьшить…

Утешало лишь то, что жена к этому моменту уже выяснила, с чем имеет дело, и знала, как можно ему противостоять. Отчасти Эстас был Кэйтлин благодарен за то, что она поделилась выводами и подозрениями только теперь, когда уже нашла решение. Но отчасти сожалел, что жена не доверилась ему раньше, хотя и понимал, что вряд ли смог бы трезво оценить ее слова.

– Ваша астенская знакомая подчеркнула, что влиять на эмоции могут только северяне, а играть на гуцинь – только мэдлэгч, – смотревшая в глаза мужу Кэйтлин выглядела закономерно мрачной. – Шаман-северянин пытался поссорить нас с вами, чтобы в борьбе с ним я осталась без поддержки, чтобы лишилась вашего доверия. Каганатский дар Тэйки бьется с захватчиком, поэтому девочка попросила гуцинь. Инструмент подпитывает ее дар, оттого у нее появились силы спорить с шаманом.

Эстас, хмуро молчавший последние несколько минут, кивнул:

– Да, гуцинь у нее поет. Думаете, ее чутье подсказало ей название инструмента?

– Уверена, что это так. Дар сам научил ее играть, она ведь не нуждалась в ваших объяснениях.

Надолго повисла тишина. Эстас пытался осмыслить свалившиеся на него лавиной сведения. Все теперь казалось цельным полотном, готовой картиной, в которой каждой странности находилось объяснение. Даже показавшемуся нелепым оправданию Тэйки, которая утверждала, что не помнила, как разбивала шарики. Осознание силы шамана, способного надолго подчинить себе и разум, и тело девочки, ужасало.

– Вы ведь не думаете, что это россказни злобной мачехи, так? – осторожно спросила Кэйтлин, глядя на мужа чуть исподлобья.

– Нет-нет, что вы! – горячо откликнулся он. – Я вижу, как вы относитесь к дочери, как меняется ее отношение. Я верю вам и буду всячески помогать. Отправлю человека за мэтром, пошлю гонца в Астенс за зельем от отравления и травами, если нужно что-то. Я пойду с вами в рощу, помогу обезвредить тотемы.

– Нет. Это опасно, – перебила жена. – Там очень сильные призраки. Вам нель…

– Я не позволю вам рисковать в одиночку! – заявил он, твердо встретив взгляд Кэйтлин.

Она хотела возразить, но передумала, мягко улыбнулась.

– Простите, когда речь заходит о некромантии, я забываю, что стала госпожой Фонсо.

Кэйтлин впервые назвала себя так, и Эстас порадовался тому, как ласково прозвучало его родовое имя.

– Я буду признательна за помощь, – продолжала она.

– Поймите верно, пожалуйста. Я не сомневаюсь в том, что вы хороший боец. Не отказываю вам в праве сражаться с потусторонним за жизнь и счастье дочери. Но я вас очень прошу, всем сердцем заклинаю не ходить в рощу, не вмешиваться в бой с призраками. Это не обыкновенные животные, они ведут себя совершенно иначе. Против них нужны другие приемы и вспомогательные средства. Вы не обучены бою с такими противниками и можете пострадать. А я не хочу бояться за вас, лорд Эстас. Не хочу.

– Я понимаю, что вы предпочтете сражаться бок о бок с мэтром, а не со мной, – серьезно ответил он. – Он, как и вы, знает, на что способны призраки. Я понимаю. В самом деле понимаю. Я не стану вмешиваться, если вы в роще будете с ним. Если вам придется идти туда до того, как мэтр приедет, я пойду с вами. Я настаиваю на этом. Я тоже не хочу бояться за вас, леди Кэйтлин.

Она задумалась, смерила мужа долгим взглядом и кивнула.

– Хорошо. Нам нужно будет позаниматься, подготовиться.

Эти слова были сильней любого обещания. В тот же миг стало ясно, что Кэйтлин не просто уважала его мнение и желание, но в самом деле нуждалась в помощнике. Значит, все опасней и трудней, чем сейчас кажется. Вместе с тем девушка излучала спокойствие и решимость, а не болезненное осознание тяжелой повинности.

– Я восхищаюсь вами, – признал Эстас, любуясь женой.

Она улыбнулась:

– Я вами тоже. Вы не безрассудный человек и, тем не менее, даже не представляя, с чем вам придется столкнуться, не хотите оставаться в стороне.

– Просто есть люди, ради которых я готов рискнуть всем.

Прозвучало спокойно, как должное, как непреложная истина. И по выражению изумрудных глаз он знал, что Кэйтлин поняла правильно. Более открыто заговорить о чувствах он не решился и, надеясь сгладить неожиданную торжественность момента, спросил:

– Вы обмолвились, что хотели поговорить со мной вечером. О чем?

Жена задорно глянула на его искоса:

– Честно говоря, хотела похвастаться тем, что все разузнала о вашей семье.

– Как?

Он удивленно вскинул брови, сердце взволнованно забилось, а такой ярко выраженный интерес к мужу и его прошлому очень радовал. Эстасу было невыразимо приятно знать, что он Кэйтлин настолько небезразличен, и жена даже провела расследование.

– Скажем так, у некромантов есть дополнительные возможности, – она лукаво подмигнула. – Призраки бывают словоохотливыми, а Артур порадовал меня вчера, показав одно письмо. Вы, думаю, не помните, но наши отцы были одно время очень дружны и даже хотели породниться, сосватав меня за вашего младшего брата. Правда, как следовало из письма, моему отцу вы нравились больше.

Эстас, пораженный новостями, затаив дыхание, ждал, чтобы Кэйтлин как-то показала свое отношение.

– Думаю, все разладилось тогда, двенадцать лет назад, из-за пробуждения у меня дара, – с прежней улыбкой продолжала она. – Но согласитесь, забавно, что судьба все-таки свела нас.

– Действительно, забавно, – кивнул он и осторожно добавил: – Я рад, что судьба так распорядилась.

– Я тоже, – легко согласилась Кэйтлин.

Именно простота и естественность ее признания запали Эстасу в душу. Их вспоминал он потом, коря себя за то, что так и не решился признаться в любви, когда был подходящий момент.

Злосчастный листок лежал под ковром у двери Кэйтлин. Выполняя просьбу жены, Эстас зашел к ней в спальню и переписал все руны, прежде чем листок сжечь. Кэйтлин хотела узнать, как формулировалось заклинание, но только написанное не магом оно не имело силы.

Положив листок в печь, Эстас увидел на обратной стороне приписку дочери «Заметьте его, пожалуйста!!». Огонь поглотил запечатленный на бумаге вопль отчаяния, а Эстас почувствовал себя ужасно беспомощным. Он и до того не подвергал сомнению рассказ жены, теперь же сердце сковывало льдом понимание, насколько Тэйка несчастна, попав под влияние шамана, насколько дочь хотела бы освободиться.

* * *

С мужем мы начали заниматься в тот же день. Я учила его работать с зачарованными жгутами и, хоть и хвалила Эстаса, с каждой минутой занятия все отчетливей понимала, насколько опасно будет брать его с собой в бой. Дым жгутов я чувствовала на магическом уровне, могла направить его на защиту или атаку так, как мне требовалось в тот момент. Лорд Эстас ориентировался только по тому, что видел, а едкий запах жженых трав мужа явно раздражал. Действительно, смесь ароматов получалась особая. Прутья ивы, крапива, полынь и розмарин – трудное сочетание для непривычного человека, а чары дополнительно усиливали запах.

Муж старался, очень старался, долго отказывался делать перерыв, с горечью и ожесточенностью сказал, что Тэйка надеялась, я замечу листок до того, как он навредит. Учитывая разговор девочки с тенью, вывод казался правдоподобным и обнадеживающим, но я все равно старалась проводить с падчерицей поменьше времени. Не хотела лишний раз провоцировать шамана, даже сказалась больной. А сама в это время варила необходимые зелья.

Глава 54

С того памятного разговора со старинным знакомцем прошло три дня. Гонец помчался к мэтру, вернулся из Астенса солдат, которого посылали за лекарством от отравления, доварилось зелье. Муж уехал в Хомлен, чтобы расписаться в ведомости, Ерден помогал капралу с лошадьми, Джози на кухне возилась с пирогом по южному рецепту, а Тэйка осталась на моем попечении.

Полчаса, не больше, я общалась именно с девочкой. Мы говорили о вышивке, о даре Ердена, о его родственниках, которые, наверное, должны были скоро приехать. Потом начались странности. Тэйка, будто нехотя, словно ее заставляли, стала расспрашивать меня о моем даре, о том, как просыпалась магия. Я отвечала так расплывчато, как могла. Взгляды девочки постепенно стали напряженными, мрачными, улыбка исчезла, даже голос поменялся, как-то необъяснимо огрубел.

– Когда вы увидели первого призрака? Каким он был? Животное или человек? – сухие, рубленные вопросы, тяжелый взгляд исподлобья, сурово сдвинутые брови.

– Не хочу тебя пугать рассказами о призраках, которых я видела, – прислушиваясь к ауре Тэйки, я изобразила ласковую улыбку. – Ты впечатлительная девочка, если тебе потом кошмары будут сниться, твой папа меня не простит.

– Не будут. Не волнуйтесь, – отрезал шаман, захвативший власть над ребенком.

– Давай так, мне нужно вышить до конца узор. Ты мне пока поиграй, а потом я расскажу о призраках подробно. Хорошо?

Откровенное заигрывание не понравилось шаману – за мгновение до того, как сознание девочки вытеснило духа на задний план, я увидела выражение глаз. Священники точно так смотрели на меня, исчадие ада, прежде чем обругать последними словами и проклясть на глазах всех собравшихся. Отлично. Всю жизнь мечтала иметь дело только с людьми, которым я настолько небезразлична!

Тэйка за предложение поиграть на гуцинь ухватилась с воодушевлением. Пяти минут не прошло, а девочка снова стала собой. Каганатская магия полностью подавила северную, и я даже недолго думала, что нашла прекрасный способ ослаблять шамана и тянуть время до приезда мэтра. Наивные мечты.

Мелодия оборвалась на полутакте, струна обиженно дрожала, Тэйка отпрянула от гуцинь, будто он ее обжег.

– Что случилось? – я обеспокоенно вглядывалась в ребенка.

– Не хочу играть! – зло, резко выпалила Тэйка. Подняв голову, окинула меня ненавидящим взглядом: – Не хочу играть вам!

Очередная попытка устроить ссору в этот раз была вызвана инструментом. Шаману он явно мешал, значит, настоящий дар Тэйки в самом деле подпитывался за счет этой музыки.

– Я могу выйти, – пожала плечами я, старательно скрывая собственные эмоции.

– Нет! – в голосе девочки слышалась паника, Тэйка вскочила, судорожно, будто с усилием, запрятала руки за спину.

Меня ударило одновременно страхом, решимостью, злобой и желанием причинить боль. Холод, до того сковывавший затылок, отступил, как всегда в те моменты, когда в предупреждениях пропадала нужда. Смысл предостерегать, если враг, больше не прячась, стоит в трех шагах?

– Я задам несколько вопросов о твоем даре, – глядя мне в глаза, заявила Тэйка чужим сиплым голосом. – Отвечай. Иначе я покалечу девчонку.

– Я знаю, что ты можешь, – спокойно ответила я. – Ты знаешь, что она мне по большому счету никто. Я не испытываю к девочке особо теплых чувств.

– Лжешь!

– Нет, – я покачала головой. – Из-за твоего влияния и твоих нападок она так и не стала мне дорога. Меня не тронут ее разбитые пальцы или порезы. В то же время мы оба знаем, что она нужна тебе живая и здоровая. Так что давай обойдемся без глупых запугиваний и сразу приступим к обсуждению сути.

Шаман молчал, разглядывал меня, пытаясь понять, сколько правды, а сколько бравады в моих словах. Но я за многие годы научилась прекрасно скрывать эмоции, и мое истинное отношение к происходящему могли почувствовать только люди, знавшие меня очень долго. Шаман не мог узнать, что я боялась за Тэйку так, что еще минуту назад сердце билось с перебоями.

– У нее восточный дар. Мне нужно знать больше о твоем, итсенском даре некромантии, – сухо сообщила чужим голосом девочка. – Советую отвечать. Я не стану размениваться на разбитые пальцы и порезы. Я ее просто убью.

– Потому что она перестала слушаться? – предположила я и по выражению глаз собеседника поняла, что угадала верно. В таком случае он и в самом деле мог убить ребенка, ведь постоянная война за сознание и контроль над телом истощала шамана. Тэйка постепенно становилась для него бесполезной. – Согласна, куклы должны быть покорными.

Он раздраженно скривился, и я поспешила ответить по существу:

– Я вижу всех призраков. От единицы по шкале Тайита до десятки. Знаю все виды нежити и способна упокоить любой вид. От утопленников, до заложенников и казненных. Умею работать с потоками во время ритуала и вне его, знаю действия солей, трав, зелий. У некромантов есть способности к алхимии, большую часть необходимых зелий для боя и восстановления сил я могу сделать самостоятельно. Призываю тех, кто умер не более пятидесяти лет назад. В этом умении мне в стране нет равных. Мой учитель ограничен тридцатью годами, третий некромант – двадцатью. Уступаю своему учителю в зачаровании свечей и солей, в алхимии и бою мы равны. Еще вопросы есть?

– Нет, – шаману мой сдержанный доклад нравился. Сущность довольно осклабилась: – Меня устраивает. Иди оденься. Мы идем в рощу.

– Зачем?

– Ты подпитаешь меня и хранителей, твоих умений должно хватить.

– Хватит, – заверила я. – А ты за это отцепишься от девочки. Силы, которую я тебе дам, хватит, чтобы долго поддерживать существование.

– Ты врала, когда сказала, что она ничего для тебя не значит, – ухмыльнулся шаман. Девочка, чье тело он полностью подчинил, удивительно по-стариковски погрозила пальцем.

Я отрицательно покачала головой:

– Не в этом дело. Использовать ребенка просто мелко.

– Зато действует безотказно, – он буквально излучал собственное превосходство. – Но если ты сдюжишь, девчонка мне будет уже не нужна.

– И ты от нее отцепишься? – уточнила я.

– Зачем мне бесполезная кукла? – за одну только ухмылку хотелось развоплотить духа с особой жестокостью.

– Мы с тобой заключаем сделку. Я участвую в нужном ритуале, ты оставляешь ребенка в покое. Существуешь отдельно от нее, как было до того, – жестко заявила я.

– Не люблю ограничения.

Шаман взял со стола нож для очинки перьев и, искоса глядя на меня, примерился, чтобы проткнуть девочке руку.

– Не советую, – презрительно хмыкнула я. – Меня ты не впечатлишь. Я за последние двенадцать лет столько видела, что твои потуги так меня запугать – детский лепет. Ты добьешься только того, что Тэйку будут привязывать к кровати, чтобы она не могла навредить себе. Ты для того за нее хватался, чтобы жить в тюрьме-больнице?

Шаман взвесил в руке нож, отложил его на стол.

– Ладно. Сделка – так сделка. Ты участвуешь в нужном ритуале, я навсегда отцепляюсь от девчонки.

– И не вредишь ей!

– И не врежу.

– Магию в свидетели! – потребовала я.

Злобный взгляд был мне наградой. Отлично, меня пытались обмануть таким простым способом. Обидно даже, что противник меня недооценивает.

– Ладно! – рявкнул он и поднял обе ладони.

Я повторила жест. Потоки, послушные и теплые, оплели мои руки и широкими лентами устремились к шаману. Он клялся своей магией. Северной, мертвенно-холодной с ярким запахом можжевельника. Его ленты сплетались с моими, обхватывали мои кисти, впивались в локти. Исключительно хищный дар, поразительно подавляющий, очень властный, мощный, требовательный. Он удивительно напоминал ощущения от общения с древним знакомцем. Такая же множественность образов.

Связь, неприятная, но необходимая, оборвалась. Теперь шаман не сможет сжульничать и не отпустить Тэйку после ритуала, если мне не удастся развоплотить сущность до того, как ритуал завершится.

– Не забудь ее тепло одеть, – наказала я и, отчаянно разыгрывая издевательское желание помочь, спросила: – Или мне зайти проверить, справляешься ли ты с таким простым делом?

– За собой следи! – огрызнулся он.

– Помни, я на правах мачехи могу отправить тебя переодеваться, деточка, – улыбнулась я.

– Ты нарываешься, – процедил шаман.

– Ни в коем случае. Лишь напоминаю расстановку сил.

– Она такой будет недолго! – фыркнул он и стремительно вышел из библиотеки.

Поднявшись к себе, торопливо написала письмо мужу. Он должен был знать, что я не по своей воле ушла в рощу без него, что меня вынудил поработивший Тэйку шаман. Готовое зелье для обезвреживания тотемов я разложила по карманам шубы, фляжку с освященной водой и подготовленный для боя кинжал повесила на пояс. Это простое и обыденное действие придало мне сил и решимости.

Я справлюсь. Я изведу шамана, сумею развоплотить до того, как он навредит девочке!

Я справлюсь.