Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)
Глава 5
Входная дверь затворилась. Прислушавшись к ощущениям, я убедилась, что в доме, кроме меня, только Артур и неизвестная сущность.
Скрип ступеней под ногами, неровная поверхность перил под ладонью, тяжесть корзины в другой руке, холод, идущий от дверей в мастерскую. Сладко пахнет карамелью – незнакомый дух любил ее при жизни.
Положив пальцы на ручку двери, прислушиваюсь к потокам. Артур там. Растерян, напуган, нерешителен. Его сущность пахнет старыми книгами и чернилами. Этот приятный аромат успокаивает. Надеюсь, незваный погромщик не знает, насколько дорог мне Артур, и не догадается использовать его.
Второй призрак в мастерской зол, решителен, насторожен. О моем появлении знают, меня ждут, в некотором роде даже предвкушают встречу. Эта сущность странная. Она слабей Артура, но подавила его. Она одновременно мужская и женская, старая и молодая настолько, что в ней чувствуется детскость. И, несмотря на свою четверку по шкале Тайита, она опасна.
Никогда больше не буду пытаться с помощью Артура экономить!
Я распахнула дверь и широким, засевающим движением, швырнула перед собой заговоренную соль. Призраки – и истощенный, очень бледный Артур, и сущность, пока предпочитающая невидимость, – отпрянули от входа.
Я вошла, дверь хлопнула. Корзина с глухим стуком стала на пол. Я произнесла блокирующие чары и, будто покрывало, набросила их на большую комнату. Все. Теперь без моего разрешения ни живые, ни мертвые на этаж не войдут.
Огляделась. Призраки побуянили здесь на славу. Судя по крови на одном из разбитых манекенов, свиную голову цепляли на него. Прорванная ширма превратилась в груду деревянных рамок и пестрых тряпок.
У стены на боку лежал секретер, рядом – поломанные гусиные перья и бумаги. Чернильницу, как и тяжелые закройные ножницы, явно в кого-то швыряли. Наверное, в священника. Цветные мелки раскрошены и втоптаны в пол, на больших столах раскройщиц частично кровью написаны ругательства, которые Артур вряд ли знал до этого дня.
Рулон цветастого ситца искромсан, ткань лохмотьями свисает с держалки, валяется повсюду. При этом рулон дорогой ткани не тронут. Нити из катушек формируют причудливую паутину, оплетающую весь угол у стола для глажки. У противоположной стены разбитый навесной шкаф, из открывшихся при падении коробок по всему полу раскатились пуговицы.
Ситец, нитки, ширма и мелки – вот уровень моего очкарика. Все остальное творила сущность, использовавшая его в качестве энергетической подпитки так же, как сейчас тянула силы из дымка брошенной священником курильницы.
Дух кормился, мешать ему было опасно, и я сосредоточилась на собственной защите. Речитатив заклинания помог использовать рассеянную силу, которую сущность не могла впитать, пока ее не вбирала в себя курильница. Пуговицы и перья скребли по полу, стремились ко мне, радостно подскакивая на неровностях досок. Точка. Тишина. Идеальный защитный круг, построенный на энергетике этого места.
– Ты зачем пришла? – просипел дух.
В смутно различимой дымке рядом с курильницей мелькнули очертания лица.
– Ты меня позвала, – спокойно ответила я.
– Неправда! – возмутилась молодая женщина, еще не полностью оформившаяся для беседы. Я видела только лицо, косы, уложенные короной на голове, руки, испачканные кровью. – Мне нужна не ты! А он! Трус, который сбежал! Верни его, мы еще не договорили!
– Почему именно он? – я вглядывалась в постепенно появляющуюся из дымки фигуру.
– Потому что он – упрямая скотина! – выпалила женщина.
– Я с ним почти не знакома, но он произвел именно такое впечатление, – хмыкнула я, с досадой заметив «поводок» – связь, с помощью которой дух беременной с окровавленными руками подчинил себе Артура и пил его энергию.
Просто развоплотить сущность нельзя – мой очкарик погибнет вместе с ней. Мало мне было того, что женщина набралась сил из молитв и окуриваний священника. Тот вовремя сбежал. Она не только хотела, но и была вполне способна его убить.
Удачно я сэкономила на платье, ничего не скажешь.
– Он не вернется, ты же понимаешь.
– Тогда я сама к нему схожу! – крикнула женщина и метнулась к окну.
В следующий миг ее отбросило на стол.
– Ты его защищаешь? – взвизгнула беременная самоубийца, и окровавленные руки превратились в лапы с длиннющими когтями.
– Мне он тоже не понравился, но это еще не повод его убивать, – я пожала плечами.
Она подскочила к кругу, замахнулась, ударила – когти с отвратительным скрежетом прошлись по незримой защите. Ее дикий вой разочарования наверняка слышали снаружи при такой-то громкости. У меня даже уши заложило и в голове зазвенело.
Женщина атаковала яростно, отчаянно, лупила когтями по защите так, будто знала, что от множества ударов подряд стена между нами истончится. На истерику, которую вполне можно было ожидать в этом случае, атака призрака походила лишь первое время.
Но постепенно черты лица самоубийцы изменились, сладкий запах карамели поблек, в призраке появилось что-то более древнее, темное.
Пробрало холодом. Появилось мерзкое чувство узнавания.
Будто я встретила старого врага.
Втянула носом воздух, прикрыла глаза. Косы начали расплетаться. В воздухе между мной и женщиной появились искорки, которым круг не помеха.
Люблю некромантию за то, что не бывает скучно. Но жутко раздражает, что все может оказаться вовсе не тем, чем кажется с самого начала.
Умно. Очень умно.
Призрак самоубийцы использовал Артура, чтобы дотянуться до священника, но в то же время сам был средством добраться до меня.
Ждать, пока круг истощится и начнет тянуть из меня силы, не стала.
Чиркание спички – заранее прилепленная к плошке свеча горит ровно. Зачарованный воск, заговоренная нить – я не первый год некромант. Знаю, как уберечь себя.
Искорок становится больше. Я зажигаю от свечи клок шерсти и скрученные в жгут травы. Женщине, бьющейся об еще держащийся заслон, это не нравится. Она щерится, по-звериному припадает к земле и частично теряет форму. Бережет силы для настоящей схватки.
Выскочив из круга пуговиц, я несколько раз оборачиваюсь вокруг себя – едкий дым трав и шерсти становится новым защитным коконом. Его хватит ненадолго, но у меня нет желания затягивать бой. Артур в опасности и знает это, оттого и жмется к стене, не вмешивается. Его ужас щекочет мои чувства, я ищу быстрый путь разрушить «поводок». Тогда друг сможет уйти.
– Он отказался меня отпевать! – слова женщины полны ненависти.
– Ты ведь самоубийца.
Резонный довод ее лишь больше разозлил. Она дернулась вперед, чиркнув по полу когтями.
– А-а-а, – я упреждающе наставила на нее тлеющий жгут.
Призрак замер в паре шагов от меня. На морде отвращение, верхняя губа поднята, зубы обнажены, взгляд прикован к жгуту. Всего-то мята, крапива и ивовые прутья, а уважительное расстояние сохраняется. В поисках «поводка» я глянула призраку за спину. Неплохо он от курильницы подкормился – на досках остались следы когтей и стружка.
– Ты же знаешь, что самоубийц не отпевают. Чем священник виноват? – осторожно двигаясь в сторону, я пыталась обойти призрака так, чтобы увидеть, наконец, «поводок». Потом можно будет не церемониться и быстро развоплотить.
– Мой сын ни при чем! – рявкнула сущность.
– Ты о нерожденном? – новый шаг в сторону. Свет зачарованной свечи сделал искры ярче, как и нить связи духа с Артуром.
– Да! – крикнула она, снова расцарапав когтями покрытые мастикой доски.
Теперь двуполость призрака частично оправдана. Частично, потому что у древнего кукловода слишком много лиц обоих полов.
– Придется потревожить могилу, – предупредила я.
– Нет! Пусть отпевает обоих! – от ее рыка задрожали стекла, с потолка посыпалась побелка.
– Он не станет. Никто из служителей не станет отпевать тебя. Убийцу и самоубийцу, – прозвучало резко и окончательно. Я права, и женщина это знала.
Белая пыль висит в воздухе. Сияют еще непролитой кровью алые искры. От воя взбешенного и отчаявшегося призрака стынут кости. Сердце стучит часто, рукоять длинного кинжала в ладони укрепляет решимость.
Скрежет когтей – она на меня бросилась. Жгут попал ей в лоб – но от боли закричали двое. Она и Артур. Пока женщина трясла головой, я почти добралась до «поводка». Почти. Она снова атаковала – кинжал прошил ей руку. Женщина отпрянула, подвывая и рыча, как раненый зверь. У стены всхлипнул Артур.
Сущность оберегала «поводок» и дальше подпитывалась за счет моего друга. Я чувствовала, что он слабеет. Еще немного, еще несколько минут – и самоубийца поглотит его!
Я перешла в наступление. Заклятия лупили по когтистой твари, отгоняли ее от Артура. Чем женщина дальше, тем больше у меня шансов избавиться от связи. Сущность набрасывалась на меня снова и снова, натыкаясь то на кинжал, то на щит, шипела и в бессильной злобе царапала пол.
Я поглядывала на корзину в защитном круге. Резерв истощался, а там было зелье пополнения. Слабые заклятия тянули из меня силы быстрей мощных, которые я не могла использовать, чтобы не развоплотить Артура.
Очередной прыжок – когти призрака едва меня не достали. Я успела спрятаться за стул – он с треском лишился спинки. Но «поводок» я обрезала.
– Мира тебе, Артур! – не глядя в его сторону, бросила я.
Друг не заставил себя упрашивать и выскользнул в открывшееся для него окошко в защите. Самоубийца ринулась за ним. Арканом силы я обхватила ее за пояс, швырнула на пол.
– Э нет, милая. Не так быстро!
Теперь, когда не нужно было щадить Артура, я не стеснялась применять действительно болезненные заклинания. Призрак утратил звериные черты, стал собой – молодой, вполне привлекательной женщиной, не доносившей ребенка не больше месяца. Оранжевая скоба впилась в пол, удерживая духа за шею. Женщина извивалась и визжала, просила отпустить ее.
– Дай разрешение потревожить могилу, если хочешь, чтобы твоего сына отпели, – велела я.
– Нет, только вместе! – всхлипнула она.
Еще одна оранжевая скоба пригвоздила ее к полу за запястье.
– Нет! Вместе!
Скобы с треском вонзались в дерево, обездвиживая лодыжки и вторую руку. Я встала на колено рядом с прикованной к полу заплаканной женщиной.
– Твой ребенок не выкупит тебе счастливое посмертие. Мир так не работает, – вздохнула я, глядя ей в лицо.
По ее телу волной прошла дрожь. Женщина запрокинула голову, а когда снова открыла глаза, ими на меня глядела другая сущность. Древняя, многоликая, непостижимая.
– А должен, – иным голосом ответил призрак, в его глазах засияли алые искры. – Мать ведь может принести себя в жертву и купить дочери жизнь. Так, Кэйтлин?
– Это другое, – чувствуя, как холодеет сердце и начинают дрожать руки, резко возразила я.
– Это то же самое, Кэйтлин, – в голосе сущности слышались бархатные, ласковые ноты, которым хотелось внимать, которым хотелось верить. – Жизнь за жизнь, возможность получить счастливое посмертие. Это одного поля ягоды.
– Нет…
– Конечно, да, Кэйтлин.
В вязком, словно остановившемся времени я будто завороженная смотрела, как на губах женщины появляется улыбка. Именно ее я видела уже много раз на других лицах и в отражениях. И каждый раз все ближе…
– Ты ведь хотела бы изменить все? Хотела бы, чтобы твоя мать была жива?
Я промолчала. Бессмысленно врать сущности. Это ее только позабавит и покажет мою слабость.
– Думаешь, она счастлива видеть, какой ты стала? Леди некромант, – в голосе послышалась издевка. – Леди нищебродка.
Сердце пропустило удар.
– Ее жертва того стоила?
Перед глазами лицо мамы. Будто наяву почувствовала тепло ее руки на щеке, вдохнула аромат ее любимых духов с нарциссами, почти услышала голос. В горле комом встали слезы, дышать стало тяжело. Я крепче стиснула рукоять кинжала. Нужно привести себя в чувство!
– Ее жертва была проявлением любви! – сипло заявила я. – А это, – я небрежным взмахом указала на прикованное к полу тело, – эгоизм чистой воды. Что до смерти, что после! Покойся с миром!
Кинжал вошел в грудь призраку. Женщина от боли захлебнулась последним вдохом. Из открытого рта вырывался сдавленный стон, но я не слушала, читая заклятие-молитву. Вокруг меня дрожало золотистое марево – защита Альдина. Начиная от лезвия кинжала развоплощался призрак – сизые, пахнущие пеплом хлопья вздымались в воздух и таяли. Лицо женщины застыло серой маской, растрескалось, разлетелось шелухой.
Тяжело опираясь на ладонь и на вонзившийся в пол кинжал, я прислушивалась к ощущениям. Астральная сущность самоубийцы окончательно разрушилась. В комнате оставались еще клочки силы, но призраки ниже девятки не могут их использовать без приспособлений вроде курильниц.
Древняя сущность тоже пропала, хотя я ее точно не убила. Она сбежала из призрака раньше. Но чувства победы не было. Значит, я еще здесь не закончила.
Потянула носом воздух, принюхиваясь. Прищурилась. Красные искры все еще промелькивали в воздухе, но опасность не ощущалась. Лишь смутное беспокойство. Нужно бы восстановить резерв…
Я выдернула кинжал из доски. Осторожно, не совершая резких движений, встала. И встретилась взглядом со своим отражением.
Волной лежащие волосы, бледное лицо, пухлые губы и сияющие изумрудом глаза. Если бы не их цвет, я была бы копией матери. Это особенно заметно, когда волосы распущены. У нее были такие же густые, длинные, иссиня-черные. Сердце заколотилось от волнения, по спине пробежал холодок, но огромное, отразившее меня во весь рост зеркало манило, звало.
Ловушка… Я знала, что это ловушка, но искушение было сильней – я сделала к зеркалу шаг, еще один.
Чем ближе подходила, тем тусклей сияли глаза, тем мягче становилось их выражение. Вот они уже серые, и до мамы, отделенной от меня стеклом, остается лишь руку протянуть. И мне хочется это сделать, обнять ее. Снова чувствую себя десятилетней. Глупо, но так хочется быть с ней!
– Ты не виновата, что так случилось тогда, – мама улыбнулась. Голос звучал ласково, мягко. Именно таким я его помнила.
– Умом я это понимаю, – стараясь помнить, что это ловушка, ответила я.
– Мне жаль, что тебе последнее время нелегко, – рядом с мамой появляется отец. Не такой, каким был после ударов, а более молодой, подтянутый. – Это моя вина.
– Нет, не твоя, – жестко прервала я. – Ты был болен.
– Ах, Кэйтлин, девочка, – в голосе мамы столько сочувствия, столько любви…
Так хочется, чтобы это разговор был настоящим! Хочется верить, что все это происходит на самом деле…
Чувствуя, как слезы бегут по щекам, я в последний момент не повторила ее жест. Она положила руку на стекло, чтобы наши ладони хоть так соприкасались. И я бы хотела этого.
Но я помнила алые искры, голос и интонации древней сущности, всегда обращавшейся ко мне по имени. Я помнила улыбки призраков и отражений и знала, что, стоит мне коснуться зеркала, на лицах родителей появятся такие же.
Все обман… Обман. Как низко использовать моих родных! Как подло! Сущность знает, что мои утраты безвозвратные, и пользуется этим! Бьет по больному и всегда в те моменты, когда я истощила резерв и наиболее уязвима, слаба. В те моменты, когда мне больше всего хочется верить…
Размахнувшись, я изо всех сил ударила кинжалом зеркало.
Треск – по лицам не моих родителей побежали трещины.
Звон – из рамы высыпались осколки.
Еще удар, и еще, еще, еще…
Слезы иссякли. Из-за истощенного резерва и этой встряски дрожали руки. Судорожно дыша, стараясь успокоиться, отступила на шаг и посмотрела на кучу битого стекла. Мама глядела на меня с одного фрагмента, отец, почти целое лицо, – с другого. В их глазах блестели алые искры.
– Мы еще встретимся, – мрачно пообещала она.
– Обязательно, Кэйтлин, – добавил он.
– Знаю и буду ждать, – серьезно заверила я, глядя, как тают в осколках обманчиво родные черты.
Глава 6
Смутно помню, как вышла из мастерской, говорила с портнихой и вернулась в квартиру. Знаю только, что корзину нести не могла, а отчаянных смельчаков, готовых помочь леди ведьме с ношей, снова не нашлось. Хотя гул толпы, когда я вышла на крыльцо, был одобрительно-восхищенный. Кажется, к положительным сторонам моей попытки выторговать скидку на платье следует отнести явно возросшее уважение людей. Жаль, жизнь научила не верить в то, что оно долго просуществует.
Корзина осталась у портнихи, счастливо обнимающей не пострадавший рулон темно-синего шелка. Правильно, все остальное можно отмыть, нитки – смотать, следы когтей – замазать, пуговицы – разобрать по коробкам, а секретер просто поднять. А вот потеря дорогой ткани могла серьезно испортить госпоже Малье жизнь.
Не думаю, что когда-нибудь вновь увижу у портнихи то большое зеркало. Госпожа Малья после моих объяснений уверилась, что злобный призрак, разгромивший ее мастерскую, явился именно оттуда. По большей части так и было.
Опасность миновала, и усталость становилась ощутимей с каждым шагом. Я шла медленно, но уверенно, с выпрямленной спиной и развернутыми плечами. Как и подобает леди.
Люди на улице получили свое представление. Жуткий рык, вопли женщины, вспышки заклятий за разбитыми окнами. Но они не должны знать, как истощил меня этот бой. Леди некромант, жуткая черная ведьма, всегда сильна и готова отразить любую атаку. Хоть призрака, хоть человека. Всегда.
Джози без стука влетела в квартиру буквально следом за мной. Она запыхалась, теплая куртка расстегнута, пестрый шарф в руке, из прически выбилась прядь, на лице беспокойство, даже страх.
– Что случилось? – жестко спросила я, мертвой хваткой вцепившись в шкафчик, который безуспешно пыталась открыть.
Хорошо, что в свое время я преодолела боязнь высоты и все же прикрутила его к стене, а то уронила бы шкаф, так меня качало.
– Ой, леди Кэйтлин, – она привалилась к косяку, обмахнулась шарфом. – Напугали вы меня!
– Когда это я успела?
– Да мне только-только про свиную голову рассказали, – Джози неопределенно махнула в сторону улицы. – Ну я-то знаю, что вы не просто так себя некромантом называете! Меня не удивить тем, чтобы вы справились там, где отец Миттор не смог! О чем я всем знакомым и сказала. Но вы ж там корзину свою оставили!
– Завтра заберу, – пожала плечами я.
– Это вы так госпоже Малье можете рассказывать, – усмехнулась Джози. – А я у вас год работала и знакома еще дольше. За это время вы один раз всего корзину домой не принесли. Вас тогда сильно сущности потрепали. Даже ранили. Вообще удивляюсь, как вы тогда до дома добрались.
Она ушла в приемную, скинула куртку, отбросила шарф, отошла к двери. Глухо стукнула вешалка за стеной, а Джози все продолжала:
– Вот я тот случай вспомнила, испугалась, не задело ли вас. Но если бы задело, вы бы у шкафа с лекарствами были, – она снова появилась в дверном проеме: – Обошлось, да?
– Спасибо тебе за заботу, – от всего сердца поблагодарила я. – Ты права. Потрепали меня серьезно, но не ранили, нет.
– Вот и хорошо, леди Кэйтлин, – она сняла с крючка фартук из тонкой черной кожи и снова скрылась в приемной, служившей и кухней тоже. – Ложитесь, я сейчас супа нагрею. Вам отдохнуть нужно.
– Джози, спасибо, но не грей ничего. Не хлопочи.
– Тоже мне «хлопоты», – хмыкнула она, брякнув металлической дверкой. – Супа нагреть!
– Я уйду сейчас, – собственный голос показался мне пустым и безжизненным. – У меня еще важное дело.
Она снова встала в дверях и искренне возмутилась:
– Важней вашего здоровья?
– Да. Важней.
Джози нахмурилась, уперла руки в бока.
– Мой друг ранен, – выдохнула я.
Пол из-под ног уходил, комната начала противно дрожать. Я до боли стиснула в руке ключ. Нужно привести себя в чувство! Кроме меня Артуру помочь некому.
– О нем наверняка есть кому позаботиться, – заявила она. – Ложитесь! Вы же едва на ногах держитесь! Я вас никуда не выпущу!
– О нем некому больше позаботиться, – покачать головой я не решилась. – Его никто даже не видит, Джози.
– Призрак? – ее глаза расширились, но мне казалось, больше от удивления, чем от страха.
– Да. Мне пришлось призвать его в помощь. Ему сильно досталось сегодня.
Джози никогда не перестанет меня поражать! Кажется, ее не смутило, что у меня, у некромантки, в друзьях призрак. Ни неприятия, ни отвращения, ни страха, только пытливый взгляд и немного скептическая усмешка:
– Как же можно полечить призрака?
– Дымом. Его нужно накормить, подпитать. Как меня супом, – хмыкнула я.
– Дымом? – уточнила Джози. – А не потому ли леди Кэйтлин так не любит курильницы?
– Как раз по этой причине, – подтвердила я. – Священники еще и ладаном любят окуривать. Сильней только черная соль.
– И у вас она есть, – Джози многозначительно глянула на шкаф.
– Есть. И курильница тоже, – по-прежнему держась за шкаф, я осторожно повернулась к нему.
– Освященная?
– Обижаешь! Конечно, да! – притворно возмутилась я, лишь бы не показывать, как мне плохо.
– А если призраков придет несколько на дымок? – поинтересовалась Джози, наблюдая за тем, как я дрожащей рукой пытаюсь вставить ключ в коварно уплывающую в сторону замочную скважину.
– Во-первых, Артур в библиотеке один, – временно оставив попытки, пояснила я. – Во-вторых, если я напишу на курильнице его имя, дым будет только для него.
Колени предательски подогнулись, пол взбрыкнул, и я неловко сползла, цепляясь за шкаф. Губы противно онемели, нарисованный в центре комнаты рунический круг ходил ходуном так, что меня начинало мутить. Было холодно настолько, что я не чувствовала руки. Придется пить зелье восстановления резерва, а оно ядовитое.
Джози подошла ко мне, наклонилась, чтобы лица оказались на одном уровне.
– Мне с первого взгляда на вас было ясно, что вы сегодня больше никуда не пойдете, леди Кэйтлин, – сочувственно вздохнула она. – Вы, конечно, ради дорогих вам людей горы свернуть готовы и сворачиваете. Но кто поможет вам, такой сильной и независимой, а?
– Я привыкла, что никто, кроме тебя и Артура.
Она усмехнулась.
– Только не качай головой! – поспешно попросила я. – Пожалуйста. Иначе я совсем упаду.
Джози снова хмыкнула и протянула ко мне руки, погладила по плечу.
– Давайте мы вас поднимем, леди Кэйтлин.
Я собрала остаток сил и поднялась с ее помощью. Потом долго стояла, привыкая к новому положению в пространстве и не решаясь сделать шаг. Колени дрожали, и не было уверенности, что я не рухну обратно, если Джози меня отпустит.
– Только передохну немного… и пойду в библиотеку.
– Я прямо скажу, что вы где-нибудь упадете по дороге, и намекну на другое. Никакого дара не надо, чтобы спичку к курильнице поднести, – Джози, придерживающая меня за талию, хитро улыбнулась.
Не признать ее правоту мог только непроходимый тупица, а к таким мне себя относить было совестно. У меня ведь есть и другие достоинства. Упрямство, крайне ограниченный запас терпения, не самый кроткий нрав, например. Я вздохнула и все же сделала то, чего старалась избегать всеми силами, – попросила о помощи и тем самым призналась в слабости.
– Джози, милая, если ты не боишься, пожалуйста, сходи в библиотеку. Артур очень пострадал сегодня. Без этой подпитки он погибнет.
– Конечно, схожу, леди Кэйтлин, – пообещала она. – Давайте ключ. Я ж не знаю, где тут у вас соль, а разбить ненароком что-нибудь ценное не хочется.
Шкаф Джози послушался сразу. Не то что меня, законную хозяйку. Курильница в форме лебедя, пузырек с продолговатыми кристаллами соли, красный жирный карандаш, чтобы написать имя. Я уже собиралась это сделать, но Джози меня остановила:
– Чаровать надо, да?
– Конечно, – недоуменно ответила я.
– Тогда погодите. Нужно вас до постели довести вначале, – решила она.
– Я так плохо выгляжу?
– Некоторые духи полнокровней вас будут, – припечатала Джози и буквально оттащила меня на постель, нисколько не смущаясь необходимости пройти по алым рунам круга.
Я помню, как вплетала имя Артура в заклинание, как писала его на основании курильницы красным карандашом. Потом была чернота…
Меня разбудили колокол и привычка – шесть утра. Резерв по большей части восстановился, настроение было хорошим, голод – умеренным, а царапающее, скребущее душу ощущение близкой беды никуда не ушло. После встречи с сущностью, пытавшейся заживо заманить меня в тот мир, я думала, чувство опасности пропадет. Но, судя по холоду, касающемуся затылка, до неприятностей было рукой подать.
Первым делом я пошла в городскую библиотеку, заглянув по дороге к Джози и поблагодарив за помощь. Мне лично нужно было убедиться, что Артур в порядке. Вызывать его к себе после серьезных ранений и такой близости к поглощению другим духом я опасалась. Призрак мог быть для этого недостаточно стабилен. Друг, сбивчиво благодаривший за подпитку, в объяснениях произошедшему не нуждался. Напротив, просил прощения и сам знал, как и где ошибся и позволил призраку самоубийцы подчинить себя.
Госпожа Малья встретила ведьму-некромантку чаем с плюшками, робкой улыбкой и заискивающим взглядом. Очевидно, зрелище вчера получилось знатное, и портниха опасалась, что я все же потребую доплату. Мастерскую, как я и предполагала, уже почти полностью привели в порядок. Следы когтей заделали, шкаф повесили, отмыли столы, разбитые окна починили. Подмастерье сапожника из лавки напротив латал манекен, а девчушка лет пяти увлеченно разбирала пуговицы.
Артур, пугая женщин, еще до прихода священника повыбрасывал из мастерской все самое ценное – кружево, шелковые ленты и ткани. Что-то на лестницу, что-то на улицу. Типично для Артура – устроить беспорядок, почти не навредив при этом. Скромный очкарик всегда оставался таковым, даже разбушевавшись.
Рослый мужчина возвращал рулоны на законные места. Работницы госпожи Мальи уже трудились вовсю, бросая на меня настороженные, опасливые взгляды искоса.
Платье, которое я нарисовала, портниху удивило и озадачило, но видно было, что госпожа Малья загорелась идеей. Она с восторгом выбирала ткани, обмеряла меня, обсуждала отделку, а в глазах деятельной портнихи и вовсе заблестели слезы, когда я сказала, что платье нужно для праздника во дворце.
Теперь можно было не сомневаться в том, что женщина расстарается. Она отлично понимала, что на необычный наряд обязательно обратят внимание. Возможно, это приведет к ней знатных клиентов, а упускать такие шансы нельзя.
Впечатленный вчерашней историей сапожник разговаривал со мной уважительно и цену задирать не стал. Если бы не встреча с древней сущностью, эксперимент по получению скидки с помощью Артура можно было бы считать успешным.
Леди Девон, заглянувшая ко мне вечером, порадовала простым человеческим интересом к моему дару, убранству квартиры и нарисованному на полу спальни руническому кругу. К счастью, она пока ограничилась недолгим разговором с давно почившей мамой, а не возжелала за деньги мужа каких-нибудь особых развлечений вроде наблюдения за мной во время работы по изгнанию призраков.
Я как-то согласилась на такую авантюру. Позарилась на солидный куш, когда срок выплаты в очередной раз подкрался быстрей, чем я успела накопить денег. Клиент тогда отделался сильным испугом и позором мокрых штанов, а меня ранили так серьезно, что я неделю в себя приходила.
Мои сияющие глаза и шевелящиеся волосы закономерно впечатлили леди Девон, но не напугали так сильно, как предполагалось. Вовремя почувствовав это, я уделила больше внимания свечам, травам и маслам, которые якобы могли помочь гостье увидеть призрака. Ритуал получился более проникновенным, трепетным. Представление, конечно, но совсем другое. Во время и после него леди Девон выглядела восторженно-просветленной, а не благоговеющей перед непостижимой и жуткой силой.
Мило заверяя, что буду рада встрече с гостьей на королевском празднике, я задумалась о том, что образ жуткой ведьмы не подходит для общения с высшим обществом. Аристократия ведь считает некромантию тем, чем она на самом деле является. Это редкая разновидность магии, не более опасная, чем другие. Она не вызывает там особенного страха одним лишь своим названием.
Похожее отношение было и в пансионе. Другие девочки старались держаться от меня на расстоянии. От меня и от Сельмы, которую Триединая наделила даром алхимии. Нет, изгоями мы с ней никогда не были, нас не дразнили, не обижали, приглашали в гости, но ощущалось, что к нам относятся иначе.
Нинон тоже подобное чувствовала, хоть и в гораздо меньшей степени. У нее не было дара, а особое отношение обуславливали наши семейные дела. Слушая ее рассказы о подругах, я радовалась тому, что в пансионе все ученицы одеваются одинаково, и старалась изо всех сил, чтобы бедственное положение и долги на сестре не отражались.
Нужно обдумать стиль поведения на празднике. Ведь там я встречусь не только с незнакомыми дамами, но и с повзрослевшими соученицами. Очень удачно получилось, что леди Девон зашла ко мне до бала и так напомнила о разнице восприятия некромантии в разных слоях общества.
Следующий день тоже прошел подозрительно хорошо. Платье получалось чудесным, сапожник почти закончил туфли, а в конторе по найму экипажей нашелся представительный и недорогой вариант на один вечер.
Тот суровый клиент с выступающими надбровными дугами уже слышал изрядно приукрашенную историю о свиной голове и кошмарной потусторонней твари, оставляющей настоящие царапины на полу. Поэтому без пререканий согласился и с повышением цены, и с тем, что мне придется приходить к нему не меньше трех раз.
Фундаментом его дома оказался древний склеп, а потревоженным духам очень не понравилось, что на полках, где раньше лежали завернутые в саваны скелеты, теперь хранились соленья, крупы и бочки с пивом. Призраки, хоть и слабые, а за давностью лет растерявшие запал и форму, были многочисленными. По ощущениям, не меньше пятнадцати характеров.
Страшно представить, что бы творилось в подвале и в доме, если бы моего заказчика не отговорили звать священника! А пока он отделался малой кровью – в неравной схватке с сущностями в доме за год умерло четыре кошки и собака. Смерть последней и привела клиента ко мне.
Из того дома я выходила, раздумывая об ингредиентах, жгутах из трав и необходимости сделать новые свечи. А еще я старательно гнала робкую, но по-детски восторженную мысль, что жизнь налаживается. Слава обо мне по городу шла, отзывались хорошо, даже защищали перед священником, а для этого храбрость нужна! Лорд Девон буквально вытащил меня из долговой тюрьмы и спас Нинон. Последняя авантюра с Артуром и та пошла мне на пользу.
Не будь холода вдоль спины и накатывающего временами такого сильного волнения, что начинали дрожать пальцы, я бы верила, что мои молитвы услышаны, что черная полоса сменилась белой. Но я слишком доверяла своему чутью и не поддавалась наивной благостности.
