Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Глава 36
Дьерфин вышел из комнаты мальчика, наверное, услышав шаги и приглушенный разговор.
– Он уснул, но только благодаря снотворному, – сказал Дарл и хмуро добавил: – Мне не нравится, как он кашляет. Простуда и сломанные ребра – исключительно плохое сочетание. Хорошо, что жара пока нет, но боюсь, только пока.
– Чем помочь? – тут же спросила виконтесса.
– Пока ничем, миледи, – лекарь покачал головой. – Я посижу с ним ночью. Будет нехорошо, если он проснется в незнакомой обстановке, а рядом никого не будет. Напугается.
– Я могу побыть с ним, – заверила леди. – Вы целый день работали.
Дарл смотрел на нее, раздумывая. Эстас по некоторым признакам знал, что лекарь за довольно напряженную неделю действительно очень устал, а потому предложение виконтессы считал заманчивым.
– Уверены? – спросил он, наконец.
Она улыбнулась:
– С радостью побуду с Ерденом. Положить холодное полотенце на лоб и дать теплого попить и я могу. Для этого лекарские навыки иметь не обязательно.
Дьерфин сердечно поблагодарил и пообещал принести жаропонижающее на всякий случай.
– Твоя жена – удивительная девушка, – тихо сказал Дарл уже на лестнице. – Она не перестает меня поражать.
– Чем на этот раз? – думая о вполне теплом прощании с виконтессой, спросил Эстас.
– Я просто представил себе, как эта хрупкая девушка бросается на защиту ребенка. Одна, против трех мужиков! Ее одним ударом зашибить могли!
– Она боевой маг. Так просто ее не зашибешь, – хмыкнул Фонсо. – Но того, что поступок был отважным и отчаянным, это не отменяет. Знаешь, узнав немного о ее работе, о боях, чувствую себя просто мускулистой канцелярской крысой.
Дьерфин усмехнулся:
– А мне тогда каково? Я из рысей вообще самый мирный.
– И не поспорить, – улыбнулся Эстас и, остановившись на пороге детской, пожелал лекарю доброй ночи.
Джози, к счастью, была с Тэйкой и читала девочке сказку, устроившись в кресле. Тэйка, уже готовая ко сну, внимательно слушала. Удивительно, хоть Эстас сам попросил горничную приглядеть за дочерью, эта мирная картина немного уколола ревностью. Тем больше горечи добавили слова Тэйки, когда Джози ушла.
– Я думала, ты уже сегодня не придешь, – дочь выглядела огорченной и какой-то потерянной.
– Ты же знаешь, я не пропускаю сказку и всегда захожу пожелать спокойной ночи, если только я дома, – мягко подчеркнул он, стараясь сгладить напряженность.
Стоило посматривать на часы во время разговора с виконтессой. Время уже позднее, Тэйке давно пора спать, а он засиделся с леди.
– Нужно было заняться Ерденом и обсудить с миледи, как поступить с ним дальше.
– Она хочет его оставить. Насовсем, – Тэйка насупилась и отвернулась.
– Не насовсем. Ты же слышала, у него есть бабушка и дядя. Мы им напишем, они приедут в гости и заберут Ердена.
– Мы напишем? Он сам писать не умеет? – прозвучало нехорошо, с вызовом, а взгляд Тэйки говорил, что она очень недовольна появлением мальчика в своей жизни.
– Наверняка умеет, – миролюбиво ответил Эстас, усевшись в кресло и взяв книгу. – Я не спрашивал. Но ты пойми, его родные волнуются, переживают. Будет значительно лучше, если не только он напишет письмо, но и мы с тобой. Его родственникам будет важно узнать, что Ерден в безопасности, что ты хорошо к нему относишься, что вы с ним подружились.
– Я не хочу с ним дружить! – Тэйка нахмурилась еще больше и сложила руки на груди.
– Почему же? Он хороший парень.
– Он нравится ей! – угрюмо бросила дочь.
– Кому «ей»? – ответ был очевиден, но Эстас хотел, чтобы Тэйка назвала виконтессу хоть как-то. По именованию он надеялся понять, насколько все плохо.
– Ей!
Ясно, даже «миледи» виконтесса не заслужила.
– Мне он тоже нравится, Тэйка, – игнорируя недовольный взгляд дочери, Фонсо продолжал. – Ерден хороший парень, и ему сейчас очень трудно. Ты ведь умная, гостеприимная и добрая девочка. Ты, разумеется, понимаешь, в какую тяжелую ситуацию он попал, и, я в этом совершенно уверен, хочешь ему помочь.
Тэйка не спорила, вообще ничего не сказала. Но любому человеку с глазами и сердцем было понятно, что она ревнует. В этот вечер отмахнуться от честного определения словам и поступкам Тэйки Эстас не смог.
Тяжело было осознавать, что его спокойная и ласковая дочь отчаянно ревнует отца к виконтессе и именно поэтому не хочет с ней общаться. Именно поэтому делает все наперекор и старается уводить папу от навязанной жены. Пришло понимание намека Дьерфина, сказавшего, что Тэйка не болела в последние дни. В борьбе за внимание отца девочка разыгрывала простуду, увидев, как Эстас и все остальные переживают из-за болезни леди Россэр. Теперь появился Ерден, и Тэйка отлично понимала, что и ему ее папа тоже будет уделять время, душевное тепло, силы.
Как объяснить дочери, что любовь – не пирог, от которого отрезают куски, не кувшин, из которого отчерпывают воду, а нечто большее и совсем иное по природе, Эстас не знал. Лишь искренне надеялся, что уговоры, разъяснения и время все исправят. Тэйка поймет, как устроены чувства, когда осознает, что ее, несмотря ни на что, любят не меньше, чем прежде.
* * *
Размеренный разговор с мужем в который раз порадовал благожелательным тоном и совпадением мировоззрений. Интерес ко мне, осторожные попытки познакомиться поближе всего две недели назад я считала бы неуместными. Они казались бы мне стараниями простолюдина наладить отношения с навязанной женой, чтобы зацепиться за титул. Теперь же я чувствовала его искренность. С каждым днем знакомства мне сильней хотелось поскорей заглянуть под ту обертку, в которую Эстаса Фонсо старательно упаковали для меня королева с подругой. Чутье просто вопило о том, что фантик скрывает практически всю правду.
Джози, впечатленную исключительно уважительным отношением командира к себе и ко мне, поразило то, как он бросился в цирке за мной. Ничего не спрашивая, ничего не уточняя, просто встал на мою сторону и был готов защищать с оружием в руках. Казалось, именно этот момент перевернул мировоззрение Джози. Теперь она говорила, что больше не верит документам леди Льессир. А еще подруга обронила интересную фразу. Назвав Фонсо совсем неплохим человеком, она спросила, не хочу ли я дать ему шанс и пересмотреть свое отношение к разводу.
Я ответила категоричным «нет». Джози не стала уточнять, почему. К счастью, потому что она не поняла бы причину, а я вряд ли смогла бы растолковать так, чтобы не задеть ничьих чувств. Как объяснить простолюдинке, что именно происхождение играет основополагающую роль? Что именно из-за него я, наследница одного из древнейших родов Итсена, отвергну все ухаживания, будь Фонсо даже триста раз замечательный.
Положение обязывает. Кровь довлеет. Честь рода определяет мою жизнь.
Отказ от развода, настоящий брак с простолюдином Эстасом Фонсо, осужденным за государственную измену, – предательство всех идеалов моей семьи, попрание всех принципов!
Тем тяжелей было осознавать, что развод, к которому я стремилась, о котором думала с того самого момента, как Ее Величество осчастливила меня замужеством, не пойдет роду Россэр на пользу. Учитывая особое распоряжение королевы, Тэйку и те три года, за которые Фонсо привыкнет быть виконтом, отнять у мужа титул будет практически невозможно. Даже если судебная тяжба растянется на несколько лет.
В результате при разводе образуется самостоятельный наследуемый титул младшей ветви, у которой есть все шансы стать сильней старшей. Потому что в ее главе будет стоять мужчина.
Нужно смотреть в будущее трезво.
После развода я не стану выгодной невестой. Богатств не прибавится, родовое имя будет расщеплено. Учитывая частоту рекомендованных сношений и мою внешнюю привлекательность, сложно будет заподозрить Фонсо в отлынивании от супружеских обязанностей. При отсутствии детей я вдобавок к дару некромантии получу еще и клеймо бесплодной. Вряд ли я найду себе мужа, готового ради надежды породить потомка Россэров терпеть мой дар, судебную тяжбу и мой прекрасный характер.
Так что вряд ли мне суждено продолжить род предков. Другое дело Нинон. Конечно, после развода с Фонсо и после моей смерти титул перейдет Нинон, как моей главной наследнице. Но я не собираюсь умирать до того, как найду ей подходящего мужа, а тот, к превеликому сожалению, может начать ставить свои условия. Потому что Нинон тоже невыгодная невеста. Еще более невыгодная, чем я. У нее даже титула нет.
Если судить совсем уж честно и здраво, то мне развод совершенно не нужен, и будь Фонсо дворянином, пусть и беститульным, даже стоило бы радоваться вмешательству Ее Величества в мою судьбу. Это был бы настоящий шанс укрепить мое древнее и умирающее семейство. Ведь в случае сохранения брака Фонсо-Россэры закончатся на моем супруге и его дочери, а Тэйка будет считаться нетитулованной дворянкой, как и Нинон. Никакого расщепления рода, просто вливание свежей крови.
Но Ее Величество поиздевалась вдоволь. Убрав денежные трудности, щедрой рукой добавила неприятностей с законниками и грядущее обвинение в бесплодии. Значит, придется иметь дело и с этим предрассудком. Россэры не смешивали кровь с простолюдинами все шесть веков существования. Значит, и сейчас нет смысла начинать.
Стрелки на часовенке показывали час ночи. Мерное хрипловатое дыхание Ердена, тусклый свет лампы затягивали меня в полусон. Хорошо, что я уже закончила вышивать руны на подарке для командира. Спрятав рукоделие в корзину, придвинула кресло к самой постели. Зябко поежившись, я забралась в него с ногами и на случай, если ненароком задремлю, положила ребенку ладонь на запястье. Чтобы сразу почувствовать, если он проснется.
Мысли становились медленными, тягучими. В пелене легкого сна я снова увидела того мужчину, образ которого использовала древняя сущность. Овальное лицо, высокий лоб, коротко стриженные волосы, тонкий ровный нос, правильные черты лица. Папин ровесник носил дорогую одежду, хорошо подогнанную по фигуре. Серебристый призрак-воспоминание будто почувствовал мое внимание и встретился со мной взглядом. И я могла поклясться, что при жизни глаза были серыми.
Неожиданно пришло имя «Лойзар». Будто услышав мои мысли, мужчина улыбнулся. Теплая, удивительно родная улыбка. У Эстаса Фонсо такая же…
Тихий щелчок – я встрепенулась, повернулась к двери. На цыпочках в комнату вошел командир, и в этом освещении он был настолько похож на мужчину-воспоминание, что игнорировать сходство я не могла. На это указывала мне древняя сущность? Что, по ее мнению, я должна была вспомнить?
– Как дела? – шепотом спросил муж.
– Хорошо. Он спит, жара пока нет, – так же тихо ответила я.
– Может, вас сменить?
Я отрицательно покачала головой:
– Не нужно, спасибо.
– Принести что-нибудь? Чаю?
– Это будет очень кстати, благодарю.
Он кивнул и вышел, бесшумно притворив дверь.
Я еще раз пощупала Ердену лоб, убедилась в том, что жара действительно не было. Не просыпаясь, мальчик повернулся на правый бок, даже во сне щадя пострадавший левый. Я поправила одеяло, а через пару минут вернулся Фонсо. В одной руке он нес чайник, а другой прижимал к груди подушку и плед.
– Осторожно, очень горячо. Я только заварил, – пояснил муж и, поставив чайник на стол у изголовья, протянул мне подушку, растряхнул шерстяной плед. – Это вам. Ночные бдения тоже должны проходить с удобством. И мерзнуть незачем.
– Спасибо, вы очень любезны, – искренне поблагодарила я.
Кресло оказалось жестким, печь постепенно остывала, от окна, в которое вьюга горстьми бросала снег, тянуло холодом, оттого забота была вдвойне приятней.
– Будем надеяться, он быстро поправится, – с сочувствием посмотрев на мальчика, муж повернулся ко мне: – Доброй ночи, миледи.
– Доброй ночи, милорд, – попрощалась я, отметив про себя, что Эстасу Фонсо «милорд» подходит куда больше, чем некоторым знакомым аристократам.
Он уже вышел, но стоял еще у двери – ручка медленно и беззвучно поднималась. Короткий разговор всколыхнул воспоминания о том, как я называла супруга «любезным мужем». Это обращение, несмотря на всю свою мнимую кротость и смиренность, командиру явно не нравилось. Неужели он понимает тонкость?
Догадку я решила проверить немедленно. Я поспешно вышла в коридор и окликнула идущего к себе супруга:
– Любезный муж!
Он резко обернулся, и на лице было написано, что Эстас Фонсо оскорблен и крайне неприятно удивлен обращением.
– Простите, милорд, – я торопливо извинилась, не скрывая довольную улыбку. – Простите, пожалуйста. Мне нужно было кое-что проверить.
– Кажется, я прошел проверку, – усмехнулся он.
– Да, прошли, – заверила я. – Но я помню о вашей магической клятве и не буду ничего спрашивать. Доброй ночи, милорд.
Командир легко поклонился:
– Доброй ночи.
Тихонько вернувшись в свое кресло, укуталась, подоткнула подушку, чтобы жесткий подлокотник не впивался в ребра, и задумалась о том, какого прелюбопытнейшего мужа подобрала мне Ее Величество Мариэтта Вторая.
Глава 37
Раздражение из-за неожиданного оскорбительного обращения сменилось радостью и робкой надеждой на то, что виконтесса Россэр и без честного рассказа о семье все же постепенно начинает понимать, с кем ее свела судьба. Не зря отец говорил, что происхождение и воспитание не скрыть. Все проявится в мелочах, о которых и не задумываешься.
Нужно отдать леди должное, она все время, даже считая, что ее выдали замуж за простолюдина-преступника, вела себя дружелюбно. То, как изменится и изменится ли ее отношение, если виконтесса признает в супруге человека своего круга, Эстас боялся представлять, чтобы разбитые надежды не ранили осколками. Пока ему хватало мирного, уважительного сосуществования и приятно греющего душу ощущения взаимной симпатии. Для полноты картины нужно было как-то успокоить Тэйку. Ревность дочери, неоправданная, но оттого не менее сильная, казалась ему незаслуженным наказанием.
Утром виконтесса, которую Эстас встретил в коридоре до завтрака, закономерно выглядела немного уставшей и, к сожалению, обеспокоенной.
– Мне очень не нравится, как Ерден кашляет, – хмуро сказала она. – Сухо и надрывно, хотя я отпаивала его ночью чаем, дала лекарства. И выглядит он плохо. Господин Дарл сейчас у него. Осмотрит, намажет мазью. Я вышла, чтобы не стеснять мальчика.
– Вы правильно поступили. Ему, как мужчине, было бы неловко, если бы вы остались, – согласился Эстас. – Это для нас он ребенок, а по законам Каганата он уже почти взрослый. Каганатские юноши уже в пятнадцать лет могут заводить свою семью.
– Вы правы, у них другой возраст зрелости, – кивнула леди и просто, будто это было естественно и привычно, вложила ладонь в руку командира, предложившего помощь на лестнице.
Светлое и теплое ощущение, что все обязательно наладится, задержалось в сердце лишь на минуту – в небольшом коридоре, ведущем к малой трапезной, стояла Тэйка и, поджав губы, следила за отцом и виконтессой. Эстас улыбнулся дочери:
– Доброе утро, как спалось?
Тэйка ответила на приветствие, но не на вопрос, ведь леди тоже могла услышать. Ох, нужно сегодня же после завтрака поговорить с маленькой ревнивицей, постараться объяснить, что папа не будет любить ее меньше. Никогда. Что бы ни происходило.
Неловкость сгладило появление сержанта. Вирон улыбался во все тридцать два зуба, сделал леди комплимент. Потом, видимо, вспомнив слова командира о том, что нехорошо хвалить одну даму, забывая о другой, сказал, что Тэйка очаровательно выглядит. Дочь ответила вежливо, как учили, но неискренне, и напряженного взгляда с виконтессы она не сводила. Разговор о ревности обещал быть исключительно сложным.
Во время завтрака стало ясно, что опасения Дьерфина не были беспочвенными. Мальчик выглядел плохо, стал вялым и медлительным, на щеках появился болезненный румянец. Дарл, усадивший ребенка рядом с собой, отпаивал Ердена чаем, а потом горячим молоком с медом. Но от еды мальчик отказывался, хотя явно был очень признателен за заботу и доброе отношение. Дьерфин, видимо, надеялся, что общество пойдет Ердену на пользу и он поест хоть немного со всеми за компанию, но после завтрака решил, что в постели больному будет лучше.
Значительно позже Эстас понял, что за столом все внимание уделялось мальчику, а Тэйка не сказала и слова. Но тогда молчаливость дочери не бросилась в глаза. Разговор после завтрака был ожидаемо трудным. Тэйка хмурилась, обижалась, несмотря на все увещевания и ухищрения. Эстасу удалось донести до дочери серьезность происходящего, а воззвания к доброте и сочувствию имели успех.
Тэйка даже согласилась не только написать письмо родным Ердена, но и поделиться с ним книгами. И пусть она выбрала тоненький сборник сказок, Эстасу было важно, чтобы непривычно упрямая и ранимая дочь сделала первый шаг.
* * *
Мрачный лекарь заподозрил у Ердена воспаление легких, объяснил, что из-за поломанных ребер болезнь будет протекать тяжелей. Я сразу пообещала сидеть с мальчиком днем и по ночам и не стала слушать возражения. Неожиданно столкнулась с еще одним стойким предубеждением, что аристократки бесконечно устанут, если сделают что-нибудь не для себя или, не дай Триединая, проявят участие.
Пришлось напоминать, что от изнеженных дам я отличаюсь не только цветом глаз, но и совершенно иным подходом к долгу, ответственности и трудностям. Господин Дарл внял, спорить перестал. Пока он ходил за лекарствами, а Джози, взявшаяся подогнать на мальчика казенную одежду, обмеряла Ердена, я заглянула в библиотеку за книгой и сходила за письменными принадлежностями. Командир не сказал, когда именно собирается в Астенс, а я хотела подготовить все заранее.
С письмом покончили быстро, Ерден, свободно разговаривающий на итсенском, на родном языке писать умел. Говорить ему было больно, поэтому припасенная книга оказалась весьма кстати. Я только собралась начать роман, как в дверь постучали, и на пороге появились Фонсо старший и младшая.
Если командир излучал искреннее сочувствие и беспокойство, то Тэйка явно пришла не по своей воле, а делала одолжение папе. Без дополнительного подталкивания девочка с места не двигалась. А супруг ее не подбадривал. Встретившись со мной взглядом, немного прищурился и молчал. Такое неожиданно пристальное внимание удивляло, но заговорить я не успела. Муж с довольной улыбкой возвестил:
– «Ангел милосердия».
– Приятно, что вы заметили сходство.
Глядя на просветлевшее лицо супруга, с удивлением поняла, что меня впервые за многие годы действительно радует то, что на мое портретное сходство с мамой обратили внимание. Впервые это узнавание откликнулось не горечью утраты, а теплым искристым чувством обретения. Будто мне сделали подарок.
– Я принесла тебе книгу, – слишком громко и резко сказала Тэйка. – Чтобы тебе было не так скучно болеть.
С этими словами она нарочно подошла к постели не с моей стороны, а протиснувшись мимо шкафа, и протянула Ердену томик с потертой обложкой:
– Выздоравливай.
Мальчик поблагодарил, но Тэйка не нуждалась в его признательности. Она быстро выбралась к порогу и, отодвинув руку отца, когда он хотел ее остановить, выбежала в коридор.
– Простите, – вздохнул командир и, пожелав Ердену скорейшего выздоровления, вышел.
– Я ей очень не нравлюсь, – мальчик заметно помрачнел, понурился.
– Не принимай на свой счет, – утешила я. – Это я ей не нравлюсь. Ты здесь ни при чем.
– Но вы хорошая, как вы можете не нравиться? – он поднял на меня полный удивления взгляд.
В этот момент я пожалела, что Джози уже ушла. У нее гораздо больше опыта общения с детьми. Я же не представляла, как объяснить, что девочка ужасно ревнует, и при этом не настроить случайно одного ребенка против другого.
– Так получилось, что мы с Тэйкой знакомы всего три недели. Ей нужно чуть больше времени. Она привыкнет, – заверила я, повторив слова Фонсо.
Жаль, что они не убеждали ни Ердена, ни меня.
Тепло, горячее молоко с медом и лекарства с легким снотворным эффектом сморили Ердена довольно быстро. Не помешал даже приключенческий роман. Отложив книгу и укутав мальчика, я мыслями вернулась к командиру и поняла, почему мое чутье обрадовалось его словам, как подарку.
Картина «Ангел милосердия», на которой была изображена моя мама, существовала только в одном экземпляре и до недавнего времени висела в королевском дворце, рядом с часовней. Случайный человек там оказаться не мог. Как не мог знать неуважительного значения внешне смиренного обращения. Не мог.
Эстас Фонсо – выпускник кадетского корпуса. В этом я была теперь совершенно уверена. Кадеты старших курсов служили во дворцовой охране. Недолго, но все же достаточное время, чтобы увидеть картину. Иной возможности рассмотреть «Ангела» у Эстаса Фонсо просто не было!
Как только выпадет случай, нужно будет позвать Артура, попросить его поискать документы в архиве корпуса. Не могла же Ее Величество и их забрать!
* * *
Второй за утро разговор с дочерью закончился слезами, а Эстас корил себя за жесткость, но после выходки с побегом из комнаты Ердена не видел другого способа призвать Тэйку к порядку.
В конце концов, сколько можно терпеть и ждать, чтобы дочь проявила хоть намек на дружелюбие?
Ладно, пусть Тэйка пока не готова говорить с леди и не перечить ей при этом на каждом слове. Ладно, всему свое время. Виконтесса, к счастью, тактична и не навязывает свое общество. Но откровенно враждебное отношение к Ердену, которому и так от жизни досталось сверх всякой меры, Эстас не собирался спускать.
Поэтому разговор получился напряженный, жесткий. Пожалуй, это был вообще первый разговор с Тэйкой в таком тоне. Дополнительно ситуацию осложняло то, что уже завтра был Новый год. Тянуть ссору из старого года в следующий Эстас не хотел совершенно, но одновременно с этим не желал видеть, как Тэйка не принимает подарок виконтессы. Леди Россэр выбрала очень красиво оформленную книгу с большими иллюстрациями, она хотела сделать падчерице приятное. И никак, совершенно ничем не заслуживала открытой неприязни, которую Тэйка последние два дня показывала.
Дочь плакала, что-то сбивчиво пыталась объяснять, но среди прочего в потоке бессвязных и непоследовательных оправданий несколько раз мелькнули слова «ведьма», «колдунья» и «мачеха». Пристрастно расспрашивая Тэйку, Эстас с горечью выяснил, что служанки уже очень давно, сразу после свадьбы, перестали говорить о виконтессе гадости. С выдумыванием ужасов и страшилок Тэйка отлично справлялась сама.
Как и следовало ожидать, одним из самых серьезных кошмаров стал страх заклятия. Тэйка боялась, что виконтесса заколдует ее, превратит в лягушку или ящерицу, как было в одной из сказок. Или же леди зачарует самого Эстаса так, что он влюбится в нее без памяти и выгонит дочь. Такой сюжет тоже мелькал в сказках с завидным постоянством.
Клясть народное творчество было бессмысленно. Командир устал доказывать, что виконтесса никому не хочет зла. Поэтому Тэйка получила суровый наказ с Нового года начиная раз и навсегда прекратить глупую, никому не нужную домашнюю войну.
– Ты обещала дать леди Россэр шанс. Ты не держишь слово. Ты меня очень этим подводишь и огорчаешь, – строго подвел черту Эстас.
– Но, папа! – всхлипнула Тэйка.
– Я очень разочарован. Тебе никто не сделал и не сказал ничего плохого. Тебя никто ничем не обидел. А ты ведешь себя так, будто кругом враги! Я не требую от тебя много, я всего лишь хочу, чтобы ты держала слово. Ты же умная, взрослая девочка! Я достаточно много раз объяснял тебе, что и почему происходит. Я жду от тебя понимания и соответствующего поведения. Это ясно?
Тэйка снова всхлипнула, но кивнула.
– Отлично, – мрачно заключил он. – Я очень рассчитываю, что ты подумаешь над своим поведением. И я надеюсь, что ты меня не подведешь, что с завтрашнего утра ты переменишь свое отношение и к леди Россэр, и к Ердену.
Дочь не ответила. Только шмыгала носом и сердито и как-то отчаянно потерла кулаком глаз.
