Текст книги "Леди Некромант (СИ)"
Автор книги: Ольга Булгакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 34 страниц)
Удивительно, как я ее до сих пор не прокляла?
– Что она вам такого сказала, что вы из кареты сбежали? – Джози с тревогой заглядывала мне в лицо, когда мы, наконец-то, остались одни в комнате.
– Она не сказала, а дала почитать протоколы военного трибунала, – выдохнула я. – Он – Эстас Фонсо. Командир гарнизона, не закрывший ворота в ущелье.
Она ахнула, отступила на шаг, тяжело села на постель и несколько долгих мгновений смотрела перед собой. Я с горечью подумала, что поездка на облучке, дождь и пронизывающий ветер каким-то чудом притупили мои чувства, помогли пусть не смириться, но хоть перестать беситься.
Что толку от бессильной ярости? Какой в ней смысл, если я ничего не могу изменить? Да и личность мужа никак не влияет на мое стремление развестись через три года и не оставить супругу титул и фамилию.
– Хотелось бы мне почитать те протоколы, – в голосе Джози слышалась так несвойственная ей злость.
– Зачем? – удивилась я.
– Не мог же он на всех заседаниях молчать! – она зыркнула на меня. – Я бы хотела знать, что он говорил в свое оправдание! Почему его не казнили!
И на меня снизошло озарение… Вот она! Вот она, та странность, которую я никак не могла осознать!
– В подшивке были только речи обвинителя, – нахмурилась я. – Будто заседания проводились без Фонсо.
– Или его избили так, что он не мог долго говорить. В это мне больше верится, – буркнула неожиданно кровожадная Джози.
– Или так, – согласилась я и постаралась прислушаться к чутью.
Оно, видимо, оглушенное бушевавшими до того эмоциями, робко шептало, что в этой истории что-то нечисто, а доверять документам, которые показала леди Льессир, по крайней мере столь же опрометчиво, как и ее словам. Почему же в подшивке не было хотя бы последнего слова подсудимого? Или приговора? Почему?
К сожалению, о праве и долге годи Джози ничего не знала. Она, как и я, не знала даже, человек или предмет этот неведомый «годи». И в эту ночь леди Льессир получила то, к чему стремилась. Заснуть я так и не смогла.
– Есть еще некоторые документы, с которыми вам следует ознакомиться, леди Кэйтлин, – в голосе сидящей напротив змеи слышалось предвкушение.
Она протянула мне тонкую папку. Напрасно я ждала увидеть там оправдательную речь Фонсо или хоть сокращенный текст приговора. Там были доказательства того, что долгое время в крепости существовал собственный публичный дом.
К счастью, я догадалась вчитаться в даты. Меня явно считали очень недалекой простушкой, а потому подсунули официальные, но старые документы. Подобное непотребство было в Рысьей лапе до того, как Эстас Фонсо вообще появился в крепости и вступил в должность.
– Теперь эти женщины называются служанками и кухарками, полагаю, – небрежно повела плечом леди Льессир, выдвинув голословное обвинение.
Чутье, немного отдохнувшее за ночь от моей злости и праведного гнева, подсказывало, что подруга королевы если не врет обо всем, то нарочно сгущает краски.
– Видимо, одна из них или одна из городских любовниц родила вашему будущему супругу дочь, которую он воспитывает сам, – усмехнулась собеседница. – Посмотрите последние листы.
Я, всем сердцем надеясь увидеть документы на усыновление, послушно достала нужные бумаги. Эстас Фонсо признавал девочку своим родным ребенком. Потребуется даже не законник, а сказочный волшебник, чтобы при таких обстоятельствах не оставить после развода титул предателю.
– Этот мужчина будто создан для меня, – выдохнула я, изобразив улыбку, поразившую леди Льессир. – Прошу, передайте Ее Величеству мою нижайшую признательность за то, что подобрала мне такого мужа.
– Ее Величеству будет приятно знать, что вам понравился ее выбор, – оценивающе рассматривая меня, заверила собеседница.
Напоминая себе, что королева с подругой забавляются со мной, как кошка с мышкой, я старалась держаться, не показать понятные злость и обиду. Нельзя вести себя так, как леди Льессир рассчитывает. Нельзя позволить ей почувствовать себя победительницей!
Глава 15
Избиение чучела немного помогло голову остудить. В конечном-то счете что случилось? Да ничего нового! Ее Величество Мариэтта изволит развлекаться. Кто в карты играет, кто на скачках, кто на петушиных боях отдыхает, а Ее злобное Величество издевается. Ничего нового! Цель та же, способ просто другой.
Когда первый гнев выдохся, а из чучела, закрепленного на отвесно висящем канате, посыпались опилки, Эстас решил, что нужно зайти к Дьерфину. Гарнизонный и по совместительству один из трех городских лекарь как раз должен был вернуться в крепость. Он единственный остался после трибунала в Рысьей лапе, знал о командире почти все, не отказывал в совете и делился своими неурядицами. Жизнь научила Эстаса не доверять и не доверяться людям, а Дьерфин Дарл был единственным исключением из правила.
– Рыси говорят, командир не в духе, – лекарь зябко повел плечами и протянул руки к огню.
– Если командир решил отточить навыки рукопашного боя, еще не означает, что он не в духе, – хмыкнул Эстас, входя в просторную комнату, служившую Дьерфину одновременно и гостиной, и кабинетом, и библиотекой.
– Я бы поверил, если бы не знал, что командир недавно отправлял в столицу очередное ходатайство. Ну и если бы не знал, что сегодня в крепости королевский гонец объявился, – лекарь на шаг подошел к камину. – Садись. День был сложный не только у тебя. Я вишневую водку привез, больная подарила.
В голосе рано поседевшего врачевателя слышалась усталость.
– А как же запрет на ввоз крепких напитков, а? – командир сел в кресло, положил рядом с ним меч и потер лоб, будто пытаясь так избавиться от трудных мыслей. – Я для кого его писал?
– Я лекарь. Мне можно. В ведомостях водка числится лекарством, – повернувшись спиной к огню, невозмутимо ответил Дьерфин.
– И не придерешься, – усмехнулся Фонсо.
– Ага… Так что отпускать буду по рецепту. Не больше двух рюмок на человека, – блаженно прикрыв глаза, врачеватель постепенно согревался у камина. – И то в особых случаях.
Эстас покачал головой, откинулся на спинку, глубоко вдохнул, наслаждаясь потрескиванием поленьев и запахами этой комнаты. Дерево, горячие камни, влажная ткань плаща, специфический аромат смеси лекарственных трав и меда. Дьерфин Дарл не был алхимиком, но вовсе необязательно быть им, чтобы готовить простейшие микстуры и пастилки от кашля. А за каких-то две недели до дня Триединой они – самый ходовой товар.
– Отряди мне людей на сбор мха, ладно? – все еще не открывая глаз, пробормотал Дьерфин.
– Для пастилок и сиропа? Конечно, отряжу, – несколько раз распрямив и снова сжав саднящие после боя с чучелом пальцы, ответил Эстас. – Рысям первым понадобится. Сам знаешь, какая погода в горах.
Лекарь промычал что-то невнятно-согласное и завел руки чуть за спину, чтобы согреть озябшие ладони.
Недолгую тишину нарушил стук в дверь – Агата и Марика принесли ужин. Что примечательно, не только Дьерфину, но и командиру. Лишнее подтверждение тому, что рыси наблюдали за начальством и знали, куда Фонсо пойдет, если нужно успокоиться и поговорить.
Когда служанки ушли, лекарь скинул плащ и надел поверх темно-зеленого мундира серую кофту. Пока мыл руки, мурлыкал какую-то новую мелодию.
– О чем песня? – откладывая на другой край стола толстый справочник, чтобы ничем случайно не капнуть, спросил Эстас.
– О зеленоглазой Кэйтлин, – охотно пояснил Дьерфин. – Из столицы купцы привезли вместе с товаром. Говорят, принц Густав сам сочинил. Нравится мне это королевское «сам», жаль, что имени настоящего автора мы не узнаем.
– Зря ты так про принца. Он хорошо играет на трех инструментах и частенько пишет музыку. Действительно сам, – подчеркнул командир, с удовольствием вдыхая аромат грибного супа.
– Тебе, бывшему кадету, лучше знать, – миролюбиво пожав плечами, Дьерфин не стал спорить и поставил на стол стеклянные рюмки и пузатую бутылку в оплетке.
Водка, легкая и не горькая, коротко обожгла пищевод и оставила яркое вишневое послевкусие. Прикрыв глаза от удовольствия, Эстас прислушивался к ощущениям, к волне тепла, идущей по телу. Свежий серый хлеб, еще горячий суп – отогрелись пальцы, злость притупилась, раздражение ушло на второй план, дышать стало легче.
– Рассказывай, что гонец принес, – Дьерфин с видимым наслаждением ел суп и с любопытством поглядывал на командира.
– Ее Величество собирается меня женить, – как на духу выпалил Эстас.
– С чего вдруг? – удивился лекарь, русые брови вопросительно взметнулись.
Фонсо пожал плечами и придвинул тарелку с рагу.
– Я так понимаю, отказаться нельзя, – предположил Дьерфин и, дождавшись утвердительного кивка, спросил: – И когда у тебя свадьба?
– Думаю, через три дня, – сухо бросил Эстас.
Лекарь закашлялся, помотал головой и потянулся к бутылке.
Фонсо с горечью наблюдал, как водка льется в рюмки. Трата доброго напитка – в его случае и бутылка не поможет! Постепенно возвращалась прежняя злость, и снова хотелось избить чучело. Но что толку? Хорошо, конечно, хорохориться, обещать себе, что свадьбы не будет, но королева принудит. Найдет, чем и как надавить, и принудит, лишь бы унизить.
Вторая рюмка не притупила мерзкое, царапающее душу, поселившееся в сердце чувство собственного бессилия. Эстас старался делать все, чтобы оно не появлялось в его жизни! Даже о каждом новом отказе на ходатайство пытался думать, как о возможности подать очередное прошение. Это была следующая ступенька к успеху, шаг к восстановлению справедливости!
К тому, что королева делала его бесправным, он за годы привык, но уже почти ненавидел незнакомую женщину за то, что вернула это отвратительное чувство, за то, что станет его олицетворением.
– Кто невеста? – в голосе Дьерфина слышалась хрипотца.
– Не знаю, – буркнул Эстас, зло опустошив рюмку. – Не наливай мне больше.
Лекарь понятливо кивнул.
– Любовница чья-то. Убрали из столицы, чтоб глаза не мозолила, – раздраженно умащивая на ложке растрепанный кусок говядины, продолжал Фонсо. – Приданое дали. А сама леди Льессир, поверенная королевы, сопровождает… деву.
Он в последний момент прикусил язык и сдержал ругательство.
– Не кипятись. Ты же можешь развестись через три года.
– Спасибо, что напомнил! – огрызнулся Эстас. – Она ж наверняка беременная! Как я с ней разведусь, а?
– Уличишь в измене, например, – раздражающе размеренно ответил Дьерфин.
– Отличный повод! Позорный! От хевдинга баба по чужим постелям бегает! – рыкнул Фонсо.
– Тогда сразу после венчания поговори с годи, скажи правду, что невеста, вероятней всего, порченая, и дай обет не притрагиваться к жене, – спокойно посоветовал лекарь. – Тогда ясно будет, твой ребенок или нет. А годи встанет на твою сторону, когда дело до развода дойдет.
Эстас сжал ложку, глубоко вдохнул и медленно-медленно выдохнул. Дьерфин верно говорил. Если не получится убедить леди Льессир, если не получится избежать свадьбы, если придется подчиниться королеве, не обязательно тянуть этот брак до конца своих дней.
Есть развод. Есть право Аттирса. Нужно всего лишь потерпеть самое большее три года!
– Спасибо, – встретившись взглядом с лекарем, Фонсо расслабил руку, отложил ложку. – Это хороший совет, Дьерфин. Спасибо.
Врачеватель улыбнулся:
– Затем человеку и даны друзья.
Командир кивнул, снова вздохнул и сосредоточился на ужине. Подсказка Дьерфина требовала осмысления. Только так можно успокоиться и начать мыслить здраво.
– Ты еще Тэйке не говорил? – спросил лекарь, вычерпывая последние ложки ароматного рагу.
Эстас покачал головой:
– Нет. Я бы вот так разошелся, как сейчас… Я ж ее учу, что люди женятся, потому что любят друг друга, а тут, – он махнул рукой, откинулся на спинку стула.
– Будет нехорошо, если она узнает в день приезда гостей, – намекнул Дьерфин.
– Я сегодня же расскажу. Только придумаю, как.
– Ты отец, ты ее лучше всех знаешь, – слова лекаря прозвучали миролюбиво и успокаивающе. – Она большая девочка. Она поймет.
Командир кивнул и снова тяжело вздохнул. Пока весь жизненный опыт Тэйки ограничивался рассказами отца, служанок и сказками, в которых мачехи представали преимущественно жестокими, коварными и способными на убийство. Разговор о свадьбе обещал быть трудным.
* * *
Пару раз я сбегала от леди Льессир на облучок, ссылаясь на то, что в карете меня укачивает. Правда, дождь и ветер довольно быстро загоняли меня обратно в эту коробку на колесах в общество ядовитой змеи. Что удивительно, к концу путешествия она ощутимо меньше стала ко мне цепляться.
Подозрения, что поверенная копит силы для нанесения наибольшего вреда на свадьбе, не радовали. Уж лучше бы она сейчас желчь изливала. Я, как оказалось, могу проявлять чудеса терпеливости, а вот будущий муж, разъяренный моим внешним видом и магическим даром, может справедливую злость на леди Льессир сорвать на мне.
Но выяснилось, что заметно возросшая тактичность моей сопровождающей связана с Джози. Она разговорила все-таки служанку поверенной и делилась историями о моей работе. А заодно и предупредила, что злить магов вообще нельзя. Они могут неосознанно, непреднамеренно, просто силой эмоций заклясть. Некромант еще может проклясть не только на всю жизнь, но и на все посмертие. И не только обидчика, но и его родственников. Случайно. Даже коллегия магов не придерется.
Очевидно, эти слова дошли до нужных ушей. Очень кстати, потому что с продвижением на восток дождь все чаще сменялся снегом. А такой теплой одежды и кожаного плаща, как у кучера, у меня не было.
Последние пару дней путешествия даже можно было назвать спокойными, хотя леди Льессир несколько раз давала понять, что продолжительность ее пребывания в забытом Триединой захолустье каким-то образом связана с неведомыми правами "годи". Я, к сожалению, так и не вспомнила, о чем речь. Но чутье подсказывало, что я и не хочу знать, какие местные обычаи дают поверенной королевы возможность посмеиваться надо мной.
В восточной части Итсена причудливым образом смешались традиции трех больших народностей.
Долгое время эти земли принадлежали северянам. У них, не так, как в центральной части Итсена, очень многое определялось общиной. Выборные военачальники, судьи и даже короли. Строгая иерархия служителей, проповедовавших поразительную смесь язычества и веры в Триединую. Насколько я помнила, священники северян, как и церковь Каганата, с уважением относились к языческим жрецам и даже приглашали их в совет.
Каганат тоже влиял на культуру восточной части Итсена, ведь многие торговцы и мастера подолгу жили здесь, обзаводились семьями. Не всем же быть завоевателями.
Но если традиции Каганата я знала хорошо, то наследию северян в пансионе уделяли довольно мало внимания. Хотя бы потому, что даже в северном государстве от этого полу-языческого самоопределения почти ничего не осталось. Преподаватели предпочитали посвящать время действительно важным вещам. Детские болезни и ядовитые растения встречаются чаще каких-то невнятных, но полных смутной угрозы годи.
Глава 16
– Около полудня мы доберемся до Хомлена, – скучающим тоном сообщила поверенная на восьмой день пути. – Надеюсь, вашему будущему мужу хватило сообразительности и расторопности, чтобы подготовить все к празднику. Мне не хотелось бы задерживаться из-за его несбыточных надежд.
– Из-за каких, например? – сердце противно екнуло, но я старалась изображать бесстрастность.
Леди Льессир устало отмахнулась:
– Например, ознакомившись с королевским указом, он мог наивно посчитать, что разговор со мной, униженные просьбы или простое «нет» в церкви избавят его от свадьбы. Что я увезу вас обратно. Как неподошедший товар.
Она злорадно усмехнулась:
– Уверена, что весь мой с ним разговор после того, как я представлю вас друг другу, будет попыткой командира Фонсо отказаться от брака.
– В королевском указе не упоминалось мое имя? – на всякий случай уточнила я, прекрасно понимая, что эта догадка верна.
Высокородная змея покачала головой. Жаль, яд нельзя сцедить! Я бы озолотилась!
– Не ожидала ничего иного. Брак вслепую – прекрасный способ свести двух людей, которые в жизни вряд ли встретились бы. Ее Величество прозорлива и изобретательна! – лучезарно улыбнулась я.
Опыт показывал, что к такой реакции леди Льессир каждый раз оказывалась не готова. Оттого не чувствовала себя победительницей, злилась, а обвинить меня ни в чем не могла. Чем больше она пыталась меня задеть, тем старательней я изображала восторг. При этом особенную остроту ситуация получала из-за того, что поверенная отлично понимала, что я осознаю смысл всех оскорблений и выпадов и значительно сильней духом, чем она. Поэтому леди Льессир бесилась еще больше.
Хомлен стоял на холме и делился на три яруса толстыми светлыми стенами. В город мы не заехали, хотя лошадям уже требовался отдых. Поверенная сказала, до крепости добираться не больше часа. Я с сомнением посмотрела на уже очень близкую горную гряду, но за деревьями Рысью лапу различить не могла.
Как ни странно, в этот раз леди Льессир почти не соврала – всего через полтора часа копыта лошадей стучали по пологой мощеной подъездной дороге.
Я волновалась, старалась не представлять, как жители крепости отшатываются от меня, едва завидев неестественный цвет глаз и осознав, что имеют дело с черной колдуньей-некроманткой. Пыталась не думать о том, как люди расценят остриженные волосы, что скажут. Я даже сдерживала воображение и нарочно не рисовала в уме образ будущего мужа.
Мне было проще представлять его глиняной куклой. Такая не может ударить, взять силой. Не способна сказать гадость, а пустота внутри фигурки не содержит эмоций. Значит, мне не нужно стараться вызвать расположение и уважение. Глина неживая и никогда не была живой. Бояться ее бессмысленно.
Чужак так и останется чужаком три года, пока я не смогу развестись.
Ворота были открыты, но от этого ощущение, что попала в ловушку, из которой не выбраться, не уходило. Сердце колотилось часто и противно. Руки захолодели, я заставляла себя дышать размеренно и глубоко и предпочитала не смотреть в окно. Не хотелось видеть будущего мужа и других встречающих мельком. Нельзя, чтобы первое впечатление сложилось по обрывку картинки!
Карета остановилась, поверенная, как и настаивала, вышла первой, впустив внутрь глоток морозного воздуха. От него стало легче, он немного привел меня в чувство. Я даже заметила, что моей спутнице подал руку пока невидимый мне человек.
– Леди Льессир, – низкий и красивый мужской голос прозвучал уважительно и спокойно, – рад приветствовать вас в Рысьей лапе. Надеюсь, ваше путешествие было добрым и не утомительным.
– Господин Фонсо, – голос придворной змеи прозвучал ясно и громко, подчеркивание собственного превосходства пропитывало каждую букву, – я здесь, потому что выполняю волю Ее Величества Мариэтты Второй. В таком случае путешествие может быть только добрым и только не утомительным.
Вот как, значит. Еще из кареты толком выйти не успела, а уже пытается унизить командира на глазах его прямых подчиненных. Очаровательно!
– Вы совершенно правы, Ваше Сиятельство. Служение Ее Величеству и Итсену не может быть в тягость никому из нас, – с прежней почтительностью ответил командир.
Нужно отдать ему должное, он верно рассудил, что не стоит ограничиваться скупым «миледи». Похвально быстро сориентировался в ситуации.
– Судя по тому, что вы не удивлены моим появлением, приказ Ее Величества вы получили, – так, будто разговаривала с двоечником, в который раз не выполнившим домашнюю работу, сделала вывод поверенная.
– Разумеется, Ваше Сиятельство. Вы совершенно правы, – не изменяя избранному тону, ответил командир крепости.
Я не удержалась и осторожно вытянула шею. За стоящей ко мне спиной леди Льессир много увидеть не получилось, наверное, к счастью. Но левую руку разговаривающего с поверенной мужчины я разглядела отчетливо. Он вцепился в рукоять меча, явно злился, однако понимал, что ссориться с подругой королевы нельзя. А она нарочно его ярила совершенно незаслуженным тоном. Нарочно, чтобы он срывался на мне.
– В таком случае представлю вам, господин Фонсо, вашу будущую жену, – судя по голосу, леди гадко ухмылялась.
Почему бы и нет? Короткая фраза, а каждое слово – оскорбление. Формулировкой она подчеркнула, что я ниже его, если не по происхождению, то по нынешнему положению. Слова «будущая жена» звучали окончательней, чем «невеста», чтобы командир и все его подчиненные знали, свадьба навязанная, принудительная, но состоится обязательно.
Таким тонкостям учат аристократов. Эстас Фонсо и его окружение даже не понимают оттенков! Вся речь поверенной – продолжение издевательства надо мной. Чтобы я срывалась на незнакомом человеке, о котором и без того ужасного мнения. Печально, что за время знакомства леди Льессир так и не поняла, что подобными выходками меня не пронять.
– Виконтесса Кэйтлин Россэр, – возвестила поверенная и отошла.
Кучер распахнул дверцу. Сердце заколотилось сильней, чем перед самым первым в жизни боем. Губы неприятно покалывало от волнения, но я встала и опустила ногу на ступеньку.
Слева мгновенно выросла мужская фигура. Я вложила ладонь в протянутую мне в помощь руку и встретилась взглядом с Эстасом Фонсо.
Серые глаза темнели с каждым ударом моего ошалевшего сердца. Изумрудно-зеленый цвет моих глаз предателя не напугал. Он не отшатнулся, нет. Он постепенно свирепел. Отступать было некуда, я изобразила улыбку и сошла на землю.
– Рад приветствовать вас, миледи, в крепости Рысья лапа, – немного медленней, чем до того, произнес мой будущий муж. Тон этого излучающего бешенство человека был ровным, спокойным.
И вот тогда, в этот момент мне стало по-настоящему жутко. Не знаю, каким чудом умудрилась пошевелить немеющими губами:
– Благодарю, командир Фонсо, – прозвучало хорошо, уверенно, с достоинством.
Он коротко кивнул и, выпустив мою ладонь, вцепился в рукоять меча.
Леди Льессир, явно рассчитывавшая на более яркое представление, казалась разочарованной. Это ощущение становилось сильней с каждой минутой, а внешне невозмутимый командир представлял некоторых из собравшихся в большом дворе.
Когда-то русоволосый, но почти поседевший мужчина лет пятидесяти оказался местным лекарем. Приятное овальное лицо, внимательные карие глаза, вполне доброжелательная улыбка Дьерфина Дарла располагали сразу.
Высокий и тощий, как жердь, Керем Ирел, отвечающий за лошадей и починку повозок, запоминался сильно выраженной примесью восточной крови. Черные прямые волосы, другой разрез глаз, тонкая ниточка усов.
Явно робеющая и не знающая, куда деть руки, женщина лет сорока оказалась главной поварихой. К ней командир советовал обратиться, если есть какие-то особенные предпочтения в еде.
Пока он говорил о своих подчиненных, я немного пришла в себя и рассматривала самого Эстаса Фонсо. Чуть выше меня, широкоплечий, статный. Одет он был по такому важному случаю в парадную форму пограничных войск: коричневый укрепленный жилет, темно-зеленое сукно мундира, расшитая зелеными нитями черная кожаная перевязь. Эта форма подчеркивала оттенок его волос – темно-рыжий, удивительно теплый цвет.
Вообще приходилось признать, что внешне командир Фонсо, выглядящий на свои тридцать, был вполне привлекателен. Овальное лицо, высокий лоб, серые глаза, прямой нос. Аккуратная ухоженная борода завершала образ. Жаль, что на душевные качества красоты не хватило. Там она пригодилась бы больше, там она ценней.
Последней высоким гостям представили девочку, мою будущую падчерицу. Тэйка Фонсо до того держалась в сторонке, я ее даже не заметила. Семь лет, черные волосы заплетены в косу, украшены ярко-зеленой лентой, круглое лицо, заметно раскосые черные глаза. Если бы не знала, что Эстас Фонсо признал ее своей дочерью, не поверила бы, что они одной крови. Девочка, неприязненно разглядывающая меня, унаследовала черты материнской линии и ничем на отца не походила.
Судя по напряженно поджатым губам, по тому, как она вцепилась в косу, Тэйка уже решила, что я идеально подхожу на роль злой и жестокой мачехи. Какое странное, неприменимое ко мне слово, однако… Хорошо, что я не собираюсь затягивать брак с ее отцом, а потому не придется переживать из-за отношений с ребенком. Учитывая настрой девочки, это большое облегчение.
Выполнив долг хозяина и представив самых важных из присутствующих, командир Эстас Фонсо повернулся ко мне и с убийственной бесстрастностью сообщил, что гостевые комнаты готовы, а обед подадут через два часа. Чопорно, будто и в самом деле был глиняной куклой, лишенной эмоций, пожелал отдохнуть с дороги и посоветовал распаковывать только необходимые вещи.
При этом возникло четкое ощущение, что он хочет вышвырнуть меня, будто шелудивого котенка, а не намекает на скорый переезд в общую спальню. Мерзкое чувство. Словно мной побрезговал тот, кого я к себе и так не подпустила бы добровольно. Захотелось вымыть хотя бы руки, чтобы избавиться от этого липкого и грязного чувства. К счастью, когда Марика, выделенная нам с Джози в сопровождающие служанка, показала мне комнату, там ждали бадья, мыло и горячая вода.
