Автор книги: Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 79 страниц)
Она крадучись вышла из спящего дома, даже не потрудившись сменить белоснежную ночную сорочку на что-нибудь потеплее. Ветер тут же растрепал ее распущенные волосы, и Амелия внутренне сжалась, чувствуя, как по коже побежали мурашки от холода. Но это ее не остановило, и она прошла прямо к своей цели, светя перед собой палочкой.
Девушка поднялась на высокий обрыв, чувствуя, как стихия здесь бушует ещё сильнее, чем около дома. С оглушающим всплеском разбивались грозные волны о каменистые скалы, и часть брызг долетала даже до ее голых ступней.
Вот она — свобода. Первозданная, никем необузданная. Амелия чувствовала странный трепет от этого места, словно она вернулась домой после долгой разлуки. Девушка покрутила кольцо на пальце, чувствуя, как влажный воздух стал насыщенней. Словно она сама стала бушующей стихией. Грозовым штормом, который сносил все на своём пути, подчиняя себе воду, землю и огонь.
Она чувствовала каждое движение ветра, словно направляя его, усиливая. Внутри неё плескался дикий восторг, остро граничащий с ноющей болью в груди. Она выплескивала энергию и эмоции, словно сегодня был последний день ее жизни. Она срывала голос в крике, чувствуя, как по щекам струятся горячие слёзы, которые она держала в себе долгие годы. Освобождая внутреннюю боль, отпуская ее с хлесткими порывами ветра, которые беспрестанно трепали ее ночную сорочку.
Доживая здесь самое прекрасное и самое ужасное лето в своей жизни.
========== Глава 40. Четыре недели ==========
День второй.
Мне кажется, что после вчерашней ночи мне стало легче. Давно я не выплескивала свои эмоции подобным образом, давно не плакала и не кричала. Если бы я знала, что после такой встряски наступает такое спокойствие, то делала бы это по три раза в день. А то и по четыре.
Мне кажется, что моя тоска ушла на задний план, оставляя место для действительно важных вещей.
Сегодня утром у меня состоялся откровенный разговор с мамой, и я думаю, что стала понимать ее гораздо лучше. Мы с ней не такие разные, как я считала раньше. Мне даже кажется, что свой характер я унаследовала больше от матери, чем от отца. Только вся проблема оказалась в том, что он подмял ее под себя. Сделал удобной для себя. Укротил, покорил.
Однажды, вы сказали, что я непокорная. Пожалуй, так оно и есть, но что со мной будет, если я все же выйду за Драко и стану такой же, как моя мать? Что, если он меня сломает?
Конечно, этого не будет. Я не могу сказать об этом со стопроцентной уверенностью, но я точно знаю, что приложу все усилия для того, чтобы быть независимой.
Быть непокорной и остаться собой.
Амелия захлопнула блокнот, когда к ней кто-то постучал в дверь, и спрятала его под подушку.
— Дорогая, мы с Пенелопой собираемся выбраться в Дорчестер, — сказала мама, заглянув к ней в комнату. — Вечером там будет развлекательная программа. Не хочешь с нами?
— Конечно.
Она решила для себя, что выжмет все до последней капли из этой поездки в Дорсет. Даже если это означало встать в семь утра для семейного завтрака на побережье Ла Манша, или пятичасовой прогулке по Дорчестеру и Бридпорту. Она согласна была на все, чтобы заполнить пустоту внутри себя яркими воспоминаниями.
День третий
Вчера мы до полуночи гуляли по вечернему Дорчестеру, были на ярмарке и фестивале тыквенных пирогов. Тыквенные пироги в августе, разве это не бред? Я, конечно, посмеялась над этим, но умяла три больших пирога. И даже выиграла какую-то награду.
Ну, а что? Если и быть лучшей, так быть ей во всем, даже если из-за этого я прибавлю парочку лишних фунтов. Зато будет чем похвастаться в будущем перед внуками.
Если я выживу в этой войне, конечно.
Так, пора закругляться, а то меня опять понесло не в ту степь. Я пообещала себе быть жизнерадостной в Дорсете, решила, что стану лучшей версией себя. Пока выходит паршиво, ну это так, для отчетности. Надеюсь, что к концу отпуска будет другой результат.
Но ведь плохой результат, тоже результат?
В ту ночь она практически не спала, думая о том, зачем вообще затеяла всю эту ерунду с ведением дневника. А все началось с того, что Амелии захотелось написать ему письмо, чтобы высказать все то, что он обычно не давал сказать. Она даже начала писать первые строки, но потом поняла, что ничего этим не добьётся.
Тогда-то она и решила, что будет записывать все свои мысли в дневник, обращаясь к нему. Будет рассказывать ему о своих наблюдениях и изменениях в себе, чтобы ей самой стало легче. Она знала, что все это не по-настоящему, но продолжала записывать все в дневник, чувствуя незримую поддержку и понимание с его стороны. Конечно, все это было только в ее воображении, и Снейп ни сном ни духом не знал о том, что она там пишет, но ей хотелось верить в то, что он находится рядом.
День четвёртый.
Я обгорела. Обгорела в натуральном смысле этого слова, и теперь я красная, как вы, когда смущаетесь или злитесь. Понимаю, сравнение неудачное, но это первое, что пришло мне в голову. Простите.
Сегодня мы планируем отсидеться дома, так как обгорела не только я. Теперь смазливая мордашка Пенелопы не выглядит такой прекрасной, а аристократическая бледность превратилась в не аристократическую снейптивость.
Ещё раз простите.
Амелия бросила взгляд на зеркало и не сдержала усмешки, увидев как лоснится ее розовое лицо после нанесения специальной мази от солнечных ожогов. Да, Снейп бы точно не одобрил подобных сравнений, но ведь он же это не увидит? Поэтому можно было писать все, что душе угодно, даже если это грозило бы очередным скандалом в лучших традициях Северуса Снейпа.
День пятый.
Сегодня пришлось снова отсиживаться дома, потому что на улице с самого утра идет ужасный ливень. Я серьезно, он такой ужасный, что я беспокоюсь о том, как бы Ла Манш не вышел из берегов.
Чтобы скрасить вечер, мама откупорила бутылочку вина и мы распили ее на троих, после чего долго разговаривали на кухне. Как оказалось, Пенни после третьего бокала превращается в юморную девчулю, и мы даже услышали парочку похабных шуток от неё.
После этого мама откупорила вторую бутылку вина, чтобы не помнить об этом на утро. Я ее всецело поддержала. Поэтому, сегодня я пишу вам таким корявым почерком после выпитого вина, что на утро не разберу ни строчки.
P.S: никогда не пейте домашнее вино. Прям никогда!
На следующий день снова ослепительно светило солнце, и о вчерашнем ливне напоминали лишь не высохшие лужи. Несмотря на это, мама потащила их на пляж, чтобы позагорать под солнышком и пропитаться на весь учебный год витамином «Д».
Пенни почему-то было плохо, поэтому на пляж они пошли только вдвоём. Амелия с усмешкой думала о том, что это ни в коем случае не связано с ее вчерашним поведением, поэтому позволила сестре отлёживаться в кровати, пока они с мамой будут греть бока на пляже.
— Почему ты постоянно читаешь эти романы? — спросила Амелия, когда мама отвлеклась от книги, заложив между страниц импровизированную закладку в виде маленького камушка. — Они же слащавы все, как на подбор.
— В этом их прелесть, — с улыбкой ответила Лора. — Если честно, я их ненавижу, но лучше жить в выдуманном мире, чем видеть его таким, какой он есть на самом деле.
День шестой.
Почитала я мамину книжулю и могу с уверенностью сказать, что двинула бы коней от скуки, если была бы главной героиней. Серьезно. Ту девушку интересовало лишь то, как она выглядит, и что о ней подумает ее возлюбленный. Сюжет слишком затянут, да и в нем нет ничего интересного. Лучше бы я почитала одну из ваших книг. «Зелья сегодня» или «Сто один растительный яд». В таком случае, я бы знала, как быстро и безболезненно убить себя, если бы оказалась на месте главной героини.
На следующий день Лора вытащила их в Дорчестер, чтобы купить что-нибудь интересное. Так как они взяли с собой мало вещей, Амелия была рада такому раскладу, с энтузиазмом одобрив несколько часов шоппинга.
День седьмой.
Сегодня я купила себе магловские джинсы. Сидят они немного необычно, но я определенно рада, что приобрела их. Мне сказали, что они из новой коллекции какой-то, что ни о чем мне не говорит, но надеюсь, что это что-то крутое. Отец наверняка сейчас нервно курит в Азкабане с его антимагловскими взглядами на жизнь.
День пятнадцатый.
Я обещала себе записывать о каждом своём дне, но последняя неделя выдалась особенно тяжелой. Вы снились мне каждый день, из-за чего я просыпалась такой разбитой, что не хотелось выходить из комнаты. Пришлось приврать немного, что я заболела, лишь бы мама и Пенни не заставили меня куда-нибудь пойти.
Хватит меня мучить!
Прошло уже больше половины отпуска, и Амелия за это время поняла, что вовсе не такая сильная, какой всем казалась. Не такая у неё железная выдержка, как она думала. Она едва не сорвалась в Лондон только потому, что ей приснился очередной «кошмар». Настолько правдоподобный, что она проснулась посреди ночи, до сих пор чувствуя чужие руки на своих плечах. Ощущая фантомный запах сырости подземелий Хогвартса.
День шестнадцатый.
Сегодня у меня состоялся очередной разговор с мамой на тему отношений. Она раскусила мою хандру и сделала правильные выводы, поэтому с жаром расспрашивала о том, в кого я умудрилась влюбиться.
Сначала я все отрицала, назвала ее чокнутой и наговорила ещё много глупостей. Терпение у матушки оказалось посильнее вашего, поэтому она подождала, когда я выскажусь и успокоюсь, после чего продолжила допрос. Пришлось признаться, что меня угораздило влюбиться в недоступного «парня». К тому же я сослалась на помолвку с Драко, из-за которой я лишаюсь выбора «сердцем».
Знаете, мне даже стало чуточку легче, когда я высказала вслух свои мысли. Думаю, что мне стоит таки выговориться Доре, ведь она в курсе нашей «ситуации».
Мерлин, как же это глупо. «Ситуация» есть, а «нас» нет.
И не будет, я знаю. Вы скорее пустите Аваду в Дамблдора, чем признаете, что между нами что-то может быть.
День двадцать первый.
Я снова облажалась с записями в дневнике. Да и записывать толком нечего было. Мы ходили на пляж, изредка выбирались в Дорчестер, чтобы внести разнообразие в наши будни. Пенелопа рвётся в Лондон и каждый день написывает Фреду.
Знаете, я ей завидую. Мне так хочется вам написать, что иногда приходится рвать уже готовые письма. Сжигать их, а потом смотреть со слезами на глазах, как горит пергамент.
Прямо как я изнутри.
Последняя неделя оказалась самой сложной за все время нахождения в Дорсете. Чрезмерное общение с семьёй уже начинало надоедать, поэтому Амелия старалась сама организовывать себе досуг. Она гуляла по фермерским полям с ярко-желтой пшеницей, смотрела на жизнь маглов, практиковала вечерами Стихийную магию. Она старалась максимально отвлекать себя делами, чтобы время прошло быстрее. Но оно, как назло, тянулось так медленно, что хотелось выть от бессилия.
День двадцать пятый.
Это уже начинает напоминать магловское реалити-шоу про выживание. Да, на днях я познакомилась с телевизором, когда была в гостях у местных маглов. Ничего такой ящик. Надо бы такой в
Редроуз намутить.
— Что это? — к ней на диван в гостиной подсела Пенелопа, разглядывая небольшую коробочку с немногочисленными кнопками.
— Кассетный плеер, — пояснила она, включая музыку, как ее научила Эмили, местная девушка, к которой она иногда заглядывала в гости. — Это мне на память знакомая подарила.
В наушниках заиграла приятная мелодия, и Амелия вставила один из них к себе в ухо, а другой дала Пенелопе.
Так они и сидели весь вечер, прослушивая последний альбом группы «Beatles».
День двадцать шестой.
У нас сейчас вечером началась гроза. Наверняка на побережье в этот момент очень красиво, поэтому я собираюсь выбраться к обрыву чуть позже. Мне так полюбились пейзажи Дорсета, что я уже чувствую, как мне их будет не хватать.
Особенно ночных штормов, во время которых я любила стоять на краю обрыва. Мне нравилось чувствовать стихию, подпитываться ее энергией, сливаться с ней воедино. В Лондоне я никогда не почувствую такую свободу, от которой кружит голову и спирает дыхание.
Думаю, что я все же в будущем куплю себе домик на побережье Ла Манша.
Амелия вновь стояла на краю обрыва, чувствуя влажный морской ветер, который окутывал ее, проникал внутрь, заполняя легкие солоноватым воздухом. Кончики ее пальцев находились на самом краю, и она знала, что стоит ей сделать хоть полшага, она полетит вниз.
Это манило и пугало одновременно, но она не смела отступать, наслаждаясь этим неоправданным риском.
День двадцать седьмой.
Сегодня был предпоследний день в Дорсете, и я не могу перестать думать о том, что очень скоро мы встретимся. Мне кажется, что мы не виделись целую вечность, хотя прошло не более четырёх недель с нашей последней встречи.
Знаете, я ни капли не жалею о том, что тогда поцеловала вас. Я знаю, что этим самым я поставила жирную точку в нашем хрупком общении, но эти моменты я бы не променяла ни на что в жизни. Я запомнила каждую секунду, и теперь буду всегда вспоминать о них в моменты глубокого отчаяния до конца своей жизни.
Мне было сложно признаться в этом самой себе, но я вас полюбила. Полюбила каждый ваш недостаток, каждую морщинку, каждое едкое слово, брошенное в мой адрес. Разве это не любовь?
Я никогда никого не любила до этого, никогда не думала так много о ком-то другом, кроме себя. А ведь я та ещё эгоистка, вы же знаете. И мне тяжело было смириться с тем, что моя первая любовь так и умрет во мне.
Ведь у нас нет никаких шансов.
Последний день Амелия провела за тем, что обходила все памятные места, мысленно прощаясь с ними, но обещая вернуться. Погода скорбела вместе с ней, и с неба капали мелкие капли дождя. Но эта морось не раздражала, скорее наоборот — дарила некое спокойствие.
Сегодня вечером им предстояло вернуться в Лондон, и хоть Амелия грезила им почти с самого начала отпуска, теперь ей было тоскливо. Она привязалась к местным пейзажам, к солоноватому морскому бризу, к песчаному пляжу, по которому любила ходить босиком, чувствуя ступнями каждую песчинку, накалённую на знойном солнце.
Здесь не было войны, здесь не было проблем, если не считать те проблемы, которые она сама себе создавала. Однажды ей пришлось удирать от местной магловской полиции лишь за то, что она пробралась в их тюрьму из праздного любопытства и глубокой скуки. Подумаешь, большое дело!
Для маглов это оказалось, видимо, большим делом, но теперь Амелия точно знала, что не стоит больше посещать их тюрьмы. К тому же, кормят там ужасно.
День двадцать восьмой.
Не получается у меня быть жизнерадостной, когда внутри бурлит тоска. Я так скучаю по вам, что это причиняет мне боль.
А вы, наверно, совсем забыли обо мне. Вам сейчас и живётся лучше, и дышится легче. Никто вас не цепляет, никто не выводит из себя, хотя в этом я не очень уверена, ведь, могу поспорить, что Сириус с этим справляется «на ура».
Через полчаса я возвращаюсь в Лондон, а завтра в одиннадцать утра уже сяду в Хогвартс-экспресс. Получается, что я вас увижу ровно через двадцать четыре часа на ужине в Хогвартсе.
Вы бы знали, как я жду этого момента и боюсь одновременно. Здесь, находясь вдали от вас, я не думала о том, как вы отреагируете на мое возвращение, ведь мы так и не поговорили после того инцидента. Мне страшно, что я все разрушила, что вы больше никогда в жизни не заговорите со мной наедине.
Нет, не так.
Я боюсь, что вы больше никогда даже на меня не посмотрите, ведь мы оба знаем, как вы умеете игнорировать.
Амелия захлопнула блокнот и положила его в свою сумку. Четыре недели, отведённые ей в Дорсете, подошли к концу, и теперь ей больше нет смысла вести записи. Когда-нибудь в будущем она обязательно перечитает все, что писала, вспомнит свои чувства и посмеётся над ними.
А пока ее ждали Лондон, Редроуз и последний год в Хогвартсе.
========== Глава 41. Школа строгого режима ==========
Лондон встретил их привычным дождем, и Амелия приняла это не как плохой знак, а как что-то неизбежное. Попрощавшись с семьёй, она отправилась в Редроуз, где к ее приходу был готов вкусный ужин в исполнении Криспи.
— Хозяйка Амелия вернулась! — радовался он, и Амелия не удержалась от того, чтобы шутливо потрепать его по макушке головы. — На ужин ваши любимая паста с фрикадельками и овощной салат!
Улыбка Амелии немного сникла на этих словах, ведь ей сразу вспомнился тот единственный ужин у Снейпа, который он приготовил для них двоих. Паста с фрикадельками. Та самая, с которой началась ее нездоровая привязанность к нему. Та самая, которую Амелия просила у Криспи, чтобы хоть немного поднять себе настроение.
— Спасибо, Криспи, — она мягко улыбнулась ему, чувствуя щемящее смятение в груди. — Я переоденусь и поужинаю.
