Автор книги: Ольга
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 79 страниц)
— Когда вы в последний раз с кем-то говорили? И я имею ввиду сейчас не простой светский разговор, а разговор о ваших… проблемах.
— О проблемах, Стэнфорд? О проблемах? Что вы, глупая девчонка, знаете о проблемах? Папочка не дал денег на новую сумочку? Не заладились отношения с парнем? Ноготь сломался?
В тот раз она фурией вылетела из его дома, громко хлопнув дверью напоследок. Назвала его дураком! Он на своей памяти не мог припомнить ни одного студента, который мог позволить сказать такое в его адрес.
— Варитесь дальше в своих тараканах, Северус Снейп!
Его имя из ее уст звучало слишком непривычно, словно царапая изнутри барабанные перепонки.
А в следующий раз он увидел ее на собрании Ордена. Как всегда нахальную, боевую, полную сарказма и насмешек. С синяком на правой скуле, который, как он потом выяснил, поставил ей отец.
— Это мои проблемы, которые я в состоянии решить сама, профессор.
Очень нагло было использовать его собственные слова против него же, что было вполне в духе Стэнфорд. Она показательно игнорировала его на протяжении всего собрания за то, что он тогда выгнал ее. И он не мог понять, злило его это или смешило.
В тот же день она заявилась на порог его дома в ужасном состоянии, а ему вновь пришлось вытаскивать ее с того света, проклиная тот день, когда эта наглая девчонка свалилась на его голову.
На удивление, после этого случая их общение более менее нормализовалось, хоть он и пытался всячески сделать вид, что ему безразлична эта ситуация. В глубине души он радовался тому, что она в тот момент находилась рядом с ним, доставая его своим неуемным оптимизмом и сарказмом из ямы, в которую он загонял себя долгие годы. На миг ему показалось, что они даже смогут подружиться. Но внутренний голос едко напоминал, что у него никогда не было никаких друзей.
Кроме Лили.
Находясь сейчас в своей спальне, он смотрел на выцветшую колдографию пятнадцатилетней Лили, которую ещё не успел отрезать от себя одним словом.
Однажды, после экзамена Поттер со своей свитой решили в очередной раз унизить его, и он от злости назвал Лили грязнокровкой, когда она при всех вступилась за него. При ее дражайшем Поттере, за которого она со временем вышла замуж, чем разбила Северусу сердце.
Она все ещё смотрела на него с колдографии, чуть улыбаясь, не подозревая, что сейчас переживает ее бывший друг. Его сердце привычно сжалось от тоски, стоило ему провести кончиком большого пальца по колдографии, но в этот раз к этому чувству прибавился стыд.
Ему было стыдно перед Лили за мимолетную мысль, которую он пустил в свою голову полчаса назад. И за мысль, которую он прочёл в голове другой девушки.
— Каково это — смотреть на себя в зеркало каждый день и вспоминать всех тех, кто мучался…
В тот момент он сам не осознавал, что делал, настолько захватила его ярость от ее слов. Ноги сами понесли его к ней, а руки крепко сцепились на худых плечах, хорошенько встряхивая ее. В ее широко распахнутых глазах плескался ужас и злость, которая следовала за ней неуловимой тенью всякий раз, стоило им заговорить. Ведь они либо игнорировали друг друга в последнее время, либо ругались.
Но в какой-то момент в ее глазах появилась новая эмоция, занимая место двух предыдущих. И он не мог понять, в чем же заключалась столь резкая перемена, пока не позволил себе на короткое мгновение подсмотреть ее мысли.
То, что он увидел в них, поразило его до глубины души, ведь он увидел себя. Не такого злого и устрашающего, каким он был сейчас. А другого. Он видел, как этот другой Северус Снейп с вожделением смотрит на Стэнфорд, касаясь ее голой кожи своими руками, прижимая к себе то нежно, то страстно. Он гладил ее плечи, волосы, лицо, опасно приближаясь своими губами к её влажным полуоткрытым губам.
Вынырнув из ее мыслей, он обнаружил перед собой ее лицо в такой же непозволительной близости, как и в недавнем фрагменте. Она закусила свою нижнюю губу, заставляя его вспоминать то, как он сам тянулся к ним в отрывке ее мыслей.
Это отрезвило его, напоминая о том, что все может зайти очень далеко, если она срочно не уберётся вон. Казалось, что она была напугана не меньше его, поэтому она в кратчайшие сроки покинула его дом, оставляя его одного с необъятным чувством стыда за мимолетное желание.
Что это вообще было? Почему в ее мыслях был столь пикантный момент, которого никогда между ними не было? Неужели он увидел крупицу ее сна? Но если так, то почему ей такое снилось?
Почему с ним?
В его голове роились сотни мыслей, не позволяя думать о чем-либо ещё. Он прокручивал события последних их встреч, пытаясь найти хоть одну подсказку. Хоть одну лазейку, которая могла объяснить ему то, что творилось в ее голове.
Допивая третий стакан огневиски, он позволил укрепиться в своей голове одной простой истине: он был ей интересен. Интересен не как хороший преподаватель, который обучал ее зельям весь прошлый год. Не как человек, в чью жизнь она беспардонно ворвалась, снося все на своём пути.
Он ей был интересен, как мужчина.
От этой мысли хотелось лезть на стену от стыда за то, что в глубине души ему это понравилось. Хотелось смеяться в голос от абсурдности ситуации, в которой он оказался, поддавшись своему любопытству.
Казалось, что под внутренним веком глаз до сих пор теплились чужие воспоминания, от которых бросало в дрожь. От которых душа выворачивалась на изнанку из-за осознания того, что все бесповоротно поменялось.
========== Глава 37. Агент Роуз ==========
На что способна девушка в расстроенных чувствах? Сделать маникюр? Подстричься? Забиться в угол и выпить под грустную музыку бутылку коллекционного вина?
Есть метод круче.
— Стэнфорд, ты что вообще спятила? — орал на ее Грюм, после того, как отправил с отрядом авроров троих Пожирателей в бессознательном состоянии.
— Не бурчи, Шизоглаз, и так паршиво, — она потёрла ушибленный затылок, которым неплохо проехалась по брусчатке после пропущенного Ступефая. — Я тебе статистику в аврорате поднимаю, а ты ещё недоволен чем-то!
— Идиотка малолетняя! Статистику она поднимает! — не унимался он, прохаживаясь взад вперед по столовой на Гриммо. — Я тебе говорил, чтобы ты больше не лезла в пекло без оборотного зелья? Вот ты тупая или глухая?
— Так, — она нахмурилась и бросила на него усталый взгляд, — заканчивай обзываться, сквернословить я тоже умею, обзавидуешься ещё. Я пошла домой, если Дамблдор будет спрашивать о ПСах, то можешь понтануться, что сам поймал. Меня не упоминай, усёк?
— Вали, малая, — он от души шлепнул ее по плечу, из-за чего она немного покосилась в бок. — И ты это… неплохо поработала. Хоть и глупо.
Она фыркнула и отправилась в Редроуз, мечтая о горячей ванне и бутылке вина.
А все началось с того, что она гуляла по Лондону, заприметив подозрительные знакомые фигуры в масках. Внутри неё клокотала жгучая ярость, которую нужно было на кого-то выплеснуть. И трое Пожирателей были лучшим вариантом.
Ей даже не пришлось долго возиться с ними, так как одного она оглушила мгновенно. Двое других успели среагировать, но вся сложность для них заключалась в том, что они ее не видели. Они видели лишь место, откуда шмаляют темными проклятиями, поэтому-то она и пропустила одно единственное заклинание пожирателя.
Но стоит сказать, что он поплатился за это. Ее даже не мучала совесть, когда она до обезумевших криков пытала одного из них проверенным на Белле Партесгио. Она с безучастным взглядом смотрела за тем, как извивается тело мужчины, как он скребёт ногтями по брусчатке, как неестественно выгибаются его руки и ноги. И ни одна эмоция не всколыхнулась внутри.
Она связала всех троих заклинанием Инкарцеро, после чего отправилась на площадь Гриммо, чтобы сообщить Грюму об успешной операции, за которую он ей позже устроил вынос мозга.
— Почему ты не вызвала Патронуса? — кричал он, а из его рта невольно вырвались маленькие плевки.
— Потому что мне не приходило в голову ни одно светлое воспоминание, — не соврала она.
Какое светлое воспоминание может быть после той пытки, которую она прошла у Снейпа? Казалось, что у неё была встреча с дементором, а не с профессором Хогвартса. Ей совсем не понравилась та нота, на которой они разошлись, потому что его взгляд, которым он одарил ее напоследок был слишком… странным.
Похоже, ей все же придётся купить книгу по окклюменции и надеяться, что учиться по ней будет проще, чем со Снейпом.
Когда Амелия вернулась домой, она ужаснулась тому, что часть ее волос была срезана заклинанием, которое она не до конца блокировала. Теперь некоторые пряди были вдвое короче, чем были до этого, поэтому Амелии все же пришлось отрезать волосы по плечи. Было непривычно ходить с короткими волосами, но ей это даже шло.
Только радости от этого никакой не было.
В таком подвешенном состоянии прошёл почти месяц, за который она, пожалуй, слишком замкнулась в себе. Она пропустила свадьбу старшей сестры и все суды отца, которого все же упекли в Азкабан. Стабильно она посещала лишь собрания Ордена, на которых подчёркнуто игнорировала Снейпа, хотя и он сам не пытался с ней заговорить.
Наступил август, и в Лондоне обосновалась немыслимая жара. Амелия спасалась лишь Стихийной магией, которой проветривала все комнаты в квартире, и это было самое полезное, что она делала со своим даром, если не считать тренировок в лесу за городом.
На второе августа было назначено собрание Ордена, которое, не прошло и месяца, созвал вернувшийся из странствий Дамблдор.
— Ну у вас и загар, профессор, — ужаснулась Амелия, увидев его чёрную, будто обуглившуюся руку. — Боюсь спросить о том, чем же вы таким занимались, что ваша рука стала похожа на обугленное полено в камине.
— Это последствие одного Тёмного заклинания, — мудрено сказал он. — Но не переживайте, все будет в порядке.
Амелия хотела добавить, что даже не собиралась переживать из-за этого, но решила не огорчать старика. Пускай потешит себя.
— Как ваши занятия окклюменцией? Есть прогресс? — спросил он, на что Амелия усмехнулась.
— Можете проверить сами, кажется, мой блок теперь достаточно силён.
Дамблдору не нужно было повторять дважды, поэтому через пару секунд она почувствовала, как он безрезультатно пытается пробиться в ее мысли.
— Профессор Снейп отлично с вами поработал, — одобрительно кивнул он, и Амелия вновь усмехнулась.
— Можете сами поблагодарить его, — она бросила быстрый взгляд на Снейпа, который стоял в одиночестве недалёко от них, и, вполне вероятно, слышал каждое их слово.
По учебнику работать оказалось очень сложно, но за прошедшее время она смогла добиться желаемого результата, поэтому была весьма довольна собой. Она даже рискнула попросить Драко о том, чтобы он проверил ее мозги «на прочность», и он подтвердил, что не может прочесть ни одной ее мысли. А ведь его учила Белла, до того, как ее вновь упекли в Азкабан.
Собрание неприлично затянулось, и Амелия со скучающим видом ковыряла заусенец на указательном пальце, пока Дамблдор толкал особо длинную, и особо нудную, речь. Поэтому, когда он закончил, все вздохнули с облегчением, и Шизоглаз приступил к делу.
— Тонкс, я поручаю тебе младшую Стэнфорд, — он бодро расхаживал по столовой, громко стуча деревянным протезом, — будешь брать ее с собой на задания. Оборотного зелья хватит на пару месяцев, но Снейп к тому времени сварит новую партию. Да, Снейп?
— Да, Грюм, — послышался его низкий голос с той стороны, в которую она старалась не смотреть. — Только не забывай, что до начала учебы в Хогвартсе осталось не больше месяца. Стэнфорд, — Амелия невольно дернулась от собственной фамилии, которую не слышала в его исполнении целый месяц, — нельзя будет рассекать по Лондону с подразделением твоих авроров.
— Стэнфорд неплохо справляется и в одиночку, — Грюм подмигнул ей своим настоящим глазом, и она бросила на него предупреждающий взгляд. Позёр, блин. — Да, Меля?
— Да, Шизоглаз, — она терпеть не могла это дурацкое сокращение ее имени, но почему-то позволяла Грюму так себя называть. — Только если ты продолжишь и дальше болтать — останешься без второго глаза!
Он заразительно рассмеялся с ее угрозы, и его поддержали только Тонкс, Блэк и Фред с Джорджем, которые уже давно привыкли к ее юмору. Остальные сидели молча, лишь осторожно переглядываясь между собой.
— Ты придумала себе позывное имя? — спросил Грюм, уставив на неё свой искусственный глаз.
Амелия кивнула, ведь за этим занятием она провела половину сегодняшнего дня. Вчера он ей дал задание, чтобы она придумала себе имя, которым ее будут называть остальные на задании. Ведь нельзя было назвать ее «Стэнфорд» или «Амелия». В ее голове было слишком много позывных имён, начиная с «Темная леди», заканчивая чем-нибудь слащавым, вроде «Стефания».
— Да, можете звать меня Роуз, — она обвела всех, кроме одного, сидящих за столом, замечая то, что многие с интересом ждут продолжения. — Это мое второе имя, но вряд ли кто-то из Пожирателей об этом в курсе. К тому же, они слишком тупые, чтобы сопоставить факты.
Этот камень бы пущен в огород Снейпа, ведь он состоял в рядах Пожирателей.
— Многие из них намного умнее вас, Стэнфорд, — она удивлённо вскинула брови, когда он, впервые за месяц, обратился непосредственно к ней. Амелия даже позволила себе посмотреть в его сторону, чтобы мгновенно обжечься об его испепеляющий взгляд. — Не стоит недооценивать врага.
— Ну вам-то виднее, профессор, — она насмешливо хмыкнула, чувствуя, как внутри неё появляется знакомый трепет. За тот месяц, что они не разговаривали, ситуация должна была сгладиться, но все стало только хуже. Она часто ходила по своей квартире в неясном томлении, стараясь унять разбивающую на части тоску. Точнее томление было вполне ясным — ей просто не хватало с ним встреч. Не хватало общения, пусть и такого, наполненного ядом и насмешками.
Поэтому, сейчас она поняла, что ей становится легче дышать. Она жадно впитывала в себя каждую знакомую черту лица, словно откладывая их в памяти. Ей казалось, что даже отсюда она чувствует пленительный запах сырости подземелий, хоть он и сидел достаточно далеко от неё. Сидел и точно также сверлил ее взглядом, пока их не прервало мягкое покашливание Дамблдора.
— Что ж, на этой ноте я предлагаю закончить собрание, — сказал он, и Амелия, проглотив огромный ком из невысказанных слов, отвернулась от Снейпа, пытаясь сосредоточиться на словах Дамблдора. — О следующем я сообщу чуть позже. Аластор, останься, пожалуйста на пару слов.
Пока все вставали со своих мест, Амелия была уже на полпути к камину, чтобы первой убраться отсюда. Попав в свою квартиру, она громко зарычала, сбрасывая с журнального столика всякую мелкую дребедень, а потом опрокидывая и сам стол.
— Хозяйка Амелия! — перед ней появился напуганный Криспи, виновато поджав длинные уши. — Вам налить успокаивающую настойку?
Амелия замерла на одном месте тяжело дыша, с удивлением осматривая то, что она успела разбить и раскидать.
— Да, — она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и пошла наверх. — Я буду у себя в комнате.
Она устало плюхнулась на свою кровать, а ее волосы разметались по темно-синему покрывалу. В комнате было темно, лишь свет уличного фонаря немного освещал помещение через открытое окно. Она слышала, как на улице гудят машины, проезжая мимо по оживленной улице, слышала приглушённые разговоры прохожих. Но все это казалось таким далеким, словно она находилась в параллельной вселенной, где не было места смеху и счастью.
Она чувствовала себя разбитой фарфоровой куклой, которую выбросили за ненадобностью в мусорное ведро. Чувствовала, как внутри неё расползается привычная за последнее время апатия.
Амелия уставилась пустым взглядом в потолок, размышляя о том, что с ней происходит. Она ненавидела в себе это разъедающее чувство глубокой тоски, которое оставляло внутри незаполненную ничем пустоту.
— Амелия.
Она вздрогнула, когда услышала голос Тонкс, которая ворвалась к ней в комнату, запуская в помещение широкую полосу света из коридора.
— Что тебе надо? — глухо отозвалась она, чувствуя, как кровать прогибается под весом Нимфадоры.
— Что происходит между тобой и Северусом? — его имя отозвалось тупой болью в сердце, и она испустила рваный выдох, плотно закрывая глаза.
— Ничего.
Тонкс молчала, подбирая слова, и в этот момент в комнату зашёл Криспи с успокоительной настойкой, в которой уже не было надобности.
— Я же видела, как вы смотрели друг на друга, — сказала она после затяжного молчания. — Словно никого вокруг вас не было, готовые сорваться друг к другу в любой момент.
— Тебе стоит меньше читать любовных романов, Дора. Ты уже видишь то, чего нет, — сказала Амелия, отпивая из чашки успокоительную настойку. — И не проецируй на меня всю эту чушь, а уж тем более, не приплетай сюда… Снейпа.
