Текст книги "Garaf"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

Опустился второй ряд копий. Звук атаки сделался невыносим.

Всё. Больше нет ни неба, ни земли. Острая железная стена – во весь мир.

И вот – она рушится на перегородившую околицу сожженной деревни линию кардоланцев…

…С треском ломаются копья. Как пущенный катапультой камень, врезается в стену щитов черная туша с обломком копья, пробившего грубые толстые латы. Воют и визжат, заваливаясь, волки, и дымящаяся кровь свищет в пыль чёрными струями. Гнётся стена щитов, но не ломается, в руках третьего ряда уже сверкают «полуторки» и находят щели в чёрном железе… Но уже и кто–то из кардоланцев падает на щит, ломая вошедшее в грудь хвостатое копьё… а у кого–то вместо лица и шлема – смятая кровавая лепёшка от удара чем–то тяжёлым… Из заднего ряда выдвигаются новые, отрастает поломанная щетина копий, смыкается пробитая стена щитов – и катят новые чёрные волны…

– Вперёд! Дагор, Кардолан!

Эйнор двигает коня за рыцарем – огромным, на гигантском коне, рядом с которым волчьи всадники кажутся мелкими. Стальная глыба отводит сверкающий острый локоть – бьёт пикой, выдёргивает дымящийся гранёный наконечник из лопнувшего доспеха… бьёт пикой… бьёт пикой… С хрустом расседается тяжёлое веретено; его остаток, превратившись в руке рыцаря в палицу, вбивает в плечи угловатый шлем и летит в сторону…

– Дагор, Кардолан!

Эйнор ловко прикрывает рыцаря своим щитом, давая возможность выхватить меч, но рыцарь страшным неспешным движением достаёт из петли у седла полэкс. Стальной в стальной руке, он поднимается…

– Дагор, Кардолан!

Кровавой грудой валится из седла то, что только что было волчьим всадником.

Копьё с визгом скользит по щиту Эйнора. У мальчишки не хватает сил отклонить лёгким мечом удар тяжёлого лезвия, но со щитом он управляется ловко… Страшная маска, вся из каких–то углов, в поднятой чешуйчатой руке – ятаган… Узкий клинок лёгкого меча в до отказа выброшенной руке Эйнора входит в глазную щель маски – кровь ручейком бежит по долу.

Ах! Гранёный молот в руке орка бьёт рыцаря в лоб – ловко! Бессильно падает рука с окровавленным полэксом, и орк с торжествующим воем вскидывает молот для удара в затылок, от которого не спасёт шлем…

Эйнор принимает удар на щит и слышит, чувствует, как хрустко–больно ломается кость. Открыв рот, он кричит и принимает на себя всю тяжесть безвольно склонившегося на сторону рыцаря, одновременно обняв его сломанной рукой и закрыв щитом – не давая упасть.

Орк рычит и вновь поднимает своё страшное оружие, чтобы вмять в плечи черноволосую голову наглого щенка вместе с лёгким шлемом… поздно! Латный кулак перехватывает вооружённое запястье, гнёт назад… орк хрипит, но не может освободиться, а в левой руке пришедшего на помощь другого рыцаря мелькает – раз, два, три! – узкий нож, ловко пронзая более слабую металлическую чешую на открытом боку орка… и второй оруженосец закрыл щитом уже и самого Эйнора, и начавшего шевелиться оглушённого рыцаря…

…Гарав тяжело дышал. Эйнор смотрел на него спокойно, потом сказал:

– Утрись. У тебя лицо всё в поту.

Мальчишка медленно вытерся. Помолчал. Эйнор молчал тоже – но явно ждал, когда Гарав заговорит.

И тот заговорил.

– Страшно… Я не знаю. В общем, я ничего не знаю. Я даже прошлого своего не помню. Но как Туннаса тащил… помню. И людей на кольях я видел. Поэтому… если можно… я бы хотел…

– Тогда встань, – сказал Эйнор. И сам поднялся, обнажая меч. – И подумай ещё раз. После того, как ты повторишь за мной всего несколько слов – путь назад будет лежать лишь через предательство, а путь вперёд может привести к смерти. Уже на днях! Подумай!

Голос юного нуменорца наполнился тяжёлой и жутковатой силой. Гарав даже пошатнулся. Но выпрямился и вскинул подбородок.

– Я готов.

– Я, Гарав… – начал Эйнор тут же. И мальчишка, притиснув к бёдрам сжатые до белизны кулаки, повторил:

– Я, Гарав…

* * *

– А что тут было? – спросил Фередир. Выйдя из–за кустов с тремя утками у пояса, он как–то почуял – остатки произошедшего буквально висели в воздухе у костра над стоянкой – что разговор был и был серьёзным.

– Познакомься с младшим оруженосцем, – мотнул головой в сторону рубящего сушняк мальчишки Эйнор. – И приготовьте наконец ужин, олухи.

Фередир секунду стоял неподвижно. Потом по его лицу поползла улыбка.

И Гарав понял, что улыбается в ответ.

Глава 11 -

в которой Эйнор решает ехать ясно куда, но непонятно, зачем.

Когда мальчишки проснулись утром – оказалось, что Эйнор, который брал себе последнюю стражу, как с вечера не ложился, так и торчал у кое–как пыхтящего костра. Было туманно, но туман этот показывал, что день при дёт солнечный и вообще лето всё ближе. А вот рыцарь показался Гараву похожим на торчка в чаяньи дозы – бледный, волосы какие–то… неживые, глаза запали. Зевая и вздрагивая, Гарав и Фередир стали обуваться. Эйнор на них и не покосился, а когда Гарав было сунулся с вопросом о самочувствии – залепил ему по шее, причём очень сильно.

– Чего он?! – мальчишка всё–таки обиделся на удар. Фередир, скатывавший одеяла, пожал плечами и тихо ответил:

– Не лезь, он думает и смотрит.

– Вы долго будете возиться?! – неожиданно окликнул их Эйнор – раздражённым голосом. – Где костёр, где вода, завтрак где?! Поедете голодными, если через десять минут вода не будет кипеть!

– Что–то не то, – объяснил Фередир. – Давай скорей. Ты за водой, я костёр.

– Угу, – кивнул Гарав.

Вода закипела даже раньше, чем через десять минут. От вчерашних уток осталась одна ножка, Эйнор её брезгливо укусил, кинул у огня и стал бродить вокруг костра кругами. Нет, поведение его правда напоминало наркота, который ждёт дозу, Гарав даже испугался.

– На, – ткнул ему между тем половину ножки (со второй мясо было счищено наголо) Фередир. – Эйнор, ты будешь суп–то?

– Да, – отрезал тот.

То, что Фередир называл супом – Гарав уже познакомился с этим блюдом – готовилось просто. В кипящую воду бросали шматок свиного жира, перетопленного с сухарной крошкой, тёртым вяленым мясом и такой же тёртой сухой зеленью и солью. Когда Гарав увидел шлёпнувшуюся в котелок припахивающую массу – он, хотя и был голоден, усомнился, стоит ли есть. Но суп этот был поразительно вкусным. Впрочем, сейчас он в горло не лез – Гарав заподозрил серьёзно, что нарушил своим навязчивым появлением какие–то планы Эйнора. Что у него эти планы есть и что они серьёзны – сомнений не оставалось.

– Поедем в Форност, – сказал Эйнор, за завтраком ни слова не проронивший. Гараву это название мало что говорило (вроде бы читал в книжке, но он не помнил даже, что это за место). А Фередир даже руки уронил:

– Куда?! – подавился он. – До Раздола четыре дня пути!!! Это же обратно и на север!

– Твое дело – не протереть седло задом, – отрезал Эйнор неожиданно грубо. Фередир пожал плечами:

– Да я–то что. Но что мы будем жрать? Я на такие петли не рассчитывал. И потом, нас же трое теперь.

– Вот именно. И у третьего нет ни коня, ни оружия, ни вещей, – пояснил Эйнор. Фередир всем своим видом показал: да мне–то, как скажешь. Но Гараву удивлённо сказал:

– Запросто могли бы всё купить в Раздоле. Хотя… – оруженосец поморщился. – Может, оно и к лучшему. Не видеть эльфов лишний раз.

– А что, они такие страшные? – Гарав вспомнил посаженного на кол и невольно вздрогнул всем телом.

– Нет, что ты… – Фередир собрал миски. – Коней седлай давай, я помою… Не страшные, красивые, мудрые… А только всё равно…

Он дальше ничего не стал объяснять.

* * *

Обратно ехать было скучно. Хорошо ещё, стоило рассеяться туману, как Эйнор как будто ожил. Мальчишки, вёдшие себя тише воды ниже травы, даже вздрогнули, когда услышали вдруг голос рыцаря – Эйнор пел на каком–то незнакомом и красивом языке. Гарав понял, что это эльфийский.

– Ого, у него настроение хорошее стало, – прошептал Фередир в ухо Гараву. – Слушай, он сейчас будет петь много.

Гарав кивнул.

– Pella hisie, penna meyr

orenyan iltuvima lar.

Erya tenn' ambarone sundar

nalye – firie, nwalme, nar.

Tular Valar mi silme fanar.

Meldanya curuntanen tanar.

Minya Vard' elerrile anta;

miruvore Yavanna quanta.

Ulmo – losse earo, yallo

Aule cara vanima canta.

Nesso – lintesse, Vano – helma.

Tula Melkor ar anta melmo.

Erwa na Feanaro hin,

uner mara voronda nin.

Hlara, melda carmeo aina,

laurefinda ve Laurelin:

u–kenuvalye tenn' Ambar–metta.

Hlara enya metima quetta.

Pella hisie, pella nen,

tira iluvekena hen.

Indis.

Engwa indeo olos.

Nava manina elya men.

За туманом, без дома,

моей душе не найти покоя.

До самых ее проклятых корней

ты – смерть, мучение, огонь.

Приходят Валар в сияющих обличиях

и творят мою любимую своим волшебством.

Первой – Варда дарит звездный блеск;

нектаром жизни наполняет Йаванна.

Ульмо (дарит) пену моря, из которой

Ауле создает прекрасный облик.

От Нессы – резвость. От Ваны – кожа.

Приходит Мелькор и дает ей возлюбленного.

Одинок сын Феанора;

никто не остался верен мне.

Слушай, любимая, (плод) святого искусства,

златоволосая, как Златое Древо.

Я не увижу тебя до конца света.

Слушай мое последнее слово.

Из–за тумана, из–за воды

смотрит всевидящее око.

Женщина.

Сон больного разума.

Да будет благословенным твой путь.

(Vinyar Tengwar N26, ноябрь 1992)

– Это песня MacalaurК FКanАro–hino, – сказал Эйнор, закончив. – Не очень весёлая, но у этого великого певца было мало весёлых песен.

– Он был эльф? – спросил Гарав. Эйнор кивнул.

– Нолдо. Сын великого Феанора, сам великий воин и великий певец. Спеть ещё?

– Да! – мальчишки выкрикнули это в один голос. Эйнор засмеялся, но тут же посерьёзнел…

– Словно птицы на небе летят облака

Над безмолвной морскою волной…

А когда–то, с поры той минули века,

Белый Град здесь стоял над скалой.

В шуме ветра над морем звучит – «Нуменор!» -

Твое имя осталось в веках…

Но под синей волной скрылись крыши дворцов,

Их колонны рассыпались в прах…

Слишком дорого стоит от смерти уйти -

Не вернулись домой моряки,

Только остров белеет на Дальнем Пути,

И обломки колонн – как клыки…

Стихи Анариэль Ровен.

– Ну что ты поёшь такие грустные? – огорчённо спросил Фередир и чуть пришпорил коня. Эйнор улыбнулся:

– Спой весёлую.

– Ну, не знаю, весёлую или нет, но точно пободрей спою! – задиристо отозвался Фередир. Подбоченился в седле (Гарав поёрзал, теснясь).

– Я искал Границу Бури–

А у бури нет границ…

И с тех пор мой корабль танцует

Под настойчивый ветра свист.

Белой чайкою рвется парус,

Где ты был – там тебя уж нет…

Даже имени не осталось

У осколка древних легенд.

И с тех пор меня мотает

По морям, городам и войнам.

Память льдинкой в ладони тает–

И нет силы крикнуть: «Довольно!»

В многих знаниях – много горя,

Я – воистину Черный Вестник,

Я играю чужой судьбою

С оголтелою бурей вместе!

Фередир присвистнул – без пальцев, но громко – и продолжал:

– Но тебя ничто не удержит,

Если ветер – твоя стихия.

Если в сердце живет надежда–

Объяснюсь ей тогда в любви я.

У любви – очертанья бури,

Ну, а буря границ не знает…

Это все, что еще могу я,

Это все, что меня спасает.

Снова поутру – стылый ветер,

Для меня это – просто будни,

И в каком я сегодня веке–

Я узнаю только к полудню.

Я, нашедший Границу Бури,

Что границ не имеет вовсе,

Листопадом в окне любуюсь.

Снова осень, поздняя осень…

Стихи Алькор.

– Спой ты, Гарав, – предложил Фередир, едва умолкнув.

– Я не умею, – покачал головой Гарав. – Совсем. Честно. Слушать люблю и… – он чуть не сказал «…и стихи сочинять», но – не сказал. – И стихи читать.

– И ещё много чего не умеешь, – заметил Эйнор. – Поразительно. Ну ладно, ты потерял память. Но уж тогда бы до конца!!! А то вот как жрать – ты помнишь, но при этом забыл, как седлать коня.

– Я из крестьян, – ответил Гарав «предположительным» тоном. – Коней видел только в запряжке. Может, у нас вообще на быках пашут? Не помню.

– Ну, честно сказать, что ты из просто крестьян – не похоже, – уже без смеха продолжал рыцарь. – Тебя учили владеть мечом, причём учили неплохо. У тебя получается.

– Угу, – буркнул Гарав. – Я заметил, когда с тобой дрался. Неплохо. Просто офигеть как замечательно у меня получалось.

– Это ничего не значит, – ответил Эйнор почти равнодушно, без малейшего хвастовства и не обращая внимания на слово «офигеть». – С мечом в Кардолане меня могут одолеть два человека. И всё… Хотя коней ты, похоже, и правда видел только в запряжке. И практически не умеешь пользоваться щитом.

– Навстречу, – подал голос Фередир, всё это время не перестававший наблюдать за обстановкой.

По тракту навстречу неспешно рысил конный отряд. Впереди скакали два рыцаря, следом – полдесятка оруженосцев, а дальше – десятка три конных латников. Флажки, плащи и накидки воинов украшали острые шестиконечные звёзды Артедайна. Все воины были в полном доспехе – и двойная конная колонна проскочила мимо подавшихся к обочине путников в молчании, лишь головы обоих рыцарей – непокрытые, шлемы держались на луках сёдел – одновременно повернулись к троице путешественников. Гарав запомнил мрачные бледные лица, сильно напоминавшие лицо Эйнора в моменты раздражения – только старше и суровей. Похоже было, что эти люди никогда в жизни не улыбались, а Эйнор умел даже смеяться.

– Скачут к мосту через Буйную, – сказал Фередир, играя поводьями. – Из Эмон Сул.

– Эмон Сул – это развалины на горе? – вспомнил Гарав. Фередир удивился:

– Почему развалины? Это и есть гора. А на ней – сторожевая башня. Кстати, гора наша, кардоланская. Но дозоры там держат вместе с Артедайном.

– С 1356 года, – сказал Эйнор. – До этого было много крови.

– С кем воевали? – поинтересовался Гарав. Эйнор криво усмехнулся:

– Сами с собой… Артедайн, Кардолан и Рудаур сражались из–за Эмон Сул и Палантира на ней.

– Палантира? – Гарав вроде бы слышал это слово.

– Зрячий Камень, изделие самого Феанора, – пояснил Эйнор. Но больше ничего не добавил. Только оглянулся туда, где ещё виднелся среди молодой зелени хвост отряда – и пробормотал: – Хотел бы я знать, почему они торопятся…

Гарав не понял его тревоги. Он, если честно, вообще думал уже о другом.

Те дни, когда он, видимо, шёл больной – сколько их было? – для мальчишки стали водоразделом. Нет, он помнил всю жизнь Пашки. Но не был уверен, что это не сон, вытеснивший какие–то настоящие воспоминания. Скорее всего, он и правда откуда–то из–за Мглистых Гор и почему–то потерял память. А сознание подсунуло взамен на опустевшее место жизнь четырнадцатилетнего мальчишки из странного мира, где есть автомобили и самолёты. Сложный сон – ну и что? В мире, где есть маги и магия, ещё и не такое возможно.

Гарав не успокаивал себя. Он и правда так думал. Не всё время, но часто. Но сейчас – сейчас старался всё–таки понять, какое же его прошлое настоящее?

* * *

На этот раз они въезжали в Пригорье днём.

Гарав просто–напросто извертелся в седле, рассматривая всё вокруг. Когда же перед ними распахнулись ворота, вёдшие в улицу, мальчишка засмеялся и вывернулся особо изощрённо – Азар недовольно фыркнул, а Фередир треснул беспокойного соседа локтем в живот:

– Да что ты как на сковородке?!

– Не, я ничего… – Гарав явно не обиделся. – Это правда Пригорье?!

– Самое настоящее, – буркнул Фередир. – Уже две тыщи лет как Пригорье.

– А Могильники и Вековечный Лес – там? – Гарав указал на запад.

– Какой лес? – не понял Фередир. – Тут везде лес. И нет там никаких могил.

– Как же… – начал Гарав, но замолчал. Ах да, правда!!! Вековечного Леса ещё нет. И Могильников нет – ведь в Могильниках как раз и будут лежать погибшие в войне кардоланцы. В будущей какой–то войне. А что если, и я там тоже буду лежать, вдруг подумал Гарав, и эта мысль не напугала, а показалась забавной.

– Это здесь живёт эта, как её – Ганнель? – вспомнил он. Фередир ответить не успел – ответил Эйнор, ехавший чуть впереди:

– Здесь.

Гарав заткнулся – тон рыцаря был не очень–то приветливым. Ему явно не нравилось, когда имя дамы трепали просто так.

А ну и ладно! Смотреть по сторонам было забавно, хотя Фередир морщился и ёжился – кажется, не получал никакого удовольствия от того, что они с Гаравом едут вдвоём – ни покрасоваться, ни погарцевать; в безлюдье ещё ладно, но тут–то из–за каждого забора смотрят!

Пригорье было похоже на обычную русскую деревню, честное слово! Накатанная улица, уже по–летнему сухая и пыльная. Густая низкая трава на обочинах. Символические плетни, за которыми вовсю цвели – белым и розовым – яблони. Невысокие дома под серыми ровными соломенными крышами (впрочем, кое–где виднелись и черепичные, но не красные, а буроватые). Огородики (а вдали чернели вспаханные и, видимо, только что засеянные поля). Правда, люди не походили на русских. И на Фередира не походили. Они были темноволосые, как Эйнор – но ниже (даже взрослые мужики), кряжистые, крепкие, мужчины – бородатые. Одетые в коричневое, серое, чёрное. У всех на поясах – даже у женщин и мальчишек – ножи. При виде рыцаря пригоряне наклоняли головы – молча, движением не подобострастным, а скорей просто уважительным – и возвращались к своим делам. Бездельничающих не было, только в одном из проулков Гарав мельком заметил группу во что–то играющих детей, совсем клопов. Хм, подумал мальчишка скептически, неужели Эйнор до такой степени демократ, что влюбился в одну из местных девчонок? Насколько он мог заметить, они все были крепкие, здоровые, но на взгляд Гарава – не слишком симпатичные и вряд ли могли понравиться Эйнору… Но потом пришло на ум, что Пригорье – это ведь не только сам посёлок, но и земли вокруг него. Наверняка тут где–то стоит замок, в котором живёт вполне достойная рыцаря пара.

Увидев двухэтажный трактир с вывеской «Гарцующий пони», Гарав полубезумно захихикал, только что не подлетая над седлом. Он поискал взглядом «окна вровень с землёй», но потом вспомнил, что хоббитов тут пока что нету, значит, не для кого и такие номера заводить. Да и второй этаж трактира выглядел совсем новёхоньким, видно, только–только пристроили.

– Ты что, был тут? – спросил Фередир, когда они спешились (и Гарав получил по физиономии брошенными поводьями Фиона – не успел поймать. Эйнор направился в трактир, оруженосцы – к коновязи). – Смотришь, как будто домой вернулся.

– Нет, просто точно слышал про это место, – честно сказал Гарав, захлёстывая повод о бревно. – Хозяина зовут Наркисс?

– Угу, – Фередир несколько раз поцеловал Азара в морду, прежде чем заняться рассёдлываньем. (Конские носы Гараву тоже нравились, но не настолько, чтобы их чмокать, и он просто потрепал Фиона по шее.) Осведомлённость найдёныша Фередира не удивила – «Гарцующий пони» был известен от Голубых гор до Мглистых. – Жаль, что ночевать тут не будем – поедим, запасёмся продуктами и дальше. Но хоть земли будут повеселей.

– А ты в Форносте был? – Гарав поместил седло на специальное крепление, снял потник и внимательно начал осматривать конскую спину.

– Был… подай совок, вон там… ага… Большущий город. Да ты сам увидишь. Жаль только, холмы и горы кругом, не люблю я их.

– Неловко как–то, – буркнул Гарав, снимая узду. – Из–за меня такие крюки.

– Хе, – Фередир насыпал в ясли овёс из стоящих рядом радушно открытых мешков. – Будь уверен, если бы это не ложилось на руку Эйнору – мы бы и дальше тряслись вместе на одном коне… что, моё солнце? Что, мой крылатый? Уууууу… – Фередир снова поцеловал требовательно толкнувшегося ему в плечо Азара. – Что не делает сын Иолфа – всё это не просто так.

– А что мы вообще делаем?.. Вон бадейки, воду будем наливать?

– Дай одну… пошли, – Фередир подцепил лохматую верёвочную ручку тяжёлой сырой бадьи. – Что делаем… Откуда я знаю? Эйнор поехал и взял меня с собой, а что, зачем… – он пожал плечами.

Мальчишки сходили к колодцу за конюшней, притащили воду. Когда они, таща сумки, выбрались во двор снова – Эйнор уже стоял на крыльце.

– Фиона расседлал? – кивнул он Гараву.

– Расседлал, почистил немного, напоил, накормил, – кивнул тот, подавляя желание в шутку отдать честь.

– А… – Эйнор поморщился. – Ладно. Я пройдусь. Буду часа через четыре. В зале обед. Ешьте, можете поспать, если найдёте – где.

– А ты? – обеспокоился Фередир, подбрасывая на плече сумку.

– Я голодным не останусь, – отрезал Эйнор и зашагал через двор – быстро, плащ полетел следом.

В большом зале было светло – множество окон распахнуты настежь – но почти пусто. Только за двумя сдвинутыми столами сидели человек двадцать… да нет (Гарав споткнулся), каких, к чёрту, человек?! Гномы, блин!!!

Это и правда были гномы – невысокие (но и не мелкие, с того же Гарава ростом, пожалуй), плечистые, в коричневых неснятых плащах, они вытянули ноги под столы, макали бородищи в большущие кружки (явно с пивом), ели что–то вроде сушёной рыбы – стружкой – и переговаривались еле слышно на совершенно непонятном языке. Гарав – у него слух и зрение были великолепными – несколько раз уловил слово zigil и шёпотом спросил у Фередира, что оно значит.

– А! – оруженосец засмеялся, сваливая сумки около стола, к которому их подвёл встретивший сразу у порога слуга – молодой предупредительный парень. – Это из их тайного языка. Вообще–то его никто не знает, это правда. Но бородачи так часто обсуждают прибыли и убытки, что только ленивый не выучит названия драгоценностей; zigil, Гарав – это серебро. Это гномы из Мории.

– Ты там был? – Гарав уселся на табурет.

– Нет, ни разу. Да гномы никого туда и не пускают после войны за Эрегион. Думаю, и нет там ничего интересного, да и не люблю я горы, я же сказал. То ли дело у нас… ага, вот и обед!

Собственно, это был первый раз, когда в этом мире Гарав увидел то, что и правда можно назвать обедом. В мисках был густой суп – пахло мясом и зеленью. На тарелках – варёная картошка (мелкие цельные клубни), политая коричневой подливой и по половине жареной курицы. В кружках – пиво. И полкаравая хлеба.

Фередир начал с того, что выдул полкружки пива и только потом набросился на еду. Гарав принюхался к своей кружке. Ясное дело, что в этих краях пиво не осветляют кадаверином* – и вообще оно тут явно «живое». Но любителем выпивки Гарав не был никогда…

*Трупный яд. Искусственный кадаверин применяется в пивной промышленности для придания пиву светлого оттенка. Собственно, то что называют «пивом» в нашем мире в наше время – смертельный кумулятивный яд, и кадаверин тут далеко не главное. Между тем исторически напиток пиво ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полезен для человека.

– Молодые господа чем–то недовольны?

Мда, хозяин подкачал. На книжного Лавра Наркисса он ничуть не походил – скорей напоминал фермера. Со здоровенными ручищами, в тяжёлых башмаках, с грубоватым лицом… Но тот Наркисс, конечно, потомок этого – и не в первом колене, успеют они набраться трактирного лоска.

– Да нет, всё нормально, – Гарав поднял голову. – Скажите… любезный хозяин, а воды принести нельзя?

– Помыть руки?

– Нет, попить.

Фередир изумлённо посмотрел на Гарава. Наркисс посмотрел скорей оскорблено. И ответил подчёркнуто–вежливо:

– Желание посетителя будет выполнено.

После чего отошёл только что не с опаской, а через минуту уже другой слуга принёс в пивной кружке чистой холодной воды.

– Ты чего? – наконец–то удивился Фередир вслух.

– Не хочу пиво пить, – пояснил Гарав.

– Отличное пиво.

– Ну не хочу, понимаешь?

Фередир пожал плечами, как бы говоря – да вот, мне–то – и вернулся к обеду. Который, кстати, был отличного качества, только курица маленькая. Видимо, подумал Гарав, селекция тут ещё в зачаточном состоянии… Не заняться ли? Дело несложное, только долгое офигенно.

Но это были мысли мельком, между делом – вскоре мальчишки уже подчищали тарелки, довольно сопя. Хозяин ещё пару раз проходил по залу, посматривая на них со смесью одобрения и удивления.

– Про твою воду сегодня вечером весь зал гудеть будет, – сообщил Фередир. И, откинувшись к стене, талантливо изобразил в лицах: – Оруженосец… Воду?! Брешешь!.. Провалиться мне. Полную кружку… А оруженосец воду в кружке потребовал, пошептал на неё и будущее гномам предсказывал, вон там сидели, сам видел… Гномы с оруженосцем, который в волшебной кружке карлика–предсказателя принёс, чистым мифрилом расплатились…

Гарав рассмеялся и потянулся, выставив ноги под стол:

– Пошли сеновал искать, – предложил он. – Поспим?

* * *

Эйнор опоздал почти на час.

Можно быть человеком долга до мозга костей – Эйнор им и был, и не помнил и не представлял другим – но пересилить себя и оторваться от другого человека, который тебе дорог и которого ты не видел четыре месяца… в общем, он опоздал.

Трактирщик сообщил, что оруженосцы вместе с сумками на сеновале. Потом с заминкой поинтересовался:

– А вот скажи мне, кардоланец… у меня что, пиво плохое?

Чистокровный нуменорец, Эйнор не любил пиво (разве что эльфийский яблочный эль). Но что в «Гарцующем пони» плохого пива быть не может – знали все.

– Хорошее, – совершенно определённо ответил Эйнор. – С чего ты взял, что плохое?

– С того, – буркнул Наркисс и хлопнул полотенцем по косяку. – Воды ему налейте. Чистой. Щенок ещё, а туда же – с намёками.

Наркисс круто повернулся и ушёл в помещение. Вышедший следом слуга сообщил:

– Тут не во гнев будет сказано – оруженосец ваш, младший, ростом такой невысокий, хозяину в душу прям наплевал. Пиво пить не захотел, воды потребовал. А тут ведь дело какое – как сентябрьский эль варили, так в чан–то недоглядом – между делом скажу, вот сколько хозяин пиво варит, впервой! – крыса бухнулась. И того. Готова. Полчана распробовать успели, пока её вычерпали. Смеху было, не стой ругани – оборжалось с того крысиного эля всё Пригорье. Так вот с тех пор хозяин про пиво очень того – как будто кота против шерсти.

Губы Эйнора дёрнулись. Но лицо в целом осталось непроницаемым. Он кивнул слуге, бросил ему медную монетку и двинулся к сеновалу, мельком проведя рукой по лбу благодарно переступившегося Фиона.

Мальчишки, естественно, забрались на самый верх. Эйнор пошевелил сено мечом в ножнах.

– Мыши, – раздался сонный голос Фередира.

– Угумн, – отозвался Гарав. Сено зашевелилось интенсивнее… потом замерло… а ещё потом сверху свесились две взлохмаченные головы, одинаково испуганно хлопающие глазами.

Эйнор показал пальцем на пол перед собой.

Головы исчезли. И – в краткий момент между этим исчезновением и падением на пол сеновала двух оруженосцев с сумками – рыцарь широко улыбнулся.

Глава 12 -

в которой рыцарь с оруженосцами посещают славный город Форност.

Единственным городом, который в этом мире видел Гарав, был Форомбар. Но видеть–то видел – однако не помнил. Да и не хотел. Так что смело можно было сказать: столица Артедайна Форност была первым городом, увиденным им здесь.

Как и в прошлый раз, близость города была заметна задолго до того, как появился сам город. Широченный тракт – немощёный, но с боков выложенный белым камнем, со столбами–указателями через равные промежутки – окружали поля, в которых виднелись деревеньки и хутора. Кое–где к дороге вплотную подступали сады. Народу было не так уж много, если сравнивать с Ангмаром, но среди путников кроме довольно частых гномов объявились явные монголоиды, негры и арабы. По крайней мере, по внешности это были монголоиды, негры и арабы.

А в то утро, когда Эйнор объявил, что к полудню они будут в городе (и согнал оруженосцев с коня – Гарав понял, что их парочка – несмотря на внешнюю невозмутимость – Эйнора раздражает своей нелепостью и не обиделся, и не возражал) – рядом с неспешно сворачивающими бивак путниками остановились двое верховых.

Гарав как раз увязывал одеяла и, мельком посмотрев на подъехавших, удивился – ни узды, ни стремян. Это было первое, что он отметил… а вторая мысль обожгла.

ЭЛЬФЫ!!!

Это и правда были эльфы. Они спешились – ловко соскочили с высоких тонконогих коней, серых, как тени (при виде их Фион коротко проржал и взрыл землю копытом). Синие с золотом плащи держались на одном плече, на широких косых поясах – длинные мечи. На эльфах вообще было много украшений – на шеях, запястьях… Темноволосые, улыбчивые (и с совершенно нормальными ушами, почти возмушённо отметил Гарав – волосы, убранные на висках в тонкие косы, туго уложенные вокруг головы, уши позволяли рассмотреть очень даже хорошо… ну разве что мочек почти нет, но и у людей такие уши встречаются тоже – да у самого Гарава были такие же…), высокие, они поприветствовали людей поднятыми ладонями.

Фередир продолжал возиться с вещами, хотя на приветствие ответил. А Гарав, если честно, уставился на эльфов с неприкрытым любопытством.

И чем больше он смотрел, тем больше не соглашался с Фередиром. Эльфы привлекали, притягивали и внушали… нет, не зависть… не робость… не уважение даже… а что–то… Пока мальчишка подбирал слово, эльфы поприветствовали и Эйнора, который смотрел на них с улыбкой. Они заговорили на языке, который, как уже знал Гарав, назывался синдарин, при этом оба эльфа взглянули на мальчишек извиняющееся – как бы попросили прощенья за то, что те не понимают.

Уехали эльфы, так и не сказав никому, кроме Эйнора, ни слова, хотя учтиво попрощались со всеми тремя. Фередир сердито бросил Гараву:

– Рот закрой.

– У меня он закрыт, – возразил тот. Фередир буркнул:

– Тогда глаза верни на место, не выпучивай так.

– Чем они тебе не нравятся? – спросил Гарав, сморгнув.

– Зато тебя, я вижу, уже околдовали. Того и гляди побежишь за ними, как маленький ребёнок – они их так и…

Сильный удар по щеке пошатнул Фередира.

– Временами твой язык слишком болтлив, Фередир сын Фаэла, – сказал Эйнор. – А главное – твоя голова не поспевает за ним.

Фередир опустил голову. Его щека даже слегка вздулась – прямо на глазах. Оруженосец покусал губу. А Гарав встретил тяжёлый взгляд Эйнора и сказал – просто чтобы не выглядеть трусом и предателем перед «огрёбшим» Фередиром – пусть Гарав и не был с ним согласен:

– У нас тоже рассказывают, что эльфы крадут детей.

– Если мы… когда мы вернёмся – поинтересуйся летописями и узнай, что такое Аст Ахэ*, – сказал Эйнор почти зло. – Тогда ты поймёшь, глупый мальчишка, кто и зачем крал детей… Сворачивайтесь быстрее, ну?! К полудню мы можем быть в городе, и я определённо не желаю ночевать в поле ещё одну ночь!

*Аст Ахэ – рыцарский орден, созданный в Первую Эпоху Морготом для «несения добра воимя зла». Рыцарей Аст Ахэ чаще всего готовили по принципу янычар. При этом им внушались понятия добра, отваги, справедливости, чести – всего, чего были лишены прочие слуги Моргота. Воспитанный таким образом мальчик был уверен, что Моргот – носитель справедливости и спаситель людского рода. Таким образом, все свои великолепные качества рыцарь обращал – самым ужасным образом! – на пользу Зла… Пожалуй, ярче всего печальная судьба рыцаря Аст Ахэ – полуэльфа Илльо – описана в романе О.Брилёвой «По ту сторону рассвета».

… – Больно ударил? – тихо спросил Гарав Фередира, когда они шагали по дороге – по обе стороны от мерно качающего головой и явно довольного избавлением от двойного груза Азара.