Текст книги "Garaf"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Мальчишки навалились на еду без церемоний. А вот Эйнор несколько мгновений молча смотрел на запад, как будто видел сквозь стену – а когда занялся обедом, то ел изящно и даже красиво. Но Гарав на это поглядел лишь мельком. Он внезапно открыл, как это здорово – есть ножом и вилкой за столом неспешно и умело приготовленую пищу. Даже лучше, чем в «…пони». Хотя Наркисс, несомненно, получил бы удар, скажи ему кто–нибудь об этом. А может – и даже наверное – перед этим удар получил бы критик. Обычный удар – кулаком.

– Тебе как – воды заказать? – Эйнор вдруг, словно угадав, о чём думает оруженосец, подмигнул Гараву. – Ты знаешь, что почтенный Наркисс с твоими фокусами чуть не умер от гнева?

– Не надо мне воды, – буркнул Гарав и налил себе вина. Оно было густое, красное, но чуть–чуть с фиолетовинкой. И холодное – жесть кружки запотела.

– Вино было сделано ближе к твоим родным местам, – Эйнор тоже пополнил свою кружку. – На восточном берегу Руна.

– Эйнор там был, – гордо заметил Фередир. Эйнор усмехнулся:

– Был. Ещё оруженосцем… Кстати, это вино тогда и сделали. Пять лет выдержки.

Гарав отпил. Осторожно. Вино было и правда холодным… и не так уж походило на прокисший компот (а именно таким был опыт общения мальчишки с вином). Оно чуть сладило, чуть горчило, чуть кислило… чуть вязало язык – и было, в общем–то, приятным. И, видимо крепким – через какую–то минуту, несмотря на то, что Гарав плотно поел, у него слегка поехало сознание. В общем–то это было не неприятно и не доставляло особых неудобств – скорей было даже забавно.

– Ты что, опьянел, что ли? – усмехнулся Эйнор. – Тогда пока хватит, ешь.

– Не, больше не хочу, – ответил Гарав. И не сразу сообразил, что ответил по–русски. Повторил то же на адунайке, а потом чувства постепенно пришли в норму. – Мы тут будем жить?

– Комната с задней стороны. Сначала вам надо будет коней устроить как следует.

– А ты в город идёшь? – вмешался Фередир. Эйнор кивнул. По столу – ловкими быстрыми движениями пальца – толкнул три зарни Фередиру, три – Гараву. – Гуляйте, только чтоб с темнотой были здесь. Да, Фередир, – по столу скользнул золотой. – Проверьте всю сбрую как следует и сумки заполните овсом.

– Конечно, – Фередир прибрал монету. Гарав катал по столу три свои, потом тоже убрал их в новенький кошелёк. Спохватился:

– Тут кошельки не крадут?

– Если в забегаловках у Южной Стены напиваться в дым не будешь – не украдут, – хмыкнул Эйнор.

Все трое замолчали и расслабились. Гарав посматривал вокруг и ощущал невероятное спокойное умиротворение. То ли из–за вина – но скорей просто потому, что в его здешней жизни наконец всё определилось и он не просто нашёл место, но и обрёл, так сказать, все внешние признаки статуса. Ну и ладно, подумал Гарав, ну и отлично. Вот так всё и будет. Стану жить, словно ничего другого не было. Да и правда же – не было…

Подошедшая девушка убрала со стола, принесла Фередиру пива и всем – ржаных сухарей с солью.

– За счёт «Гнезда кукушки», – весело сказала она. – Как проживающим здесь.

– А почему «Гнездо кукушки»? – поинтересовался Гарав. Девушка улыбнулась:

– А тут всегда как в гнезде кукушки – много народу, но никого постоянного. Разве плохое название.

– Грустное, – неожиданно для самого себя сказал Гарав. Девушка посмотрела чуть удивлённо и с интересом.

– А ты красивый, – сказала она вдруг, чуть нагибаясь к мальчишке. – Тебе говорили, что ты немного похож на эльфа?

– Говорили, – мальчишка решил не отстраняться. Смотреть на девушку вблизи было приятно, и он ощущал себя совсем взрослым и ещё – как–то бесшабашно. – Ты тоже красивая, тебе об этом говорили? – он, помедлив, выставил колено, и девушка на него уселась. Эйнор на миг поднял глаза, но ничего не сказал, а Фередир подмигивал сразу обеими. Гарав не соврал. Девчонка – чуть постаршего его самого, белокожая, зеленоглазая и светло–русая, с уже очень неплохой грудью – была симпатичной, одета аккуратно и со вкусом. Она гибким движением обхватила мальчишку за шею, чуть отстранилась и поинтересовалась:

– Ты оруженосец?

– Да–а… – Гарав подвёл руки под спину девчонки. Она засмеялась негромко, отняла одну руку от затылка мальчишки (второй – потихоньку – поглаживала ямку пониже затылка; жутко приятно это было!!!), обмакнула кончики пальцев в кружку с недопитым вином и легко провела по губам Гарава. Он облизнулся невольно и ощутил, как напряглось всё тело, каждая мышца. Сладко так напряглось – и чуть оглушающе, как вино. Во чёрт, так откровенно не вели себя девчонки даже в ег… мире Пашки. По крайней мере, на людях. Но, судя по всему, окружающим было наплевать. Да–а, кто бы мог подумать, что в мире Толкиена есть такие девушки… и ещё… хрень, неужели она – такая красивая и молодая совсем – проститутка?! И подаёт здесь… что–то не сходится… Или я ей просто так понравился? Да ну… – А… – мальчишка провёл пальцами по шее девчонки – она улыбнулась и потёрлась щекой о тыльную сторону ладони Пашки. – Ты дорого берёшь?

Тресть!

Плюх!

Простучали шаги. Хохот обрушился со всех сторон добавочным водопадом – к тому вину, которое было стремительно и метко выплеснуто в лицо мальчишки. Левая щека у него мгновенно онемела от размашистой плюхи, а правая начинала гореть сама по себе без удара.

– Чччччччто это? – Гарав потряс головой и фыркнул.

– Болван, – хмыкнул Фередир. – Твоё счастье, что никто кроме неё не слышал этих слов.

– Я слышал, – сказал Эйнор. Он поднял глаза от тарелок и смотрел на Гарава в упор. – Ты принял её за шлюху?

– Да, – Гарав опустил глаза. – Но разве…

– Ты ей просто понравился, ненормальный! – Фередир налил Гараву ещё вина. – Я тебе так позавидовал… – он хихикнул и фыркнул.

– В моих местах девушки не усаживаются на колени незнакомым парням в каф… в тавернах, если они не шлюхи или если эти парни не их близкие друзья, – сердито сказал Гарав, с удовольствием заметив, что вспыхнувший интерес к происшествию так же быстро угас.

– В наших тоже, – спокойно согласился Эйнор. – Но тут большой город и очень вольные обычаи. Кроме того, она из твоих, из северян – а у них считается, что с каждым воином связана немалая Удача. Не могу сказать, что мне всё это нравится, но я приказываю тебе…

– …я схожу и извинюсь, – Гарав решительно поднялся, начал вытирать лицо полотенцем. Эйнор совершенно спокойно, удовлетворённо кивнул и вернулся к еде. Фередир нахально и довольно цинично прошептал:

– Не будь дураком, если простит – возьми её. Давай, удачи!

Гарав отправился на поиски. Они оказались недолгими – девчонка стояла у камина и наблюдала за тем, как жарится баранья тушка, с которой мальчишка лет двенадцати равномерно срезал слои мяса и укладывал на блюдо, стоявшее рядом на трёхногом табурете.

– Послушай… – Гарав остановился рядом с девчонкой. Она обернулась, но холодно, и глаза были неприязненными. Тем не менее, Гарав продолжал: – Я издалека. Я нездешний, понимаешь… У нас совсем другие обычаи. Я в мыслях не держал обидеть тебя. И сейчас прошу прощенья за нанесённое оскорбление. У нас за такое, – приврал он, – берут виру или вызывают на поединок. Мне драться с твоим братом и отцом?

Мальчишка, резавший баранину, засмеялся. Девчонка свела брови… но вдруг улыбнулась тоже. Она увидела и поняла, что Гарав на самом деле смущён и растерян.

– Отец не умеет драться мечом. Это его корчма, и он имеет дело только с топором и ножами… А мой брат, – она кивнула на мальчишку, – храбр и могуч, как весенняя белка, – пацан скривился и показал язык сестре, – но, боюсь, легковат для боя с тобой.

– Тогда вира? – Гарав оперся высоко поднятой рукой о тёплую деревянную стену рядом с очагом, склонил голову на плечо.

– У тебя же пустой кошелёк, – насмешливо, но не зло сказала девчонка. – Даже оружие и доспехи куплены твоим рыцарем. Могу поклясться в этом.

– Я могу нарубить дров или убрать хлев, – вполушутку предложил Гарав. Если честно, он всегда робел девчонок – они казались насмешливыми, нелогичными и шумными. Но сейчас почему–то было легко говорить.

Брови девчонки поползли вверх:

– И ты это умеешь?!

– А что тут такого? Я из крестьянской семьи… Меня зовут Гарав, – он чуть поклонился, – а ты кто?

– Тазар, дочь Уризана, – девчонка чуть поклонилась и повела рукой. Северянка или нет, но имена и у отца, и у неё были на адунайке. – Я прощаю тебя за твою глупость, произошедшую от незнания и дикости.

Гарав даже рот приоткрыл… но тут же понял, что девчонка смеётся над ним – незло, так, маленькая месть. И засмеялся тоже…

…Ни Гарав, ни Тазар не замечали, как сидевший в углу недалеко от камина мужчина – средних лет, в простой одежде – ловкими быстрыми штрихами угольной палочки набрасывал на белом листе плотной бумаги – расстеленном на столе – эту сцену: камин, огонь, смеющиеся мальчик–оруженосец и девушка из трактира – юные, красивые, беспечные и немного «выставляющиеся» друг перед другом.

Человека звали Туив – и он был живописцем. Сейчас, когда он работал над наброском, перед его глазами уже была картина – настоящая картина, двенадцатая в серии «Люди Форноста».

Художник задумчиво улыбнулся, не переставая работать. Он был благодарен этим подросткам и, накладывая последние штрихи, привычно попросил Эру быть милостивым к его глупым и счастливым маленьким детям – ко всем на свете – и к этим, у камина, Хотя бы за то, что в нынешнем шатком и больном мире они смеются так, словно – бессмертны. И немного самодовольно подумал, что может кое–что добавить к милости Эру – на самом деле подарить своим невольным натурщикам бессмертие…

…Эйнор успел уйти. Фередир, скучливо созерцавший потолок, оживился, когда Гарав плюхнулся напротив.

– Ну что?

– А ничего, – легко ответил тот и засмеялся.

– Ясноооо… – Фередир расплылся в улыбке. – Пошли к коням, а потом я спать, темнеет уже, а ты…

– Выдумал, – фыркнул Гарав, снова поднимаясь – как на пружинах. – Пошли…

…В конюшне на отведённых местах Гарав так бурно нежничал с Хсаном, что Фередир опять засмеялся и толкнул друга в спину:

– Спокойней, спокойней, ты чего? Влюбился, что ли?

– Знаешь, нет, – откровенно признался Гарав. – Я… в общем, не влюбился я… – Гарав понизил голос. – Ты знаешь, она во–первых симпатичная и весёлая. А во вторых я… ну это… ну, в общем… это как бы…

– Хочешь её, что ли? – просто спросил Фередир. Гарав покраснел. – Ну и иди, в чём дело–то. Я ж тебе сразу сказал. Только если ребёнка откуёте – придётся тебе его содержать. Иначе нечестно.

– А? – Гарав покраснел ещё сильнее. Фередир пожал плечами:

– У меня двое…

Гарав вытаращился:

– Че–го–о?!

– Ну да, а что? – не меньше удивился Фередир. – Одна рядом с Зимрой, второй на юге Арнора. Мальчишка подрастёт – может, возьму его к себе оруженосцем. Стану же я к тому времени рыцарем.

– А как их зовут? – обалдело поинтересовался Гарав. Фередир пожал плечами:

– Откуда мне знать? И зачем? Хватит и того, что я про них самих точно знаю и посылаю им деньги…

– А Эйнор? – допытывался Гарав.

– Эйнор, – хмыкнул Фередир. – Эйнор нуменорец, они так собой не разбрасываются… Сколько тебя учить, кругами щётку води, кругами!!!

– Я сейчас тебя этой щёткой…

…В комнате, которую оплатил Эйнор, было четыре кровати – не три. Но на четвёртую оруженосцы бестрепетно свалили все вещи и теперь плескались в большой медном тазу, по очереди поливая друг другу из кувшина. Повозишься с лошадьми – при всей любви к ним – и в таком виде не заваливаться спать в кровать, ни идти на свидание с девушкой не стоит.

– Вообще–то надо бы тебе рубашку, – Фередир, фыркая, выпрямился и критически осмотрел друга. – Накидку, штаны не кожаные… одни сапоги куда ни шло.

– Где я всё это тебе возьму?! – возмутился Гарав, вытирая волосы и из–под полотенца сердито глянув на Фередира. – Гребень дай.

– Держи… – Фередир хлопнулся на кровать, забросил руки под голову и продолжал разглядывать Гарава, который сердито дёргал гребнем. – Иди так, она тебя расчешет как раз.

Гарав кинул в захохотавшего Фередира гребнем и резко затянул пояс. Подумал и привесил не только кинжал, но и меч. Он думал, что Фередир будет смеяться, но тот как раз ничего подобного и не собирался делать. Хотя напутствовал довольно ехидно:

– Не разочаруй её…

…В зале народу было полно и дым коромыслом. Пашка на секунду ощутил себя мальчишкой, заполночь явившимся в бар, где гуляют взрослые дяди. Но почти сразу сообразил, что это он так думает. А окружающие если и глядели на него, то мельком. Ну оруженосец. Ну идёт куда–то. Ну и что?

Уризан – хозяин «Гнезда кукушки» и отец Тазар – стоял возле камина и руководил несколькими слугами – днём их Гарав не видел (видимо, по вечерам семья отдыхала). Проходя мимо него, Гарав внутренне съёжился – ему казалось, что Уризан насквозь видит, куда он, Гарав, попёрся. И вообще ситуация показалась на миг невероятно глупой – мальчишка едва не вернулся в комнату. Но представил себе ехидство Фередира – и решительно вывалился на крыльцо, геройски придерживая меч.

Во дворе, кстати, народу тоже хватало – уединяйся тут! И Тазар – стоявшая у коновязи, где опять было полно «свежих» коней – тоже была не одна, а в компании двоих парнишек. Между прочим, и повыше, и постарше, и покрепче Гарава. Но, едва Гарав, нарочито громко стуча стальными подковками по замостке двора, подошёл ближе – как те испарились. Причём это был, кажется, не страх, а – уважение. Именно настоящее уважение к воину.

Хм. Это было приятно.

С этой мыслью Гарав и подошёл к коновязи. И положил ладонь поверх руки Тазар, лежавшей на отполированном бревне.

– Добрый вечер, – улыбнулся он. – Погуляем, или как?

– А разве твой рыцарь не велел тебе с темнотой быть здесь? – прищурилась Тазар.

Больше всего Гараву хотелось сказать, что он сам себе хозяин и вообще уже взрослый… но здесь это было правдой – он был взрослый и должен был себя вести, как взрослый. А взрослые е делают глупостей, чтобы доказать свою самостоятельность всему свету.

– Велел, – вздохнул Гарав и подбросил серебряную монетку. – Что тебе купить? Или дочери хозяина всё это уже поперёк горла?

– Почему? – удивилась Тазар. – Отец просто так не угощает, иначе мы всё съедим, посетителям и постояльцам ничего не останется. Принеси чего–нибудь попить. И что сам захочешь, ага?

Гарав снова заглянул внутрь и вынес кувшин с яблочным элем и сухие печенья на меду. Кувшин достался ему, а печеньями немедленно завладела и захрустела.

– Вкусно. У нас лучшее в городе печенье, – объявила она.

– Дай–ка и мне, – Гарав успел спасти одно, остальные перекочевали куда–то вглубь юбки Тазар.

Позади дома был небольшой садик – явно не для постояльцев. Но Тазар с решительностью хозяйской дочери повела Гарава туда. На ходу они сделали по паре глотков из кувшина – яблочный эль мальчишке понравился даже больше вина, чем–то он напоминал газировку, чем–то – квас…

– А ты откуда? – спросила Тазар. Гарав махнул рукой:

– С востока. Я точно сам не помню. Был в плену в Ангмаре, память отшибло…

– Ты был в Ангмаре?! – Тазар поёжилась. – Тебя освободил тот рыцарь, твой нуменорец?

– Я сам бежал, – гордо сказал Гарав. – Нас бежало много… но всех перебили охотники за беглыми, – мальчишка вспомнил своих недолгих приятелей, умершего Туннаса – и вздохнул. – А мне повезло. Эйнор нашёл меня прямо у дороги.

– Ты похож на йотеод, – решила Тазар. – Мой дед был йотеод… И ещё правда похож на эльфа… – она взялась рукой за усыпанную белеющими в темноте цветами яблоневую ветку. – Мы сами варим эль. Вот из этих яблок.

– Вкусный, вкусней вина, – признал Гарав, делая ещё глоток, и Тазар улыбнулась польщённо, взяла кувшин и отпила тоже. Мальчишка потянулся и поцеловал её в губы – даже не поцеловал, а ткнулся… но Тазар обвила его за шею одной рукой и не отпустила.

– Погоди, вот так…

…Фух! «Вот так» продолжалось с минуту, и Гарав уже почти задохнулся – а когда отстранился, то губы горели. У Тазар был вкус эля, старого мёда и какой–то травы. Мальчишка облизнулся под смех глядящей девчонки и снова потянулся к ней:

– Ещё…

На этот раз она прихватила мальчишке нижнюю губу, и довольно беспощадно. Но боль почти не ощущалась за накатывавшим волнами удовольствием от поцелуя. Путаясь в юбке и не переставая целоваться, мальчишка повёл по бёдрам Тазар.

– Подожди, – засмеялась она и фыркнула в ухо Гараву. – Пояс, глупый.

– А, да… – мальчишка поспешно задёргал пояс. Тазар снова тихо засмеялась и положила руки Гарав на свои бёдра.

– А тут, – прошептала она, – я сама, – и занялась поясом…

…Собственное неумение смущало Гарава. Вся «теория» вылетела из опустевшей головы, в которой от виска к виску со звонким гулом раскачивалиь колокола, а мир вокруг кружился, пахнул травой и тёплой весенней землёй. Но Тазар была терпелива и спокойна. Она чутьём знала, как легко унизить и даже искалечить душу мужчины, если посмеяться над ним в таком случае и показать своё превосходство. Кроме того, мальчик был красив и правда ей понравился. Всё, что она знала об этой стороне любви – она знала лишь на словах, Гарав был у неё первым. Но, как обычно, знание девушки в этом было выше знания юноши – а веренее, мальчишки, решившего, что он взрослый.

Нет. Тазар ни о чём не жалела.

И уж тем более не жалел ни о чём стонущий – сил молчать не было – Гарав.

* * *

– Покажи, – сказал высокий воин. Одетый в тёмно–синее с бледно–голубой восьмиконечной звездой, с короткой тёмно–русой бородкой и бледно–голубыми, почти прозрачными глазами, он больше походил на северянина, чем на нуменорца. Но Эйнор сын Иолфа, рыцарь Кардолана, отлично знал, как выглядит Арвелег сын Аргелеба, князь Артедайна и прямой потомок Элендила. Поэтому он поднял руку и повернул кольцо. Блики двух факелов скользнули по поверхности Калан Айар, оставляя жемчуг холодным.

– Ты знаешь меня, князь, – в голосе Эйнора не было упрёка.

Из трёхсотярдовой пропасти, вытягивая вверх красными копьями факельное пламя, дул ветер – вечный и незаметный внизу, в распадке между холмов Эмин Карка и Эмин Экко, там, где в болотах гнили останки чудовищной орочей армии, когда–то пытавшейся взять крепость Форност – тогда ещё не город и даже не арнорскую крепость – крепость Нуменора. В городе уже мало кто помнил об этом чудовищном кладбище, разделявшем два крепостных холма. Нуменорская конница втоптала тысячи врагов в равнину вокруг холомов. И тысячи были загнаны безжалостными остриями в гиблую болотину, откуда ещё с неделю слышались стоны медленно тонущих врагов.

Мало кто знал и то, почему прекрасный и невероятный мост, словно эльфийским колдовством вознесённый над миром, назывался Иант Каунива*

*Мост Криков (синдар.)

Но это было хорошее место для встречи.

Кроме Эйнора и князя Артедайна тут же были – стояли поодаль – два эльфа в серых плащах, приподнятых мечами. Золотоволосого атлета–нолдо, могучего и прекрасного даже для эльфов, звали Глорфиндэйл из дома Элронда и он был полководцем Раздола. Второй – синдар с пепельными волосами – был Гэлдор, Бард и Голос Кирдэна Кириатана из Серебристой Гавани.

– Твои слова – слова князя Нарака? – Арвелег подошёл к обманчиво–тонким перилам и оперся на них рукой в коричневой краге.

– Мои слова – слова князя Нарака, – повторил Эйнор, встав рядом. – Я должен был принести и слова наших рудаурских братьев. Но тот, кто должен был мне их передать, Тарланк сын Миндара, погиб – и Он завладел его душой.

Стоявшие неподвижно эльфы пошевелились. Лежавшая на перилах рука князя сжалась в скрипнувший кожей кулак.

– Мы почти не получаем сведений из Рудаура, – сказал князь тем не менее спокойно. – Почти все наши родичи погибли, кто жив – скрываются в лесах.

– Руэта строит укрепления недалеко от границы, – Эйнор посмотрел в чёрную пропасть. – На работы ангмарские орки сгоняют рабов. Я привёз человека, который бежал с этих работ.

– Что за человек? – Арвелег повернулся к юноше.

– Мальчик–северянин. Не волнуйся, князь, он чист и он не лжёт.

Арвелег кивнул:

– Мои люди сейчас говорят с теми из вождей кланов, кто недоволен Руэтой. Их тоже осталось мало, но я жду вестей к началу лета или чуть позже. Может быть, тогда мы сможем поговорить и с нашими братьями… Что будешь делать ты теперь, когда передал слова своего князя?

– Что будут делать эльфы? – спросил Эйнор.

Глорфиндэйл и Гэлдор подошли ближе.

– Мы будем сражаться, – сказал Глорфиндэйл. – Не только за Имладрис.

– Кирдэн даст воинов, – ответил Гэлдор. – Не дожидаясь, пока орки перелезут через Люну.

– Но из–за гор помощи не будет, – Глорфиндэйл покачал головой. – Что–то странное творится в Лихолесье. Там хватает своих забот. Люди уходят оттуда, даже звери убегают… Мастер Элронд пытается понять, что там творится, но пока безуспешно – какая–то завеса скрыла те края…

– Гондор пришлёт помощь, – сказал Эйнор. Лицо юноши слегка ожило, с него ушла каменная неподвижность. – Это слово Валакара.

– Так куда же отправишься ты? – повторил вопрос Арвелег. Эйнор отметил, что князь нием не выдаёт радости при мысли, что скоро получит Кардолан. И Эйнор был благодарен артедайнцу за это. Ему – вот странно – было бы неприятно видеть сейчас радость по этому поводу на лице Арвелега.

– Он не слышит нас, – усмехнулся Глорфиндэйл. Эйнор кивнул:

– Я знаю. Недаром мы выбрали это место для встречи… Я поеду на север и восток. К

истокам Гватло.

– Почему не сразу в Карн Дум?! – изумлённо и неверяще вырвалось у Арвелега. Эльфы переглянулись. Гэлдор покачал головой. Глорфиндэйл сказал раздумчиво:

– Я бы решился на такое только ради спасения родича. Или ради исполнения клятвы. Кого хочешь спасти или какую клятву исполняешь ты, нуменорец Эйнор сын Фаэла?

– В городе я видел харадримца Аганну, – ответил Эйнор. – Скоро на севере будут знать, что Эйнор сын Иолфа с двумя оруженосцами неспешно возвращается на юг. И будут гадать, зачем он приезжал сюда – мотался вдоль границ, ездил в Аннуминас и околачивался в Форносте. А ещё Он будет наблюдать за Раздолом, Гаванями, Зимрой, Форностом… Между тем Эйнор сын Иолфа будет у Него под носом.

– Допустим, – уже спокойно сказал Арвелег. – Но зачем? Посчитать войска? Померить стены крепостей? Всё это сделают мои люди, и с куда меньшим риском.

– Тарланк, – тихо сказал Эйнор. – Я хочу, чтобы Тарланк сын Миндара отправился туда, куда должны уходить после смерти мы, люди. Ты прав, Глорфиндэйл из дома Элронда. Я спасаю родича и исполняю клятву. Никто не вправе забрать у человека человеческую смерть.

Эльфы склонили головы и сделали шаг назад, показывая, что ни спорить ни даже просто продолжать разговор об этом не считают возможным. Арвелег сжимал и разжимал кулак.

– Не получится ли так, что вместо этого Он получит ещё одну душу нуменорца? – резко спросил князь. – И заодно – всё, что ты знаешь и помнишь, Эйнор сын Иолфа? Не дорогая ли цена?

– Ты говоришь, как князь, Арвелег сын Аргелеба, – грустно и тихо сказал Эйнор. – Я же могу говорить лишь как нуменорец. И у нас не принято мерить цену души. Даже одной, потому что она…

– …бесценна, – закончил Арвелег и тоже опустил голову. – Прости меня, Эйнор сын Иолфа. Ты прав. Я ошибся.

* * *

Юноша и девушка лежали под яблоней.

На них падали светящиеся в темноте белые лепестки.

Глава 14 -

в которой оруженосцы терзают славный город Форност, но в конце концов всё–таки его покидают вместе с рыцарем.

Оруженосцев Эйнор обнаружил в непотребном состоянии.

Фередир сидел внизу вместе с музыкантами, они пили эль (музыканты – явно не на свои) и вместе горланили такое, что… в общем, Эйнор и задерживаться не стал, благо, Фередир сидел спиной и дирижировал кружкой.

Но этот хотя бы был на ногах. А Гарав обнаружился спящим, хотя было уже к полудню. Он валялся на животе поверх покрывала – наискось кровати – в нижних коротких штанах, обнимал обтолканную кулаками подушку и во сне улыбался так, что Эйнору стало искренне завидно. Плечи мальчишки были в сочных засосах, приоткрытые губы распухли, а спину украшали засохшие параллельные царапины.

– Мда, – Эйнор громыхнул мечом о кровать.

– Мммммм… – промурчал, чуть пошевелившись, Гарав, перевалился на спину, раскинул руки (грудь у него тоже была в синевато–жёлтых пятнах) и открыл глаза – явно через силу. – Я сейчас… встану… – но тут же, сообразив, кто перед ним, попытался не встать – вскочить. Конечно, его повело, и он плюхнулся обратно с искренне удивлённым выражением на лице. Эйнор понял, что мальчишка выжат, как виноград прессом. И спокойно спросил, раздёргивая пояс:

– Понравилось?

Гарав начал краснеть интересно – из района живота. Эйнор, продолжая раздеваться

и позёвывая, с любопытством наблюдал за процессом. Потом – когда наконец уши Гарава

зажглись, как сигнальные маяки на побережье – сказал без подначки:

– Прими совет. В ходе соития женщина берёт. Берёт много. И становится только сильней

– такова её природа, – Гарав опустил голову и поставил ногу на ногу. – А мужчина отдаёт. Это приятно, но мужчину это здорово ослабляет. И он вполне может довести себя до того, что не сумеет сесть в седло. Поэтому не выкладывайся так, словно сражаешься за княжеский… – голос Эйнора чуть дрогнул, – …княжеский трон. По крайней мере – не в походах… Оденься, приведи себя в порядок, принеси мне вина и рыбы. Я жутко устал, хочу есть и поспать. И скажи Фередиру внизу, чтобы он перестал поить музыкантов.

– Да, конечно, я сейчас… – Гарав встал – быстро, но теперь уже осторожно. Замялся и признался: – У меня это было первый… – шумный глоток, – …раз.

– У всех когда–то бывает в первый раз, – равнодушно сказал Эйнор, швыряя рядом с кроватью сапоги. – Я рад, что тебе понравилось. Пока вы свободны, часов на шесть. Когда высплюсь – займёмся тренировкой, а к вечеру – как захотите…

…Если честно – Гарав боялся увидеть Тазар, а ещё больше – её отца. Но их внизу не было, зато был Фередир. Он уже не пел, а болтал в дверях с какой–то девицей – но на Гарава оглянулся, когда тот дёрнул его за плечо, без обиды:

– А, встал?

– Ты куда смотрел?! – прошипел Гарав. – Эйнор пришёл!

– Ой! – Фередир округлил глаза. – Наверное, за спиной прошёл… прости… Злится?!

– Приказал вина и рыбы, говорит, что будет спать.

– Слушай… – Фередир замялся. – Отнеси ты. Он наверняка видел, как я тут пел… ой–ой…

– Я и отнесу, – Гарав махнул рукой. – Не бойся. Я просто так – предупредить. Он, кстати, сказал, что мы часов на шесть свободны.

Тазар оказалась на кухне, куда Гарав заглянул за рыбой. Она кивнула, услышав заказ, и Гарав тут же прижал её в углу. Девчонка засмеялась:

– Рыба сгорит. Угомонись. Вечером встретимся, потерпи…

– Угу, – Гарав всё–таки поймал губами её губы. Было немного стыдно. Он ощущал, что не любит Тазар. Просто… в общем, попахивало чем–то нехорошим. Но в конце концов, она сама–то не протестовала, наоборот… В этих мыслях мальчишка благополучно запутался и, махнув на них рукой, отволок Эйнору жареного карпа и кружку белого вина – не красного, как вчера.

Эйнор, сидя на кровати, читал какой–то свиток, хлопнул рядом по постели – Гарав опустил поднос и, подумав, поставил как следует валяющиеся сапоги рыцаря, потом – уложил брошенную как попало куртку. Прислушался к себе – не противно прислуживать? И понял: нет, не противно. Просто потому, что… не противно, и всё.

– Иди, – Эйнор поднял глаза. – Деньги вчера не все потратил?

– Нет, пяток медяков, – вспомнил Гарав. – Больше ничего?

– Ничего, – улыбнулся Эйнор, сворачивая свиток. – Шесть часов меня не беспокоить…

…Перепоясываясь на ходу, Гарав вышел на улицу. Фередира нигде не было – не обнаружилось его даже на конюшне, и Гарав, погладив по холке Хсана и проверив кормушку и поилку, усмехнулся: «Предатель, блин.» Но потом подумал, что это, может, и к лучшему. Вдруг захотелось посмотреть Форност самому, одному – и просто так, как посмотрится. Чтобы никто ничего не объяснял и не говорил вообще.

Мальчишка поправил пояс, пригладил волосы и решительно пошёл по улице – куда глаза глядят…

…Большим недостатком Форноста оказалось наличие в городе коней. Серъёзно. Кони неромантично и безо всякого уважения гадили, где ни попадя. Раньше об этой стороне средневекового быта Гарав как–то не задумывался.

Но это, пожалуй, был единственный недостаток. В остальном город подтвердил вчерашнее своё о нём впечатление – он был красив и исполнен собственного достоинства. Даже на рынке – рынок раскинулся по площади у подножья одного из холмов и по окрестным улочкам – это достоинство ощущалось. Если, конечно, не подходить к лавкам харадримцев. Оттуда одуряющее пахло пряностями и духами, там были самые цветастые ткани и самые роскошные навесы и вывески. Конечно, против такого не могло устоять огромное количество женщин и девушек. Но Гараву не нравился ни внешний вид харадримцев, ни их крикливая напористость – они только что не хватали покупателей за рукава и явно ловили кайф от купли–продажи. Гарав же (и Пашка) никогда не понимал людей, получающих удовольствие от процесса торговли. Торговать и торговаться он не умел. И кстати – видел, что большинство местных мужчин смотрят на харадримцев с тем же высокомерным презрением.

Задержался мальчишка только у оружейной лавки, в которой торговец расхваливал сабли и ятаганы. По клинкам струился знаменитый дамаскский (интересно, как его тут называют?) узор, рукояти и ножны были щедро усыпаны камнями и выложены драгоценными металлами. Язык у торговца был подвешен неплохо, его слушали с интересом, а харадримец тем временем – кстати, ловко играя саблей – стал расхваливать «несравненный клинок, который разрубит любую сталь, как жалкую веточку».

Потом люди вдруг подались в стороны, что–то коротко вжикнуло, хрустнуло – торговец присел, ошалело глядя на оставшуюся в кулаке рукоять – и ровный обрубок клинка примерно в ладонь. Остальной клинок валялся на прилавке. В наступившей тишине сухощавый мужчина с острым лицом осмотрел кромки лезвия своего длинного меча (самого удара никто не заметил) и, не глядя вбросив оружие в ножны, другой рукой кинул на прилавок пять золотых монет.

– Это за камни и золото на рукоятке, – сказал он хрустким голосом. – Клинок не стоит и одного фартинга. Пойдёмте, мальчики.

Четверо мальчишек – от 7–8 до 12–13 лет – одетые в тёмно–синее аккуратное платье, восхищённо перешёптываясь, поспешили за мужчиной. Торговец молчал, только хлопал глазами. В толпе кто–то сказал:

– Это Адунарду сын Загархора, – возбуждённо шепнул Гараву какой–то паренёк его лет, смотревший вслед уходящим, – Меч Северных Ворот. И его клинок Ару. Харадримец просто надутый дурак, иначе перестал бы хвастаться, только увидев Адунарду…

Гарав невольно стиснул рукоять своего меча. И внезапно решил кое–что проверить. Просто ради интереса…

… – Кардоланская работа, – оружейник немного удивлённо посмотрел на мальчишку, стоящего перед прилавком. – Молодой меч.