Текст книги "Король звезды (СИ)"

Автор книги: nora keller

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 45 страниц)

Глава 17. У бродяги тысяча дверей

Карл почти не выходил из замка. После того как мальчик рассказал Рабэ о маме, ворон больше не хотел летать с ним. Сначала Карл огорчился, а потом решил, что всё к лучшему. В нём было столько вины, что, наверное, он теперь весил тонны. Вряд ли метла смогла бы поднять такую тяжесть.

В четверг начинались занятия по зельеварению. Карл и ждал, и боялся встречи с профессором Снейпом. Но профессор не замечал мальчика: не смотрел на него, не проверял его зелье, не отчитывал за ошибки – как будто последней парты не существовало, как будто там была пустота. Как и Рабэ, он теперь не хотел иметь со своим учеником ничего общего. Карл давно знал, какую боль могут причинить произнесённые кем-то слова. Теперь он чувствовал, что несказанные слова способны причинить ещё большую боль.

«Интересно, сколько ты так протянешь?» – усмехнувшись, спросил он у себя. Теперь он всегда говорил о себе в мыслях «ты» – так было проще себя ненавидеть.

После первой пары, опоздав на пятнадцать минут, пришёл Драко Малфой, вернувшийся из госпиталя с перевязанной рукой. Гарри Поттер с Роном Уизли встретили его хмурыми взглядами, означавшими: «Конечно, Малфою можно опаздывать, ведь своим Снейп прощает всё!» Это было неправдой, вернее, не совсем правдой: Карла профессор не простил. Хотя, возможно, Карл просто не относился к «своим».

Драко тем временем начал изображать из себя раненого героя войны. Профессор Снейп заставил Гарри с Роном готовить ему ингредиенты для зелья. Карл никогда не понимал причины ненависти, загоравшейся в тяжёлом взгляде профессора, когда тот смотрел на Гарри. Но теперь, замечая этот взгляд, он каждый раз вспоминал своего отца. Если бы они вдруг встретились, отец, наверное, смотрел бы на него с такой же ненавистью.

Сегодня досталось не только Гарри. Свою неизменную порцию ненависти получил и Невилл Лонгботтом – профессор пообещал опробовать приготовленное Невиллом зелье на его жабе Треворе. В конце урока он подозвал всех учеников.

– Поглядим, что будет с жабой Лонгботтома, – сказал профессор с нехорошей улыбкой. – Правильно сваренное зелье превратит её в головастика. Если же Лонгботтом испортил зелье – а я в этом не сомневаюсь, – его жаба умрёт.

Глядя на испуганного Тревора, Карл почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Зачем профессор так делает? Он не может не видеть, как Невилл привязан к своей жабе, но заставляет беспомощно стоять и смотреть, как мучают того, кто ему дорог. А если Тревор, правда, умрёт?!

И тут, словно услышав его мысли, профессор посмотрел на мальчика. Карл не умел читать мысли, но понял, что означает этот взгляд. «Вы обвиняете меня в жестокости? За то, что я хочу убить какую-то лягушку? Вы?»

Карл съёжился и опустил глаза. Конечно, он не имел права обвинять профессора Снейпа.

Но Бог оказался более милостивым к жабе, чем к матери Карла – превращение в головастика прошло успешно.

Раздав поощрительные баллы своим и штрафные – чужим, профессор Снейп отпустил учеников. На зелье Карла он взглянул в самом конце урока и ушёл, не произнеся ни слова: зелье было ядовито-зелёным – точно, как в учебнике.

Теперь так проходили все занятия: молчание и короткий недовольный взгляд в конце. Не помогали даже идеально выполненные задания, на подготовку к которым Карл, сам не зная, зачем, тратил огромное количество сил и времени.

А профессор Люпин, несмотря на то, что Карл опоздал на первый урок, наоборот, хорошо относился к мальчику. Он похвалил его доклад о красных колпаках, которые оказались свирепыми карликами, появляющимися там, где когда-то пролилась кровь, и убивающими заблудившихся путников. Карл, глядя в пол, слушал добрые слова профессора. Неудивительно, что доклад получился хорошим: ведь он писал почти о себе.

Теперь в каждом чудовище Карл видел своё отражение. Вот и ползучие водяные, которых они проходили после красных колпаков, напомнили ему себя. Эти водяные жили в прудах, проводя дни и ночи в сыром тумане, тоске и одиночестве. Они мечтали увидеть, как сквозь туман проглядывает чьё-то лицо, как чьи-то глаза смотрят на них, чьи-то губы улыбаются им. В своей бесконечной жажде хоть кого-то прижать к своей впалой, простуженной груди они звали путников заглянуть в воды пруда и обнимали их так сильно, что те задыхались в объятиях. А водяные оставались одни и снова начинали ждать кого-то, кто на мгновение подарит им каплю тепла…

В отличие от профессора Снейпа, профессор Люпин всегда отмечал успехи Карла и пресекал попытки Драко подшутить над мальчиком. Он пытался показать, что ему можно доверять, что он может стать для него другом. Карл понимал: профессор – хороший человек и хочет помочь. Но профессор Люпин не знал того, что знал о Карле Северус Снейп. Может, профессор Люпин и смог бы простить его… Но не это было главным. Карл видел, что Римус Люпин много перенёс, его жизнь никак нельзя было назвать лёгкой… И всё же он стоял слишком далеко от края. Он не пошёл бы с Карлом за край. А иметь друзей на полдороги было слишком больно.

Одиночество стало следующим выбором после жизни. Карл словно взял невидимый мел и начертил вокруг себя линию. Впускать кого-либо за неё он себе запретил. Этот круг навсегда должен остаться пустым… Пройти свой путь, не касаясь других, не позволяя им касаться себя. Их прикосновения причиняют боль, его прикосновения убивают…

Октябрь последними дождями ложился на землю. Хотелось забраться под одеяло и больше никогда не вставать. Но приближался праздник, а в праздник все должны получать подарки и веселиться. Подарком для третьекурсников на Хэллоуин был поход в Хогсмит. Однако этот подарок получили не все. Гарри Поттер провожал друзей грустным взглядом – ему не разрешили пойти в волшебную деревню. Карл тоже ждал, что профессор Снейп подойдёт и скажет: «Никакого Хогсмита». Но он не подошёл и не сказал. Наверное, он просто не хотел с ним разговаривать.

Шумная вереница школьников растянулась по дороге. Впереди, оживлённо беседуя друг с другом и обращая мало внимания на детей, шли учителя, на время забывшие о своей профессии и превратившиеся в обычных людей, которым хочется отдохнуть. Карл наблюдал за ними с грустной улыбкой: жаль, что он превратиться в такого человека не мог. Лавка волшебных вещей «Зонко», магазин сладостей – их двери были открыты для других. Ему там делать было нечего: после грустных мыслей у конфет слишком приторный вкус.

Незаметно для всех он сошёл с главной дороги и отправился по узкой тропинке через поля. Вымученная дождями и ветром трава сиротливо жалась к земле, прося у неё защиты, – и та отдавала последние крохи тепла, собранного за лето. В сером небе кричали птицы. Наверное, они предупреждали друг друга о приближении холодов и звали в тёплые страны. Карл закрыл глаза, пытаясь представить, что на другой стороне земли светит яркое солнце и распускаются цветы. Представить не получилось – в нём почти не осталось лета.

Начался дождь. Карл надел капюшон, сунул руки в карманы и ускорил шаг. До самого Хогсмита ему не встретилось ни одного человека, только большой грязный пёс, зарычавший, когда мальчик остановился его погладить. Провожая взглядом спешащего пса, Карл подумал, что он тоже начертил вокруг себя невидимую линию. А может, эту линию начертили для него другие…

Карл сам не знал, зачем идёт в волшебную деревню: волшебства ему хватало и в Хогвартсе. Но запереться в комнате, притворившись больным, было слишком простым, а потому неприемлемым решением.

Добравшись до деревни, он растерянно посмотрел по сторонам. Из магазинчика с разноцветными сладостями в витрине доносился радостный гомон – нет, ему явно не туда. Побродив по улицам, заполненными людьми, охваченными предпраздничным настроением, Карл выбрался на окраину деревни. Там, у самой кромки леса, чернел небольшой покосившийся домик. Кажется, он что-то слышал о Визжащей хижине, наверное, это она. Перебравшись через низкий забор, отделявший дорогу от поля, Карл подошёл к хижине. Вблизи она напоминала деревенский дом, переживший пожар: доски казались слишком чёрными, стёкла на окнах были разбиты. Осторожно толкнув дверь, Карл поднялся по стёршимся ступенькам и оказался в старой пыльной комнате, посреди которой стояла большая кровать с пологом. Здесь было тихо. Только белые паруса паутины дрожали на неподвижных кораблях столов и комодов. Карл лёг на кровать, которая сразу же заскрипела. Звук медленно растворился в сводах грязного потолка, и время в доме снова остановилось. Стараясь не шевелиться, чтобы не разрушить тишину, Карл разглядывал складки на пологе, напоминавшем пыльную мантию волшебника.

У него никогда не было дома. Не было места, которое можно было бы назвать своим. Не было игрушек из детства, которые можно найти через несколько лет на чердаке. Не было клубков пряжи, забытых матерью на диване. Не было большого кресла, в котором он бы засыпал, слушая, как отец рассказывает о работе. Раньше мысли об этом причиняли боль, теперь он знал, что сам лишил себя всего. И всё же – как много бы он отдал за один день в доме, где даже вещи – твои старые друзья! За небрежное прикосновение родной руки к волосам! За лёгкое, почти невесомое объятие!..

За окном послышались шаги и весёлые голоса. Кто-то из школьников решил развлечься, забравшись в знаменитую Визжащую хижину. Карл резко сел на кровати, сжав в руке волшебную палочку. У них много мест, куда можно идти. У него только это место…

Он не знал подходящего заклинания. Просто представил себе, как кричит ползучий водяной, когда видит, как тот, кого он так хотел любить, умирает в его объятиях. Раздался вой, полный тоски и безысходного одиночества. Школьники пустились бежать. Он опустил палочку и медленно лёг на кровать. Наверное, первый раз в жизни Карл использовал магию, чтобы сделать что-то для себя. Он дочертил линию – получился красивый ровный круг, внутри которого только он.

Крики напуганных детей стихли вдалеке, и дом снова погрузился в тишину…

Карл хотел опоздать на праздничный банкет, но, как долго он ни бродил по остывающим полям, всё равно успел на представление, которое привидения Хогвартса показывали после ужина. Вылетая из стен и столов, они разыгрывали сценки о том, как стали привидениями. Карл, скривившись, слушал их истории. Год за годом они превращали смерть в фарс, потому что на самом деле боялись её. А зрители смеялись и громко аплодировали, потому что для них смерть была слишком далеко. Кроме того, это была чужая смерть, и над ней легко было смеяться. Но стоило кому-нибудь ранить их самих или их близких, как они поднимали вверх знамёна, брали в руки оружие и обещали сражаться до последней капли крови – своей, противника и всех, кто оказался рядом.

С трудом досидев до конца спектакля, Карл поднялся к себе, но вдруг пришёл староста и велел всем вернуться в Большой Зал. Там уже собрались ученики других факультетов. Оказалось, пока они объедались на банкете, сбежавший из волшебной тюрьмы Сириус Блэк проник в гостиную Гриффиндора.

Профессор Дамблдор объявил, что школьникам придётся провести эту ночь в зале, а преподаватели тем временем тщательно обыщут замок. Обо всех происшествиях нужно немедленно сообщать директору. Потом Альбус Дамблдор одарил присутствующих спальными мешками и ушёл руководить поисками.

Свечи погасли, и только на волшебном потолке слабо мерцали звёзды, повторяющие рисунок неба. Время от времени в зал заглядывал кто-то из преподавателей – проверить, всё ли в порядке.

В середине ночи пришёл профессор Дамблдор. Староста Гриффиндора Перси Уизли спросил:

– Нашли его, профессор?

– Пока нет, – ответил Альбус Дамблдор.

Карл усмехнулся в своём спальнике. Нечего было и спрашивать! Разве они не понимают? Это же в точности как в прошлом году! Только тогда был змей, а теперь – сбежавший преступник. Вся эта шумиха, объявления, поиски – только спектакль. На самом деле директор никого не собирается искать. Он будет ждать, пока Сириуса Блэка не найдёт тот, кто должен его найти. Наверное, это снова окажется Гарри Поттер. Карл высунул голову из спальника и отыскал взглядом Гарри: интересно, догадывается ли он, что должен искать Сириуса Блэка? Драко Малфой догадывается. Он ещё на первом занятии по зельеварению удивлялся, почему Гарри не бежит на поиски преступника. И Драко, и профессор Дамблдор хотят, чтобы Гарри нашёл Сириуса Блэка, только цели у каждого из них, наверное, разные. Драко будет рад, если Блэк убьёт Гарри, но профессор Дамблдор вряд ли желает ему смерти. Значит, или Блэк вовсе не так силён – и тогда Гарри сможет его победить, или… или он не такой уж и преступник…

– Господин директор, четвёртый этаж обыскан, – доложил профессор Снейп, подойдя к Альбусу Дамблдору. – Его нигде нет.

– Хорошо, Северус. Впрочем, я и не думаю, что Блэк станет прятаться в замке…

Ну, вот!.. Он был прав! Все эти поиски только для вида!.. Почему директор не говорит прямо? Зачем ему нужны эти уловки?..

Хватит думать! Его это не касается. Он остался в этом мире, потому что этот мир – его наказание. Всё, что он должен делать, – жить, не выходя из невидимого круга. А они пусть набирают актёров для своего спектакля среди других. Пусть другие получают баллы и награды, выигрывают призы и улыбки, ловят туман и догоняют ветер… А он… Карл запрокинул голову и посмотрел на мерцающий потолок, отражающий небо.

Он не верит в их фальшивые звёзды…

Глава 18. И облако оставляет след

Сегодня профессор Люпин собирался рассказать им о болотном фонарнике – хрупком уродце, прыгавшем на своей единственной ноге по болотам. Может, несчастное существо просто хотело показать путникам дорогу к своему одинокому дому, освещая им путь фонарём, но каждый раз гостей получала трясина. Один неверный шаг – и люди попадали в холодные объятия болот, где оставались навсегда. А фонарник возвращался домой, ставил фонарь на стол и с грустью смотрел на вторую чашку, которая снова не пригодилась.

Карл прочитал о фонарнике вчера перед сном и хотел послушать комментарии профессора Люпина, но за учительским столом сидел профессор Снейп.

Вся школа знала, что Северус Снейп мечтает преподавать защиту от Тёмных искусств. Правда, когда об этом говорили студенты других факультетов, в их голосе было такое настороженное презрение, словно профессор хотел преподавать Тёмные искусства, а не защиту от них. Карлу это противопоставление казалось странным. Да, возможно, Северус Снейп знал о Тёмных искусствах больше, чем другие, но разве можно помочь человеку справиться с болью, если ты сам не знаешь, что такое боль? Разве можно научить идти к свету, если ты сам никогда не блуждал во тьме?..

Но сегодня профессора Снейпа не интересовали ни Тёмные искусства, ни защита – его целью был Римус Люпин. Профессор отмечал каждую мелочь: незаполненный журнал, неверно записанное определение, неправильно оформленный конспект… А потом вдруг начал спрашивать про оборотней.

Из сказок, которые читали им воспитательницы, Карл знал, что оборотни – создания, соединяющие в себе две сущности: человека и зверя, чаще всего волка. Днём оборотни выглядели как обычные люди, а ночью лунный свет превращал их в зверей.

Но, если подумать, каждый человек – немного оборотень. Ведь в каждом из нас скрывается такое, о чём мы сами порой не подозреваем. А лунный свет – это обиды, горе, боль или счастье, бедность или, наоборот, богатство…

Карл вспомнил Питера Бойля, которого несколько лет назад, к всеобщему удивлению, усыновила одна немолодая пара. Через полгода Карл случайно встретил Питера на улице. Они не были друзьями, но Карлу очень хотелось узнать, что значит жить в семье с мамой и папой. Он окликнул Питера, но тот прошёл мимо, сделав вид, что не заметил мальчика. Тогда Карл понял, что, обретя семью, Питер стал другим.

Карл обвёл взглядом класс. Интересно, что скрывается в этих детях? Что каждый из них со временем найдёт внутри себя?..

Он уже нашёл. И что бы профессор Снейп ни рассказывал о вервольфах, они не страшнее людей. Оборотни убивают, становясь волками. Человек убивает, оставаясь человеком…

Получив домашнее задание написать два свитка о том, как распознать и обезвредить оборотня, Карл вышел из класса, у дверей которого уже толпились студенты Гриффиндора. «Вот Гарри Поттер удивится, увидев, что защиту сегодня преподаёт профессор Снейп», – подумал Карл.

Гарри не просто удивился, он и его друг ужасно рассердились. В столовой Рон Уизли сказал: «Почему Блэку не пришло в голову спрятаться в кабинете Снейпа? Прикончил бы его, и все бы ему только спасибо сказали».

Карл много раз слышал такое: в Хогвартсе профессора Снейпа не любили. Но сегодня он задумался над смыслом этих слов. Если то, что сказал Рон, правда, значит, убийство само по себе не является преступлением. Убей того, кого все ненавидят, и станешь героем. Но сколько человек считается «всеми»? Он, например, совсем не желает смерти профессору. Все минус один – это уже не все. Тогда чем бы стало убийство профессора Снейпа: подвигом или преступлением? И может ли привязанность одного человека разделять эти противоположные понятия? Или чувства можно округлять, как числа в математике?..

Карл не знал ответов, мысли путались, а ночью под шум дождя приходили странные сны…

Он шагал по узкой тропинке между болот – и вдруг, обернувшись фонарником, запрыгал по кочкам, пробираясь в глубь трясины к своему одинокому дому. Повесив фонарь у крыльца, он опустился на ступеньки и стал ждать. Шло время, над болотом медленно гасли звёзды, а свет фонаря становился всё бледнее. Фонарник понимал, что ждать бесполезно. Он погасил фонарь и вошёл в дом, где на столе стояли две чашки. Заглянув в одну из них, он увидел в рисунке чаинок на дне стаю чёрных птиц, человека, закутанного в мантию, чёрное пятно, расползающееся по фарфоровой белизне руки… – только не знал, чья это чашка: его или человека, который снова не пришёл…

Реальность не сильно отличалась от снов. После ночного дождя над Хогвартсом стоял такой туман, что люди и предметы, находящиеся всего в нескольких метрах от тебя, превращались в таинственные дымчатые силуэты. Сам замок напоминал теперь полуразрушенный город-порт, а дети – маленькие призраки кораблей – медленно отплывали от него и направлялись к стадиону, от которого жадный туман оставил только одинокие остовы смотровых башен.

Вместе с матчем начался дождь. В серых облаках раздавались глухие раскаты грома: приближалась гроза. Молнии, похожие на перевёрнутые деревья, вонзали в землю свои сияющие ветви. Игроки бледными пятнами появлялись и снова исчезали в белом мареве. Мячей почти не было видно. Голос комментатора уносил ветер.

Карл решил, что дальше смотреть матч не имеет смысла. Промокший и замёрзший, он выбрался с трибуны и побрёл к замку. Но густой туман путал дороги. Мальчик подумал, что не отказался бы сейчас от помощи болотного фонарника, однако вместо блуждающего огонька вдруг увидел впереди высокую фигуру в тёмном плаще.

«Профессор Снейп!..» – мелькнуло у него в сознании. Сейчас профессор прикажет ему вернуться на стадион!..

Но Карл был уже не тем ребёнком, который два года назад приехал в Хогвартс, да и профессор Снейп больше не разговаривал со своим учеником. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Карл смело шагнул вперёд – но фигура в тёмном плаще оказалась не Северусом Снейпом.

Ветер вдруг стал холоднее, вместо дождя пошёл град. Ледяные пули больно били по щекам, одна ударила в грудь – и вокруг разлилась тьма. Она была влажной и уютной, потом глаза разрезал луч света – стало холодно и тоскливо…

Карл с трудом прогнал морок – и увидел склонившегося над ним дементора. Тот несколько минут смотрел на мальчика безликой чернотой капюшона, потом вздохнул и растворился в тумане.

Когда оцепенение прошло, Карл поднялся и медленно побрёл дальше. Где замок, где стадион, он теперь не знал, просто двигался наугад… Впереди послышались голоса: наверное, Гарри Поттер поймал снитч, и матч закончился. Но оказалось, исход игры определил ловец команды Пуффендуя Седрик Диггори. А Гарри потерял сознание, увидев дементоров, и чуть не погиб. Его спас Альбус Дамблдор.

Сидя в столовой над чашкой горячего чая, Карл в сотый раз слушал рассказ о том, как директор своей магической силой поймал Гарри Поттера, падающего на землю. Конечно, он был рад за Гарри, но перед глазами стоял другой мальчик – высокий и красивый, в форме Слизерина. Гарри Поттер падал несколько секунд – и этих секунд Альбусу Дамблдору хватило, чтобы спасти его. Том Реддл падал много лет – и Альбус Дамблдор его не спас. Почему?..

А вечером ему не давал заснуть ещё один вопрос: кто такие дементоры? В школе им говорили, что это самые отвратительные существа на свете. Они забирают счастье, надежду, мир и приносят уныние и гибель. Даже обычные люди чувствуют их присутствие.

Но кто создал таких ужасных существ?.. Дьявол?.. Да, это удобное объяснение, но дьявола, как и Бога, никто не видел. А вот уныние, отчаяние, ненависть, боль можно увидеть почти каждый день – в сердцах людей.

Так, может быть, люди и создали этих существ?.. Когда теряли свет, веру в добро, когда обманывали и обманывались, убивали и умирали… Тьмы в них становилось так много, что она, сливаясь с тьмой других, обретала собственную форму. Но потом не хватило смелости признать, что это часть нас самих. И вот дементоров отправили на далёкий остров, охранять заключённых. Однако как бы далеко ни находился этот остров, он всё равно – на Земле. Как бы далеко мы ни прятали свою тьму, это не сделает нас светлее…

Карл поднялся, сунул ноги в тапочки и пошёл в туалетную комнату.

А если не пытаться сбежать от своей тьмы?.. Если признать, что тьма – часть тебя?..

Он подошёл к зеркалу, в котором три года назад пытался разбить своё отражение. Теперь в нём отражался мальчик, из-за худобы казавшийся выше. Тонкая шея, острые плечи. Чёрные глаза – слишком большие и взрослые на детском лице. Под глазами круги.

Карл присмотрелся – и вдруг заметил за левым плечом слабую тень. Чем дольше он смотрел, тем явственнее она становилась – бледный призрак, закутанный в покрывало из чёрного тумана.

Вот почему не напал на него дементор в поезде! Вот почему исчез, растворившись в серой дымке, дементор на поле!.. У него уже был свой призрак, который медленно пил его душу.

Карл глухо рассмеялся и обернулся – тень задрожала и растворилась.

– Я знаю, что ты здесь, – сказал Карл. – Не бойся, я не прогоню тебя на остров, я не пошлю тебя к другим. Ты навсегда останешься со мной.

Послышался странный звук, напоминающий то ли вздох, то ли смех…

Ожидая, пока закипит зелье в котле, Карл снова вспоминал свои встречи с дементорами. И чем больше он думал о них, тем сильнее убеждался в мысли, что в душе человека не может быть только тьма. Существуют ведь добрые люди. Например, Софи – она за свою короткую жизнь никого не обидела. Конечно, и в её сердце живут боль и отчаяние, но не только боль и отчаяние!.. Тогда – если наша тьма способна создавать дементоров, то наш свет тоже должен создавать что-то!.. Нужно было выяснить, что и как!..

После урока Карл подошёл к профессору Снейпу и спросил:

– Профессор, могу я задать вам вопрос?

Северус Снейп нахмурился.

– Я хотел спросить о существах, которые являются противоположностью дементоров.

– Мне кажется, защиту от Тёмных искусств у вас ведёт другой преподаватель, – холодно заметил Северус Снейп, собирая свои бумаги. – Его и спрашивайте. Насколько мне известно, профессор Люпин уже чувствует себя лучше.

– Но я хотел спросить вас…

– Сожалею, ничем не могу помочь, – он уже собирался уйти, когда вдруг повернулся и внимательно посмотрел на мальчика. – Один только совет. На вашем месте я не стал бы интересоваться дементорами и способами борьбы с ними. Желание стать героем часто плохо заканчивается. Особенно для таких, как вы.

Карл пробормотал бессмысленное, никому не нужное «спасибо» и побрёл на следующий урок. Он не понял, что имел в виду профессор Снейп. Никаким героем он, конечно, стать не мечтал, но почему для таких, как он, это заканчивается плохо?.. И что значит – «таких, как он»?

Не найдя ответов, он пошёл к профессору Люпину. Тот, как всегда, приветливо встретил Карла, но и на его лице появилась тень, когда он выслушал вопрос.

– Это очень сложная магия, её не изучают в школе, – объяснил профессор.

– А как называется это существо?

– Патронус… Он является чем-то вроде покровителя, щита против дементоров.

– И его можно… создать?

– Да, но это заклинание бывает не под силу даже опытным волшебникам.

– Заклинание?..

– Чтобы создать Патронуса, нужно сосредоточиться на одном-единственном, самом счастливом воспоминании и произнести магические слова.

– А вы можете назвать мне эти слова?

Профессор Люпин колебался несколько секунд, потом сказал:

– Экспекто патронум…

– Экспекто патронум… – повторил Карл.

– Верно, но должен ещё раз напомнить – эта магия очень сложная, одного знания заклинания недостаточно.

– Я понял, – кивнул мальчик. – Спасибо, профессор.

Римус Люпин покачал головой.

Потом Карл долго думал над словами своих учителей. Обоим не понравилось, что он спросил их о Патронусе. Но Северус Снейп и Римус Люпин не были друзьями, а значит, и мотивы их слов и поступков были разными.

Реакцию профессора Люпина Карл понимал. Профессор считал, что у мальчика ничего не выйдет с Патронусом, и боялся, что разочарование причинит боль. Понять профессора Снейпа было сложнее. Карлу с трудом верилось, что он обеспокоен душевным состоянием своего ученика. Но если дело было не в Карле, то в ком?..

Через несколько недель упорных тренировок, Карл убедился в обоснованности сомнений профессора Люпина. У него не получалось создать ничего, хоть отдалённо напоминающего Патронуса.

Приближались рождественские каникулы. В последние выходные семестра третьекурсникам снова разрешили пройти в Хогсмит.

Шагая по замёрзшей тропинке, Карл думал о том, что зима идёт волшебной деревне намного больше, чем осень. А мигающие гирлянды и разноцветные фонарики превращали её в иллюстрацию новогодней сказки. Частью сказки стал теперь и большой чёрный пёс, снова спешивший в сторону замка, – только сказка эта казалась очень печальной.

Не остановившись около манящих витрин магазинов, Карл направился к Визжащей хижине. С трудом преодолев поле, покрытое толстым слоем снега, он открыл скрипящую дверь и вошёл внутрь. Здесь тихо и спокойно, здесь он сможет попробовать ещё раз.

Скинув ботинки и забравшись с ногами на кровать, Карл положил перед собой волшебную палочку и задумался. До сих пор у него не получалось создать Патронуса. Почему?.. Вряд ли дело в заклинании, слова – малая часть магии. Некоторые чудеса ему удавалось сделать, не зная заклинаний. Значит, дело в воспоминании – самом радостном и счастливом… Он снова и снова перебирал в уме события своей короткой жизни – но ни одно из них не могло создать Патронуса…

А может, подумать о том, чего на самом деле не было?.. Перед глазами возникла картина: уютная гостиная, в камине горит огонь, красивая женщина на диване вяжет свитер, клубок падает на ковёр, к нему подбегает котёнок. Мужчина наклоняется, поднимает клубок, берёт котёнка и кладёт себе на колени, продолжая рассказывать о том, что произошло сегодня на работе. Он говорит приглушённым голосом, женщина время от времени отрывается от вязания, кивает или задаёт вопрос. Она тоже говорит тихо, потому что в кресле спит мальчик, для которого она вяжет свитер…

Осторожно, чтобы иллюзия не исчезла, Карл взял волшебную палочку и прошептал:

– Экспекто патронум…

Ничего не произошло. Наверное, иллюзии не могли создать Патронуса…

Где-то позади вздохнула тень, и снова её вздох был похож на смех.

– Думаешь, у меня не получится? – спросил Карл.

Вздох-смех…

Может, дело действительно не в словах и не в воспоминаниях? Может, в его душе просто нет света? Только отчаяние и тоска – то, что он чувствует, когда рядом появляются дементоры. Единственное воспоминание о дне, когда он родился…

Смех…

Нет, хотя бы крошечка света в нём должна была остаться!.. Просто свет найти в себе гораздо труднее, чем тьму. Но он должен постараться… Для этого нужны воспоминания, они – как проводник, позволяющий свету найти путь… Пусть это будет крошечный огонёк…

Огни свечей дрожат, и кажется, что свечи тоже мёрзнут. Где-то наверху наступила весна, но здесь всегда поздняя осень. Он дует на холодные пальцы и переворачивает страницу учебника. Альфомра – противоядие, заживляет раны, ожоги и укусы животных. Ингредиенты: китовый ус, яд кобры. Он встаёт, идёт к шкафу с ингредиентами, потом возвращается за свою парту. Молча, чтобы не мешать.

Руки слушают только приказы холода, порошок из китового уса сыпется на стол. А что будет, если он прольёт содержимое второго пузырька?..

Профессор медленно идёт между пустых столов и останавливается около него. Он ни о чём не спрашивает. Ему достаточно взгляда. Он приказывает подвинуться, потом опускается на скамью рядом с ним и начинает рассказывать о яде…

Карл слушает строгий голос, который словно не говорит, а читает статью из словаря, и чувствует, как воздух вокруг теплеет. В этом нет магии, профессор не произносит заклинаний – просто он сидит рядом, и поэтому тепло. Тело профессора, подчиняясь даже не его желанию, а обыкновенным законам физики, отдаёт тепло, которое согревает мальчика.

Карл смотрит на свои руки и думает, а хватит ли в его маленьком теле тепла, чтобы согреть другого человека… Очень хочется, чтобы хватило… Он пытается заглянуть в себя. Там темно – и только в самой глубине теплится крошечный огонёк…

Карл открыл глаза – у него в руках дрожал маленький клубочек света. Клубочек расправил крылья – и оказался белым вороном.

– Привет… – тихо сказал Карл.

Белый ворон смотрел на него светлыми мудрыми глазами.

– Значит, ты мой Патронус?..

Ворон молчал, не возражая и не соглашаясь.

За левым плечом послышался вздох…

Вечером Карл долго не мог заснуть, снова и снова вспоминая произошедшее в Визжащей хижине.

У него получилось… И пусть сейчас его Патронус умещается на ладони, это начало… Но как странно…

Он накрыл голову одеялом.

Как странно, что тому воспоминанию удалось создать Патронуса… Ведь оно тоже было иллюзией…