Текст книги "Русские адмиралы — герои Синопа"
Автор книги: Николай Скрицкий
Соавторы: Неизвестный автор
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 37 страниц)
Пока Нахимов находился в крейсерстве, в начале июня на рейд вышла 2-я практическая эскадра вице-адмирала Ф.А. Юрьева из кораблей «Три Святителя», «Париж», «Храбрый», «Чесма», «Уриил», «Ростислав», фрегатов «Сизополь», «Кагул» и корвета «Пилад». Эскадра проводила учения в быстроте, меткости выстрелов и точности исполнения движений. В то же время экипажи транспортов учились грузить и выгружать лошадей. 4 июня высочайшее повеление предписало всех моряков из команд, остававшихся в Севастополе, обучать работе при орудиях на батареях Южной стороны. Батареи Северной стороны предоставили для обучения чинов сухопутного ведомства. Через 2 месяца проверка, проведенная А.С. Меншиковым, продемонстрировала отличный результат учения с пальбой в цель407 408.
Так как поступило известие о подготовке турками судов для перевозки пороха горцам, 8 июня Корнилов предписал М.Н. Станюковичу усилить крейсерство у восточного побережья Черного моря. Южный отряд контр-адмирала П.А. Синицына из фрегата «Месемврия», корвета «Калипсо», брига «Птоломей», шхун «Смелая», «Дротик», тендера «Скорый» должен был крейсировать в южной части побережья, с центром в Сухум-Кале, и выслать «Калипсо» на меридиан Синопа для связи с босфорскими крейсерами. Уже бывший в крейсерстве отряд переименовали в Северный отряд для охраны северной части побережья. Оба отряда поступали в распоряжение начальника Черноморской береговой линии вице-адмирала Л.М. Серебрякова. От эскадры вице-адмирала Юрьева следовало по одному кораблю на трое суток высылать для практических занятий в плавание к Херсонесу. Контр-адмирала Ф.М. Ново-сильского срочно вызвали в Севастополь1.
2-я практическая эскадра под начальством командующего 4-й флотской дивизией контр-адмирала Ф.М. Новосильского сменила эскадру Нахимова, которая 29 июня вернулась в Севастополь409 410. Но предвоенная обстановка требовала быть настороже. Уже 30 июня Нахимов приказал командирам кораблей эскадры поторопиться залить воду, принять порох и снаряды взамен затраченных в кампанию411. Его беспокоила боеготовность кораблей. 6 июля вице-адмирал писал В.А. Корнилову о необходимости унифицировать размеры трубок и отверстий для них у бомб, которые на заводе выпускали с большим разбросом412, 25 июня – о непригодности материала, отпущенного для зарядных картузов пушек большого калибра413, 13 августа рапортовал о результатах испытания фонарей применительно к условиям боевой службы и предпочитал слюдяные, ибо стеклянные разбивались при выстрелах и падении414.
Тем временем Корнилов вывел эскадру в море. 7 августа он застал на рейде Севастополя главные силы флота: 14 кораблей, 3 фрегата и корвет. 8 августа начальник штаба флота поднял флаг на корабле «Двенадцать Апостолов». Приказав принять на корабли второй комплект барказов, вице-адмирал удостоверился, что каждый корабль в состоянии высадить 500 человек с вооружением415. В тот же день он отдал приказ на проведение маневров. Начальник штаба Черноморского флота намеревался после практического плавания атаковать оставленные на Севастопольском рейде корабли эскадры контр-адмирала А.И. Панфилова двумя колоннами, по пути высадив на берега Севастопольской бухты десант со шлюпок416. 10 августа эскадра из кораблей «Двенадцать Апостолов», «Три Святителя», «Париж», «Храбрый», «Чесма», «Уриил», «Ростислав», «Святослав», фрегатов «Коварна» и «Кулевчи», пароходов «Владимир» и «Грозный» вышла в море. В этот день провели проверку новых кораблей «Великий князь Константин» и «Императрица Мария», которые продемонстрировали хорошую ходкость. Эскадра занималась эволюциями и артиллерийскими стрельбами. Вечером 11 августа оба новых корабля вернулись в Севастополь, а фрегат «Коварна» отправился в крейсерство перед Константинополем1.
12 августа эскадра Корнилова приблизилась к Севастополю двумя колоннами, по четыре корабля и фрегату. За 20 минут корабли спустили по два барказа и два полубарказа, расположенные между колоннами на буксирах, после чего эскадра продолжила движение ко входу в бухту по сигналам: «Сняться с дрейфа», «Поставить все паруса», «Сделать по три выстрела из каждого орудия, начиная по второй пушке адмиральского корабля». При входе корабли шли под всеми парусами, сохраняя дистанцию и расстояние между колоннами в 100 саженей. При прохождении батарей с них вели огонь артиллеристы и портовые команды по боевому расписанию. Пройдя батареи Павловскую и № 4, корабли отпустили гребные суда, которые пошли к берегу под прикрытием пароходов «Владимир» и «Грозный». На флагманском корабле Корнилова появился сигнал: «Поставить противника в два огня». «Обороняющаяся» эскадра из шести кораблей была построена в одну линию курсом на середину входа в Севастопольскую бухту. «Двенадцать Апостолов» встал против четвертого в линии корабля, за ним вступали в бой, становясь на якоря с кормы, остальные корабли, обходившие первые четыре корабля с двух сторон, тогда как фрегаты заняли позицию у тыльных орудий входных батарей (Павловской и № 4). Со своей стороны, два концевых корабля эскадры Панфилова развернулись поперек бухты и открыли продольный огонь по атакующим колоннам417 418.
Сообщая Меншикову об этих маневрах 15 августа, Корнилов писал: «Спуск гребных судов с ростр пред входом и потом проводка их между крепостей внутри колонн и, следовательно, прикрытыми от крепостных выстрелов и, наконец, установление кораблей на позицию, бросая якорь с кормы, составляли главный предмет предпринятого маневра. Я теперь вполне убедился, что корабли в этом новом для них случае не затруднятся, когда это от них потребуется»419. С одной стороны, Корнилов проверял готовность флота к высадке десанта, с другой – готовность отразить нападение на Севастополь с моря. Со временем этот опыт использовал Нахимов.
Нахимов в августе подготовил отчеты о проведенных в июне учениях, в которых показал, каких успехов добились моряки1. Но тратить много времени на отчеты и отдых не приходилось. На Кавказе возникла опасность восстания горцев, побуждаемых турецкими и британскими агентами. Чтобы ликвидировать угрозу с юга, где у границ России накапливались турецкие войска, потребовалось перебросить на Кавказ 13-ю пехотную дивизию из Крыма. 10 сентября 1853 года на кораблях получили приказ командира Севастопольского порта о сформировании по воле Меншикова (от 8 сентября) из кораблей Черноморского флота трех эскадр. Первую эскадру из кораблей «Двенадцать Апостолов», «Великий князь Константин», «Париж», «Императрица Мария», «Храбрый», «Чесма», «Святослав», «Ягудиил», «Ростислав», пароходов «Владимир» и «Грозный» возглавлял Нахимов с контр-адмиралом А.И. Панфиловым в качестве младшего флагмана. Нахимову же подчинялась и вторая эскадра контр-адмирала Н.П. Вульфа из фрегатов «Сизополь», «Кагул», 10 транспортов, пароходов «Бессарабия», «Одесса», «Эльборус», «Боец», «Молодец» и шхуны «Аргонавт». Третью эскадру контр-адмирала Ф.М. Новосильского составили корабли «Три Святителя», «Уриил», «Селафаил», «Гавриил», «Варна» и фрегат «Флора». Утром 10 сентября Нахимов поднял флаг на корабле «Великий князь Константин»420 421.
Сроки на подготовку дали самые сжатые. Уже 15 сентября Корнилов предписал Нахимову порядок перевозки войск на побережье Кавказа. Следовало в тот же день принять артиллерию и тяжести, 16 сентября – лошадей и людей и 17 сентября выступить, причем пароходам взять на буксир транспорты. Сам Корнилов намеревался на «Владимире» прибыть в Сухум-Кале, сделать указание Н.П. Вульфу о срочной выгрузке транспортов и пароходов. С несколькими пароходами начальник штаба хотел встретить корабельный флот в районе Бомбор, чтобы помочь при выгрузке, а остальные пароходы и транспорты должны были вернуться в Севастополь для того, чтобы вторым рейсом перевезти оставшихся лошадей и продовольствие422.
14 сентября погрузили на суда обоз, 15 —16 сентября – войска, артиллерию и лошадей423. 17 сентября Нахимов рапортовал Николаю I, что оставил Севастополь с эскадрой из 12 кораблей, 2 фрегатов, 2 корветов, 7 пароходов, 11 транспортов, на которые были погружены части 13-й пехотной дивизии и 2 легких батарей424.
С рассветом, когда установился попутный ветер, сначала вышли транспорты на буксире пароходов и отряд Вульфа, а за ним и весь корабельный флот. К полудню, когда ве+ер стал стихать, корабельный флот отстал1.
Начальник Кавказского корпуса избрание места высадки предоставил В.А. Корнилову. Сначала предполагали, что высадка состоится в Сухум-Кале. Однако, прибыв к порту, удобному для выгрузки малых, но не больших судов, вице-адмирал решил избрать местом выгрузки с кораблей Анакрию вблизи Редут-Кале и выслать навстречу пароходы. За 19—21 сентября произвели выгрузку лошадей и части людей, а транспорты с тяжестями и артиллерией также послали к Анакрии. Корнилов заранее выслал к месту высадки бриг «Птоломей» и тендер «Скорый», чтобы избрать удобное место для выгрузки. 22 сентября сам он с пароходами «Владимир», «Бессарабия» и «Одесса» направился навстречу флоту, который из-за слабого ветра двигался медленно. Встреча произошла на высоте Пицунды, и пароходы на следующее утро доставили к Анакрии три корабля. На рассвете 24 сентября парусный флот прибыл на рейд Анакрии, а к 16.00 высадка войск уже была завершена, после чего флот возвратился в Севастополь425 426.
24 сентября с рейда Анакрии Нахимов рапортовал адмиралу М.Б. Берху, что прибыл к цели, отправив часть судов к Сухум-Кале. Больных оказалось лишь 7 человек сухопутного и 4 – морского ведомства427. Всего было перевезено 16 393 человека, 2 батареи и другие тяжести, 824 лошади428. 24 сентября Корнилов рапортовал Меншикову, что в Анакрии высадили 4 полка и 2 батареи, в Сухум-Кале – 6 рот и лошадей429.
Тем временем два корабля и два фрегата, посланные в Одессу за войсками, сделали один рейс и вышли во второй. Вся операция завершилась 2 октября430. Докладывая 3 октября Николаю I об экспедиции, А.С. Меншиков сообщал как об организаторской роли Корнилова, так и о «...примерной и настойчивой исполнительности командовавшего флотом в сей экспедиции вице-адмирала Нахимова»431.
Флот вернулся в Севастополь. Однако отдых оказался недолгим. Угроза войны становилась все более явственной. 2 (14) июля Турция обратилась к великим державам с протестом против занятия дунайских княжеств русскими войсками. Летом 1853 года английская и француз-
ская эскадры в готовности стояли у Дарданелл. На запрос султана, готовы ли эскадры пойти через проливы в случае русских демонстраций у Босфора, адмиралы ответили утвердительно. На Черное море вышел для рекогносцировки турецкий пароход с английскими и французскими офицерами. Пока Турция к войне не приготовилась, союзники вели переговоры, способствуя ее примирению с Россией. Когда на Дунае были сосредоточены 143 тысячи войск султана, Турция могла применить силу. 14 (26) сентября диван решил объявить войну. 22 сентября (4 октября) появился манифест о священной войне против России. 26 сентября (8 октября) главнокомандующий турецкой армией на Дунае Омер-паша послал М.Д. Горчакову требование очистить дунайские княжества в течение 15 дней. Так как главнокомандующий Дунайской армией ответил, что не имеет полномочий вступать в соглашения о войне, мире или очищении княжеств, Омер-паша начал боевые действия утром 11 (23) октября обстрелом из Исакчи русской флотилии, проходившей вверх по Дунаю. А в ночь на 16 (28) октября турки захватили пост Св. Николая вблизи Поти. Казалось бы, Николай I получил необходимый предлог для развертывания боевых действий. Правда, он совсем не ожидал, что за спиной Турции будут стоять Англия и Франция с их первыми по мощи флотами. Опасность войны с коалицией оказывалась вполне реальной. Однако 21 октября (2 ноября) обнародовали манифест русского Императора с объявлением войны Турции1. Россия входила в большую войну, к которой не была готова.
Тем временем и на Черном море готовились к войне. 1 октября Корнилов направил Меншикову записку с предложением занять русскими войсками Сизополь и Синоп как базы для русских крейсирующих судов432 433. Князь не поддержал это предложение. Решили ограничиться крейсерством. 5 октября адмирал М.Б. Берх отдал приказ командиру Севастопольского порта вице-адмиралу М.Н. Станюковичу отправить эскадру П.С. Нахимова из четырех линейных кораблей для крейсиро-вания на пересечении меридиана Тарханкута и параллели 43 градуса; ему подчинили фрегаты и бриги Босфорского отряда и пароход «Бессарабия». Следовало также снабдить командами и артиллерией пароходофрегаты, которые ранее использовали как пакетботы для сообщения с Константинополем434.
Нахимову 5 октября М.Б. Берх дал следующее предписание:
«В. пр-во отряжаетесь с эскадрою из кораблей «Ягудиил», «Храбрый», «Чесма» и «Императрица Мария», фрегатов «Коварна», «Кулев-чи» и «Кагул», бригов «Эней» и «Язон» и пароходофрегата «Бессарабия» в крейсерство между Анатолией и Крымом, держась по возможности на меридиане Тарханкута и параллели 43 градуса.
Один фрегат и бриг по очереди надлежит содержать на Севастопольском рейде, как для отдыха этих судов, крейсирующих с начала лета, так и для сообщения с портами.
Пароходофрегат «Бессарабия» дождется окончательной инструкции в. пр-ву и, когда доставит оную, поступит в состав эскадры для употребления по вашему усмотрению.
Цель посылки эскадры та же, что и прежде бывших крейсеров, дабы при ожидаемом разрыве иметь морские силы у берегов Турции и особенно на сообщении Константинополя с анатолийскими прибрежными городами, и потому до получения новых инструкций не надлежит считаться в войне»1.
Еще до выхода эскадры в море стало известно о том, что турки усиленно готовятся к войне. Чтобы избежать внезапного нападения, Ментиков через В.А. Корнилова послал М.Н. Станюковичу распоряжение направить Нахимову предписание присоединить пароход «Бессарабия» и распространить крейсерство к анатолийскому берегу между Амастро и мысом Керемпе, чтобы расположиться на коммуникации турецкой столицы с Батумом, куда направлены три турецких парохода с пушками. Разрешая эскадре показываться в виду берегов, Корнилов предписывал не начинать боевых действий до получения указаний либо до неприязненных действий со стороны турок. Следовало также послать пароход «Владимир» в Одессу и направить пароход «Дунай» для предупреждения о возможном нападении турок и присоединении к Нахимову фрегата «Коварна» и брига «Эней», крейсировавших у Босфора435 436.
Получив предписание, Нахимов 10 октября отдал приказ о приведении кораблей в боевую готовность:
«В дополнение копии с предписания ко мне, объявленной мною командирам, я нахожу нужным предложить им по выходе в море зарядить все орудия ядрами за исключением некоторых в опер-деке для сигналов; при учениях орудия непременно разряжать; к ночи или даже днем, в туманное время, после учения непременно зарядить; разложить в ящики, развешанные по бортам между орудиями, по два боевых картуза с порохом, за исключением лазаретов и около камбуза, и за ними артиллерийским офицерам иметь самый бдительный надзор. Ударные трубки разложить по лядункам, столько, сколько может понадобиться для дела. Ружейные патроны иметь под рукой, так чтобы при тревоге легко было их раздать стрелковой и абордажной партиям, абордажное оружие иметь отпущенным и в совершенной готовности. Держать постоянно часовых на салингах и обо всяком показавшемся судне немедленно извещать адмирала.
При встрече с турецким военным судном первый неприязненный выстрел должен быть со стороны турок, но то судно или суда, которые на это покусятся, должны быть немедленно уничтожены.
В заключение я должен сказать, что, имея таковой отряд под командой, мне ничего не остается более желать, как скорейшего разрыва со стороны России с Турцией, и тогда я убежден, что каждый из нас исполнит свое дело»1.
11 октября эскадра П.С. Нахимова в составе линейных кораблей «Императрица Мария», «Чесма», «Храбрый», «Ягудиил», фрегата «Ка-гул» и брига «Язон» оставила Севастополь; Нахимов поднял свой флаг на корабле «Императрица Мария»437 438. Фрегаты «Коварна», «Кулевчи» и бриг «Эней» уже крейсировали в море, наблюдая за движением турецких судов439.
Итак, Нахимов получил инструкцию не начинать боевых действий до нападения турок, ибо в Босфоре стояла англо-французская эскадра, а русскому послу в Лондоне было предъявлено заявление, что в случае атаки турецких портов союзные корабли вступят на Черное море для их защиты. 9 октября Николай I сообщил А.С. Меншикову, главнокомандующему морскими и сухопутными силами в Крыму, об этом заявлении и предписал избегать нападения на турецкие гавани440.
Черноморский флот безусловно мог одержать верх над турецким, но явно уступал по числу кораблей, особенно паровых, объединенным англо-франко-турецким силам. Неудобное осеннее крейсерство Нахимова оставалось единственным средством воздействия на турецкую морскую активность.
А активность турки проявляли. Еще 8 октября из Константинополя стало известно, что турецким военным кораблям приказано после 9 октября нападать на слабые русские силы; в Батум прошли три пароходофрегата с крепостной артиллерией441. Появление эскадры Нахимова между мысом Керемпе и портом Амастро заставило турецкое командование прекратить отправку судов к Кавказу в ожидании, что русские корабли уйдут на зимовку1. Но расчет не оправдался: несмотря на ненастную погоду, русские моряки продолжали крейсерство.
12 октября, отправив находившиеся у турецких берегов фрегат «Коварна» и бриг «Эней» в Севастополь, Нахимов занял позицию между мысом Керемпе и Амастро. Первые дни с эскадры П.С. Нахимова лишь наблюдали за движением почтовых и торговых турецких судов, не препятствуя им442 443.
Тем временем 12 (24) октября А.С. Меншикову и начальнику штаба Черноморского флота вице-адмиралу В.А. Корнилову стало известно в Николаеве об обстреле русской флотилии на Дунае турками, что означало открытие военных действий. Вернувшись в Севастополь, Корнилов 16 октября отдал приказ приготовить к выходу в море эскадру контр-адмирала Ф.М. Новосильского, а остальные четыре корабля составили эскадру контр-адмирала Н.П. Вульфа для обороны главной базы444. 18 октября В.А. Корнилов послал с фрегатом «Коварна» письмо, разрешающее эскадре П.С. Нахимова уничтожать или задерживать военные суда турок, отпуская суда купеческие, если на них нет служащих или грузов, принадлежащих правительству султана445. В тот же день, получив извещение о повелении царя оставаться в оборонительном состоянии, Корнилов направил Нахимову с корветом «Калипсо» соответствующее письмо446. 19 октября он послал своего адъютанта Г.И. Железнова к Нахимову с очередным посланием, предлагавшим выжидать первого выстрела турок447. Пароход «Одесса», на котором шел Железнов, догнал «Коварну» и «Калипсо», оба были возвращены в Севастополь, а Нахимов 20 октября получил письмо об отмене не дошедших до него ранее приказов448.
А.С. Меншиков тем временем решил под свою ответственность атаковать турецкий флот, если тот расположится вне Босфора; князь в предписании от 20 октября поторопил ранее задуманную Корниловым рекогносцировку449.
Выступившие 23 октября в поход четыре парохода под флагом Корнилова прошли вдоль берегов Болгарии до Бургаса, не заметив противника; 26 октября с пароходофрегата «Владимир» увидели у входа в Босфор эскадру из пяти фрегатов, корвета и парохода1. Другие русские суда видели несколько линейных кораблей и фрегатов450 451. 28 октября вицеадмирал вернулся в Севастополь; получив предписание А.С. Меншико-ва об истреблении флота, вышедшего из Босфора, он вечером того же дня отдал приказ эскадре контр-адмирала Ф.М. Новосильского, присоединив пароходофрегаты «Владимир», «Одесса», бриг «Эней», выйти в море. В приказе присутствовали следующие любопытные строки: «...если бы счастье нам благоприятствовало и мы бы встретили неприятеля, то с помощью Божиею офицеры и команда судов, со мной отплывающих, вполне воспользуются случаем увеличить наш флот новыми кораблями»452. Эта часть приказа позволит нам понять последующие действия Корнилова.
29 октября эскадра оставила Севастополь453. Нахимову Корнилов в тот же день писал, что рассчитывает на его победу над турецкой эскадрой454. Сам он намеревался пройти вдоль берегов Черного моря до встречи с эскадрой Нахимова и вернуться в главную базу455. Существовал также замысел зажать турок между двумя эскадрами и уничтожить456. Однако реальные действия не позволили осуществить замысел.
Эскадра В.А. Корнилова, преодолевая шквалы и сильное волнение, продвигалась к мысу Калиакрия. Нетерпеливый вице-адмирал, узнавший 4 ноября от выходившего к Босфору на разведку пароходофрегата «Владимир», что у пролива стоят фрегаты и легкие суда, что англо-французский флот не появлялся в море, что 31 октября три турецких парохода вышли в Трапезунд, решил предупредить Нахимова и отправился на «Владимире» к востоку, поручив Новосильскому также найти эскадру Нахимова, оставить ему при необходимости два корабля и вернуться в Севастополь457. Если бы Корнилов твердо придерживался своего плана, не было бы, возможно, и Синопского сражения.
Морской советник в Турции англичанин А. Слейд описывает деятельность турецкого флота следующим образом. После начала войны в море крейсировала эскадра. Когда стало известно о появлении в море русских трех линейных кораблей, двух фрегатов и парохода (эскадра Нахимова), Слейда отправили на спешно снаряженном фрегате «Нусретие», который вскоре присоединился к эскадре и крейсировал с ней в конце октября и начале ноября, выдержав шторм и снегопад; 31 октября слой снега на палубе составлял несколько дюймов. Корабли теряли ориентировку, а фрегат «Каиди-Зефер» штормом занесло в Синоп1.
Перед отплытием Слейд рекомендовал не отправлять в Синоп одни легкие силы, и капудан-паша, соглашаясь с главным советником, намеревался доказывать правительству необходимость послать на зимовку также два корабля458 459. Однако британский посол по совету адмиралов настоял на том, чтобы не посылать в Синоп линейные корабли; союзный флот ограничил поддержку переходом в Бейкос, ближе к выходу из Босфора460.
В это время турки продолжали переброску войск и оружия на берега Кавказа. Сначала на восток направились упомянутые выше три пароходофрегата, затем в Синоп выступили пять фрегатов и корвет Осман-паши. Для их прикрытия на Черное море выходил весь турецкий флот, о чем писала зарубежная пресса461. Этот факт подтверждают наблюдения выходивших к Босфору русских крейсеров. Но опрошенные шкиперы сообщили, что турецкий флот недолго оставался в море и вечером вернулся в Босфор462.
Пароходофрегаты прошли к цели незамеченными. Парусную эскадру видели впервые моряки с пароходофрегата «Одесса» в ночь на 1 ноября, но не смогли передать сведения463. Вторым оказался «Владимир».
Вице-адмирал Корнилов болезненно переживал недостаток пароходов в Черноморском флоте. С другой стороны, моряк хотел победы, подобной Наваринской464. Поэтому, когда 5 ноября вблизи Пендераклии были замечены паруса шести судов, принятых за эскадру Нахимова, и дым парохода, Корнилов приказал править в сторону дыма. Из-за ошибки счисления он думал, что находится между Амастро и мысом Керем-пе465. В результате жестокого боя «Владимир» овладел турецким пароходом «Перваз-Бахри» и повел его в Севастополь после встречи с эскадрой Новосильского; последний получил приказ следовать к мысу Керемпе на встречу с эскадрой Нахимова, сменить у него при необходимости пострадавшие корабли исправными и вернуться в Севастополь1. Около 16.00 с «Владимира» вновь видели две эскадры, но приняли турецкую за корабли Нахимова466 467. Тем временем виденная у Пендераклии эскадра Осман-паши благополучно прошла мимо, ибо единственный наличный пароход оказался вовлечен в несвойственное ему дело вместо разведки.
Кроме «Владимира», турецкую эскадру видели и с других русских судов, но по разным причинам информация об этом не доходила до командования русского флота468.
Как же случилось, что и Нахимов, эскадра которого крейсировала на пути Осман-паши, не обнаружил его эскадру в море?
26 октября вице-адмирал получил предписание А.С. Меншикова от 23 октября открыть боевые действия против турецких военных судов469. Не имея инструкции о действиях против торговых судов, в рапорте Корнилову от 29 октября вице-адмирал запрашивал:
«По занятии с октября 13-го числа назначенной мне дистанции в первые дни прошло мимо эскадры два больших парохода, обращающихся между Константинополем и восточными портами, впоследствии по утрам виден был один пароходный дым к О или W, из чего предполагаю, что турецкие пароходы не прекращают свои сообщения, несмотря на присутствие у их берегов нашей эскадры, изменя только час своего отправления из расчета проходить место крейсерства вплоть у берега по ночам, раз только, октября 25-го после полудня, небольшой пароход без флага буксировал купеческий бриг к О, и, когда я отделил фрегат и пароход «Бессарабия» осмотреть их вблизи и принудить поднять флаг, пароход бросил судно в местечке Фоказ и думал уйти, но по пятому ядру поднял турецкий военный флаг и был оставлен в покое согласно имеющейся тогда инструкции; после этого случая, по всем вероятиям, я уже не увижу никого более; сообщая об этом в. пр-ву, покорнейше прошу испросить мне разрешение оставить дистанцию и крейсировать по усмотрению для того, чтобы мог являться там, где не ожидают отряда.
В предписании <...> мне е. с-ти сказано, чтобы с купеческими турецкими судами и пароходами поступать согласно вашему уведомлению, но, не имея от вас по этому предмету ни строчки, я покорнейше прошу поспешить меня уведомить, как действовать не только с ними, но и с судами и пароходами иных держав»470.
1 ноября на пароходе «Бессарабия», вернувшемся после погрузки угля в Севастополе, прибыло сообщение о начале войны и приказание главнокомандующего захватывать транспортные суда с военными припасами1. По предписанию Меншикова от 30 октября Нахимову не следовало пропускать турецкие суда в азиатские порты, особенно Батум и Трапезунд; появление кораблей иных стран не ожидали, однако в случае их выхода на Черное море следовало сообщить в Севастополь, а при появлении превосходящих сил – возвращаться в главную базу471 472. Отвечая на запрос Нахимова в донесении от 29 октября, Ментиков предоставил ему право покидать назначенную дистанцию; сообщая о пароходной эскадре в Трапезунде и движении эскадры [Осман-паши. – Н. С] к Кавказскому побережью, а также о выходе эскадры Корнилова в море, князь Меншиков предлагал не захватывать турецкие купеческие суда несколько дней, пока российские суда не оставят турецкие порты473.
Нахимов 1 ноября сигналом сообщил лишь о начале войны и приказал поздравить команды474. 3 ноября погода позволила довести до экипажей содержание манифеста и приказов вице-адмирала о начале войны и готовности кораблей к бою. В первом приказе П.С. Нахимов сообщал:
«Не имея возможности за крепким ветром и большим волнением два дня передать на суда вверенного мне отряда копии с манифестом объявления войны Турции, я передаю их теперь и предлагаю гг. командирам приказать священникам прочесть их при собрании всей команды.
Имею известие, что турецкий флот вышел в море с намерением занять принадлежащий нам порт Сухум-Кале и что для отыскания неприятельского флота отправлен из Севастополя с 6-ю кораблями генерал-адъютант Корнилов. Неприятель не иначе может исполнить свое намерение, как пройдя мимо нас или дав нам сражение. В первом случае я надеюсь на бдительный надзор гг. командиров и офицеров, во втором – с божиею помощью и уверенностью в своих офицерах и командах я надеюсь с честью принять сражение. Не распространяясь в наставлениях, я выскажу свою мысль, что в морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика»475.
Во втором приказе флагман еще более твердо заявлял: «Получив повеление начать военные действия против военных турецких судов, я считаю нужным предуведомить командиров судов вверенного мне отряда, что в случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершенно уверенным, что каждый из нас сделает свое дело...»1 Далее Нахимов давал уже вполне конкретные указания иметь офицеров на салингах для корректировки и о том, как вести огонь артиллерии в дыму.
Из приказов Нахимова очевидно вытекает, что он, получив разрешение, готов атаковать неприятеля и встреча с турецкой эскадрой неминуемо приведет к схватке. Не только предписания командования, но и убеждения самого начальника эскадры были тому залогом, а последующие действия – подтверждением.
4 ноября посланный для осмотра торговых судов пароход «Бессарабия» захватил турецкий пароход «Меджари-Теджарет», шедший из Синопа. Командир «Бессарабии», увидев на востоке пароходный дым, применил хитрость: прикрыл трубу брезентом и под парусами начал лавировать навстречу пароходу. Приблизившись, он сделал предупредительный выстрел, после которого турецкий пароход направился к берегу, и с него на шлюпке съехали капитан, помощник и турецкие чиновники, направлявшиеся в Константинополь476.
При опросе команд купеческих судов выяснилось, что в Синопской бухте стоят три фрегата, два корвета и транспорт477. Но сразу идти к Синопу Нахимову не пришлось.
5 ноября трофей, который готовили отправить в Севастополь, пригодился. Утром с эскадры услышали гром выстрелов (бой «Владимира» с «Перваз-Бахри»), и Нахимов, предполагая столкновение кораблей Корнилова с турками, сделал попытку в безветрие буксировать корабли поочередно двумя пароходами на шум сражения478. Даже в таких безвыходных для парусников условиях адмирал не задумался, идти или нет на помощь соратникам. К вечеру две парусные эскадры встретились. Нахимов узнал от Ф.М. Новосильского о бое «Владимира», который отправился с плененным пароходом на буксире в Севастополь, и сам сообщил Новосильскому о начале войны479. На следующий день, присоединив корабли «Ростислав», «Святослав» и отправив в главную базу с Новосильским поврежденные штормом корабль «Ягудиил» и бриг «Язон», вице-адмирал с пятью кораблями, фрегатом и пароходом пошел к Синопу1. 7 ноября он встретил направлявшееся в Синоп с грузом угля купеческое судно; так как документов на груз не было, а шкипер сказал, что везет уголь немецкой компании, Нахимов отпустил судно, взяв часть угля для «Бессарабии» в обмен на квитанцию480 481. Это был, вероятно, первый случай перегрузки топлива с одного судна на другое в море.
