Текст книги "Русские адмиралы — герои Синопа"
Автор книги: Николай Скрицкий
Соавторы: Неизвестный автор
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 37 страниц)
Родился Владимир Истомин в 1809 году в Пензенской губернии1522. 11 марта 1823 года мальчик поступил в Морской корпус. 31 мая 1824 года его произвели в гардемарины. В 1827 году на корабле «Азов» молодой моряк перешел из Кронштадта в Портсмут, затем на Средиземное море, участвовал в Наваринском сражении1523. Этот корабль под командованием М.П. Лазарева особенно отличился в сражении и был награжден Георгиевским флагом. В рапорте А.В. Моллеру А.П. Гейден, командовавший русской эскадрой при Наварине, докладывал, что Истомин и два других гардемарина, которых не произвели в мичманы ранее лишь за молодостью, достигли возраста; он испрашивал разрешения утвердить их производство, о котором сообщил юношам уже 19 октября 1827 года1524.
)jSz-
=2^
В списке офицеров, представленных Гейденом к награде 13 ноября 1827 года, рядом с фамилиями гардемаринов Владимира Истомина и Дмитрия Шишмарева записано: «Находились при мне для посылок, каковую должность исполняли с необыкновенным усердием и деятельностью, а особенно Истомин, расторопностью которого не могу довольно нахвалиться». Николай I утвердил представление о производстве в мичманы и награждении Истомина серебряным крестом Св. Георгия1. За Наварин Истомина наградили знаком военного ордена. 8 октября его произвели за отличие в мичманы2.
В 1828 —1830 годах на «Азове» мичман В.И. Истомин крейсировал в Архипелаге, участвовал при блокаде Дарданелл и вернулся в Кронштадт. В 1830 году его наградили орденом Св. Анны III степени. В 1832– 1834 годах на корабле «Память Азова» моряк плавал в Балтийском море. 3 февраля 1833 года его произвели в лейтенанты3.
В 30-х годах М.П. Лазарев собирал под свое крыло известных ему по предыдущей службе моряков: Путятина, Нахимова, Шестакова, Ун-ковского и других. В числе их оказался и В.И. Истомин. В 1835 году моряка перевели из Балтийского в Черноморский флот. В 1836 году он крейсировал на корабле «Варшава», в 1837 году командовал яхтой «Резвая», затем пароходом «Северная звезда», на котором присутствовали Император с Императрицей, и ходил по черноморским портам. За это плавание Истомин был награжден орденом Св. Владимира IV степени и получил два бриллиантовых перстня. В 1838 —1840 годах лейтенант командовал шхуной «Ласточка»4.
В приказе М.П. Лазарева от 4 мая 1840 года на высадку под Туапсе командир шхуны «Ласточка» Истомин 3-й был назначен в помощь капитану 2-го ранга В.А. Корнилову, командовавшему гребными судами правого фланга5. Высадка прошла успешно. Была отмечена и служба Истомина. 12 июня 1840 года в письме А.С. Меншикову М.П. Лазарев представлял к повышению в чине нескольких достойных офицеров, в том числе лейтенанта В.И. Истомина. Он писал:
«Лейтенанта Истомина 3 в. с-ть непременно произвели бы сами, если бы увидели возвратившуюся в зимнее время шхуну «Ласточка»; описываемые мне в партикулярном письме посланником Кантакази отзывы о ней англичан и французов, и в особенности флота капитана Лайонса (ныне английского посланника в Афинах), возвышают честь российско-
1 Лазарев М.П. Документы. Т. I. С. 332.
2 ОМС. Ч. X. С. 255.
3 Там же.
4 Там же.
5 Лазарев М.П. Документы. Т. II. С. 328; Нахимов П.С. Документы
С. 128.
и материалы.
го флота за границею. Глазенап был на шхуне «Ласточка» и может подтвердить мое мнение, что в лучшем порядке военного судна видеть невозможно. Истомин восьмой год как служит лейтенантом и 13 лет офицером, я намерен представить в. с-ти о назначении его командиром на имеющий заложиться послезавтра корвет по чертежу английского [судна] «Дидоны», и в таком случае чин капитан-лейтенанта очень бы соответствовал такому командованию. Познания его и заботливость по слркбе доставят флоту отличнейший корвет»1.
Ходатайство Лазарева возымело свое действие: 10 июля 1840 года моряка произвели в капитан-лейтенанты. В 1842-м и 1843 годах он командовал корветом «Андромаха» у абхазских берегов, в 1843 году был награжден орденом Св. Станислава II степени. 22 мая 1845 года Истомина назначили состоять при кавказском наместнике генерал-адъютанте князе Воронцове как специалиста-моряка. Он участвовал в сухопутных действиях при осадах и штурмах укрепленных деревень Гергебиль и Салты, был награжден орденом Св. Анны II степени1525 1526. Переписываясь с Лазаревым, Истомин сообщал ему о событиях на Кавказе. В свою очередь главный командир Черноморского флота и портов писал ему о том, что происходило на флоте. В письме от 1 марта 1846 года Лазарев, отвечая на письма Истомина от 1 и 15 февраля, благодарил за информацию и сообщал о завершении работ в Севастопольской морской библиотеке1527.
24 октября 1847 года, узнав о закладке корабля «Париж», Истомин, все еще остававшийся офицером по морской части при наместнике Кавказа, писал Лазареву:
«Я был душевно рад прочесть, что взамен «Варшавы» заложен 120-пушечный корабль «Париж» и что он строится по плану «Двенадцати Апостолов».
Распространяться об этом прекрасном корабле считаю излишним, но не могу не поздравить В.В. пр-во [с] тем, что постройкой этого корабля вся старая грейговская ветошь Черного моря окончательно вычеркнется из списков и что, следовательно, таких пятнадцать кораблей, какие теперь в Черном море находятся, не представит ни одна из морских держав»1528.
Составляя это письмо, наверняка Истомин желал служить на новом корабле, но не мог знать, в какой форме его пожелание осуществится.
По поводу представления капитан-лейтенанта к следующему чину М.П. Лазарев писал Меншикову, что в Истомине он видит офицера, который по знаниям своим «способен образовать экипаж и корабль в лучшем военном виде»1. 15 октября 1847 года моряка произвели за отличие в капитаны 2-го ранга со старшинством с 14 сентября1529 1530.
В 1848 году моряк оставался прикомандированным к наместнику Кавказа1531. Тем временем «Париж» строили. Заложенный 18 июня 1847 года в Спасском адмиралтействе Николаева, 120-пушечный корабль был спущен на воду 23 октября 1849 года1532. К этому времени Лазарев подобрал ему хорошего командира. 6 декабря 1849 года Истомина произвели в капитаны 1-го ранга. В 1850—1852 годах командиром корабля «Париж» он крейсировал у восточного берега Черного моря. В 1852 году моряка наградили орденом Св. Владимира III степени1533. В сентябре 1853 года Истомин, командуя «Парижем», участвовал с эскадрой П.С. Нахимова в перевозке 13-й пехотной дивизии на побережье Кавказа и доставил на борту корабля 1466 солдат и офицеров Белостокского полка; 23 – 24 сентября он успешно высадил на берег у Анакрии доверенные ему войска1534.
В 1853 году, командуя «Парижем», Истомин участвовал в Синопском сражении. Его корабль шел головным в левой колонне и в числе первых вступил в сражение. Последовательно он уничтожил корвет «Гюли-Се-фид», добил проходивший мимо фрегат «Ауни-Аллах», подавил сопротивление фрегатов «Дамиад» и «Низамие», а также заставил замолчать береговую батарею. О последней матрос Антон Майстренко вспоминал: «Париж» как подтянулся, залпом как дал (60 орудий сразу), так батарею и разбил – только пыль пошла. Она, батарея, стояла как бы над самой водой, а тут в море и повалилась со всем запасом»1535.
В донесении после сражения П.С. Нахимов писал: «Корабль «Париж» (капит. 1 р. Истомин) под флагом контр-адмирала Новосильского при наступлении на неприятеля шел рядом с кораблем «Императрица Мария» и вслед за ним занял место по диспозиции. Открыв страшный батальный огонь по батарее № 5, по 22-пуш. корвету «Гюли-Сефид» и по 56-пуш. фрегату «Дамиад», он взорвал на воздух корвет в 1 час 5 м. пополудни. В то время дрейфовал мимо него адмиральский фрегат «Ауни-Аллах», поразив его продольными выстрелами и отбросив на берег фрегат «Дамиад», корабль «Париж» потравил цепь, вытянул шпринг и стал бить двухполосный 64-пуш. фрегат «Низамие». В 2 часа фок и бизань-мачты «Низамие» были сбиты, а фрегат сдрейфовало к берегу, где он вскоре потом загорелся. Тогда «Париж» снова потравил шпринг и начал действовать по батарее № 5. Нельзя было налюбоваться прекрасными и хладнокровно рассчитанными действиями корабля «Париж»; я приказал изъявить ему свою благодарность, но не на чем было поднять сигнал: все фалы были перебиты»1.
Нахимов был так восхищен действиями Истомина, что послал своего адъютанта Ф. Острено на шлюпке, чтобы передать моряку благодарность1536 1537.
Любопытно, что «Париж» выпустил в ходе сражения больше других кораблей бомб (70 из 188)1538. Можно полагать, что в значительной мере именно они сыграли роль в истреблении неприятеля, представленного фрегатами и корветами – судами легкой постройки.
К Синопскому сражению Истомин имел ордена Св. Станислава II степени, Св. Анны II степени с короной, Св. Владимира III степени, знак отличия за 15 лет службы и знак отличия военного ордена. В представлении к чину контр-адмирала В.И. Истомина Нахимов писал: «За приведение корабля в превосходный боевой порядок, постановление его на позицию с неукоризненною точностью, примерную неустрашимость и твердость духа, благоразумие, искусные и быстрые распоряжения во время боя»1539. 28 ноября Истомина произвели за отличие в контр-адмиралы1540.
4 декабря 1853 года Истомин с другими флагманами находился в гостях у Нахимова1541. Это был не единственный случай, когда контрадмирал приходил к Павлу Степановичу. В частности, друг Нахимова М.Ф. Рейнеке записал, что 15 декабря в ходе разговора о подготовке к обороне Севастополя Истомин предлагал установить цепные боны, не ремонтировать корабли, применить гальванические батареи (видимо, для взрыва мин) и другие меры1542. Когда 20 декабря раздавали нижним чинам Георгиевские кресты за Синоп, он устроил для своих 35 кавалеров обед в каюте на корабле «Париж»1543.
27 декабря Истомина с другими адмиралами и генералами пригласил на обед в клуб А.С. Меншиков; стол был накрыт на 30 человек. Так как перед Севастополем видели судно, скорее всего разведчик, в ночь на 28 декабря ставили боны. 29 декабря Истомин поставил еще пять звеньев бона из старых мачт. 6 января 1854 года освятили новые батареи у Голландии и Киленбалочной бухты; первую из них строил Истомин с командой «Парижа». На каждой батарее с 10 декабря работали 400 человек. Молодой контр-адмирал брался построить батарею за неделю, однако сооружение из камня оказалось значительно труднее, чем он думал, и на постройку потребовался почти месяц1.
На схеме распределения кораблей в Севастопольской бухте «Париж» под флагом Истомина показан передовым, с возможностью выдвижения в поддержку передовым батареям1544 1545.
10 апреля Истомин с Нахимовым, Корниловым, Новосильским и группой офицеров отслужили молебен на могиле М.П. Лазарева накануне годовщины его смерти, чтобы печальные воспоминания не совпали с Пасхой. А.С. Ментиков и М.Н. Станюкович не пришли. В день Пасхи 11 апреля Нахимов и Истомин навестили Рейнеке и рассказали о праздновании. Утром оба флагмана ездили христосоваться с В.А. Корниловым, который нездоровым оставался на корабле, а затем объезжали корабли и поздравляли команды1546.
В мае началось крейсерство фрегатов, а с середины месяца по два корабля выходили для практики; командовать первой сменой предстояло В.И. Истомину, прочими – Ф.М. Новосильскому и А.И. Панфилову1547.
Все лето сохранялось тревожное ожидание нападения союзников. К осени казалось, что нападения в этом году не будет. Однако 1 сентября десант англо-франко-турецких войск занял Евпаторию, а затем союзники высадили на берег главные силы.
А.С. Ментиков выступил с войсками навстречу, оставив Севастополь на моряков. Следовало принять меры к обороне своими силами главной базы флота. В предписании В.А. Корнилова М.Н. Станюковичу от 7 сентября 1854 года на случай тревоги В.И. Истомин был назначен командовать войсками на Северной, а А.И. Панфилов – на Южной стороне1548.
9 сентября Корнилов отдал приказ о затоплении кораблей на входе в Севастопольскую бухту и подготовке к возможному вторжению союзников на Северную сторону. Истомину следовало с рабочими, которые приводили в оборонительное состояние северное укрепление, в случае появления неприятеля на высотах Бельбека уничтожить батареи Парижскую и Двенадцатиапостольскую, вывезти всех людей и суда, кроме оставляемых для флотских перевозок1. 11 сентября в приказе о посылке морских батальонов для обороны Северной стороны В.А. Корнилов назначил командиров всех пяти батальонов, собираемых из команд кораблей, и подчинил их Истомину1549 1550. Под наблюдением Истомина проходила постройка третьей (после Волоховой и Малаховой) оборонительной башни на высоте около Голландии; работа кипела, когда союзники высадились1551.
В.А. Корнилов сосредоточивал войска для обороны Северного укрепления; Истомин был его помощником. Когда же стало ясно, что союзники переходят на Южную сторону, через бухту переехал и Корнилов с основной частью войск1552. Он решительно взялся за организацию сухопутной обороны. Первоначально она была разбита на три дистанции; командование третьей дистанцией (левым флангом обороны, от 3-го бастиона до Большой бухты) принял контр-адмирал Истомин1553. 18 сентября в письме Корнилов писал, что Истомин командует на Малахо-вом кургане1554. Контр-адмирал вместе с Нахимовым и другими близкими людьми собирались вечерами у Корнилова1555.
Так как со временем стало ясно, что нагрузка на командование слишком велика, Корнилов разбил третью дистанцию на две и оставил Истомина руководить четвертой дистанцией от бухты до Малахова кургана включительно1556. Работа кипела по всей линии укреплений, которые росли неожиданно быстро для союзников, ожидавших встретить беззащитный город. Потому союзное командование отложило штурм и приступило к осаде.
Наследство Истомину досталось небогатое. В частности, на Малахо-вом кургане стояли всего несколько орудий, а оборонительная стенка была столь плохо построена, что ее разрушал рогами козел1557. До начала обороны, кроме этих стенок, на собранные местным купечеством средства построили лишь оборонительную башню с двумя ярусами для ружейной стрельбы и открытой батареей на пять пушек1558.
Истомин, отказавшись от услуг Э.И. Тотлебена, избрал себе в помощь по инженерной части подполковника Ползикова. Сохранившаяся в архиве записка сообщала: «Командовавший на кургане контр-адмирал Истомин, доверясь командиру 6-го саперного батальона подполковнику Ползикову, не хотел подчиниться правилам инженерного искусства и настаивал, чтобы фас перед башней был закруглен, будто бы для лучшего обстреливания впереди лежащей местности, а также и прочие прилежащие верки расположил по своей фантазии. Адмирал Корнилов, уважавший Истомина, упросил Тотлебена не вмешиваться в эти работы, и таким образом влияние Тотлебена на Корабельную сторону на долгое время вовсе было отклонено». Тот факт, что четвертая дистанция успешно выдерживала неприятельские атаки, свидетельствует о полезности нововведений, игнорировавших устаревшие каноны военноинженерного искусства1.
Корнилов, Нахимов и Истомин руководили сооружением укреплений со стороны суши, которых фактически не существовало. Недоставало инструмента, простейших лопат и кирок, и каменистую землю копали деревянными лопатами. Тем не менее, когда стало ясно, что союзники не решились атаковать Северную сторону, а двинулись к Южной, они вместо беззащитного города встретили спешно созданные укрепления. Так как армия ушла из города, основной силой его обороны стали моряки, которые строили укрепления, ранее бывшие лишь на схемах, устанавливали на них корабельные орудия, оборудовали пороховые погреба из цистерн для воды и сами же оставались защищать построенные ими батареи и редуты. На бастионах вскоре была налажена та же слркба, как и на кораблях, с вахтами и склянками1559 1560.
Из рапорта П.С. Нахимова Корнилову от 21 сентября ясно, что Истомин к этому моменту командовал обороной Малахова кургана1561. 23 сентября контр-адмирал провел «примерное отбитие штурма» на Малахов курган, которое показало необходимость усиления войск четвертой дистанции; в итоге Бутырский полк прибыл в Севастополь1562.
Оборона Севастополя прошла проверку 5 октября, когда союзники предприняли обстрел с моря и с суши, выпустив огромное количество снарядов. На четвертой дистанции пострадали укрепления 4-го бастиона и Малахова кургана. Башня была вынуждена прекратить огонь, ибо все орудия были подбиты, а осколки камней поражали людей, которых пришлось вывести. Однако другие батареи продолжали ответный огонь1563.
По приказу Истомина в ходе бомбардировки прислугу верхних орудий спустили вниз. Наблюдавший за происходившим Жандр отметил, что курган обстреливали три английских корабля. Именно тогда неприятельское ядро поразило Корнилова1. Истомин не имел возможности покинуть позицию, отлучился только к Корнилову в госпиталь по его вызову. Получив благословение вице-адмирала и расцеловавшись с ним, заплаканный Истомин сразу вернулся на Малахов курган1564 1565.
За ночь напряженной работы защитники восстановили укрепления; англичане и французы, чьи батареи были разрушены русскими снарядами, не сразу смогли возобновить в полной мере мощь огня. Убедившись в том, что противник не собирается сдаваться, союзники перешли к осаде1566.
Капитан 2-го ранга П.В. Воеводский, долго служивший на четвертой дистанции, писал 18 декабря 1854 года М.Ф. Рейнеке: «...Город тоже сильно укрепляют. Почти на всей оборонительной линии устраивают вторую линию редутов и вообще укреплений. Конечно, действия тяжелой артиллерии им долго не выдержать, но при штурме несомненно принесут большую пользу. В особенности хорощо и надежно укреплен бастион Корнилова: причина этому, во-первых, местность, во-вторых, против него с давнего времени совсем не действуют, и потом надо отдать справедливость как деятельности, так и распорядительности Вл. Ив. Истомина...»1567
Другой участник обороны еще более подчеркнул роль флагмана на суше: «Постоянная, необыкновенная деятельность Истомина достойна удивления самих врагов. И день, и ночь он на работе, и день, и ночь он готов к смерти. В какое отличное состояние Истомин привел Малахов курган! Какие всюду проведены работы, какие траверзы нагромождены! Чистота, порядок, осторожность, дисциплина царствуют на кургане и всюду там видна готовность к борьбе и смерти. Курган – это корабль Истомина!»1568
С другой стороны, и контр-адмирал отмечал заслуги подчиненных: «Не могу надивиться на наших матросов, солдат, а также офицеров. Такого самоотвержения, такой геройской стойкости пусть ищут в других нациях со свечой! То, что сыпалось на наших матросов, составлявших прислугу на батареях, этого не видели люди от века... Бомбардировка начиналась утром в 6 часов, кончалась вечером в 7 часов, и в продолжение всего времени ни один здоровый матрос не дозволил себя сменить охотникам, которые беспрерывно со слезами на глазах упрашивали, чтобы их пустили к пушкам»1569.
С командованием ему приходилось иногда говорить иначе. Когда однажды Истомин не получил ответа от командующего войсками в Севастополе генерал-лейтенанта Ф.Ф. Моллера на какое-то требование, он послал сказать его начальнику штаба А.Е. Попову, что одна из пушек направлена на Екатерининский дворец, где Моллер и Попов располагались, и бомба будет туда пущена, если требуемое не будет выделено1570 1571.
Под руководством контр-адмирала в начале 1855 года проходило сооружение выдвинутых в сторону неприятеля укреплений: Волынского, Селенгинского редутов и Камчатского люнета.
С начала обороны Истомин настаивал на постройке передовых укреплений перед левым флангом обороны; именно по этому предложению создали Камчатский люнет и редуты за Килен-балкой, но не сразу, ибо А.С. Меншиков и Тотлебен были противниками строительства2. Только в феврале поступило разрешение светлейшего князя. План, разработанный Нахимовым, Истоминым и Хрущевым, предусматривал взаимодействие армии и флота. 9 февраля по приказу Нахимова построили через Килен-бухту плавучий мост из вспомогательных судов. Военный совет определил задачи участников действий. Были выработаны сигналы, заранее доставлены материалы и инструмент, пристреляны с суши и кораблей подступы к местам работы3.
Селенгинский редут заложили в ночь на 10 февраля, Волынский – в ночь на 17 февраля 1855 года. Оба укрепления располагались в 300– 400 саженях от неприятельских позиций, перед которыми спешно построили линию небольших стрелковых окопов-ложементов. Французы неоднократно атаковали, однако русские полки при поддержке огня кораблей защищали эти передовые позиции. В ночь на 27 февраля на холме впереди Малахова кургана был заложен Камчатский люнет. Все три укрепления стали целью атак неприятеля в марте, апреле и мае4. Разумеется, строительство и оборона этих укреплений оказались в сфере внимания В.И. Истомина.
А.А. Вязмитинов, участник обороны Севастополя в 1855 году, позднее вспоминал о трудностях постройки и обороны передовых укреплений: «Селенгинский и Волынский редуты построены были наскоро, выдвинуты далеко вперед и отделялись от оборонительной линии Килен-балкой и пространством около версты, открытым для неприятельского пушечного и штуцерного огня. Брустверы редутов, составленные из двух-трех рядов туров, насыпанных рыхлыми камнями, были слишком тонки и низки, чтобы защитить внутренность редутов от ядер; значительно утолстить брустверы при непрерывно поддерживаемом французами разрушительном огне было невозможно; скопление значительной массы рабочих стоило бы нам весьма больших жертв, а результат работы двух—трех сотен человек был ничтожен, так как грунт здесь состоял из сплошного камня и едва поддавался кирке и лому. Все, что нам удавалось с большими усилиями сделать, – это не допускать насыпи до разрушения и по ночам исправлять повреждения, которые делались неприятелем днем»1.
С появлением передовых редутов французы сосредоточили против них основной огонь артиллерии. Не раз они пытались штурмовать. К примеру, вечером 5 марта союзники (12 тысяч) внезапно атаковали Камчатский люнет, но были отбиты значительно меньшими русскими войсками, о чем Истомин рапортовал Нахимову, назвав отличившихся1572 1573.
За храбрость контр-адмирала наградили орденом Св. Георгия III степени1574.
В.И. Истомин погиб 7 марта 1855 года, когда возвращался с Камчатского люнета на Малахов курган: ядро оторвало ему голову. Висевший на шее крест ордена Св. Георгия был раздроблен на части, и Нахимов послал брату покойного сохранившийся обрывок орденской ленточки1575. В тот же день П.С. Нахимов назначил начальником 4-го отделения оборонительной линии капитана 1-го ранга Н.Ф. Юрковского. 9 марта вице-адмирал в донесении Д.Е. Остен-Сакену просил разрешения похоронить погибшего во Владимирском соборе. Он писал: «Контрадмирал Истомин убит неприятельским ядром на вновь воздвигнутом Камчатском люнете. Хладнокровная обдуманность при неутомимой деятельности и отеческом попечении, соединенная с блистательной храбростью и благородным возвышенным характером, – вот черты, отличавшие покойного. Вот новая жертва, принесенная искуплению Севастополя. Качества эти, взлелеянные в нем бессмертным нашим учителем адмиралом Лазаревым, доставили ему особенное исключительное доверие и падшего героя Севастополя вице-адмирала Корнилова. Духовная связь этих трех лиц дала нам смелость, не ожидая вашего разрешения, действовать по единодушному желанию всех нас, товарищей и подчиненных убитого адмирала: обезглавленный прах его удостоен чести помещения в одном склепе с ними»1576.
Похоронили моряка в Севастополе, во Владимирском соборе. Нахимов приказал отметить место гибели Истомина, как то было делано для места ранения В.А. Корнилова1.
Место в склепе Нахимов оставлял для себя, но уступил его тому, кто пал ранее. В письме брату покойного он писал: «...Спешу вам только передать об общем участии, которое возбудила во всех гибель товарища и начальника, всеми любимого. Оборона Севастополя потеряла в нем одного из своих главных деятелей, воодушевленного постоянно благородною энергиею и геройскою решительностью; даже враги наши удивляются грозным сооружениям Корнилова бастиона и всей четвертой дистанции, на которую был избран покойный, как на пост самый важный и вначале самый слабый»1577 1578.
Вдове М.П. Лазарева, сообщая о захоронении Истомина рядом с телом ее мужа, Нахимов писал 24 марта: «Вам известны подробности смерти Владимира Ивановича, и потому я не буду повторять их; твердость характера в самых тяжелых обстоятельствах, святое исполнение долга и неусыпная заботливость о подчиненных снискали ему общее уважение и непритворную скорбь о его смерти. Свято выполнив завет, он оправдал доверие Михаила Петровича и подтвердил новым фактом, как много потеряла Россия в преждевременной кончине нашего общего благодетеля...»1579
Истомин проявлял большую заботу о матросах и солдатах, пользовался их любовью и уважением. Он был храбр до самоотвержения. Один из участников обороны вспоминал: «Много видал я людей храбрых в разных кампаниях, но такая фантастическая храбрость, как в Истомине, есть явление редкое и достойное подражания...»1580
Генерал-майор В.И. Васильчиков, начальник штаба Севастопольского гарнизона, писал о роли контр-адмирала: «Со смертью Истомина на Корабельной стороне исчезло то единство действий, которое проистекало от деятельности энергического контр-адмирала. Чтобы восстановить прежнюю энергию и сосредоточить власть над войсками в одних руках, главное начальство над всеми тремя отделениями Корабельной стороны было поручено генерал-лейтенанту Хрулеву. Выбор был вполне удачен»1581.
Можно полагать, что гибель Истомина (а затем смерть сменившего его Н.Ф. Юрковского) лишила четвертую дистанцию начальников, способных защитить позицию. Как известно, из-за ряда упущений союзникам удалось с огромными потерями овладеть Малаховым курганом, что и послужило для М.Д. Горчакова поводом оставить главную базу флота.
Первый памятник героям обороны Севастополя открыли в городе 19 августа 1856 года, после освобождения от интервентов, у недостроенного Владимирского собора. Надпись гласила: «Здесь погребены: Адмирал Лазарев, скончавшийся в лето 1851 года, и убиенные при защите г. Севастополя: Вице-Адмирал Корнилов, Контр-Адмирал Истомин, Адмирал Нахимов»1.
Союзники, заняв Севастополь, вскрыли могилы адмиралов во Владимирском соборе и глумились над ними, что было установлено актом комиссии 11 апреля 1858 года. С гробов сняли крышки, с мундиров адмиралов сорвали эполеты. Проломы в склепе затем заделали, и обна-рркить святотатство удалось лишь тогда, когда по инициативе контрадмирала Г.И. Бутакова склеп вскрыли, чтобы переложить тела в новые гробы, обитые свинцом1582 1583. Прах контр-адмирала после длительных скитаний в 1992 году вернулся во Владимирский собор и покоится вновь в Севастополе рядом с останками М.П. Лазарева, П.С. Нахимова, В.А. Корнилова1584.
Именем героя названа бухта Истомина (Тхосонниман) в Японском море на Корейском полуострове, которую обследовали и наименовали в 1886 году моряки клипера «Крейсер»1585.
КЕРН ФЕДОР СЕРГЕЕВИЧ
Родился Федор Керн в 1817 году1586. Он поступил кадетом в Морской корпус 21 января 1831 года, 31 декабря 1833 года стал гардемарином, 21 декабря 1835 года был произведен в мичманы с назначением на Черноморский флот. В 1836 —1839 годах на бриге «Фемистокл» и корвете «Орест» юноша дважды переходил из Николаева в Константинополь, откуда плавал в Архипелаг и Средиземное море1587.
Службу юноша начинал под командованием В.А. Корнилова и Н.Ф. Метлина на бриге «Фемистокл», В.И. Истомина на корвете «Орест» и фрегате «Флора», а затем и П.С. Нахимова. Его спокойный, хладнокровный характер получил проверку и закалку в крейсерствах у берегов Кавказа1. В 1839 —1845 годах на фрегате «Браилов», корабле «Си-листрия», шхуне «Дротик», фрегате «Флора» и бриге «Паламед» моряк крейсировал у восточных берегов Черного моря и участвовал в перевозке войск между Севастополем и Одессой. В 1839 году его наградили орденом Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость» за участие в сражении против горцев при занятии местечек Субаши и Шахэ. 30 марта 1841 года Керна произвели в лейтенанты, в 1843 году наградили орденом Св. Станислава III степени1588 1589.
В 1846 году лейтенантом Керн получил в командование тендер «Проворный», что на Черноморском флоте считали отличием. В 1846 – 1848 годах он крейсировал у берегов Абхазии. В 1848 —1849 годах его «Проворный» перешел из Одессы в Константинополь, ходил в Архипелаг и Средиземное море. 21 декабря 1849 года моряка произвели в капитан-лейтенанты1590.
В 1850-м и 1851 годах, командуя пароходом «Молния» и бригом «Аргонавт», Керн плавал у кавказских берегов. В 1851 году его за 18 морских кампаний наградили орденом Св. Георгия IV степени. В 1852 году, командуя пароходом «Бессарабия», капитан-лейтенант плавал по черноморским портам и был награжден орденом Св. Анны III степени. В 1853 году, командуя корветом «Калипсо», он крейсировал у абхазских берегов1591. В августе 1853 года командиром «Калипсо» Керн участвовал в учебных плаваниях. Его корвет 4 дня находился под парусами при эскадре. Судя по тому, что в ведомости учебных плаваний, составленной П.С. Нахимовым, не указано замечаний в адрес корвета, его экипаж хорошо нес службу1592. В сентябре 1853 года корвет участвовал в перевозке войск 13-й дивизии на берег Кавказа; корвет перевозил 220 человек Брестского полка. Командовал им еще капитан-лейтенант Керн1593.
• К осени 1853 года Керн имел ордена Св. Георгия IV степени за 18 кампаний, Св. Анны III степени, Св. Станислава IV степени, Св. Анны IV степени с надписью «За храбрость»1594. Когда война с Турцией стала неизбежной, в отношении М.Н. Станюковичу от 28 октября 1853 года о дислокации кораблей Черноморского флота на случай начала боевых действий В.А. Корнилов назначил Керна командиром пароходофрегата «Одесса», переоборудованного из пакетбота1. В этом качестве тот и участвовал в Синопском сражении.
Пароходофрегат «Одесса» шел головным под флагом В.А. Корнилова, за ним следовали «Крым» и «Херсонес». В разгар сражения отряд приближался к Синопу, когда был замечен уходивший в море турецкий пароходофрегат. Корнилов устремился в погоню, приказав «Крыму» и «Херсонесу» поставить неприятеля в два огня. Керн сделал все возможное, чтобы догнать противника, и открыл огонь. Но неприятельское ядро повредило штурвал, что замедлило движение «Одессы» и позволило врагу скрыться под завесой дождя. Корнилов приказал повернуть к Синопу. Так как сражение кончалось, пароходы употребили, чтобы отводить свои корабли от полыхавших неприятельских и попытаться спасти еще не горевшие турецкие фрегаты. Однако все неприятельские суда так пострадали, что пришлось их сжечь. После того как корабли подремонтировали, пароходы использовали для того, чтобы вывести их в море, а затем ввести в Севастополь. Пароходофрегат «Одесса» буксировал корабль «Великий князь Константин», на котором поднял флаг П.С. Нахимов1595 1596.
