Текст книги "Русские адмиралы — герои Синопа"
Автор книги: Николай Скрицкий
Соавторы: Неизвестный автор
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 37 страниц)
8 (20) ноября моряки русской эскадры увидели через перешеек мачты четырех больших судов на рейде, но вскоре шторм отогнал корабли в море и нанес значительные повреждения их рангоуту482. 10 ноября Нахимов отправил в Севастополь корабли «Храбрый», «Святослав», фрегат «Кулевчи» на ремонт и пароход «Бессарабия» для пополнения запасов угля; с последним шли донесения адмирала о выходе к Синопу и штормовых повреждениях кораблей. В одном из донесений вице-адмирал, не располагая людьми, знающими турецкий язык, просил прислать для опроса переводчиков хотя бы на часть кораблей, в другом просил как можно быстрее вернуть «Бессарабию» или прислать другой пароход, который крайне необходим в крейсерстве483. Трофейный пароход убыл в главную базу ранее. Оставив фрегат «Кагул» в дозоре у мыса Керемпе, Нахимов с тремя кораблями и бригом пошел к Синопу, чтобы уничтожить обнаруженную там эскадру484. Но 11 ноября в Синопской бухте оказались значительно большие силы. В рапорте Станюковичу от 11 ноября Нахимов сообщал:
«Обозревши сего числа в самом близком расстоянии порт Синоп, я нашел там не два фрегата, корвет и транспорт, как доносил в. пр-ву, а 7 фрегатов, 2 корвета, 1 шлюп и 2 больших парохода, стоящих на рейде под прикрытием береговых батарей.
Предполагая, что есть какая-нибудь цель у неприятеля, чтобы собрать такой отряд военных судов в Синопе, я положительно останусь здесь в крейсерстве и буду их блокировать до прибытия ко мне двух кораблей, отправленных мною в Севастополь для исправления повреждений, тогда, несмотря на вновь устроенные батареи, кроме тех, которые показаны на карте Манганари, я не задумаюсь их атаковать. Убедительно прошу в. пр-во поспешить прислать два корабля моего отряда и фрегат «Кулевчи», который вместо двух недель, как предполагали отправить его из Севастополя, стоит там более месяца, а если корабли «Святослав» и «Храбрый» прибыли, то их легко снабдить реями и парусами со старых кораблей – если же нет, или они имеют более значительные повреждения, то нельзя ли прислать один из новых стопушечных и корабль «Ягудиил». В настоящее время в крейсерстве пароходы необходимы и без них, как без рук; если есть в Севастополе свободные, то я имею честь покорнейше просить в. пр-во прислать ко мне в отряд, по крайней мере, два. Последние новости от опрошенного греческого судна, которое вышло из Константинополя 4 дня назад: английский, французский и турецкий флоты стоят в Босфоре, для снабжения провизиею французского флота как в Константинополе, так и в Черном море делается подряд. При этом представляю план расположения неприятельских судов в Синопе»1.
План этот был снят в ходе разведки. При легком ветре русская эскадра приблизилась к турецкой на 2 мили, вызвав беспокойство: пароходы развели пары и вышли вперед, но затем вернулись. Суда турецкой эскадры обменивались сигналами, затем в качестве предупреждения навстречу русским полетело ядро; Нахимов дал сигнал «Снять неприятельскую позицию и взять курс в море»485 486. Старший штурман эскадры И. Некрасов, пользуясь подробной картой Манганари, нанес положение турецких судов и батарей487. При этом заметили новые батареи488. Из-за значительного расстояния один из корветов был принят за шлюп и обнаружены лишь пять батарей из шести489. Тем не менее, результаты съемки послужили основанием для выработки плана атаки Синопа.
При сложившемся соотношении сил Нахимов посчитал неблагоразумным нападать немедленно, ибо береговые батареи давали туркам явный перевес. Следовало надеяться либо на выход противника в море, что уравнивало силы, либо на помощь из Севастополя.
В донесении, направленном с «Энеем», Нахимов предполагал, что большая эскадра собралась в Синопе с какой-то целью. Цель эта нам уже известна – высадка десанта и выгрузка оружия на Кавказское побережье для горцев; два транспорта с грузами стояли в бухте. Как же все эти силы собрались в порту?
Первоначально на рейд прибыла часть эскадры под флагом Хуссей-на-паши; ее видели моряки Нахимова при первом приближении к Синопу. Видимо, к ней присоединился «Каиди-Зефер». Главную силу эскадры составили пять фрегатов и корвет Осман-паши, которые вышли из Босфора в конце октября, 5 ноября были замечены, как известно, с пароходофрегата «Владимир» у Пендераклии. 7 ноября отряд Осман-паши в дождь и туман встретил у мыса Керемпе фрегат «Кагул», и четыре турецких фрегата погнались за ним; командир «Кагула», несмотря на сильный ветер, поднял все паруса и, рискуя кораблем, оторвался от преследователей. Позднее Осман-паша, спасенный моряками с «Кагула», удивлялся, что фрегат уцелел. Русский фрегат, преодолевая шторм, 10 ноября доставил сведения о погоне Ф.М. Новосильскому, крейсировавшему у Севастополя, и вернулся на пост1. Новосильский не принял во внимание донесение и вместо помощи Нахимову вернулся в главную базу490 491. Тем временем турецкая эскадра в шторм, миновав корабли Нахимова, отнесенные ветром от берега, прошла в Синоп. Из-за холода при нехватке теплой одежды и питания экипажи были так изнурены, что несколько часов не могли убрать паруса; позднее Осман-паша рассказывал, что предпочел бой на якоре второму переходу по бурному морю492.
В бухте также находился пароходофрегат «Таиф». «Таиф» с пароходофрегатами «Фейзи-Бахри» и «Саик-Ишаде» составлял ту группу из трех пароходов, о выходе которых из Босфора уже упомянуто. Пароходы эти под командованием Мустафы-паши обходили берега Кавказа, с них выгружали порох и свинец для черкесов и сообщали им, что 20 ноября войска из Синопа и захваченного турками поста Св. Николая высадятся в Абхазии493. 9 (21) ноября три пароходофрегата с бортовым залпом 34 пуда 32 фунта из 34 орудий встретились с патрулировавшим у мыса Пицунда 44-пушечным фрегатом «Флора» (бортовой залп 15 пудов 38 фунтов из 22 орудий)494. Пароходы атаковали, но не смогли использовать превосходство в маневренности, ибо русский фрегат, умело управляемый командиром, отражал все попытки победить его и нанес противнику повреждения; после боя один пароход пошел на буксире другого. Между 9 и 11 ноября Мустафа-паша с четырьмя пароходами (четвертый, вероятно, присоединился из Ба-тума) зашел в Синоп и оставил «Таиф» в распоряжении начальника парусной эскадры495.
В условиях осенней непогоды, гибельной для парусников, блокада неприятельского порта являлась делом рискованным. В случае прорыва турки располагали численным превосходством и их легкие суда имели большую скорость. Вес бортового залпа турецкой эскадры составлял 2444 кг против 2182 кг на трех русских кораблях1. Явное преимущество туркам давали два парохода, в том числе удобный для разведки быстроходный «Таиф». На их стороне в случае неудачи прорыва оставалась возможность укрыться под береговыми батареями Синопа и использовать его верфь и адмиралтейство для ремонта и пополнения боезапаса, тогда как русским пришлось бы пересечь Черное море. Тем не менее, Нахимов решил во что бы то ни стало не пропустить противника на восток и упорно держался ближе к берегу, понимая, что восстание горцев в условиях начинающейся войны грозит России крупными неудачами.
12 ноября, встревоженный приближением русской эскадры и блокадой, Осман-паша доносил в столицу: «Шесть русских линейных кораблей, корвет и два парохода постоянно находятся в открытом море близ порта; они то ложатся в дрейф, то лавируют. От шести до восьми фрегатов и два парохода по самым верным сведениям были видны на высоте портов Бартин и Амастро. Во всяком случае большой неприятельский военный порт находится не далеко. Его эскадра может получить подкрепление и атаковать нас при помощи брандеров. Таким образом, если мы не получим подкрепление и если такое положение продлится еще несколько дней, то это значит, что нас Бог бережет, – императорский флот может подвергнуться разгрому»496 497.
Осман-паша, зная медлительность султанского правительства, намеренно сгущал краски и удвоил силы противника. Но даже в таком виде донесение не возымело действия. Диван после обсуждения решил не торопиться с отправкой подкреплений, считая положение эскадры под прикрытием береговых батарей достаточно прочным498.
Интересно, что британский посол в Константинополе Стрэтфорд Рэдклиф уже 13 —14 ноября получил сведения, что русская эскадра из корабля, парохода и фрегатов несколько дней крейсирует у Синопа. О донесении Осман-паши он узнал 17 ноября, но не принял мер для помощи экспедиции499. Возможно, это был политический ход, чтобы вовлечь Россию в войну с Англией, но очень вероятно, что англичане были невысокого мнения о российском флоте. Во всяком случае, они не предполагали полного разгрома турок.
Совершенно иной оказалась реакция российского командования. Еще 7 ноября, не получая после 29 октября известий от Нахимова, А.С. Ментиков послал ему пароходы «Одесса» и «Громоносец», но оба из-за неисправностей не достигли цели и вернулись в Севастополь 11 и 14 ноября соответственно1. Когда 11 ноября Ф.М. Новосильский прибыл в Севастополь, Меншиков остался недоволен тем, что его эскадра сразу же после донесения «Кагула» не пошла на помощь Нахимову; на другое утро Новосильский вышел в море с пятью кораблями, но два из них из-за течи вернулись, и 16 ноября к эскадре у Синопа присоединились три 120-пушечных корабля («Париж», «Три Святителя», «Великий князь Константин»), сразу более чем удвоив ее силы500 501. Еще ранее к эскадре прибыл вызванный с поста «Кагул»; 17 ноября подошел фрегат «Кулевчи»502. Он доставил два предписания Меншикова от 14 ноября, который в соответствии с высочайшим повелением (не трогать турецкие приморские города, стараться истребить неприятельский флот в море и отрезать сообщение Константинополя с Батумом) указал Нахимову по возможности щадить Синоп при уничтожении эскадры, чтобы не дать повода англо-французскому флоту войти на Черное море503. Это предписание, излагающее уведомление Министерства финансов от 23 октября, не смогли доставить «Одесса» и «Громоносец». Во втором предписании Меншиков сообщал о появлении трех турецких эскадр в море и выражал уверенность, что одна из них уже уничтожена Нахимовым504. Указания развязывали руки адмиралу, располагавшему достаточными силами для атаки.
Тем временем «Эней» 13 ноября доставил в Севастополь донесение от 11 ноября о большой эскадре в Синопе. Немедленно был отправлен фрегат «Кулевчи»; вместо «Бессарабии» пошел «Владимир», но из-за повреждения машины 14 ноября вернулся на буксире парохода «Херсо-нес»505. Следовательно, до начала сражения эскадра Нахимова не могла получить ни одного парохода. Однако 15 ноября В.А. Корнилов, вернувшийся из Николаева в Севастополь, поторопил ремонт, 17 ноября с пароходами «Одесса», «Херсонес», «Крым» вышел в море и успел к завершающему этапу Синопского сражения1. «Громоносцу» после ремонта также следовало идти к Синопу506 507. С пароходами шло предписание А.С. Меншикова от 17 ноября, подтверждающее приказ об уничтожении неприятельской эскадры и предлагающее после того идти к восточному берегу Черного моря «для нравственного действия на горцев и наших мусульман»508. Наконец, 20 ноября из Севастополя вышел отремонтированный корабль «Храбрый»; пострадав от шторма, он прибыл к Синопу слишком поздно, прошел в поисках Нахимова мимо Тра-пезунда до Сухум-Кале и 8 декабря вернулся в базу509.
Итак, характер предписания Меншикова еще раз узаконивал атаку Синопа, на которую адмирал решился уже 17 ноября.
Синоп
Синоп с древних времен являлся портом на торговых путях вдоль берегов Анатолии благодаря хорошей якорной стоянке, прикрытой от северных ветров гористым полуостровом Боз-Тепе. К середине XIX века значение Синопа уменьшилось, но торговля лесом и судостроение поддерживали существование города, насчитывавшего 10—12 тысяч жителей. Турецкую часть на перешейке между полуостровом и материком окрркала крепостная стена; восточнее крепости располагался греческий квартал. Перед городом в бухте сохранились остатки молов, прикрывавших гавань и судоверфь в районе греческого предместья.
Кроме крепостных стен, Синоп с юга обороняли шесть батарей: на мысе Боз-Тепе № 1 из б пушек, № 2 из 12 орудий между мысом и ущельем реки Ада-Киой, № 3 из 6 орудий – в полумиле (километре) западнее, № 4 из 8 орудий – у греческого предместья, № 5 из б орудий – против турецкой части города и шестиорудийная № 6 на мысе Киой-Хисар; прислуга батарей из 400—500 человек квартировала в деревушке Киой-Хисар510. Атакующим кораблям следовало обогнуть гористый полуостров; с его высот можно было издалека заметить приближение неприятеля и приготовиться к отпору. Нападающим, входившим в бухту вдоль северного берега, предстояло проходить мимо всех батарей и пострадать от их огня. Как будет видно из дальнейшего, принятый план атаки Синопа исключил участие в бою батарей № 1 и 2, то есть более трети (18 из 44).орудий. Из оставшихся 24—*26 орудий только 3 были 68-фунтовыми, остальные – 18-фунтовые, слабые для разрушения корпусов линейных кораблей. А. Слейд утверждал, что пушки эти в большинстве устарели; среди них были даже средневековые генуэзские1. Тем не менее, они располагались на высоте 10—13 метров, на уровне верхних палуб кораблей, их защищали земляные укрепления511 512. Малоразмерные цели на берегу оказалось трудно поразить из гладкоствольных'пушек, стрелявших с качающихся платформ в дыму. Кроме того, батареи могли стрелять калеными ядрами, вызывающими пожары на деревянных кораблях. Если учесть, что в то время одно орудие на берегу считали равноценным нескольким корабельным, а за 5 лет до синопских событий, в 1848 году, четыре датских береговых орудия потопили один и заставили сдаться второй неприятельский боевой корабль, батареи у Синопа следовало считать эквивалентными одному-двум линейным кораблям.
Основной целью атакующих и главной силой обороняющихся являлась эскадра вице-адмирала Османа-паши, состоявшая из семи фрегатов, трех корветов, двух пароходов и двух транспортов. Кроме того, на рейде стояли два турецких торговых судна и ионическая шхуна.
Осман-паша, готовясь к бою, расположил фрегаты и корветы на якорях вблизи пятисаженной (десятиметровой) отметки глубин традиционным полумесяцем, оставив в центре разрыв для стрельбы батареи № 5; береговые батареи обеспечивали и фланги боевого порядка. Приближающаяся атакующая эскадра неминуемо попадала под перекрестный огонь кораблей и батарей. Близкое расположение от малых глубин исключало охват боевой линии со стороны берега и позволяло отводить к мели поврежденные фрегаты. Если бы легкие суда противника пытались взять турок в два огня, они оказались бы зажаты между кораблями и батареями. Пароходы, транспорты и торговые суда стояли за боевой линией.
Критики считали, что принятое Осман-пашой построение неудачно, ибо корабли якобы мешали стрельбе береговых батарей. Высказывали даже мнение, что стоило поставить эскадру в стороне от города, чтобы исключить его разрушение в случае боя и позволить батареям вести более свободный продольный обстрел русских кораблей, что следовало часть пушек бортов, обращенных к берегу, перевезти на берег и усилить ими батареи1. 32-фунтовые пушки в бою могли конкурировать с артиллерией линейных кораблей. Английские эксперименты показали, что 32-фунтовая пушка, заряженная двумя ядрами, способна с расстояния 360 метров пробить борт линейного корабля насквозь513 514. В этом случае, несомненно, повреждения и потери русской эскадры оказались бы значительно больше. Но мог ли турецкий адмирал пойти на такой шаг?
Осман-паша имел вполне определенные инструкции и был готов выйти в море к берегам Кавказа, где предстояло высадить войска и выгрузить вооружение для разжигания восстания горских племен против российского самодержавия. Он и эскадру построил носом к выходу из бухты, чтобы при благоприятных условиях продолжить плавание на восток. Как известно, вице-адмирал сообщил в Константинополь и о приближении эскадры П.С. Нахимова 11 ноября, и о соединении эскадр в виду Синопа. Однако турецкий диван, вероятно, не мог поверить в безрассудство русского командования, решающегося атаковать турецкие корабли в порту вопреки угрозам англо-французской дипломатии. Иностранные газеты сообщали, что Осман-паше обещали помощь, когда улучшится погода; до того эскадре приказали оставаться в бухте515. Не исключено, что британский посол, имевший значительное влияние на правительство султана, как сторонник войны с Россией, мог рассчитывать, что эскадра в Синопе явится приманкой, выступления против которой станут предлогом английской дипломатии для решительных действий. Возможно, именно поэтому Стрэтфорд Рэд-клиф считал своим успехом то, что отговорил турок от предложенного А. Слейдом замысла отправить в Синоп на зимовку линейные корабли516. Дисциплина, ограничивавшая возможность проявления инициативы, и фатализм турок стали дополнительными причинами бездеятельности турецкого командования перед лицом грозной опасности, что облегчало задачу русской эскадры.
Располагая вполне определенным предписанием уничтожить турецкую эскадру, обнаруженную в Синопе, вице-адмирал Нахимов к 17 ноября располагал шестью линейными кораблями и двумя фрегатами. Правда, он не получил ни одного парохода, но опасность появления крупных турецких или, тем паче, англо-французских сил требовала поторопиться и воспользоваться своим превосходством при первом удобном случае.
Следовало до предела уменьшить время сближения эскадры с неприятелем, чтобы сократить потери. Для этого Нахимов намеревался атаковать двумя колоннами центр неприятельской боевой линии, как практиковали на учениях Черноморского флота летом 1853 года. Намереваясь уничтожить противника, вице-адмирал предполагал из колонн одновременно развернуть веером все корабли и поставить их на шпринге в 300– 400 метрах от вражеской боевой линии, на расстоянии эффективного огня орудий всех калибров, в том числе и наиболее мощных, еще не опробовании х в бою бомбических пушек.
Бомбические пушки, предназначенные для стрельбы не только ядрами, но и разрывными снарядами (бомбами), составляли значительную часть артиллерии русских кораблей, особенно трехдечных. В российском флоте подобные орудия, единороги, появились еще в XVIII веке, значительно раньше, чем в других флотах. 68-фунтовые пушки Черноморский флот получил вместе с заказанными в Англии пароходами; затем на отечественных заводах наладили производство аналогичных орудий1. По инициативе В.А. Корнилова они с 40-х годов вошли в состав вооружения нижних деков новых линейных кораблей517 518. Наряду с ними на вооружении сохранялись и единороги. В Синопском сражении орудиям, стреляющим разрывными снарядами, предстояло пройти первую боевую проверку.
Большую часть артиллерии русских кораблей составляли 36-фунтовые пушки и пушко-каронады; первые служили для стрельбы на дальние дистанции, и их устанавливали на нижних палубах, а пушко-каронады, более короткие и легкие, стояли на второй, третьей палубах линейных кораблей для ближнего боя. На ближней дистанции эффективны были и 24-фунтовые, и меньшего калибра пушки, стоявшие на открытых палубах.
Бортовой залп шести российских линейных кораблей из 312 пушек весил 5627 кг против 2706 кг из 262 корабельных и береговых турецких орудий. Еще большее превосходство наблюдалось в тяжелой артиллерии: 44 бомбических и 206 36-фунтовых пушек против 5 бомбических на берегу и «Таифе» и 80 32-фунтовых трех фрегатов и корвета Осман-паши. Англичане признавали превосходство русских 36-фунтовых пушек над британскими 30-фунтовыми1. Пушки этих калибров могли разрушать корпуса кораблей; меньшие годились преимущественно для стрельбы по рангоуту, такелажу и уничтожения экипажей на открытых палубах.
Русская артиллерия располагала всеми видами боеприпасов: бомбами, гранатами, картечью, брандскугелями, ядрами; все эти снаряды были использованы на разных этапах сражения.
Моряки, работавшие у орудий, в большинстве обслуживали и паруса, отдавая этому делу больше времени благодаря продолжительным плаваниям; артиллерийские учения происходили значительно реже парусных и носили вынужденно более условный характер. Важнейшим критерием при обучении являлась быстрота заряжания и пальбы; меткостью занимались меньше. Примитивные прицелы даже при небольшой качке давали разнообразные результаты. Об этом говорят, в частности, учения Черноморского флота в октябре 1852 года, когда корабли и фрегаты стреляли в мишень (щит длиной 6 и высотой 4 метра), за которой возвышался вал длиной 30 и высотой 10 метров: даже в вал не попали 40 из 84 ядер с «Ростислава» (47%), 32 из 124 ядер с «Парижа» (26%), 5 из 52 с «Кулевчи»(10%), 40 из 132 с «Кагула» (30%); стрельбу производили с 600—800 метров519 520. На меньших дистанциях, до 500—600 метров, несовершенство наводки не играло, как считали, большой роли521. Избранная Нахимовым дистанция обещала высокую эффективность использования всех видов орудий и снарядов.
В 10 часов утра 17 ноября на борту флагманского корабля «Императрица Мария» П.С. Нахимов собрал на совет младшего флагмана и командиров кораблей, которые получили диспозицию и приказ на сражение522.
Приказ Нахимова гласил:
«Располагая при первом удобном случае атаковать неприятеля, стоящего в Синопе в числе 7 фрегатов, 2 корветов, 1 шлюпа, 2 пароходов и 2 транспортов, я составил диспозицию для атаки их и прошу командиров стать по оной на якорь и иметь в виду следующее:
1. При входе на рейд бросать лоты, ибо может случиться, что неприятель перейдет на мелководие, и тогда стать на возможном близком от него расстоянии, но на глубине не менее 10 сажен.
2. Иметь шпринги на оба якоря и, если при нападении на неприятеля будет ветер N, самый благоприятный, тогда, вытравив цепи 60 сажен, иметь столько же и шпрингу,. предварительно заложенного на битенге. Идя же на фордевинд при ветре О или ONO, во избежание бросания якоря, с кормы становиться также на шпринг, имея его 30 сажен, и когда цепь, вытравленная до 60 сажен, дернет, то вытравить еще 10 сажен; в этом случае цепь ослабнет, а корабли будут стоять кормою к ветру на кабельтове. Вообще со шпрингом быть крайне осмотрительными, ибо он часто остается недействительным от малейшего невнимания и промедления времени.
3. Перед входом в Синопский залив, если позволит погода, для сбережения гребных судов на рострах я сделаю сигнал спустить их на воду, тогда держать их у борта на противулежащей стороне неприятеля, имея на одном из них на всякий случай кабельтов и верп.
4. При атаке иметь осторожность, не палить даром по тем из судов, кои спустят флаги; посылать же для овладения ими не иначе, как по сигналу адмирала, стараясь лучше употребить время для поражения противящихся судов или батарей, которые, без сомнения, не перестанут палить, если с неприятельскими судами дело и было бы кончено.
5. Ныне же осмотреть заклепки у цепей на случай надобности расклепать их.
6. Открывать огонь по неприятелю по второму адмиральскому выстрелу, если перед тем со стороны неприятеля не будет никакого сопротивления нашему на них наступлению; в противном случае, палить, как кому возможно, соображаясь с расстоянием до неприятельских судов.
7. Став на якорь и уладив шпринг, первые выстрелы должны быть прицельные с особенным вниманием, и тогда заметить положение пушечного клина на подушке мелом для того, что после в дыму не будет видно неприятеля, и для поддержания быстрого батального огня он должен быть направлен по тому же положению орудия, как и при первых выстрелах.
8. Атакуя неприятеля на якоре, хорошо иметь, как и под парусами, одного офицера на грот-марсе или салинге для наблюдения при батальном огне за направлением своих выстрелов, и буде они не достигают своей цели, офицер сообщает о том на шканцы для направления шпринга.
9. Фрегатам «Кагул» и «Кулевчи» во время действия остаться под парусами для наблюдения за неприятельскими пароходами, которые, без сомнения, вступят под пары и будут вредить нашим судам по выбору своему.
10. Завязав дело с неприятельскими судами, стараться по возможности не вредить консульским домам, на которых будут подняты национальные их флаги.
В заключение я выскажу свою мысль, что все предварительные наставления при переменившихся обстоятельствах могут затруднить командира, знающего свое дело, и потому я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг. Государь Император и Россия ожидают славных подвигов от Черноморского флота. От нас зависит оправдать ожидания.
Вице-адмирал Нахимов»1
Ночь на 18 ноября русская эскадра провела в 10,5 мили к северо-востоку от Синопского перешейка523 524. К утру установился тихий ONO, который способствовал сближению с неприятелем и не мешал стрельбе525.
В 7.15 русская эскадра, двигавшаяся на SWtW, изменила курс на SO и построилась в две колонны; по сигналу отдали рифы у марселей, и корабли увеличили скорость; к 8.00, когда последовал приказ приготовиться встать на якорь со шпрингом, эскадра давала б узлов526. В 8.15 эскадра по сигналу Нахимова легла в дрейф и на воду спустили гребные суда; в 9.30 корабли снялись с дрейфа и продолжили движение прежним курсом, но уменьшили скорость до 2 узлов (позднее, между 10.00 и 12.00, скорость составляла 3,5—3 узла)527.
В 9.45 последовал сигнал «Приготовиться к бою»528. Затем команды обедали, а в 10.30 пробили тревогу; каждое орудие в деках, по сведениям А. Зайончковского, зарядили двумя ядрами529. Готовые к бою корабли около полудня уже обогнули Синопский полуостров и шли курсом NWtW530. Правую колонну составляли корабли «Императрица Мария» под флагом П.С. Нахимова, «Великий князь Константин» и «Чесма», левую – «Париж» под флагом Ф.М. Новосильского, «Три Святителя» и «Ростислав». Фрегат «Кагул» в начале 12-го часа на запрос, держаться ли ему у адмирала, получил положительный ответ531. Еще ранее, в 11-м часу, фрегату «Кулевчи» был дан сигнал держаться по левому борту левой колонны1.
При подходе эскадры к месту якорной стоянки ветер сохранил прежнее направление, к 13.00 сместился на OtS, к 17.00 переменился на восточный и в 21.00 вернулся к ONO532 533. Температура воздуха, в полдень составлявшая 12 градусов по Цельсию, вечером понизилась до 9 градусов534.
Туман и моросящий дождь мешали наблюдению, и турки, успокоенные длительным крейсированием русской эскадры, заметили ее слишком поздно, когда она приблизилась на полмили535. С кораблей, около полудня вступавших на рейд, видели турецких артиллеристов, бежавших к батареям; но двигавшиеся со скоростью 2,5 узла корабли миновали крайние батареи ранее, чем они открыли огонь536. Далее эскадра стала снижать скорость перед постановкой на якорь537.
Несмотря на грядущую битву, традиционный распорядок не был нарушен, и в 12.00 на флагманском корабле появился сигнал полдня538. Тем самым боевой адмирал демонстрировал твердость и спокойствие перед первыми выстрелами. И выстрелы эти не заставили себя ждать.
Австрийский консульский агент Пиргенц, остававшийся в Синопе, сообщал позднее, что перед началом боя русский адмирал дал знать турецкому адмиралу, что желает вступить в переговоры, и хотел послать шлюпку539. Известными отечественными источниками этот факт не подтверждается; возможно, агент принял за сигнал к примирению сигнал полдня. Во всяком случае, турки восприняли появление российской эскадры как нападение и начали сражение.
А. Слейд считал, что турки с завидным терпением ожидали приближения противника; видимо, над капитанами довлел приказ, запрещающий первый выстрел. Сигнал командира «Навек-Бахри» с просьбой открыть огонь Осман-паша проигнорировал, и первый выстрел прогремел с «Низамие», когда русские оказались на половине дистанции огня540. По данным русских документов, первые выстрелы турецкого флагманского корабля «Ауни-Аллах» прозвучали в 12.28; вслед за тем на приближающиеся русские корабли обрушился град ядер и книпелей1. Береговая артиллерия запоздала, и только батареи № 5 и 6 продольным огнем препятствовали противнику занять боевую позицию541 542. Задержка на берегу помешала туркам в начале сражения, в самый критический момент, использовать самое действенное их оружие – каленые ядра.
Турецкие артиллеристы первоначально традиционно били по рангоуту и такелажу головных кораблей543. Они стремились повредить оснастку и уменьшить способность неприятеля к маневрированию; кроме того, обычно при постановке на якорь посылали матросов для уборки парусов. Однако в данном случае Осман-паша просчитался. Русские моряки избежали лишних потерь: они не стали крепить паруса, лишь взяли их на гордени и гитовы544. Тем не менее, передовые корабли серьезно пострадали. На головном корабле «Императрица Мария» снаряды перебили большую часть такелажа545. Поэтому этот корабль и следовавший за ним «Великий князь Константин» встали на шпринг как шли, курсом NW [в тексте публикации ошибочно указано SW. – И. С]; затем заняли свои места «Чесма», «Париж», «Три Святителя» и «Ростислав», повернувшись носом к ветру, на NO546.
Русская боевая линия располагалась в 150—180 саженях (320– 380 метрах) от неприятеля547. Корабли эскадры открыли огонь после того, как два передовых встали на шпринг548. Начав залпами, русские перешли к батальному (непрерывному) огню549. В отличие от турок они сразу сосредоточили огневую мощь для стрельбы по корпусам и палубам бомбами, ядрами и картечью, нанося противнику крупные повреждения и потери. Именно первые выстрелы во многом решали исход сражения, ибо затем в густом пороховом дыму становилось сложно наводить орудия. Все же, несмотря на низкий прицел, много русских ядер летело очень высоко и часть их падала в море за перешейком, на расстоянии более километра.
Турки, сделав два-три залпа по мачтам атакующих, перенесли огонь на корпуса. Не сделав ни одного выстрела, « Императрица Мария» понесла значительный ущерб от обстрела четырех фрегатов и батареи1. Тем не менее, корабль занял боевую позицию и сосредоточил усилия на фрегате «Ауни-Аллах». Менее чем через полчаса неприятельский флагман расклепал якорную цепь и, не спуская флага, дрейфовал. Его отнесло ветром к батарее № 6550 551. Русский флагман перенес усилия на «Фазли-Аллах» (бывший русский «Рафаил», захваченный турками в 1828 году) и заставил горящий фрегат выброситься на мель перед городом, после чего «Императрица Мария» развернулась для поддержки левой колонны; но необходимости в этом не было, ибо корабли Ф.М. Новосильского действовали там успешно552.
В ходе боя у «Императрицы Марии» был перебит шпринг, но благодаря предусмотрительности Нахимова быстро завели новый верп, и корабль продолжал стрельбу553.
