Текст книги "Русские адмиралы — герои Синопа"

Автор книги: Николай Скрицкий

Соавторы: Неизвестный автор
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

25 мая П.С. Нахимов предписал Д.А. Мацениго следить, чтобы контрабандисты не увели суда, которые летом 1846 года вытащили на берег у ущелья реки Вардан^{347 348}. Командиру брига «Фемистокл» капитан-лейтенанту А.Х. Винку он 17 июня приказал принять деятельные меры к поимке лодки с двумя подозрительными иностранцами, о которых сообщал агент из Синопа; лодка эта от мыса Керемпе направилась к берегам Абхазии^349.

Так как положение оставалось тревожным, сам Нахимов выходил в море. Посему 20 июня он дал указания капитану 1-го ранга П.М. Юха-рину, который с «Силистрией» прибыл в Новороссийск, какие подготовительные работы выполнять до его возвращения^{350 351}. После возвращения он сам принял участие в ремонте установленных якорей и 23 июня сообщал командиру Севастопольского порта вице-адмиралу С.П. Хрущеву, что с 5 по 23 июля основные работы проведены. Были заменены порванные звенья цепей и т.дА 5 августа Нахимов рапортовал Лазареву: «Поврежденные и потревоженные мертвые якоря, расположенные в Новороссийской бухте, исправлены и положены на прежние места. 4-го числа августа тендер «Струя» поднят и отведен к берегу; до окончательной же очистки и освидетельствования нельзя положительно определить, может ли быть приведен в Севастополь или нет»^352.

6 августа контр-адмирал сообщал главному командиру, что повреждения не позволяют отправить тендер своим ходом под парусами, и просил прислать пароход для безопасной доставки флашкоутов и тендера, пока не налетела сентябрьская бора. Когда Лазарев прислал «Бессарабию» , Нахимов поручил командиру парохода доставить на буксире «Струю» и один из флашкоутов. Для большей безопасности опытный моряк рекомендовал идти вблизи берегов и при необходимости укрываться в Керчи, Феодосии или Ялте. Отправить и второй флашкоут он не решился и писал: «Конечно, тихая погода дозволила бы довести до Севастополя и другой флашхоут, но предусмотрительность и осторожность в море всегда нелишнее дело»¹.

История с подъемом «Струи» началась в январе 1848 года. Контрадмирал Юрьев 2-й доложил, что 12 января на его отряд налетела бора. В результате на берег были выброшены пароход «Боец», транспорт «Го-стогай», бриг «Паламед» с единственной уцелевшей мачтой и корвет «Пилад». В направлении тендера «Струя» 13 января виднелся только рангоут, да заметили будто вспышки выстрелов. Только 14 января, когда мрачность уменьшилась, стало видно, что тендер затонул со всем экипажем (4 офицера, 48 нижних чинов), и из воды торчал лишь топ мачты. Лазарев писал В.И. Истомину, что подобного еще не случалось. Он сокрушался, что командир не догадался отдать якорь-цепи, чтобы судно выбросило на берег, но можно было спасти большинство экипажа, как то произошло на других потерпевших судах^{353 354}. Работа Нахимова позволила установить истину.

Весной 1848 года контр-адмирал Е.И. Колтовской, командовавший отрядом судов Абхазской экспедиции, предпринял меры для спасения судов. Удалось снять с мели и отправить в Севастополь корвет «Пилад», транспорт «Гостогай» и пароход «Боец». Тендер осмотрели водолазы, и по их рассказам решили, что повреждения затрудняют подъем «Струи» и следует отложить выгрузку, пока вода не станет более теплой. 15 апреля похоронили несколько тел, поднятых водолазами. В середине мая работа перешла к сменившему Колтовского Нахимову. Тот дважды прошел на фрегате вдоль всей линии постов до того, как прибыли корабль «Силистрия» и два килектора (флашкоута), которые контр-адмирал употребил сначала для приведения в порядок мертвых якорей, потревоженных борой, а затем – для подъема тендера. Сначала судно освободили от грузов, на что в условиях северо-восточных ветров ушло два месяца. Затем Нахимов применил оригинальный метод подъема. Килекторы поставили перед оконечностями тендера, который охватили системой канатов с оттяжками и воротами подняли из воды. За час удалось поднять судно до уровня палубы, покрытой илом и обломками.

Забив отверстия, моряки за ночь отлили большую часть воды, очистили судно и поставили на просушку. Последние три тела были извлечены из кубрика. Доставленный благополучно на буксире «Бессарабии» в Севастополь, тендер подняли на мортон-эллинг и починили¹.

Нахимов руководил подъемом тендера «Струя», затонувшего в Новороссийской (Цемесской) бухте, с 12 мая по 5 августа^{355 356}. Его рапорт от 12 октября 1848 года возрождает картину борьбы русских моряков за жизнь судна:

«Прежде чем приступили к подъему тендера, он был осмотрен водолазами, и оказалось, что бушприт вдвинут внутрь, якоря вместе с верпами сброшены за борт и носовые орудия перевезены на корму, что доказывает, что приняты были меры к облегчению носовой части.

Цепи, на которых тендер стоял на мертвом якоре, найдены расклепанными сзади брашпиля, вероятно, командир тендера, видя безнадежное состояние свое, хотел воспользоваться единственным средством, остававшимся ему для спасения команды – выброситься на берег, но глыбы льда, покрывавшие весь бак и, можно сказать, превратившие в одну сплошную массу брашпиль, цепь и носовую часть, не дозволили этого выполнить.

Вынувши рангоут, снявши артиллерию, выгрузивши балласт, ядра и прочие тяжести, тендер подняли. Изломанные топоры, интерпели и другое абордажное оружие, найденное в разных местах на верхней палубе тендера, говорят ясно об усилиях, употребленных для обрубли-вания льда. Переборки, отделявшие кают-компанию, офицерские каюты и рундуки на кубрике, были сломаны. Флаги и багаж офицеров и нижних чинов совершенно сгнили и были заражены таким запахом, что нашли необходимым выбросить их за борт. Большая часть парусов оказались к употреблению вовсе негодными. В разное время поднято по частям до 40 обезображенных трупов, которые с прежде поднятыми и выброшенными на берег составляют почти всю команду. Для очищения сильно заразительного запаха на тендере ставили жаровни, виндзейли и внутри красили несколько раз известью...»³⁵⁷

Известный морской историк А.П. Соколов отметил в предисловии к «Летописи крушений и пожаров судов русского флота»: «Подъем этого тендера, одна из искуснейших механических работ на море, делает честь контр-адмиралу Нахимову, под непосредственным руководством которого»^{358 он проводился.}

П.С. Нахимов

Корабль «Императрица Мария»

Схема Синопского сражения

Вице-адмирал П.С. Нахимов на палубе «Императрицы Марию

Синопское сражение, 1853 г.

В.А. Корнилов

В.А. Корнилов – командир брига Бюст В.А. Корнилова в музее

«Фемистокл»

В.А. Корнилов в каюте брига «Фемистокл» с художниками К.П. Брюлловым и Г. Г. Гагариным

Вид на Севастопольскую бухту

<чП

Франц.

X ерсонессная

*'

батарея

Условные обозначения I > Корабли в движении до атан 1И» Корабли в начале атаки

____^Направление выстрелов с

кораблей

« - Направление выстрелов с батарей

Схема обстрела Севастополя с моря 5 октября 1854 года

ИЯ *ТОН МЕСТЕ 5 С» OUTRE?* 1834,ВЫЛ СМЕРТЕЛЬНО РАНЕН ВИЦЕ-АДМИРАЛ В.О. КОРНИЛОВ, НАЧАЛЬНИК ШТАбА ЧЕРНОМОРСНОПГ ФЛОТА* РУКОВОДИТЕЛЬ

СЕВАСТОПОЛЬСКОЙ ОБОРОНЫ

Мемориальная доска на месте ранения В.А. Корнилова

Памятник В.А. Корнилову

Г.И. Бутаков

® I У SI

0СН0ВАН1Я

ПАРОХОДНОЙ тактики

ГРИГОР1Я БУТАКОВА.

When once explained, it ie as simple as how to make an egg stand on end (Times).

Право перевода на иностранные языки удерживается авторе мз.

САНКТПЕТЕРБУРГЪ.

ВЪ ТИПОГРАФ1И МОРСКАГО МИНИСТЕРСТВА

1863,

Титульный лист

Титульный лист труда Г.И. Бутакова «Новые основания пароходной тактики»

Эволюции судов броненосной эскадры Г.И. Бутакова

17 февраля 1849 года Нахимова назначили младшим флагманом

2-й практической эскадры, которую составили корабли 4-й флотской дивизии «Варна», «Селафаил», «Ягудиил», «Храбрый», «Три Святителя», «Уриил», «Ростислав», фрегаты «Мидия», «Кагул», «Сизополь», корвет «Пилад», бриги «Меркурий», «Эндимион», «Эней» под командованием вице-адмирала Ф.А. Юрьева, контр-адмиралов А.Г. Конотопцева и Нахимова. Эскадра эта получила приказ 8 июля, 14 июля отправилась в путь, вернулась в Севастополь 24 августа и после артиллерийских учений 30 августа вошла в гавань¹.

Нахимов поднял флаг третьего флагмана на корабле «Ягудиил»^{359 360}. Старший флагман вновь изъявлял свое удовольствие «Ягудиилом» за скорую пальбу из одной пушки, за разбитие бочки-цели ядром, за хорошую атаку и хорошее репетование сигналов. Из отчетной ведомости видно, что за кампанию резко уменьшилось время работы с парусами, что свидетельствует о результатах обучения команд^{361. Интересен отзыв капитана}

1-го ранга С.А. Алексеева, который осенью 1849 года писал: «При отличных качествах всех кораблей, Черноморский флот составляющих, в 4-й флотской дивизии в прошлые годы в ходу, особенно в бейдевинд, отличался 84-пушечный корабль «Ростислав», ныне же с трудом мог оспаривать это превосходство у корабля «Ягудиил», который весьма улучшен постоянным вниманием г. контр-адмирала Нахимова»^362.

Капитан 1-го ранга П.М. Юхарин после кампании отметил, что корабль «Силистрия» «во всех отношениях имеет весьма хорошие и удовлетворительные результаты, доказательством сему, что корабль, прослу-жа 14 лет, имея около 1 фута перелом, но не теряет ходкости, можно сказать, почти равной с прочими кораблями, и при значительном изменении дифферента действие руля остается правильным и корабль послушен, что также указывает хорошее образование подводной части»^363.

В сентябре 1849 года, по возвращении из плавания, Нахимов подготовил заключение на разосланные весной по инициативе Лазарева «Правила, принятые на образцовом английском корабле «Екселент» для обучения нижних чинов артиллерии». Признав, что правила артиллерийских учений английского флота удобнее, чем до сей поры употреблявшиеся во флоте российском, он на основании собственного опыта сделал ряд замечаний^{364. Лазарев одобрил замечания, сделанные Нахимовым365.}

Осенью 1849 года, после проверки Корниловым положений изданной в 1847 году книги «Артиллерийское учение, составленное по правилам, принятым на английских военных судах» на борту фрегата «Коварна», Корнилов и Нахимов подготовили «Мнение» об этой книге. В письме 7 ноября 1849 года контр-адмиралу Е.В. Путятину Корнилов сообщал, что «...его высокопревосходительству [М.П. Лазареву] угодно было одобрить мнения контр-адмирала Нахимова и мое...» и он посчитал удобными некоторые нововведения, принятые на «Двенадцати Апостолах» ¹.

В 1850 году Нахимова снова назначили командовать отрядом судов из фрегата «Кагул», бригов «Фемистокл», «Эндимион», шхуны «Смелая» и тендеров «Проворный» и «Нырок», предназначенным для крейсерства у берегов Кавказа. 25 мая отряд вышел из Севастополя для смены кораблей контр-адмирала П.А. Синицына. Кампания длилась до 23 ноября^{366 367}. После возвращения вновь Нахимов представил свои замечания, на сей раз по изданному в 1849 году «Своду морских сигналов»^368.

30 марта – 10 апреля 1851 года, имея флаг на «Ягудииле», Нахимов командовал отрядом из трех кораблей, перевозивших войска из Севастополя в Одессу, с 4 мая по 23 июня плавал 2-м флагманом 1-й практической эскадры Черноморского флота^{369. 1 октября флагман представил обстоятельные замечания на проект III раздела Морского устава370. 20 ноября он представил такие же подробные примечания и на IV раздел «О службе на корабле»371. В тот же день он представил замечания на «Свод сигналов»372. 20 февраля 1852 года моряк сделал еще ряд замечаний по проекту IV раздела Морского устава и признал раздел II совершенно соответствующим назначению, о чем рапортовал председателю комитета по пересмотру морских уставов Великому князю Константину Николаевичу373. Весной он продолжал писать отзывы и замечания на устав. 6 мая, до выхода в море, Нахимов рапортовал о том, что не имеет замечаний по присланным разделам Морского устава374.}

Итак, Нахимов каждый год командовал в море отдельным отрядом судов либо состоял младшим флагманом практической эскадры, что постоянно увеличивало его практический опыт. Одновременно моряк много читал. Он был старшим директором-учредителем Севастопольской морской офицерской библиотеки, пропагандистом чтения морской литературы для офицеров. Высокая образованность и опыт позволили ему стать одним из наиболее подготовленных критиков нового Морского устава.

После смерти М.П. Лазарева Нахимов, как старший директор Севастопольской морской библиотеки, в июле 1851 года добивался установки в зале библиотеки бюста адмирала; он внес 300 рублей на памятник учителю¹.

В программе плавания судов Черноморского флота, составленной в январе 1852 года, Нахимова еще записали как младшего флагмана^{375 376}. Но 30 марта 1852 года контр-адмирал поднялся на следующую ступень службы – был назначен командующим 5-й флотской дивизией; 18 апреля он вступил в командование^{377. 25 апреля начальник штаба Черноморского флота В.А. Корнилов определил его командовать 2-й практической эскадрой с контр-адмиралом Н.П. Вульфом в качестве младшего флагмана378.}

4 июля 1852 года Нахимов доложил, что эскадра из кораблей «Двенадцать Апостолов», «Ростислав», «Святослав», «Гавриил», «Трех Иерархов» и брига «Птоломей» выведена на Севастопольский рейд^{379. Позднее к эскадре присоединились фрегаты «Кулевчи», «Коварна», корветы «Пи-лад», «Калипсо» и бриг «Эней»380. Кампания длилась до 25 октября; за это время эскадра сделала два рейса в Одессу для перевозки войск, затем занималась эволюциями в Черном море, после чего вновь дважды ходила с войсками из Севастополя в Одессу и вернулась в главную базу381. На кораблях эскадры больных состояло всего восемь человек382, что свидетельствовало о заботе флагмана о подчиненных.}

Нахимов держал флаг на корабле «Двенадцать Апостолов»^{383. Еще до окончания кампании, 2 октября, его приказом управляющего Морским министерством Великого князя Константина произвели в вице-адмиралы с утверждением начальником 5-й дивизии384.}

Маневры флота осенью 1852 года под флагом исполняющего должность главного командира Черноморского флота и портов М.Б. Верха и начальника штаба с Балтики контр-адмирала Н.А. Васильева прошли неудачно, ибо показали при хорошей подготовке отдельных кораблей слабую их сплаванность; Николай I, отметив недостаток, потребовал от

В.А. Корнилова обучить флот, завершивший перевозку войск в Одессу¹. В свою очередь Корнилов предложил Нахимову ввести для офицеров эволюции гребными судами, чтобы выработать глазомер и умение действовать рулем и парусами^{385 386}.

Аюбопытно, что при практической эскадре не было вовсе пароходов и не стоял вопрос о их взаимодействии с парусными судами. Этим пришлось заниматься уже в военное время.

В 1853 год Нахимов вступал с лестной характеристикой. В письме Великому князю Константину В.А. Корнилов отмечал: «Для командования в важных экспедициях, но чисто военных, я бы полагал способными адмиралов Нахимова, Новосильского и Метлина. Из них Нахимов был воспитанником адмирала Лазарева и потому имеет большую опытность в устройстве, отделке судов и практическом кораблевождении...»³⁸⁷

Так получилось, что после смерти М.П. Лазарева Нахимов и Корнилов, как ближайшие и наиболее авторитетные его ученики, общественным мнением были признаны наследниками покойного адмирала. По старшинству первое место полагалось Нахимову, но Корнилов уже занимал пост начальника штаба флота. Если бы два вице-адмирала были склонны к интригам, все бы это имело значение. Однако Нахимов не собирался претендовать на первое место. А.П. Жандр, адъютант Корнилова, позднее писал: «...Служа вместе на корабле «Азов», под командою Михаила Петровича Лазарева, эти два человека сохранили приязненные отношения и в высших чинах. В Севастополе Корнилов всегда останавливался у Нахимова, который не раз говорил, что желал бы назначения Владимира Алексеевича главным командиром; бескорыстно преданный службе, Павел Степанович забывал свое старшинство и видел в этом назначении преуспеяние Черноморского флота; он знал, что его дело – водить флоты в море, и что ему не по силам административные и письменные занятия, неразлучные с званием главного командира. Высоко ценя дарования и деятельность Корнилова, Павел Степанович старался всеми силами содействовать ему в общем деле совершенствования Черноморского флота, и содействие такого отличного моряка, конечно, было полезно во многих технических вопросах...»³⁸⁸

Трудно сказать, не ревновал ли втайне Корнилов к той любви и известности, которой обладал на флоте Нахимов. Не потому ли он так стремился сам командовать в бою, чтобы получить и авторитет среди моряков, и, наконец, те полномочия, которые требовались ему для поддержания боеспособности флота на высоком уровне? Во всяком случае, в аттестационном списке от февраля 1853 года начальник штаба Черноморского флота писал: «Вице-адмирал Нахимов. Отличный военноморской офицер и отлично знает детали отделки и снабжения судов; может командовать отдельною эскадрою в военное время»^{389. Эту характеристику П.С. Нахимову довелось оправдать в том же году.}

Кампания 1853 года

В 1853 году обострился восточный кризис, вызванный политическими и экономическими противоречиями между Россией, с одной стороны, и Турцией, Англией и Францией – с другой. Английское правительство рассчитывало, что новая вспышка восстания горцев Кавказа против российского самодержавия позволит Турции вернуть ранее потерянные ею владения и не допустить выхода России к Средиземному морю. Конкуренции российской торговли на Средиземноморье опасались и французские правящие круги. Турецкое правительство рассчитывало добиться реванша на Кавказе, опираясь на поддержку англофранцузского флота. Турки стремились разжечь затухшее было пламя национального движения горцев, перебрасывая на Кавказское побережье оружие и боеприпасы. К границе России Турция сосредоточивала войска, и возникала реальная угроза русским укрепленным постам на берегах Кавказа.

Николай I намеревался установить контроль над проливами Босфор и Дарданеллы, над дунайскими княжествами и добивался права покровительства православным подданным султана. Уже в конце 1852 года он начал подготовку плана войны с Турцией. 14 декабря начальник Главного морского штаба получил приказ подготовить Императору соображения о возможности захвата Босфора. 16 декабря А.С. Менши-ков представил эти соображения. Военный министр анализировал опыт прежних десантов, а полковник Генерального штаба Сакен сообщал о слабости укреплений в проливах. Опираясь на представленные материалы, Николай I решил, что необходимо организовать быструю и решительную высадку двух дивизий из Севастополя и Одессы в Константинополе для захвата как города, так и Босфора с Дарданеллами. Он предполагал преградить путь французскому флоту, который мог прибыть на призыв султана¹.

9 января 1853 года Николай I впервые высказал английскому послу сэру Гамильтону Сеймуру идею раздела «больного человека», каковым он называл Турцию. Через несколько дней Император продолжил разговор и заявил, что, если ему удастся договориться с английским правительством по поводу раздела Турции, его не будут беспокоить позиции других стран. Сеймур уклонился от ответа, пока не получил из Лондона инструкции. Английское правительство заявляло, что не намерено разговаривать о наследстве еще существующей Турецкой империи, но не собирается после ее падения вступать в какие-либо соглашения без консультации с Россией. Император России в ответ изложил Сеймуру свои планы: удержать под покровительством России независимые дунайские княжества, придать такой же статус Болгарии и Сербии; он не возражал против присоединения Египта и Крита к Англии^{390 391}.

Чтобы получить уверенность в возможности осуществить намеченное, Император дал приказ сделать расчет перевозки войск на Босфор. Расчет в феврале 1853 года подготовил начальник штаба Черноморского флота и портов В.А. Корнилов. Более того, 19 марта 1853 года он представил управляющему Морским министерством Великому князю Константину Николаевичу записку о слабости турецкого флота и о том, что в случае захвата Дарданелл удастся удержать их против сколько угодно сильного противника. Однако идея рискованной операции не была одобрена А.С. Меншиковым, который находился в Константинополе^392.

Николай I, исходя из благожелательной позиции английского правительства, направил А.С. Меншикова с чрезвычайной миссией в Константинополь. Адмиралу предстояло добиваться права России покровительствовать православным подданным султана, угрожая при необходимости признанием независимости дунайских княжеств. Так как турки болезненно относились к этому вопросу, Император ожидал, что переговоры не приведут к положительному решению и станут поводом к войне^393.

Вопреки ожиданиям Николая I, английская дипломатия поддерживала твердую позицию турецкого дивана и обещала в случае военных действий России помощь со стороны европейских государств. Англофранцузская эскадра, прибывшая к Дарданеллам, демонстрировала, что европейские великие державы готовы прийти на помощь султану. Англичане добивались ухудшения русско-турецких отношений и ослабления двух государств в истощающей борьбе. Организовав кампанию в прессе, Аондон вызвал подъем негодования в европейских странах политикой России, что способствовало созданию антирусской коалиции. Вопреки ожиданиям России, Англия смогла договориться о союзных действиях с Императором Франции Наполеоном III, который нуждался в военных успехах. В числе противников России оказались Австрия (обеспокоенная политикой Николая I на Балканах) и Пруссия, ибо Император России мешал объединению Германии¹.

Николай I 22—23 марта писал о том, что ввиду сложности десанта в Босфор есть необходимость высадить войска в Варне, занять Бургас и одновременно двинуть сухопутную армию через княжества к Дунаю. Однако главнокомандующий действующей армией граф Паскевич-Эри-ванский, опасаясь ослабления армии на западе, предложил полумеру: послать две-три дивизии для занятия дунайских княжеств. Он рассчитывал, что Турция испугается и пойдет на уступки^{394 395}.

9 мая 1853 года после неудачных переговоров с правительством султана А.С. Меншиков оставил Константинополь, что означало дипломатический разрыв с Турцией.

Однако Император все еще не имел плана действий ввиду того, что выявилась возможность столкновения с коалицией европейских государств. 16 —17 мая он составил «Предположения действий при разрыве с Турцией». Документ предполагал занятие дунайских княжеств до тех пор, пока Турция не удовлетворит требования России. На этом этапе флоту предстояло оставаться у своих берегов, ограничиваясь наблюдением за иностранными флотами силами крейсеров. Если бы на турок это не подействовало, следовало блокировать Босфор и заявить, что в случае несговорчивости турок будет объявлена независимость княжеств и Сербии; Николай I рассчитывал, что Сербию и Герцеговину займет Австрия и русским войскам не придется переходить Дунай. Если бы и это не помогло, Император намеревался признанием независимости княжеств начать разрушение Оттоманской империи. На основании этих «Предположений» Николай I издал 14 (26) июня манифест о занятии Молдавии и Валахии. 21 июня (3 июля) русские войска перешли Прут и в начале июля заняли княжества без сопротивления. Турецкие войска сосредоточились на правом берегу Дуная в ожидании поддержки, обещанной Англией¹.

Русско-турецкие коммерческие связи пока не прекращались. Россия не предполагала производить военные действия, но Черноморский флот готовился к войне. В начале мая обе дивизии из 12 линейных кораблей, 6 фрегатов и мелких судов приготовились к походу, а 2 новых корабля должны были летом вступить в строй. В готовность к боевым действиям привели и Дунайскую флотилию^{396 397}.

В середине мая начальник Главного морского штаба Ментиков признал полезным выслать в район между Босфором, Варной и мысом Ке-ремпе на анатолийском берегу два фрегата и три мелких судна для извещения о выходе в Черное море турецких или иностранных военных судов^{398. Поддержкой крейсерам должна была служить практическая эскадра. 1-ю практическую эскадру составили в феврале из кораблей}

5-й дивизии и 1-й бригады 4-й дивизии. 10 мая, начиная подготовку к летней кампании, принявший командование практической эскадрой Нахимов отдал приказ о том, чтобы при обучении матросов гребле на каждой шлюпке находился офицер. 12 мая он составил диспозицию эскадре на Севастопольском рейде, а 13 мая – о выходе на рейд следующим днем^399.

На рейде стоять пришлось недолго. Ввиду угрозы войны и по приказу Меншикова В.А. Корнилов 17 мая предписал Нахимову, присоединив три брига, выйти с 1-й практической эскадрой в крейсерство к мысу Херсонес, имея провизии на 4 месяца; фрегаты «Кулевчи», «Коварна», бриги «Язон», «Эней» и «Птоломей» ему следовало направить в крейсерство между Херсонесом и Босфором. Эскадре предстояло расположиться на пересечении 44-й параллели и 2-го меридиана, чтобы при необходимости, присоединяя крейсирующие суда, послать известие через Одессу или Севастополь и ожидать у Херсонеса либо отходить с главными силами в Севастополь на соединение с остальными кораблями Черноморского флота^400.

18 мая вице-адмирал Нахимов отдал приказ по эскадре, чтобы при выходе в море корабли взяли все гребные суда и в случае посылки их куда-либо по сигналу на шлюпке всегда был офицер. С одной стороны, это повышало ответственность командира гребного судна, с другой – давало дополнительную практику управления молодым мичманам, которых обычно и посылали на шлюпках. В тот же день флагман отдал приказ о принятии к руководству правил для соблюдения линии и дистанции при последовательных поворотах в дополнение имеющихся в сигнальных книгах. Получив предписание Корнилова, Нахимов 20 мая отдал приказ о подготовке судов к выходу в море 23 мая, а 22 мая сообщил о дипломатическом разрыве с Турецкой империей при сохранении коммерческих связей¹.

А.С. Ментиков осмотрел 1-ю практическую эскадру вице-адмирала Нахимова, затем на эскадре по его приказу побывал Корнилов. Время плавания Нахимов успешно использовал для обучения команд. Корнилов был убежден в хорошей морской и боевой подготовке эскадры. Он доносил 10 июня Меншикову:

«Эскадру в.-ад. Нахимова из кораблей «Двенадцать Апостолов», «Гавриил», «Ягудиил», «Святослав», «Варна», «Селафаил», фрегата «Флора» и корвета «Калипсо» я встретил между Тарханкутом и Херсонесом на половине расстояния.

По удостоверению г. Нахимова, которого я посетил, эскадра имеет все, нужное для военных действий; артиллерия в исправности, и при произведенной пальбе ядрами в бочку с флагштоком корабли палили особенно удачно. По моим собственным замечаниям, они в отношении к маневрам и управлению провели три недели в море с большою пользою. Ко всему этому следует присовокупить, что больных очень мало»^{401 402}.

В ходе кампании Нахимов внимательно следил за тем, как действуют команды подчиненных ему кораблей. Неоднократно он поднимал сигналы, побуждающие соблюдать правила и инструкции при движении в строю. Больше всего доставалось кораблю «Святослав», на котором флаг держал младший флагман контр-адмирал П.М. Юхарин. За 40 дней Нахимов адресовал ему 32 сигнала из-за несохранения места в ордере (строю) и несоблюдения правил и эволюций, 26 сигналов было поднято из-за несоблюдения инструкций и правил. 11 июня вице-адмирал изъявил Юхарину свое неудовольствие несохранением места в строю. Значительно реже Нахимов изъявлял удовольствие или особенное удовольствие. В результате плавания мастерство команды значительно возросло: быстрее брали рифы у марселей, ставили и убирали паруса, меняли паруса и рангоут, становились на якорь. В числе лучших оказался флагманский корабль «Двенадцать Апостолов», которому Нахимов за меткую стрельбу в цель ядрами и бомбами 6, 24 и 25 июня приказом по эскадре объявил благодарность, а десяти комендорам из собственных денег пожаловал по рублю¹.

Не ограничиваясь подготовкой отдельных кораблей, Нахимов организовал учебный бой 16 июня. В этом бою кораблю «Гавриил» капитана

1– го ранга Н.Ф. Юрковского предстояло сразиться с кораблем «Села-фаил» капитана 1-го ранга А.А. Зорина и фрегатом «Флора» капитан-лейтенанта А.Н. Скоробогатова. Двум последним Нахимов в 14.39 приказал атаковать «Гавриил». Так как фрегат оказался на ветре «Гавриила» в 4,5 кабельтова, а «Селафаил» – в 9 кабельтовых под ветром, Зорин в 14.45 приказал Скоробогатову атаковать неприятеля, а через 5 минут поднял сигнал спуститься на противника с расчетом, что тот будет вынужден сблизиться с его кораблем. Фрегат приблизился и открыл огонь из орудий в левую скулу «Гавриила», который мог отвечать только из носовых пушек. Юрковский повернул и обратил огонь всего борта против «Флоры», однако сблизился с «Селафаилом». Тот сделал залп с расстояния 8 кабельтовых, на что получил замечание флагмана: «Ваши ядра и бомбы не достигают предмета». Командир «Гавриила» пробовал выйти из опасного положения, но неверно повернул и подставил свою корму под огонь «Селафаила». Подробно разобравший это сражение Нахимов отметил ошибки противников, которые повлекли поражение «Гавриила», но могли оказаться роковыми и для «Селафаила»^{403 404}. 27 июня он отдал приказ при повороте оверштаг не задерживать долго передних парусов, а переносить их вовремя^405.

29 июня произошел учебный бой между эскадрами Нахимова и Юхарина, завершивший учебное плавание. Прибывший к крейсирующей практической эскадре адмирал Меншиков, разделив ее на две колонны, приказал командующим произвести атаку по своему усмотрению с артиллерийской стрельбой. Наветренную колонну контр-адмирала Юхарина составили корабли «Святослав», «Варна» и «Селафаил», подветренную колонну Нахимова в 2 милях от нее – «Двенадцать Апостолов», «Гавриил» и «Ягудиил». Обе колонны шли со скоростью 3 узла^406.

Не видя желания атаковать со стороны Юхарина, Нахимов сам перешел в наступление. Он решил повернуть последовательно, прорезать первым кораблем боевую линию противника, шедшего с дистанциями

2– 3 кабельтова, поразить оконечности двух кораблей и затем повернуть к концевым кораблям, в то время как следовавшие за ним корабли должны были атаковать неприятеля с подветра, поставив концевые его корабли в два огня. В 11.52 он поднял соответствующий сигнал. Но в 11.05 Юхарин, заметив маневр, поторопился уменьшить скорость и сомкнуть линию. Тогда Нахимов, воспользовавшись уменьшением скорости противника, изменил план атаки и приказал в 11.12 атаковать неприятеля с наветра. Его корабль «Двенадцать Апостолов» прошел контркурсом вдоль линии от головного до концевого корабля. Передовой корабль Юхарина начал огонь в 11.15 слишком рано, и когда флагман Нахимова оказался на траверзе противника, то мог стрелять по нему почти без сопротивления, после чего «Двенадцать Апостолов» прекратил огонь, чтобы дым рассеялся ранее, чем корабль придет на траверз «Варны». Обстреляв «Варну», Нахимов то же самое проделал и с «Селафаилом». Обойдя противника с кормы, в 11.21 «Двенадцать Апостолов» действовал огнем продольно по всей линии. Следовавший за ним «Гавриил» не смог правильно повернуть и атаковать противника с кормы, тогда как «Ягудиил» в соответствии с планом поражал «Села-фаил» продольным огнем, но недолго, ибо передовые корабли неприятеля отвернули. В 11.30 последовал приказ прекратить огонь. Нахимов считал, что поражение наветренной колонны было неизбежно¹.