Текст книги "Идеи и интеллектуалы в потоке истории"

Автор книги: Николай Розов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

власти над «научными организациями», ее бурную активность

в требованиях отчетности, попытки изменения порядка оценки

научной деятельности, сокращений, объединений, упор на «индексы»,

«ведущих ученых», «конкурсность» и т. д. Тактические задачи должны

быть сосредоточены на минимизации ущерба для научных

коллективов в этих обстоятельствах, на сохранении главных факторов

научного производства, а также на поиске путей хотя бы частичного

продвижения при имеющихся ограничениях к стратегическим целям.

Стратегия – ориентация на базовые ценности науки и идеальный

образ будущей российской науки, который нужно еще обсуждать и

разрабатывать. В стратегическом видении развития российской науки

следует учитывать принципы множественности сетевых центров,

институционализации пересечения сетей и конкурентности,

открытости, финансовой и административной автономии научных

центров, множественности каналов поддержки и финансирования.

172

Ясно, что в сложившихся административных и политических

условиях прямые заявки и действия, направленные к идеальному

образу, малопродуктивны. Поэтому оптимальный путь – такая

тактика (искусство возможного), которая учитывает и

долговременную стратегию.

Разработка такой тактики – тоже дело непростое, тем более что

конкретные обстоятельства в разных науках, в разных институтах

существенно различаются. Очевидны только самые общие

императивы:



сохранить интеллектуальное ядро научных сообществ,

воспитывать молодое поколение в почтении к базовым

ценностям науки, а не к бюрократии и отчетности,

укреплять сети солидарности и внутри страны и вне ее,

сопротивляться доступными методами бюрократическому

давлению, по крайней мере, явно мешающему научному

творчеству,

предлагать, продвигать, опробовать подходы к оценке

эффективности и порядку финансирования науки,

в наибольшей мере соответствующие ее базовым ценностям и

реальным запросам со стороны общества.

173

Глава 11. Судьба университетов в эпоху глобальной турбулентности 

Ведомственный гнет «стандартов» и отчетности

Стон раздается по всей высшей школе России, вернее, сдавленные

хрипы и всхлипы в каждом отдельном университете и академии:

«опять надо готовить новые программы (учебно-методические

комплексы, перечни компетенций и проч.) по новым стандартам, опять

надо готовить горы документов для очередной аккредитации или

внеочередной проверки» и т. п.

Когда я езжу с лекциями в вузы разных городов, от Санкт-

Петербурга до Владивостока, везде разговариваю с профессорами,

деканами и заведующими кафедрами. Коротко, настроения

выражаются одним словом: «Замучили!» Работать со студентами

некогда, изучать новую литературу некогда, вести содержательные

обсуждения на кафедрах некогда. Все время и все силы тратятся на

обновление и распечатку все новых и новых программ, подготовку

справок, причем все уверены, что в министерстве никто этого не

читает. Каждый сетует в одиночку, зная бессмысленность своего

«мартышкиного труда», продолжает делать «что прикажут», тогда как

министерские чиновники изобретают все новые стандарты и

требования, все туже стягивают удавку зависимости на горле

российских вузов. При этом высшее образование в России явственно

деградирует.

Кажется оправданной, но в долговременном плане является

порочной система разделения вузов по иерархическим категориям

(МГУ и СПбГУ, федеральные, научно-исследовательские, «обычные»

– читай, четвертого разряда). Каждому «разряду» достается

соответствующая доля государственного финансирования.

В результате попавшие «наверх» вполне могут стагнировать (что уже

и проявляется), а не попавшие обречены на прозябание и деградацию.

В последнее время наметился также опасный альянс этих

чиновников с крупными московскими вузами. Под флагом, казалось

бы, благого начинания ликвидации откровенно плохих

провинциальных вузов московские чиновники ведут прямой шантаж

44 В основу главы положен текст статьи: Основания и перспективы

инновационного образования в эпоху глобальной турбулентности //

Вестник Красноярского государственного педагогического университета

им. В. П. Астафьева. 2013. № 1. С. 24-43.

174

по отношению к вузам вполне приличным: «Либо мы вас закрываем

полностью, либо становитесь филиалом такого-то ведущего

московского вуза (университета, академии)». Многие соглашаются, а

значит, соглашаются безропотно перечислять примерно 20 % от

коммерческой прибыли в Москву. Заметьте, никаких не надо

геологоразведок, никакого бурения, никаких труб, никаких шахт,

никакого труда. Ни тебе грязи, ни накладных расходов. Получен

идеально чистый способ выкачивания дистиллированного

финансового ресурса из провинции прямо в московские карманы. Ну

как не восхититься хитроумию столичных умельцев.

Главные основания самого существования руководящего вузами

ведомства (сейчас – «Министерства образования и науки»): контроль

качества высшего образования, оправдываемый государственным

финансированием и выдачей дипломов государственного образца. Эти

«святая святых» почему-то никто почти не ставит под сомнение.

Разумеется, ущербная структура организации высшей школы

в России укоренена в еще более дикой ущербности гиперцентрализации бюджета и государственного управления

в жестоко контуженной «вертикалью власти» стране

[Розов 2011, гл. 9, 13]. В такой ситуации любые дельные предложения

реформ будут наталкиваться на непреодолимые политико-

административные препятствия. Прежде чем формулировать

практические предложения, рассмотрим основы российской системы

образования в широком историческом и социально-философском

ключе.

Аспекты анализа

Образование – сложнейшая многомерная сфера, поэтому выделим

важнейшие грани, или аспекты, которые требуют обсуждения:

ценностный аспект – ради чего, в принципе, нужно

образование;

исторический аспект и контекст – какова картина мира

в настоящем и обозримом будущем, что главное в нем следует

учитывать для размышлений о требованиях к российскому

образованию;



целевой и функциональный аспект – общие, сквозные

инварианты целевых установок, проектируемых функций для

разных уровней и систем образования с учетом принятых

ценностей и контекста;



институциональный аспект (альтернативные модели и пути

развития) – какие типы образовательных институтов (от

государственных ведомств, школ, колледжей, вузов до

временных педагогических коллективов, родительских

комитетов и студенческих союзов) наилучшим образом

175

подходят для таких целей и функций, для принятого

понимания содержания и методов образования;



содержательный аспект – чему следует учить, что должны

осваивать учащиеся в соответствии с принятыми

образовательными целями, ценностями и картиной мира;



аспект образовательных технологий – как учить и как

учиться по-новому;



кадровый и тесно связанный с ним финансовый аспекты —

какие нужны учителя, преподаватели, профессора,

администраторы, которые способны работать в таких

институтах, соответствовать заданным образовательным

требованиям; каковы источники финансирования всегда

недешевых новаций в образовании;



транзитный (переходный) аспект – вопросы проектирования,

апробации, реформирования, т. е. перехода от существующих

систем образования к новым («утопическим»).

Далее мы сможем коснуться только части этого спектра, что не

умаляет значимости аспектов, оставшихся без рассмотрения.

Базовые ценности образования и меняющийся контекст

Ценностный аспект наиболее консервативен. Воспользуюсь

результатами моего давнего исследования, которые зафиксированы

в докторской диссертации и в книге [Розов, 1993]. Коротко их можно

сформулировать в виде принципа ценностного паритета: образование

должно примерно в равной мере учитывать интересы и требования со

стороны трех главных инстанций, которые условно обозначим как:

Личность (социальный лифт, конкурентоспособность на рынке

труда, расширение кругозора, развитие личных способностей и проч.),

Общество (развитие человеческих ресурсов нации как важнейший

фактор экономического и социального развития) и

Культура (трансляция в поколениях и развитие всевозможных

образцов). Такой вывод был получен на основе изучения философско-

образовательных учений и систем образования в Европе за последние

300—400 лет [Розов, 1993]. За последние 20 лет не произошло ничего

такого, что позволило бы отвергнуть или хотя бы существенно

переформулировать принцип ценностного паритета.

Иначе дела обстоят с контекстом. Бурное развитие процессов

глобализации, компьютерных сетей, мобильной связи, ускорение

инновационных процессов, сокращение сроков от научных открытий

до производства новых товаров и услуг, а также волны кризисов

разного масштаба и интенсивности составляют картину мира, которой

соответствуют новые требования к образованию, а их еще нужно

осмыслять, артикулировать и обсуждать.

176

С уверенностью можно утверждать лишь то, что в обозримые

будущие три—пять десятилетий никакой новой глобальной

стабильности ожидать не приходится. Продолжится бурное

инновационное развитие, будут накатывать новые волны

экономических, социальных, культурных, политических кризисов,

в том числе разрушительных.

В этом быстро меняющемся, остро конкурентном и тревожном

мире будут жить нынешние и будущие школьники и студенты.

Некоторые требования данного контекста к образованию давно

осознаны: учить учиться, воспитывать в учащихся моральную и

интеллектуальную готовность к непрерывному образованию, уходить

от потуг навязывания энциклопедичности и фактологии, от схоластики

и монологизма, соединять фундаментальные знания со способностями

к анализу практических ситуаций, развивать способности к

численному анализу, моделированию и проектированию, работе

в команде.

Целесообразно также сопоставить контекст остроконкурентного и

турбулентного мира с ценностными императивами ориентации на

Личность, Общество и Культуру (см. выше).

Главный экономический интерес Личности (учащегося) – такое

образование, которое позволит ему получить высокооплачиваемую,

престижную и интересную работу. В турбулентном мире одни рынки

труда будут драматически сокращаться, другие – появляться и

расширяться, значит, будут меняться и потребности в специалистах.

Следовательно, образование должно позволять переучиваться

в течение жизни. Если же иметь в виду не традиционную

индустриальную экономику с огромными предприятиями с сотнями и

тысячами наемных работников, а инновационную экономику с

доминированием малых, быстро рождающихся компаний, то речь

должна идти также о способности создавать новые организации,

создавать новые рабочие места для себя и своих сподвижников. Это

трудное дело требует особого склада ума и характера, целого спектра

особых способностей, от чувствительности к рыночной конъюнктуре

до предпринимательских и управленческих навыков.

Интерес Общества к образованию – это, прежде всего, подготовка

таких человеческих ресурсов, которые позволяют ускоренно развивать

национальную экономику, успешно конкурировать на мировой арене с

экономиками других стран, поддерживать и развивать отвечающие

современным требованиям государственные и гражданские институты

(административные аппараты, суды, армию, медицину, то же

образование и т. д.). Для любого общества и государства весьма

болезнен высокий уровень безработицы, поэтому важнейшим

императивом является инклюзивность: способность систем

образования включать своих выпускников в трудовую деятельность.

177

Вместо привычной бинарной системы (элитарное образование для

детей из богатых семей и упрощенное массовое для остальных)

требуется система, сочетающая поддержку талантливых и

трудолюбивых (в том числе из бедных семей, из «глубинки») и

богатый спектр образовательных возможностей (по простоте и

сложности, практичности и фундаментальности) для реального

многообразия индивидуальных черт и способностей.

Само образование (в первую очередь, высшее и поствузовское)

является все более значимой экономической сферой, особенно в плане

международной конкуренции. По-настоящему качественное

образование – то, которое привлекает учащихся и средства из других

стран45. Поэтому задача общества и государства состоит в создании

для вузов условий, позволяющих все в большей мере привлекать

иностранных учащихся.

Культура – наиболее инерционная, консервативная инстанция

в образовательном пространстве. Однако бурно глобализующийся и

полный кризисов мир вносит свои коррективы в извечный интерес

Культуры к трансляции в поколениях высоких классических образцов

нации и охватывающей цивилизации. Известное размывание

политических, языковых и культурных границ естественным образом

повышает спрос на идентичность. Последняя зачастую принимает

протестные – фундаменталистские и изоляционистские – формы.

Важная задача современного и будущего образования – формировать

одновременно прочную, укорененную в традиции и открытую миру

культурную и национальную (в смысле не узкоэтническую, а

общегражданскую) идентичность. Достигается это, скорее всего, не

тем или иным процентным соотношением курсов, посвященных

отечественной и зарубежной культуре, а новыми совмещенными,

45 «К концу XX в. сформировалась целая отрасль мирового хозяйства −

международный рынок образовательных услуг с ежегодным объемом

продаж в несколько десятков миллиардов долларов и объемом

потребителей в несколько миллионов студентов. Появилась новая статья

экспорта – получение высшего образования иностранными студентами.

По оценкам Всемирной торговой организации, емкость мирового рынка

образования 50–60 млрд долл. Устойчивый лидер – США,

контролирующие почти четверть мирового финансового образовательного

оборота. На втором месте по объемам образовательных продаж

Великобритания – 15 %. Следом идут Германия и Франция: первая

держит чуть больше 10% мирового рынка, вторая чуть меньше. Завершают

лидерский список Австралия, Канада и Испания, освоившие по 7–8 %

рынка. Скромное место российского высшего образования в этом ряду

(десятые доли процента мирового рынка) – одно из свидетельств

неконкурентоспособности нашей высшей школы» [Волков и др., 2009, с.12-13].

178

сравнительными курсами, деятельным участием в международных

проектах, конкурсах, играх, что позволяет, с одной стороны,

актуализировать собственные культурно-исторические ресурсы, с

другой стороны, смотреть на них широко открытыми глазами,

в контексте мирового опыта и конкурирующих традиций.

Столкновение с кризисами разного характера и масштаба – это,

вероятно, теневая и неизбежная черта наступившей эпохи бурного

турбулентного развития. Если традиционное образование в области

художественной и словесной культуры обычно центрировалось на

сменяющих друг друга относительно стабильных «стилях» и «эпохах»,

то теперь наиболее актуальным становится исторический опыт разных

народов и эпох в успешном преодолении своих кризисов (либо

в провале и упадке, что всегда имеет свои объективные и

субъективные причины).

Образование и колея российских циклов

Образование в России всегда было и останется частью общества и

государства. Социально-политическая динамика продолжает прежнюю

«колею» порочных циклов, перейдя с лета 2012 г. с фазы «Стагнации»

в фазу «Авторитарного отката» с точечными репрессиями и

установкой на устрашение несогласных, консервацию режима, без

существенных предпосылок для выхода на «перевал» к новой логике

исторического развития (см. главы 6-7, а также [Розов, 2011]). Система

российского образования, будучи все более отстающей и

бюрократизированной, следует той же колее, в частности, уже идет

ползучая клерикализация средней и высшей школы, где официозное и

лояльное режиму православие начинает играть роль прежней

марксистско-ленинской моноидеологии.

Однако, историческая динамика продолжается, Россия только

входит в череду углубляющихся кризисов, ставящих под вопрос

стабильность нынешнего режима, что рано или поздно вновь откроет

окна возможностей для преодоления «колеи» циклов и выхода на

«перевал». Поэтому даже в нынешних тяжелых условиях вполне

резонно обсуждать нормативные идеи относительно желательного,

должного пути развития российского образования, несмотря на то, что

сейчас любые такие идеи могут восприниматься лишь как сугубо

утопические.

Альтернативные модели университетов

Рассмотрим имеющиеся модели университетов как центральных

научно-образовательных структур. Университеты являются

организациями с весьма устойчивой, инерционной структурой,

традициями, которые составляют существенную часть их культурного

и социального престижа. Вместе с тем эволюционный прорыв

179

общества в новую фазу социального развития требует существенных

новаций в отечественной высшей школе, прежде всего в ведущих

вузах – университетах. Университеты, благодаря своей

самостоятельности, способны отторгать и зачастую отторгают многие

попытки инноваций. Задача состоит в том, чтобы найти пути

зарождения интереса к требуемым инновациям в самих университетах.

Для этого рассмотрим современные представления организационной

социологии об устройстве университета.

Основными являются три конкурирующие модели: университет как

бюрократия ( бюрократическая модель [Stroup, 1966]), университет как

свободное коллегиальное сообщество ученых ( либеральная модель

[Millet, 1962]) и политическая модель [Baldridge, 1971].

Любопытным является соотнесение патриотически-

государственнического и западнического либерального взглядов на

университет с этими моделями. Разумеется, обе позиции превозносят

коллегиальность (как декларативный образец). При этом патриоты-

государственники по существу надеются только на централизованную

бюрократию, рассматривая конфликты как следствия либо

деструктивных враждебных происков (если бюрократия – «наша»),

либо как борьбу здоровых сил против засевших в структурах

управления врагов (если бюрократия – не «наша»).

Западники-либералы, как представляется, более восприимчивы к

политическому и конфликтному взгляду на университетскую

организацию, но скорее склоняются к альтернативным моделям,

имеющим нормативный характер. Так, в рамках либерального подхода

развивается и даже воплощается модель «предпринимательского

университета», под которым понимают:

1) «организацию, базирующуюся в своей деятельности на

целевой инновации, способную работать в условиях риска и

динамичного спроса;

2) экономически эффективную организацию, занимающуюся

прибыльной деятельностью и опирающуюся в первую

очередь на свои собственные возможности;

3) либеральную организацию с гибким сетевым построением;

4) организацию, в которой ключевыми факторами являются

люди, группы и их компетентность, где работа людей

основана на балансе выгоды и риска;

5) организацию, у руководства которой на первом месте стоит

не планирование и контроль действий работников, а

всемерная поддержка их деятельности в рамках стратегии

организации, для чего руководство максимально делегирует

права и ответственность исполнителям;

180

6) организацию, которая повернута лицом к потребителю и

позволяет своевременно и гибко реагировать на изменение

его требований» [Грудзинский, 2003, с. 222-223].

Можно ли совместить данную модель с классическими чертами

университетов (воспроизводство культурных традиций и ценностей,

фундаментальные исследования, воспитание духовной и

интеллектуальной элиты и проч.)?

Как учесть при этом охватывающий макроисторический контекст

(необходимость преодоления институциональной отсталости,

повышения миросистемного и геокультурного статуса России)?

Возможно ли также принять во внимание черты бюрократии,

коллегиального сообщества и конкурирующих групп и коалиций

в университетской организации?

В этих вопросах задается весьма обширное пространство для

размышлений и организационных инициатив на будущее. Здесь

наметим лишь в эскизном плане, какие вырисовываются черты

будущего российского университета, который отвечал бы

вышеуказанным и многим другим разнонаправленным требованиям.

Актуальная роль и оптимальная модель университетов

Прежде всего, необходимо осознание в самих университетах

администраторами и профессорами ответственной роли

университетского образования в современный период российской

истории.

При этом остается в силе ответственность за

интеллектуальное и духовное воспроизводство (культуроцентризм),

подготовка высококвалифированных кадров (социоцентризм) и

предоставление качественных  образовательных услуг

(антропоцентризм). Появляется макросоциальная и инновативная ответственность —

стать интеллектуальными центрами объединения структур власти,

бизнеса и институтов гражданского общества по выявлению и

решению проблем разных сфер и уровней с целью повышения

миросистемного и геокультурного статуса, обретению преимуществ

сензитивного общества46.

В целом, для такой значимой роли подходит модель

предпринимательского университета (см. выше), но с существенными

добавлениями.

46 Сензитивные общества характеризуются наличием «чувствилищ» —

интеллектуальных центров и сетей, способных распознавать назревающие

напряжения, проблемы, угрозы и разрабатывать эффективные стратегии их

преодоления [Розов, 2002, гл. 5].

181

Экономическая эффективность и прибыльная деятельность

университета (п. 2) не означает, что университет как коммерческая

фирма занимается только теми сферами и проблемами, которые

приносят прибыль 47 . В то же время, университет не является

благотворительным фондом, как правило, он не имеет достаточных

средств для поддержки неприбыльной деятельности. Выход состоит

в формировании разнообразных коалиций с местными органами

власти, бизнес-сообществом и средствами массовой информации,

в учреждении требуемых фондов и т. п.

Бюрократия (не в ругательном, а в веберовском смысле – как

формальная структура должностных позиций и рациональных правил

принятия решений) всегда останется существенным компонентом

университетской структуры. Здесь только нужно найти правильное

сочетание традиционного бюрократического управления (рутинными

аспектами учебного процесса, исследований и работы со студентами)

с гибким менеджментом, предполагающим ответы на вызовы, на

меняющуюся конъюнктуру внешних связей и запросов, а также

соответствующие организационные новации.

Фатальна ли консервативность

университетских профессоров?

Коллегиальная общность в университетах, если не является чисто

декларативной и декоративной (при реально действующей

бюрократии), то играет чаще всего, увы, не инновационную, а резко

консервативную, иногда даже реакционную роль. Объяснение тому

простое: высоких академических позиций в такой общности, как

правило, достигают уже в зрелом возрасте, причем авторитет

сохраняется и у лиц преклонных лет, которые зачастую преобладают

в университетских и факультетских ученых советах. Людям данной

категории любые организационные инновации ни к чему: им нужен

покой и стабильность как гаранты собственного привилегированного

положения, тогда как плоды инноваций достаются обычно молодым и

активным университетским деятелям.

Снижение или элиминация влиятельности коллегиальных

сообществ, предоставление всех прав принятия решений

инновативному менеджменту было бы неверным и недальновидным

решением: при этом теряется университетская специфика и появляется

опасность разрыва связей между поколениями.

47

Однако исследователи с тревогой отмечают излишнюю

коммерциализованность западных, особенно американских, университетов

под влиянием неолиберальной идеологии [Аблажей, 2012].

182

Выход состоит в привлечении членов коллегиальных сообществ к

новым формам деятельности университетов, в том числе прибыльным

или имеющим грантовую поддержку, финансирование от местных

властей или бизнеса. Как найти сферу применения знаний и

квалификации именитых профессоров – вопрос вполне решаемый.

Важно, что инновации будут для них иметь уже не пугающий характер,

но будут нести дополнительные возможности утверждения своего

академического престижа и повышения благосостояния.

Польза внутренней конкуренции

Наиболее интересной является перспектива применения

политической модели университета, согласно которой в нем, как

в любой организации, идет постоянная, обычно скрытая борьба групп

за влияние, власть и доступ к ресурсным каналам.

Казалось бы, такое нелицеприятное представление об университете

как «банке со скорпионами» не только оскорбительно, но в случае

своей адекватности должно полностью исключать какие-либо

упования на инновации, прогресс и позитивную социальную роль.

В реальности все сложнее и проще одновременно.

Заметим, что политическая модель университета является всего

лишь приложением к университету как организации, соответствующей

политической модели всего общества. Современные развитые

демократические общества (например, США, Германия или

Великобритания) также являются ареной борьбы групп за власть,

влияние и ресурсы, что никак не мешает конструктивному

обсуждению и решению проблем, эффективному сотрудничеству

разных групп и динамичному развитию.

Самым нормальным, здоровым стимулом к росту качества

продукции, в том числе качества образования, является конкуренция,

причем не за внимание министерских чиновников, а за талантливых

абитуриентов и за поддержку бизнес-структур, местных сообществ,

местных властей, заинтересованных в специалистах и в уровне

образования в своем регионе или городе. В этом плане гораздо важнее,

какой факультет какого вуза человек закончил, а вовсе не

«государственный образец» его диплома.

Все дело – в установленных «правилах игры». Энергия

конкурирующих групп может быть направлена по самым разным

руслам, важно, чтобы она тратилась не на нанесение ущерба

противникам, а на достижение собственных успехов согласно общим

установленным критериям. Как раз эти критерии и должны содержать

в себе выявленные выше принципиальные установки, другие

объективные требования к развитию университета

как интеллектуального лидера в местных коалициях, способствующих

переходу России на более высокую стадию эволюционного развития.

183

Кадровое обеспечение образовательных новаций

Три фундаментальные проблемы требуют особого внимания.

Во-первых, в России при всем перепроизводстве «педагогов»

(большинство которых не работает по специальности) до сих пор нет

качественной массовой подготовки администраторов в области

образования. Администрированием, например университетов,

практически повсеместно занимаются бывшие «предметники» (физики,

химики, математики, биологи, значительно реже обществоведы и

гуманитарии), которые естественным образом воспроизводят

привычные для себя структуры и практики, часто вообще не

задумываясь о новых формах и необходимости постоянно менять и

подстраивать институциональные структуры во вверенных им

учреждениях.

Во-вторых, притчей во языцех стал общий низкий уровень

учащихся как в школах, так и в вузах и колледжах, причем

соответствующий сниженный уровень преподавания и требований

вполне устраивает всех: учащихся, их родителей, преподавателей и

администраторов.

Иногда ворчат работодатели (собственно,

потребители этой «некачественной продукции»), но обычно

удовлетворяются организацией собственных «доучивающих» структур

в компаниях.

В-третьих, преподавательская работа как в школах, так и в вузах

по-прежнему остается малопрестижной и плохо оплачиваемой, что

обусловливает отток из этой сферы наиболее активных и талантливых.

Здесь кадровый вопрос смыкается с финансовой проблемой.

Вечная проблема (недо)финансирования

Действительно, многое упирается в доступные масштабы

финансирования. Так в докладе ГУ ВШЭ отмечается:

«Новые экономические возможности, которые появляются в обществах,

достигших уровня ВВП на душу населения более 15–20 тыс. долл.,

позволяют перейти к персонализации образовательных траекторий за

счет общественного вклада в образование. Это соответствует уровню

общественных расходов на образование свыше 5 % ВВП (скандинавские

страны, США, Франция, Бельгия, Новая Зеландия, Швейцария). Такое

направление общественных расходов получает признание на нескольких

основаниях: оно, во-первых, кладет конец “похоронам таланта” и

увеличивает возможности выходцев из бедных слоев реализовать свои

способности и предпочтения, во-вторых, увеличивает совокупный

человеческий капитал за счет большего числа высокопроизводительных

“креативщиков” в самых разных областях деятельности. Формируется

новый механизм, который, с одной стороны, высокосоревнователен и

поддерживает таланты, а с другой – оказывает адресную поддержку

детям из “нижних” слоев для восходящей социальной мобильности»

[Российское образование – 2020, 2008].

184

Типовой советский и постсоветский ход известен: просить деньги у

Москвы и бесконечно призывать к «повышению качества». Согласно

мировой практике, существенно более эффективными являются

институциональные подходы: прежде всего, обеспечение автономии и

состязательности образовательных учреждений, а также открытие

возможностей для диверсификации источников финансирования,

главным образом за счет местного бизнес-сообщества.

Ясно, что одномоментно на новые рельсы финансирования высшую

школу не перевести. Сколько-то лет некое базовое центральное

финансирование будет необходимо, но огромного бюрократического,

диктующего всем стандарты министерства для этого совсем не нужно.

С этой задачей вполне справляются государственные казначейства.

Постепенно финансовая нагрузка должна переходить к регионам, а для

возможности ее нести потребуется соответствующая федерализация

бюджета [Розов, 2011, гл. 17-19].

Как же в государственном финансировании избежать вредной

уравниловки и вредного, чреватого стагнацией, разделения вузов «по

разрядам»? Качество университета определяется в конкурентной

борьбе. По каким показателям можно об этом судить? За хорошее

образование готовы платить, во-первых, родители абитуриентов, во-

вторых, частные фирмы и местные бизнес-сообщества через разные

формы поддержки. Вот пропорционально этим полученным

финансовым средствам на образовательном рынке вполне можно

исчислять и государственную поддержку.

Кроме этого, государство может и должно быть заинтересовано

в преимущественном развитии каких-то особо важных, прежде всего,

инновационных, направлений. Опять-таки, никакого министерства для

этого не требуется. Такие задачи давно успешно решаются созданием

фондов и общественных специализированных советов, включающих

лучших отечественных и зарубежных специалистов в каждой данной

отрасли знания, которые на конкурсной основе вполне могут

определять: каким вузам, факультетам, кафедрам какую особую

поддержку оказать.

Кому ранжировать вузы