Текст книги "Цивилизационные мифы Европы"

Изотерический христианский смысл понятия свободы означает личностное состояние глубокой веры в Бога. Позволю себе нескромность определить свободу как состояние «с волей Бога» в душе.

Свободный человек – это человек, который обрел душой Бога. Нашел Бога в своей душе. Или еще как угодно, но предельно просто по смыслу – человек тем более свободен, чем более он соизмеряет свои поступки и мысли с волей Бога.

Для того, чтобы эту мысль донести до сознания атеистов смысл предыдущего высказывания можно выразить словами: человек свободен тогда, когда соизмеряет свои поступки с совестью.

Стремление избежать страха смерти, голода, холода, стяжать деньги, построить карьеру является основой, которая определила правовую характеристику свободы. Однако, это скорее неудачная попытка заменить рабство, как принуждение, свободой, как равенством всех перед законом. То есть тем же принуждением, но в другой форме: в форме закона. После великих буржуазных революций в сознании европейцев происходит подмена смысла: свобода воспринимает не как осознанная необходимость веры в Бога и следование его заповедям, то есть любви, а как осознанная необходимость исполнять закон.

Поменялись приоритеты: вместо Бога на пьедестал справедливости поставили закон. Если раньше все равны были перед Богом, то сегодня все равны перед законом. Такой перевертыш в сознании сделать было легко – слишком много мерзостей в Европе делалось от имени Бога и во имя его. Этот перевертыш смыслов и значений известен всем под названием «права человека».

Свобода, как любовь к Богу, постепенно вытеснялась свободой жить по закону. Хотя это нелепо звучит, но метаморфоза европейского сознания произошла и триумфально шагает по всему миру, как эпидемия гриппа. Бога не отменили, ведь новый буржуазный закон провозглашал свободу совести. Можно создавать религии, секты, тайные общества. Но…в рамках закона. Где больше всего принято законов за последние двести-триста лет? В США и в Англии. По западным меркам – это самые свободные страны. Чем больше законов, то есть ограничений, то есть насилия со стороны государства, тем больше свободы. Изумляет тот факт, что в этот самообман верит большинство населения западных стран!

Христианская свобода через любовь к Богу подразумевает напряженную, постоянную, внутреннюю работу над душой через осознание греховности, покаяние и очистительную молитву. То есть понятие свободы в христианстве подразумевает такое поведение человека, которое минимизирует зависимость человека от страстей: чревоугодия, стяжательства, сладострастия, гордыни, тщеславия и всего того, что подталкивает человека делать в ущерб себе и окружающим. Включая природу.

Христианское понимание свободы – это осознанная зависимость от духовного мира, который, естественно, не противоречит человеческим нормам (законам). Это подчиненность воле Бога, данная человеку как совесть, которая и есть голос Бога в душе человека.

Буржуазная свобода – это внешнее соблюдение закона и моральных норм, через воспитание такого качества, которое известно под названием «долг». Церковные таинства превратились во внешние ритуалы, никак, в большинстве своем, не воздействующие на духовный мир человека, посещающего церковь. Церковные обряды на Западе превратились скорее в психотерапевтические процедуры, которые заглушают голос совести, вместо того, чтобы ей руководствоваться. Религия, как и наука, превратилась в служанку буржуазного образа жизни.

Права человека «пошли» именно от такого (правового) толкования свободы. (Свобода – есть возможность проявления субъектом своей воли на основе осознания законов природы и общества. С. Ожегов Толковый словарь русского языка.)

Получается парадокс, что чем больше западного человека ограничивают законами, тем больше он ощущает себя свободным. Главное – осознать, что твое поведение не должно противоречить «законам природы и общества». А как же быть с тем, что люди не познали законы вселенной, не могут сформулировать ни одного закона, который бы достоверно объяснил закономерности изменений в обществе. Не говоря уж о науке, которая меньше всего изучила самого человека?

Таким образом, понятие христианской свободы существенно отличается от буржуазного понимания свободы. Когда вера в Бога в душе, человек сознательно или бессознательно берет на себя моральные обязательства по самоограничению и только тогда можно говорить о свободе как духовной ценности, проистекающей изнутри человека. Знает он законы природы или нет, он руководствуется принципом любви: возлюби ближнего как самого себя. Только этим путем достигается гармония с природой и с самим собой.

Свобода приобретается только духовными импульсами изнутри человека. Свобода не может быть навязанная человеку извне. Извне может быть навязано только рабство. Если человек зависит не от воли Бога, он становится рабом. Чьим? Неважно: других людей, обстоятельств или дурных привычек.

С преобладанием и распространением менталитета буржуазии, воля личности «отодвинула» волю Бога в сторону, размыла и сузила понятие свободы до правовой нормы. Совесть, конечно, можно заглушить или игнорировать. Но избежать отрицательных последствий этого выбора невозможно.

Справедливость как фантомная боль.

«Где есть любовь,

там мы не можем говорить о справедливости.

Там, где царствует справедливость,

там нет любви. А значит и Бога».

Исаак Сирин

И, наконец, еще один, но не последний либеральный миф: миф о справедливости. Он напоминает знаменитую русскую сказку, где главному герою предлагается «пойти туда, не зная куда, и найти то, не зная что».

Понятие справедливости не просто фантазия или мечта, как равенство и свобода – это эмоциональный фантом, который в каждое следующее мгновение жизни может поменять свое значение на противоположное. И также быстро, как меняет цвет кожи хамелеон.

Фантом справедливости, в данном случае это отношение к тому, чего нет, но ощущается, как если бы это могло быть. Причем это отношение складывается только в голове конкретного человека, как реакция на предмет его ожиданий и надежд. Понятно, что у каждого человека не только разные причины фантазий на тему справедливости, но и сами фантазии. Причем на одно и то же событие.

Фантом справедливости возникает как эмоциональная реакция человека на то, что уже случилось. Это ответ на событие, которое уже произошло, но не совпало с его ожиданиями. Причем всегда эта эмоциональная реакция на события переживается как чувство несправедливости.

Чувство несправедливости рождает в голове человека простую мысль: если есть несправедливость, значит, где-то есть и справедливость. И хоть никто из людей не встречался с этим призраком умственной фантазии, люди верят, в его реальность.

Приведем пример: суд вынес приговор убийце – двадцать лет строго режима. Сторона обвинения реагирует на него, как на несправедливость. Потому что она надеялась, что справедливым приговором станет пожизненное заключение. Сторона защиты, особенно родственники, также воспринимают приговор как несправедливый, считая, что неучтены смягчающие обстоятельства. Судья не комментирует свои ощущения. Главное – он не нарушил закон. Значит не важно, что как он себя чувствует – важно, что приговор считается справедливым. Но, как видим, ощущение справедливости не возникает ни у одной стороны, причастные к этому делу: ни у осужденного, ни у жертвы, ни у судьи, ни у окружающих свидетелей этого дела.

Другими словами, реально существует только ощущение несправедливости. Его можно определить как личностное (то есть внутреннее) состояние дискомфорта или дисгармонии с внешним миром.

Отличительной особенностью этого состояния является ощущение, что дисгармонию можно исправить какими-то внешним действием. Например, приговор убийцы к пожизненному заключению «снимает» ощущение несправедливости у стороны обвинения. Однако это решение увеличивает ощущение несправедливости у другой стороны.

К слову сказать, количество определений справедливости, которые претендуют на научную обоснованность, насчитывается больше полутора тысяч. Приведем самое, наверное, научное и распространенное определение. Ну, а потом поговорим по существу.

«Справедливость – понятие о должном, содержащее в себе требование соответствия деяния и воздаяния: в частности, соответствия прав и обязанностей, труда и вознаграждения, заслуг и их признания, преступления и наказания, соответствия роли различных социальных слоев, групп и индивидов в жизни общества и их социального положения в нём».

Разве можно человеку в здравом уме понять из этого определения, что такое справедливость? Что значит «понятие о должном»? Это как должно быть? Но кто знает, как должно быть?

«Деяние и воздаяние» никогда не соответствуют, и не будут соответствовать друг другу. Точно также как права и обязанности. Вознаграждение всегда будет меньше (или больше) затраченного труда. Если, конечно, абстрагироваться от мошенничества и воровства.

Как может соответствовать преступление наказанию, если и преступление является несправедливостью и наказание также является несправедливостью? Очевидно, что наказание – это ответ несправедливостью на несправедливость. Наказание – вынужденная мера, компромисс, принятый в обществе для предотвращения преступлений.

Какое наказание может соответствовать, например, убийству? Если общество принимает закон, что за убийство надо убивать, то само становится на место убийцы. Неважно, от имени государства или от группы лиц.

Примерно такое же несоответствие наблюдается при рассмотрении любых других преступлений и наказаний за них. Одно и тоже преступление рассматривается разными группами лиц одновременно как справедливое и как несправедливое. Справедливость подразумевает, что кто-то будет оценивать что справедливо, а что – нет. Из этого противоречия и родилось знаменитое выражение: «А судьи кто?»

Однако, для примера понятийного хаоса в области справедливости приведем самый массовый вид преступлений – революцию. Этот пример тем более актуален, что либеральная часть человечества рассматривает революцию как событие, ускоряющее прогресс. Парадокс заключается в том, что революционное насилие является преступлением, как по формальным признакам нарушения существующих законов, так и по реальным фактам, которые не попали под действие законов.

Массовое противозаконное насилие, которое любители свободы называют революцией, отражает справедливость, как «должное» на пути прогресса и развития? Судя по цветным революциям в странах «третьего мира», принципы западной цивилизации допускают насилие как должное и необходимое условие на путях прогресса. Правда, не на своей территории.

Другая часть населения (контрреволюционеры) считает, что революционеры нарушают законы государства и все их действия беззаконны, потому что насилие в большинстве случаев применяется к людям, далеким от причин, вызвавших революционный взрыв.

На самом деле – так оно и есть: революция всегда противозаконна, потому что нарушает установленные законы государства. То есть – общественные компромиссы.

Так что? Сначала надо поле жизни вспахать ненавистью, чтобы посеять зерна несправедливости, полить их страхом и внушить людям фантазии на тему сказочного урожая справедливости? Воистину, революция – «поле чудес в стране дураков». Однако, как это ни странно, но большинство человечества верит в иллюзии социалистического преобразования общества.

Ну, а «понятие о должном….. соответствии роли социальных слоев, групп и индивидов в жизни общества, и их социального положения в нем» вообще не соотносится с понятием о справедливости. Как, например, рабочий может должным образом понять соответствие деятельности президента страны или хозяина предприятия, где он работает, целям государства и своим личным? Президент всегда будет оцениваться положительно одной частью населения и отрицательно – другой. Хозяин предприятия практически всегда не будет соответствовать представлению рабочего о справедливости в жизни. Возможно, что когда он сам станет хозяином фирмы, справедливости в его отношении к подчиненным будет еще меньше, но сейчас, когда он рабочий и подчиненный, ощущения справедливости крайне мало.

Дети, рожденные у богатых родителей, всегда будут предметом зависти детей, которые родились у бедных родителей. Понятия о «справедливом соответствии социального положения» не может возникнуть у групп или у лиц, которые занимают низкое социальное положение. Всем хочется быть здоровыми и богатыми. И это отражается в голове как справедливость. И не хочется быть бедными и больными. Такое состояние ощущается как несправедливость.

Таким образом, по сути – в жизни справедливости нет. Реально только ощущение несправедливости. Через возможность изменить ощущение несправедливости мы полагаем, что возможно достигнуть неких отношений, которые можно назвать «справедливыми». Во всяком случае, каждому из нас, хочется в это верить.

Всю свою историю человечество пытается на практике опробовать бесчисленные представления о справедливой жизни. Люди с избыточной энергетикой придумывают философские и религиозные учения и пытаются внедрить их в жизнь с помощью реформ или революций. Терпят неудачу, но продолжают экспериментировать, веря, что эту «чертову» справедливость можно установить.

Однако все чаще и чаще в политических и научных дискуссиях делается ударения на то, что справедливость это неукоснительное исполнение закона. В этом есть своя историческая логика и последовательность. Воплощение идеи царства Божьего на Земле, безусловно, через установление справедливости, является наиболее притягательной из всех самых безумных идей человечества.

Убежденность, что можно найти (придумать, воплотить) некую общественную конструкцию, которая при наложении на жизнь, приведет к справедливому распределению благ, ресурсов, отношений, не покидает человечество на всем протяжении его развития.

Эта надежда на лучшее (справедливое) будущее является хорошим плацдармом для тех групп людей, цель которых – власть и капитал. Обманывать легче того, кто хочет верить в лучшее. Того, кто добрый и наивный. Кто беден и болен. Попробуйте обмануть мошенника. Или того, кто не верит в справедливость. Или того, кто сам придумывает мошенические схемы.

Может быть в этой наивной человеческой потребности верить в хорошее и находятся истоки тех иллюзий и мифов, которые придумали люди для усиления своей власти и увеличения капиталов?

Убеждение, что исполнение закона и есть справедливость, является исторической метаморфозой западноевропейской цивилизационной парадигмы на протяжении последних триста лет. Другими словами, справедливость как наказание по закону, стало наиболее распространенным представлением о справедливости на Западе.

Так было не всегда: в древние века наиболее близким к понятию справедливости была, так называемая, «воля Богов». Правда, ее часто использовали в корыстных и политических целях «близкие к Богам» люди: шаманы, жрецы, брахманы и другие священнослужители. В последующие века справедливость устанавливали в обществе наместники Бога на земле: фараоны, цари, короли и шахи. И хотя справедливости на земле не прибавлялось, правом ее распространять и устанавливать по-прежнему пользовались очень немногие из людей.

В Европе после периода «темных» веков, когда критерием справедливости была только сила, католическая церковь, присвоила себе функцию казнить и миловать, исходя из христианских ценностей. Странным образом, на базе божественного милосердия, сострадания и любви, католики выстроили чисто человеческую конструкцию, где обычная физическая сила стала главным аргументом «Божьего суда». Другими словами, католическая церковь, используя право силы, присвоила себе право «Божьего суда».

Истории свидетельствует, что такой беспредел «справедливости» не мог продолжаться вечно. Постепенно появляются религиозные и философские теории о справедливости, которые противоречили идеологии католицизма, а, значит, подвергались преследованию. Но, несмотря на преследование, приоритет частной собственности и право отдельной личности распоряжаться ею по закону создали фундамент буржуазных отношений.

Будем иметь в виду, что все социалистические и капиталистические теории о справедливом обществе основаны на отношении к частной собственности. Отличие их друг от друга заключается в степени предполагаемого обобществления средств производства и природных ресурсов. Поэтому в совокупности эти теории можно и нужно называть буржуазными. К ним относятся: теории индустриального и постиндустриального общества, все социалистические и коммунистические теории развития общества, все либеральные теории открытого, гражданского, демократичного общества, все националистические теории развития.

На протяжении трех столетий в сознание европейцев внедрялась мысль, что все равны перед законом. Постепенно, несмотря на реальность, вопреки фактам, большинство европейцев поверили в эту иллюзию. Страх перед наказанием странным образом трансформировалась в убеждение, что исполнение закона и есть справедливость.

Закон принимается, чтобы исправить уже существующую в обществе несправедливость и желанием избавиться от причин этой несправедливости. Парадоксальным образом получается, что чем больше нарушается закон, тем больше справедливости твориться в обществе через его исполнение.

Однако, закон – это следствие несправедливости, попытка исправить дисгармонию, которая возникает в материальной (то есть обыденной) жизни человека. Представление западноевропейцев о главенстве закона, причудливым образом трансформируется в цивилизационной парадигме в представление о справедливости, как нарушение или не нарушение закона.

Более того, так или иначе, справедливость в мире связана с процессами распределения товаров, благ, капиталов, ресурсов, услуг. Контролем над самыми большими ресурсами, товарами и капиталами во всем мире обладал и обладает Западный мир. Неужели найдется человек, который бы стал утверждать, что распределение природных человеческих благ происходит на Западе справедливо?

Если говорить совсем просто, то следует признать, что Западный мир, употребляя силу и обман, пользовался ресурсами всего мира и устанавливал законы распределения этих ресурсов. Критерий распределения – всегда был ориентирован на собственную выгоду. Преимущества, которые получает Запад от такого распределения, очевидны. Как очевиден и ущерб тех народов, которые лишались своих ресурсов и «отстали» от Запада. Сами виноваты – говорят историки и политика на Западе: надо было идти в направлении демократии и свободы. Тогда бы не отстали.

При чем здесь справедливость? Не при чем. Справедливость поднимается на щит политики тогда, когда это выгодно. Тогда, когда надо в очередной раз обмануть простых людей, несбыточными обещаниями. «У сильного всегда бессильный виноват».

В западной цивилизации, мир души, духовность слабо связаны с понятием справедливости. К сожалению, эта связь постоянно слабеет. Нравственно то, что законно. То есть – не противоречит закону. Следовательно, справедливо то, что делается в рамках закона. Например, если полицейский убивает подростка, потому что тот не поднял руки по его приказу, это будет справедливо, потому что полицейский не нарушил закон. Как-то невольно коробит от такой справедливости.

Очевидно, что западная цивилизация давно уходит от своих истоков. Столетиями она пытается заменить духовный мир биологическими ощущениями в стремлении избавиться от страданий тела. Кое-что удается. В городском котле страстей появляются новые педали удовольствий. И человек старается как можно больше и чаще нажимать на эти педали в погоне за положительными ощущениями.

О, как слаб человек! В погоне за удовольствиями человек всегда обретает страдания. Однако, этот очевидный факт мало кого останавливает: в стремление получить удовольствие разум у человека отключается, а инстинкт самосохранения дает сбои. Когда вас лишают (препятствуют, ограничивают…) в стремлении к удовольствию, вы это воспринимаете как несправедливость. Когда же вы получаете удовольствие (например, от еды, секса, зрелища, прибыли), вы испытываете удовольствие. Справедливостью в данном случае тоже «не пахнет».

Все теории развития, которые опираются на эволюцию, как механизм прогресса, имеют под собой неразрешимое противоречие: к эволюции нельзя применять термин справедливости, потому что она приводит к преимуществу одних над другими. Как может быть справедливым физическое или умственное преимущество? Кто может увидать справедливость в том, что одни люди рождаются здоровыми, талантливыми и способными, а другие – больными, глупыми и бедными.

Если западное понятие справедливости рассматривать не как одно из самых больших заблуждений человечества, а как один из способов и рычагов влияния на сознание человека, то мы окажемся ближе к истине, чем те, кто определяют справедливость как понятие «о должном».

Ну, а невидимое противоречие своей внутренней природе, главная составляющая которой духовная сущность, и вовсе остается на обочине «прогрессивного развития». О какой справедливости можно говорить, если духовная составляющая человеческой сущности остается за рамками человеческих законов?!

Поиск справедливости напоминает надежду человека, который упал с девятого этажа: надежда на спасение существует (пока человек падает), но вероятность выжить, равна нулю.

Только неизбежность смерти заставляет человека задуматься над смыслом жизни. Печальный факт. Однако, этот факт вновь и вновь возвращает человека на развилку духовного отклонения. Чаще всего – с опозданием.

Итак, если справедливости нет, то несправедливости в мире – хоть отбавляй. И это тоже очевидный факт. Возникает вопрос: какая связь между несправедливостью, которой много, и справедливостью, которой нет? Почему люди тратят много энергии и сил для достижения того, чего нет, и не будет? Почему большинство человечества верит, что справедливость можно установить на земле с помощью законов и государства? И почему самые предприимчивые и инициативные представители элиты не верят в установление справедливости, однако поддерживают эту иллюзию?

Давайте откроем старый русский словарь Владимира Даля. Сравним представление о справедливости в рамках западноевропейской цивилизационной парадигмы с представлением о справедливости в рамках российской цивилизационной парадигме. Возможно, после этого сравнения многим станет более понятна разница в стимулах и мотивах поведения людей православной и католической цивилизации.

Читаем: «Справедливый – правильный, сделанный законно, по правде, по совести». Мы видим, что слово «справедливый» по смыслу связанно не только с законностью, но и с правдой и, что совсем неожиданно – с совестью.

Посмотрим, что по Далю означает «правда» и «совесть».

«Правда – истина на деле, истина во образе, во благе; правосудие, справедливость». То есть правда это истина, которая проявляется в деяниях человека. Не просто истина, о которой можно прочитать в учебниках, а истина, которой человек пользуется (или опирается) в реальной жизни. Не просто знание, но и поступки, которые вытекают из этого знания.

«Совесть – нравственное сознание, нравственное чутье или чувство в человеке; внутреннее сознание добра и зла; тайник души в котором отзывается одобрение или осуждение каждого поступка; способность распознавать качество поступка; чувство побуждающее к истине и к добру, отвращающее ото лжи и зла; невольная любовь к добру и к истине; прирожденная правда, в различной степени развития».

Надо иметь в виду, что В.Даль написал это более чем 150 лет назад. Но как точно, разными словами и достоверно он определил понятие совести! Я возьму на себя смелость видоизменить определение, сконцентрировав смысл на главном. Совесть – это духовное чутье (интуиция), побуждающее человека стремиться к добру и к истине.

Совесть, как и любовь, живет в сердце каждого человека. Это врожденное свойство и качество человека – «тайник души» по Далю. Поэтому каждый человек на земле, поступая не по совести (не по любви), ощущает (или осознает), что он поступает несправедливо.

Важно понять, что, поступая по закону, можно поступать не по совести, значит – несправедливо. Например, лишая мать материнства: то есть когда у матери по тем или иным причинам забирают ребенка. Причины могут быть разными, но, разрывая связь между матерью дитем, мы поступаем несправедливо, не по совести, не по любви. Каждый из таких случаев отражает несправедливость как в душе матери (какая бы она не была), так и в душе ребенка. Самое печальное в том, что ребенок будет испытывать чувство несправедливости всю жизнь.

И, наоборот, поступая не по закону, можно поступать и по совести, и по любви. То есть – справедливо. Например, солдат во время войны не убивает и даже спасает от смерти врага, того же солдата, но противоположной армии. Он нарушает долг и закон. Возможно, спасенный солдат снова возьмет оружие, и будет сеять смерть. Но сам факт спасения жизни не по законам войны и государства, есть проявление любви, поступка по совести, а, значит, – по справедливости.

Предвижу возражения, которые относятся к тому, что использование «размытых», то есть ненаучных понятий, не приближает нас к истине, а наоборот, удаляет от нее. В который раз приходится убеждаться в том, что чтобы разобраться в смыслах и ближе подойти к истине, приходится оперировать «ненаучными» понятиями: такими как духовность, любовь, совесть, душа.

И в который раз убеждаться, что без использования этих слов, приблизиться к истине невозможно. Более того, смею утверждать, что если выражение «жить по совести» или «жить по любви» непонятно «продвинутым либералам» или «подлинным» ученым, то их деятельность не только не будет приближать истину, но, что очевидно, будет удаляться от истины.

Мы подошли к интересным выводам.

Первый из них заключается в том, что понятие справедливости или несправедливости связано только с человеком и ни с чем иным, кроме человека.

Более того, человеческие инстинкты и физическое тело человека напрямую связано с законами природы: физическими и биологическими. Но законы природы не могут определяться как справедливые или не справедливые: они такие, какие есть, безотносительно, что и как о них думает или относится сам человек. Следовательно, понятие справедливости связано с теми свойствами и качествами человека, которые отличают его от всего биологического и физического мира.

Что отличает человека от всего живой и неживой материи? Простите за повторение, но это наличие у человека разума, души, совести, любви, милосердия, духовности. Получается, что чем больше человек руководствуется в своем поведении вышеперечисленным свойствам, тем ближе его поведение к справедливости. И наоборот: чем чаще человек ориентируется на инстинкты, тем чаще ощущает чувство несправедливости.

Но человек не может всегда жить по совести и по любви. Более того, нет ни одного человека, который бы хоть раз не преступал совесть и не игнорировал голос любви. Подавляющее количество людей игнорируют любовь и ежедневно живут не по совести. Многие из них не только не понимают связь справедливости и совести, но и не хотят понимать. На что они рассчитывают? Ни на что. Просто живут, стремясь получать максимум удовольствий. Как животные. Не «включая» разум, не веря в любовь, игнорируя совесть.

Большинству людей «справедливость» нужна для того, чтобы увеличить возможности получить удовольствия.

Западная цивилизация предоставляет самые широкие возможности для получения телесных и эмоциональных удовольствий: поп и рок музыка, наркотики, алкоголь, свободный секс, свобода совести, спортивные и не спортивные зрелища, кино, Интернет, излишества в еде…

Неужели западная элита не понимает таких простых вещей, как мифичность справедливости? В том-то и дело, что не только понимает, но и создает условия для поощрения и возбуждения страстей человеческих. А также – для их удовлетворения. Зачем? Какой смысл в этом обмане? Какая польза оттого, что люди верят в иллюзии? Кому польза?

Когда мифы принимаются за реальность, когда виртуальность становится реальностью, человек с неизбежностью приближается к трагедии. Когда люди становятся рабами своих заблуждений, ими легко управлять, направляя их деятельность в нужное русло. Кому? Черт его знает! Чем дальше человек от истины, тем легче его принуждать делать то, что нужно. Кому? Черт его знает!

Миф 5.

Демократия – лучшая форма управления государством.

«Демократия – это лишь мечта:

она стоит в одном ряду со сказочной

Аркадией, Санта Клаусом и райским садом».

Г. Менкен.

Один великий «демократ» лукаво произнес знаменитую фразу о том, что демократия несправедливая форма управления обществом, но лучше ее человечество еще не придумало. Лукавство заключается в том, что демократия не лучшая форма управления государством. Об этом хорошо знали практически все философы и политики древности. А великий Платон по эффективности управления обществом ставил демократию на четвертое место.

Однако, вопреки здравому смыслу, большинство людей в мире верят, что именно демократия неизбежно приводит общество к благу и процветанию. Эта убежденность чем-то напоминает театр абсурда, в котором, какой бы спектакль не ставили, зритель воспринимает действие на сцене как комедию.

Вроде бы очевиден тот достоверный факт, что демократия «лучшая форма» управления только для Запада. Так нет же, люди примеряют чужие одежды на себя и убеждают друг друга, что эта нелепица им к лицу.

Почему демократия – это «одежда» для Запада? Потому что эта форма там укоренилась исторически: то есть постепенно, путем многочисленных проб и ошибок, постоянных войн и революций, посредством компромиссов и соглашений. Демократия стала частью цивилизационной парадигмы Западной цивилизации.

Демократия в Европе стала тем общественным компромиссом, который помог народам этого континента не просто выжить физически, но и среднестатистически сбалансировать интересы разных социальных групп.

Демократия – это государственная структура для удержания власти. Буржуазия захватила власть силой, а демократия придала этой власти легитимность и способствовала укреплению и усилению.

Однако, демократия не спасла европейцев от войн и насилия.

Всю историю на территории Европы не прекращались войны. За землю, за власть, за божественную истину, за пищу, за полезные ископаемые, за деньги, а часто и просто – в силу привычки отбирать и пользоваться чужой собственностью. Как бы парадоксально это не звучало сегодня.