Текст книги "Вокруг «Серебряного века»"
Автор книги: Николай Богомолов
Жанры:
Культурология
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 48 страниц)
Приглашает на завтра (3).
– Может быть, если…
– ………………
Едем.
– А как я мало вижу М. Евд…
Хочу возражать, но меня толкают (не забывайте, что мы едем втроем: я, она, Юлия).
– …Мало вижу Мих. Евд. Вот и завтра он будет в театре.
Понимаю.
Возвращаясь домой, тщетно старался написать стих<отворение> к Елене: в душе пусто (Первая попытка была в ночь с 1 на 2-ое янв<аря>. Получилось глупенькое стих<отворение> «Мысль я заставил молчать…». Теперь набросал получше, но все же плохо «Разбитый бурями челнок…»). <…>
10.1.93.
Вчера возвращался домой и шатался. Были с Е. А. (и Юлией, очевидно) у Александровых. – Я держал себя не блестяще, но хорошо, только за ужином напился и конец провел безалаберно. Вообще если я чему научился на Рожд<ество>, то это пьянствовать или, вернее, пить хладн<окро>в<но> водку. Черт знает что такое.
Третьего дни был сеанс (я теперь всюду твержу о спиритизме).
Почти то же, что и 23.10.92. Только поцелуи мне уж очень приелись. Надо изобрести свидание, но это в будущем. <…>
13 <января>. [131]131
В этот день было написано стихотворение «Леле № 9»:
Знаю, что это игра,Жизни пустой погремушка,Только такая игрушкаМало сулит мне добра.Всюду я вижу задачу,Призракам жизнь отдаюИ на забаву твоюЧувства заветные трачу.13-го янв<аря> в гимн<азии>.Вчера у Краск<овых>.
[Закрыть]
Вчера на сеансе у меня сердце опять задрожало.
Еще бы.
Ел. Андр. перегибалась совершенно и ложилась мне на грудь или на шею, а я, обняв, давил ей груди. Гм.
Надо, однако, изобрести новые способы ласки. <…>
26.1.93.
Проклятие тебе, рассудок!
Ты губишь меня; ты не даешь мне наслаждаться счастьем.
Вот три тени предо мною: Верочка, Варя, Елена.
Одна меня любит, другая не любит, третья смеется надо мной.
Понимаю ли я, что ни у Вари, ни у Елены нет сердца, что они могут играть в любовь, но не любить, что я для них могу быть интересен как победитель, а не как человек. Понимаю ли я, что у Верочки и душа, и сердце, что она любит меня, что я люблю ее!
Да, я люблю ее и не хочу в этом сознаться. Варя для меня безразлична, поцелуй Елены противен, а Верочка заставляет дрожать мое сердце.
Вот истина.
Я высказал ее сегодня, но не поверю ей никогда! <…>
_______________________
30 янв. 93.
Писать есть много о чем.
В среду был сеанс. Целовались. Была Попова. Писали по-английски. <…>.
Другое событие – именины отца.
Были Е. А. и Верочка. Двое. И Саблин, конечно.
Пили, пили, пили… Я и Саблин, конечно.
Сабл<ин> стал болтать с Е. А., мне осталась Верочка. Под влиянием вина объяснялся ей и едва ли не предлагал ей руку… хотя намеками, конечно.
Под конец вечера поговорил с Е. А. и ей признался.
Среди вечера ухаживал за Пол. Вас… то есть это и верно, но… но смотри в памяти.
Поехал провожать Верочку и поставил ей (правда, раньше) вопрос:
– Нравлюсь я вам или нет?
Без этого, говорю, разбирать дальнейшее нам бесполезно. Лица вашего мне не надо, за 10 целков<ых> найду лучше на бульваре (так и сказал), характер… черт с ним… Мне нужна – любовь. Ну и отвечайте. Да или нет.
Долго < 1 нрзб> и наконец решилась:
– Да!
– Да? Да? Да!! Да! Да?
Поцелуи, поцелуи.
Веду ее двором, целую, целую, целую…
– Верочка! Дорогая, милая!
– Когда же мы с тобой увидимся?
Это она сказала… Впрочем, может быть, было сказано «с Вами».
– В Ср<е>ду, конечно. На сеансе. Прощай, Верочка! Ну, еще раз… Один поцелуй.
– Это один?
– Один! Один! Только долгий.
Она домой, а я назад.
Подлец! Подлец! Подлец! <…>
1.2.93.
Был вчера в 1 г<и>м<на>з<ии> на вечере, лаже перчатки купил ради этого (увы, следовало белые, а я купил желтые).
Конечно, скучал.
Лучшее время – когда сидел внизу с Ел. Андр. на окне и целовались там (Даже была эрекция. На яз<ыке> Тургенева «почув<ствовал> себя наедине с». По-русс<ки> – «хуй встал»).
Целовались и на возвратном пути, но это лизание что-то уже очень приелось [132]132
Каким-то образом с этим вечером связано стихотворение «Леле № 11» с эпиграфом: «Молчи! 31 я<нваря> 93», к которому позже сделана приписка: «Увы, как многое из того времени, разгадка этого стихотворения мною забыта. 31-го был на вечере в 1 муж<ской> гимн<азии>» (Л. 48 об.).
[Закрыть]. <…>
6.2.
Вчера был на сеансе [133]133
Фрагмент «научного» описания данного сеанса см.: Окультизм.С. 280.
[Закрыть].
С Ел. Андр. стал нагло дерзок. Это хорошо. Щупал ее за ноги, чуть не за пизду. Хватать ее за груди для меня уже шутки.
Сели за столом я с ней, а она отталкивает руки. Я еще, она опять. Тогда я хладнокровно отодвигаюсь к Верочке и начинаю ее щупать. Она рада; впрочем, я больше делал вид, что щупаю. Потом поворачиваюсь к Ел. Андр. Она смирилась, и я повел <1 нрзб> нее. Безобразничал до беспредельности.
А правду сказать, насколько мне было приятней с Верочкой, хотя она и костлявее. Я даже не пошел ее провожать, а как жалел об этом, как жалел. <…>
1 марта 93 гимн<а>з<ия>.
Жду №№ «<Вестника> Иностр<анной> Литерат<уры>» и «Жив<описного> Обозр<ения>». Перевожу Маллармэ и собираюсь нести переводы в редакцию [134]134
В тетради, на которую мы постоянно ссылаемся, записан один перевод из Малларме этого времени – сонет «Гаснут розовые краски…»: О Брюсове и Малларме см. Дубровкин Роман.Стефан Малларме и Россия. Bern е. а., [1998]. С. 212–272.
[Закрыть]. <…>
4 М<а>р<та>. <18>93.
Талант, даже гений, честно дадут только медленный успех, если дадут его. Это мало! Мне мало. Надо выбрать иное. Без догматов можно плыть всюду . Найти путеводную звезду в тумане. И я вижу их: это декадентство и спиритизм. Да! Что ни говорить, ложны ли они, смешны ли, но они идут вперед, развиваются, и будущее будет принадлежать им, особенно если они найдут достойного вождя. А этим вождем буду я!
Да, Я! И если у меня будет помощником Елена Андреевна. Если! Мы покорим мир.
Кстати. Вчера был сеанс. Мне пришлось выдержать трудную борьбу, и эта победа – одна из лучших моих побед. Е. А. не хотела говорить со мной, да, прямо не отвечала. Шаг за шагом боролся я, поступал верно, не обращал внимания на Верочку (Е. А. воображала, что я буду мечтать <об> ухаживаниях за этой), не терял бодрости и… и в конце сеанса мы обнимались. Вперед [**]**
Далее полторы строки густо зачеркнуты.
[Закрыть]<…>
10 <марта>.
Вчера мои именины и у нас Красковы. Сначала все было что-то очень тягуче, но после ужина, т. е. когда выпили, нам удалось с Е. А. остаться вдвоем. Сначала мы прикрывались планом Москвы и целовались за ним, потом хладнокровно ушли в другую комнату. Помню, что мы лежали в объятьях друг друга, а я лепетал какое-то бессвязное декадентское объяснение, говорил о луне, выплывающей из мрака, о пагоде, улыбающейся в струях, об алмазе фантазии, которая сгорела в образе юной мечты.
Однако она назначила мне свидание в пятницу и воскресенье.
Сегодня под влиянием всего это<го> в безумно радостном настроении духа, и даже лично отнес в редакцию «Русс<кого> Обозр<ения>» свои переводы из Маллармэ [136]136
Напечатаны не были. Упоминания «редакции» далее в тексте, судя по всему, относятся именно к этой.
[Закрыть].
14 <марта> воскр<есенье>.
Однако я тону, тону!
В пятницу были маленькое свидание, считка, так сказать. Встретились на Патриарших прудах, походили (заход<или> в церковь) и разошлись. Сегодня назначено большое свидание, в ресторане, репетиция… Гибну. Ей —…, она хватается за последнего поклонника, ей я нужен, может быть – я нравлюсь ей… Тону. <…>
3 ½ час.
Ведь это безумие! Я иду на свидание. Люблю ли я ее? Да! Да! Да! Я в первый раз встретил если не равный ум, то равную мысль, и если не равную волю, то равное сердце. Да! Да! Да!
Но осторожнее. Будь благоразумен. Не позволяй себе лишнего. Поцелуи – вот твой предел. Иди.
15 <марта>.
Ну-с, было свидание…
Поместились мы у Саврасенкова [137]137
Трактир Кузьмы Ефимовича Солдатенкова на Тверском бульваре, 109.
[Закрыть]. Для девицы это смело. Целовались бесконечно и мяли друг друга в объятиях. Я дошел до того, что расстегнул ее кофту и целовал грудь.
Один раз скользнула скорбная нота.
Я «честно» говорил о том, что ей следует выйти замуж за Мих.
Евд……… значит, моя рука при мне… говорил и намекал, что тогда мы можем продолжить…
– Да! Конеч<н>о в <2 нрзб> виду…
О! это было сказано слишком печально.
– Глупости! я могла 20 раз выйти за другого. Это был полуупрек. Я покраснел и начал ее целовать.
Веч<ером> был у них. Сразил Саблина. Сегодня был у них, читал «Илиаду». Целовались чуть-чуть. Философию этого надо разобрать. <…>
18 <марта>.
Вчера зашел за границы. Щупал на сеансе [138]138
Протокол сеанса 17 марта см.: Оккультизм.С. 281–282.
[Закрыть]Е. А. за ноги до колен и выше из-под юбок. Нет! это слишком. Беседовал и с Верочкой. <…>
19 <марта>.
Я в моих поступках с Е. А. совсем не показываю знакомства с учением Овидия. Я – мальчишка, делающий промах за промахом. Я запутался в ее сетях бесконечно и тону, гибну…
Лев вклеил мне пару за сочинение [139]139
Речь идет о Льве Ивановиче Поливанове (1838–1899), основателе Поливановской гимназии, где Брюсов учился с 1890 г. Преподавал литературу.
[Закрыть]. Вот так штука. По-гречески 3 – и 3 —… Дараган обругал меня. Все поколебалось. Дрогнули сферы моего влияния.
20 <марта>, утро 8 час.
Уходя со свид<ания> (№ 2), Е. А. попросила у меня двугривен<ный> на извощика, и так просто, – а, наоборот, как прежде не соглашалась мне позволить платить за извощика.
Имейте в виду, что теперь она ехала одна. О! Эта простота мне нравится. <…>
22 <марта>.
Наслаждаюсь в волнах символизма.
Вчера, блуждая по Вербе, встретил В<еру> Петр<овну> и Кат<ерину> Ник<олаевну>. Специально для нее блистал декадентск<ими> выражениями. Потом бродил с Верой, отдаваясь простоте ее души. Был с нею в церкви.
Завтра свидание с Е. А. <…>
LXVIII
Что если бы я вздумал на гомеровском языке писать трактат по спектральному анализу? У меня не хватило бы слов и выражений. То же, если я вздумаю на языке Пушкина выразить ощущения Fin de siècle’я. Нет, нужен символизм!
23 <марта>.
1. Корнелий Агриппа; 2. Парацельс; 3. Magia Adamica – Евг. Филалета; 4. L. E. Mirville. Des ésprits et de leurs manifestations diverses.
Собираюсь на свидание и в редакцию. Неужели выйдет такой скандал, что наткнусь на Льва? Ведь это вероятность 1/100… а и она возможна.
Судьба?
24 <марта>.
Вчера вернулся домой с трещащей головой.
Вышел из дому в 2 (Кстати, комнату уберут к Пасхе, а то я этого переживать не в состоянии).
Дома выпил я пива и водки, но ничего. В «Италии» выпил 2 рюмки водки, потом стакан вина, в «Bier-Halle» – кружку пива. В ред<акцию> пришел навеселе. Попросили зайти завтра. Пошел на свидание.
Пьяному все хорошо. Чув<ст>вую: что люблю Е. А. и верю в себя. Пришли к Саврас<енк>ову. Что делали, и описать трудно. Только ради моего благоразумия не еблись. Лежали друг на друге, рядом, снимал ее <нрзб>, задирал юбку выше колен. Черт знает что такое! Расстались в 6 ½. <…>
26 <марта>.
В редакции все хорошо. Соглашаются… (на словах) принять, если напишу вступительную статью. Не вежливый ли это отказ?
Целые дни пишу. Вчера весь день у меня Ланг [140]140
Александр Александрович Ланг (псевдонимы А. Л. Миропольский, А. Березин; 1873–1917) – поэт, близкий друг Брюсова.
[Закрыть]. Присутствие постороннего только мешало, так что ничего не написал. С ним у Зунделовича [141]141
Соученик Брюсова по гимназии Креймана. Не путать с известным литературоведом Я. О. Зунделовичем!
[Закрыть]. Вернувшись, набросал (и плохо) одно стихотв<орение>. Сегодня писал много и полуудачно. Купил «Poètes maudits» [142]142
Книга П. Верлена.
[Закрыть].
Припоминая, вижу, что я пользовался в гимназии большим влиянием. Весною я увлекался Спинозою. Везде появилась «Этика», а Яковлев сам стал пантеистом. Осенью я взялся за Мережковского. Все начали читать «Символы». Теперь я – декадент. И вот Сатин, Камен<ский>, Ясюнинский и др., и др. восхваляют символизм. Браво!
27 <марта>.
Сегодня во сне я умер и подумал, что это вовсе не так страшно, как это обыкновенно полагают. Впрочем, то же я думаю и наяву.
30 <марта>. [143]143
Протокол спиритического сеанса от этого числа см.: Оккультизм. С.282–285.
[Закрыть]
Нового мало. Хватаю за пизду Е. А, но это уж не ново, <…>.
Сегодня свидание, но мне его вовсе не хочется.
_______________________
Memor
См.: Энеида. Виргилия / Пер. с подлинника Н. Квашнин-Самарин. СПб., 1893. Николай Дмитриевич Квашнин-Самарин (1841 – не ранее 1918) – историк.
[Закрыть].
_______________________
Сижу и специально для свидания напиваюсь пьян.
3 часа.
Выпил рюмок 10 и уже наполовину опять влюблен в Е. А. Зайду еще в «Италию» [145]145
Ресторан (Б. Бронная, д. 1).
[Закрыть]и буду совсем влюблен.
Черт возьми. Жаль, что ночью (веч<ером>) была поллюция. <…>
1.4.93.
Я в восторге!
Это ради первого апреля. В действительности, чувствую себя очень скверно; наделал вчера много глупостей, кот<орые> если еще не отозвались, то отзовутся, вероятно, в будущем.
30. Свидание [день ничего не делал] безумный сеанс.Поцелуи Елены (духа) и Ланга.
31. В 5 час. у Краск<овых>. Читал. Пот<ом> Е. А. ушла. И сеанса с Попов .
Ужин и 2-ая ½ сеанса.
Француженка mademoiselle <не дописано>.
4.4.93.
Я буквально в отчаянии. То, что я писал 1-го, отзывается. Из какого-то глупого поцелуя француженке выходит скандал, и чем он закончится – Бог весть. Худшее – придется прекратить посещать Кра<ско>вых. Лучшее – ничего. Но я не могу! Я не могу теперь не бывать у них! Поймите. Не могу. Прочтите мое послед<нее> стихотв<орение>. Ведь я люблю, безумно люблю Е. А.! Люблю!
11.
Пустые страницы дневника показывают, в каком я был настроении эту неделю. См. еще мою «Смуту безумия» [146]146
Данное стихотворение нам разыскать не удалось. Однако см. другое стихотворение:
Леле № 25На фоне мечты прихотливоРисуется твой силует <так!>:Потуплены взоры стыдливо,На губках холодное «нет».Но умерли чары мгновенья:Мне ясны сплетения фраз,Обман молодого смущенья,Заученно-тайный отказ.И трепет обмана так сладок,Так с ложью мечта сплетена,Что я не желаю разгадок,Что искренность нам не нужна.11 апреля. У Ланга. Впоследствии к дате приписано: «Испр<авлено> 17», а ко всему стихотворению: «Это заключение 3-го периода любви к Леле», после чего еще одну фразу нам прочитать не удалось (Л. 61).
[Закрыть]. Вообще на неделю ставлю крест. [**]**
Косой крест на всю страницу.
[Закрыть]
16 П<ят>т<ница>. Дома. В ред<акции>. Свидание. Лежали в № на кровати и щупали друг друга, однако не еблись. Почему? Не знаю. Это счастливый случай, а должен сознаться, что я уже потерял благоразумие и добивался этого. Что мы вообще делали – это страшно подумать.
20 <апреля>.
За последнее время я стал лгать даже в дневнике. Не знаю, что сказать. Я в смущении, рассудок вновь говорит перестать, а чув<ст>во…
22 <апреля>.
В отношениях я запутался донельзя. Еще вчера я думал, что все кончено. На свидании я напился пьян как стелька, так что меня рвало. Наутро и даже ночью. Конечно, меня охватил стыд и ужас. Я не знал, идти ли мне к Красков<ым>. Пошел. Меня встречают мягко, мало того – слишком мягко, чересчур хорошо! Читаю «Илиаду» и встречаю влюбленные взоры. Изумлен. Вдруг Е. А. пользуется случаем и просит еще свидание: нам надо поговорить. Вспоминаю, что я говорил ей о женитьбе. Я запутываюсь. Да. Долго был в глубоких размышлениях, взвешивая за и против. Ласки и слова Е. А. меня приводят в ужас. Ведь я вижу фальшь и лицемерье. Сегодня я был у Ланга и поговорил с ним. Зачем? Совета искал… Да, но это ложь – я хотел похвастаться.
Завтра новое свидание, и все будет решено. Как? [**]**
Пропуск в тексте.
[Закрыть]Подло. <…>
23 <апреля>.
La comedia е finito!
С сегодняшнего дня – Леля – моя.
Неужели мне и теперь нельзя называть ее Лелей?
ω Λολα = О! Леля!
Сперва вышло дело дрянь. Я так устал, в борьбе с ней спустил раз 5 в штаны, так что еле-еле кончил потом, но это ничего.
Мы оба разыграли комедию хорошо. Делали вид, что оба очарованы.
В общем, я просил ее быть моей женой.
В частности, она согласилась.
На горизонте будущего тучи.
Как все это в действительности не похоже на то, что я рисовал себе в мечтах [150]150
В краткой хронологии события этого дня обозначены: «23. Свидание. Употр<ебил>».
[Закрыть].
24 <апреля>.
Ну еще раз! – сказал я вчера.
И она не протестовала, но я сам-то до того устал, что не мог. О! Все, что намеревался, – все исполнилось. О, крылатая богиня счастья!
26 <апреля>.
Idée fixe о слабости. Как бы она не помешала. Но вино и счастье! О, все будет.
Ничего не пишу. Ничем не занимаюсь. <…>
30 <апреля>.
Никому не пожелаю провести такого месяца, как этот. Одно то, что он записан всего на 3 страницах (январь – 6 стр<аниц>, декабрь – 9) показывает, каков он. Много лживого. Теперь Леля моя любовница. Я обещал ей жениться на ней. Ланг поверенный многих моих тайн etc. etc. Каково было мне среди всех этих волнений еще заниматься в гимназии. Неудивительно, что там плохо. <…>
5 <мая>.
Наконец я могу писать, владея собой. Мечты моей юности сбываются. То, что рисовалось мне как далекое desideratum, стало действительностью. Девушка шепчет мне «люблю» и отдается мне; стихи мои будут напечатаны [151]151
Надежды на это не оправдались.
[Закрыть]. Чего еще? Сейчас я счастлив, но… (Кстати, я боюсь за это счастье, еще не зная результата 1-го экзамена). Но… но что дальше?
Отношения мои к Леле (могу же наконец я назвать ее так в дневнике, после того как тысячу раз называл на самой деле!) – в душе определены, но будущее темно и угрюмо. Играю страшную игру, лгу всем, лгу себе, и совсем не то на деле, что есмь в жизни. Трудно. <…>
6.5.93.
Попробую-ка я записать все свои предметы любви.
7 <мая>.
Идут экзамены.
Сколько мне стоили (денежно, да и нравственно) все эти свидания – страшно подумать!
9 <мая>.
Вернулся из Голицына [152]152
Дачное место под Москвой.
[Закрыть]. Леля больна (простудилась, может быть, на последнем свидании). С Саблин<ым> переругался. Не выдержал: все действовал хорошо (кроме маленькой руготни перед чтением По), но вдруг прорвался. Назвал его подлецом. Чего доброго на дуэль вызовет. Роль влюбленного с Лелей удается плохо [153]153
См. стихотворение:
РифмыВидя весеннюю слякоть,Феям хотелось плакать,И, забывая свой опыт,Подняли бедные ропот.Хор их, уныло печален,Бродит по лужам проталин,Ищет живительных знаковИ улетает, заплакав.Небо над ними смягчилось,Солнце послало, как милость:Стало природе их жалкоИ распустилась фиалка.Всюду и свет и веселье,Феям опять новосельеИ похоронной обеднейСнег провожают последний.6.5.93 (Л. 66) И далее к этому стихотворению сделана приписка: «Это были послед<ние> стихи, котор<ые> я читал Леле. После этого я ее более не видал» (Л. 66 об.).
[Закрыть]. Никак не могу вести себя с нею так, чтобы не впасть в цинизм, и тем не менее говорить с ней уже не как с барышней. Остальным всем играю, как <1 нрзб>, зная, что <1 нрзб>. Ах! собственно говоря, все, что совершается у Крас<ковых>, совершается по моей воле. Я управляю судьбой. Ради меня влюбился Л. в Варю и ради меня (благодаря) она прогнала его. Благ<одаря> мне etc…. Некогда писать. <…>
12 <мая>.
Леля больна… если она умрет… как сказать? Жаль, очень жаль будет. Я все же отчасти люблю ее, наконец, мы так мало времени были с ней. 5. свиданий! Сколько еще неизведанных наслаждений и сколько нетронутых струн сердца!
Но если она умрет, разрубится запутывающийся узел наших отношений, распутается красиво, театрально и с честью для меня. О! Каково будет мое отчаяние. Я буду плакать, я буду искать случая самоубийства, буду сидеть неподвижно целые дни!.. А сколько элегий! Дивных элегий! Вопли проклятий и гибели, стоны истерзанной души… О! Как это красиво, как это эффектно.
Май 93 12 (продолжение).
Нет сведений о Елене. Их нет. Мих. Евд. уже два дня не был в Москве. В отчаянии решился было ехать в Голицыно, но Ланг получил письмо от М. Ив. С Лелей сыпной тиф.
Вот когда б я желал взнуздать крылатых драконов,
Вот когда б я желал мчаться на крыльях туда!
К ней стремятся заботы, сердце не знает покоя,
Но рассудок меня холодно держит вдали. <…>
_______________________
15 мая.
Разлука делает свое дело, и любовь просыпается в сердце. Уже является вопрос, не лучше ли будет, если она останется в живых и перед нами вновь раскроется счастье. Но рассудок еще тверд и говорит «нет». <…>
20 <мая>.
Умерла! Умерла! Умерла!
И кто виноват?
Ты! Два раза, три раза – ты!
Ради тебя она простудилась, из-за тебя заразилась корью и… и разве твои фразы «пусть умрет» – не имели силы? Ты – ее убийца! Ты!
23 <мая>.
О прошедшем не хочется думать, потому что там везде она, о будущем слишком тяжело: потому что оно имело значение только с нею, а подумать о настоящем просто страшно. <…>
28-го <мая>.
Вот когда я собрался с силами описать все. Прежде всего факты.
18-го, во втор<ник>, я сидел у Ланга, когда вдруг подали телеграмму:
Елена сегодня скончалась.
Мы бросились в Голицыно.
Я не был поражен и, правду сказать, плохо сознавал свою потерю, хотя имел вид совсем убитый. И дорогой, и по приезде я почти ничего не говорил, ходил с опущенной головой etc. Еще на станции встретил нас Чечигор :
– Вы зачем? Куда?
И объяснил, что она умерла оспой.
К ней нас не пустили. Вечер мы провели с Варей, поселенной отдельно, а ночь бесцельно блуждали по лесу и по полям. Повторяю: власть над собой я сохранял; тем более заслуги в моих поступках.
Другие действовали под влиянием аффекта – я сознательно. Кроме того, я не забывал возможности заразиться и, несмотря на то, присутс<т>в<о>в<а>л на панихиде и нес гроб (правда, залитый известкой). Только во время пути к церкви я потерял самообладание и впал в какое-то оцепенение. Ланг водил меня, клал моею рукой цветы и ставил меня на колени. Той же потерею ясности мысли объясняется то, что на возвратном пути вместо ответа Бабурину о сеансах я грубо вынул из кармана свисток и начал свистать. Вечером мы уехали.
Нервное расстройство скоро обнаружилось, хотя я не позвол<ял> себе думать о «ней». Экз<амен> лат<инского> языка сошел очень плохо. У меня начались головные боли, всякие недомогания. Лице <так!> было бледно, язык обложен. При обычной моей мнительности не трудно было приписать это тому, что я заразился. Я взял у Н. Ник. 15 гран каломеля и, кроме того, решил при первых определен<ных> симптомах оспы застрелиться, оставив записку с просьбой похоронить меня рядом с ней. Мысль о том, что я заразился, владела мною несколько дней и не дала мне задуматься над моей потерей, так что первая острая боль миновала.
Несмотря на то, пробудившееся сознание было тяжело. Особенно <1 нрзб> это <1 нрзб> 24. В этот день я, во-первых, пропустил экз<амен> З<акона> Б<ожьего> и принужден был разъяснить Поливанову причину, а во-вторых – вечер<ом> попал к Красковым. Там я встретил самое неприязненное настроение. Все были против меня и обвиняли в подделке явлений на сеансах. Мне пришлось выдержать серьезный разговор с М. Ив., где мы оба расплакались, и я сказал ей много такого, чего говорить не следовало. В результате мне пришлось навсегда покинуть семейство Красковых. Кроме того, на мою мысль повлияло то, что Ланг предложил мне совместное самоубийство. Его слабые нервы не выдержали всего, он разрыдался однажды и изобрел это. Я согласился, зная, что он откажется, и он действительно отказался. Между прочим, и ему придется прекратить свои посещения Красковых.
Теперь я дал полную волю своим мыслям и скоро дошел до того, что буквально не мог оставаться один. Ночью 26 я уех<ал> в Ховрино [154]154
На даче в Ховрине жила семья Брюсовых.
[Закрыть], чтобы только повидать людей, хотя на следующий день мне предстоял экзамен. Понятно, что образ Лели у меня идеализирован. Теперь передо мною она – прекрасная, странная, любящая и, мало того – единственно равная мне в мире. Теперь я люблю ее, люблю, люблю и теперь отдал <бы> все за то, чтобы она еще жила.
Вооружась скальпелем рассудка, я продолжал понимать, что женись я на ней, моя жизнь была бы печальна в конце концов. Но такое уверение не успокоит чувства. Разбирая эту грусть, я нахожу в ней главным элементом то, что
Да!
Поздно!
Она унесла с собою все. Она была одна, которая знала меня, которая знала мои тайны. А каково перед всемитолько играть роль. Вс<ег>да быть одному.
Знаю, что в сердце еще найдется сил для новой любви, но сейчас-то, сейчас-то я один.
Все это терзает меня. А потом… Страшно подумать! Умирая, она была убеждена, что простудилась, прибежав ко мне на свидание или зайдя потом ради alibi к Наст<а>с<ье> Ник<олаевне>. Умирая, она была убеждена, что умирает из-за меня.
Боже! <…>
7-го <июня>.
Десять дней не заглядывал в эту тетрадь.
Что писать? О ком? О чем?
Вот когда мне понятна моя трата! Живу в прошлом, ею. Она! она! она! Добиваюсь ее карточки, говорю с ней. Всегда и всюду она.
Стараюсь себя убедить, что это идеализация, припоминаю, что писал раньше. Но к чему! Еще тяжелей становится.
Даже окончание гимназии не могло привести меня в хорошее расположение. Как-то сонно встретил я его и опять подумал: – «Как бы онабыла рада!» <…>
14 <июня>.
Жить еще не живу, хотя собираюсь. Занимаюсь много и начинаю входить в колею. Перевожу довольно удачно Верлена и очень старательно Овидия. С Лангом окончательно стал на точку превосходства; теперь он мне покорен. О себе и своем одиночестве думаю мало и потому спокоен.
Жду выхода «Русс<кого> Обозрения» [158]158
Никакой публикации Брюсова в этом журнале не появилось.
[Закрыть].
Завтра приедет на 2 недели Н. Ал. и, странно, я – было любитель одиночества – рад этому, рад жить с ним!
Все то же! все то же! (т. е. она).
P.S. У Зунделовича не был. Жду выхода «Русс<кого> Обозр<ения>», чтобы явиться под бронею истинного поэта. Думаю (среди тысяч планов) описать свою любовь к Леле, в виде повести [159]159
В итоге этот роман (в первом неоконченном черновике он назывался «Поэт наших дней» – РГБ. Ф. 386. Карт. 2. Ед. хр. 7. Л. 14–16, 50 об. – 73) – вылился в «лирическую повесть в XII главах» под названием «Декадент». Его текст см. ниже.
[Закрыть]. Поэма на ее смерть подвигается что-то очень плохо [160]160
Среди черновых автографов Брюсова сохранились четверостишие без заглавия, написанное в Голицыне 19 мая с эпиграфом: «19 мая Елена скончалась Красков. Телеграмма»:
«Елена сегодня скончалась».Три слова, три слова всего!Но с ними навеки порваласьНить чудного сна моего(Там же. Л. 17), стихотворение «Умерла!», написанное во время экзамена по латыни 20 мая (Там же. Л. 17), а также наброски поэмы (Там же. Л. 22–44). Начало этой поэмы, датированное «Ховрино 1893», в более отделанном виде см.: РГБ. Ф. 386. Карт. 14. Ед. хр. 4. Л. 81 и об.).
[Закрыть]. <…>
17 <июня>.
Старательно пишу роман из моей жизни с Лелей. Начинает он сбиваться на «Героя нашего времени», но это только хорошо. Сегодня сон (умирающая Леля) и этот роман опять разбудили боль на сердце. <…>
22 <июня>.
Живу таким способом. Гуляю, купаюсь, играю в крокет с Надей [161]161
Младшая сестра Брюсова, впоследствии известный музыковед.
[Закрыть], пью молоко и пишу, пишу, пишу. Написал весь роман до конца. Написал несколько удачных лирич<еских> стихотв<орений>, но о чем? все о том же. Леля царит везде – во сне, в листах, в разговорах. Беру По и вспоминаю, что читал его ей. Говорю об идеале и вспоминаю, что это был наш последний спор. Ложусь спать и помню, как ложился на кровать с нею. <…>
24 <июня>.
Кроме всего иное – у меня сильное раздражение в…, а когда я спрашиваю себя, кого я хочу, – ответ невозможный – Лелю! Все остальные мне кажутся пошлыми. <…>
25 <июня> пятница.
Увы, Леля была моим счастливым ангелом. С ее смертью все рушится. Жить? Для чего? Зачем? Ни сил, ни надежды. <…>
_______________________
За что! За что!
Я виноват, во многом виноват, но есть предел, есть пощада! А, если бы я мог у кого-нибудь молить о ней. Слишком тяжело, а всюду, а вокруг мрак и какие-то лики, искаженные злобной насмешкой.
