Текст книги "Океан уходит, океан приходит (СИ)"

Автор книги: Нелли Хиссант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Они намеренно делают вид, что этой угрозы не существует, вот что. Интересно, это чтобы не пугать население или чтобы выставить гостей из других миров еще более безумными? Ну да, а то, что у этих так называемых сумасшедших один бред на всех, никого не волнует…

Понемногу темнело, а совещание все продолжалось. Читать уже было невозможно. Она свернулась на матрасе и ждала. Надо рассказать Зи-Элу про сомов, и вообще, перестать спорить с ним по любому поводу, и придумать, наконец, что им делать. Но проходили минуты, часы, а совещание все не заканчивалось, она уже понемногу начинала нервничать, а потом и не заметила, как задремала.

Звуки отъезжающих машин разбудили ее, и она поспешно вскочила на ноги. Зи-Эл оставил тут свои часы, на них уже было далеко за полночь. Да что они могли там обсуждать так долго?

– Сиди тихо, – раздался вдруг шепот от двери. – Со мной сейчас на дежурстве еще четверо.

– Затянулось ваше совещание, – недовольно хмыкнула Налия. – Тебя что там, к ордену приставили за избавление человечества от особо опасного преступника – меня?

– Между прочим, доказать, что у меня не осталось другого выхода, кроме как убить тебя, было непросто.

– Ну конечно, я тебе так сочувствую… – ну вот, снова ее несет. Почему она не может спокойно разговаривать с этим парнем? Ведет себя, как полная дура. Налия уже собиралась сказать «извини, нервы», как вдруг раздался требовательный голос:

– Зи-Эл, с кем ты разговариваешь?

И прежде чем они успели что-то сделать, кто-то щелкнул выключателем. Свет моментально залил все помещение, холодный и беспощадно яркий. Рядом с Зи-Элом появились четверо – парень и три девушки в бежевых костюмах с синими полосами, и все они уставились на Налию, точно на приведение.

Конечно, они моментально все поняли. Она так и осталась в своей одежде – черных джинсах, черной же футболке с принтом в виде медузы, даже шапку свою нелепую нацепила, чтобы потеплее было. Тут только плаката «Привет, я из другого мира» не хватало.

– Я заметила, что во время совещания ты все посматривал в сторону пятнадцатого блока, и мне стало интересно, – проговорила высокая шатенка, сильно смахивающая на парня. – А потом ты сказал, что идешь в морозильную камеру, а пошел сюда, я тебя видела в окно. – Она медленно подняла свою винтовку и направила ее на грудь Зи-Эла, в ту же секунду он выхватил свое оружие.

– Это было частью моего плана, – спокойно ответил он. – Я намеревался вам рассказать.

– Что рассказать? Что ты укрываешь странников? Я всегда подозревала, что ты что-то такое замышляешь. Залвин говорил…

Белобрысый нескладный парень в очках почти виновато посмотрел на Зи-Эла.

– Я не хотел…

А Зи-Эл по-прежнему казался совершенно спокойным.

– Залвин, я знал, что ты не умеешь держать язык за зубами. А ты, Залн, опусти ружье, не глупи.

Шатенка нахмурилась. Налия прямо-таки чувствовала, что вот-вот сейчас кто-нибудь сорвется с места и побежит звать охрану, полицию, сьюмменсов, или как они тут называются… Напряжение, витающее в комнате, становилось все сильнее и сильнее. Зи-Эл и Залн стояли, направив друг на друга винтовки. Парень по имени Залвин растерянно переводил взгляд от одного к другому, две оставшиеся девушки, близнецы, не спускали глаз с Налии, одна из них уже тоже потянулась к своей винтовке, висевшей на плече.

И время немилосердно растянулось, казалось, секунды обратились в минуты, вот сейчас кто-нибудь возьмет и побежит звать какой-нибудь захват-отряд.

И тут она как будто сошла с ума. Словно кто вселился в нее.

Шагнув прямо к ним, приподняв руки с раскрытыми ладонями, типа «сдаюсь», она заговорила:

– Ты, – она указала пальцем на Залвина, – Ты сейчас должен направить винтовку вот на нее и заорать в праведном гневе: «я же просил тебя ему не говорить!» А ты, – сказала она одной из близнецов, – Хватаешь свое ружье, целишься в него и орешь: «опусти пушку, сука!»

Люди по-разному ведут себя в минуты опасности. Кто-то цепенеет, кто-то старается убежать или сражаться до последнего вздоха, у кого-то резко включается мозг и выдает гениальный план. Очевидно, ее защитная реакция была вот такая.

Не ожидавшие такого, они оцепенели, и она в азарте продолжила:

– Ну а ты, предположим, на его стороне, и ты такая: «слышь, сеструха, а ну отвали от него! Я сейчас вышибу тебе все мозги!» А вот ты, да, ты, усмехаешься и говоришь «да у тебя даже не заряжен!». А ты ей: «да ты не выстрелишь!» А он такой: «а спорим, что я выстрелю? У меня в магазине два десятка патронов!» И тут все как пошли палить, бам, бам, бам, дверь в щепки, стена в решето, кирпичная крошка, кровища, кишки, бах, бах, он еще дышит? О нет, он предательски стреляет в тебя, но промахивается! Бах, бах, он нет, надо перезарядить! Получи, тварь! – Налия сложила пальцы пистолетами и воодушевленно «палила» ими во все стороны, – Сдохни, сдохни! – Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Все, включая Зи-Эла, смотрели на нее точно громом пораженные.

– Это я так… предлагаю вам разыграть классический боевик. Не хотите? А было бы забавно… Просто вы так стоите, глазами друг друга испепеляете, я и предложила.

– Она совсем больная? Под веществами, да? – уточнила Залн, не спуская глаз с Налии. Винтовка в ее руках чуть дрогнула. Одна из сестер медленно-медленно сняла ружье с плеча. Залвин и вторая сестра по-прежнему стояли и смотрели на Налию, как на опасного психа.

– Бах, – снова сказала она, направив палец на Залвина и глядя ему прямо в глаза. Тот чуть дернулся, будто пистолет у нее был настоящий. – Послушайте, я понимаю, что всем вам страшно хочется побежать и сдать кому-нибудь меня и Зи-Эла в придачу. Но куда спешить? У вас сейчас было длинное нудное совещание. Не знаю, что вы там обсуждали, но лично я не припомню ни одного совещания, которое не было бы нудным и изматывающим. Уже за полночь, вот охота вам сейчас возиться, захваты-отчеты, толпу народа собирать? Это же такое преступление, укрывание меня! Разборки будут очень долгими… А я такая опасная угроза вашему здоровому обществу, да вы же до послезавтра спать не ляжете!

Она закатила глаза и покачала головой.

– И вообще, ладно я, но вы подумайте о своем товарище! – Налия дошла до Зи-Эла и покровительственно положила руку ему на плечо. – Я не уверена, но вас же должно многое связывать! Годы долгой службы плечом к плечу! Совместная охота за злоумышленниками, которые не едят по утрам питательную кашу из семи злаков! Вы наверняка шагали бок о бок на разных демонстрациях, вместе орали: «смерть презренным захватчикам из других миров!»

Она расходилась все больше и больше:

– Вы вместе загоняли иголки под ногти пойманным врагам, и сочиняли доносы! Вы же как братья или даже круче, нельзя сдавать братьев правительству, не подумав хотя бы до утра! – У нее даже дыхание перехватило от такой пламенной речи. Повисло гробовое молчание. Все пятеро представителей молодежи Сьюма сейчас являли собой дивную скульптурную группу.

Но все равно наверняка ничего у нее не вышло. Вот-вот кто-нибудь опомнится и побежит вызывать какой-нибудь отряд. А демон внутри вдруг замолчал, будто решил передохнуть. Налия извиняющее посмотрела на Зи-Эла, дескать, ну я пыталась, и, вздохнув, убрала руку с его плеча. Не умеет она убеждать, что поделать. Но они так и продолжали стоять, замерев как истуканы и не произнося ни слова, поэтому она снова заговорила.

– Ну ладно, черт с вами… Вяжите, хватайте. А могли бы славно посидеть хотя бы утра… Отдохнуть, расслабиться. Тут не хватает какого-нибудь уютного дивана и ящика пива, чтобы это было похоже на вечеринку, ну да ладно. Я слышала, вы собираете информацию по другим мирам, я бы могла вам рассказать про свой. Мне нет смысла скрывать, вы тут все ученые, и при этом – жутко злющие, но все равно, что вы нам сделаете? Наш мир огромен. И там бывает довольно здорово иногда. Знаю, мы для вас сплошь исчадия ада, но мне вот кажется, мы – ничего. Может быть, мы не такие умные, как вы, и не можем сходу определить в человеке его гомозиготность, и у нас нет таких огромных психбольниц строгого режима размером с целый город. А знаете, мне кажется, это даже к лучшему. Чем больше психов гуляет на свободе, тем веселее… Да и кого можно записать в психи? Всех подряд, это точно. У нас весело бывает. Песни поем, на концерты ходим, пиво с друзьями пьем. Не знаю, с чего вы взяли, что мы все – лютые наркоманы, я тут почитала, что тут ваша Роззен пишет… Я вот лично с травой завязала, когда узнала, что странник. Тут такое творится в мирах, ни под чем не увидишь. Рельсы, опутавшие луну… Заводные паровозики в серебристой траве… Змея, которая носорог, и скала, которая песочные часы, – Налия туманно улыбнулась, вспомнив все это.

Все слушали ее неожиданно внимательно.

– А вот что плохого, например, в пиве, ребята? Оно вкусное как минимум. Выпьешь пару кружек и расслабляешься. Атмосфера теплеет. Если на работе тяжелая неделя выдалась – так самое то с друзьями собраться и хлопнуть ледяного пивка. Не будет у тебя никакой зависимости, и ты не помрешь, просто не пей дрянь и не пей в депрессии! Пей с друзьями, пей, когда хорошо! Вот вы как расслабляетесь? Мы вот как нахлопаемся, поем, смеемся. Эсси, мой друг, Эсси, так вот, он гитару притаскивает, мы прямо целые концерты закатываем. И представляете, соседи сначала орали, жаловались, а потом поутихли, потому что поет он так классно, вот слушаешь – и не оторваться. Его все наши группы к себе звали, а он не хочет… Все говорит, что себя ищет… А на самом деле просто группы у нас отстойные. Но знаете, все равно ходим на них концерты в клуб. Да, клуб колхозника, не столица, а все равно как душевно! Всех знаешь, каждую размалеванную морду узнаешь… Мы – как одна большая семья. Бармен, как увидит нас, так сразу: «ооо, а вот и Рыжий Варвар и компания!»

Это он Кимми так называет, она им столько посуды перебила… Да и мы не лучше, то стол опрокинем, то еще чего… После нас в баре такой хаос, реально будто варвары прошлись… Но при этом нас все любят, потому что мы все на одной волне, понимаете? Вы когда-нибудь стояли и пели что-нибудь всем залом? Иногда к нам и хорошие музыканты добираются… Это так здорово, хоть и без голоса потом остаешься… А музыка, живая музыка? А потом, когда домой возвращаемся – рассвет, город спит, и только мы плетемся усталые, но счастливые… И есть так хочется, вот просто быка бы проглотил, не раздумывая… И мы покупаем гамбургеры, огромные, жирные, и почему-то такие вкусные, вот сейчас бы все отдала за такой! Чтобы соус прям по подбородку стекал, чтобы мясо, такое сочное, такое жирное… – Налия заметила, что они слушают ее, затаив дыхание, и продолжила:

– А всякая тупость, что мы творим? Блин, да вы не понимаете, как же это прекрасно, в первую очередь именно тем, что так бессмысленно! Вот как-то поехали мы к Кимми с Братишкой на дачу, там озеро небольшое есть, так вот мы выпили, на жаре нас развезло, мы в лодки надувные залезли и давай пиратов изображать… Толкались, орали чего-то, водорослями кидались, лодки раскачивали… Перевернулись, в итоге, в воду попадали… Вот воплей было, а потом оказалось, что там совсем мелко, но на дне мерзкая вонючая тина! А тут воду на день отключили, мы так и возвращались в город, эта дрянь еще намертво присохла… сидим, значит все в говне, и смеемся. Нас все за бездомных принимали, мелочь предлагали… А один раз мы…

Она все говорила и говорила, вспоминая разные нелепые ситуации, забавные случаи, про то, как они на праздник студентов потащились в закрытый парк и пили там пиво, пока их не забрали в полицию. Про то, как Эсси, которого они еще не знали, вытащил их из отделения. Как они офигевали от его красоты, как они долго гадали, кто он – парень или девушка, и сколько дурацких и смешных ситуаций из-за этого возникало. Про то, как на выпускном Кимми случайно выпала из окна, к счастью, первого этажа, про то, как они однажды шли по городу, напялив ласты и завывали привязавшуюся песню из дебильного сериала, что все крутили на центральном канале – «Молли катится к чертям», про то, как однажды, они опоздали на последний автобус и всю ночь провели на старом кладбище, было холодно, немного жутковато, но ужасно весело…

Налия с удивлением поняла, что искренне любит свой мир. Никогда раньше она не задумывалась об этом. Ей всегда казалось, что жизнь ее протекает довольно посредственно, уныло, она все мечтала, что однажды сбежит куда-нибудь далеко-далеко, отправится в путешествие на край света. Но тут оказалось что она и ее друзья странники – и это оказалось еще интереснее. Она все собиралась как-нибудь соврать родителям и знакомым, что едет в отпуск, и отправиться в большое странствие, на целый год, а то и больше, а Кимми, Эсси и Братишку бы она тоже уговорила.

«Ну что можно ловить в нашем мире? – думала она. – Даже если за границу куда рвануть, разве это можно сравнить с этими невероятными приключениями, которые ждут в других мирах?»

А тут вдруг она стала говорить о своем собственном мире с такой любовью, о том, как хорошо, как здорово там жить, о том, как прекрасно, что он такой большой, такой многообразный. Она ничего не сочиняла, не приукрашивала, нет, говорила все как есть, а они так и слушали, замерев на месте, все еще не опустив свои винтовки, но и не перебивая.

– И это только наш мир! А ведь есть еще сотни, тысячи других… – тут ее энтузиазм начал понемногу спадать, долгий монолог отнял у нее все силы. – Ладно, лекция окончена. Все, вяжите на здоровье, пленяйте, отправляйте куда хотите, устала я от вас…

– А… – к Залвину понемногу стал возвращаться дар речи. – Другие миры, ты их много видела?

«Ага, кое-кто заинтересовался. Надо этим воспользоваться», – подумала она.

– Э нет, дружочек, я уже еле-еле языком ворочаю, а вон подруге твоей явно не терпится меня куда-нибудь сдать, так что, прости, боюсь, не получится у нас побеседовать… – Налия вздохнула, подошла прямо к Залн, протянула ей руки. – Сдаюсь, вяжи!

Та молча сверлила ее глазами. Ох, суровая дама была эта Залн, такие типажи все время в фильмах про военных бывают – сообщают солдатам, что у них новый сержант – женщина, и они радуются, думая, что все, теперь у них не жизнь будет, а малина, а тут приходит такая, как Залн, и выбивает из них всю душу…

– Ты говорила о добровольном отказе от смысла и о пользе заведомо бессмысленных мероприятий для морального удовлетворения. Мне нужна более подробная информация.

– Думаешь как тему исследования взять? По психологии? Да тебя в Центр отправят лечиться, с такими-то идеями! – встрял Залвин. – Но я бы послушал, очень интересно, и даже где-то не лишено логики. Смысл в бессмысленности… А мне вот по мирам надо отчет написать, уже так давно новых описаний не делал, и ведь всем плевать, что странников мы уже давно не находили…

Налия молчала. Тут самое главное было не давить, не переиграть, пусть сами поймут, как выгодно будет не сдавать ее.

– Так, может, действительно не будем звонить сьюмменсам? Не сейчас? – предложила одна из сестер. Вторая так и молчала, держа руку на винтовке.

– Это нарушение всех инструкций…

– Мы уже нарушаем их, даже думая над этим…

– Но мы можем узнать…

Тут у Залн запищало непонятное устройство на поясе, и волей-неволей ей пришлось опустить винтовку. Она приложила аппарат к уху, и слушая, как скрипучий голос что-то докладывает ей, настороженно следила за всеми остальными. Наконец, она убрала устройство.

– К утру мне надо быть на границе. Саат-хо чего-то буянят. Через час придется выезжать… Хорошо, – она еще немного поколебалась, и опустила ружье. – Пусть она пока побудет здесь, я буду молчать.

Очевидно, в этой четверке она была негласным лидером, потому что остальные с заметным облегчением тут же опустили свои винтовки на землю.

Но Зи-Эл не спешил сделать тоже самое.

– Где гарантия, что никто из вас не передумает? – Он обвел всю четверку тяжелым взглядом.

– Зиил… – Залвин приподнял очки, потер глаза. – Мы же уже этим разговором нарушили кучу инструкций, если даже кто-то передумает, он сам окажется виновным, ведь получается, какое-то время мы все укрывали ее.

– Этого мало.

И опять повисла долгая пауза, во время которой все сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Неужели все по новой придется начинать?

– Господи, да не знаю, переспите все друг с другом! – не выдержала Налия. – Будет вам еще один повод не болтать.

Одна из близнецов, та, что до сих пор не проронила ни слова, вдруг хихикнула.

– Это ничего не даст, – пояснил Залвин. – Это не запрещено.

– Пока, – мрачно хмыкнула вторая сестра. – Кое-кто уже ратует только за супружеские соития.

– Не будет этого, пока в Сьюм-центре санитары будут в своем пруду развлекаться…

– Так-так, у вас санитары оргии в бассейне мутят? – с нее даже усталость вся слетела. – Ну, слушайте, все не так плохо как я думала! Вернее, конечно, плохо, но хоть без целибата. Хотя чем вам тут еще заниматься… Вот скажите тогда, а что у вас считается таким прямо запретным? Давайте сделаем это вместе, и это свяжет нас узами доверия!

Все, включая Зи-Эла, снова посмотрели на нее, точно на безумную, и только Залвин принялся загибать пальцы:

– Употребление сахара вне капсул… или жиров… не подходит, мы их не достанем… Порча зданий, общественных, частных и государственных…

– О, пошли, подожжем чего-нибудь? – Загорелась Налия. – Нет, вижу, по лицам вижу, что плохая идея… Может, изрисовать стены какой-нибудь мэрии? Окна перебить… Ладно, парень, продолжай!

Залвин еще подумал.

– Запрещенные вещества! Алкоголь, например…

– Точно! – Налия хлопнула себя по лбу. – Пошли, купим бутылочку чего-нибудь покрепче на черном рынке… ох, ну опять эти лица! Черного рынка, подполья, контрабандистов, барыг, как я понимаю, у вас тоже нет?

– Еще табак, в любом его виде…

– А вот это я могу вам устроить! – обрадовалась Налия, вытаскивая пачку из кармана джинсов. – Та-да-а-ам! Ой, тут всего одна…

Все посмотрели на белую палочку, лежащую у нее на ладони, почти со священным ужасом. Но делать было нечего. Залн еще долго сомневалась, но Налия напомнила ей, что альтернативы нет, разве что дом поджигать, а это куда более напряжно. Затем Зи-Эл заявил, что он тут и так совершил нарушений больше, чем все присутствующие, но она исключительно из вредности ответила, что нечего, мол, выбиваться из коллектива, они всей толпой выкурят эту одну несчастную сигарету, или не о чем тут вообще говорить.

Компания из шести человек, курящая одну сигарету, выглядела крайне нелепо. При этом пятеро из них то и дело озирались по сторонам, точно школьники, брали сигарету в руки осторожно, будто боялись, что она взорвется у них в руках. И еще почти все норовили подавиться. Она никогда не думала, что однажды придется учить людей старше себя (в верхний отряд брали с двадцати одного года) затягиваться. Да и вообще, зрелище было уматное. У всех были такие лица, будто они тут, самое меньшее, собираются сварить партию мета. И все чего-то ждали, будто поднесут они сигарету ко рту и тут же выкашляют свои легкие, или апокалипсис начнется.

С огромным трудом Налия дождалась, пока каждый из них затянется, еле-еле сохраняя серьезное лицо. Наконец, с ужасным преступлением было покончено, и она, забрав у Залвина сигарету, затянулась, затем объявила, что остатки достанутся ей, и отошла к стене, давясь смехом. Она пыталась сдерживаться, закусывала щеки и плотнее сжимала губы, но ничего не вышло, и она захохотала так, что даже съехала на пол. Никто ничего не сказал, наверное, они про себя решили, что она совсем плоха, лишь молча смотрели, как она корчится от смеха. Наконец, она успокоилась и посмотрела на свою пятерку, которая так и стояла, то ли переваривая новый для себя опыт, то ли еще чего.

– Первая сигарета – это так волнующе… В любом возрасте! Ну что, теперь круг доверия построен?

– И что теперь с нами будет? – глупым голосом спросил Залвин. Он явно ожидал чего-то большего, чего-то грандиозного и масштабного, что произойдет, прикоснись он к запрещенному табаку…

Налия состроила гримасу работника морга.

– Рак шейки матки, что, – тон ее был совершенно серьезен. – Причем у парней тоже.

На минуту они опешили, а потом внезапно засмеялись. Все, кроме Зи-Эла. Он лишь стоял и смотрел на своих коллег, на Налию, будто увидел какой-то совершенно новый, диковинный вид людей.

Итак, теперь их было шестеро. Поначалу напряжение и недоверие не покидало их компанию, но постепенно все они сдались. В конце концов, им было попросту любопытно. Налия сама по себе была для них чем-то непонятным и странным, а уж то, что она рассказывала… За несколько дней их привычный порядок, все то, во что они верили всю жизнь, их желания, цели – весь их мир полностью пошатнулся. Будто эта ненормальная девушка взяла его, как следует встряхнула, и все перевернулось с ног на голову. Но впервые их жизнь казалось такой интересной, впервые им удалось взглянуть на себя, на свой мир с совершенно другой стороны.

Было интересно слушать о том, как живут люди в других мирах. Это было совсем не то, что торчать на допросе какого-нибудь перепуганного пленника Центра, который от страха не знает, что отвечать. Было интересно, расправившись с работой, с учебой, тайком пробираться в блок пятнадцать. Было интересно и страшно иметь общую тайну, скрываться от всех. Все это было им в новинку. Это щекотало нервы, заставляло бешено колотиться сердце, подозревать всех и вся в том, что они следят за тобой. Но при этом все они не могли не признать, что никогда еще их жизнь не была такой интересной.

Им с рождения твердили, что их мир – рай, что они живут правильно, в отличие от всех других. Для сравнения, их еще в совсем юном возрасте возили посмотреть, как живут Саат-хо, – крошечные дома, в которых грязные неопрятные люди ютились десятками, повсюду витающий запах рыбы… Влажность, испарения, исходящие от болот… Не сравнить с чистыми городами и просторными улицами Сьюма. Только странная Зелвитт, та самая, которая потом умерла, вдруг сказала, что вот эти полудикие Саат-хо, обитающие в таких ужасных условиях, выглядят куда более счастливыми.

Зелвитт постоянно говорила такие странные вещи, такие неправильные. Противоречащие всему, что говорили родители, учителя, Роззен и другие наставники по телевизору. Они не особенно

прислушивались к ее словам. Почему-то все, кроме Зи-Эла, считали ее попросту блаженной дурочкой, а ей было все равно. Она не была бунтаркой, скорее, тихой сумасшедшей – бормотала себе под нос непонятные фразы, постоянно таскалась с огромным блокнотом и рисовала там каких-то нелепых несуществующих животных, попусту тратила время, короче говоря. Поговаривали, будто она была странником, и ее родителям чуть ли не силой пришлось заставить ее пройти процедуру, чтобы избавиться от этих способностей, отчего она тронулась еще больше.

После ее смерти вся их учебная группа подверглась особенно пристальному надзору, все учителя были обеспокоены, не нанесла ли она вреда, не заразила ли своим сумасшествием кого-нибудь? Куда ей там. Она была такая тихая, такая хилая, избегала их всех. Лишь иногда неожиданно откроет рот и ляпнет что-нибудь эдакое, все давай смеяться, а она стоит, хлопает глазами и чуть было не ревет, ну кому она могла что-то там внушить?

А эта девушка была совсем другой. Ее хотелось слушать, ее невозможно было не слушать. И держалась она так, будто была абсолютно уверена в своей правоте, и пусть от ее рассказов, от ее идей попросту закипал мозг, а логика начинала погибать в страшных мучениях, они не могли не чувствовать, как все больше и больше попадают под ее влияние.

– Я думал, они сразу сдадут нас сьюмменсам, – сказал однажды Зи-Эл, когда они оказались вдвоем. – Не Залвин, он-то как раз всегда балансировал на краю, его и самого несколько раз в Центр отправляли… Остальные, Залн, например, я всегда считал, что она – упертая фанатичка. Как тебе удалось их склонить на свою сторону?

Налия и сама не очень понимала. Просто в минуты опасности или злости она постоянно начинала много говорить, сама порой обалдевая от того, куда ее словесный поток заводит. Просто откуда-то она знала, что нужно сказать, на какие рычаги надавить, чтобы люди услышали. Когда можно выплеснуть все свое безумие, не волнуясь о дозировке, а когда нужно включить голову.

Она не заметила, как погрузилась в эту свою новую роль с головой. С одной стороны, ей двигало желание поскорее убраться отсюда вместе с Кимми, с другой – ей все-таки ужасно нравилось, когда ее слушают так внимательно, нравилось ощущать себя частью важного и опасного дела, которое, подумать только, при благоприятном стечении обстоятельств может изменить мир. Всего лишь небольшой мир второго уровня, но тем не менее. И третье, что двигало ей, была злость, злость, подобную которой раньше Налия никогда не испытывала.

Эта система была олицетворением всего, что она так ненавидела – морализм, доведенный до абсурда, ханжество, самое главное – отсутствие выбора. Кроме того, мелочи, как, например, еда – отвратительно пресная, почти несоленая. Никакого кофе, чая, – лишь вода и соки. Она быстро поняла, почему почти у всех тут взгляд, как у убийц, самое меньшее – проведя пару дней, питаясь безвкусным, лишенным всякого жира мясом, похожим по вкусу на вату, и сваренными на пару овощами, Налия тоже сильно ожесточилась и стала смотреть на всех волком. Когда по радио и телевидению можно выбирать только между спортивными передачами и политикой, когда в свободное время и заняться-то нечем – только в секцию пойти потеть на тренажерах или в унылой кафешке пить несладкий сок, в паузах между партиями в хааксферу (тот самый «гольфобильярд», что они видели с Кимми), то кто тут не озвереет?

Ей уже хотелось поскорее покончить со всем этим Сьюмом, только вот как?

Их было всего шестеро, и они толком не знали, с чего начать. Этакий отряд «провал». Она продолжала рассказывать им о других мирах, о свободе выбора, о смысле бессмысленности и других полезных вещах. Она продолжала понемногу собирать информацию о Сьюм-центре и отчаянно ругалась с Зи-Элом, который все отказывался что-то предпринимать, пока их было так мало. Вернее, она ругалась, а он как всегда был мрачен, суров и до отвращения спокоен.

Вообще странные у них складывались отношения. Она где-то даже восхищалась им, она была ему благодарна, но все равно этот человек выводил ее из себя. Своим долбаным равнодушием, непроницаемым лицом, привычкой долго обдумывать и просчитывать каждый шаг. И ведь умом-то она понимала, что в их ситуации так и нужно поступать, шутка ли, целый мир против них, а все равно злилась. Не могла она долго сидеть без действия. И эта броня, которая никогда не отодвигалась…

Разве что изредка, когда ляпнет Налия что-нибудь в своем духе, а он вытаращится на нее, как на больную. И долго-долго смотрит, будто изучая, а затем резко отворачивается.

Тогда она снова вспоминала его историю. То, что он ей рассказал в день их знакомства. Про Зелвитт. Он говорил очень сдержанно и сухо, но она-то знает, что такие истории навсегда меняют людей.

К ее досаде на этого невозможного человека добавлялось сочувствие, и становилось совсем невыносимо.

С остальными ей было куда проще. Залвин, этот неуклюжий нескладный очкарик, после того случая с сигаретами теперь вообще не мог дождаться, когда они сделают «еще что-нибудь плохое». Он ее очень забавлял. Он слушал все, что она говорит, с открытым ртом, горячо поддерживал все ее идеи. У нее еще никогда не было столь преданного поклонника, и это хоть и смущало, но очень льстило.

Золла и Зэлла. Два ужасно серьезных на вид существа с серыми глазами-прожекторами и пепельными волосами, аккуратно стянутыми в хвост. Гибкие, стройные, как осинки. Но если присмотреться внимательнее – столько неуловимого коварства и ехидства скрывается за масками двух образцово-показательных работниц отряда. А еще они обе – ужасные сплетницы и пошлячки. Налии это нравится – напоминает о том, что все бабы одинаковы, в каком бы мире они ни выросли.

Как-то раз, в душевой, они рассказали ей про развлечения санитаров в Сьюм-центре. Оказывается, Золлан когда-то там работала. В этом рве-бассейне – вода с особыми водорослями, и там все работники отдыхают после смены. Водоросли обладали особым абсорбирующим действием, а в центре были некие непонятные испарения, Золлан и сама не знала, в чем дело, но на нижних этажах, работать было невыносимо – становилось ужасно плохо, тошнило, наваливалась ужасная слабость. А доступ в подвальные помещения был только у руководства.

Говорили, что там располагается некая лаборатория, а кто-то считал, что там – огромный портал, он и оказывает такой эффект. Бассейн был необходим, чтобы прийти в себя – купание в воде с этими водорослями приводило в чувство. Вот только эти растения также стимулировали сексуальное влечение, причем неслабо так, новички вообще голову теряли. Чего только Золлан там не видела. В Сьюме так-то разврат не в почете, но раз выхода другого нет, все закрывают на это глаза.

У Налии даже слов никаких не было. Лаборатория с ядовитыми испарениями внутри психбольницы? Медики и санитары, трахающиеся в бассейне?

Золлан все рассказала ей в подробностях. Зэлла демонстративно закрывала уши и просила прекратить, но продолжала слушать.

– Сьюм – здоровье, разум, чистота! – Золлан насмешливо напевает строчку из гимна. – Особенно когда Разтель из психиатрии, с ее обвисшими сиськами, склоняется к тебе и шепчет, как они в Центре рады видеть добровольцев из верхнего, молодых и симпатичных…

– Хватит! – они все корчат рожи и смеются.

Но вот что Налию напрягает, так это эти яды и многочисленные суициды среди пациентов… А что, если…

– А у вас есть Центры? – спросила Золлан.

– Тюрьмы-психбольницы-лаборатории с оргиями в бассейне? – Налия рассеянно помотала головой, все еще пытаясь ухватить мысль, которая все не могла оформиться.

– А парень у тебя есть? – Вдруг поинтересовалась ее сестра, Зэлла.

Бабы везде одинаковы, что ни говори. И что тут ответить, не рассказывать же им всю свою бурную личную жизнь… Ей вспомнился вдруг тот милый басист, из группы «Безумие тьмы» или «Темное безумие», она уже забыла, другие симпатичные музыканты, мелькнула еще пара каких-то блеклых обликов… когда это было? Недели две назад? Меньше? Больше? А кажется, что в другой жизни.

– Ну… – Она закрыла глаза и подставила свое лицо потокам воды. И вспомнила о Человеке в лодке. Вот его образ был самым ярким. Он тогда все-таки посмотрел на нее, так открыто улыбнулся ей, и у нее мелькнула мысль, что может быть, лед и тронулся… А тут – сомы, так некстати. Хотелось бы верить, что они еще встретятся, и тогда она посмотрит на него своими коньячными глазами, и…