Текст книги "Океан уходит, океан приходит (СИ)"

Автор книги: Нелли Хиссант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Остальные завозились, насторожились. Почему-то смотрели на нее так, будто ждали, что сейчас она обратится в тигра и начнет убивать. Было бы неплохо. Но увы, по ходу, единственное, во что она может превратиться – это медуза. Более бесполезной способности и придумать нельзя.

«Эй, уроды, если автобус сейчас рухнет в море, я стану медузой и сожгу ваши лица! Ах да, моря-то тут нет».

Истеричный смешок вырвался у Налии, «крыса» снова замахнулась на нее своей допотопной винтовкой, но Нали увернулась и прошипела:

− В манду себе ее воткни…

Автобус вовремя затормозил, спасая ее от расплаты за свою несдержанность.

− Оставь ее, − сказал Крысе парень за рулем. – Пусть верхний отряд сам с ней разбирается.

Верхний отряд? Ее хотят отдать каким-то высшим инстанциям? Она вроде как особо опасный преступник? Только прибыла в мир – и уже такая свистопляска вокруг, прямо гордиться можно собой.

Ее вытолкнули на улицу, взяли под руки. Она шла, спотыкаясь, чтобы немного потянуть время, но особенно не сопротивлялась. Нет, надо же, на нее одну вся эта толпа. Кем они, интересно, её считают?

В месте, куда они прибыли, выстроились в ряд несколько однотипных зданий непонятного назначения. Гладкие панельные стены, конечно же, снова бежевые. Идеально правильные кубы и параллелепипеды, стоящие ряд в ряд. Между ними – столь же идеально ровные асфальтные дорожки. Весь этот геометрический ад окружало бетонное заграждение с натянутой поверх колючей проволокой и чугунными воротами, которые кто-то тоже выкрасил в успокаивающий песочный цвет.

Ее подвели к одному из «кубов». Щелкнул замок, затем другой, раздался пронзительный звуковой сигнал – очевидно, с двери сняли какую-то защиту, и вышел парень. На вид ему было около двадцати пяти. Аккуратно зачесанные назад светлые волосы, какая-то нереально прямая осанка и хмурое статичное лицо. Одет он был, как все, в бежевую униформу, но слева грудь перечеркивала синяя полоса, а над ней – круглая нашивка, тоже синяя, с непонятной красной буквой по центру. Парень молча наблюдал за их приближением, скрестив руки на груди.

«Крыса» почему-то остановилась как вкопанная, завидев его.

– Где все? – требовательно вопросила она, как только они подошли. – Ты что, тут один, Зи-Эл? Где Роззен?

Парень пожал плечами.

− Все заняты в Центре. Там новые поступившие. Роззен тоже там, с самого утра.

«Крысе» это чем-то очень не понравилось.

– Мне передали, что это она велела привезти ее сюда. А теперь выясняется, что это ты…

– Зелта, – раздраженно прервал он. – В отсутствие Роззен я здесь главный. И я передаю ее распоряжения.

Она нахмурилась:

– Я сейчас свяжусь с ней.

– Она, кажется, выразилась предельно ясно: в те часы, когда она отбывает в Центр ее нельзя отвлекать. А особенно такими глупостями.

– Зи-Эл, она может быть эуктором! – Зелта сделала страшные глаза.

Тут он, казалось, впервые обратил внимание на Налию. Подошел поближе, требовательно посмотрел ей в глаза. Он был выше ее почти на полторы головы. Взгляд у него был тяжелый, колючий.

− Это так? – спросил он.

Эуктор, эуктор… Слово было смутно знакомо ей, но значения она совершенно не помнила. Что-то такое Кэй рассказывал. Впрочем, это даже ей на руку, что она не помнит, пусть считают ее глупее, чем она есть.

− Кто? – она широко распахнула глаза.

Зелта точно взорвалась.

− Как будто ты не знаешь! Отвечай немедленно! – она снова замахнулась на нее прикладом, но Налия увернулась, смерила ее взглядом исподлобья и сжала губы. Зи-Эл, казалось, тоже был недоволен ее инициативой.

− Если ты проломишь ей череп, то она не сможет ответить. Кстати, было обязательно приезжать сюда такой оравой? Даже если она эуктор? Если она была обездвижена? Или что, у вас слишком много времени в среднем отряде? Тогда на следующем собрании стоит поднять вопрос об этом. Сейчас можете быть свободны, с ней, – он кивнул в сторону Налии, − Я разберусь сам.

− Нет уж, Зи-Эл! Мы останемся тут и дождемся Роззен! – у них с Зелтой явно была какая-то давняя вражда. – Поймали-то ее мы!

− Ты думаешь, я позволю тебе и твоей толпе недоумков путаться у меня под ногами? – Зи-Эл говорил, не повышая голос, размеренно и монотонно, но с каждым оборотом диалога все больше ощущалось, как он раздражен. Налия заметила, что всех, кроме Зелты, это напрягало, вид у притихшей шайки был такой, будто они бы и рады уже убраться куда подальше. Крысомордая, впрочем, уже тоже понимала, что рыпаться ей не имело смысла, но почему-то продолжала спорить.

− Поверить не могу – выбрали в верхнем отряде старосту! Уж я-то знаю, кто ты на самом деле! Так что нечего тут распоряжаться, я хочу поговорить с Роззен!

Налия заинтересовано наблюдала, на время даже позабыв о своем незавидном состоянии. Какие у них тут страсти внутри коллектива, однако. И что это за отряды такие?

− Так, − с нажимом произнес Зи-Эл. – У вас ровно тридцать секунд на то, чтобы убраться отсюда.

− Я помню, кто ты! – повторила Зелта. − Помню твою подружку, как ее там звали? Зелвитт, так? – Зелта мерзко ухмыльнулась.

До этого лицо у Зи-Эла было почти скучающим, несмотря на раздраженный тон. Но тут в глазах его промелькнуло самое настоящее бешенство. Буквально на долю секунды, но это не укрылось от остальных. Он сделал такое движение, будто собирался ударить надоедливую Зелту по лицу, но в последний момент передумал. Зелта отскочила на шаг.

− Вы видели! – голос ее дрогнул, но все же звучал торжествующе. – Вы все видели: он по-прежнему ее защищает! Она лежала в сьюм-центре, употребляла всякую дрянь, а потом отравилась, как все эти психи… И тебя еще все время повышали! Все знали, что ты и Зелвитт…

Он не дал ей договорить, схватив за лацкан пиджака. Становилось все веселее, и Налия с трудом удержалась, чтобы не крикнуть: «давай, врежь ей».

− Я смотрю, кто-то не может оставить детские обиды… И почему же тогда тебя, с твоей безупречной репутацией, все никак не повысят, а, Зелта? – тихо, но яростно сказал Зи-Эл. – Может, потому, что твоя нечеловеческая тупость мешает нашей общей работе? Я считаю, что даже для среднего отряда ты не годишься.

Она таращилась на него испуганными круглыми глазами, не смея произнести ни слова. Надо было отдать этому Зи-Элу должное, в гневе он был довольно эффектен.

− Отпусти меня, слышишь? – жалко пробормотала Зелта. – У тебя будут серьезные неприятности!

− Я так не думаю, − он отшвырнул ее, словно куклу.

− Вы, − сказал он остальным. – Закройте пленницу в шестой камере. Отведите ее туда всей толпой, вам же не справиться в одиночку, да? А потом проваливайте.

На этот раз ему никто не возразил. Зелта не пошла со всеми, отвернулась и быстро-быстро зашагала к автобусу.

Оказавшись одна в камере, Налия принялась перебирать факты.

Если у них тут такие терки, то это хорошо, это ей на руку. Но в остальном…

В этом мире явно не любят странников и охотятся за ними. Молодежь занята в неких отрядах, которые как раз и ловят их. Похоже на то, что алкоголь и наркотики здесь – тяжкое преступление. Чего там Крыса говорила Зи-Элу по поводу его подруги? «Она употребляла всякую дрянь». Крысу зовут Зелта. Как-то много тут имен на «з»… Вообще, чем больше она пытается понять, что в этом мире происходит, тем все запутанней кажется. Вот что, например, с ней будет этот парень из как его, верхнего отряда, делать?

На вид, как она сразу решила, он был не таким уродом, как остальные. Взгляд у него тяжелый, глаза тоже несколько пугающие – зеленые странноватого холодного оттенка. Но все равно видно человека умного, он не был таким, как остальные – агрессивные мелкие шавки. Но умные противники, пусть даже те, кто пока ей ничего не сделал, кто играл роль «хорошего полицейского» − он ведь не дал Зелте ударить ее – могут быть еще опаснее. В любом случае, этому Зи-Элу не стоит доверять.

Попытаться еще раз сбежать? В камере нет окон, а дверь закрывается на несколько засовов. Из мебели лишь стул, и тот легкий, складной, абсолютно не годный для разбивания о головы врагов… Нет, ну куда она все-таки попала? А ожидание и неизвестность просто убивают в ней всяческую выдержку. Невозможно просто сидеть и ждать, ждать, ждать, время растягивается до бесконечности. И Кимми, куда они ее дели? Сейчас она бы психовала, обзывала бы всех уродами, задавала бы вопросы, а Налия бы пыталась ее успокоить, и заодно сама была бы спокойна и собрана. Она бы могла рассуждать трезво. А сейчас у нее мысли скачут, сердце колотится. Она держалась, сколько могла, но уже не может. И голова – как минимум легкое сотрясение ей организовали. Она небось и держится-то на чистом адреналине…

Не выдержав, Нали забарабанила по двери.

− Эй ты, Зи-Эл, или как там тебя! Расскажи хотя бы, что тут происходит, что вы собираетесь со мной делать! И где моя подруга?

На кремовой стене (нет, вот кто бы мог подумать, что спокойные умеренные цвета могут так давить на психику) возникло квадратное окошко. За ним – уже привычно хмурое лицо.

− Информация о твоем мире, уровень развития, население? − безо всякого предисловия спросил он. Она молча уселась на табурет, исподлобья покосилась на окошко.

− Ты не можешь меня понимать, или не хочешь говорить?

− Могу. Какого черта вы нас схватили? И я действительно такая страшная, что со мной надо разговаривать через дверь на ста замках?

Зи-Эл чуть приподнял бровь, выражая, очевидно, недоумение.

− Ты хочешь, чтобы я выразил оценку твоему внешнему виду? Так в вашем мире полагается начинать диалог?

«Тяжелый случай».

Налия постаралась сформулировать мысль попроще:

− Я не хочу разговаривать с тобой через окно и не хочу докладывать тебе о своем мире, пока не узнаю, где я, где моя подруга, зачем вы нас сцапали и что хотите с нами делать, – она старательно и четко произносила каждое слово.

После минутной паузы дверь все же открылась. И опять пауза. И требовательно-вопрошающий взгляд.

− Твою подругу отправили в сьюм-центр, как полагается поступать со всеми странниками, – заговорил он, поскольку она так и сидела молча, будто не замечая этого самого «испепеляющего взора». − Тебя собирались отправить туда же, но… возникли некоторые вопросы.

− Какие? – уточнила она.

− Для начала, краткая информация о твоем мире. Уровень развития, размер, состав населения, основные виды деятельности. Затем – вкратце о тебе и той, второй. С какой целью ты и другая странница оказались в Сьюме. И главное, мне нужно знать, не эуктор ли ты.

Зи-Эл продолжал смотреть на нее в упор. Глаза у него были странные. Мало этого тяжелого, как свинец, взгляда, так еще и цвет радужки у него был какой-то ненормальный. Сине-зеленый. Холодный. Она невольно вспомнила то жуткое океанское существо.

− Зачем вам информация о моем мире? Собираетесь нас поработить, что ли?

Даже смешно подумать о возможности захвата мира первого уровня вторым. Это как селедка против кита. Но этого Зи-Эла надо немного сбить с толку.

− В других мирах считают, что Сьюм собирается напасть на них? Вести завоевательную деятельность?

− Нет, мы просто считаем, что вы – уроды, и система ваша, что бы она там ни значила – говно полное.

Неожиданно Зи-Эл усмехнулся. Ну как, усмехнулся – уголок рта чуть дернулся. Но теперь уже Налия озадачилась. Надо же, эмоции! Правда, ненадолго: каменная маска вернулась, не прошло и секунды. И снова этот долгий взгляд. На этот раз – изучающий. Как-то нехорошо изучающий. «А ты забавная. Интересно, а что у тебя внутри?».

− Ты вряд ли эуктор, − наконец вынес он вердикт.

Она по-прежнему не могла вспомнить, что значит это слово, но решила осторожно кивнуть. Может, у них этих самых эукторов принято душить еще в колыбели? Или на органы разбирать.

− Хочешь… вернуться домой? – неожиданно спросил он.

Налия удивленно подняла на него глаза. Вот чего-чего, а предложений помощи она вовсе не ожидала. Причем интонации у него остались угрожающими.

− Нет, я хочу навсегда остаться в вашем гостеприимном и уютном мире! – горячо возразила она. – Я всегда очень любила бежевый…

И снова долгая пауза. Может быть, в этих краях не знают, что такое сарказм?

Налия вздохнула.

− Конечно, хочу. Но только вместе с Ким… С моей подругой.

Так, а вот это ей совсем не нравится. То как он чуть мотнул головой. И отвел взгляд. В любой стране, в любом мире это значит примерно следующее «без вариантов».

− Что с ней?! – Налия рванулась вперед, но тут в глазах поплыло, она пошатнулась. Ее толкнули назад на табурет, заставив сесть. Она уронила голову на колени.

− Скажи мне только, − пробормотала она, разом растеряв свой гонор, − Она жива? Пожалуйста?

− Жива, − был ей ответ после очередной долгой паузы. – Как и ты. Пока… Пока не будешь создавать проблем.

А потом она услышала скрежет закрывающейся двери и поворачивающийся в замке ключ. Один замок, второй, третий. Налия зажмурилась. Ей вдруг стало так плохо, что все как-то отошло на второй план. Она хотела уже свалиться в спасительное забвение, но тут замки на двери снова защелкали, один, второй…

− Сядь ровно.

Она не отреагировала. Тогда грубая рука ухватила ее за шиворот, усадила. На раскрытой ладони лежала капсула с неизвестным ей порошком внутри.

− Что… − капсулу без лишних слов ей затолкали прямо в рот. Дали, правда, и запить из фляги. И как ни странно, но через некоторое время тошнота и головокружение прошли, пусть слабость и осталась.

− Зачем ты мне помогаешь? – безо всякого выражения спросила она, глядя прояснившимися глазами на него.

Ответа не последовало.

Налия вздохнула.

− Расскажи хотя бы про этот ваш, как его… Сьюм. Как я поняла, вы нас, странников, не очень-то и жалуете…

− А не за что вас жаловать, – ответил он. Заметил, что она снова норовит нырнуть носом вниз со стула, и нехотя подхватил. Но это была лишь уловка. Она приблизилась и внимательно посмотрела прямо ему в глаза. У него, может, и тяжелый гнетущий взгляд, но и у нее имеется, если можно так сказать, сверхсила. Ее коньячные очи. Может быть, на него и не подействует, сразу же видно, та еще глыба ледяная. Но попытаться стоит.

− Почему вас всех зовут на «з»? – Налия решила начать издалека.

− Не всех. Только поколение восемьдесят два – девяносто четыре. По рекомендациям ведущих астрологов, – ответил он таким тоном, будто все это было настолько естественно и нормально, что глупо даже спрашивать.

На «астрологах» Нали поперхнулась.

− А что у вас за великая идея, от которой все тащатся и думают, что она приведет их прямиком в счастливое безоблачное будущее? Перебить всех странников? Да? Ведь есть же она, эта светлая идея, непременно должна быть!

− Есть. Сила, здоровье, разум, позитивность мышления.

Это просто надо было слышать. Вот про эту самую позитивность мышления, вот этим самым мрачным монотонным голосом, медленно роняющим слова.

Она так захохотала, что с табурета скатилась. И чуть было не выплюнула только что принятую таблетку.

***

Все краски, казалось, померкли, все было серым. Серой была атласная вышитая подушка, на которой покоилась несчастная голова Эсси. Серыми были стены незнакомой ему комнаты и серыми же – узоры на ней. Посторонняя рука, торчащая из-под кровати, и та была жутковатого серого оттенка. Эсси закрыл глаза и открыл их снова. Реальность приобрела немного красок, но все равно напоминала фильм, снятый на старую пленку.

«Вот это я вчера накидался…» − единственная мысль пунктиром в нещадно ноющей голове. Память упорно воспроизводила лишь несколько эпизодов.

Они с Трэем голышом удирают от всадников в броне; а вот уже сидят за огромным дубовым столом в огромном зале, вокруг куча людей, и все громко ржут. Полная, но красивая дама слева от него хихикает, шепчет что-то на ухо и постоянно подливает эль ему в кружку. Трэйнан под одобрительные вопли приканчивает практически залпом чашу размером с аквариум.

− Олухи, тащите еще вина и эля! – орет бородатый мужик, сверкая белоснежными зубами и стуча кулаком по столу.

«Еще вина и эля… еще вина и эля», – эхом все еще раздается в его голове. Но зато он примерно вспомнил, как все начиналось. Он дотянулся до руки, торчащей из-под кровати, легонько дотронулся до нее. Рука дернулась, под кроватью раздался грохот и яростная брань. Затем выползло тело, в котором угадывался очень помятый король Эйхольм, угадывался потому, что, как ни странно, он так и не потерял свою корону.

− Доброе утро, Ваше Величество… − слабым голосом проговорил Эсси и прикрыл глаза. Корона, сверкающая в лучах солнца, причиняла глазам невыносимую боль.

− Ох, и тебе утро доброе, странник… − король сжал виски. А потом вдруг с силой впечатал кулак в стену и простонал:

− Эй, олухи! Эля нам! Король помирает!

За дверью забегали-засуетились.

− Ох, − тяжко вздохнул король. – Сейчас они все сделают.

− Где Трэй? – спросил Эсси.

− Кто? А, этот-то! – король выудил из-под кровати безвольно висящую руку, которая даже не сопротивлялась. – Ха-ха, дышит еще, надо же! А ведь он меня вчера перепил, силен мужик, ничего не скажу!

Тут ему поплохело, и он заорал:

− Олухи, вы смерти моей хотите? Я вас всех повешу, лично!

В дверь поспешно вбежало с десяток слуг. Одни внесли кувшины с водой и элем, другие – несколько тарелок с тонко нарезанными ломтями жареного мяса и с еще какой-то снедью. Еда издавала такой пленительный аромат, что даже Трэй под кроватью ожил и зашевелился.

Слуги у короля Эйхольма были отлично выдрессированы: они моментально накрыли стол, поставили вокруг него кресла и помогли всем страдальцам сесть. Эсси отхлебнул эля, и жизнь начала к нему понемногу возвращаться. Трэю же было совсем худо, он не мог даже нормально сидеть и в изнеможении уронил голову Эсси на колени.

− Да, мужик, меня давно уже никто не перепивал! Но сегодня я возьму реванш, это точно! Эй, олухи, а где там моя красавица-жена?

− Ее величеству уже лучше, и она отправилась посмотреть на работы Баттисты, – доложили слуги.

− Отлично, мы тоже поедим и пойдем! – Король взмахнул рукой и сшиб кувшин с водой. – Все, валите все отсюда.

Слуги, кланяясь, покинули помещение.

− Я почти ничего не помню, − пожаловался Эсси.

− Это ничего, − ухмыльнулся король. – Для этого у нас и есть Баттиста.

− Кто это? – Трэй с большим трудом приподнялся, схватил кувшин с элем и ополовинил его.

− Увидите сами! – король подмигнул им и принялся за еду.

После завтрака им всем полегчало – тут был какой-то волшебный эль. Они отправились на прогулку по замку. Да, посмотреть тут определенно было на что! Король рассказал, что всегда старался много путешествовать, потому что в их королевстве «никакой культуры, темное средневековье». И он очень много привозил из этих путешествий. В основном разный алкоголь. Он считал, что только благодаря алкоголю можно по-настоящему познать культуру другого народа.

Поэтому полки и ящики с бутылками, бочонки, кувшины, а также различные емкости для распития были абсолютно в каждом помещении дворца. Эсси даже не представлял, что такое количество алкоголя существует и что он может быть настолько разнообразным. Он, как зачарованный, рассматривал этикетки вин, изучал надписи на бочках, рассматривал бутылки на свет. Трэй подумал, что они бы могли остаться тут жить, когда разберутся со своей непонятной миссией.

У лестницы они встретили королеву. Она была еще прекраснее и свежее, чем вчера, вчерашняя пьянка как будто совершенно не отразилась на ней.

− Баттиста сказал, что еще ничего не готово! – недовольно сказала она, обменявшись поцелуем с супругом.

− Что?! Уже полдень скоро, чем там занимается этот лентяй? – король ускорил шаг и скрылся за поворотом.

− Ба-а-аттиста-а! – прогремел он на весь дворец в своей обычной манере. – Почему еще ничего не готово?! Я тебя лично повешу!

Эсси и Трэй вопросительно посмотрели на королеву. Она засмеялась и взяла их под руки.

− Сейчас сами все увидите. Вот только мой супруг заставит этого дармоеда пошевелиться…

И они пошли догонять короля. Тот обнаружился у высокой деревянной двери с нарисованными на ней неизвестными рунами, он молотил в нее кулаком и требовал открыть. Робкий голос из-за двери просил подождать еще несколько минут.

− Я сейчас дверь вышибу! Баттиста-а-а! – король был неумолим.

− И лично повесите ее, так, Ваше Величество? – дверь распахнулась, и из комнаты вышел низенький и толстый мужичонка с донельзя печальным голосом. Он укоризненно посмотрел на всех пришедших.

– Ваше Величество, я много раз объяснял вам, что написание картин занимает много времени, художники работают над картинами годы, годы! – он сложил руки, будто взывая к разуму короля.

− Баттиста, друг мой, сколько раз тебе повторять, ты – не художник! Поэтому ни о каких годах не может быть и речи, − король легко отодвинул его с дороги и приглашающе помахал королеве и гостям. Они вошли в помещение, где весь пол был заляпан краской, и было не протолкнуться от банок с красками, каких-то смесей, кистей, обрывков бумаги. Посреди всего этого хаоса стоял огромный мольберт с не менее огромным холстом, закрепленным на нем.

Король поманил их к мольберту, и они осторожно подошли, стараясь не наступить в краску. Они взглянули и просто оторопели. На первый взгляд Эсси и Трэю показалось, что на холсте – коллаж из фотографий. И каких фотографий! На одной Трэй спал прямо лицом на блюде, из которого какой-то мужик продолжал есть, на другой они с Эсси и королем втроем сидели на его троне, король в набок съехавшей короне, Трэй со своим гигантским кубком и Эсси с глупой улыбкой во все лицо и показывающий «козу». Далее была королева, поправляющая свой корсет, и Эсси, помогающий ей и с интересом поглядывающий на ее грудь, затем Эсси, исполняющий танец на столе… В общем, там было на что посмотреть, но настоящий шок с ними приключился, когда они поняли, что это вовсе не фотографии. Это была картина, состоящая из нескольких фрагментов, выполненная с потрясающей фотографической точностью.

− Это… как… − у Эсси напрочь отнялся дар речи.

− Нравится, да? – король Эйхольм гордо приосанился. – Познакомьтесь, Баттиста – наш придворный фотореалист!

− Ваше Величество, я художник, и не надо меня называть этим иномирским словом! – возразил Баттиста.

Король тяжко вздохнул, как человек, вынужденный объяснять очевидное.

− Друг мой, ты не художник, сколько раз можно повторять. Ты же можешь только срисовывать! Вот вы, − обратился он к Трэю с Эсси, – рассудите, говорю я ему один раз, нарисуй жену мою верхом на драконе… А он не может, видите ли, нужен дракон для этого настоящий. А где я его возьму, у нас их нет! Говорю ему, придумай сам, да нарисуй, а он не может! Пришлось королеве ограничиться портретом с вараном… В нашем мире их много, видели, может, на площади греются? Жирные такие твари… Они у нас вместо кошек.

− Я художник! – несчастный чуть не плакал. – Мое мастерство совершенно! Я пишу мои полотна меньше чем за сутки, когда другие их пишут годами, годами!

− Я вовсе не отрицаю, ты – отличный фотореалист! – король примиряюще развел руками. – Вот у них, − он показал на Эсси, – В мире есть замечательный прибор – раз, и портрет готов. Жаль, к нам такой не привезти, долго не проработает. Электричества-то нет совсем… Но зато у нас Баттиста! Есть кому запечатлеть моменты для истории!

− Я трачу мое мастерство, чтобы сохранять для истории каждый раз, когда этот тиран и изверг открывает очередную бочку эля, и я достоин хотя бы малейшего уважения за это! Я художник, а не какое-то там фото-что-то!

− Нет, друг мой, художник – это человек с богатейшим воображением, способный создавать целые миры на своих полотнах, а ты и дракона-то придумать не можешь!

У Эсси и Трэя просто голова пошла кругом от этого спора. И они оба были до сих пор под впечатлением от увиденного.

− Я не видел на пиру никого с холстом и красками, как же это, неужели по памяти? – уважительно обратился Трэй к художнику.

− Нет, − обиженно ответил тот. – Когда этот изверг и тиран в очередной раз закатывает пир и хочет сохранить все безобразия, происходящие там, как он говорит, для потомков, я прячусь в специальной нише в зале и делаю наброски. А потом я бегу и перекладываю все это на холст, и то мне не дают это сделать спокойно!

− За несколько часов?! – поразился Эсси. – Баттиста, да вы просто… гениальный художник! У меня нет слов!

− Спасибо, милая леди! – Баттиста порывисто схватил руку Эсси и поцеловал. – В первый раз за долгие годы работы кто-то признает…

− А ты в благодарность нарисуй эту великодушную леди верхом на драконе, – ехидно предложил король.

***

Зи-Эл рассказывал ей про свой мир. Внятно и подробно, почти как учитель в школе. Стоило только задать несколько вопросов, и он словно позабыл, кто кого тут допрашивает. Правда, чем дальше, тем больше у Нали голова шла кругом от градуса безумия.

Да, здесь все были помешаны на здоровом образе жизни. Но запрещены были не только табак, алкоголь и наркотики, жители Сьюма пошли куда дальше. Запрещалась также жирная и сладкая пища, а необходимые жиры и сахар выдавались в специальных капсулах, и за их распространением строго следили.

Вторым задвигом была наука и сверхразумный подход к жизни.

Искусство и развлечения тут считались непростительной тратой времени. Тратить время, по мнению здешних идеологов, нужно было на укрепление собственной физической силы и на исследования – как же сделать их прекрасное общество еще здоровее и сильнее.

Придумать диету еще здоровее, увеличить срок жизни населения, хотя бы еще на полпроцента, искоренить всякую мысль о «губительных» веществах. Странников же воспринимали одновременно как потенциальную угрозу и как объект для изучения.

Оказывается, за то, странник ты или нет, отвечает некая область мозга, и каждому в Сьюме, кто обнаруживал в себе такую способность, было велено пройти специальную процедуру, позволяющую отключить ее. Тех, кто не хотел, ловили и заставляли пройти данную процедуру силой. Все обнаруженные порталы уничтожали. В Сьюме научились делать и это, чтобы никакие вредные идеи, никакие запрещенные вещества не проникли вместе с гостями из других миров. Но иногда они все же попадали в Сьюм, вот как Налия и Кимми, случайным образом, свернув не на ту тропу.

Для того и нужны были отряды, чтобы захватить странников прежде, чем они могли «нанести вред жителям Сьюма». Отряды также следили за тем, чтобы строгие правила их мира нигде не нарушались: мало ли кто пытается тайком сделать настойку из перебродивших ягод (хотя такое бывает крайне редко) или получить неограниченный доступ к сахарным капсулам. Систематических нарушителей отправляли в так называемый Сьюм-Центр, центр, где прививали любовь и уважение к государственному строю. Это заведение было одновременно больницей, исправительным домом, тюрьмой и научной лабораторией.

Вся молодежь, начиная с четырнадцати лет, обязана была состоять в среднем отряде. В дальнейшем, при достижении двадцати одного года и при условии, что умственные способности были выше среднего, можно было перейти в верхний отряд, в элиту. Верхний отряд выполнял более сложную и ответственную работу. Например, наблюдал за дисциплиной в Сьюм-центре, изучал попавших к ним странников. Кто-то работал в службе Безопасности, кто-то на границе с саат-хо – еще одним народом, не поддерживающим установки Сьюма, и посему старательно угнетаемым этим самым Сьюмом.

Средний отряд патрулировал улицы, следил за нарушениями. Но чаще всего последним делать было толком нечего. В особенности, как сейчас, летом, когда учебные часы сокращались. Скучающие подростки быстро превращались в злобных ублюдков, они уже просто искали, на кого напасть, как найти выход своей агрессии. Вот почему своим прибытием Нали с Кимми и произвели такой фурор.

− Кроме того, было подозрение что ты – эуктор, – пояснил Зи-Эл.

Кто это такие, Налия так и не вспомнила. А когда попыталась было узнать, он просто не поверил, что странники могут не знать таких элементарных вещей. Почти начал ее отчитывать за то, что она про собственную природу не знает абсолютно ничего, и что такой вот подход абсолютно не совместим с жизнью. Налия хотела было возмутиться, мол, это все оттого, что проводник их особенно ничему не учит, но передумала. Вместо этого продолжила расспрашивать про Сьюм.

Дела у них в последние годы шли не очень. Это даже при том, что все вокруг были такие сплошь трезвые, сильные и здоровые, а неугодные сидели под замком.

Почему-то многие, в особенности молодые люди, сходили с ума и оказывались пациентами сьюм-центра. Ученые с жаром бросились изучать этот вопрос, бросились корректировать установки строя, и вот уже лет двадцать в их мире также запрещено использовать цвета, образы, фигуры, вызывающие негатив или агрессию. Почему-то это не сильно изменило ситуацию.

Астрология, как ни парадоксально, здесь тоже имела большое влияние, может быть, потому, что в ней люди находили единственное развлечение. Единственное, что шло вразрез с наукой. Впрочем, отступление это было довольно безобидным, посему быстро обрело такую популярность. Вот как, например, с именами. Поколения исчислялись двенадцатью годами, и для каждого из них выбирали определенные сочетания букв, а иногда слогов. Астрологи утверждали, что это даст поколению возможность жить в гармонии с собой и выбрать правильный путь.

Маразм. Какой маразм. Чем больше Налия слушала, тем больше понимала, что вот уж попала так попала. Вспомнилось ей, что в ее мире тоже все больше и больше «благодетелей» от медицины и политики начинали кампанию за здоровый образ жизни. Вот бы показать им этот Сьюм, посмотрели бы, что бывает, когда народ слишком ратует за правильность. Здесь все, конечно, сильно усугублялось закрытостью общества. Миры второго уровня, они такие… Хотя люди вообще склонны к сочинению самых нелепых законов и кодексов. И к радостному, почти мазохистскому желанию запихать себя и окружающих в некие рамки, зачастую очень тесные, с режущими краями.

− Так почему ты помогаешь мне? – повторила она свой вопрос. Смущало ее то, как Зи-Эл рассказывал про свою систему. Казалось, он вполне одобрял все, что они тут наворотили, за исключением астрологов.

Он молчал, наверное, целую вечность. Будто принимая решение. И Налии почему-то казалось, что еще немного, и он решит, что куда проще избавиться от нее, чем ответить на этот вопрос.

− Мы долго изучали вас, – ответил он. – Я видел странников, и все они, откуда бы они ни были, выглядели куда более довольными своей жизнью, чем мы. Мы узнавали об их мирах, мы приходили в ужас – нам казалось, что они губят свои жизни или проводят их совершенно бессмысленно, травятся веществами, разжижающими разум…

− А все равно счастливее вас, да? – перебила она, с трудом удержавшись от ехидной ухмылки.

Он чуть наклонил голову, все-таки не решившись на полноценный кивок. Налии, честно говоря, после его рассказов немедленно захотелось выйти на улицу и сокрушить все, сделать что-нибудь, претящее правилам Сьюма. Ну, или хотя бы слово из трех букв на заборе написать.