Текст книги "Призрак гнева (СИ)"

Автор книги: Нелла Тихомир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

– Ты чего ж, щенок, хочешь сказать, будто я туда яду подложил? Будто это я пытался тебя отравить? Так, что ли?

– Ну, а почему и нет? Ведь ты-то считаешь способным на такое меня. Ну, а если я способен – почему же не способен ты? Тем более, что ты меня терпеть не можешь. Причина, как, говорится, налицо.

Стало очень тихо. Конунг уставился на Брана.

– До чего же наглый щенок! – выговорил конунг. – Нет, подумайте, а? Как ловко и меня сюда примазал… Ладно, твоя взяла. Если уж такое дело… Хедин, подойди-ка. – Конунг обернулся к сидящим у стены мужчинам. Один из них, молодой, светловолосый, вскочил и приблизился к нему. Конунг что-то ему сказал, тот, кивнув, взял с лавки плащ и пошел к выходу.

Дверь захлопнулась у него за спиной, но сразу же опять отворилась. Впустила в дом клуб пара, а в нем – людей, с которыми ушедший разминулся у порога. Пришельцы громко топали ногами, отряхивая снег.

– Наконец-то, – заметил конунг.

То был Сигурд Ярл, и с ним двое парней. В одном, помладше, Бран узнал Арнора, другой оказался Брану незнаком.

Сигурд приблизился к мертвому. Наклонился, на минуту застыл над ним, а после выпрямился. Взгляд его скользнул по Брану, и Сигурд нахмурил брови.

– Ну што, Серого сыскали? – спросил он конунга.

– Нет еще.

– А давно ищут-то? – Сигурд сел на скамью подле Грани и положил руку юноше на плечо.

– Да с полчаса, – в голосе конунга звучала досада. – Не пойму, куда этот пес запропастился.

Молчание. Быстрый взгляд из-под бровей в сторону Брана. Сигурд произнес:

– А што паренек-то говорит?

– Ясно, чего, – конунг усмехнулся. – Не виноват, говорит, и точка. И, вообще, он, слышь, уверяет, будто это я собирался тут всех перетравить.

– Неправда! – вспыхнул Бран. – Я ничего подобного не говорил!

Конунг опять усмехнулся:

– Ну, стало быть, я вру, колдун.

– И этого я тоже не говорил, – Бран повернулся к Сигурду и произнес:

– Я никого не обвиняю. Только говорю, что я не убивал. Вот и все. И я не…

– Ладно, колдун, – с досадой перебил конунг. – Мы слыхали уже, чего ты там…

Скрипнула дверь, и все обернулись. Воины, перешагнув порог, приблизились к конунгу. Один из них, склонившись, начал что-то говорить. Конунг слушал, и его лицо мрачнело. Когда воин замолчал, конунг ударил себя кулаком по колену.

– Вот ведь леший! – он вскочил. – Этого еще не доставало!

– Ну, а ты, Хёдин? – спросил он воина. – Принес, чего я велел?

Тот протянул конунгу что-то, завернутое в плащ.

– Положи пока на стол, – приказал конунг. Прошелся перед сидящими и остановился подле лампы. Тусклый пляшущий свет упал на его хмурое лицо.

– Вот я вам чего скажу, – сурово выговорил он. – Дело нешуточное. Парень этот, – он ткнул пальцем в Брана, – парень, может, виноват, а может, и не виноват. Серого не нашли. Сбежал, видно, Серый! Во как.

Люди стали перешептываться. Старший сын Харалда резко выпрямился на лавке.

– Тихо, тихо, – буркнул конунг. – Нечего шуметь. Тут думать надо, а не шуметь.

– Да што случилось-то? – спросил его Сигурд. – Говори толком.

– Кабы знать, – ответил конунг. – А только Серый, слышь, как в воду канул. Коль он и впрямь сбежал, так ты сам смекай, чего это может значить.

– Постой, постой, – возразил Сигурд. – Да пошто ему бежать? Когда б Серый успел пиво отравить? Он и в кузне-то с ними не был.

– Так он же, пес этакий, сам эту жратву для колдуна и собирал! – гаркнул конунг. – Харалд ему велел! Ведь он, паскуда, когда в кладовой да у стола возился, чего хочешь мог насыпать. Спасибо, что хоть мы-то живы. Великий Один, вот до чего дожились! Не хватало нам оборотня, так теперь…

– Но зачем, зачем ему меня травить? – сказал Бран. – Я его до сегодняшней ночи и в глаза не видел.

– Зачем, говоришь? – промолвил конунг. – Этого мы не знаем, но узнаем, и очень скоро.

Он кивнул, будто соглашаясь с собственными мыслями, и повторил:

– Да-да. Очень скоро.

И, окинув взглядом притихших людей, позвал:

– Эй, Улла! А ну, поди сюда!

Глава 19

Ему никто не ответил.

Стояла мертвая тишина. Возвысив голос, конунг произнес:

– Улла! Слышишь, или нет? Да где она?

– Я здесь, – девушка была у очага, в глубине дома, и явно не торопилась выходить вперед. Стояла, спрятав под накидкой руки.

– Иди сюда, – приказал конунг.

– Зачем?

– Потому что я так велю!

– Ты все ж потише, родич, – молвил Сигурд.

Конунг сверкнул глазами.

– Не вмешивайся, – бросил он, глядя на Сигурда в упор. – Это моя дочь. И это мое дело. Со своими детьми я уж как-нибудь разберусь, помощи не требуется!

Сигурд выпрямился, и лицо побагровело. Он открыл было рот, собираясь ответить, но помешал тихий голос Уллы:

– Будет, дядя, не надо. Я иду… иду. Только не ругайтесь.

Девушка подошла, упорно глядя в пол, а пальцы теребили край накидки.

– Тебе, видно, нравится меня злить, – бросил конунг. – Гляди, доиграешься.

Шагнув к столу, он взял в руки принесенный Хёдином сверток и откинул плащ:

– Вот, это кувшин, где было пиво. Чай, сама все слыхала, без тебя, похоже, не обойтись. Так что сама знаешь, чего надо делать.

Улла медленно подняла глаза. На лице появилась страдальческая гримаса.

– Давай, начинай, не веди время, – сердито бросил конунг. – Не на коленях же тебя умолять.

Помедлив, Улла приблизилась к столу. Все вокруг умолкли. Стало слышно, как шипят угли в очаге, как возится скотина в хлеву, за перегородкой, и дышат рядом люди.

Девушка медленно вытянула руки. Ладони легли на глиняный бок кувшина.

Тишина. Улла закрыла глаза и глубоко вздохнула. Пальцы прошлись по щербатой поверхности сосуда. Минула минута, за ней – другая, однако ничего не произошло. Люди начали переглядываться.

– Ну, что ж, – сказал конунг. – Раз ничего нету, так мы…

– Ничего нет… ничего нет, – перебил его тихий голос Уллы.

Люди вокруг зашептались, но конунг вскинул палец, и сразу же они умолкли.

Ясновидящая вдруг улыбнулась. Подняла голову. На детском личике широко раскрылись огромные грозные глаза.

– Какие дураки, – сказала Улла, глядя перед собой. Зрители подались в стороны, чтобы не встречаться с этим невидящим взглядом. – Какие гады… и дураки. Думают, я не понимаю… а я понимаю. Все, все понимаю! Но этот… он слишком опасен. Уж он-то не дурак. Он может помешать. Я уберу его. Все равно уберу его, хоть ему и везет… пока еще. Но в этот раз должно сработать. Он умрет, – веки Уллы медленно опустились, скрыв незрячие глаза.

– Кто умрет? – спросил конунг. – Это про кого? Кто должен умереть? Говори!

– Его сюда никто не звал, – сказала ясновидящая. – Чего он приперся? Его никто не звал… по нему никто не станет плакать. Он нам не может помешать. Нет. Нет, ни за что! Как же я его ненавижу….

Прерывистый вздох. Лицо Уллы исказилось. Она открыла глаза, и оттуда глянул темный ужас.

– Ох, нет, не пей, – простонала она. – Пожалуйста, не пей, не надо. Ох, Бран, это отрава… не трогай это, нет! Нет, нет, не трогай!

Конунг застыл, как над дичью пес.

– Так это колдуна, – протянул он. – Значит, это правда. Это не Харалда хотели отравить, а колдуна? Да? Так?

– Колдуна… колдуна… О боги… не надо! – запрокинув голову, девушка ловила воздух ртом. Казалось, еще немного, и она рухнет на пол.

– Кто это сделал? – торопливо спросил конунг. – Кто? Кто хотел его отравить?

Из горла девушки вырвался протяжный стон. Слезы брызнули, потекли по щекам.

– Кто хотел его отравить? – конунг схватил ее за плечи и встряхнул. – Отвечай мне, кто?!

Улла с воплем рванулась из его рук. Упала на пол и, скорчившись, загородилась локтем.

– Кто его хотел отравить?! – заорал конунг. – Почему ты не сказала?! Ты с ним заодно?!

Конунг замахнулся. Сорвавшись с места, Сигурд бросился к нему. Люди вскочили с лавок, и поднялся ужасный шум – будто на ярмарке Середины лета.

Улла отползла в сторону, глаза глядели, как испуганные зверьки из нор. Она, казалось, не понимала, где она, и что происходит. Чуть погодя она встала и, пошатываясь, медленно, будто сомнамбула, двинулась к двери. Конунг и Сигурд орали друг на друга, вокруг них толпились люди, поэтому никто не заметил, что Улла ушла.

Никто, кроме Брана.

Бран ее окликнул, но она не ответила. Он попытался пойти следом, однако остановили сторожа. Пришлось ждать, пока скандал утихнет.

Конунга и Сигурда наконец-то развели в стороны. Сигурд, чернее тучи, ни на кого не глядя, отошел подальше и сел на лавку. Конунг остался возле стола. У него был вид, словно у пса, еще не успокоившегося после драки.

– Улла где? – спросил конунг. Никто не ответил. Подняв голову, конунг обвел окружающих взглядом.

– Я спросил, где Улла? – он повысил голос. – Чего, оглохли?

И снова люди промолчали. Конунг смотрел на них, и лицо его темнело.

– Улла ушла, – громко выговорил Бран.

– Куда это? – обернулся к нему конунг.

– Я что ей, сторож?

– Должно, к нам пошла, – сказал Сигурд. – Арнор, поди, поищи ее, сынок, не заплутала бы часом.

– Не заблудится, – буркнул конунг, – чего ей сделается.

Когда за Арнором затворилась дверь, Торгрим снова повернулся к Брану:

– Ну, чего ж, кажись, твоя взяла, колдун. Видно, и впрямь не ты его отравил.

– Я тебе с самого начала… – начал Бран, но конунг не дал говорить:

– Помолчи-ка! Я еще не закончил.

Заложив за спину руки, нагнув голову, Торгрим прошелся перед столом. Остановился и воткнулся в собеседника глазами.

– И это в который, говоришь ты, раз тебя убить-то пытаются? – спросил он.

– А это, говорю я, в третий, – бросил Бран. – Почему это тебя вдруг заинтересовало?

– А потому заинтересовало, – в тон ему ответил конунг, – что мне не нравится, когда вместо тебя гибнут мои люди. И ты, щенок, не дерзи, молоко, слышь, на губах не обсохло, дерзить мне тут.

– Да ведь я к тебе не навязывался, – Бран вскинул подбородок. – Силой к тебе в двери не ломился.

– Правильно, колдун, ты не ломился и не навязывался. Но ты кое-что обещал. Или позабыл? Так я напомню. Ты обещал помочь. А вместо этого, колдун, из-за тебя умирают люди. Это что, и есть твоя помощь?

– Но ведь я его не убивал, – возразил Бран, чувствуя, как кровь отхлынула от щек. – Я ничего не сделал!

– Вот-вот, – Торгрим покивал головой. – В самую точку, колдун. В самую что ни на есть точку. Вот именно ты ничего не сделал. Ничего, колдун. Ничегошеньки.

– Ты думаешь, это легко? – кусая губы, ответил Бран. – Да ведь я здесь всего неделю.

– Одиннадцать дней уже.

– Пусть так, ладно. А сколько я в горячке провалялся? И, между прочим, ты, конунг, вовсе не рвешься мне помогать. Когда я тебе сказал про медведя, почему ты не поверил? А? Почему? Я так много врал, что мне и верить нельзя? Ведь ты же сам просил меня остаться. Что я такого сделал, за что ты меня так ненавидишь?

Конунг скупо усмехнулся:

– Ладно, колдун, я тебя боле не задерживаю. Можешь идти.

Бран растерянно смотрел на него.

– Ступай, – повторил Торгрим. – Слышь, чего говорю? Ступай отсюдова, покуда я не передумал.

Когда Бран переступил порог, мороз обжег ему лицо. Дверь захлопнулась, и свет погас. Было так темно, что Бран остановился. Холод мгновенно прохватил его насквозь. Передернув плечами, он пошел по тропинке.

Он обвиняет меня, все равно обвиняет меня, хоть я и не виноват. Или… или виноват? Бран прибавил шагу. Харалд умер, а я был рядом. Почему же я ничего не почувствовал? Я ведь мог почувствовать, почему же я не…

Он закусил губу. Теперь он почти бежал. Я ничего не мог поделать! Я не Бог, и не могу всего знать! Не могу я, не могу!

(Но ты должен знать. И еще в самом начале ты…)

(Бра-ан…)

Он остановился, будто ударившись о стену.

Тишина. Ветер не дул, и даже луна не светила. Вокруг, ледяная и неслышная, молчала ночь.

– Что это я, – дрожа от холода, сказал Бран, – с ума, что ли, сходить начинаю?

Он снова двинулся по тропинке. Спятишь тут, с этим Железным Лбом и впрямь не долго спятить. Отец был прав, черт меня дернул здесь остаться…

(Бра-а-ан…)

Это прозвучало отчетливее слов. Внутри. Прямо у него в голове. Он затаил дыхание. Бран, прозвучало в голове. И снова: Бра-ан…

Будто ножом, его полоснуло тревогой, смертельным холодом, страхом и болью. Как наяву, он услыхал бульканье воды, хруст ледяной ломающейся кромки, а потом – беззвучный зов: "Бран… Бран… помоги…"

Слабый, отчаянный звук. Шепот умирающего.

– О, Боже, – прошептал он, озираясь, – Боже, что… что случилось? Кто это?

(Пожалуйста…)

– Кто это? – Бран слепо шагнул вперед. – Кто? Улла? Это… это ты? Улла? Улла!

(Помоги-и….)

Сорвавшись с места, Бран кинулся бежать. Он позабыл про холод, потому что его окатило страхом, будто кипящей водой. Промчался мимо кузни, добежал до ворот, преграждающих проход сквозь защитный вал. Щеколда была отодвинута, Бран с силой пнул дверь и выскочил за ворота. Впереди, за холмом, смутно заметный в темноте, чернел лес. Скоро Бран услыхал журчание реки, бульканье воды у заиндевевших берегов, острый шорох ледяных осколков. Ноги скользили на обледеневших камнях, Бран уловил масляный блеск невидимых в темноте струй.

Но кроме этого – ничего.

– Улла? – позвал Бран.

Река вздыхала и шуршала у его ног, Брана обдало ее студеным дыханием. Он отступил на шаг и, удерживая равновесие, взмахнул руками.

– Улла! – крикнул он. – Где ты, Улла!

Его голос неожиданно громко раскатился над водой, гулким эхом пошел гулять меж берегов. Ответа он не получил, однако чувство, что она где-то здесь, не пропало. Пугало то, что Бран больше не слышал ее мыслей. Боже, сделай так, чтобы она не… чтобы только не….

Шорох, еле слышный стон. Он бросился на звук, но стон не повторился. Бран вгляделся в темноту. Сделал шаг, другой… На скользком и шатком камне нога подвернулась, не удержавшись, он рухнул на четвереньки – и заметил темный предмет неподалеку, напротив своего лица. Как был, на четвереньках, Бран рванулся вперед. Зашуршала галька, и ладонь коснулась мокрой ткани.

Улла.

Она ничком лежала на берегу, по пояс в воде, вся мокрая и ледяная. Лед захрустел под пальцами, когда Бран дотронулся до Уллиных волос.

Он подхватил ее и выволок на берег, быстро перевернул лицом кверху. Ее глаза были закрыты. Бран увидел, как по вискам медленно стекают капли.

– Улла… Улла, – Бран осторожно похлопал ее по щеке. Голова девушки мотнулась, будто у трупа.

– Очнись, – подолом своей мокрой рубахи Бран кое-как вытер ей лицо. – Очнись! Пожалуйста…

Улла медленно открыла огромные глаза.

– Ты меня слышишь? – позвал Бран.

Взгляд медленно переместился. Дрогнули и раскрылись черные губы.

– Не… не надо, – услышал Бран. – Пожалуйста, хватит… Я не могу… больше так… Не надо, пожалуйста, я… не могу…

– Тише, тише. Все будет хорошо.

Бран поднял Уллу на руки, и она тихо, едва слышно застонала. Одежда на Бране мгновенно намокла от воды, но он ни на что не обращал внимания. Спеша по тропинке в сторону ворот, молил Бога только об одном: лишь бы она не умерла.

Кузница встретила Брана промозглой тьмой. Он осторожно опустил девушку на солому.

– Сейчас. Потерпи, – Бран кинулся к поленнице, налетел на нее впотьмах, и деревяшки, посыпавшись на пол, больно зашибли ему ногу. Он сквозь зубы выругался, схватил несколько поленьев и швырнул в очаг. Кресало искать было некогда. Бран потянул с шеи камень, стиснул его между ладонями и, заставив себя успокоиться и не думать не о чем, нагнулся над холодными углями.

Вспыхнувший огонь теплом дохнул ему в лицо. Бран обернулся к Улле. Она лежала, будто мертвая. Бескровные щеки. Запавшие глаза. Черные запекшиеся губы.

Нет, Господи не надо!

Коснувшись ее шеи, Бран ощутил, как трепещет сердце: будто птица, попавшая в силок. Совсем, как давеча у Харалда…

– Ну, уж нет! – выдохнул Бран. – Вот уж нет!

Он подтащил к себе котомку, достал оттуда небольшую флягу и зубами выдернул пробку. В ноздри ударил крепкий спиртовой запах. Склонившись над Уллой, черенком ложки Бран разжал ей зубы и влил жидкость в рот.

Девушка слабо застонала, по телу пробежала дрожь. Ее рука оставалась безжизненной и ледяной, от мокрых волос шел пар. Бран отшвырнул флягу в сторону. Чуть помедлил – и принялся стаскивать с Уллы заиндевевшую одежду. Мокрая ткань стала как вторая кожа, тело девушки было неподатливым, неподвижным, и Бран совсем взмок, покуда ему удалось раздеть ее.

Схватив запасную рубаху, он принялся растирать Улле грудь. Ее голова моталась из стороны в сторону. Она все еще казалась неживой, но заглянув ей в лицо Бран увидел, как от губ и глаз отступает мертвенная синева.

– Клянусь, ты не умрешь, – сказал Бран. – Не умрешь. Вот увидишь.

Он взял руку Уллы. Ее сердце билось сильнее, и к пальцам вернулась гибкость. Слава Тебе, Господи. Теперь во что бы ее завернуть? Он привстал и огляделся. Припомнил, что Аса где-то тут оставила свой плащ и он, кажется, позабыл его отдать, после того, как они едва не подрались.

Синий плащ лежал в углу на бревне. Будто младенца, Бран закутал девушку в толстую шерстяную ткань. Разложил у костра Уллину мокрую одежду. Она больше не казалась мертвой. И хотя губы были белыми, как иней, а у глаз лежали темные круги, Бран знал: теперь опасность миновала. Она не умрет.

Он потянулся, выгибая спину. От усталости звенело в ушах, знобило, и клонило в сон. Подобрав свой заштопанный плащ, Бран накинул его на плечи. Лег на солому рядом с Уллой и укрыл девушку свободным краем потертой шкуры. Лицом зарылся в мех, прислушиваясь к Уллиному тихому дыханию.

Закрыл глаза и немедленно уснул.

Часть вторая Оборотень

Глава 1

Бран искал Уллу целое утро.

Она ушла, пока он спал, похоже, еще затемно. Бран обошел весь поселок, заглянул во все дома, но ее нигде не оказалось. Наконец, кто-то из рабов заявил, будто видел, как Улла отправилась на кладбище вместе с остальными, потому что скоро предстояло хоронить Харалда. Некоторое время Бран раздумывал, стоит ли туда идти. Благоразумие говорило ему, что лучше подождать, пока она вернется. Ведь она же там не одна, и все равно вряд ли им удастся поговорить, а вот неприятностей, после вчерашнего, ожидать стоит. Гордость возражала: это трусость и бабство. Ты просто боишься, вот и все.

В конце концов победила гордость. Спросив в поселке дорогу, Бран отправился на кладбище.

Пройдя через занесенную снегом рощу, свернув в бессчетный раз, тропинка наконец привела Брана к цели. Здесь были могильные курганы: всюду, куда ни глянь. Большие и поменьше, старые и новые, они, будто гигантские сугробы, возвышались над заснеженным полем.

Обогнув древний, полуразрушенный курган с плоской вершиной, Бран вышел к людям. Их было человек двадцать, кроме Уллы, все мужчины. Они стояли на черном пятне развороченной земли. Снег частью сошел от костров, которыми отогревали промерзшую в камень почву, частью был закидан бурыми комьями. В центре темнела широкая яма, в которой копошились несколько человек.

Когда появился Бран, люди перестали разговаривать и угрюмо воззрились на него. Он подошел поближе и сказал:

– День добрый.

Никто не ответил. Они молчали и только переглядывались. Потревоженная земля зияла у их ног, будто черная рана.

– И за каким же ты сюда пожаловал? – спросил кто-то.

– Просто хочу помочь, – ответил Бран. В ответ никто не произнес ни слова. От их враждебности даже воздух звенел, точно струна.

– Вот спасибочки, – первым нарушив молчание, выговорил Кнуд. – Уж ты напомогался, колдун. Век не забудем.

Бран посмотрел на Уллу. Ее взгляд был твердым и прямым, и глаза блестели, словно огоньки.

– Уходи, – промолвил Грани. Его лицо было как потухшая свеча. – Уходи. Ты нам не нужен, сами справимся. Иди отсюда… пожалуйста…

– Грани, я не убивал твоего отца, – ответил Бран. – Ты же знаешь, что не убивал. В его смерти я не виноват. Я не знал, что пиво отравлено, и не хотел, чтобы он умер. Клянусь. Твой отец был очень хороший человек, и… он мне очень нравился. Я найду его убийцу. Обязательно, Грани! Хоть бы мне даже ради этого пришлось на стенку лезть. Я ничего плохого никому сделать не хотел, тем более твоему отцу и тебе, поверь.

Грани стоял, не подымая глаз. По его щеке ползла слезинка.

– Эх, да ступай ты уже, – вмешался Хилдир. – Чего без мыла в душу-то лезешь? Или, может, под руки тебя прикажешь вывести?

– Я ведь не с тобой разговариваю, Хилдир, – ответил Бран. – И я, кажется, у тебя на дороге не стою.

– Болтаешь много, – фыркнул Хилдир. – А все без толку.

Бран нахмурился. Двадцать пар глаз смотрели на него: кто враждебно, кто с любопытством.

– Вы чего думаете, я Один, что ли? – выговорил Бран. – За два дня все проблемы решить могу? Я пытаюсь, но понадобится время. А если вы и дальше будете глядеть на меня, как на врага, то… – Бран умолк. Остальные тоже молчали. В сухих остовах бурьяна, торчащих из-под снега, шуршал ветер.

– Видать, хорошую плату те конунг посулил, коли ты так кувыркаешься, – уколол Кнуд.

– А вот у конунга и спроси, – предложил Бран, – может, тебе расскажет.

Ноздри Кнуда раздулись, острые зубы прикусили губу.

– Не боись, – вместо него ответил Хилдир. – Наш Железный Лоб, считай, сэкономил, потому как этот колдун и за три года оборотня не сыщет.

Они с Браном воткнулись один в другого взглядами.

– Вон он как в лесу от него драпал, – процедил Хилдир, – чуть штаны не потерял.

– Тебе-то, конечно, это хорошо известно, – отозвался Бран, – ведь ты-то драпал не хуже моего.

– Мы все драпали, – вмешался Грани, – ерунду болтаешь, Хилдир.

Но Хилдир будто не расслышал.

– Да, колдун, – древком кирки он похлопал по ладони. – За тобой ну прям как за каменной стеной. Если оборотень не схавает, так, глядишь, отравят. Прям талант, с тобой, слышь-ка, не соскучишься, – голос Хилдира зазвенел от злости. Его ненависть поразила Брана, однако он и сам был уже на взводе, и не хотел, не мог смолчать.

– Ты чего, совсем дурак? – ответил он. – Чего болтаешь? Следи за языком, а то как бы кто его тебе не вырвал.

– Уж не ты ли? – Хилдир ощетинился, как зверь.

– А хоть бы и я!

– Ах, ты… – Хилдир кинулся на Брана. В два прыжка преодолев разделявшее их расстояние, замахнулся киркой.

Бран ушел от удара, поднырнув под вскинутую руку. Схватил Хилдира за кисть, кулаком заехал по носу. Хилдир зашипел сквозь стиснутые зубы, кирка выпала и зарылась во вскопанную землю. Бран упал навзничь, увлекая противника за собой, и тот с размаху шлепнулся в снег. Миг – и оба вскочили на четвереньки. Волосы свисали им на глаза. Рыча, противники набросились друг на друга.

Они сцепились, будто псы. Люди вокруг что-то кричали, но эти двое как оглохли. Принялись молотить друг друга по чему попало, только кулаки мелькали в воздухе.

– Свиньи! Дураки! – раздался пронзительный вопль. – Как вам не стыдно!

На спины парней обрушились удары. Они не сразу сообразили, что происходит, но боль заставила их ослабить хватку.

Над ними с палкой стояла Улла. Размахнувшись, огрела Хилдира по поднятым рукам, и люди вокруг громко засмеялись.

– Совсем охренела, мать твою! – вскрикнул Хилдир.

– Совести у вас нет! – ее глаза сверкнули. – Кладбище здесь! Могилу ведь роем, постыдились бы! – она снова отвесила каждому по удару. Хилдир взвыл. Бран молчал, заслонясь руками. Улла взглянула на него, и ему почудилось, будто ее губы шепчут: "уходи".

– Кончай, ты, дура! – крикнул Хилдир.

Бран тяжело встал на ноги и, ни на кого не глядя, вытер кровь с разбитых губ. Когда он шагнул вперед, люди молча расступились, давая дорогу. Бран пошел с кладбища прочь.

Улла догнала его на тропинке у реки.

– Бран! – окликнула она. Он обернулся.

– Извини, – подбежав, промолвила Улла запыхавшимся голосом.

– Да ничего. Действительно вышло глупо, ты права. Я вовсе не хотел с ним драться. Тем более на кладбище.

Она молча смотрела ему в лицо.

– Как ты? – после паузы спросил Бран. – Как себя чувствуешь?

– Нормально, – она опустила взгляд.

– Я… ты… Я только хотел помочь, – Бран ощутил, что краснеет. – Просто я боялся, что ты можешь умереть. Ты была совсем ледяная, и я… Но я не собирался… я не хотел… тебя оскорбить. Я ведь тоже всех лечу, как и ты. Я просто не мог дать тебе умереть. Прости, ладно? Не сердись.

Она подняла ресницы и несмело, быстро улыбнулась.

– Я вовсе не сержусь, – голос стал застенчивым и мягким. – Конечно же нет. Спасибо тебе. Если бы не ты, я бы… меня бы, может, и в живых уже не было.

– Хорошо. Я очень рад, что ты… что я… – Бран, смешавшись, замолчал.

– У тебя лицо разбито, – тихо сказала Улла после длинной паузы. – Это, может, я тебя…

Бран дотронулся до лба и, увидев кровь на пальцах, досадливо поморщился. Улла набрала в горсть снега. Встав на цыпочки, приложила к ссадине у Брана на лбу:

– Похоже, это все-таки я тебе раскроила, палкой.

Бран смотрел ей в глаза, но ее взгляд ускользал, постоянно уходил в сторону. Потом она прикусила губу, и рука опустилась. Бран, неожиданно для самого себя, поймал Уллину ладошку. Девушка вздрогнула, когда Бран осторожно сжал ее ледяные пальцы, отшатнулась и напряглась. Бран уловил страх и смятение, которые, словно внутренний поток, шли от нее к нему.

– Тебе тоже я кажусь страшным, да? – спросил он. – Тебе тоже?

Ее личико дрогнуло.

– Прошу тебя, не бойся, ладно? – попросил Бран. – Я не хочу, чтобы ты меня боялась.

Она вскинула взгляд, и сияние огромных глаз почти ослепило Брана.

– Я вовсе не боюсь, – тихо, с силой выговорила девушка. Обеими руками взяла его руку и прижала к своей груди. – Я не боюсь. Теперь уже нет… теперь нет. Я знаю, ты видишь мои мысли, но так даже лучше. Ты видишь, что я думаю, значит, и объяснять не надо.

– Нет, – поправил Бран, глядя в ее лицо, доверчиво распахнувшееся ему навстречу. – Я вижу только, что ты чувствуешь. Я не читаю мысли у всех людей подряд. У моего отца – нет, и у моих друзей тоже. И вообще у тех людей, которые… которых я люблю.

Она глубоко вздохнула и, будто растение к солнечному свету, потянулась к Брану. Он пальцем провел по ее щеке. Губы Уллы, яркие, своевольные, дрогнули и улыбнулись.

– Ты очень красивая, – сказал Бран. – Ты об этом знаешь?

– Ничуть я не красивая. Это моя сестра красивая, а не я.

– Твоя сестра… – Бран вздохнул. – Дурочка она, твоя сестра, прилипалка. Вешается на всех.

Улла вдруг выпустила его ладонь. Свет исчез из глаз, будто кто-то дунул на свечу и загасил ее.

– Я что-то не так сказал? Что случилось, ты обиделась?

Улла нагнула голову.

– Ты рассердилась из-за сестры? – удивился Бран. – Прости, я не хотел. Я думал… ну, словом, что вы с ней не очень дружны.

– Так и есть, – она глядела в сторону.

– Не обижайся, – Бран взял ее ладонь.

– Я не обиделась. Но только… ты не думай, что я такая же. Что я тоже… вешаюсь… – румянец залил ей лицо и шею. Улла опустила взгляд.

До Брана не сразу дошло, о чем она говорит.

– Но я… я вовсе не… – начал он. – Это вовсе не… Словом, я никогда так о тебе не думал! Мне и в голову такое не приходило, честно!

Она посмотрела ему в глаза:

– Но ты ведь наверняка слыхал, что говорят?

– Ну да, слыхал, – Бран пожал плечами. – Если ты про этого, как его, ну, брата Хилдира, то конечно слыхал. Хилдир мне и рассказал. Так что?

– Что он тебе сказал? – срывающимся голосом спросила Улла.

– Что его брат хотел на тебе жениться, – Бран наблюдал, как меняется выражение ее лица. – Думаешь, я из-за этого мог решить, что ты на кого-то вешаешься? Или что ты вешаешься на меня? Ты считаешь, будто я мог такое про тебя подумать?

Секунду Улла смотрела на него, потом закрыла глаза и опустила голову.

– Я никогда про тебя не думал ничего плохого, – заверил Бран. – Ты… ты мне очень нравишься, ты разве не замечаешь?

Девушка окаменела. Потянув, отняла у Брана свою руку. Слеза сползла по ее щеке, оставляя влажную дорожку.

– Не сердись, – Бран растерялся. – Ну, не сердись, пожалуйста. Если не хочешь, я не…

Она прижала ладони к груди. Обошла Брана, увязая в снегу на склоне и, воротившись на тропу, направилась к поселку.

– Улла! – крикнул Бран. Девушка застыла, точно этот возглас пригвоздил ее к месту. Он торопливо подошел и спросил:

– Уходишь?

– Ухожу…

– Я тебя обидел.

– Нет, не обидел. Ты ни при чем. Извини… мне действительно нужно идти.

– Но… – он сделал движение, и она пугливо отстранилась:

– Нет, не трогай меня, пожалуйста. Я… Зря ты считаешь меня какой-то необыкновенной. Я такая же, как и все здесь. Я – как все. И… и не ходи за мной, не надо. Не делай этого… прошу, – Улла отвернулась и побрела прочь, оскальзываясь на покрытых инеем камнях.

Бран остался на месте. Больше всего ему хотелось побежать следом и догнать ее, но он не знал, что будет тогда. Что тогда нужно делать? Почему она вдруг обиделась? Или, может, тут что-то другое? Но тогда что? Что?

Он не мог понять, почему она сказала ему это: "Я – как все", только знал, что это неправда.

– Нет, ты не как все, – тихо выговорил Бран, глядя, как она удаляется по тропинке. – Ты вовсе не как все… искорка.

Но она, конечно, никак не могла его услышать.