Текст книги "Призрак гнева (СИ)"

Автор книги: Нелла Тихомир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Глаза у Брана широко раскрылись. Он взмок от жары и напряжения. Некоторое время было тихо, потом каменным голосом, очень медленно, Сигурд произнес:

– Не бывало отродясь такого, штоб конунга пытать, старик. Ты вот про божий гнев мне тут толкуешь – ну, а, по-твоему, боги на нас не разгневаются, коль мы заветы их порушим? Коль поперек закона предков пойдем? Конунга пытать предлагаешь?! Да это куда ж мы катимся, старик? Ополоумел ты, што ли?

– Я про Божий Суд говорю, а не про пытки…

Сигурд резко перебил:

– Одно другого стоит. Раскаленное железо в голой руке держать – это, по-твоему, не пытка? Такого любой колдун не стерпит, в чем хошь сознается. Оно ж до кости мясо проедает, на всю жизнь потом человека калекой безруким делает. Я никого еще не встречал, кто бы это вынес. А Торгрим мне все ж почти што брат. Мы и воевали вместе. Он в бою меня от верной смерти спас, на себе вытащил. Он за-ради клана своей жизни не жалел – а я теперь бесчестить его стану? Самого его, девчонку его перед всеми к позорному столбу поволоку? Калеками сделаю? Имя наше навеки замараю? Да ты, старик, свихнулся, не иначе! Только из-за того, што этот волчонок здесь молол, из-за сплетен его грязных я своего брата обесчещу?! Хорошо же вы обо мне думаете! Благодарствую, родичи, спасибо вам за уваженье!

Старик сказал, опешив:

– Сигурд, да помилуй… Сигурд, да разве ж мы…

Но Сигурд оборвал:

– Довольно, достаточно наслушался. А теперь вы послушайте меня. Ничего не будет, ясно? На меня не рассчитывайте. Боле того скажу: коли супротив конунга пойдете, я его сторону приму. Я не дам какому-то щенку весь клан позорить. Коль он с отцом взялся воевать, пусть без меня обходится. Всему есть предел. Я ради этого щенка землю рыть не буду. Можете ему все это передать. И, кстати, передайте, штобы он боле ко мне сюда не заявлялся, от греха подальше. Это все… родичи. Не смею вас задерживать.

Молчанье. Шорох. Молодой сквозь зубы процедил:

– Ну, попомни, Сигурд… – он не успел договорить. Бран услышал шум, как будто повалили табуреты. Голос Сигурда, в котором прорывалась ярость:

– Кому взялся грозить, змееныш? С кем говоришь, забыл?! Так я тебе напомню!

Грохот, стук и сдавленные вскрики. Возглас старика:

– Будя, будя, Сигурд, ты што, в своем уме?! Отпусти его немедля! Што ты?!

Тишина. Сигурд промолвил тоном ниже:

– Ладно… шакалье семя. Убери его отсюда от греха, Бьорн, сделай милость. Наглец, угрожает тоже он. Забери его, старик, да ступай. Разговор у нас окончен.

– Эх, зря ты так, Сигурд… – тяжкий вздох.

– Иди, старик, иди, – отозвался ярл. – Не трать зря время, я тебе уже все сказал. Ступай, не то терпенье потеряю.

Старик ничего на это не ответил. Бран услыхал возню, шаги. Хлопнула дверь, и настала тишина.

Бран пошевелился. Все тело затекло, одеревенело. Прошла минута… другая… Не в силах больше так оставаться, Бран сел на нарах, сбросив шкуры.

Дом был скупо освещен, в очаге тлели угли, поодаль, на столе, мерцали жировые плошки. Сигурд сидел в торце стола, около стены, положив кулаки на деревянную поверхность. Больше в доме не было ни души.

Видно, уловив движение, Сигурд поднял голову. Насупился, заметив Брана. Некоторое время ярл глядел, потом спросил:

– Все слышал?

– Да, – Бран откинул волосы со лба. Сигурд смотрел с прежним угрюмым, жестким выражением. Еще ни разу Бран не видал его таким.

– Я… я не подслушивал, – выговорил он. – Это не нарочно. Прости, ладно? Я не хотел, – он опустил голову. А когда поднял, лицо Сигурда уже переменилось. Кулаки разжались, ярл поднял брови и усмехнулся.

– Ладно уж, – ответил он. – Только – никому. Усек? Дело семейное, пускай таким и остается. Не болтай, гляди.

– Не буду, – Бран отвел глаза. Сигурд произнес:

– Ты ел чего нынче, или как?

Бран покачал головой.

– Поди-ка сюда, – велел Сигурд. – Давай, перебирайся.

Бран не стал возражать. Подошел к столу и, отодвинув табурет, сел возле Сигурда. Тот пристально следил за ним. После произнес:

– Давай-ка, поешь.

– Нет, я… я пойду, – ответил Бран. – Она одна там. И… и…

Тяжелая ладонь легла Брану на плечо.

– К ней Хелге уже пошла, – голос Сигурда звучал мягко. – Она там не одна. Я нынче и рабыням велел, штоб за ней приглядывали. Не изводись ты так, сынок. Вона, лица нету на тебе… разве можно, а? Ведь так совсем на нет сойдешь. Давай, на стол накрою, поешь, тогда и ступай. И я с тобой пойду, договорились?

Бран поднял голову. Сигурд улыбнулся, возле глаз разбежались лучики морщин. Ярл потрепал Брана по плечу:

– Ну, што? Замётано, иль как?

Помедлив, Бран согласился.

Глава 9

На другой день Бран возвращался от Сигурда, когда темнело. День таял, растворялся в холодной синеве, на безоблачном небе загорались звезды. Багровая полоска еще светилась над холмами, но из лесов, из потаенных балок уже выползала ледяная северная ночь.

У сараев Бран замедлил шаг. Звуки отпечатывались в неподвижном воздухе: лай собак, мычание скотины, скрип снега под ногами, чьи-то голоса.

Голоса доносились из овина. Бран зашагал мимо, но тут внутри пронзительно вскрикнули. Он застыл. Услышал смех, злой, отрывистый, издевательский. Мужской голос что-то произнес, в нем почудились насмешливые нотки. Раздался шум, матерная брань – и отчаянный визг, заглушенный впечатанной в чей-то рот ладонью. Голос был женский, или, может, детский.

Не успев сообразить, что делает, Бран подскочил к воротам, схватился за клямку двери, дернул – и влетел в сарай.

Пространство до самой крыши было закидано мешками, у входа на цепях висели косы и мотыги. Бран увидал Видара и шестерых его друзей. Они стояли, сгрудившись, нависая над чем-то, лежащим у ног, подымая над головами горящие факелы. Бран вошел, и они обернулись.

– А-а, колдун, – глаза Видара масляно блеснули. Вид у всех был осовелый. Пьяные, понял Бран, в дым пьяные, красавцы.

– Заходи, колдун, – Видар сделал рукой широкий жест, будто загреб что-то из воздуха. – У нас тут весело, на, выпей! – Видар протянул Брану флягу. Тот словно не заметил, глаза не отрывались от неясного предмета на полу. Темнота, плащи и лес ног мешали разглядеть, но Бран был почти уверен, что это… это…

Человек. Да, там был человек. Он вдруг застонал, на четвереньках пополз в сторону. Оттолкнув друзей, Видар ринулся вперед и сграбастал ползущего рукой.

– Куда, сучка? – выговорил он. – Сто-ой, мы только начали. Я тебя не отпускал. А ну, сидеть!

Звук пощечины. Истерический вскрик. Бран медленно приблизился, отодвинул парня, загородившего дорогу.

У его ног сидела Аса. Видар держал ее за косы, намотав их на кулак. Он повернул голову и усмехнулся. Брану почудилось, что глаза Видара налиты бешенством и кровью, и что Видар совсем не пьян, а только притворяется. Прикидывается, чтобы…

– Вот, колдун, – промолвил Видар. – У нас тут шлюха. Хочешь?

Бран не отрывал от Асы взгляда. Тяжело дыша, она с мольбой и ужасом смотрела на него. На ней была лишь нижняя сорочка, изодранная в клочья, словно Асу терзали псы. Видар пихнул ее ногой, и она глухо взвизгнула, сжалась, будто хотела казаться меньше. Ее лохмотья почти ничего не прикрывали. Дернув за косы, Видар потащил сестру вверх.

– Вставай, ты, сука, – он заставил девушку подняться. Аса едва держалась на ногах, Бран увидал, что она избита. Увидел ссадины на бедрах и на животе. Она крест-накрест заслонила руками грудь. У нее дрожали губы, а голые, грязные, все в кровоподтеках руки ходили ходуном.

– Ну, колдун? Хочешь ее, или нет? Измени жене разок, – Видар хохотнул. Звук был больше похож на короткий, злой рык зверя. – Бери, а то вон им отдам.

– Что ж, давай, – будто со стороны, Бран услыхал свой безмятежный голос. Видар швырнул девушку к нему.

Она рухнула на Брана, и он еле удержался, чтобы не упасть, обхватил ее руками. Аса скорчилась, стала вдруг, как неживая. Она будто умерла, потеряв волю сопротивляться.

Бран обернулся к Видару. Парни глядели, пьяно улыбаясь.

– Ну, чего, колдун? Забыл, как это делается, что ли? – Видар оскалился в ухмылке. Нет, он совсем не пьяный, холодея, понял Бран. Он не пьяный. Он просто… ему просто самому…

(…страшно…)

– Если будете глазеть, точно позабуду, – спокойно отозвался Бран. – Отвернитесь, что ли, чего, этого дела никогда не видели? Терперь не могу, когда таращатся.

Парни засмеялись, и смех прозвучал в сарае, будто лай своры собак.

– Ишь, стыдливый какой, колдун, – со смехом молвил Видар, но глаза его вовсе не смеялись. Внутри, на потаенном дне, притаился угрюмый волчий огонек. – Да не кочевряжься, тут все свои, чай, родственники! Вот и трахни ее по-родственному, когда тебе еще такое обломится. Давай-давай, не выделывайся!

– Я и не выделываюсь, – Бран оступил на шаг. Аса висела у него в объятьях. Какой я кретин, оружия не взял. Их слишком много.

– Святой колдун, – сказал один из приятелей Видара. Остальные заржали. – Он если трахает, то очень свято.

Все так и покатились со смеху.

– Святую девственность блюдет! – выдавил другой. – Ой, не могу!

– Ага, он ее… блядет! – подхватил третий, и от хохота согнулся пополам. Факел, который он дежал в руке, едва не подпалил его соседу волосы.

– Ай! Козел! – заорал тот, отмахиваясь, как от овода, брызгая слюной. – Пошел на хер!

– Кто? Я на хер?! Я?! – парень с факелом пихнул крикнувшего в грудь, и сам едва удержался на ногах. Тот пихнул в ответ, да так сильно, что парень, взмахнув руками, рухнул на друзей.

Двое из них упали на пол, и смех тот же час сменился яростными криками. Они принялись хватать один другого за грудки, орали, пьяно матерясь. Видар кинулся их разнимать.

Бран попятился к порогу. Девушка висела у него в руках. Он встряхнул ее, принудил двигаться. В ухо прошептал:

– Держись, слышишь? Ты должна идти. Иди к двери, быстро!

Она не понимала, он видел это по пустому взгляду. Он опять ее встряхнул, так, что зубы клацнули. Она ахнула.

– Слушай меня! – Бран глянул на парней, но те не обращали на них внимания, толкались и орали, выкатив глаза. Видар стоял, держа за шиворот двоих, а те так и порывались в драку. Свет факелов мелькал над головами, огненные блики падали на исковерканные пьяные лица, выхватывали из тьмы разинутые в крике рты. Шум стоял, будто на ярмарке, когда всем скопом ловят вора.

Успеем.

– Уходи, – велел Бран. – Беги отсюда, я их отвлеку. Давай. – Он подтолкнул девушку к дверям. Она отступила, стуча зубами. Огромные, как плошки, побелевшие глаза смотрели с искаженного ужасом лица. Боже, они ее избили, как… как…

(…как конунг тогда Уллу…)

– Уходи, – сказал он. – Ну же!

Дрожа и спотыкаясь, Аса бросилась к порогу. Потянула дверь, но руки сорвались. Звякнула щеколда, и Видар молниеносно обернулся.

– Куда, с-сука! – отшвырнув друзей, он прыгнул к сестре. Она с животным воем рванулась в темноту.

Бран подставил Видару подножку. Тот рухнул на пол, матерясь. Не дожидаясь, пока другие очнутся, Бран вырвал факел из чьих-то рук, схватил с земли охапку соломы и помчался к двери.

– Паскуда! – заорал Видар, подымаясь. Он стоял твердо, потому что и действительно вовсе не был пьян. – Предатель! Эта тварь всем жизнь порушила! Твоей жене порушила! А ты ее отпустил? Я тебя убью, гад, мозги тебе вышибу! – Видар кинулся на Брана. Бран ткнул факелом в пучок соломы, и в руке полыхнул костер. Бран швырнул им Видару в лицо, бросил факел в глубину овина. Услыхал рев Видара, бешеные вопли остальных… Выскочив наружу, он помчался в темноту, петляя меж сараями. Чуть погодя оглянулся. Погони не было, и Бран остановился, тяжело дыша.

– Аса? – позвал он. – Аса?

Нет ответа. Он наобум пошел вперед.

Она забилась в щель между клетушками. Он не увидал ее – почувствовал. Подошел и, нагнувшись, протянул за руку, заставил выбраться наружу. Сняв плащ, накинул ей на плечи и потащил за собой.

Шагов через двадцать девушка упала, лицом уткнулась в снег. Она задыхалась, стонала и плакала одновременно, словно агонизируя, корчилась в сугробе. Бран попытался поднять ее, но не сумел, у нее подкашивались ноги. Тогда он вскинул ее на руки и понес. Она была тяжелее Уллы, и через несколько минут Бран понял: далеко не уйти, сзади доносились яростные вопли. Оглядевшись, Бран втащил девушку в сарай.

Дверь хлопнула, и наступила тьма. Задвинув щеколду, Бран опустил Асу наземь, сел рядом и ощупью коснулся ее плеча. Асу колотило, из горла рвались отчаянные стоны. Бран подобрался к ней и крепко обнял.

Прошло довольно времени, прежде чем ее плач стал униматься. Она обессилела, руки безжизненно упали. Уже привыкнув к темноте, Бран огляделся. Сарай оказался пуст, не было даже соломы.

– Ты тут замерзнешь, на земле-то, – он попытался поднять Асу, но она, вцепившись в его руку, прижалась лбом к ладони, безостановочно всхлипывая.

– Пойдем, а? – выговорил Бран. – Я тебя отведу домой.

Аса не отвечала. Бран вздохнул и начал подыматься.

– Я схожу, позову кого-нибудь на помощь.

– Нет! – она всей тяжестью повисла у него на ногах. – Нет! Не ходи!

Бран сел.

– Я ненадолго, – уверил он. – Я не собираюсь тебя бросать.

– Не ходи… по… жалуйста…

– Ладно, не пойду, – Бран опять вздохнул.

Прошло несколько минут. Аса, казалось, чуть успокоилась.

– Бран, – услыхал он ее голос.

– Что?

– Не не говори никому, что… случилось…

Бран так изумился, что не сразу нашелся, что ответить.

– Но как же так? – спросил он. – Почему?

– Не надо, – ее голос превратился в шепот. Она не поднимала головы.

– Но тебе ведь нужна помощь, и потом, по-моему, за такое им полагается кое-что хорошее! Это… это уже просто вообще.

– Я тебя прошу, не надо…

Бран растерянно умолк. Аса поглядела громадными, в пол-лица, глазами. В темноте они были цветом, как чернила.

– Твой отец все равно ведь догадается, – промолвил Бран. – Он же не слепой. И все другие тоже. Стоит на тебя только посмотреть!

– Я… я скажу, что это собаки… что собаки на меня набросились.

– Господи помилуй! Да почему? Ты что, так его боишься? Но ведь твой отец тебя от него сумеет защитить!

Аса промолчала и опустила голову. Судорожно всхлипнула, кутаясь в плащ.

– Ладно, – сказал Бран. – Смотри сама. Если что, я…

– Бран, – перебила она.

– А?

– Ты тоже веришь, что я с… моим отцом… Ты веришь?

Бран прикусил губу.

– Веришь, – прошептала девушка. – Все ему поверили… – Аса закрыла ладонями лицо.

– Все ему поверили, – услышал Бран. – Он уже давно… эту грязь разносит тут, нам назло, только потому… потому, что отец меня любит больше. И другие верят… только потому, что меня он любит больше! – вдруг вскрикнула она. – Я же не виновата! Я не виновата, что это так! Я ничего не сделала! Он же мой отец! Просто он меня любит! Разве ему нельзя? Они завидуют, всегда завидовали, все они, все трое! А я не виновата! Поверь, я не виновата! – Аса упала лицом в свои колени и громко заплакала. Бран молчал, просто потому, что было нечего сказать. Он чувствовал: она не врет. Она говорит правду.

Так же, как и Видар. Каждый из них верил в то, что говорил.

Бран произнес:

– Не плачь. Если не хочешь, я никому ничего не скажу. Но только тебе действительно нужна помощь. Они тебя здорово избили. Они хотя бы не… ничего другого тебе не сделали? Нет?

Аса покачала склоненной головой и утерла слезы.

– Нет, – ответила она. – Не успели. Ты пришел, и они не успели. Спасибо тебе.

– Не за что, – Бран пожал плечами. – На моем месте любой бы так поступил. Нам повезло, что они разодрались. Жаль только, у меня оружия не было.

– Он на все готов, лишь бы меня опозорить, – прошептала Аса. – Хочет Божий Суд устроить… отцу и мне… людей подговаривает… сходку решили созывать. Ох, боги, я так боюсь… я никогда этого не выдержу… никогда. Руки заставят в воду кипящую совать… я не выдержу… мамочка… – Аса снова заплакала. Бран взял девушку за плечи, заставил сесть и обнял.

– Не будет никакого Божьего Суда, – уверил он, – не бойся. Вот увидишь, не будет. Сигурд никогда не согласится, он сам сказал. Он не согласится. Тише, успокойся, ну, чего ты. Тише.

Аса ткнулась лбом ему в плечо.

– Я боюсь… пыток, – стуча зубами, созналась она. – Боли ужасно боюсь. Меня и не били никогда, это… это в первый раз. Думаешь, Сигурд заступится? Он правда нас не выдаст?

– Правда. Я уверен. Никто не посмеет вас пытать.

– Я бы не выдержала.

– Никто не выдержит. Я бы тоже не выдержал. Успокойся.

– Мне так страшно…

– Тебе нечего бояться. Я отведу тебя домой, там Видар тебя не достанет. Только поостерегись, не ходи пока одна. Пусть все уляжется.

– Бран…

– Да?

– Ты такой добрый…

– Брось, пожалуйста.

– Нет, ты добрый. Ты… прости меня, ладно? Прости меня. Мне очень жаль, что все так получилось. Что с Уллой вышло так. Я правда не хотела. Да, конечно, мы с ней ссоримся, но я… такого не хотела. Я с досады тогда вас выдала… разозлилась на то, что ты мне сказал, будто я не женщина, и все такое… Но я правда не думала, что отец такое сделает с ней…

– Перестань.

– Извини… Я просто хотела, чтобы ты знал и не злился. Хотя бы ты. Потому что сестра никогда меня теперь не простит.

– Простит, конечно. Когда-нибудь потом, попозже, уверен.

– Нет, – Аса затрясла головой. – Она меня ненавидит.

– Это не так.

– Нет! Нет. Это так. Иначе зачем она все это делает? Зачем она тогда, на сходке, такое сказала? А? По-твоему, зачем?

– Аса, хватит уже!

– Нет, она меня ненавидит! Она хочет, чтоб я умерла! Потому она тогда мне это и сказала! Я ей не верю! Она просто притворялась! Специально! Назло! Она притворялась… она все наврала, это не может быть по-настоящему. Я не хочу… не хочу… – Аса вскинула глаза, и Бран ощутил текущий из них стах.

– Я не умру, – сказала Аса. – Я не хочу умирать! Я не верю. Не верю ей! Она это все нарочно, я не хочу… они просто сговорились…

Бран вздохнул и встал на ноги.

– Ладно, – промолвил он. – Ты устала и не в себе, сама не знаешь, что говоришь. Идем лучше, я тебя домой отведу.

Он протянул ей руку. Она не среагировала, продолжая сидеть.

– Нет, я знаю, – ее глаза блеснули испуганно и сухо. – Еще как знаю! Это они между собой сговорились! Но ты ведь не позволишь, правда? Ты им не дашь? Ты мне поможешь, спасешь меня? Ты же обещал! Еще в самом начале ты мне обещал! Спаси меня! Пожалуйста! – она повисла на его руках. Принялась вопить, заходясь слезами:

– Спаси меня! Они меня убьют! Это они, они, я знаю! Это они мне делают! Они договорились! Помоги мне, помоги, пожалуйста! Помоги!

Брану стало жутко. Он попытался отнять свои руки, но девушка цеплялась за него, как плющ. Бран вырвался и отошел в сторону. Аса повалилась на пол, зарыдала, схватившись за голову.

Много времени прошло, прежде чем она утихла, опомнилась настолько, что Бран смог отвести ее домой. В доме оказались лишь служанки. Увидев Асу, они заахали, но Бран не стал ждать, как она им все это объяснит. Развернувшись, он отправился искать Уллу.

Глава 10

Прошло три дня.

Ничего не изменилось. Улла по-прежнему молчала, кроме Козы, не подпускала никого. Днем она работала в доме у отца – до изнеможения, словно от этого зависела ее жизнь, а ночевать уходила в сарай. Коза была с Уллой постоянно, хоть никто ее об этом не просил. Следила, чтобы Улла не мерзла, чтобы ела, чтобы в сарае всегда были дрова. Заботилась об Улле, словно о собственной сестре: без причитаний, без лишних слов, с непостижимым, стоическим спокойствием.

А вот другим спокойствия как раз не доставало.

Раннвейг сдалась через пару дней, просто перестала приходить, а за нею – Сигурд. Хелге навещала Уллу раз в сутки, вечером, иногда вместе с Эйвиндом или Арнором. Бран их вовсе не винил, наоборот, он их прекрасно понимал. У них просто не хватило сил выдерживать все это, каменное Уллино равнодушие, враждебность, ее холодное, бесстрастное лицо. Видеть ее, вдруг ставшую чужой – и не знать, чем ей помочь, как разбить сковавший Уллу панцирь.

Как помочь человеку, который изо всех сил сопротивляется, чтобы ему помогали.

Они не знали. И Бран не знал. Потому-то они отступились и ушли.

Потому Бран остался. Остался, хоть сам был на пределе, ощущал себя ребенком, заблудившимся в лесу. Она была словно во сне, а он никак не мог заставить ее проснуться.

На четвертый день, после обеда, к Брану явился конунг.

Они были в доме. Улла мыла с рабынями посуду, а Бран возился подле очага. Конунг встал рядом и произнес:

– Здравствовать, колдун.

Бран поднял голову.

– И тебе того, – буркнул он и, отвернувшись, продолжил сгребать в ведро угли и золу. Конунг помолчал, потом присел на корточки.

– Ты не обязан тут работать, – негромко молвил он. – Слуги есть.

– Знаю, – Бран не поднял глаз. – Но уж лучше работать, чем сидеть без занятия.

Конунг подождал, но Бран как воды набрал в рот.

– Ладно, – выговорил конунг. – Понимаю. Вот что. У меня к тебе есть дело.

– Не сомневаюсь. Только можешь не трудиться, я никуда отсюда не уйду.

– Я не об этом, – сказал конунг. – Как раз наоборот.

Бран с грохотом свалил угли в ведро. Туча золы взметнулась кверху, припорошив ему лицо и руки.

– Пока она здесь, я тоже буду здесь, – заявил он. Это прозвучало вызовом, но конунг совсем не разозлился.

– Знаю, – ответил он. – Никто тебя выгонять не собирается.

Конунг замолчал и огляделся. Бран недоверчиво следил за ним.

– Вот что, – снова молвил конунг. – Идем-ка, поговорим.

Бран нехотя поднялся, последовал за конунгом в глубину дома. Когда они сели у стола, конунг молчал довольно долго, потом наконец сказал:

– Послушай-ка, колдун. Вот что. Я спросить тебя хотел… Чего там давеча произошло?

– Где? – голос Брана звучал сухо.

– Да с дочкой с моей.

Бран метнул невольный взгляд на Уллу. Та была занята своим.

– А что? – Бран обернулся к конунгу. – Улла все время тут была, и не…

– Да я не про эту говорю, – с досадой перебил конунг. – Я про старшую.

Прихлынувшая злость едва не задушила Брана, он что есть силы стиснул зубы. Ну, как же, разумеется! Конечно же, не про эту.

– Ну, да, – ответил он. – Конечно. Извини, я сразу не понял.

Конунг нахмурился. Бран ответил на его взгляд враждебным взглядом. Ну, скажи хоть что-нибудь. Скажи только! Я тогда тебе…

Конунг произнес:

– Что с ней случилось?

– А что случилось? – Бран даже не старался сдерживать свой голос, звучавший отрывисто, холодно и зло. Конунг хмурился, но Брану было наплевать. Если бы он мог сейчас подраться с этим типом, он бы сделал это без колебаний.

– Но ведь что-то произошло, колдун, – сказал конунг. – Три дня назад она пришла вся избитая.

Бран скупо усмехнулся:

– А почему ты считаешь, что я к этому причастен?

– Я разве сказал, что ты причастен? Я просто думаю, ты в курсе.

– Неужели? С чего бы?

Глаза конунга потемнели, а ноздри раздулись. Бран ждал вспышки его гнева, как жаждущий – воды. Как начнет орать, я ему прямо вон туда, в глаз! Или лучше…

Когда конунг вновь заговорил, его голос был спокоен:

– Я не собираюсь с тобой ругаться, колдун, сейчас не до того, пойми. Я только спросил, что случилось с Асой. Служанки сказали, что это ты ее тогда домой привел. Я должен знать, что произошло.

– А она чего говорит? – осведомился Бран.

– Неважно, что. Потому что это неправда. Она же сама не своя. Мне кажется, она боится. И потом, ее явно били. Не собаки. Человек. Кто это был, колдун? – конунг подался к Брану и с нажимом произнес:

– Скажи мне, кто? Этот щенок? Видар? Это он, да? Он?

Бран пожал плечами:

– Ты ее спроси, я-то откуда знаю.

– Не обманывай меня! – повысил голос конунг.

Гнев застлал Брану глаза, а пальцы вцепились в край стола. Как ураган вырывает дерево, так гнев едва не сдернул Брана с места. На миг ему почудилось, что одни лишь пальцы и удерживают его: сведенные судорогой, впившиеся в стол, словно корни в землю.

Конунг осекся и, отодвинувшись назад, отвел взгляд и словно поперхнулся.

Бран глубоко вздохнул, подождал, чтобы ярость отступила. Облизал губы и сказал:

– По-моему, нам стоит сейчас разойтись, конунг. Я не могу разговаривать. Просто я… – Бран замолчал.

– Просто ты на меня очень зол, – докончил конунг.

– Да, я на тебя зол, это правда. А чего ты ждал?

– Я? Ничего, – промолвил конунг. – Это твое дело, колдун. Я у тебя любви-то и не прошу. Я тебе конкретный вопрос задал, и жду конкретного ответа. Это все.

– А я уже сказал: спроси ее. Я в ваши скандалы не мешаюсь, мне вон и Сигурд запретил. Он же мне теперь тесть, – Бран заметил, что конунга явно уязвили его последние слова. Получи, скотина.

– А ты разве на ней женат? – уронил конунг. – Если я помню, она с тобой развелась, колдун. Не говоря уже о том, что отец ей – я. А своего согласия я до сих пор не давал.

– Знаешь, конунг, – не в силах больше сдерживаться, отозвался Бран. Злость подхватила его и поволокла, будто мутная волна. Он смотрел на конунга, но видел лишь кровяную тьму, что была перед глазами. – Мне как-то плевать на твое согласие и на тебя. И на твою семью. На всех на вас. Мне на хрен не нужны такие родственники, как ты, и согласие твое мне тоже не нужно. Мне плевать, чего ты хочешь, и плевать, чего ты там думаешь. Я с такими, как ты, дел не имею.

– А ну, не хами! – отрезал конунг. Бран вскочил, оперся о стол кулаками, подался к конунгу – и крикнул в самое лицо:

– Да тебя убить мало! Ты сволочь, ясно? Сволочь ты, Видар правду говорит! Ты вообще не человек!

Конунг схватил Брана за одежду на груди, и Бран ответил тем же. Дернув противника, конунг опрокинул стул. В доме стало очень тихо, но они ничего не замечали. Дрожа от усилия и ярости, они смотрели друг на друга, – лицо к лицу, зрачки в зрачки – словно играли в детскую игру: кто кого переглядит. Лишь бешенство в глазах было совсем не детским.

– Щенок! – выдавил конунг. – Я научу тебя старших уважать!

– Да пошел ты! – Бран оторвал его руки от себя. Затрещала раздираемая ткань. – Сначала человеком сделайся!

– А ну, вон отсюда! – конунг толкнул Брана в грудь. Тот покачнулся, но на ногах все же устоял. Толкнул конунга в ответ.

– Гаденыш! – рявкнул Торгрим. – Я тебе руки выдерну! Давай, проваливай! Живо! – вцепившись Брану в плечо, конунг попытался швырнуть его к порогу, но тот вырвался и отбил конунгову руку. Схватил кувшин, стоявший на столе, и выплеснул содержимое противнику в лицо.

На миг Торгрим замер. Потом медленно вытерся ладонью. С бороды стекало пиво, рубаха и плащ немедленно промокли. Конунг процедил:

– Ах, ты ж щенок… Не хватало мне своих, так еще этот приблудился, мне на голову. Убирайся из моего дома. Ну? Живо!

– Перебьешься! – Бран усмехнулся, хоть губы прыгали от бешенства.

– Я тебя силой выведу!

– Ну, попробуй! – Бран поднял руку, будто для удара. Он и впрямь был готов ударить, сделай конунг еще хотя бы шаг.

Они не заметили, как Улла оказалась подле них. Встала перед Браном, и он опешил, конунг вроде тоже. Растерянно уставился на дочь.

Улла заглянула Брану в лицо, маленькая ладонь легла на вскинутую руку. Его пальцы немедленно разжались, а гнев ушел, словно вода в песок.

– Искорка, – Бран взял ее ладонь. Она не отстранялась. – Милая, что… – Бран замолчал, смешался от ее пристального взгляда. Он почти забыл про конунга, забыл про ссору. Пальцы Уллы сжали ему ладонь: быстро и слабо, едва заметно. Она не произнесла ни слова, но глаза требовали отчетливее слов.

Не надо. Хватит. Перестань.

(…перестань прошу тебя не ссорься с ним уйди…)

– Хорошо, – сказал ей Бран. – Хорошо, я не буду.

Брану почудилось, будто Улла улыбается, но это длилось лишь мгновенье. В следующий миг она опустила взгляд и забрала у него свои руки. Отвернувшись, пошла к двери. Он пытался задержать ее, но не сумел.

Бран схватил со скамейки плащ. Подойдя к порогу, Улла отворила дверь, исчезла во мгновенном всплеске света. Бран кинулся следом.

– Эй, колдун! – окликнул конунг.

Бран не обернулся.

Когда он вышел на двор, Улла уже исчезла. Было пасмурно, падал снег. Неподалеку, у сарая, возились слуги.

Бран потратил немало времени, но Уллу все же отыскал. Она была у новой кузни, где под навесом служанки варили пиво, сидела на чурбаке, кутаясь в пушистую шаль.

Бран подошел и опустился на корточки. Она скользнула по нему отсутствующим взглядом. Служанки позабыли про работу, обернулись и с любопытством уставились на них.

– Искорка, – стараясь не обращать внимания на взгляды, Бран взял Уллину холодную ладонь. – Чего ты убежала?

Улла отвернулась.

– Я не хотел с ним ругаться, честное слово. Сам не знаю, почему так взбесился. Глупо, да?

Девушка забрала свою руку и закуталась в платок.

– Поговори со мной, – сказал Бран. – Ты же меня слушаешь, я знаю. Почему ты не хочешь говорить?

Улла молчала, глядя в сторону.

– Может, уйдем отсюда? – Бран посмотрел вокруг, увидел любопытные лица, ждущие глаза. – Давай уйдем?

Ни звука. Она не шевелилась. Она, казалось, спит.

– Улла, ну, объясни, что происходит? – Бран обхватил ее колени. – Что, родная? Что я сделал не так? На что, ну, на что ты сердишься? Скажи хоть слово, не мучай ты меня… и себя тоже. Давай поговорим, разберемся, мы сумеем разобраться. Скажи мне, что с тобой? Если будешь молчать, я не смогу тебе помочь. А я хочу помочь, очень хочу. Ты не веришь? А, родная?

Молчание. Одно молчание. Опущенные глаза и стиснутые губы. Она сидела здесь, с ним рядом – но рядом ее не было. Она была за каменной стеной: не пробить, не достучаться… разве что разбиться самому.

Бран сказал:

– Может, я чем-то тебя обидел? Тогда скажи, чем. Просто скажи, и я… Только говори, не молчи, Улла! Не молчи, умоляю!

Тишина. Бран ткнулся лбом в ее колени.

– Я так с ума сойду… – он вскинул голову. – Ты меня просто убиваешь! Ты меня убиваешь, ты понимаешь это? Что ты делаешь? Зачем? Зачем, а?! Зачем ты так? По-твоему, это правильно? Это то, что я заслужил, да?! Улла, отвечай мне! Отвечай, умоляю, родная… ну, поговори со мной, пожалуйста… ох, Матерь Божья… – Бран спрятал лицо девушке в подол.

– Бессердечная, право слово, – за спиной у Брана выговорила женщина.

– Тихо ты! – одернула другая. – Чего бы понимала. Молчи стой.

Подняв голову, Бран обвел служанок взглядом.

– Уходите, – сказал он. – Уйдите отсюда, будьте людьми, это не балаган. Уйдите, я прошу!

Они переглянулись. Чего-чего, а уходить им явно не хотелось.

– Ладно, – вздохнула одна, постарше. – И впрямь, пойдем, пора и честь знать.

– Да не возись ты с ней так, сынок, – промолвила другая. – Стукни ты ее как следоват! Хорошая трепка для нашей сестры, слышь, лучшее лекарство! Мой вон муж кажный раз…

– Вот щас я тебя стукну! – рассердилась старшая. – Советы она раздает! Да мужа твоего, полупьянка, живым в землю надо закопать. Што это ты всех с ним ровняешь? Не твоего ума дело, и помалкивай. Идем!

Служанки гурьбой отошли в сторону. Бран повернулся к Улле.

– Я не знаю, что я должен делать, – выговорил он. – Как тебя убедить.

Он заглянул в ее склоненное лицо. Ее глаза метнулись прочь, но Бран успел поймать их взгляд и на мгновенье уловил ее чувства: боль. Как будто кто-то ткнул его ножом.