Текст книги "Призрак гнева (СИ)"

Автор книги: Нелла Тихомир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)

Глава 17

Уже смеркалось, когда они воротились из лесу. Пройдя через рощу и миновав реку, остановились около ворот.

– Может, пойдешь к нам? – спросил Брана Арнор. – Мой отец тебя все время приглашает.

Бран живо представил себе, как начнутся разговоры и расспросы, и покачал головой:

– Лучше потом, не сегодня.

– Ты разве не голодный? – удивился Грани. – Я лично как собака, скоро зубами лязгать начну.

– Да ничего, – Бран пожал плечами. – Зайду попозже в к конунгу в дом, там и поем.

– Ну, смотри, – сказал Арнор. – А то давай к нам, отец обрадуется, правда. Заодно и с родичами тебя познакомлю.

– Спасибо. Ладно. Я подумаю.

Возле огородов они разошлись. Пройдя по тропинке несколько шагов, Бран оглянулся, но его спутники уже исчезли в темноте. Вздохнув, он побрел к старой кузнице.

Дверь заскрипела, когда он толкнул ее ногой. Внутри караулили тьма и холод. Бран стащил с плеча лук и колчан со стрелами. Какой собачий холод. Надо было пойти с Арнором, чем тут сидеть. И есть ужасно хочется… Хоть огонь, что ли, разжечь, все ж-таки веселее.

Бран разворошил ногой вчерашние угли, взял с маленькой поленницы в углу несколько деревяшек и бросил в очаг. Опустившись на корточки, снял с шеи прозрачный камень на цепочке, зажал между ладонями и поднес к поленьям. Вспыхнувший через мгновенье яркий свет Бран скорее угадал сквозь сомкнутые веки. Ощутил жаркое дуновение, словно кто-то пронес раскаленный прут совсем рядом, вблизи лица. Весело затрещало дерево, и Бран открыл глаза.

В сердце камня светился ослепительно белый, быстро потухающий огонь. Бран стиснул пальцы и стал смотреть на пламя, взбирающееся по поленьям.

Лишь когда камень перестал отдавать тепло ладони, Бран разжал руку. Надел цепочку на шею. Огонь потрескивал у ног, темнота отступила в углы, поэтому и без того небольшое пространство кузницы сузилось, стало еще меньше.

Бран со вздохом растянулся на старой медвежьей шкуре. По потолку, колеблясь, ходили причудливые тени. Он думал обо всем сразу – и ни о чем. Стена валежника. Медведь, его бурый бок, плывущий перед глазами. Если бы он нас учуял, мы бы… Вспомнилось помертвелое лицо Грани, потом глаза Хилдира. Я не должен был тащить их с собой. Ведь если бы учуял, он бы нас разорвал. Не уверен, что я смог бы и в этот раз с ним справиться, он теперь, наверное, злой. Эта кровь на снегу… видно, после нашей стычки. Ведь его же некому лечить, у него ведь нету Уллы.

Улла. В сердце будто плеснула теплая волна, темнота взглянула на него Уллиными темными глазами. Сволочь этот Хилдир, такие гадости про нее несет. Небось, и брат его был такой же, вот она его и послала – и правильно сделала.

Незаметно для себя Бран задремал.

Его разбудил стук в дверь. Он сел и, машинально нащупав на соломе меч, за рукоять подтащил к себе. Стук повторился.

– Кто там? – спросил Бран. – Кто это?

– Бу-бу-бу, – забубнили за дверью. – Бу-бу-гу!

– Чего? – крикнул Бран. – Ничего не понимаю. Да кто там?

Снаружи послышалась возня.

– Это я, Харалд! – рявкнул бас. – Помнишь меня, аль нет? Отвори, сделай милость!

Бран вскочил. Похоже, что-то случилось. Тревога, как проснувшаяся змея, вдруг шевельнулась в глубине сердца.

Отбросив подпиравшее дверь бревно, Бран ступил на порог. Морозная ночь дохнула в лицо. На тропе перед кузницей стояли двое. Харалд со своими богатырскими плечами и громадным ростом смахивал на выходца из Етунхейма. Подле Бран увидал раба, державшего факел и корзинку.

– Здравствуй, уважаемый, – Бран снизу вверх взглянул на Харалда. – Случилось что-нибудь?

– Ничего не случилось, колдун, – пророкотал великан. – Просто конунг меня к тебе послал. Дозволишь войти?

– Конечно, входи, – Бран посторонился.

Харалд, протиснувшись в сарай, осторожно распрямился. Кузница была мала ему, как нора барсука была бы мала медведю.

– Садись к огню, – пригласил Бран.

– Благодарствую, – воин сел на полено возле очага. Раб остался стоять у двери.

– Да-а, – протянул Харалд, озираясь. – Однако и холодно у тебя тута, парень. И как ты не мерзнешь?

– Привык, – ответил Бран. – Так с чем ты пришел, уважаемый? Ты вроде говорил, что тебя конунг сюда послал.

– А-а, ну да, ну да, – подтвердил воин. – Знамо дело. Эй, Серый! – окликнул он раба. – Поди сюды! Живо!

Раб подошел, и Харалд взял из его рук корзину.

– Вот, парень, – прогудел Харалд. – Это конунг, значится, тебе велел передать. Да еще приказал кланяться и сказать, штоб ты зла за давешнее не держал. Горяч он больно, да и выпил тогда лишку, вот и раскочетился. Он, слышь, пока ты лежал, приходил на тебя поглядеть, Улла его позвала. Ну, и получил он, это, значится, доказательства-то свои.

Харалд улыбнулся, блеснув зубами. Поставил корзину на пол, вынул кувшин и протянул Брану.

– Ну, что же, – ответил тот, – спасибо. Можешь конунгу передать, что я не сержусь.

"И что он козел". Но этого, конечно, Бран вслух не сказал.

Воцарилась молчание. Бран стоял, держа в руках кувшин, и глядел на собеседника, а Харалд глядел в огонь. Золотые блики освещали его широкое лицо, золотили густую темно-русую бороду. Ну и громадина. Если захочет, он, пожалуй, сможет меня закинуть на крышу одной левой!

– Если ты не против, уважаемый, – сказал Бран, – то оставайся, поужинай со мной, пива выпей вот. – Бран встряхнул кувшин. Изнутри донесся глухой булькающий звук, и воин оживился.

– Отчего ж, – он погладил бороду. – Когда хороший человек просит, чего же не остаться.

И, обернувшись, приказал рабу:

– Ты, Серый, ступай себе, ты мне, слышь-ка, боле не нужон.

Раб поклонился и скользнул в темноту. Харалд подбросил в огонь полено, языки пламени взметнулись, сыпанув оранжевыми искрами. Бран сел на солому и протянул гостю кувшин:

– Пей, уважаемый.

– Благодарствую, – тот принял посудину. Сделав большой глоток, вытер усы ладонью.

– Теперь ты, колдун, – предложил он. – Хорошее пиво.

– Нет, спасибо. Оставь у себя.

– Чего ж так?

– Не хочется. Есть будешь?

– Нет, спасибочки, колдун, я уж сыт. Не то ночью лешие приснятся.

– Ладно, как знаешь. А я, пожалуй, поем.

Харалд, усмехнувшись, отпил из кувшина. Бран развязал корзинку. Там оказались сыр, овощи, рыба и лепешки.

– Мясо, слышь-ка, кончилось, – Харалд поставил кувшин на пол, – уж не обессудь.

– Ничего, – Бран впился зубами в лепешку.

– Ишь, оголодал, – заметил Харалд. – Может, все же желаешь хлебнуть?

– Нет, пей один, я не буду.

– А што так?

– Да уж так. Сказать по правде, я это пиво терпеть не могу. Лепешку хочешь?

– Не-е. Ты кушай, кушай, молодой ишо, тебе надо есть. Сколь тебе зим минуло, коли не секрет?

– Не секрет, – Бран пожал плечами. – Мне семнадцать… будет скоро.

– Стало быть, ты мне в сыны годишься. Моему старшому, слышь, давешним летом восемнадцать стукнуло. Женить хотим, да вот Железный Лоб пока не отпускает.

– А он что, тоже здесь, твой старший сын?

– Ага, в дружине.

– Ты чего, конунгу родич?

– Не-а. Это, слышь-ка, Сигурд Ярл евонный родич, да Старый Бьорн, да Олаф Светлый, а я – нет.

Харалд помолчал, а потом с усмешкой прибавил:

– От этого, колдун, Один меня миловал.

Бран покосился на него, но решил ничего не говорить.

– Скажи, сделай милость, – обратился к нему воин, – как зовут тебя? А то я все "колдун", да "колдун", негоже как-то.

– Меня зовут Бран.

– Эк, не по-нашенски. Ты, стало быть, издалека?

– Точно.

– Ну, и как вам там при Краснобородом-то живется, а? – осведомился Харалд.

Да уж лучше, чем при вашем чокнутом, хотелось ответить Брану – но он этого не сказал, а сказал совсем другое:

– Нормально. Эйрек хороший человек. Справедливый и уравновешенный. Не то что…

– Да-а, – Харалд погладил бороду и отхлебнул из кувшина. – Наш-то, слышь, и ране был не мед, а уж теперича… – Харалд махнул рукой. – Как вся эта катавасия завертелась, да как старшого своего он потерял, озверел совсем, как есть озверел.

– Когда погиб его сын?

– Да в конце лета. Его в конце лета эта тварь прикончила, а до того, за месяц где-то, дружка евонного разорвала, Ари, Свартова сына, старшого тоже. Может, ты брата евонного знаешь, Хилдиром кличут.

– Да, – ответил Бран. – Знаю.

Он поймал любопытный взгляд Харалда.

– Разумеется, знаю, – посмотрев ему в глаза, повторил Бран. – И твоего младшего сына тоже знаю, Грани, и Сигурдова. Нынче мы с ними в лес ходили. Ты ведь, конечно, об этом уже слышал?

Харалд широко осклабился:

– Не проведешь тебя, парень. Умный, даром, что малец. Слыхал, как не слыхать. Тут же мне и доложили, как вы, стало быть, ушли. Да и Грани недавно возвернулся, такие чудеса рассказывает, аж мороз по коже. Правда, ай нет?

– Ну, я же не знаю, что он рассказывает, – отозвался Бран.

– Будто оборотня вы видели.

– Медведя? Правда, видели.

– Потом он еще сказывает, слышь, будто ты оборотню глаза отвел, он вас и не приметил.

Бран вскинул голову.

– Еще чего, – сдвинув брови, ответил он. – "Глаза отвел" – придумает тоже! Он что, старая бабка, Грани твой? Просто мы стояли за кустами и с подветренной стороны. Да ты Арнора с Хилдиром спроси, они знают.

Харалд улыбнулся.

– Ты не серчай, – его низкий голос звучал примирительно. – Мальчонка он ишо, Грани-то, испужался шибко, вот и померещилось. – Харалд встряхнул кувшин. Внутри гулко плеснула жидкость. Пока Харалд пил, была тишина, Бран снова принялся за еду.

– Ребята сказывали, он ростом с сосну, оборотень-то, – Харалд вытер губы рукавом.

– Ну, не с сосну, конечно, но очень большой, – ответил Бран. – Я ведь уже говорил.

Бран снова смолк. Он не глядел на Харалда, но знал, что тот смотрит на него.

– Экий ты молчун, парень, – Харалд покачал головой, – слова из тебя не вытянешь.

– Да ты и так все знаешь, – отозвался Бран, – тебе уже все рассказали. Чего же еще?

– Одно дело они расскажут, другое дело – ты. Ну, вот как, к примеру, ты узнал, что оборотень к вам идет? А? Как ты вообще это делаешь?

Бран перестал жевать.

– Как, да как! – воскликнул он. – Достали вы меня! Никак! Еще вопросы будут?

– Ладно тебе, белая горячка, – пророкотал Харалд. – Прям как мой Грани. Коли не хочешь, так и не будем об том.

Бран повел плечами. Минуту было тихо.

– Извини, что я так, – первым нарушил молчание Бран. – Мне просто надоели эти вопросы. Люди смотрят на меня, как на пугало. Думаешь, приятно? А я вовсе никакой не колдун, а обычный человек, только… Ну, только я умею чуть больше других, вот и все. Родился я таким, что поделать.

– Ладно, – сказал Харалд.

Они снова замолчали.

– Ну, я пойду, пожалуй, – через пару минут промолвил Харалд.

– Обиделся? Извини, что я вспылил.

– Да не, обижаться не на что. Просто поздно уж, пора и честь знать.

Они посмотрели друг на друга.

Харалд говорил правду. Впитав всю гамму его чувств, обиды Бран не ощутил. Ни намека.

– Постой пока, – сказал Бран. – Не уходи. Я просто хотел… по правде говоря, мне нужна помощь.

Харалд вскинул брови:

– Изволь. Как говорится, чем могу. Што ж за помощь?

– Мне нужно… в общем, узнать кое-что.

– Што, к примеру?

– Про некоторых тутошних людей.

Брану почудилось, что он уловил иронию, мелькнувшую у Харалда во взгляде.

– Это не из любопытства, – заверил он. – Я конунгу слово дал, в смысле, что постараюсь поймать того, кто убивает.

– Оборотня-то? Ты и впрямь думаешь, будто это кто-то их наших?

– Я этого не говорил. Я вообще не верю в оборотней, и тебе не советую.

– Ну, а кого ж тогда ты ловишь-то? – удивился Харалд. – Коли не оборотня, так кого?

Бран помолчал, кусая палец.

– Если бы знать, – ответил он. – Есть у меня тут на примете, но это подозрения, не больше. Кто-то уже дважды пытался меня убить, один раз я его даже за руку держал. Но вот кто он, пока не знаю.

– Одного я не пойму, – промолвил Харалд. – А што ж медведь? Коли то не оборотень, с медведем-то как? Ведь не приснился же он нам?

– Ну, уж нет, – Бран усмехнулся. – Такое приснится, не проснешься потом. По правде говоря, я не знаю. Это, скорее всего, просто совпадение.

Харалд провел рукой по лбу, и глаза затуманились. Бран вдруг снова ощутил укол тревоги.

– Ты чего? – спросил Бран.

– Голова штой то закружилась. Перепил, должно.

– Может, воды дать?

– Да не, – воин попытался улыбнуться, но это вышло неестественно. – Все прошло.

Он поставил кувшин на пол. На скулах горели красные пятна, будто от пощечин.

– Совпаденье, говоришь? – спросил он Брана. – Ну, не знаю, чудно больно. Уж так это все, – он покрутил в воздухе рукой, – на колдовство смахивает.

И, помолчав, добавил:

– У нас тут тоже есть такие, што в оборотня не верят. Говорят, медведя сюда кто-то приманил.

– Ну и кто же? – хмуро спросил Бран.

– Говорят, што будто Улла, – Харалд пожал плечами. – То люди болтают, не я.

– Знаю я тех людей, зубы бы им пересчитать. Ты что, тоже в это веришь?

– Я-то? Не-е… Я вообще во всякое колдовство того, не шибко верю. А Улла хорошая девчушка, слышь, хоть, конечно, чудная малость, но хорошая. Она у нас лечит всех. Грани моего летом от верной смерти спасла. Пес я буду, чтоб в такое про нее поверить.

И снова он провел по лбу рукой. Снова его губы побелели, а глаза на миг утратили блеск.

– Мутит меня што-то, – признался воин. – Верно моя баба говорит, будто пьяница я.

– Надо было поесть, тогда бы не тошнило. Хочешь?

– Не-е, – отмахнулся тот. – Куда уж есть, я и без того по горло.

– Может, все-таки выпьешь воды?

– Благодарствую, потом, – Харалд тряхнул головой. На лбу блестели капли пота.

– Да-а, – промолвил он. – У нас, слышь, про всех немало сплетен идет. Скушно, вот и сочиняют.

– И про кого же?

– Да про всех, про кого ни кинь. Хоть и про меня, к примеру.

– Ну, а вот про Кнуда, скажем? – спросил Бран. – Про Кнуда у вас чего говорят?

– Про Хромого-то? – кажется, Харалд удивился. – Да разное. Ну, што до того, будто он на Гейрова сына порчу навел, брехня. Я этого Бормотуна сызмальства знаю, он всегда был такой, – Харалд постукал по лбу костяшками пальцев. – И што будто Кнуд к парням за этим за самым делом подъезжает… тьфу ты, срам! – так это тоже брехня. Я сам видал, как он с… Ладно, то неважно. Ну, а коли ты насчет Железного Лба, – Харалд понизил голос. – Это, брат ты мой, не сплетни, а чистая правда.

Харалд вытер лицо рукавом.

– Фу-у… – его грудь тяжело вздымалась. – Што-то душно. Вот ведь леший… и в глазах темно. Ну, теперича пришибет меня моя баба. Опять, скажет, напился, пьяница.

– Так что насчет Железного Лба? – поторопил Бран.

– А ты што, выходит, не слыхал? – Харалд перевел дыхание. – Ну и ну-у… неужто не разболтали… Так ведь Кнуд же – его сын.

Бран вытаращил глаза.

– К-кто? – спросил он.

– Кнуд, знамо дело.

– Как это может быть? Кнуд ведь раб.

– Ну, а то. Раб, конечно, хотя с ним у нас никто… не связывается. Кроме Видара, может быть. Поживешь тут… поболе, так увидишь. Хошь он и раб, а все ж таки… – Харалд глотнул. Его лицо было багровым.

– Но как же так? – сказал Бран. – Что, ваш Железный Лоб – совсем уже? Он, может, не знает, что Кнуд – его сын?

– Знает, знает… получше нас.

– Как же он может собственного сына в рабах держать?

– Наш Железный Лоб, братец ты мой… он все может, – Харалд покивал головой. – Вот поживешь тут с мое, так…

– Избави Господи! – вырвалось у Брана. Не ответив, Харалд закрыл глаза и перевел дыхание.

– Железный Лоб, он много… чего может, – голос Харалда срывался. – Мать-то у Кнуда рабыня была… ну, вот он и…

Он вдруг покачнулся, хватая воздух ртом, скрюченными пальцами вцепился в одежду на груди. Из горла вырвался хриплый, сдавленный стон, а на губах показалась пена.

– Што-то… худо мне, парень… – выдавил Харалд. – Уж лучше… я пойду…

Он начал подыматься – тяжко, как больной. Бран подхватил его под локоть, пытаясь поддержать. С таким же успехом он мог поддерживать падающую сосну. Каменной тяжестью Харалд навалился Брану на плечо, и тот пошатнулся, едва устояв на ногах. Харалд сделал шаг, еще шаг, потом его тело скрутила судорога, и он рухнул наземь, увлекая Брана за собой.

Они упали на мерзлый пол. Харалд хрипел и дергался всем телом. Пятки скребли землю, в волосы набилась солома. Он изогнулся, напряженный, как струна, и Бран, изумленный и растерянный, тщетно пытался удержать его за плечи.

А потом Харалд вдруг затих. Агония прекратилась Он лежал, раскинув руки, с закрытыми глазами и запрокинутой в смертельной муке головой.

Бран положил ладонь ему на грудь.

– Харалд… Харалд, – словно со стороны Бран услыхал свой колеблющийся голос. – Да что с тобой? Что случилось?

Харалд не отвечал. Он был без сознания.

Глава 18

Харалд умирал.

Бран сидел рядом и глядел на него сверху вниз. Тело Харалда окаменело, пена вместе с кровью выступила на закушенных губах. Он больше не бился, не шевелился вообще, только редко, слишком редко, всей грудью, всем телом втягивал воздух: вдох, еще вдох, еще… Вдохи – один мучительней другого, а между ними – длинные паузы. А потом не будет вдохов, внезапно понял Бран. Будет только пауза. О, Боже…

– Боже, что мне делать? – Бран лихорадочно огляделся. В сарае было темно, языки пламени едва шевелились в очаге. Они, казалось, тоже умирают.

Харалд застонал. По телу пробежала судорога, веки дрогнули, и на Брана поглядели неживые белые глаза.

Если я буду сидеть, если буду тут сидеть, это ему уж точно не поможет!

Бран рванулся к выходу, даже не накинув плащ, выскочил наружу, в ночь и мороз. Сделал пару шагов – и лицом к лицу столкнулся с каким-то человеком. Пригибаясь, тот метнулся прочь, но Бран нагнал и схватил незнакомца за плечо.

Это был раб, пришедший с Харалдом. Он попытался вырваться, но Бран дернул его к себе. Из темноты, как две луны, на Брана уставились его выпученные глаза.

– Ты здесь чего? – прохрипел Бран. – Подслушивал?

Раб забормотал, клацая зубами.

– Слушай меня! – Бран тряхнул раба. – Иди и приведи сюда младшую хозяйку, Уллу. Понял?

Раб молчал и в ужасе таращился на Брана.

– Ты понял?! – встряхнув его, крикнул Бран.

– По-по… понял…

– И не вздумай сбежать, а то я тебя в жабу превращу! Если через пять минут Уллы здесь не будет, пеняй на себя, ясно? Из-под земли достану! Всю оставшуюся жизнь на болоте проквакаешь, ясно, или нет?

– Ва-ва-ва… – ответил раб. – Я… ясно…

– Бегом! – Бран толкнул раба, и тот упал в сугроб. Неуклюже выполз из снега – и помчался по тропинке в сторону домов.

Через секунду он исчез в темноте.

Когда Бран вернулся, Харалд лежал в прежней позе. Бран опустился на колени и прижал пальцы к его шее. Ощутил, как трепыхается сердце Харалда – точно бабочка в паутине. Услыхал, как дыханье прорывается сквозь стиснутые зубы.

Бран бросился к бадье и набрал воды в ковш. Вернувшись к умирающему, попытался разжать ему зубы и влить воду в рот.

Тот вдруг захрипел, и лицо перекосилось. Веки поднялись, открыв незрячие глаза. Страшный взгляд уперся Брану в лицо, рука воина вцепилась в его руку. Пальцы сжались с такой силой, что захрустели кости.

Клокочущий стон родился в груди Харалда. Губы задрожали, тело заходило ходуном. Прошла целая минута, прежде чем Харалд вытолкнул из себя первое слово.

– Пиво… – его неподвижные глаза вонзились в пространство. – Пиво…

Веки опустились и снова поднялись. Протяжный вздох через оскаленные зубы. Пена на губах.

– Где… ты… – простонал Харалд. – Не вижу… я…

– Здесь, – Бран ухватил его руку. Вены на ладони Харалда были как черные веревки. – Я здесь, с тобой.

– Это… тебя… – услышал Бран. – Тебя…

Глаза закатились, Харалд дернулся, выгнулся всем телом, кровь заструилась изо рта. Грудь поднялась, опала, снова поднялась… Железная хватка ослабла, и рука воина сделалась безвольной, будто соломенный жгут.

– Клянусь тебе, – сказал Бран, – я найду того, кто это сделал. Я за тебя отомщу, слышишь? Я найду ту сволочь, которая все это творит! Клянусь! Пусть это будет хоть сам Локи – я его найду! Слышишь меня, Харалд? Ты слышишь меня?

Отдаленный шум коснулся слуха Брана – словно звук множества голосов. Харалд не ответил и не поднял век. Его рука повисла в ладони Брана. Но Харалд дышал, все еще дышал, и был еще жив, когда толпа вломилась в кузницу.

Распахнувшись, дверь грохнула о стену. Высокий, широкоплечий русоволосый парень, перешагнув порог, застыл в проеме. Его глаза непонимающе уставились на Брана. Потом юноша бросился вперед, упал рядом с Харалдом на колени и коснулся его груди.

– Отец, – позвал юноша. – Бать, слышишь?

В ответ – мучительный вздох, похожий на стон. Парень отдернул руку.

– Батя… ты чего? – тихо выговорил он.

Тем временем в сарай набились люди во главе с конунгом. Они стояли молча, подымая факелы, казалось, даже воздух пропитался их враждебностью.

– А ну, расступитесь, – велел низкий женский голос. – Дайте пройти.

Народ подался в стороны, и Улла уверенно протиснулась вперед.

– Отойдите, – приказала она. – Не нависайте, дайте ему дышать.

Люди подчинились. Улла присела перед Харалдом, лицо было строгим, и глаза смотрели вниз. Она сняла с плеча холщовую сумку. Достала флягу.

– Воды, – велела Улла, и Бран протянул ей ковш. Не глядя на него, девушка влила воду во флягу. Склонилась к Харалду – и замерла, всматриваясь в изуродованное судорогой лицо. Брови сдвинулись, она коснулась артерии у воина на шее, а потом прикусила губу.

Встретив ее взгляд, Бран все мгновенно понял. Умер, увидел Бран в ее глазах.

– Он умер, – вымолвила Улла.

Повисла тишина. А в следующий миг, выхватив кинжал, сын Харалда кинулся на Брана и повалил навзничь. Бран успел заметить, как тот заносит нож. Свободной рукой сын Харалда вцепился Брану в горло.

– Сволочь! – рычал парень. – Убью!

Бран боднул его в переносицу. Противник охнул, и хватка на мгновение ослабла. Лезвие рассекло воздух в опасной близости от лица, Бран едва успел перехватить вскинутую руку. Чужая ладонь опять сдавила Брану горло. Парень пытался ткнуть Брана ножом, но тот держал его запястье. Они боролись, дрожа от напряжения. Бран чувствовал, что задыхается, перед глазами вспыхнули, завертелись огненные пятна. Парень навалился сверху, будто глыба. Сложением он был в отца, а бешенство утроило его силы, и Бран начал сдавать. Он понимал: долго ему не продержаться. Еще немного, и…

Его спас конунг.

– Довольно! – рявкнул он. – Разнимите этих! Живо!

Чьи-то руки оторвали нападавшего от Брана. Исчезла ладонь, давившая на горло, и в легкие Брана хлынул воздух. Уткнувшись лбом в солому, он мучительно закашлялся.

– Сцепились как бабы, – бросил конунг.

Бран поднял голову. Конунг смотрел, сверкая гневными глазами. Сын Харалда сидел поодаль, на земле. Бран встретил его бешеный, совсем волчий взгляд. Секунду они глядели друг на друга, а потом сын Харалда опять метнулся к Брану. Лишь чудом его успели перехватить.

– А ну, довольно! – крикнул конунг. – Это вам не балаган! В моем доме все будет по закону, ясно? – и, обратившись к Брану, произнес:

– Подымайся, колдун. Идем.

Бран встал. Толпа, молчаливая и враждебная, сурово смотрела на него.

– Я его не убивал, – сказал Бран.

– Разберемся, – ответил конунг.

К дому конунга подошли в молчании. Впереди шагали Бран и трое конвоиров, за ними на носилках несли Харалда.

Было ясно, безветренно, был сильный мороз, и без плаща, в одной рубахе, Бран сразу продрог до костей. От света факелов снег превратился в кровь. Бран обернулся, и конвоиры вскинули мечи. Длинные лезвия блеснули отраженным огнем, они были, как языки ледяного пламени. Пламя танцевало у людей в глазах, бликами скользило по рукам, по волосам и одежде.

По застывшему лицу Харалда.

Понурив голову, Бран обхватил себя руками, стараясь унять озноб. Это не помогло, и когда они подошли к порогу, Брана сотрясала дрожь.

Дверь в дом оказалась распахнута настежь. Свет изнутри, желтый и колеблющийся, стелился по снегу, словно грязный ковер. У входа стояли люди с факелами. Отделившись от толпы, вперед кинулась высокая женщина. Подбежала к Харалду, и воины, несшие труп, остановились. Женщина замерла. Уставилась в его мертвое лицо. Сгорая, трещала в факелах смола. Прошла минута, другая, а женщина все смотрела. Потом протянула руку и поправила прядь волос у мертвого на лбу. Глаза расширились. Рухнув на колени, она припала щекой к волосам мертвеца, вцепилась в его одежду, и страшный, совсем звериный вопль вырвался из горла.

Люди остолбенели, стояли и молча смотрели на нее, а она все кричала и кричала, и кричала… Наконец, шагнув вперед, один из воинов обхватил ее за плечи и повел прочь. Она подчинилась, словно этот крик отнял у нее все силы, шатаясь, прошла мимо Брана, но даже не увидела его.

Она первая переступила порог, а следом внесли Харалда. Ведомый конвоирами, Бран вошел в дом.

В напольных лампах горел огонь. Люди толпились у порога, возле стен, сидели на лавках, даже на столе. Никто не проронил ни слова. Харалда опустили на лежанку у стены. Женщина оказалась рядом. Опустившись на колени, взяла его безвольно свесившуюся руку. Толпа стояла, будто монолит, и множеством глаз таращилась на Брана. Всем своим существом он ощутил ее молчаливую вражду.

А потом он заметил Грани. Тот стоял поблизости и глядел на своего мертвого отца. На лице Грани застыло безмерное удивление. Бран посмотрел, Грани поднял глаза, их взгляды, встретившись, не расходились очень долго – и от того, что увидал в глазах Грани, у Брана оборвалось сердце.

– Эх, надо было мне все ж таки вас повесить, – уронил конунг.

Он сидел возле стола. Острые, как буравчики, глаза, не мигая, воткнулись в Брана.

– Пустите его, – велел конунг стражам. – Чай, не убежит.

Конвоиры подчинились, и Бран сразу повернулся к конунгу:

– Я его не убивал. Клянусь.

– Это мы уже слыхали, колдун, – сказал конунг. – Да только одних-то слов маловато будет.

– А что, тебе опять нужны доказательства? – возразил Бран – и прикусил губу. Это прозвучало насмешкой, а смеяться сейчас ему вовсе не хотелось. Ни над кем, даже над конунгом.

Конунг нахмурился, глаза превратились в злые щелки:

– Я на твоем месте поостерегся бы, колдун. Или совсем стыда у тебя нет?

Бран поглядел на Харалда, на безжизненное тело, простертое вдоль лавки. На запрокинутую голову и свесившуюся руку.

– Я не издеваюсь, – ответил он. – Но… ты прав. Ты прав. Только на этот раз у меня нет никаких доказательств. И свидетелей тоже нет.

Конунг сидел, постукивая по полу ногой.

– Нету, говоришь? – отозвался он. – А Серый?

– Кто такой Серый?

– Да раб. Харалдов раб, – по губам конунга скользнула жесткая усмешка. – Ой-ой, колдун, а ты, видать, не знал. Дал, видать, маху, а, колдун? Облажался! Серый слыхал, как вы ссорились, он у двери хозяина ждал, ну, и подслушал вас. Он вечно подслушивает, Серый-то, уж он такой. Подслушивает и подсматривает. Слыхал он, все слыхал, колдун. Вот так.

Бран остолбенел. Он чувствовал людские взгляды и чувствовал, как наливается яростью толпа.

– Я… не понимаю, о чем ты, – услыхал он свой внезапно севший голос. – О чем ты говоришь, конунг?

Торгрим посмотрел на Брана с отвращением.

– Все дурочку валяешь, да, колдун? – ответил он, сдерживая злость. – Даже теперь не признаешься? Трус!

– Мне не в чем признаваться. И я не трус, не больше, чем все остальные. Но если уж дело так пошло, я имею право знать, в чем меня обвиняют. Что тебе сказал этот раб?

– Здесь я вопросы задаю! – рявкнул конунг. – Щенок! Выучись сперва со старшими говорить!

– Извини, я не хотел грубить. Но я действительно ничего не понимаю. Этот раб… Серый, он, наверное, и правда подслушивал под дверью, я тоже так подумал, когда наткнулся на него… ну, не важно. Но мы с Харалдом не ругались. Нам с ним нечего делить. До сегодняшнего дня я с ним был едва знаком. Этот раб говорит неправду. Не знаю, зачем, но он врет. И потому я тебя прошу, конунг: позови этого раба. Пускай он здесь повторит все, что рассказал. Пусть посмотрит мне в глаза – и повторит. Я тоже хочу услышать, что сделал такого ужасного. Пожалуйста, конунг. Я только об этом тебя прошу.

Конунг уставился на Брана, но тот взгляда не отвел.

– Что ж, – сказал Торгрим наконец, – это можно. Эй, Серый! Серый! Где ты там?

Молчание. Люди начали оглядываться.

– Здесь он, иль нет? – нетерпеливо спросил конунг. – Куда запропастился, пес его…

Никто не ответил. Раб не появлялся. Конунг повернулся к воинам, стоявшим неподалеку.

– Олаф, – позвал конунг, – найдите-ка его. Только не бейте, просто приведите сюда. Да скажите, чтоб не боялся, никто ничего ему не сделает, и колдун тоже. Давайте поскорей.

Мужчины направились к двери.

– Мы его отыщем, колдун, будь спокоен, – пообещал конунг.

– Надеюсь, – отозвался Бран.

Повисла тишина, медленно потянулись минуты. Устав стоять, толпа разбрелась. Все, кто стоял, уселись на лавки, на табуреты около стола, на ногах остались лишь Бран и конвоиры.

Прошло с десяток минут, и терпение конунга лопнуло.

– Да где ж они, за смертью их только посылать. Так чего ж, колдун? – конунг небрежно облокотился о стол. – Говоришь, не ссорились вы с ним?

– Нет, – ответил Бран. – Мы не ссорились, просто разговаривали.

– Ага, разговаривали. Ясно. Значит, вы просто разговаривали, а потом он просто упал и умер, так?

– Нет, не так! – вспыхнул Бран – но взял себя в руки. – Не так. То есть, не совсем так. Видишь ли, пиво, которое он принес, было отравлено. Я так думаю, больше просто ничего не остается. И Харалд то же самое подумал. Он мне это сказал перед… перед смертью. Из того, что он принес, он пил только пиво, понимаешь? Есть он не стал, а вот пиво выпил. Ну и…

– Пиво, говоришь? – конунг сощурился. – Ладно. Допустим. Ну, а почему тогда ты жив? Ты его не пил?

– Нет.

– Почему? – конунг подался вперед. – Потому что знал, что оно отравлено? Потому что ты его сам и отравил? А? Да?! Отвечай, колдун! Разве не так все было?

– Нет!

– Ты сам пиво отравил! И дал Харалду выпить! Раб тебя видел, колдун! Он за вами подсматривал! Отвечай, зачем ты это сделал?! Отвечай мне, ну! Говори, прежде чем мне тебя повесить! – конунг ударил себя кулаком по колену. Старший Харалдов сын вскочил, некоторые из сидящих присоединились к нему. Поднялся сильный шум.

– Тихо! – гаркнул конунг и ладонью хлопнул по столу. – Замолчите, сам разберусь! А ты, колдун, не запирайся. Ишь, щенок! Харалд-то к тебе хорошо относился, сам к тебе вызвался пойти. А ты, значится, и отплатил ему… Эх, ты…

– Я его не убивал! – крикнул Бран. – Я его не убивал, и яду ему не сыпал! Раб врет, Харалд умер случайно! Это я, я должен был быть на его месте. И вообще, разве же не ты мне всю эту провизию послал, а, конунг? Харалд говорил, что ты. Что ты зла просил не держать, и так далее. Я к пиву даже не прикасался. Я его не переношу, никогда не пью, вот Харалд его себе и забрал. Он же не знал, что… Он ведь отсюда его принес. Кто же мог подозревать, что оно отравлено!

Конунг медленно выпрямился на табурете.

– Ты на что это намекаешь, колдун? – с угрозой молвил он. – Что-то в толк я не возьму.

– Я не намекаю, – стараясь говорить спокойнее, отозвался Бран, – лишь говорю, что это пиво мне послал ты. Разве не так?