Текст книги "Призрак гнева (СИ)"

Автор книги: Нелла Тихомир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

Бран взял ее за руку.

– Милая, ну зачем? – взмолился он. – Зачем ты это делаешь? Зачем так с собой поступаешь? Скажи, зачем? Ведь ты ни в чем не виновата. Кого ты хочешь наказать? Меня? Себя? Отца? Нас всех? Так ради твоего отца не стоит мучаться. Себя тебе не за что наказывать, а я… я уже наказан, очень сильно, поверь. Да, я знаю, что был дураком. Я перед тобой виноват. Это правда, я признаю. Но ведь ты говорила, что ты меня любишь. Неужели ты не можешь меня простить? Пожалуйста. Не мучь меня, я так больше не могу. Что ты хочешь, чтоб я сделал? Только скажи, и я сделаю. Я сделаю! Хочешь, уедем отсюда? Прямо сейчас? Хоть сегодня? Одно твое слово – и мы уедем. Только говори со мной. Родная, ну, говори же со мной! Я для тебя все на свете сделаю, только не отталкивай меня. Перестань меня казнить. Тебе ведь самой от этого плохо, я ведь вижу. Я чувствую, Улла! Я знаю, что ты… что тебе от этого больно, любимая моя! Зачем ты, а? Ну, зачем? Перестань, прошу тебя! Я просто… у меня просто душа разрывается от этого всего. Я не могу больше, Улла! Хватит, умоляю! Поговори со мной! Дай мне тебе помочь! Я люблю тебя, ма хридэ, и не могу смотреть, как ты себя убиваешь. Ну, пожалуйста… я так тебя люблю… Я тебя люблю, родная… маленькая моя… – Бран поцеловал ее ладонь, и Улла вздрогнула. Вырвалась и оттолкнула Брана. Потеряв равновесие, он сел на снег, а девушка вскочила и бросилась бежать.

– Улла! Улла! – крикнул он.

Она не остановилась, бежала, шатаясь, будто пьяная. Платок соскользнул с плеч, а она и не заметила. Пелена падающего снега окутала Уллину фигурку, заслонила, спрятала от глаз.

Бран закрыл лицо руками. Минуту сидел, не двигаясь, потом поднялся. Снег валил все гуще, стоял перед глазами, как шевелящаяся серая стена. Бран шагнул из-под навеса, и снег коснулся его лица, ледяные пчелы облепили волосы и плащ. Бран ничего не видел, лишь их беспрерывное мелькание. Мир утонул в безмолвии. Казалось, все исчезло – и дома, и звуки, остался только снег. Он холодил Брану губы, стекая по щекам, горький, будто соль. Он проникал под плащ, пробирался прямо в сердце, лип к ногам, делая их тяжелыми, как гири, не давал дышать. В целом мире был только снег. Бран видел только снег, чувствовал только снег. Ступал по снегу, дышал снегом. Снег, снег – словно, кроме снега, ничего ему больше не осталось.

Глава 11

Бран был в старой кузнице.

Стемнело, но он не зажигал огня. Ничком лежал в углу, около стены, на истертой шкуре, и пальцы перебирали солому, вороша сухие стебли – бездумно, медленно, и снова, и снова… Солома шелестела, ости царапали кожу, но Бран не замечал.

Шорох. Блик света. Тихий голос:

– Бран? Эй, Бран, ты тут?

Он не шелохнулся. Стукнула дверь, еле слышные шаги прошуршали от порога. Слабый свет упал Брану на лицо, коснувшись глаз, и он повернул голову.

Это был Грани. Он держал глиняную плошку, в которой танцевал оранжевый огонек. Присев на корточки возле очага, он поставил плошку наземь и сказал:

– Холодно у тебя. Чего огонь не разожжешь?

Бран молчал. Грани подождал, но ответа не было.

– Ладно, – вздохнув, промолвил он. – Сейчас.

Он встал и растворился в темноте. Через минуту воротился, положил в очаг поленья, взял с земли пучок соломы и сунул в плошку. Солома вспыхнула.

Покуда Грани разводил огонь, Бран сел. Тело, одеревенев, не слушалось его, а ног Бран почти не чувствовал.

Он закутался в плащ. Свет в кузнице стал ярче, затрещали горящие поленья. Грани произнес:

– Чего обедать не пришел?

Бран поднял взгляд. Глаза Грани были черными, в них отражались два маленьких костра.

– Я слышал, вы с Уллой поругались? – сказал Грани. Бран вытянул над огнем озябшие руки. Он знал, что Грани смотрит на него.

Снова вздох. Рука Грани потянулась и поправила поленья.

– Пойдем лучше к Сигурду, а? – услышал Бран. – Чего тебе тут сидеть? Тут холодно.

– Я привык.

Грани взял плошку, дунув, загасил огонь. Чуть погодя позвал:

– Бран.

Тот поднял голову.

– Чем я могу помочь? – спросил Грани. – А?

– Ничем, – ответил Бран. – Ничем, Грани.

– Ведь она же… она же тебя вроде любила. Я не понимаю, почему она…

– Я тоже. Не ломай голову. Мы сами разберемся.

– Извини. Я, правда же, не хотел лезть. Я просто… просто вы оба мои друзья, и я…

– Понимаю. Ничего.

Снова молчание. Бран лишь теперь почувствовал, до чего замерз. Его била дрожь, он льнул к огню, стуча зубами.

– Пошли к Сигурду, правда, – сказал Грани. – Ты весь заледенел.

– Потом, – ответил Бран. Чуть погодя спросил:

– Ты видел Уллу?

Грани затряс головой:

– Только утром. Еще до того, как вы… – он осекся.

– Да уж, – Бран попытался усмехнуться. – Быстро новости разносятся, а?

– Извини.

– Ты здесь ни при чем.

– Хочешь, чтобы я ушел? – через минуту спросил Грани. Бран пожал плечами.

– Знаешь, что, – промолвил Грани. – Схожу-ка я домой да принесу поесть. Коль ты сам идти не хочешь… А?

Бран посмотрел, и Грани улыбнулся.

– Мне не трудно, – заверил он. – Совсем не трудно, правда. Чего тебе голодным сидеть? Хоть согреешься. Так я схожу?

– Спасибо, – отозвался Бран. Грани встал.

– Я скоро, – он пошел к порогу. Заскрипела дверь, настала тишина. Бран уставился в костер. Огонь просвечивал сквозь пальцы, и от этого казалось, будто руки полыхают оранжевым сиянием. Ему почудилось, что он может видеть свою кровь, бегущую по жилам.

Чуть-чуть согревшись, он стянул башмаки. Морщась от боли, принялся растирать сведенные судорогой ноги.

Бран не слышал, как отворилась дверь – просто его словно что-то подтолкнуло, и он поднял голову. Увидел темную женскую фигуру, закутанную в плащ. Она стояла у входа – и молчала. Задохнувшись, Бран вскочил.

– Улла, – он бросился вперед и схватил ее за локоть. – Милая, ты пришла… ты все-таки…

Она подняла голову, капюшон сполз…

Аса. Словно обжегшись, Бран отдернул руки и отступил.

– Ты, – промолвил он.

– Да, – ответила она. Бран отвернулся.

– Можно зайти? – спросила Аса ему в спину. Он сказал:

– Входи, раз пришла.

Он воротился на место. Аса села на полено около огня. Ни один из них не проронил ни слова. Молчание становилось нестерпимым.

– Я помешала?

Бран не ответил. Аса подождала и произнесла:

– Здесь жутко холодно, – она поежилась. Бран молчал.

– Ты что, никогда не перестанешь на меня злиться? – выговорила Аса. Лицо у нее было в синяках, на щеке темнела ссадина. Брану почудилось, что за последние дни она похудела.

– Я не злюсь, – ответил он.

– Я же не слепая, – она опустила голову. Снова подняла. Сказала:

– Хочешь, я еще раз прощения попрошу?

– Попроси лучше у сестры.

На ее глазах появились слезы.

– Какой же ты, – начала она – и замолчала.

– Ладно, проехали, – пробурчал Бран.

– Мне что, до конца жизни теперь расплачиваться? – ее голос дрожал. – Вы прям убить меня готовы! Я… я же сказала: я не хотела, чтоб так вышло!

– Ты сюда орать пришла? Если так, можешь уходить. Я не намерен слушать твои вопли.

Аса опустила голову.

– Извини, – промолвила она. – Я не хотела на тебя кричать. Я просто… мне просто очень страшно.

– Что, опять Видар? – осведомился Бран. – Я же тебе говорил, расскажи отцу. Твой брат опасный человек, да, к тому же, и упрямый. Своего добьется, упаси Боже.

– Отец тут не поможет.

– Почему нет? – Бран пожал плечами. – Он ведь все-таки конунг.

– Но он же не колдун, – тихонько выговорила Аса.

Минуту висела тишина. Ее нарушила Аса:

– В конце недели будет сходка. Слышал?

– Серьезно? – Бран нахмурился. – Нет, не слышал. Выходит, эти все-таки своего добились.

– Отец так решил, – сказала девушка. – Отец… и Сигурд. Они вдвоем народ созывают. Сигурд приходил и все отцу рассказал. И про то, что послы ему предлагали, и что… многие хотят нам с отцом устроить Божий Суд, – она прикусила губы.

– Неужели Сигурд ему все рассказал? – спросил Бран.

– Да.

Бран задумался.

– Понимаю, – только и выговорил он.

– А я вот нет, – сказала Аса. – Я не могу понять, зачем отцу понадобилось лезть на рожон. Зачем надо было поддаваться… этим, Видару, и всем его прихлебателям! Ведь это только Видару и выгодно! Зачем он идет у них на поводу? Зачем?!

– Тише, не кричи. Каким бы ни был твой отец, он не дурак и не трус, тут я с Сигурдом согласен. Я терпеть не могу твоего отца, но тут я согласен. Он не трус, а уж Сигурд – и подавно. Это был единственный выход. Теперь все увидят, что они по-прежнему вместе, и что Сигурд против конунга не пойдет. А ты думаешь, тут найдется много чокнутых, что рискнут с ними с обоими воевать?

– Видар, – отозвалась Аса.

– В одиночку Видар ничего не сможет, – уверил Бран. – Что он сумеет, по-твоему? Ну, что? Он же не берсерк.

Аса отвела глаза:

– Ты его не знаешь. Ему море по колено, он никого не боится. Он… он даже богов не боится. Как вобьет себе чего-нибудь в башку, не остановишь, он такой.

– Ничего он один не сможет, не бойся ты его.

– А… а если клан нам все-таки решит устроить Божий Суд? Если народ так решит? Вдруг Сигурд не сумеет их отговорить? Если клан захочет… если они этого захотят, отец обязан будет подчиниться. А они могут. Они могут захотеть! Еще как могут, я их знаю! Что тогда со мной будет?!

– Не знаю.

– Я боюсь, – шепнула Аса. – Они нас будут пытать!

– Брось, – попытался утешить Бран. – Не думаю, что до этого дойдет. Ладно тебе, успокойся, чего ты. Никто ничего тебе не сделает, просто не посмеют.

– Еще как посмеют. Они злые.

– Тебе кажется.

– Ничего не кажется. Они хуже, чем ты думаешь, – Аса вытерла глаза. – Моего отца многие ненавидят. Он иногда… его иногда… ну, словом, он бывает чересчур крут.

– Неужели, – буркнул Бран – и отвернулся. Аса сказала:

– Вот и ты тоже. Но отец хороший, хоть он тебе и не нравится. Просто он… ну, такой.

– Тебе виднее, – нагнувшись к костру, Бран разворошил поленья. Искры взметнулись над огнем, как потревоженный пчелиный рой.

– Но он вовсе не такой уж плохой человек, – сказала Аса. Бран выпрямился, будто эти слова ужалили его.

– Вот что, отстань от меня со своим отцом, – отчеканил он. – Он меня не интересует. Ты чего пришла, ему дифирамбы петь, что ли? Если так, попала не по адресу, ясно?

Аса зябко завернулась в плащ и спрятала лицо в меховую оторочку. Потом спросила:

– Ты его ненавидишь?

– Тебе так необходимо это знать?

– Да…

– Ну, если тебе необходимо, то да. Ненавижу. Это все?

– И меня? – спросила Аса. Ее лицо казалось грустным. Бран ответил, понижая тон:

– Тебя? Ты-то при чем?

– Моя сестра меня ненавидит, – сказала Аса. – Она считает, что это все из-за меня. Что из-за меня у нее… ну… такое с ней случилось. Что я нарочно… нарочно вас тогда…

– А ты – нет? – тихо выговорил Бран. – Разве ты – нет? Ты же была трезвая, знала, что говоришь.

Аса зажмурилась.

– Но я же не знала, что он… вот так… – она глотала слезы. – Я не знала, что она беременная! Я не знала, понятия не имела!

Бран опустил глаза.

– Мне жаль, что так вышло, поверь, – сказала Аса. – Мне… мне очень, очень жаль.

– Да. Мне тоже.

– Бран…

– Чего?

– Ты меня что, никогда теперь не простишь?

– А тебе это так важно?

– Важно.

Бран не ответил, лишь пожал плечами. Аса произнесла:

– Я не такая свинья, как ты обо мне думаешь.

Бран усмехнулся:

– Откуда тебе-то знать, чего я думаю.

Они замолчали. Бран чувствовал, что Аса наблюдает за ним, но не поднял головы. Костер дышал теплом, ледяная тьма отступила и притаилась у сидящих за спиной. Угли светились сквозь огонь, словно раскаленное северное сияние.

– Ты придешь на сходку? – спросила Аса.

– Может быть, – ответил Бран.

– Я ужасно боюсь.

– Ничего не случится.

– Тебе на меня плевать, верно? – сказала она. Бран хрустнул зубами:

– Слушай, чего тебе надо, а? Чего ты хочешь? Я, кажется, не твой брат, и не твой телохранитель. У меня своих забот по горло.

Аса вдруг закрыла ладонями лицо и уткнулась в свои колени.

– Ты думаешь, это правда, – глухо молвила она. – Ты ему веришь. Как и остальные. Почему, а? Почему вы ему поверили? – она вскинула голову. Расширенные глаза сухо и коротко блеснули.

– Почему? – сказала Аса. – Почему вы верите каждому его слову? Он же нас просто ненавидит. Они оба нас ненавидят! Они сговорились! Ты что, не понимаешь? Ты не понимаешь?!

– Кончай орать, – процедил Бран.

– Она с ним заодно! – не унималась Аса. Ее голос звенел, она подалась вперед, рукой едва не касаясь огня. – Он ее подговорил! Тогда, в прошлый раз, она это специально! Из-за нее теперь весь поселок на ушах стоит, все только о нас с отцом судачат! Ей все поверили! На то и было рассчитано! Она всегда так! Всю жизнь всех за нос водит, с самого…

– Хватит!

– С самого детства! Чтобы на нее вниманье обращали! А то кто бы ее иначе заметил? Кто она такая? Чего вообще в ней есть? Вот ты – чего ты в ней нашел? Ну, чего? Чего?!

– Я сказал, хватит!

– Дурак! Она тебя морочит! Она с тобой играет! Она и с Ари вот так играла! А где он теперь? Где, а? Ну, где он теперь?! Это она все подстроила! Это из-за нее он…

Бран вскочил.

– Заглохни, сука! – рявкнул он, сжимая кулаки. – Вставай и выметайся! Ну?!

Он сделал жест, будто собирался ее ударить. Вскрикнув, она бросилась ему в ноги, обняла колени и заплакала в голос.

Бран опешил. Аса рыдала, вцепившись в его плащ.

– Стерва, – сквозь зубы буркнул он. – Стерва… идиотка… вот ведь дрянь. Отвяжись от меня, – сбросив ее руки, он вырвался и отступил. Прошло несколько минут. Плач Асы сделался тише.

– Прости… – молвила она.

– Да пошла ты, – ответил Бран, не глядя на нее.

– Видар меня убьет, – это прозвучало тихо и словно обреченно. Однако Бран был чересчур зол, чтобы посочувствовать:

– Правильно сделает.

– Прости… прости меня.

– Ну, да. Ты не хотела, да? Как же, слышали.

– Я… я вышла из себя.

– Неужто? Видать, это у тебя отцовское.

– Не сердись.

Бран повернулся. Увидал ее заплаканное, распухшее, несчастное лицо. Ни слова не сказав, сел на место и уставился в огонь.

– Я такая дура, – чуть погодя сказала Аса.

– Да. Ты дура.

– Я очень боюсь, Бран…

Бран исподлобья посмотрел на нее, отвернулся и спросил, пожав плечами:

– Чего, опять про сходку?

– Не только.

– Слушай, – не выдержал он. – Ну говори уже, чего тебе надо. Ты же ведь не лаяться сюда пришла?

– Нет…

– Ну?

Девушка молчала, пальцы теребили мех на капюшоне. Потом она произнесла:

– Я… ты подумаешь, я вру.

– Не решай за меня, чего мне думать.

– Ты подумаешь, я ненормальная.

– Знаешь, мне бы, может, было легче, если б ты и вправду была ненормальная. Вот что. Или говори – или уходи. Я от тебя устал, всю ночь тут с тобой сидеть не собираюсь. Ну, ты будешь говорить? Если нет – дверь вон там, – Бран махнул рукой в темноту.

– Да, я… я скажу, – Аса вытерла слезы. – Я… понимаешь, мне стали сниться плохие сны. Вернее, сон. Все время один и тот же сон. Это началось после прошлой сходки.

Бран нахмурился. Аса поспешно добавила:

– Я ни на что не намекаю.

– Конечно, не намекаешь, – сказал Бран. – Чего намекать, если ты уже в открытую Уллу во всех грехах обвинила.

– Нет! Нет… Я не обвиняла. Я не думаю, что она… нарочно. Просто она злится, а уметь-то она разное умеет, вот и…

– Вот и насылает на тебя плохие сны, – продолжил за Асу Бран. – Так, да? Ты мне это сказать хотела, Аса?

Она опустила голову.

– Ясно, – выговорил Бран.

– Я не думаю, что причина в ней, – сказала Аса.

– Да неужто? Тогда в ком же?

Аса поежилась.

– Это Видар, – ответила она. – Это он. Он ее или подговорил… или заставил.

– А, по-моему, это у тебя крыша едет, Аса.

– Я знала, что ты не поверишь.

– Нет, ну, ты сама себя послушай. Никому нет другого дела, как только сны на тебя насылать! Совсем уже.

– Но это не просто сон! – умоляюще воскликнула она. – Ты не дослушал!

– Аса, это сон, – ответил Бран. – Сон, понимаешь? Если из-за каждого сна колотиться башкой о стену, будет дырка! Мне и самому такие сны снятся, что…

Аса сказала:

– Это не просто сон. Послушай же меня!

– Зачем? – осведомился Бран. – Я тебя уже час слушаю. Ты только и делаешь, что поливаешь грязью брата и сестру. Надоело.

– Это не так.

– Я не глухой.

– Ничего подобного!

– А я сказал, хватит. Я не желаю слушать гадостей об Улле! Я ее люблю. Она – моя жена. Вы ей вдоволь в душу наплевали. Посмотри, до чего вы ее довели. Может, достаточно, а?

– Я ее не доводила! – вскрикнула Аса. – Она сама себя довела!

– Заткнись!

– Не приказывай мне! Кто ты такой? Ты здесь никто! Здесь ничего твоего нету! Ты нищий и… и самозванец! Здесь все моему отцу принадлежит! И твоя, с позволения сказать, жена – тоже! Не смей на меня орать, пустое место!

– Да, – тихо молвил Бран. – Ты права. Ничего моего тут нету. Да мне от вас ничего и не надо. Вот только если я пустое место, зачем же ты сюда пришла?

Ее губы задрожали.

– Потому что дура, – произнесла она. – Потому что… потому что думала, ты человек, а ты… ты… – слезы потекли по ее щекам. Она вытерлась ладонью. – Я пришла, потому что мне больше не к кому было, а ты… Я у тебя уже неделю прощения прошу, а ты… Ты не лучше Видара. Если меня завтра на костер поволокут, ты туда хворосту подбросишь. Я думала, ты человек. Когда ты меня в сарае защитил, ты зачем это сделал? Зачем? А? Зачем? Ты же меня готов в клочки разорвать. Я верила, что ты, а ты… – она провела руками по щекам, по глазам, по губам, опухшим от плача. Бран проговорил:

– Я хочу, чтобы ты знала: я тебя не ненавижу. И готов тебе помочь, в разумных пределах. Я даже твоему отцу готов помочь, если действительно потребуется. Но Улла… Уллу я вам трогать не дам, и гадости о ней слушать не намерен. Как ты к ней относишься – твое дело. При мне гадостей о ней изволь не говорить. Это все, добавить нечего.

Аса утерлась рукавом. Чуть погодя спросила:

– Ты за нее любому глотку перегрызть готов, да?

– Да, – твердо молвил Бран. – Да, готов. Тебя это колышет?

Она опустила голову. Пару минут оба молчали, потом Аса сказала почти шепотом:

– Счастливая она.

Бран ничего на это не ответил.

– Знаешь, – Аса подняла глаза. – А ведь ты мне и правда тогда понравился, еще вначале, и… и до сих пор нравишься.

Бран молчал.

– Ты странный парень, – сказала Аса. – На тебя ведь бабы просто вешаются. Разве нет?

– Я к этому стараний не прикладывал, уж поверь.

Аса грустно улыбнулась:

– Верю. Я ведь тоже на тебя вешалась, если помнишь, потому и говорю. Я тебе не нравлюсь?

– И вот чего ты опять начинаешь, – с досадой сказал Бран.

– Нет, серьезно, – не отступала Аса. – Ведь я красивее сестры. Признайся. Разве нет?

Бран пожал плечами:

– У каждого свой вкус.

– Ты не ответил. Я красивее?

Бран помолчал, разглядывая ее.

– Да. Ты очень красивая, – ответил он. – Даже когда плачешь. Ты, наверное, и вправду красивее всех, кого я видел.

– А ты все равно выбрал ее. Почему?

– Господи, тебя это прямо с ума сводит, я погляжу.

– Не воображай о себе, не сводит. Просто интересно. В ней что-то есть такое, чего нет во мне?

Бран поднял брови.

– Ну, если хочешь знать… Конечно, есть. Я ведь тебе это говорил. В капище, не помнишь?

– Как не помнить, помню. Да вот только… Ты мне это тогда со злости сказал. Я же не дура, понимаю. Ты со злости сказал, я со злости сказала, и отец… со злости… А теперь сестра… тоже со злости.

– Предупреждаю: еще слово, и я…

– Успокойся, – ответила она. – Я молчу, ничего плохого про нее больше не скажу. Как можно говорить плохое, когда… когда люди так любят, – на ее глаза опять навернулись слезы. – А знаешь, ведь это правда. Я действительно завидую. Я ей завидую. Если бы и меня так кто-нибудь любил! Если бы и у меня было… такое, как у вас. Вам тут почти все женщины завидуют. Любой женщине охота, чтоб ее вот так любили! Говорят, что мой отец вот так же мою мать любил, с ума по ней сходил. Я бы все отдала, чтобы и у меня… И неважно, что после будет. После… можно и умереть.

Бран молчал. Аса шмыгнула носом и тихо произнесла:

– Ты хороший человек, я знаю. Прости, что орала на тебя… и за то, что наговорила тут, тоже прости. Сестра поправится, вот увидишь. Не переживай.

Аса замолчала, и Бран молчал. Они застыли в магическом круге света, очерченном костром. Костер был между ними, как граница, что, разделяя, связывала их.

Заскрипела дверь, дохнуло холодом, огонь метнулся, прижимаясь к полу, как напуганное живое существо. В полосу света вышел Грани с корзинкой в руках, и замер, увидев Асу.

– О… ты здесь, – промолвил он.

Она встала и запахнулась в плащ:

– Уже ухожу. Не буду мешать.

Бран поднял голову.

– Аса, ты… – начал он, но она перебила:

– Нет, я потом… как-нибудь потом. Попозже. Спокойной ночи.

Она пошла к порогу.

– Спокойной ночи, – растерянно промолвил Грани. Взглянул на Брана. Тот отвел глаза и промолчал.