Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)
– Ты ошибаешься, Зейн. У вас с Датчем теперь жены. Эти девчонки – ваше все. Конечно, я не ожидаю, что «The Kings» останутся прежними. – Он хлопает меня по спине и идет впереди. – И мне нравится, как все сейчас меняется.
Сердце колотится в груди. Тревога – незнакомое чувство, но оно вырывается наружу в полную силу, врезаясь в легкие и душит меня.
Мне нравятся некоторые изменения.
Датч доволен Каденс? Мне нравится.
Мы пережили все попытки отца нас удержать? Мне нравится.
Грейс Джеймисон взяла мою фамилию? Мне очень, очень нравится.
Но то, что происходит с Солом, пугает.
И нет никаких шансов, что это закончится хорошо.
ГЛАВА 38
Грейс
Обычно персонал Redwood Prep относится ко мне как к прокаженной. Учителя, внезапно осыпавшие меня вниманием, похвалами и кофе, закружили мне голову. Мне едва удалось от них ускользнуть.
День уже начинается странно. Я не с нетерпением жду своего первого занятия.
Честно говоря, не ожидаю, что там кто-то будет, поэтому я иду на риск и пробираюсь на пустую лестничную клетку, чтобы позвонить Финну.
– Я же сказал, что дам знать, когда все будет готово, – нетерпеливо отвечает он.
Я вздрагиваю.
– Я знаю. Я, э-э, на самом деле, хотела позвонить и сказать спасибо. – Наступает резкая тишина. Я прочищаю горло. – Ты пропускаешь школу сегодня утром из-за меня. Ты не спал… – переминаюсь с ноги на ногу, покусывая нижнюю губу. – Мои отношения с Зейном не имеют к тебе никакого отношения, как и мое расследование. Ты не обязан ничего из этого делать.
– Ты думаешь, Зейн оставил бы меня в живых, если бы я тебе не помог?
– Даже если ты оказываешь услугу своему брату, тебе не обязательно делать это так хорошо или прилагать к этому так много усилий.
Финн выдыхает.
– Все в порядке.
– Нет, это не так. – Я с трудом сглатываю. – Ты держишь свои чувства близко к себе, но это не значит, что у тебя их нет. Я знаю больше, чем кто-либо другой, каково это – быть самым тихим в комнате. Датч и Зейн громче и, э-э, настойчивее… – Он смеется. – Но я хотела, чтобы ты знал, что я вижу тебя, Финн.
Снова наступила тишина.
– Честно говоря… – Финн колеблется по телефону. – Я не могу починить флешку. Я отнес его в ремонтную мастерскую, и они сказали то же самое.
У меня спазмируют мышцы живота.
Нет, нет, нет.
– Есть еще один вариант. Это маловероятно. И очень рискованно.
– Да.
– Ты еще даже не слышал, что я хочу сделать.
– Да.
– А что, если ты пожалеешь, что сказала «да»? – бросает он вызов.
– Я доверяю тебе.
Раздается тишина.
– Финн?
– Думаю, я понял, – говорит он с улыбкой в голосе.
– Что понял?
– Как ты обвела Зейна вокруг пальца.
– Я восприму это как комплимент.
Он не отвечает, но тишина – достаточное подтверждение.
– Мне нужно идти на занятия. Ты позвонишь мне, если будет прорыв?
– Я уже сказал, что сделаю это, – отвечает он, но тон его уже не такой нетерпеливый, как в первый раз, когда я позвонила.
Повесив трубку, я иду по пустым коридорам в сторону своего класса. По пути замечаю, что ученики наблюдают за мной из своих классов.
Почему все на меня смотрят?
Я проверяю, не висит ли туалетная бумага под обувь и не испорчен ли гардероб, но все в порядке.
Это так странно.
Я иду немного быстрее. Может, мне стоило принять предложение Зейна остаться в номере отеля. По крайней мере, я бы получил больше удовольствия, чем сейчас.
Слоан, где ты?
То, что моя лучшая подруга не появляется, начинает меня раздражать.
Я улавливаю низкий гул голосов, когда приближаюсь к своему классу. Шаги ускоряются, приближаюсь к двери, ошеломленная тем, что все места в классе заняты.
– Доброе утро, мисс Джеймисон, – хором кричит класс.
Мои брови сходятся вместе.
– Д-доброе утро.
Что происходит прямо сейчас? Мой пульс громко стучит в ушах.
Пытаюсь понять, что я вижу. Есть несколько лиц, которые не принадлежат моему классу, но все сидят, книги открыты и чопорно ждут, когда я начну.
– Э-э, ты, – я показываю на мальчика в первом ряду.
Он вскакивает на ноги.
– Да, мисс Джеймисон!
Я съеживаюсь от его громкого тона.
– Ты не в этом классе.
– Нет, мэм, я нет.
Он смотрит прямо перед собой, руки напряжены на талии.
– Так… – оглядываюсь. – Что ты здесь делаешь?
– Я здесь на занятиях, мэм.
– Ты не выпускник. Я тебя никогда раньше не видела.
– Я первокурсник, мэм.
– Первокурсник? – ахаю я.
– Я всегда хотел посещать ваши занятия, мэм, но мне сказали, что вас может не быть после этого семестра, и если я хочу, чтобы вы меня учили. Мне сейчас нужно посидеть на одной из ваших лекций.
– Кто пустил этот слух?
Мальчик опускает глаза в пол.
Я ловлю взгляд знакомой мне девушки из студенческого совета.
– Ты.
Она неуверенно поднимается.
– Да, мисс Джеймисон.
Мои каблуки цокают по земле, когда я приближаюсь к ней.
– Кто тебе сказал, что я не буду преподавать здесь в следующем семестре?
– Эм, я услышала это от друга.
– А кто рассказал твоему другу?
– Я не знаю.
Ну, я знаю.
Тут же оборачиваюсь и звоню Зейну.
За пределами моего класса раздается звонок.
Я поднимаю глаза и вижу высокого, притягательного барабанщика «The Kings», стоящего в коридоре, в своей куртке Redwood Prep и с красивой улыбкой. Его глаза цвета океана блестят.
– Что это? – шепчу я в трубку, не в силах скрыть улыбку.
– Одна.
– Одна?
– Это была одна улыбка. Я собираюсь заслужить еще две улыбки от тебя к концу дня.
Мое сердце переворачивается и делает колесо.
– Приятного вам занятия, мисс Джеймисон. Я заеду за вами на наше свидание после школы.
Он вешает трубку и идет по коридору.
Я держу телефон у уха, как завороженная, и пристально смотрю вслед его отступлению.
Зейн Кросс – опасная, очень опасная сила.
Потому что, вопреки всем обстоятельствам, вопреки всем проявлениям здравого смысла и порядочности в моем теле, я думаю, что я, возможно, влюблена в него.
ГЛАВА 39
Зейн
Вызов от папы раздался, когда я был на кухне с девушками из кафе, планируя обед для Грейс.
– Ммм. Да, вот оно. – Мои глаза закатываются, когда я пробую приправу на ложке. – Не говори Мартине, но если ты когда-нибудь захочешь вернутся и готовить для нас, я все устрою.
– Ты непослушный мальчик. Ты слишком привык, что сестры дерутся из-за тебя.
– Меня больше не интересуют сестры. Я занятой человек, но для тебя я сделаю исключение.
Я подмигиваю.
– Непослушный…непослушный. – Глория колотит меня ложкой, громко смеясь.
Ее волосы серебристые, а глубокие морщины от смеха разбегаются по краям глаз.
Я уклоняюсь от каждого удара, а затем устремляюсь к ней, чтобы поцеловать ее в щеку.
– Спасибо, что делаешь это.
– Ты же купил ингредиенты, но зачем вообще заказывать такое дорогое блюдо?
– Одна моя знакомая обожает твою обычную пасту. Эта просто сведет ее с ума.
Глория хихикает.
– Кто та счастливица, у которой мой милый Зейн ведет себя как дурачок? – Выражение ее лица становится кислым. – Это ведь не тот, кто выложил твою задницу в интернет, да?
– Ты ведь не в первый раз видишь мою задницу, правда? – ухмыляюсь я, откидываясь на стойку.
– Ай яй яй. Я ведь тебя мало шлепала, пока ты рос, да?
– Глория, не говори со мной грязно на публике.
Я ухмыляюсь и отпрыгиваю назад, едва не попав лопаткой в голову. Тихо смеясь, хватаю яблоко.
– Откуда ты знаешь об этой картине?
– Ты слышал о Джинкс?
Я стону.
– Нет, Глория. И ты тоже.
Глория делает знак другим женщинам в кафе, чьи занятые руки меня не обманывают. Они все слушают.
– Девушки убедили меня загрузить что-то на свой телефон.
Она отмахивается, словно ей неинтересно узнавать, что такое приложение.
– С каких это пор тебя интересуют секреты Redwood Prep?
– Это не только школа, mijo. Судя по всему, – она смотрит в обе стороны и манит меня поближе, – эта Джинкс постит о твоем отце.
– Что?
Я хватаю телефон и проверяю уведомления.
У Джинкс сегодня несколько постов. Тот, что про папу, не набрал столько популярности, как тот, где мы с Грейс едем в школу в одной машине, но он все еще там.
На фотографии Джинкс папа одет в костюм обезьяны с поднятыми руками за трибуной. Заголовок гласит: «Кросс против Альбертсона: может ли бог рока победить за пределами сцены?»
Эта история выглядит неуместной на фоне моих дымчатых фотографий с Грейс, фан-видео, на котором Датч ведет Кейди на занятия, и вчерашнего видео, на котором машина Датча подпрыгивает на обочине шоссе.
Почему здесь освещается кампания отца? Джинкс даже упоминает усилия отца в кампании и подчеркивает, что он теряет обороты в опросах.
С каких это пор Джинкс интересуется политикой?
Пока я пользуюсь приложением, на мой телефон приходит сообщение.
Папа: Я в городе. Мы сегодня поужинаем дома.
Приходит еще один текст.
Папа: Приходи на час раньше остальных. Нам с тобой надо поговорить наедине.
Я выпрямляюсь, беспокойство скользит под кожей. Знание того, что кампания отца не идет хорошо, добавляет новый уровень предчувствия к тексту.
– Что случилось? – спрашивает Глория, поднимая к моему лицу руки, посыпанные мукой.
Улыбаюсь, той самой улыбкой, которая всем кажется совершенно естественной. Всем, кроме Грейс.
– Мой отец хочет провести семейное собрание.
Ее лицо вытянулось.
– Он тоже видел твои обнаженки в интернете?
Если бы.
В последний раз, когда отец выбрал меня для разговора, у Грейс отказали тормоза, и она чуть не погибла.
На этот раз я не буду рисковать.
Направляясь на парковку, набираю номер Сола.
Он отвечает после первого гудка.
– Да?
– Присматривай за Грейс для меня. Не выпускай ее из виду.
– У нас для этого есть лакей, Зейн.
Я останавливаюсь и массирую переносицу.
– Хорошо. Но скажи Холлу, чтобы он к ней не подходил.
– Сделано.
– Я серьезно, Сол. Позвони мне немедленно, если потеряешь ее.
– Мы сохраним твою жену в безопасности, Зейн. – Он делает паузу. – Ты хочешь рассказать мне, что происходит?
– Я дам знать позже.
Бросив телефон, завожу машину и выезжаю из Redwood Prep.
Мои кроссовки стучат по полу, когда я вхожу в дом, который папа делит с Мэрион. Или, точнее, в дом, который Мэрион делит сама с собой. Папа для нее такой же призрак, как Слоан для Грейс.
Мой взгляд устремился к лестнице, ведущей в комнату Грейс. Помню, как я поднимался по этой лестнице и застал ее в душе. С мокрыми кудрями и капающей по ее идеальному лицу к ее идеальному телу водой, я так сильно хотел ее поцеловать, что мне казалось, будто я под кайфом.
В тот день она была запретной тайной. Тоской, тихим ядом, просачивающимся в мою грудь. А я для нее был грязной тайной, которую она отчаянно пыталась вычеркнуть из своей жизни.
Теперь она моя жена.
Теперь я ее муж.
Теперь на карту поставлено очень многое.
В доме царит мертвая тишина.
Машины папы не было в гараже, как и машины Мэрион. Я приехал сюда, увидев, что студия папы пуста. Теперь я не уверен, где искать. Несмотря на все способы, которыми папа нас знает, вокруг него все еще есть мир секретов.
Что-то глухо ударило меня сзади.
Я оборачиваюсь и вижу Мэрион у входной двери. Сумка с продуктами, которую она несла, лежит на полу. Яблоки и апельсины катятся по полу, проносясь мимо меня, словно разноцветные перекати-поле. Из сумки с мясом у ее ног сочится вода и кровь.
Тишина кричит громче, чем банши.
Мы смотрим друг на друга.
Нас двое.
Разные и в то же время связанные.
Она женщина, которая любит Грейс больше жизни.
Я человек, который любит Грейс до смерти.
Мой мозг ищет шутку, которую я могу сделать, легкую тему для разговора. Мэрион была добра ко мне, когда мы жили здесь.
Но теперь она тверда как лед.
Я не могу придумать ничего, что могло бы нарушить тишину.
Ее пальцы роются в сумочке.
– Мне стоит сказать «добро пожаловать домой»? Я не хочу.
Нет, я сомневаюсь, что она это сделает.
Мой взгляд скользит по ее наряду, выискивая трещину где-нибудь под дорогим пиджаком и броскими украшениями.
– Прошло много времени. Ты хорошо выглядишь, – вежливо говорю я.
– Я выгляжу… – Она издает сдавленный, горький смешок. Секундой позже ее сумочка летит в меня.
Не уклоняюсь от нее, не так, как от игривых ударов Глории на кухне. Сумка стукается мне в плечо и падает на пол.
Я не вздрагиваю, даже если мне больно.
Мэрион подходит ближе. Ее улыбка кривая и темная. В ее глазах я вижу жажду моей боли. Она жаждет ее.
Я остаюсь на месте. Не спускаю с нее глаз.
Позволю ей питаться мной, если она этого хочет. Я не откажу ей в удовольствии попытаться сломать меня. Она та, кого Грейс любит. Одного этого достаточно, чтобы держать мой рот закрытым, а руки за спиной.
– Моя дочь с тобой?
– Она в школе.
– Я имела в виду, – ее тон напоминает лай, и она выдыхает, сдерживая эмоции, – она все еще живет с тобой?
Я спокойно смотрю на нее.
– Да.
– Ты с ней спишь? – Я не отвечаю. – Понятно. – Она качает головой и бормочет себе под нос. – Значит, ты настроена довести это дело до конца.
Вызов.
Но я не приехал ссориться со свекровью.
– Папа вернулся в город. Поскольку его пока нет дома, я зайду в другой раз.
Я успеваю сделать несколько шагов, прежде чем Мэрион рычит на меня.
– Не думай, что ты победил.
Замираю спиной к ней. Тихо говорю:
– Ни одна часть меня не хочет войны с тобой, Мэрион. Мы оба на стороне Грейс.
– На стороне Грейс? – еще один безумный смех срывается с ее губ. – Нет. Ты не на стороне моей дочери, Зейн. Ты избалованный, развратный принц, которого никогда не учили, что люди – не вещи, а женщины – не игрушки. Единственная сторона, на которой ты…твоя собственная.
Я медленно смотрю на нее. Она дрожит, как лист на ветру. Руки сжаты в кулаки по бокам. Ее глаза – темнее, чем у Грейс, более усталые, избитые и безнадежные – пронзают мои.
На мгновение мне становится ее жаль.
Ее смятение – это то, к чему я могу протянуть руку и прикоснуться. Ее тоска горький привкус во рту. Ее разрывают изнутри, ее части разлетаются на меня, как ракеты.
– Зейн Кросс. Король Барабанов, – саркастически говорит она.
Внутренний стон пронзает меня. Даже взрослые теперь читают приложение Джинкс.
– Ты не король. Ты никчемный. Шутка.
Палки и камни находят свою цель. Мое сердце обливается кровью.
Шутка. Это то, кем я был всю свою жизнь. Никогда не беспокоило меня, пока я не решил, что хочу быть кем-то другим. Чем-то большим. Хорошим мужем для Грейс. Хорошим человеком. Но никто не может увидеть, кто я, потому что то, кем я был, все еще следует за мной, как тень.
Мэрион медленно обходит меня по кругу.
– Я видела, как ты кружишься перед камерой без рубашки. Я видела, как ты обнимаешь полуголых девушек. Я видела, как ты целуешь незнакомок. Трогаешь их груди, их тела. Все на видео. Смеешься, когда сжимаешь их интимные места, смеешься, когда они касаются тебя в ответ. – Ее взгляд темнеет от осуждения. – У тебя нет стыда. Никакого. А я и не знала.
Она останавливается передо мной. Ее глаза бегают туда-сюда.
Впервые ее гнев утихает.
– Я не знала, что означал этот взгляд в твоих глазах, когда ты увидел Грейс, стоящую в том ресторане в ту ночь, когда твой отец познакомил нас. Я не понимала, почему твой взгляд следил за моей дочерью каждый раз, когда она входила в комнату. Я не узнавала, как ты смотрел на нее, на ее тело, на ее изгибы. Как ты истекал слюной и хотел. Как ты планировал заняться с ней сексом, как животное. – Я гримасничаю. – Почему я должна думать, что сводный брат захочет прикоснуться к своей сводной сестре? Почему я должна думать, что моя дочь, учительница, прикоснется к ученику? Почему я должна думать? Почему? Даже у гангстеров есть правила. Даже у наркобаронов есть порядочность. Даже заключенные убьют педофила за то, что он прикоснулся к ребенку.
– Я не ребенок, – твердо говорю я.
Она говорит так, будто не слышит меня.
– У всех нас есть свои черты. У худших из нас. У монстров, которых мы запираем и стараемся не думать о них. Даже у них есть кодекс чести.
– Твоя дочь не монстр. – Я вздергиваю подбородок. – Называй меня как хочешь, но Грейс не развращала меня. Я был взрослым, когда выбрал ее, и я был взрослым, когда добивался ее. Все остальные могут думать, что хотят, но ты из всех людей должна знать правду.
– Правда в том, что ты ее погубил. – Мэрион смотрит на меня сверху вниз, переходя от жажды к откровенной ненасытности моей боли. – Но если ты думаешь, что так закончится история моей дочери, ты сумасшедший. Ты ослепил ее, но где-то в этом влюбленном, глупом заклинании, которое ты соткал, она все еще сильна. Она все еще борется. Она не настолько потеряна в тебе, чтобы позволить поглотить ее. Пока нет. Не полностью. Она вырвется на свободу.
– А что, если она не захочет быть свободной? Или… – Я смотрю на нее сверху вниз, – что, если я дам ей другой вид свободы?
Мэрион усмехается.
– У меня есть прошлое. Я веселился, и ты права, я веселился публично. Но я покончил с этим. Мне нужна только Грейс. И осознание того, что я ее не заслуживаю, делает меня еще более решительным в том, чтобы заслужить ее. Чтобы доказать это…
Мэрион запрокидывает подбородок и смеется.
Раздражение внутри подпрыгивает, как приманка. Мне не терпится защитить себя. Защитить нас. Но Мэрион не интересует ничего из того, что я говорю.
– Ты когда-нибудь видел, как маленькая девочка учится в темноте? Я видела. – Она поджимает губы, погрузившись в воспоминания. – Они вырубили нам свет, и на следующее утро у Грейс был тест. Та маленькая девочка взяла свой стул и передвинула его к окну, чтобы заниматься при лунном свете. А когда облака закрыли луну, она передвинулась к окну у фонарного столба.
Я ей верю. Грейс жаждет света, как мотоцикл жаждет открытой дороги.
Она – все, что есть хорошего, правильного и истинного в этом мире. Ее преданность Слоан, ее верность матери, многочисленные попытки покончить со мной – все это из-за этого света. Чем больше моя тьма пытается затянуть ее в глубины, тем больше ее свет сияет.
– Даже если это будет означать, что я потеряю жизнь, – мать Грейс смотрит на меня, – я спасу ее.
Резко повернувшись, Мэрион наклоняется, берет сумочку и достает конверт. Она прижимает его к моему животу.
– Что это?
– Документы о разводе.
Я сдерживаю дыхание, заставляя себя оставаться неподвижным. Оставайся спокойным.
– Я уже подписала их. – Конверт хрустит под ее ухоженными ногтями. – Я больше не буду упрямиться. Я уйду. Я не буду. Бери все, кроме моей дочери и одежды на мне.
Мои ноздри раздуваются.
Я остаюсь неподвижен.
Мэрион видит, что я не пошевелился, чтобы взять конверт, и ее взгляд блуждает по моему лицу.
– Это то, чего ты хотел, да? Ты и твои братья? Вот почему ты обманул мою дочь и держал ее в заложниках? Чтобы я бросила вашего отца, ушла из вашей жизни? Чтобы вы могли вернуть свое королевство?
– Это не то, чего я хочу, – практически рычу я.
Наследство.
План разлучить отца и Мэрион.
Такое ощущение, что это какой-то далекий мир.
– Я люблю твою дочь. И я никогда, никогда не покину ее.
Мэрион ослабляет хватку на документах о разводе.
Конверт летит к полу, легкий, как перышко, несмотря на тяжелый, изменивший мир документ внутри.
Я не вижу ее руки, пока не становится слишком поздно. Пока она не бьет меня по лицу и не откидывает голову влево.
– Возьми меня вместо этого, – выплевывает она. Прохладный пот стынет на ее коже, создавая раскаленные капли, которые скользят по ее виску к подбородку. – Убей меня вместо этого. Уничтожь меня вместо этого!
Я держу свой измученный взгляд на полу, мои руки застыли как кулаки, мой рот закрыт. Я стою там, пока она снова бросает в меня свою сумочку. Пока она находит еще больше снарядов – свои туфли, тюбик помады, стеклянный стаканчик на стойке и, наконец, пресс-папье на буфете.
– Ах! – вскрикиваю я, когда тяжелый предмет ударяет мое восстанавливающееся запястье. Идеальное попадание в яблочко.
Боль пульсирует, разливаясь по всему телу.
Мой крик отчаяния выводит Мэрион из состояния безумия. Она останавливается с корзиной над головой, готовая бросить ее в меня.
Медленно, с болью опускает руки, и корзина катится по земле.
На долю секунды в огромном особняке слышно только наше хриплое дыхание.
– Пожалуйста, – умоляет она, и ее плечи опускаются, – отпусти… ее…
Я обхватываю запястье и смотрю в лицо женщины, которая имеет полное право меня ненавидеть.
Пора уходить.
– Позвони кому-нибудь. Тебе сейчас не следует оставаться одной. Грейс этого не хотела бы.
Боль в запястье невыносима, но что-то подсказывает мне, что Мэрион страдает еще сильнее, чем я.
– Ей все равно, – хнычет Мэрион. – Она выбрала тебя. – Я замираю. – В кабинете директора я сказала ей, что пока она с тобой, она больше никогда меня не увидит и не заговорит со мной. – Мэрион смотрит в землю, ее нижняя губа дрожит. – Она выбежала. Она выбрала тебя.
– Мне жаль, – выдыхаю я, но не уверен, извиняюсь ли я перед Мэрион или перед Грейс.
– Извинения не изменят ее решения. Она приняла решение. Так что это ты должен вернуть ее мне.
Этого никогда не случится. Я продолжаю идти к двери.
– Ничего хорошего не выйдет, если ты останешься с ней! – кричит Мэрион мне в спину.
Я останавливаюсь в дверях. Слегка поворачиваю голову.
– Нет. Ничего хорошего не выйдет, если ты попытаешься отобрать ее у меня.
