Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
Какого черта? Что это за халтурная работа? Если бы Грейс прислонилась к раздвижной двери, все бы рухнуло.
Я кручусь на месте, ярость захлестывает меня, но прежде чем я успеваю позвонить на ресепшн, замечаю, что в углу дивана что-то зажато.
Похоже на длинную палку, но она с необычным напряжением торчит прямо из подушек. Подойдя поближе, замечаю изысканную железную конструкцию с резьбой в виде цветущей сакуры. Это определенно не было сделано в отеле. Судя по тому, как глубоко она вбита, тот, кто послал эту стрелу в полет, сделал это с большой силой.
Мой взгляд мечется туда-сюда между окном и диваном.
Медленно, неуклонно приходит осознание.
– Нет, – шепчу я, кровь оттекает от головы к пальцам ног. – Нет, нет, нет.
ГЛАВА 49
Зейн
Я вытаскиваю стрелу из дивана, и с острия трепещет бумажка. В послании всего четыре слова.
Уничтожь это или умри.
Ужас пронзает меня насквозь.
Всю мою чертову грудь словно распирает. Я смотрю на окно, пока мой разум наводит резкость.
И вдруг все становится ясно.
Охранник, стоявший снаружи, ничего не значил. Ни одно из предупреждений о безопасности, которые я установил. Смерть практически дышала в затылок Грейс, и я не смог бы ее остановить. Чтобы спасти ее. Чтобы быть там.
Это предупреждение – любезность для Финна. Нашей семье.
Ничего больше. И ничего меньше.
Грейс могла умереть.
Правда об этом отдается в моей голове, отчаянно стуча кулаками по черепу, ужасающим эхом пронзая мою душу.
Весь мой мир был так близок к концу.
Мои ноги двигаются, и я одним плавным движением выхватываю флешку из ноутбука. Ноутбук издает предупреждающий сигнал об ошибке.
– Зейн.
Я кладу флешку в ладонь и поворачиваюсь к ней лицом.
Волосы Грейс мокрые и вода стекает по полотенцу. Локоны упругие, блестящие и красивые, они обрамляют ее лицо. Большие карие глаза смотрят на меня, а затем проводят косую линию от ноутбука к задней части диска в моей руке.
– Зачем тебе это?
Ее голос дрожит.
При этом звуке мои ребра смыкаются, каждое встает на свое место, как в игре «Тетрис», не оставляя места ни для сердца, ни для дыхания легких.
Давным-давно, еще до того, как я научился пить, папины приятели сводили меня в стриптиз-клуб. Мне тогда было лет двенадцать-тринадцать. Ослепленный огнями, женщинами и танцами на коленях, я почувствовал себя мужчиной. Королем.
Поэтому, когда члены группы попытались запретить мне пить, я настоял на том, чтобы купить все. Я не сразу пожалел об этом выборе.
Я не знаю, был ли я навеселе или это просто влияние алкоголя на организм подростка, но я помню, что мир стал казаться мне странным. Все двигалось медленно. Свет превратился в сгустки цветов и текстур. Обнаженные женщины выглядели как манекены.
Я двигался. Или, может быть, я не двигался, но мир вокруг меня менялся таким ужасающим образом, что у меня закружилась голова.
Я и сейчас так себя чувствую.
Как будто мое тело рассекает воздух и пространство, но ноги упираются в землю.
– Отдай мне ее, – говорит Грейс, осторожно приближаясь ко мне. – Дай мне флешку, Зейн.
– Я собирался переждать дождь, – честно говорю я ей. Был ли я когда-нибудь так честен с женщиной, как с Грейс?
Нет, никогда.
– Зейн…что ты делаешь? Положи флешку на место.
– Я хотел, чтобы ты положила голову мне на колени, пока читаешь. Я хотел научиться делать тебе прически.
– Зейн.
Она делает шаг вперед.
Я поднимаю флешку, и она замирает, ее глаза фиксируются на моей руке.
– Я хотел посмотреть, как ты засыпаешь ночью.
– Мы все еще можем это сделать. – Ее глаза наполняются слезами. – Если ты дашь мне эту флешку, мы все еще сможем это сделать.
– Ты изменилась, Грейс. – Мои глаза встречаются с ее глазами с отчаянием. – Ты для меня все.
По ее щеке течет слеза.
– Зейн, пожалуйста. Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста.
Я напрягаюсь против ее мольбы и бросаю флешку на пол.
Она делает огромный шаг вперед, но останавливается, когда я поднимаю ботинок.
– Если ты это сделаешь, – она раздувает ноздри, а ее лицо искажается от гнева, – для нас все кончено. Я никогда не прощу тебя. Я буду ненавидеть тебя до конца своих дней.
Надеюсь, так и будет. Надеюсь, ее волосы поседели, зубы выпали, и она сидит на кресле-качалке и желает моей смерти. Надеюсь, она смотрит, как ее правнуки играют у ее ног, слушает смех своих детей и ненавидит меня. Ведь это значит, что она живет. Это значит, что она выживет.
Я опускаю ногу вниз, как гильотиной, нанося удары, как на барабанах во время концерта. Сила значительная. Я играю на барабанах с тех пор, как научился правильно ходить.
Флешка разрывается на две части.
– Нет!
Грейс ныряет за ней.
Я отталкиваю ее и продолжаю топать, крушить, уничтожать все, что она построила под моими ногами. Я топчу ее и не оставляю ничего, кроме разбитых микросхем и осколков платы памяти.
Все пропало.
Улики уже не вернуть.
Грейс стоит на коленях, вытянув руки к флешке. Ее душераздирающие рыдания пронзают меня до костей.
Боль поглощает меня, и я сжимаю пальцы в кулаки.
Ее крики – как ножи в моих ушах.
Я больше не могу этого выносить.
Опустившись перед ней на колени, прижимаюсь к ее лицу.
– Я должен был. Я должен был, иначе ты умрешь.
Она взволнованно вздыхает.
– Я не жду, что ты поймешь или простишь меня. Я просто…
– Убирайся.
Слова рвутся из глубины ее души, из темноты. Словно имп, выползающий из ила.
Густая, склизкая паника вдавливается мне в кожу.
Нет, не уходи. Уйдя, ты больше никогда не сможешь ее увидеть.
– Вон! – Грейс вскакивает на ноги и рывком поднимает меня на ноги. С удивительной силой толкает в дверь. – Убирайся!
Я оборачиваюсь, чтобы в последний раз взглянуть на нее. Ее грудь вздымается так, будто она пробежала пять лестничных пролетов. В ее глазах дикая боль и ярость.
– Грейс…
– Я больше никогда не хочу тебя видеть. Между нами все кончено.
Мои кости, мои конечности, мои вены спазмируются от боли. Я не знаю, где заканчивается агония и начинаюсь я. Все, что я знаю, это то, что остаток жизни проведу в виде этого измученного болью, сломленного существа.
Дверь захлопывается.
В наступившей тишине чувствую жгучую боль в ноге. Сунув руку в карман, достаю оттуда наконечник стрелы и записку. Должно быть, я положил их туда во время своего оцепенения.
Я смотрю на записку, потом на дверь.
Она в безопасности.
Улики исчезли.
Я пытаюсь найти в этом радость.
Невозможно.
Спасение женщины, которую я люблю, только что стоило мне всего.
ГЛАВА 50
Грейс
Я собираю все осколки в кучу и тяну их к себе, как курица-мать своих птенцов.
Это выглядит плохо.
Я поднимаю глаза и вижу Слоан, сидящую на корточках, ее бледные руки обхватывают колени. Голубые глаза смотрят на уничтоженную флешку.
– Слоан, – задыхаюсь я.
Не думаю, что ты сможешь найти кого-то достаточно хорошего, чтобы починить эту флешку, Грейс.
– Мне жаль.
За что? Ты старалась изо всех сил.
Слоан разжимает руки, и я вскрикиваю, падаю назад и отползаю от нее.
Ее руки в крови.
Это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата.
– Нет.
Я мотаю головой туда-сюда.
Слоан резко останавливается. Ее голос дрожит, когда она поднимает руки.
Грейс…что это?
– Я не знаю. – Моя грудь вздымается. – Просто… просто оставайся там, пока я все выясню.
Грейс, помоги мне.
Слоан протягивает руки.
– Оставайся там.
Грейс…
Я упираюсь спиной в стену.
Не могу ползти дальше.
Страх впивается мне в горло, и я закрываю глаза, раскачиваясь.
– Я все исправлю. Я все исправлю. Я все исправлю.
Грейс. Грейс!
Чувствую, что кто-то трясет меня, и, открыв глаза, обнаруживаю, что надо мной склонилась Каденс. Ее выражение лица наполнено беспокойством.
– Каденс? – выдыхаю я. Оглянувшись через ее плечо, я вижу, что Слоан ушла.
– Зейн дал мне свою карточку-ключ и сказал, что тебе нужен кто-то прямо сейчас. – Она откидывает мои волосы назад и кладет руку мне на лоб. – Ты вся горишь. Грейс, ты в порядке?
Да, Грейс. Слоан появляется за плечом Каденс, капая кровью на ковер. Ты в порядке?
Я отдергиваю руку Каденс.
Она держит запястье, ошеломленная.
– Мне очень жаль. Я не хотела… – Мой рот широко открывается, и я с трудом делаю вдох. – Мне нужно все исправить. Просто дай мне секунду, и я все исправлю.
Каденс сжимает мои руки, когда я пытаюсь пошевелиться.
Я смотрю на нее с бешенством.
– Ты в порядке. Все в порядке. Мы разберемся с этим.
Она обхватывает мою голову руками и притягивает меня к себе, обнимая за плечи.
Почему она меня утешает?
Я ее учительница. Я взрослая.
Я все улажу.
Я все исправлю.
– Все будет хорошо, Грейс. Я обещаю, – снова шепчет она.
Но я знаю, что она лжет.
Потому что, когда смотрю вниз, то вижу кровь Слоан на своих руках.
Зейн
Огни бара меняются на неоново-зеленые, затем на розовые и желтые. Оглушительная музыка дребезжит в стеклянных стаканах на полке. За спиной бармена гордо висит четкая табличка: «Должно быть двадцать один или старше».
Но что, черт возьми, для меня правила?
Раньше они меня никогда не волновали.
И сейчас мне точно на них наплевать.
Музыка пропитывает мое тело и заставляет сердце трепетать. Басовая линия просто огонь. Финн сошел бы с ума от этой мелодии.
Я покачиваю головой в такт. Моя шея не двигается в такт ритму. В моем черепе слишком много жидкости. Мой мозг болтается, как резиновые уточки, которые танцуют и плещутся в воде.
Ритм спадает, барабаны вливаются в мелодию, наполняя песню мощью.
– Да!
Я сползаю со стула, не сводя глаз с танцпола.
Кто, черт возьми, написал эту песню? Мы должны немедленно купить права на нее.
Мой локоть скользит по глянцевой гладкой поверхности барной стойки, и я чуть не падаю лицом вниз. Кто-то обхватывает мои бицепсы руками.
В клубе темно. Все, что я могу разглядеть своим затуманенным взором, – это платье, усыпанное блестками. Но это женщина. В этом я уверен. Сиськи, выпирающие из ее дискотечного шара, привлекают внимание.
Неплохо.
Черт, но знаешь, у кого самые лучшие сиськи?
У Грейс.
Это была пытка – сидеть на ее уроках, смотреть, как она надевает эти накрахмаленные рубашки и скромные платья на пуговицах, когда я знал, что под ними скрывается. Черт, даже если бы я не видел ее горячее, как грелка, тело, извивающееся под моим в ту ночь, ее изгибы на занятиях соблазнили бы меня.
Она сложена. Ткань и пуговицы не могут скрыть, насколько потрясающе ее тело.
Девушка приближает ко мне свое лицо, обдавая меня тяжелыми духами.
– Ты Зейн Кросс? Из «The Kings»?
– Что? – кричу я.
Она наклоняется ближе, ее сиськи трутся о мою руку.
– Ты ведь он, да? Зейн Кросс?
Я отшатываюсь назад и лениво ухмыляюсь.
– А кто спрашивает?
Она морщит нос.
– Я Присцилла.
У Присциллы на ресницах гусеница. Она знает об этом? Буквально в двух сантиметрах от ее глазных яблок сидит жук.
– Так ты он? Зейн Кросс?
– Нет, то есть да. Зейн. Я Зейн.
Я усмехаюсь еще сильнее, изо всех сил стараясь не рассмеяться над ее нелепо длинными ресницами.
– Я так и знала.
Она говорит что-то, чего я не слышу, потому что отворачиваюсь, чтобы потребовать у бармена еще одну бутылку.
Когда снова встречаюсь с ней взглядом, она уже практически приклеилась к моему бедру и произносит длинную речь.
– А?
– Я попросила диджея поставить твою песню.
– Что? – кричу я.
– Это твоя песня! Я попросила ее.
В этом столько смысла, черт возьми.
Черт, эта песня хороша.
Я двигаюсь к танцполу и достаю свой телефон. Снимать себя на камеру – это инстинкт. Я перестал это делать после того, как у нас с Грейс все стало серьезно. Я не мог пригласить весь мир в наши с ней отношения. Разве что я хотел, чтобы Джинкс начала вынюхивать, а все мои сумасшедшие фанатки создали группу ненависти к Грейс Джеймисон.
Но теперь между мной и Грейс все кончено.
Ничто не мешает мне достать телефон и сообщить всему миру, что я вернулся. Если я не могу получить ее, то хотя бы могу получить это в качестве плохой, но адекватной замены.
Я выхожу в прямой эфир в своем любимом приложении.
– Ребята, послушайте! Они играют нашу песню! – кричу я.
Вокруг меня все начинают кричать, махать руками и прыгать в такт. Памела прижимается ко мне, улыбаясь в камеру, как будто знает, что камео в моей трансляции принесет ей годовую известность.
Поднимаю телефон вверх, позволяя ей подпрыгивать вместе со мной в прямом эфире. Сразу же количество моих часов увеличивается.
В мгновение ока ко мне присоединяются другие друзья Паркер. А может, ко мне присоединился ее домашний осьминог. Потому что внезапно повсюду появились руки.
На несколько блаженных секунд мир становится красочным и захватывающим. Мое сердце бешено колотится, а в голове нет ничего, кроме музыки, которая соединяет нас всех.
Но это длится недолго.
Песня заканчивается, и прилив адреналина исчезает так же быстро, как и появился.
И я снова остаюсь лишь эгоистичным куском дерьма.
Тьма давит на меня. Слишком много тел. Пот струится вокруг. Из чьих-то ям течет кровь.
На лицах вокруг меня начинают появляться улыбки. Призрачные, остекленевшие глаза смотрят в ответ, как зеркала. Это ужасно. Эта темнота, эти отягченные тени, этот запах внутренних мучений.
Но клуб, тусовочная жизнь – это мой дом. Когда я перестал думать, что это хорошее время?
Я тоже тебя люблю.
Слова, которые я прошептала Грейс, звучат в моей голове.
В моем сердце есть копье, гигантский гарпун, больше, чем тот, что сразил Моби Дика. И оно снова дает о себе знать.
Я заканчиваю прямой эфир.
Сердца, заполняющие мой экран, исчезают.
Черные.
Как и моя душа.
Мои мысли мечутся, а это значит, что я слишком трезв.
Оставляю Прингл и ее группу осьминогов. Их тени преследуют меня на всем пути к стойке.
– Ты не собираешься купить мне выпить? – говорит Панома. Я оглядываюсь, мы остаемся одни. Каким-то образом ей удалось отбить своих друзей, и теперь она одна погружает в меня свои наманикюренные коготки.
Я жестом предлагаю бармену заняться ею.
Он кивает.
– Вживую ты выглядишь гораздо красивее, чем в интернете.
Она наклоняется вперед, обнажая еще больше декольте.
– У меня что-то с лицом?
– Нет, ты просто красивый.
Я зажмуриваю глаза, борясь с отголосками Грейс, которые все еще бушуют во мне.
Пейдж знойно улыбается.
– Что случилось?
Я качаю головой, в горле стоит комок, означающий, что я вот-вот сделаю что-то постыдное, например, заплачу.
– Кто она?
Поджимаю губы, отказываясь произносить имя Грейс.
– Все в порядке. – Пейсли прижимается ко мне, покачивая бедрами, словно танцует танец на коленях стоя. Мягким, манящим шепотом она дышит мне в ухо: – Я могу заставить тебя забыть ее.
Я тут же отталкиваю ее.
Ее двенадцатидюймовые каблуки не поспевают за ее рысью, и она падает на пол.
Я смотрю на нее с отвращением.
– Кто сказал, что я хочу ее забыть?
– Присцилла!
Подруги Дискотеки подбегают и поднимают ее с пола. Все они бросают на меня злобные взгляды.
Присцилла? Я думал, ее зовут…Вообще-то я забыл, как ее зовут, как только она мне сказала.
Унижение окрашивает ее черты. Дискотечная девушка вскакивает на ноги.
Я начинаю проходить мимо нее.
Но теперь, когда она привлекла внимание своих друзей и людей, находящихся рядом, Дискотека начинает размахивать руками.
Она хватает меня и бросается мне в лицо.
– Кем, черт возьми, ты себя возомнил?
– Кем, черт возьми, ты себя возомнила? – рычу я в ответ, глядя вниз, наблюдая за страхом, мелькающим в ее глазах. Медленно перевожу взгляд с ее облегающего платья на покачивающуюся грудь и, наконец, на ресницы-гусеницы. – Такая, как ты, никогда не сравнится с ней.
Она вдыхает, как будто ее никогда раньше не отвергали. Она достаточно красива. Готов поспорить, все, что ей нужно было сделать, это надавить своим телом на парня, и он подарил бы ей весь мир. Ну, сегодня я потерял свой мир, так что мне нечего ей дать.
Раздосадованный, я вырываю у нее руку и выхожу на улицу.
Тяжелый звук шагов преследует меня. Два громоздких парня вдвое больше обычных людей выходят на улицу.
Я ухмыляюсь им.
– Джентльмены, чем могу помочь?
– Это тот парень, который толкнул меня, – говорит девушка Диско, выныривая из-за спины гиганта слева.
– Как ты смеешь толкать мою сестру?
Парень рычит, хватая меня за воротник.
Я спокойно смотрю вверх.
– Брат, не знаю, заметил ли ты, но… – наклоняюсь вперед и шепчу: – Твоя сестра – шлюха.
Его глаза расширяются.
– В этом нет ничего постыдного. Я люблю шлюх. Некоторые назвали бы меня мужской версией…
Его кулак откидывается назад, и, когда он выпускает его, волосатые костяшки бьют меня по лицу.
– Хочешь продолжить разговор? – Он встряхивает меня.
Кровь вытекает у меня изо рта. Я чувствую металлический привкус и смеюсь.
– Чертов маньяк, – рычит он. – Думаешь, это смешно?
– Опять. – Я указываю на него. – Ударь меня еще раз.
– Псих.
Он бьет меня по лицу. Еще больше крови.
Мое тело ударяется о тротуар.
Я сплевываю в сторону.
Красное смешивается с мусором, устилающим дорожку.
Черт, как больно. Каждый нерв в моем теле вспыхивает от тревоги. Сигналы проникают через сухожилия в мой разум, превращая мою голову во всепоглощающую засаду жгучей боли.
Я не думаю ни о чем, кроме агонии, пульсации в черепе и звезд, танцующих перед глазами.
Это прекрасно.
– Опять, – кричу я с ухмылкой.
– Ах! – Парень рычит.
Его сестра хватает его, прежде чем он успевает ударить меня.
– Не надо! Его отец – Джарод Кросс. Если ты его убьешь, они пришлют своих адвокатов или еще кого-нибудь похуже.
Гигант рассматривает меня, а затем указывает:
– Не позволяй мне больше никогда видеть твое лицо здесь.
– Если я тебя еще раз увижу, я тебя убью.
Вспомнив слова Грейс, я глубже вонзаю нож.
– Нет. – Я карабкаюсь к гиганту, стоя на коленях, как крыса, которой я и являюсь. – Ударь меня. Ударь меня!.
Ее брат насмехается и уходит в здание.
Позади меня ночь пронзают два задних фонаря.
Хлопает дверь машины.
Две пары ног устремляются ко мне.
– Зейн! – зовет Сол.
Но Финн первым добирается до меня. Мой брат стоит на коленях, его лицо трудно разобрать в тени.
Я трясу головой, пытаясь прочистить ее.
– Что ты здесь делаешь?
– Ты вышел в прямой эфир с меткой своего местоположения, идиот. – Сол кривится, когда видит меня. – Что случилось с твоим лицом?
Финн молча поднимается. Его губы сжаты в тонкую линию, а брови насуплены.
Я хватаю его за руку.
Он смотрит на меня сверху вниз, и я понимаю, что если отпущу его руку, он ворвется в ночной клуб, выследит брата девушки и изобьет его до полусмерти.
– Не беспокойся, – говорю я.
Постепенно плечи Финна расслабляются, он обхватывает меня рукой, указывая, что я должен встать.
– Они повредили тебе запястье? – спрашивает Финн.
Я опускаю взгляд на свою перевязь.
Финн продолжает ругать меня своим низким, монотонным голосом.
– Ты же знаешь, что шансы на то, что ты снова будешь играть на барабанах, практически равны нулю? Ты хочешь ухудшить эти шансы?
– Какая разница, буду ли я играть снова? – устало спрашиваю я.
Финн отшатывается назад, как будто я его ударил.
Челюсть Сола готова упасть на землю.
– Что случилось с парнем, который смеялся, когда доктор сказал, что он может больше не играть? С парнем, который клялся, что ни за что не бросит барабаны? – требует Сол.
Я смотрю на брызги крови на тротуаре.
Сол издает низкий свист.
– Зейн Кросс сходит с ума… из-за девушки? Это действительно происходит?
– Пошли, – огрызается Финн.
Вместе они с Солом помогают мне дойти до машины. Когда мы возвращаемся в отель, с нетерпением направляюсь в номер, надеясь, что мне удастся мельком увидеть Грейс.
Но комната уже убрана.
Флешка исчезла.
Грейс тоже.
ГЛАВА 51
Грейс
Дни проходят как одно сплошное пятно.
После отъезда из отеля я провожу каждый час бодрствования, просматривая файлы, скрючившись на рваном, заплесневелом ковре, как зомби, перебирая руками документ за документом.
Моя миссия? Найти альтернативу уликам на флешке.
Но ничего нет.
Ни единой улики нет в коробках, которые мы украли из Redwood Prep.
Сегодня двенадцатый день поисков, и я просыпаюсь от мучительной головной боли и боли в животе.
– Уф, – стону я. Прижав руку ко рту, я, спотыкаясь, иду в ванную. Унитаз отвратителен. На ободках плесень, внутри чаши пятна, но боль не позволяет мне презирать себя.
Я хватаюсь за край и срыгиваю в него.
Мышцы желудка спазмируют, выпуская желчь и слюну.
Это мучительно, но моему телу нечего извергать. Не помню, когда я в последний раз нормально ела.
Ты неважно выглядишь.
Слоан на цыпочках пробирается в ванную. На ней обычная для Redwood Prep юбка и блузка, но что-то странное. Ее грудь выглядит намного больше, чем обычно.
Не обращая на нее внимания, я, все еще спотыкаясь, прохожу в главную комнату.
Солнце пробивается сквозь уродливую занавеску, закрывающую плотно зашторенное окно. Звук трепещущих бумаг становится громче с каждым моим шагом. Я опускаю взгляд и вижу, что документы прилипли к моему телу, а мой пот действует как клей.
Когда ты в последний раз ела?
Я толкаю папки на полу, пока не нахожу наполовину съеденный шоколадный батончик.
Слева от меня целая армия шоколадных оберток. Два дня назад я хромала к торговому автомату, чувствуя, что, если не запихну в себя что-нибудь, потеряю сознание. Что я и сделала. Мой телефон разрядился, и я уверена, что пролежала без сознания целых двенадцать часов.
Грейс, тебе нужно остановиться, пока ты не убила себя.
Остановиться? Я не могу остановиться.
Время не терпит. Я ничего не могу сделать, чтобы разоблачить убийцу Слоан. Не могу сказать ничего такого, что могло бы разоблачить якудзу.
Такой камешек, как я, не может свалить гору.
Но я зашла слишком далеко, чтобы отступать.
Сколько раз тебе говорить, что ты старалась изо всех сил. Теперь тебе нужно забыть об этом.
Мой взгляд падает на ее руки, на которых нет крови. Образ насилия рассеялся, когда я решила взять академический отпуск в Redwood Prep, поселиться в мотеле в глуши и просмотреть файлы.
Спрятавшись здесь, я почувствовала, что у меня снова есть цель.
Я снова почувствовала себя собой.
До Зейна, до «The Kings», до грандиозного, сверкающего мира, в который они меня втянули, все было именно так.
Я.
Моя жажда справедливости.
И огромная стена, которую я не могла преодолеть.
Сейчас я нахожусь дальше, чем когда-либо прежде. В этих файлах написан «Благодарный проект». Если я смогу выстроить дело с доказательствами смогу указать на подозрения, связанные со смертью Слоан, и доказать, что она не заслуживала лишиться жизни.
Шоколад не считается сбалансированным питанием. Ее острые голубые глаза сужаются, пока я ем. Как долго ты планируешь здесь оставаться?
Я толкаю руки в папки. Где я была до того, как отключилась?
Ты меня игнорируешь. Слоан раздраженно топает ногой. Ты не можешь делать это вечно.
А вот. Я нахожу знакомый документ.
На ее лбу проступает вена.
Тебе очень повезло, что я не призрак, иначе я бы уже давным-давно наведалась к Зейну и попросила его прийти и спасти тебя
Я перевожу взгляд на нее.
Значит, упоминание Зейна – это все, что тебе нужно, чтобы признать меня?
– Заткнись. Ему на меня наплевать.
Я стискиваю зубы. Видео с Зейном и не одной, не двумя, а четырьмя девушками, которые на него набрасываются, было во всех приложениях Джинкс, когда я проверяла последний раз. Очевидно, что он уже отошел от дел и живет своей лучшей жизнью.
Не то чтобы я заметила.
Зачем ты врешь? Он действительно заботится о тебе. А ты так сильно заботишься о нем, что перестала есть. Думаешь, ты делаешь все это ради меня? Пфф. Это медленное самоубийство, Грейс. Ты намеренно закапываешь себя в эти дурацкие исследования, чтобы не думать о муже.
– Он мне не муж, – бормочу я.
Ты написала заявление о разводе, когда я не смотрела? Потому что, насколько я знаю, вы все еще муж и жена.
Я смотрю на нее, а потом мои плечи опускаются.
– Ты даже не настоящая.
Я настоящая.
– В конце концов, ты уйдешь.
Так вот как ты с этим справишься? Не пройдя курс терапии, не встретившись со своими страхами и не сбежав к парню, которого любишь. Ты просто… собираешься вернуть свой разум к жизни?
Так как Слоан уже ворчит мне в уши, я достаю ключи от мотеля. У меня закончились вода и шоколад. Пришло время нанести еще один визит в торговый автомат.
Ты же не собираешься всерьез брать больше вредной еды, прямо сейчас. Грейс, пожалуйста! Соберись!
Я сую ключи от мотеля в карман и открываю дверь, ожидая увидеть обшарпанный вид на шоссе и бассейн с подозрительным пятном крови на дне.
Вместо этого кто-то стоит снаружи, рука зависла в воздухе для стука, а ветер развевает блестящие черные волосы на его царственных скулах.
Мои глаза вспыхивают.
– Финн, – задыхаюсь я.
Ооо! Слоан откидывает волосы и ухмыляется. Ну, привет.
Мои пальцы впиваются в дверную ручку.
– Как ты узнал, где я?
Он поднимает свой телефон и показывает мне приложение для слежения, то самое, которое я установила на телефон Зейна.
– Я не вовремя?
Финн окидывает меня взглядом, его обычно ледяное выражение лица становится похожим на озадаченность.
Приглаживаю рукой свои кудри. Мой внешний вид, несомненно, отличается от той чопорной, сдержанной мисс Джеймисон, которую он знает. Я не мыла волосы с той ночи, когда покинула отель. Моя одежда не менялась несколько дней, и на рубашке наверняка есть пятна от рвоты.
Но он достаточно вежлив, чтобы ничего не сказать.
– Я в порядке. Зейн сказал тебе найти меня?
Финн качает головой.
Разочарование хлынет на меня, но я заставляю его отступить. Чего я ожидала? Что парень, который вел прямую трансляцию того, как его лапали четыре женщины в ночном клубе, пропустит меня – свою гораздо более старшую учительницу, ставшую сводной сестрой?
– Пожалуйста, скажи Зейну, чтобы он удалил приложение для слежки, поскольку мы не имеем ничего общего друг с другом и, честно говоря, это жутко. А теперь, если это все…
Я не скрываю своего раздражения. Солнце бьет мне в глаза, и я чувствую слабость после рвоты.
– Можно войти? – спрашивает Финн.
– Нет.
Да.
Я сужаю глаза на Слоан, которая покинула свой пост у меня под боком, чтобы прижаться к Финну. Она смотрит на него, как собака, у которой хозяин взял кость.
Жалость.
– Это займет всего несколько минут, – говорит Финн.
– Я как раз собиралась уходить, – отвечаю я, стараясь, чтобы Слоан не отвлекала меня.
– Это касается «Благодарного проекта».
Бросаю на Финна долгий, задумчивый взгляд.
– А о чем еще говорить? Зейн уничтожил улики. «The Kings» больше не имеют отношения ни ко мне, ни к моему расследованию.
– Вообще-то это… неправда.
Поднимаю на него глаза и слышу в его голосе что-то такое, что заставляет меня задуматься.
Что ты теряешь? С этими документами все равно ничего не добьешься.
Тяжело вздохнув, я отхожу в сторону и позволяю самому загадочному члену «The Kings» проскользнуть в мой номер в мотеле.
