Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 56

Грейс

Я в машине Датча и Каденс, отъезжаю от места интервью.

Мой голос раздается из телефона Виолы.

– Слоан была из тех девушек, которые во всем видят удовольствие. Она была смелой, блестящей и умной. Всем нравилось быть рядом с ней. Она просто освещала комнату…

Виола прерывает видео, чтобы посмотреть на меня лукавыми глазами.

– В интернете о тебе с восторгом говорят. Они не могут поверить, что ты потратила годы на расследование деятельности губернатора Мичилса. Ты как настоящий Робин Гуд!

Я отворачиваюсь. Виола не знает, что я всего лишь трусиха и мошенница.

Настоящий преступник все еще на свободе. Конечно, Мичилс участвовал в заговоре. Он ублюдок и жестокий человек, и его королевство должно было рухнуть.

Теперь правда заполонила весь мир, и все знают настоящую Слоан. Она не была кокеткой, которая сама напрашивалась на это, как утверждалось во всех статьях. Она никогда не была связана со Славно. Она никогда не была трудным ребенком.

Она была жертвой и заслуживала защиты, а не порицания.

И все же я искупила вину Слоан, приняв информацию от человека, который приказал ее убить. Правда раскрыта, но какой ценой?

– Ты в порядке? – спрашивает Виола, ее голос смягчается.

– Да.

– Ты не рада, что это стало вирусным?

– Я счастлива. Я просто устала.

– Хочешь, мы отвезем тебя домой? – спрашивает меня Каденс с переднего сиденья.

Я впиваюсь пальцами в ремень безопасности, пристегнутый у меня на груди.

Домой.

Где это? Особняк, где моя мать порхает по пустым комнатам, наслаждаясь своими драгоценностями и статусом? Номер в отеле, где люди Куросаки пытались меня убить? Вилла, где я делила одну кровать с Зейном?

Ничего из этого не кажется правильным.

А может, это я чувствую себя не в своей тарелке.

Мой взгляд скользит к телефону, и желание позвонить Зейну становится сильным, но он так много сделал для меня. Я хочу быть в состоянии улыбнуться и поблагодарить его. Быть самой солнечной и яркой, когда мы встретимся.

А сегодня…

Сегодня я чувствую себя измотанной, как использованная тряпка.

– Грейс?

Я поднимаю взгляд и вижу, что Каденс наблюдает за мной. И не только она. В зеркале заднего вида встречаю пару пронзительных янтарных глаз на лице, которое так похоже на лицо Зейна, что мне становится больно.

– Просто высади меня на следующей остановке, – бормочу я.

– Нет, мы не можем… – протестует Каденс.

Датч кладет свою руку поверх ее, и они обмениваются взглядами. Это длится всего мгновение, но у Каденс вырывается вздох, и она больше ничего не говорит.

Когда вылезаю из машины, Каденс тоже спрыгивает на тротуар.

– Ты сегодня отлично справилась. – Она берет меня за руку. – Слоан бы гордилась тобой.

Я сжимаю ее пальцы, чувствуя себя слишком измученной, чтобы даже плакать.

Каденс оглядывается по сторонам.

– О, ничего себе. Я и не знала, что мы находимся всего в нескольких кварталах от Redwood Prep

Она права. Я вижу возвышающиеся шпили школы. Башни устремлены в небо, окрашенное ярким розово-фиолетовым закатом.

– Куда ты идешь отсюда? – спрашивает Каденс.

– Я найду дорогу домой, – отвечаю я.

Думаю, что просто пройдусь немного пешком, но тут замечаю впереди станцию проката бесконтактных велосипедов. Педали дают мне повод сосредоточиться, и я отправляюсь по тропинке прочь от Redwood Prep.

Местность становится все более пересеченной, машин все меньше, а велосипед предупреждает меня, что у него садится батарея. Спрыгнув с него, прохожу остаток пути пешком, размышляя, стоит ли мне возвращаться к цивилизации.

И тут я узнаю дорогу, по которой иду.

Спеша вперед, двигаюсь по памяти, пока не добираюсь до обрыва. Именно сюда Зейн привел меня после того, как убийца Куросаки попытался сбить нас с дороги.

– Тебе не страшно? – спросила я его, когда он стоял прямо здесь, на обрыве.

– Страшно?

– Наша машина чуть не съехала с горы вот так.

– Именно поэтому я здесь. Чтобы напомнить себе, что я ничего не боюсь.

Я улыбаюсь воспоминаниям.

В прошлый раз я не смогла сесть на край рядом с ним. В этот раз подхожу прямо к опасному краю и сажусь. Мои ноги свисают с обрыва, указывая на опасные скалы внизу.

Отсюда виден великолепный закат, и я делаю глубокий вдох.

– Думал, что найду тебя здесь, – произносит глубокий голос.

Каждый нерв в моем теле оживает, как будто ждал, что его голос снова зажжется ярким пламенем.

Я поворачиваю голову и встречаюсь взглядом с глубокими синими глазами Зейна.

Когда я сказала Каденс, что найду дорогу домой, не знала, что вместо этого дом найдет меня.

ГЛАВА 57

Зейн

На одной из лекций Грейс мы читали стихотворение под названием «Огонь». Я с трудом сдал контрольную работу по этому заданию, но три последние строки стихотворения точно помню.

Наши глаза встретились под палящим солнцем.

Огонь горел, молния сверкала.

Время остановилось.

Теперь я понимаю.

Что чувствовал поэт, когда писал это. Что он видел.

Огонь.

Молнию.

Время…сломанное.

Потому что прямо сейчас все в мире исчезает, кроме присутствия Грейс.

Глядя на нее – моего любимого человека в моем любимом месте – я хотел бы быть художником другого типа. Хотел бы я нарисовать картину или сделать фотографию, которая бы передала ее суть.

Я заворожен тем, как закат сияет на ее коже, превращая в богиню света. Как ветерок заставляет танцевать ее локоны. Как ее губы подрагивают, словно она ждала меня. Как будто она ждала моего появления.

– Я не буду спрашивать, как ты меня нашел, – мягко говорит Грейс.

– Я не буду спрашивать, почему ты не позвонила.

Одно плечо поднимается в усталом пожатии.

– Удивительно, что я вспомнила, как сюда добраться.

– А я удивлен, что ты добралась сюда раньше меня.

Я встаю у нее за спиной.

Ее глаза встречаются с моими, усталые и измученные.

– Зейн.

– Я знаю.

– Ты, твой отец и Финн, он…это все…

– Я знаю. – Мое сердце дрожит, как подставка без ног. Я обнимаю ее, внезапно испытывая страх, хотя всю свою жизнь я ничего не боялся. – Тебе не стоит сидеть на краю.

Это вызывает крошечную улыбку на ее темных губах.

– Серьезно?

– А что, если ты упадешь? – беспокоюсь я.

– А что, если я буду сидеть здесь и доказывать, что не боюсь упасть? – Ее глаза, горящие решимостью, ищут мои. – Что, если я буду сидеть здесь и доказывать, что не боюсь упасть вместе с тобой?

Мой взгляд перехватывает ее. Я понимаю, что она хочет сказать, но этого недостаточно, чтобы отвлечь меня от вполне реальной угрозы ее падения с обрыва.

– Ты слишком ценна для меня, тигренок. Ты слишком ценна, чтобы упасть. Этот дурацкий утес может забрать меня, но не тебя. Так что отойди от края, пожалуйста, пока у меня не случился сердечный приступ.

Грейс улыбается.

– Зейн Кросс действительно чего-то боится?

– Смейся сколько хочешь, но «безопасно» начинает казаться мне очень сексуальным.

Она позволяет мне помочь ей встать. Я веду ее ближе к мотоциклу, подальше от края. В багажнике под сиденьем лежит одеяло, которое я припрятал еще тогда, когда планировал взять Грейс на пикник.

Сначала я опускаюсь на одеяло, чтобы убедиться, что там нет острых камней, которые могут поранить Грейс, когда она сядет. Пока я похлопываю вокруг, она смеется.

– Что смешного? – спрашиваю я, усаживая ее рядом с собой.

– Ты.

– Я?

– Я была измотана, когда приехала сюда. Я имею в виду, глубокое, умопомрачительное изнеможение. Но ты как будто отдал мне всю свою энергию, и теперь я могу пробежать милю.

– Хочешь пробежаться?

Я скольжу взглядом по ее телу до туфель на каблуках. Они черные и сексуальные, обхватывают ее лодыжки так, как я хочу, чтобы ее ноги обхватывали мою талию.

Она гримасничает.

– Я имела в виду это в переносном смысле.

Знаю, но чем больше я ее дразню, тем менее усталой она кажется.

– Давай. Возьми больше моей энергии. – Я взмахиваю руками, словно собираю ветер. – Этого достаточно?

Она наклоняется и закрывает мое лицо своими маленькими ладошками. Сердце гулко бьется в груди, когда меня окутывает ее сладкий аромат. Я скучал по ее запаху, пока ее не было. Я даже отправился на поиски толстовки, которую она носила, и был в бешенстве, когда узнал, что Мартина ее постирала.

– Я знаю, что ты делаешь, – говорит она.

– Что я делаю?

– Ты пытаешься заставить меня улыбнуться.

– И получается?

Она смотрит на меня с торжественным выражением лица.

– Думаю, нет…

Ее губы касаются моих, прерывая мои слова. Глаза закрываются и остаются закрытыми, даже когда она отстраняется. Наши дыхания смешиваются, когда солнце делает последний вдох и посылает яркие цвета по небу.

– Спасибо, – шепчет Грейс.

– За что?

– За то, что ты одержим моим счастьем больше, чем я сама.

Все дыхание покидает мое тело. Грейс только что вложила в мои руки свое сердце, и его тяжесть застает меня врасплох.

Я не эмоциональный человек, но слезы наворачиваются на глаза. Я нежно целую ее, пока она не заметила, что заставила меня плакать.

Ее губы прижимаются к моим, мягкие и податливые. Я наклоняю ее голову, чтобы увеличить интенсивность поцелуя, и чувствую шевеление в нижней части живота.

Поцелуй идеален.

Она идеальна.

Нежно поглаживая, скольжу одной рукой по ее шее, а другой провожу по позвоночнику. Опустив ее на одеяло, смотрю на нее сверху вниз. Ни один из нас не двигается, пока мы принимаем друг друга.

Черт, я люблю эту женщину. Я могу потеряться в мелких деталях ее лица. Например, бесконечные шоколадные лужицы ее глаз, медовые кольца прямо за радужкой, маленькие родинки в форме сердца на ее щеке.

Грейс бросает на меня озорной взгляд, и я понимаю, что влип.

– О чем ты думаешь? – спрашивает она.

– О том, что ты красивая.

– Ты тоже.

– Ты считаешь меня красивым?

– У тебя ужасающе голубые глаза.

Я улыбаюсь.

– Ты все усложняешь, Грейс.

– Что?

– Я сказал себе не торопиться, чтобы не перегружать тебя, – признаюсь я.

Она напряженно моргает.

– Но я не могу этого сделать. Я едва выжил без тебя. – Я провожу рукой по шраму на ее лбу. – Я думал, что умру.

Она смеется.

– Я серьезно.

– Я знаю. Мне нравится, что ты драматичный.

– Драматичный? Это не похоже на комплимент.

– Тогда выразительный.

– Лучше.

Ее улыбка медленно исчезает, когда она проводит пальцами по моим волосам. Это потрясающее ощущение.

– Я тоже скучала по тебе, – признается она.

Моя рука скользит по ее грудной клетке. Я знаю ее тело, как свои пять пальцев, но что-то изменилось.

– Почему ты такая худая? Ты ела? Ты голодна?

– Зейн. – Ее тон и выражение лица серьезны. – Финн рассказал мне все. О коробках. О сделке с якудзой. О работе с твоим отцом. Все ради меня. Пропуск нескольких приемов пищи не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал ты. Если кому-то и стоит сейчас волноваться, так это не тебе.

– То, что я сделал, – это ерунда.

Я пожимаю плечами.

– Ерунда? Забудь о том, как опасно работать с якудзой. Я знаю, как сильно ты ненавидишь своего отца.

– Если бы пришлось, я бы до конца жизни был папиным подчиненным.

Она бросает на меня ошеломленный взгляд.

И я принимаю это на свой счет.

Перекатившись на нее, прижимаю обе руки по обе стороны ее головы. Она тут же приподнимает бедра и трется об меня своим телом, посылая белое пламя прямо к моим брюкам. Я пользуюсь доступом, который она мне предоставляет, и отталкиваюсь так глубоко, что из моего горла вырывается низкий стон.

– Зейн, – шепчет она, проводя руками по моей груди.

Я ловлю одну из ее рук и целую ее.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что поняла, тигренок. Ты для меня – все. Я сделаю все, что ты мне скажешь. Я пойду куда угодно, куда ты меня пошлешь. Я сожгу весь мир ради тебя, если ты только прикажешь. – Она отводит взгляд. Я крепко сжимаю ее подбородок и поворачиваю ее лицо к себе. – Ты мне не веришь?

Она не отвечает.

– Скажи это, – рычу я.

Ее дыхание сбивается, она вдавливает свои мягкие руки в мою спину, притягивая мои бедра к своим. Трение почти убивает меня.

Подняв голову, присасывается к моим губам. Мои инстинкты срабатывают, и я раздвигаю ее рот, скользя языком по губам и чувствуя, как жар желания проносится по моим венам. Это похоже на ад. Как будто мы постелили постель в недрах вулкана.

Черт, она будет моей смертью.

Собрав все силы, я отрываю свои губы от ее губ.

– Тигренок.

Она скользит руками по моей спине и обхватывает шею. Позволив своей сочной нижней губе прикоснуться к моей, она вздыхает:

– Да?

Мое тело содрогается от ее мягкого, знойного тона.

Все, чего я хочу, – это погрузиться в нее, но сейчас это битва воль. И я ненавижу проигрывать.

Не торопясь, просовываю руку под ее рубашку и нащупываю то место, которое, как знаю, заставит ее ахать. Когда она издает этот любимый мною хнык, весь мой мир опрокидывается набок, а тело требует, чтобы я взял ее немедленно.

Я издаю рык, от которого она вздрагивает.

Замедлив ласки, смотрю ей в глаза.

– Скажи. Эти. Слова.

– Я…я не могу.

Она впивается пальцами в мою шею.

Грубо задираю ее рубашку и втягиваю ее сосок в рот. Затем расстегиваю молнию на ее брюках и стягиваю их к лодыжкам. Скользя руками по ее бедрам, я требую:

– Почему бы и нет? – Она хнычет, когда я натираю круги на ее дрожащей коже. – Грейс.

Она касается моей руки и с обещанием смотрит мне в глаза.

– Потому что они слишком односторонние. – Она смотрит на меня одновременно смело и испуганно. Решительно и настойчиво. – Я пойду туда, куда ты идешь. Я буду делать то, что делаешь ты. Если мир должен сгореть, мы сожжем его вместе.

Я останавливаюсь и смотрю на нее.

Она смотрит на меня, морщинка углубляется между бровями.

– Я тоже сожгу мир ради тебя, Зейн. Вот что я решила.

Эта женщина полностью подчинила меня своим чарам, и я не могу сдержаться, когда падаю в нее. Наша одежда разлетается, хлопая в воздухе, как стаи птиц, улетающих домой на ночь.

Я бросаю ее туфли и слышу, как одна из них грохочет о гору. Но Грейс не оплакивает эту потерю, потому что ее стоны удовольствия вскоре сами летят с края обрыва.

Ногти впиваются в мою кожу, побуждая меня двигаться дальше. Затем ее пальцы перебирают волосы на моей шее, вызывая у меня глубокий, гравийный стон благодарности.

Мы такие разные, она и я.

Даже в том, как мы сталкиваемся.

Прикосновения Грейс обжигают.

Мои разрушают.

Ее язык танцует.

Мой – грабит.

И все же мы так идеально подходим друг другу, как будто созданы друг для друга.

Вокруг нас растут длинные тени. Там, где был свет, теперь глубокая, всепоглощающая ночь. Над головой мерцают звезды, а над просторами долины раскинулось черное небо.

По мере того как тени сменяют друг друга, я открываю для себя совершенно новый мир во тьме, которую оставил свет.

Тело Грейс мурлычет для меня, восприимчивое к каждому движению моего языка, каждому движению моих пальцев, каждому нажатию моих зубов.

Она декадентская, роскошный оазис, который раскрывается слой за слоем.

Я не тороплюсь.

Не нужно торопиться.

И все же она умоляет, бьет бедрами, отвечает на каждый толчок.

Она быстро оказывается на грани, и я удерживаю ее, заново знакомясь со всеми ее идеальными, чувствительными точками, пока не решаю, что с нее хватит пыток.

Покрытая потом и дрожащая, Грейс выкрикивает мое имя, пока небо, облака и бесплодный песок не узнают, кому она принадлежит.

И я не останавливаюсь.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Вбиваю это в нее каждым поцелуем, каждым прикосновением, каждым зажигательным импульсом.

– Я люблю тебя, – говорю я, мой голос густ от желания, когда я чувствую, как она извивается.

Она рычит что-то, что, я уверен, означает то же самое, и тогда я целую ее, пробуя на вкус ее освобождение и ныряя вместе с ней под потоки.

Ветер, шумящий в деревьях, аплодирует.

Луна – наш прожектор.

Запрещено или нет, но наши судьбы написаны на звездах.

Грейс Элизабет Джеймисон отныне и навсегда моя.

ГЛАВА 58

Грейс

Я поднимаю бедра, когда он говорит мне.

Я раскрываюсь шире, когда он побуждает меня.

Я беру больше, когда он заполняет меня.

И через все это я понимаю, что все еще не могу найти конец своей любви к нему.

Это то место, где мне суждено быть. Правильно это или нет, но я живу в мире, где могу любить и быть любимой.

Это волшебство. Чистое волшебство.

Зейн крепче обхватывает руками мои бедра. Наши прошлые встречи не подготовили меня к этому. Его запястье уже зажило, и то, что он мог сделать с моим телом одной рукой, было лишь вкусом того, что он может сделать двумя.

Он раздвигает мои ноги еще больше. От великолепного движения его языка по моей коже распространяется пламя, как лесной пожар.

Мои пальцы крепче впиваются в горный песок. Когда я поднимаю грязные руки, чтобы покопаться в его волосах, мои ладони грязные – песок смешался с моим потом.

– Зейн… – Его имя вырывается из меня. Так вот как он планирует меня убить? Нас похоронят вместе, с переплетенными обнаженными конечностями и лицами, застывшими в плотских гримасах.

Я стону, хватаясь за его волосы, песок, звезды.

Но он не останавливается.

Его натиск бесконечен.

Не знаю, смогу ли я пережить эту ночь. Сколько это? Я потеряла счет тому, сколько раз он выжимал из меня удовольствие.

Он бесчеловечен.

Чудовище.

И все же я снова оказываюсь перед ним, умоляя о большем через набухшие от поцелуев губы, когда каждая частичка меня напрягается.

Я полностью в его власти.

Обычно это пугало бы меня, но вместо этого я воодушевляюсь.

Я дергаю его за волосы, хватая так крепко, что он чувствует мое отчаяние.

– Пожалуйста.

Зейн приказывает мне на ухо, прежде чем притянуть меня к себе и наконец-то пощадить. Его пальцы впиваются в мои бедра, хватка на моем теле почти карающая. Темные волосы падают на глаза, пот не успевает стекать. Его рот шепчет мне на ухо грязные слова, а затем эти слова превращаются в грязные, горячие поцелуи.

Я разваливаюсь на части под его руками, взрываясь умопомрачительным криком, который он вдыхает как кислород. Это блаженная эйфория, которая делает меня невесомой. Я как перышко на ветру, пока его руки не обхватывают меня, прикрепляя обратно к земле.

Я все еще без костей, когда прихожу в себя.

Зейн прижимает мое лицо к себе и впивается в мои губы мягким, любящим поцелуем. Он отстраняется, наблюдая за моим лицом. Я дрожу. Теперь, когда он не на мне, я чувствую, как горный ветер овевает мое обнаженное тело.

– Ты со мной, тигренок? – спрашивает Зейн, садясь и притягивая меня между своих ног. Ветер затихает у него за спиной, и я прижимаюсь к нему.

Прижавшись к его груди, я чувствую себя немного теплее, но одеяло липкое, и поэтому трудно найти удобное место, чтобы сесть.

Когда Зейн видит, как я ерзаю на заднице, он подхватывает меня, словно ничего не вешу, и усаживает к себе на колени. Затем он хватает свою рубашку и накидывает ее на меня, как пиджак.

– Спасибо. – Подняв на него глаза, я спрашиваю: – Тебе не холодно?

Он качает головой.

– Не очень.

Но он не Супермен, и если он еще не замерз, то скоро замерзнет. Я переворачиваю рубашку набок и прижимаюсь к нему, чтобы она хотя бы частично прикрывала его тело.

– Ты не должна этого делать, – говорит он, зарываясь лицом в мою шею. Каждый вздох его носа щекочет тонкие волосы на моем затылке.

– Все в порядке. Твоя рубашка может помочь нам обоим.

– Правда? – лениво спрашивает он.

– Да. Видишь? – Я разворачиваю ее и удивляюсь ширине плеч и длине рукавов. – Хорошо, что ты большой.

Я замираю в тот момент, когда слова слетают с моих губ.

Хотя я не вижу его, я чувствую улыбку Зейна на своей коже.

Я стону.

– Не…

– Она так и сказала, – слегка поддразнивает он. Повернув голову, прижимает поцелуй к моему уху. – «Она» – это моя жена.

Моя грудь напрягается, когда он называет меня так.

– Я твоя жена.

– Именно так. – Он утыкается носом в мое плечо.

– А ты мой муж.

– Не уверен, что ты заметила, но так было уже некоторое время, – говорит Зейн, зевая.

– Такое ощущение, что мы только начали встречаться.

– Я позабочусь о том, чтобы ты чувствовала себя так, даже когда твои волосы поседеют, а зубы выпадут, – обещает он.

Я тихонько смеюсь.

– Думаешь, у тебя будет столько выносливости, когда выпадут зубы?

– Возможно, зубы у меня будут дольше. Я на шесть лет моложе тебя.

– Не напоминай мне.

– Пока ты не говоришь «спасибо», словно платишь мне за услугу, я буду делать то, что должен делать в нашей спальне в доме престарелых.

Я фыркаю и смеюсь.

Зейн присоединяется ко мне.

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на ночной пейзаж, и что-то впивается в нижнюю части моей шеи. Любопытствуя, я сую пальцы в карман его рубашки. У меня перехватывает дыхание, когда вижу серебряную цепочку с нашими обручальными кольцами.

– Ты носил это с собой? – задыхаюсь я.

– Каждый день.

Мои глаза находят его.

– Даже в ту ночь в клубе? С теми девушками?

Паника сжимает его губы.

– В ту ночь ничего не было. Это не оправдание, я знаю. Я слишком много выпил и снял то видео, как идиот. Я даже ввязался в драку. И получил по заднице. Финну и Солу пришлось отскребать меня от асфальта и везти домой.

– Почему ты ввязался в драку?

– Потому что одна девушка пыталась заставить меня уйти с ней.

– И почему ты этого не сделал?

Он смотрит мне прямо в глаза, словно хочет, чтобы я убедилась в его искренности.

– Она была не ты.

Мое сердце замирает. Я наклоняюсь, чтобы поцеловать его, когда оба наших телефона начинают звонить.

Зейн протягивает мне мой телефон.

Мы оба проверяем сообщения.

– Это Датч, – говорит Зейн, показывая мне сообщение.

– Это… – Я смотрю на тысячи уведомлений. – Мир. Ого. Сколько новых последователей.

– Теперь ты официально замужем за членом группы «The Kings», – указывает он на себя.

– Эх…так себе.

– И ты подорвала репутацию губернатора всего нашего штата.

– Ха. Наверное, да.

Зейн смеется и целует меня в лоб.

– Поехали. Поехали домой.

Он помогает мне найти всю мою одежду. Ну, всю, кроме одной из туфель. Затем мой муж опускается передо мной на колени, зашнуровывает свои огромные мокасины на моих ногах и помогает мне сесть на мотоцикл.

Именно он едет босиком всю дорогу домой.