Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 29
Грейс
Слоан вернулась.
Ну, это неловко, говорит она, переводя взгляд с меня на Зейна.
Я отвлекаю свое внимание от сумасшедшего, который топает с мрачным выражением лица, и сосредотачиваюсь на многочисленных выходах из парка.
Если ты побежишь, ты будешь выглядеть жалко
– Думаешь, мы сможем от них убежать? – спрашивает вслух Каденс.
Я думаю о расстоянии между нами и мальчиками.
Слоан осторожно качает головой.
Я бы не стала делать ставку на такие шансы.
– Они нас поймают, – говорю я Каденс.
Она медленно кивает.
– Да, ты, наверное, права.
Датч обгоняет своего брата-близнеца и марширует прямо к Каденс. Я могу ошибаться, но почти уверена, что вижу, как она вздыхает в знак смирения и добровольно поднимает руки за секунды до того, как Датч поднимает ее и перекидывает через плечо. Движение настолько плавное, что кажется, будто они танцуют.
Это нормально? спрашивает Слоан, сбитая с толку тем, как Каденс подпрыгивает, словно тряпичная кукла, на плечах хмурого мальчика.
Для них – да.
Я отвечаю про себя.
Датч бросает на меня взгляд и хмыкает в знак признательности, что звучит так же по-пещерному, как и его движения.
– Думаю, увидимся позже, – бормочет мне Каденс.
Я шевелю пальцами.
Каденс закатывает глаза со своего места на плече Датча. Она откидывает свой перевернутый хвостик с лица и ошеломленно машет мне рукой.
Пока Датч рысью уносится с добычей своей охоты, тень заслоняет лунный свет. Я чувствую холодный ветер, и даже Слоан дрожит, как будто нас только что бросили в ледяную ванну.
Мой взгляд скользит вверх по паре длинных ног, мимо перевязанной руки, широких плеч и, наконец, к лицу, очерченному тенями и лунным светом и обрамленному иссиня-черными волосами.
Когда встречаю сердитый синий взгляд Зейна, мой язык сморщивается во рту. Он смотрит на меня с необузданной одержимостью, которая затрудняет определение того, горит ли огонь за его поразительной детской синевой от любви или ненависти.
В любом случае, пламя меня опалит.
Он ничего не говорит и просто осматривает меня, каталогизируя каждый дюйм моих конечностей, словно ищет следы, которые он оставил на моей коже сегодня. Я прочищаю горло.
– Как ты узнал, что я здесь?
Он бросает на меня еще один мрачный взгляд.
Я стою на своем, несмотря на то, что все внутри меня подает сигналы предостережения.
Если он хочет устроить соревнование в гляделки, как будто мы ученики средней школы, то меня это устраивает.
Зейн моргает первым.
Думаю, я выиграла этот раунд.
– Мы уходим, – рычит он.
– Я не уйду с тобой, – резко говорю я.
Его мышцы, все до единой, напрягаются. Я вижу это, как скрипачка настраивает свой инструмент. Один слишком резкий поворот – и струны лопнут и ослепят ее.
Зейн нависает надо мной. Его губы изгибаются еще сильнее. Видя, как щелкают и скрежещут его зубы, я вспоминаю, что, несмотря на то, что он моложе меня, Зейн Кросс намного, намного больше. Он мог бы щелкнуть пальцами и сломать мне шею за секунду.
– Ты уже достаточно убегала, Грейс.
Это определенно неправда.
Если он меня поймал, значит, я недостаточно далеко убежала.
Я стою на своем. Если я что-то и умею, так это контролировать шумный класс. Ежедневно могу обуздать класс избалованных богатых детей. Я научила их читать Аристотеля и Шекспира, хотя все, что они когда-либо читали, – это приложение Джинкс и VIP-каталоги любимых дизайнеров.
Если я смогу сделать все это, я смогу контролировать одну бомбу замедленного действия – восемнадцатилетнего парня.
Подняв подбородок, я говорю своим самым профессиональным голосом:
– Зейн, если ты не собираешься нести чушь, то будь добр, отойди в сторону. Я как раз собиралась уйти.
Мои слова обрываются, когда Зейн делает решительный шаг вперед и обнимает меня. Я мгновенно прижимаюсь к его груди, мое дыхание касается его шеи.
– Что ты делаешь? – хриплю я. Его сердце бьется так быстро. Слишком быстро. Я с трудом сглатываю. – Зейн.
Его рука обхватывает мой затылок и скользит вниз по моим кудрям. Внезапно он отстраняется, обхватывает мой подбородок своей здоровой рукой и крепко, почти наказывая, целует меня в лоб.
Затем берет меня за руку и снова говорит голосом, не терпящим возражений:
– Мы уходим.
Думаю, мы уходим, соглашается Слоан, пока Зейн в оцепенении тащит меня за собой.
Он все еще пользуется машиной Датча, и воспоминания, которые нападают на меня, когда он открывает пассажирскую дверь, довольно близки к насилию. Неохотно забираюсь внутрь, зная, что альтернативой будет быть обернутой веревками, наручниками, стяжками или любыми другими инструментами для похищения, которые Зейн сможет найти, и затащенной за волосы.
Он остается рядом со мной, когда я сажусь вперед, отказываясь отступать и давать мне пространство. Искры осознания пробегают по моей руке и плечу, когда я случайно задеваю его. Он не подает никаких признаков того, что что-то чувствует, но румянец заливает мои щеки, и я знаю, что если бы я была на тон светлее, я бы покраснела.
Зейн захлопывает за мной дверь и обходит машину. Оставшись одна в тишине, переключаю внимание на заднее сиденье. Воспоминания настолько четкие, что кажутся фильмом, к которому я могу прикоснуться. Я слышу звук расстегивающейся молнии Зейна. Шипение наших тел, сливающихся в одно целое. Шлепки плоти о плоть и всхлипы, которые лились из моего рта в его уши.
Пульсация распространяется от моего живота к месту между ног.
Машина становится невероятно горячей.
Я обмахиваю лицо.
Звук захлопывающейся двери прерывает мои беспокойные мысли. За рулем Зейн. К сожалению, теперь я чувствую себя еще более неуютно, и это чувство не улучшается, когда он в напряженном молчании едет в отель вместо особняка.
– Что мы здесь делаем? – выдавливаю я.
– Здесь мы будем спать сегодня ночью.
Да, да, да, скандирует Слоан с широкой улыбкой.
– Нет, нет, нет, – вырвалось у меня. – Нет, не мы.
Но Зейн игнорирует меня, выпрыгивает из грузовика и обходит, чтобы открыть мою дверь. Когда я не двигаюсь, он устремляется вперед и наклоняется надо мной. Его голова в двух сантиметрах от моей груди, открывая еще один шквал личных, чувственных воспоминаний.
Я поднимаю подбородок, глядя на крышу машины.
Щелчок.
Ремень безопасности расстегивается, и Зейн отступает на тротуар, многозначительно глядя на него.
Облизав губы, выхожу из машины и обхожу его стороной. Если мы спим в одном номере отеля, то вероятность того, что мы проведем ночь вместе, составляет шестьдесят процентов. А повторный секс только усложнит и без того сложные отношения.
Глаза Зейна впиваются в мои, и на один скрученный удар сердца я задаюсь вопросом, перекинет ли он меня через плечо. Вместо этого он говорит:
– Подожди здесь.
Я наблюдаю, как он нажимает кнопку, открывает багажник и возвращается с двумя сумками для ночевки. Чувствуя себя так, будто я сейчас войду в логово льва, следую за ним в отель.
Женщина на стойке регистрации улыбается Зейну.
– Привет, незнакомец. Давно тебя не видела.
Он протягивает руку, не принимая во внимание ее заявление.
Ага. Где типичное очарование Зейна? Огненная улыбка, приглашающая к кокетливому разговору? Почему он такой злой?
Женщина тоже, кажется, вздрагивает. Тянется за карточкой под столом. Ее улыбка меркнет, когда она замечает меня, стоящего позади Зейна.
– Кто это?
Я переминаюсь с ноги на ногу:
– Никто.
– Моя жена, – решительно говорит Зейн одновременно.
Я съеживаюсь.
Женщина выглядит подавленной.
– Я не знала, что ты женился.
Зейн убирает карточку со стойки и уходит, не ответив.
Смущенно улыбаюсь в знак извинения и иду за ним.
– Думаю, ты часто сюда приходишь, – говорю я Зейну. Он меня игнорирует. Я ускоряю шаг, чтобы соответствовать его безумной длинноногой походке. – Ты сюда приводишь женщин, с которыми встречаешься в барах?
Он останавливается и бросает на меня раздраженный взгляд.
Мой взгляд сужается в ответ.
– Ты не сказал нет.
– Грейс.
– Что?
– Скажи еще хоть слово, и я дам твоему рту занятие получше.
Я хмурюсь на него, но молчу.
Зейн нажимает кнопку лифта и заходит внутрь. Я раздражена до такой степени, что моя кожа горит, как будто у меня лихорадка. Я ощущаю очень сильный случай дежавю.
В последний раз, когда я ехала с Зейном в лифте, не знала ни его имени, ни его возраста.
Я не спрашивала.
И оглядываясь назад, я жалею, что так не сделала.
«Эй, чувак, который пьет в баре с очень четкой вывеской «вход разрешен только лицам старше 21 года», сколько тебе лет? Ты случайно не посещаешь Redwood Prep, школа, куда я собираюсь пойти под прикрытием?»
Двери лифта открываются.
Я оставляю свои сожаления позади и следую за Зейном в комнату.
Ничего не могу сделать, чтобы изменить свое прошлое. Все, что могу сделать, это бороться как в аду, чтобы принимать лучшие решения сейчас, чтобы мое будущее не было таким же дерьмовым, как мои нынешние обстоятельства.
ГЛАВА 30
Зейн
Грейс стоит у двери, держа сумочку перед собой, как оружие. Верхний свет рисует оранжевое свечение на ее напряженных плечах. Она все еще одета в форму учительницы Redwood Prep, но ткань теперь помята. Ее волосы вьются сильнее обычного. Под глазами темные круги.
У нее был долгий день.
У меня тоже.
Теперь, когда мы благополучно добрались до нашего гостиничного номера, я начинаю дышать легче.
Это была адская ночь, и моя голова убивает меня. В такие моменты у меня возникает непреодолимое желание сделать что-нибудь, что угодно, чтобы сосредоточиться.
Барабаны.
Секс.
Алкоголь.
Как ни странно, просто смотреть на Грейс – лучшее противоядие, чем любые мои обычные средства. Я был полон гнева, пока ехал сюда. В моей голове крутились все плохие вещи, которые могли произойти, пока мы были в разлуке.
Но теперь, когда адреналин спадает, я чувствую себя более собой.
– Мне нужно тебе кое-что сказать. – Я расстегиваю рубашку. – О Славно.
– А что с ним?
Она летит через комнату, пока не оказывается передо мной.
Я почти улыбаюсь. Почти.
Однажды она пробежит через комнату, потому что хочет быть ближе ко мне, а не потому что я говорю о «Благодарном проекте» и мести.
Этот день не сегодня. Очевидно.
Но это произойдет скоро.
– Ты голодная?
– Зейн.
– Я закажу обслуживание номеров.
Я отказываюсь от расстегивания рубашки и беру свой мобильный телефон, на котором уже установлено приложение отеля.
– Хватит играть в игры, – голос Грейс яростен. – Если ты что-то знаешь, ты должен мне рассказать. Сейчас же.
– Здесь хорошие бургеры, – прокручиваю варианты.
Она молчит.
Я поднимаю взгляд и вижу, что она глубоко хмурится.
Вздохнув, ложу трубку.
– Я расскажу тебе о Славно, когда мы поедим.
– Я не…
– Ты сегодня ела? Ты что-нибудь ела после завтрака? – Она кладет руку на живот и отводит взгляд. – Я так и думал. – Я снова переключаю внимание на телефон. – Я возьму бургеры для нас обоих.
– Я бы лучше салат.
Мои глаза округляются.
– Салат?
Она поджимает губы.
– Я набрала вес.
Медленно окидываю ее взглядом.
– Где?
Ее рот открывается и закрывается, пока она пытается найти ответ.
– Я имею в виду, я буду набирать, если продолжу есть так, как сейчас. Я старше тебя. Я скоро потеряю свой метаболизм.
Я фыркаю.
– Мне все равно, сколько ты весишь, Грейс.
– Я никогда не говорила, что это для того, чтобы произвести на тебя впечатление. Может быть, я просто забочусь о своем здоровье.
– Когда тебя это заботило? Ты каждый день заказываешь пасту из меню ланча. Ты всегда ускользаешь с двумя чашками брауни. По пятницам ты ешь жареную курицу с картофельным пюре. Ты пьешь кофе с таким количеством сахара, что хватило бы, чтобы убить диабетика. А сегодня ты хочешь салат?
Ее глаза расширяются.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я очень долго за тобой наблюдал.
– Ты преследовал меня.
– Ты первая меня преследовала.
Она морщит нос.
– Нет, я не делала этого.
Она делала.
Она преследовала мои сны.
Преследовала мои воспоминания.
Преследовала мое сердце.
Если бы она знала, как сильно я хотел быть с ней, прикасаться к ней, обнимать ее…
– Дело в том, – я переключаю ее внимание на меню, – что тебе не нужно считать калории, потому что ты думаешь, что я не найду тебя привлекательной в другом размере.
– Не лги, Зейн. Я знаю, что внешность важна для тебя.
– Ты важна для меня.
Она отводит взгляд, но когда поджимает губы, я понимаю, что она пытается скрыть улыбку.
– Ешь, что хочешь, – добавляю я.
Грейс думает об этом.
– Ладно. Я съем бургер. Но не потому что ты мне сказал.
Я киваю, гордясь ею. Вношу заказ и выбираю бутылку вина, отправляю его.
– Еда будет примерно через тридцать минут. Хочешь принять душ?
Она отстраняется, снова прижимая сумочку к груди.
– Это не было приглашением принять душ вместе, Грейс. Хотя я бы не расстроился, если бы ты захотела.
– Н-нет. Сначала прими душ ты.
Я не ожидал, что она скажет что-то еще.
После долгого, холодного душа я натягиваю серые спортивные штаны. Взглянув на футболку, которую я принес, решаю обойтись без нее, просто чтобы посмотреть, что сделает Грейс.
Ее глаза почти вылезают из орбит, когда я возвращаюсь в главную комнату. Ее оценка опускается на мои бедра и медленно поднимается вверх по моему прессу, пока не достигает моего лица. Она сглатывает так сильно, что ее горло комично подпрыгивает.
– Ты не спишь, Грейс.
Она не двигается.
Я выгибаю бровь.
– Ты ждешь, потому что действительно хочешь принять душ вместе?
Она влетает в ванную так быстро, что становится почти размытой. Я ухмыляюсь, когда слышу, как щелкает замок на двери.
Еду приносят, когда Грейс все еще принимает душ.
Я жду, когда она появится. В конце концов, она выходит в клубах пара, в шелковой пижаме, которую я для нее упаковал. Она ничего не говорит о выборе одежды или о том, что я перебрал ее трусики и выбрал свою любимую пару – красный комплект с соответствующим бюстгальтером.
Как только она замечает еду, ее глаза загораются, и она тут же бросается к ней.
– Наверное, ты была голодна, – размышляю я, когда она откусывает еще один большой кусок.
Замирает, не дожевывая, и, кажется, вспоминает, что ей должно быть неловко рядом со мной. Осторожно кладет бургер на стол и отряхивает руки от крошек.
– Я готова говорить сейчас.
– Кетчуп.
– Хм?
– У тебя немного кетчупа…
– Где? – Она потирает подбородок.
– Нет, слева.
– Здесь?
Я протягиваю руку и провожу большим пальцем по уголку ее губы, слегка оттягивая губу вниз. Она замирает, глаза стекленеют.
– Вот, – говорю я, вытираясь салфеткой.
Она кашляет. Я предлагаю ей глоток вина, замечая, что она не притронулась к своему. Грейс отказывается и тянется к стакану с водой справа от нее.
– Ты в порядке? – спрашиваю я. Она глубоко вздыхает и кивает, все еще пытаясь отдышаться. – Я слышал, что сегодня студенты ушли.
Она неподвижна. Продолжает смотреть в пол, как будто под ее ногами находится что-то чрезвычайно интересное.
– У тебя был паршивый день. Мне жаль, что я не исправил ситуацию тем, что сказал в машине. – Милые карие глаза поднимаются на мои. Она быстро моргает. – Мне жаль, что сегодня я могу сказать тебе только плохие новости. Меня очень злит, что я ничего не могу сделать для тебя прямо сейчас. – Она икает. Это действительно чертовски мило. – Но больше всего мне жаль, что я не смог дать тебе то, что тебе действительно нужно. – Я протягиваю руку и беру ее ладонь, потирая большим пальцем безымянный палец. – Все думают, что я просто тот парень, которого можно вызвать, чтобы хорошо провести время. Но с тобой, Грейс, – судорожно вздыхаю, потому что, черт возьми, я ненавижу быть уязвимым, – с тобой…Я не хочу, чтобы ты приходила ко мне только тогда, когда тебе нужен секс. – Тишина падает, как камень. Она так часто моргает, что я думаю, не предложить ли мне сдуть что-то из ее глаз. – Не пойми меня неправильно. Не стесняйся просить о сексе. Когда угодно. Где угодно. Я всегда готов.
Грейс улыбается одной из тех неуверенных улыбок, которые говорят: «Я действительно хочу быть чопорной и порядочной учительницей, но сейчас я не могу». Я подношу ее пальцы к губам и целую.
– Но я хочу, чтобы ты приходила ко мне. Не только когда ты возбуждена или зла и тебе нужно выпустить пар. Когда ты устала. Когда тебе грустно. Когда ты счастлива. Когда ты даже не уверена, что чувствуешь.
Ее глаза выглядят немного стеклянными, и она быстро наклоняет голову, чтобы спрятаться от меня.
– Зачем…зачем ты все это говоришь?
Я замираю, задержавшись большим пальцем на ее безымянном пальце.
– А ты знала, что Датч отказался от выступления из-за меня? – Она морщит нос в замешательстве. – Он думал, что я не смогу вынести, увидев замену за своими барабанами. Он думал, что я потеряю его. И, вероятно, так бы и произошло. Так долго музыка была тем, что удерживало меня в здравом уме, когда я едва держался И все же я сказал Датчу, что ему следовало согласиться на эту работу. – Я снова останавливаюсь.
Она смотрит на меня.
– Зачем?
– Потому что у меня есть жена. Ее зовут Грейс Джеймисон, и она значит для меня больше, чем эти дурацкие барабаны. Она значит для меня больше, чем общение с другими девушками. Она значит больше, чем алкоголь и вечеринки, и если мне придется пить это чопорное вино всю оставшуюся жизнь, – я поднимаю бокал, а она смеется, – потому что она предпочитает вкус вина, когда я ее целую, то именно это я и сделаю.
– Тебе вообще нельзя пить. Тебе восемнадцать.
– В Европе это законно.
– Мы сейчас в Европе?
Ее глаза блестят от смеха.
Я улыбаюсь в ответ.
– Я хотел сказать тебе еще кое-что в машине, что-то важное, но вместо этого вырвалось несколько глупых слов.
Она напрягается и пытается отстраниться.
Я держу крепко.
– Я никогда не говорил этого ни одной другой девушке. Ни разу. Мне нужно, чтобы ты поняла это, потому что это правда. Грейс…Я лю…
Она прикладывает палец к моим губам, вдавливая остаток слов обратно.
– Не надо.
Я замираю.
Она жует внутреннюю часть щеки, обдумывая что-то в уме. Я даю ей пространство. Даю ей время.
Наконец она закрывает глаза и выдыхает.
– Сначала покажи мне, – шепчет она. – Покажи мне, что мир существует. Покажи мне, что это мир, в котором я могу выжить.
– Какой мир?
– Мир, в котором можно любить тебя.
Моя грудь спазмирует. Ощущение, будто все мои органы превратились в суп, а летучая мышь из ада помешивает мои внутренности гигантским половником.
Грейс успешно вытаскивает свою руку из моей и садится прямо, вся деловая.
– Моя очередь.
– Твоя очередь, – соглашаюсь я и делаю глоток вина, чувствуя себя странно сытым.
– Ты всю ночь тянул. Не сдерживайся больше. Что происходит со Славно?
ГЛАВА 31
Грейс
– Он мертв.
В моем мозгу происходит короткое замыкание, и я качаю головой.
– Что?
– Мне позвонили как раз в тот момент, когда вы уехали в полицейский участок.
– Ты говоришь, что Харрис покончил с собой, а затем Славно умер сразу после этого…
– Да.
– Чего?
– Острое сердечно-сосудистое заболевание.
Я чувствую заговор.
Слоан расхаживает перед кроватью в отеле, ее руки сцеплены за спиной, а юбка Redwood Prep развевается.
– А как же доказательства, которые он обещал? – спрашиваю я, изо всех сил стараясь держать себя в руках и не задыхаться. – Мы спасли его бабушку. Он сказал, что предоставит нам доказательства тогда. Теперь мы возвращаемся к исходной точке?
– Не совсем.
Я с надеждой смотрю вверх.
Зейн держит на пальце ключ.
Хватаю его и осматриваю сзади наперед.
– Что это?
– Уборщица в тюрьме сказала, что Славно оставил его для нас. Логотип принадлежит компании по хранению. Мы с Финном думали, что улики будут заперты в контейнере для хранения, но мы проверили, и ключ не принадлежит ни одному из шкафчиков там.
Поэтому мы ищем за пределами города.
– Поэтому мы ищем за пределами города, – выпаливаю я. – Мы ищем по всей стране, если придется.
– Я думал то же самое.
– Отлично, тогда давай…
Зейн качает головой.
– Но, увидев тебя сейчас, я понимаю, почему мы не можем этого сделать.
– Зейн.
– Ты искала везде, и это неэффективное использование нашего времени. Кроме того, это может быть бесполезно. Я понятия не имею, кто была эта уборщица и слышала ли она что-то от Славно. Это могли быть лидеры «Благодарного проекта», пытающиеся сбить нас со следа. Возможно, этот ключ вообще не имеет никакого отношения к Славно.
Мы что-то упускаем. Этот ублюдок не был глупым. Он бы сохранил улики на случай, если бы от него избавились.
Слоан шагает в другую сторону.
– Славно сохранил бы доказательства, – говорю я.
– Мы не знаем, что он сделал. Единственное, что мы знаем, это то, что ты в опасности, и чем глубже мы в это копаемся, тем опаснее это становится.
Его голос имеет опасно низкий тембр, застрявший где-то между шелушностью Джарода Кросса и твердостью Датча. Это немного пугает.
Несколько минут назад эта пугающая загадка собиралась признаться мне в любви. Но любовь – это слово со множеством значений, и оно принимает множество различных форм.
Ромео и Джульетта умирают в объятиях друг друга.
Отелло, доведенный до безумия ревностью.
Орфей спускается в подземный мир за своей женой Эвридикой.
Как и у них, любовь Зейна похожа на одержимость.
Как смерть.
Тёмная. Ненасытная. Неизбежная.
Слоан умоляет меня своими большими голубыми глазами.
Мы так близко. Я чувствую это.
– Мы зашли слишком далеко, чтобы останавливаться сейчас, – бормочу я.
– Не думай об этом как об остановке. Считай это «паузой».
– Паузой? – Я хмурюсь. – Это еще одно слово для остановки.
– Скорее, шаг назад. – Зейн вытягивает руки, словно приближается к бешеной собаке. – Ты бежала без остановки, билась головой об это дело годами. Может быть, ты слишком близко к этому. Может быть, тебе нужен перерыв, чтобы подойти к этому с другой стороны.
– А если я не остановлюсь? Если я продолжу? Что ты будешь делать?
Я вскидываю подбородок, бросая вызов.
Он смотрит вниз с хмурым видом.
– Ты хочешь драться, жена?
Мой адреналин зашкаливает, и кажется, что мое сердце вот-вот разорвется. Мысль о том, что я зашла так далеко, вышла замуж за Зейна, похитила старуху, сделала все эти безумные вещи ради несбыточной мечты, заставляет меня дрожать.
Не слушай его, Грейс.
– Мне все равно, что ты делаешь или говоришь, – бормочу я вслух, снова осматривая ключ. – Должна быть причина, по которой он оставил это, чтобы мы нашли, и я никогда не сдамся, пока не узнаю почему.
Зейн тяжело вздыхает, как будто это у меня проблемы, но, по крайней мере, он прекращает говорить о «паузах» и «перерывах».
Слоан заглядывает мне через плечо.
Есть идеи? – спрашиваю я ее.
Может быть, это ключ от ячейки хранения за пределами главного отделения? У них есть такие контейнеры для хранения в аренду на вокзалах, да? Как торговый автомат, но для хранения?
Мне кажется, ты на верном пути.
Конечно. Это я.
Слоан усмехается, ее глаза блестят.
Но это не сужает круг вопросов? Где контейнер будет? И будет ли он все еще занят после всех этих лет?
Держу пари, это где-то недалеко от его дома.
Нет, не его дом. Слишком очевидно.
В спортзале?
Нет.
Ладно, мисс. Не надо так просто отвергать все, что я говорю. Я не вижу, чтобы у тебя появились какие-либо идеи.
– Грейс? – раздается голос откуда-то издалека.
Может быть, его любимый бар? Где-то, куда он часто ходил?
Я потираю висок.
Куда-то он часто ходил, но это не может быть так заметно.
– Грейс?
Рука касается моего плеча.
Я отмахиваюсь от Зейна, раздраженная тем, что ее прервали.
– Просто дай нам минутку. Мы думаем!
– Мы? – говорит Зейн.
Я замираю и бормочу.
– Я имею в виду «я». Я думаю.
Но уже слишком поздно.
Брови обеспокоенно приподнимаются, Зейн снова тяжело вздыхает.
– Кто сейчас с нами в комнате, милая?
Он только что назвал тебя милой? Ой!
Мой взгляд метается в сторону, где на меня с влюбленным выражением лица смотрит Слоан.
– Оно здесь?
Зейн подходит к моей лучшей подруге.
Я не «оно». Скажи ему, что я не оно, Грейс.
Я сажусь за стол и прикладываю руку ко лбу.
– Кажется, у меня голова болит. Можешь проверить, нет ли на стойке регистрации чего-нибудь от температуры?
Не бросай свою основную работу. Актерство – не твое призвание.
– Кто это, Грейс? – его взгляд встречается со взглядом Слоан. – Лучше бы это был не парень. Не думай, что я выше ревности к призраку.
Я с трудом сглатываю, все мое легкое веселье покидает меня, когда Зейн оборачивается и пристально смотрит на меня своими пытливыми голубыми глазами.
Почему ты не хочешь рассказать ему обо мне?
Я встаю.
Глаза Зейна следят за мной, пока я расхаживаю взад-вперед. Серьезность на его лице говорит мне, что он не собирается это так оставлять.
– Ты смешон. – Я стараюсь говорить легкомысленно. – Я просто разговариваю сама с собой. Все так делают.
– Я знаю, что ты что-то видишь. И я знаю, что это было с тобой уже некоторое время, – говорит Зейн, прежде чем скрестить руки на груди.
Я вздрагиваю.
– Когда ты начал замечать?
– С той ночи в доме престарелых.
Это было давно.
– И ты до сих пор об этом не говорил?
– До сих пор я не был уверен, детка.
Коротко качаю головой.
– Так ты думаешь, я сумасшедшая?
– Мне кажется, ты сейчас видишь кого-то в комнате, но до сих пор не сказала мне, кого именно.
Ну?
Моя лучшая подруга призывает.
Зейн подходит прямо ко мне и смотрит сверху вниз со своего несправедливо внушительного роста.
– Нет ничего, что ты могла бы мне сказать, ничего, что ты могла бы когда-либо сделать, что заставило бы меня любить тебя меньше.
Рваный вдох пронзает мои губы и режет горло. Он говорит все правильно, но я знаю, что он не будет смотреть на меня так же. Не после этого.
Я Грейс Джеймисон. Родилась от матери-одиночки, родилась в борьбе. Я всю жизнь прожила в ужасном районе. Носила поношенную одежду и одежду из секонд-хенда по необходимости, а не по выбору.
Я вышла из ниоткуда, и все же я женщина, которая преодолела все трудности, чтобы получить стипендию в Redwood Prep. В конечном итоге стала учительницей в элитной академии, где я мою полы и выношу мусор.
Удавшаяся.
Ведомая.
Сильная.
Грейс Джеймисон – не та женщина, которая видит видения своей умершей лучшей подруги. Она не та, у кого, как назвали бы большинство в медицинском сообществе, психическое расстройство.
Все это время, что я видела Слоан, принимала ее с сухим безразличием. В основном потому что если бы я слишком глубоко в нее вникала, я бы раскопала что-то вроде травмы.
И женщины, похожие на меня…
Если мы падаем в кроличью нору травмы, то выбраться оттуда уже не получится. Так что лучше просто похоронить это. Чтобы продолжать. Чтобы быть сильной.
Сильной.
Я всегда была сильной.
Зейн обхватывает мою челюсть, проводя большим пальцем по моей щеке.
– Посмотри на меня.
Я откидываю голову назад.
Он крепко держит меня и приподнимает мой подбородок, пока я не смотрю в его решительное лицо.
– Ты в безопасности.
Мой пульс колотится в венах.
Он проводит по моей линии подбородка.
– Со мной ты в безопасности.
Его хватка на моей челюсти сжимается ровно настолько, что у меня перехватывает дыхание. Я издаю тихую трель, звук, который определенно не сильный.
– Ты веришь в это? – требует Зейн, его голос дымчатый и низкий.
– Я…верю.
Он улыбается, опасной, мощной улыбкой. Напоминая мне, что он брат, у которого женщины едят из рук не просто так.
Его взгляд устремляется к моим губам, в нем быстрое, явное желание.
Я тоже это чувствую.
Пальцы впиваются в его массивные, обнаженные бицепсы, я поднимаюсь на цыпочки, увлекаемая волной, которую даже не могу описать или убежать.
Но в последний момент я отвожу взгляд и вижу Слоан.
Внезапно я замираю.
Медленно, нежно, кончиками пальцев касаясь моих губ, Зейн ждет.
– Я не могу поцеловать тебя сейчас.
– Почему? Потому что оно наблюдает? – шепчет он.
– Потому что, – я напрягаюсь, – она исчезает, когда мы соприкасаемся.
Слоан порхает вокруг меня.
Наконец-то. Я думала, что снова улечу.
– Она? – Зейн наклоняет голову.
– Это Слоан, – признаюсь я.
Удивление, замешательство, а затем тихое понимание мелькают на его прекрасно высеченном лице. Он кивает себе, как будто это имеет смысл, а затем спрашивает:
– Где она сейчас?
Я морщусь и показываю пальцем.
Слоан стоит рядом со мной и застенчиво смотрит на Зейна.
Не знаю, почему я вдруг почувствовала себя так неловко. Он такой горячий, Грейс. Его лицо буквально неземное. Это заставляет меня нервничать.
– Привет, – говорит Зейн Слоан.
Привет.
– Я Зейн Кросс, муж Грейс. Я всегда хотел с тобой познакомиться.
– А ты? – бормочу я.
– Она спрашивает? – уточняет он.
Я пожимаю плечами, смущаясь признаться, что это я.
Но Зейн принимает это спокойно. Он поворачивается обратно к Слоан.
– Я. Я хотел поблагодарить тебя…за то, что ты подруга Грейс. – За заявлением следует озорная ухмылка. – Заставить ее выйти из своей раковины, должно быть, ты была жесткой. – Он наклоняется. – Мы оба знаем, что у нее аллергия на веселье.
Мои губы дергаются.
Слоан громко смеется.
– Но это же фасад, да? Она не только очень веселая, она еще и самый щедрый и преданный человек, которого ты когда-либо встречал. Такая, какой ты хотела бы видеть ее рядом с собой. Но она очень скучала по тебе. Больно думать, как одиноко она себя чувствовала, когда тебя не стало.
Мое сердце внезапно становится тонким, как бумага, и этот разговор разрывает его на мелкие кусочки. Я чувствую, как слезы наворачиваются на глаза.
Слоан выглядит такой же плаксивой.
Ладно. Беру свои слова обратно. Самое горячее в нем – не его лицо и не его мускулы. Это его любовь к тебе.
Зейн разворачивается, чтобы спросить меня:
– Что она сказала?
– Она впечатлена.
– По моему прессу?
Он выглядит так, будто искренне задает этот вопрос. Я ухмыляюсь.
– Нет.
Вот и все!
Внезапная вспышка гнева Слоан заставляет меня подпрыгнуть.
– Что это? – спрашиваю я ее.
– Что это? – Зейн переводит взгляд с меня на Слоан, ничуть не смущаясь того, что, я уверена, вместо человека он видит пустое пространство.
Слоан подпрыгивает на цыпочках.
Любовь. Семья. Мама… Мать Славно умерла двадцать лет назад. Он ставил за нее свечи каждый год. Каждый. Год.
Я останавливаюсь. Мое дыхание становится учащенным и пустым. Озираясь по сторонам, бросаюсь к своему мобильному телефону.
– Ладно, детка. Поговори со мной, – обеспокоенно говорит Зейн.
– Любовь.
Он выглядит шокированным.
– Ты меня любишь?
– Нет, нет. Слоан что-то сказала о любви.
– Скажи Слоан, я женатый человек.
– Нет, это про Славно.
– Ты любишь Славно?
Я собираюсь дать ему пощечину.
– Зейн, Славно хотел спасти свою бабушку. Он подлый, но даже у самых плохих людей есть любовь к своей семье. Где она?
Где это?
– Что ты ищешь? – спрашивает Зейн.
Я открываю защищенную папку на своем телефоне и прокручиваю, пока не нахожу фотографии всех полицейских допросов и газетных вырезок из моего расследования. Я каталогизировала их в своем телефоне на случай, если когда-нибудь потеряю физические файлы.
