Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 40

Грейс

Я провожу весь обед в окружении людей, которые ни разу не были со мной дружелюбны. Обычно я нахожу способ отпроситься, но паста, которую подают в кафе, настолько восхитительна, что я буквально теряю сознание.

– Тебе понравился обед? – спрашивает Каденс, догоняя меня после того, как я выхожу из учительского туалета.

– Это было потрясающе. – Я похлопываю себя по животу. – Я знала, что шеф-повара Redwood Prep – лучшие, но кто-то вмешался.

– Их нога?

– О, это говорит моя мама… – запинаюсь я.

Разговор о маме напоминает мне о том билете на самолет, который она прислала, и о нашей большой ссоре. Уйти из кабинета директора было выбором, который я сделала для себя и для Слоан. Но это не делает его менее болезненным.

Мама упрямая. Она не станет обращаться ко мне первой, особенно после обещания, что если я останусь с Зейном, то больше никогда ее не увижу. Ее гордость не позволит ей взять свои слова обратно или извиниться.

У меня тоже есть гордость, но, более того, моя миссия не позволит мне остановиться сейчас. Мои отношения с мамой распались, но мы все еще семья. Даже если мы не разговариваем друг с другом. Все, что я могу сделать, это надеяться, что через несколько недель, месяцев или лет, когда рана не будет такой свежей, мы снова сможем общаться.

– Грейс? – спрашивает Каденс, нежно касаясь моей руки.

Я прочищаю горло.

– Я в порядке. Правда.

– Это хорошо. И я рада, что тебе понравилась еда. Зейн потратил все утро на покупку свежих ингредиентов. Он сказал, что хотел сделать тебе сюрприз.

– Что сделал Зейн?

– Он тебе не сказал? – мило смеется Каденс. – Это не похоже на Зейна – не приписывать себе заслуги за широкий жест.

Неужели именно здесь он должен был заслужить от меня вторую улыбку?

Я бросаю взгляд на коридор. Он полон учеников, направляющихся на следующий урок, но вокруг меня и Каденс есть очень заметный периметр. Это как пузырь, в который никто не осмеливается войти.

– Где Зейн? Я не видела его с первого звонка.

Каденс морщит нос.

– Я не уверена. Датч поехал проверить Финна, просто на всякий случай, если ему понадобится помощь с флешкой. Может, Зейн с ним?

– Да, может быть.

Серена подходит к нам.

– Спасибо, что подождала меня, Каденс. Привет, Мисс Джеймисон.

– Привет, Серена, – улыбаюсь я. – Мне нравятся твои волосы.

– О, спасибо. Я уже давно не делала стрижку каре. Все время говорю, что подстригусь по-настоящему коротко, но мама категорически отказывается. – Она закатывает глаза.

– Как дела у твоей мамы?

– О, ты знаешь… – Она пожимает плечами. – Набирает обороты.

Очевидно, она не хочет об этом говорить, поэтому я неловко добавляю:

– Ну, я уверена, есть веская причина, по которой она не хочет, чтобы ты стригла волосы.

– Мм-хм. – Она кивает. – Эй, я слышала, что у тебя сегодня очень много народу на занятиях. Поздравляю.

– Не знаю, стоит ли меня с этим поздравлять, – бормочу я. – Уверена, некоторые просто ушли с физкультуры.

Учитель физкультуры вошёл в учительскую после первой перемены, одарив меня гневным взглядом.

– Я так не думаю. – Серена наклоняет голову. – Когда я была в туалете, слышала, как первокурсники восторгались вашими лекциями. Многим из них искренне нравится, как вы преподаете.

– Действительно?

– Они хотят создать петицию, чтобы вы преподавали в следующем году.

Я застенчиво смеюсь, но внутри у меня тепло. Я приехала в Redwood Prep, чтобы исследовать «Благодарный проект», но я влюбилась в преподавание.

Мне нравится, как студенты оживают во время наших дебатов. Нравится преподавать им настоящие, актуальные уроки из классики, написанной сотни лет назад. Нравится наблюдать, как они находят свои творческие писательские таланты.

Плюс, мне приятно защищать стипендиатов так, как никто не защищал меня.

Но преподавание не входит в мои планы на будущее. Я прекрасно понимаю, что мой мир рухнет, когда я раскрою правду. Забудьте о Джароде Кроссе и «Благодарном проекте», сам Redwood Prep восстанет против меня, используя все, что у них есть, чтобы меня уничтожить.

И в их распоряжении есть гигантская бомба по имени Зейн Кросс.

Ни одна школа не позволит мне учить их детей, если правда о моих отношениях с Зейном выйдет наружу. Даже если я уеду из Redwood Prep, эта тьма будет следовать за мной как тень, а бомба будет продолжать тикать в моих ушах.

Звенят музыкальные колокольчики, я машу Каденс на прощание, направляясь на следующий урок, погруженная в трезвые мысли.

Каждая из моих сессий заполнена до отказа. Шум вокруг моих лекций даже привлек несколько моих постоянных студентов. Хотя Мейзи заметно отсутствует, Ваня слегка извиняется, уходя с моей последней лекции.

День уже закончился, а я так и не увидела Зейна.

Я все жду, когда он войдет в дверь и одарит меня своей фирменной ухмылкой Зейна, но пока этого не произошло.

Его отсутствие оставляет острую боль в моем животе.

Я не знаю, когда Зейн проник мне под кожу. Это было тихо, просачиваясь сквозь мою защиту, как вода, как туман. Я знаю о тенях, которые он принес в мою жизнь, о тьме, о препятствиях. Но, как и в историях о греческих богах, которые добровольно спускались в Аид ради своих возлюбленных, часть меня готова пройти через ад, если это значит, что я смогу сохранить свою руку в его руке.

Опасные мысли.

На самом деле, неузнаваемые.

Возможно, я была менее сумасшедшей, когда видела Слоан.

– Я что, опоздал на занятие? – раздается мрачный голос, пока я собираю вещи после последней лекции.

Я ахаю и оборачиваюсь.

Зейн прислонился к дверному проему. Он такой высокий, что его голова почти упирается в верхнюю часть рамы. На нем другая форма Redwood Prep, эта – жилет поверх рубашки на пуговицах.

Хмурюсь, никогда раньше не видела, чтобы он носил форму правильно.

– Где ты был весь день? – Я подхожу ближе и замечаю порезы на его лице. – А почему у тебя лицо расцарапано? – Что-то блестит в его волосах, я поднимаюсь на цыпочки, чтобы осмотреть его. – Это стекло?

– А, это? – Он отмахивается.

– Зейн, что случилось?

– Я надеялся, что мы сможем взять мой мотоцикл, но, думаю, ехать одной рукой – не самая лучшая идея. Я врезался прямо в знак остановки. Эти дети из начальной школы переходили дорогу и смеялись до упаду.

– Ты еще где-нибудь пострадал?

Я окидываю его взглядом.

– Нет, но на моем мотоцикле есть несколько отметин. Не волнуйся. Ничего такого, что я не смогу исправить, но я еще немного поезжу на машине Датча.

Его голос тщательно непринужден. На самом деле, даже его улыбка совершенно непринужденна.

Это выражение я видела на его лице тысячу раз.

Он подмигивает, все еще улыбаясь.

– Готова идти?

– Да, только дай мне пойди к моему столу очень быстро.

Он кивает и следует за мной в учительскую. Коридор, как обычно, расступается. Все смотрят на нас, несомненно, все еще пытаясь решить, вовлечены ли мы или мы просто сводные братья и сестры.

На этот раз мне все равно.

Снаружи Зейн открывает мне дверь, и я замечаю, как он вздрагивает, когда его запястье случайно задевает машину.

– Ты повредил руку? – спрашиваю я.

– Это всего лишь царапина.

Я хватаю его за запястье, и он скручивается, его лицо сжимается от боли.

– Просто царапина? Зейн, у тебя пальцы опухают.

Он бормочет какие-то глупые оправдания, которые я называю ерундой.

– Ты действительно сегодня проехал на знаке «стоп»? И не ври мне больше, – резко говорю я.

Он отводит взгляд.

– Папа созвал собрание. Я пошел к нему и…

– И? – Тошнотворное чувство грызет мой живот.

– Вместо этого я встретил твою мать.

Воздух выбивается из легких. Я моргаю, застыв. А затем вырываю у него ключи.

Он смотрит на меня с беспокойством, но я не говорю ни слова. Просто пихаю его на пассажирское сиденье и завожу машину.

Когда забираюсь внутрь, выражение лица Зейна становится настороженным.

– Детка, я знаю, что твоя мама – больное место, но если ты планируешь решить эту проблему так же, как в прошлый раз, то мне слишком больно, чтобы быть полезным.

Продолжая игнорировать его, я включаю заднюю передачу и выезжаю из Redwood Prep.

– Ты пытаешься начать и закончить день в приложении Джинкс? – поддразнивает Зейн. Я бросаю на него пронзительный взгляд, и улыбка медленно исчезает. Он тяжело вздыхает. – Куда мы идем?

– В больницу, – выдавливаю я.

За всю поездку и пока я заполняю формы, я больше ничего ему не говорю, пока его осматривает врач.

Когда присоединяюсь к ним в отделении неотложной помощи, Зейн сидит на койке, а врач, работавший с его запястьем, стоит рядом с ним.

– Доктор, как он? У него ведь запястье не снова сломано, да? – спрашиваю я, пробираясь вперед.

Зейн приветливо мне улыбается, на что я отвечаю хмурым взглядом.

Это заставляет его улыбаться еще шире.

Что заставляет меня хмуриться еще сильнее.

Доктор переводит взгляд с одного на другого.

– К счастью, это всего лишь внешний ушиб. Мы почти готовы снять гипс, но если он не будет вести себя хорошо, – доктор бросает на Зейна мрачный взгляд, – ему придется носить гипс дольше.

– Он будет вести себя хорошо, – решительно говорю я.

Доктор с любопытством смотрит на меня. Его глаза скользят по моему лицу.

– Мы же виделись в прошлый раз, да? Кто вы, еще раз?

Я вполне могла бы сказать ему, что я учительница Зейна или его сводная сестра, и оба эти утверждения были бы правдой.

Но я представляю маму в лице Зейна, дерущуюся и кричащую на него. И я знаю каждой костью своего тела, каждой жилкой, каждой молекулой, что Зейн позволил ей это сделать. Не потому, что он не может дать отпор. Не потому, что он такой джентльмен.

Нет, он позволил моей матери избить себя, потому что любит меня.

Что-то внутри меня ломается.

Медленный, извилистый гнев проталкивается вперед. Он овладевает моим телом, жестким и мятежным.

Я смотрю доктору прямо в глаза, потому что черт его побери.

Будь проклят этот мир.

К черту правила.

Они хотят знать, кто я?

Я кладу руку на плечо Зейна.

– Я его жена.

ГЛАВА 41

Зейн

– Сотри эту дурацкую ухмылку с лица, – бормочет Грейс, управляя машиной.

– Жена.

– Фу.

– Женушка.

– Зейн, эти обезболивающие еще не подействовали, а даже если и подействовали, они не должны сводить тебя с ума. Бросай, иначе поедешь обратно в отель.

– Это ты сказала.

– И теперь я очень жалею об этом.

Я смеюсь и поворачиваюсь на сидении, улыбаясь закатному небу и размытым небоскребам за окном. Грейс Джеймисон Кросс чертовски повезло, что мое запястье в плохом состоянии, иначе я бы не терял времени и снова запихнул ее на заднее сиденье.

– Звонит Финн, – объявляет Грейс.

Автомобиль автоматически подключается к моему телефону через Bluetooth, а на панели приборов появляется имя моего брата.

– Привет, Финн.

– Мы получили это, – голос Финна звучит в динамиках четко и ясно. – У нас есть доказательства.

Я сажусь по стойке смирно.

Глаза Грейс расширяются. Шины визжат на дороге, когда она сбрасывает скорость.

– Мы будем там через двадцать минут.

Мы успеем за пятнадцать минут, и я почти уверен, что Датч получит от города очень приятную записку со штрафом за парковку.

– Поторопись.

Грейс машет мне рукой и почти вталкивает меня в лифт, когда мы подъезжаем к отелю.

Люди внутри странно на нас смотрят. Я хочу пошутить о том, как моя жена хочет начать наш медовый месяц, но передумал. Это важный момент для Грейс, и я не хочу его ей портить.

Мы мчимся в конференц-зал. Грейс немного опережает меня. Я пытаюсь не отставать, но от толчкового движения у меня болит запястье, и я в итоге отстаю.

Она первой добегает до двери, но не врывается сразу. Вместо этого ждет, пока я догоню ее, прежде чем положить руку на ручку.

Я останавливаю ее.

– Подожди, мы что-то забыли.

– Что? – нетерпеливо спрашивает она.

– Это. – Приподнимаю ее подбородок и целую ее губы. Быстро отстраняясь, киваю. – Ладно. Теперь мы можем идти.

Ее глаза сужаются, но улыбка играет на ее губах, когда она открывает дверь.

Каденс и Датч уже там.

Сол тоже, хотя он кажется совершенно незаинтересованным. Его ноги в ботинках подняты на стол, а голова покоится на груди, когда он дремлет.

– Наконец-то.

Каденс вскакивает на ноги и тянется к Грейс.

Я обхожу стол, чтобы подойти к Датчу.

– Как ты добрался сюда так быстро?

– Мы были у Рика, – говорит Датч.

Киваю, вспоминая, что Каденс оставила Виолу со старшим братом, чтобы уберечь ее от здешних опасностей.

Грейс лучезарно улыбается Финну, и если бы он не был моим братом, я бы, наверное, хотел ударить его за то, что он заставил ее так улыбаться.

– Похоже, риск оправдался, Финн.

Финн сухо кивает.

– Что нашли на флешке? – с нетерпением спрашивает Каденс.

Две девочки сидят рядом. Понятия не имею, как они так сблизились, но любой бы подумал, что они сестры. И, в каком-то смысле, они теперь семья.

Я наклоняюсь вперед.

Датч хлопает Сола по плечу.

Он просыпается с фырканьем.

– А, что? Я слушаю.

Финн смотрит на каждого из нас, а затем опускает взгляд и жует внутреннюю часть щеки. Это так не по-финновски. Он никогда ни в чем не колебался.

Каденс стонет.

– Финн, не тяни.

Он вздыхает и смотрит вверх с обычным, бесстрастным выражением лица. – На флешке было много грязи, не связанной с делом Слоан. Вы можете просмотреть ее позже, мисс Джеймисон, но мой контакт кое-что нашел. Видео, которое Славно снял той ночью.

Взгляд Грейс встречается с моим через всю комнату.

Я киваю.

Ее ноздри слегка раздуваются, она переключает внимание на экран проектора. Свет гаснет.

Пока видео воспроизводится, я слышу хруст ботинок и гул мотора автомобиля, катящегося к остановке. Дверь открывается и закрывается.

Тяжело дыша, Славно произносит хриплым голосом:

– Она сзади.

Мой взгляд метается к Грейс. Она наклоняется вперед, спина прямая, как шомпол (стержень для чистки и смазки канала ствола в ручном огнестрельном или пневматическом оружии). История Мэрион о молодой Грейс, которая училась при лунном свете, всплывает в памяти. Грейс все еще горит этой решимостью.

Сколько лет прошло с тех пор, как умерла ее подруга? С тех пор, как она решила взяться за расследование? После стольких лет, после всех опасностей, с которыми ей пришлось столкнуться, она все еще не потеряла надежду.

– Ого. Ты не можешь просто так ее забрать. Где моя доля? – рявкает Славно.

Медленно в кадр камеры попадает мужчина. Он высокий, худой и одет во все черное. Что-то в его движениях царапает мою память, но видео слишком темное и размытое, чтобы разобрать детали.

К ногам Славно падает сумка.

– Возьми девчонку, – рычит голос с сильным акцентом.

Я не осознаю, что стою, пока не зажигается свет и не наступает тяжелая тишина.

– Это то самое видео, – тихо говорит Финн.

За ним видео замирает на последнем кадре. Славно не заснял лицо мужчины, но заснял внутреннюю часть воротника. И та же самая татуировка, которую я заметил есть и у «курьера»

Я встречаюсь взглядом с Финном, мой брат с опаской смотрит на меня.

В наступившей тишине раздается телефонный звонок.

Каденс вскакивает.

Грейс выглядит так, будто ее напугал дурной сон.

Сол проверяет свой телефон.

– Это не мой.

– Это мой. – Датч достает телефон. Гневно сжав челюсти, он объявляет: – Папа.

Я подхожу к Грейс, пока Датч отвечает на звонок. Издалека она выглядела нормально, но вблизи едва держится. Ее зубы стиснуты, а глаза опухли от непролитых слез.

– Эй. – Я своей здоровой рукой приглаживаю ей волосы. – Все хорошо.

– Она была еще жива. Она была еще жива, когда была у Славно.

– Все в порядке.

Я притягиваю ее к себе.

Каденс утешающе кладет руку на плечо Грейс.

Датч заканчивает телефонный разговор и тихо говорит в комнату.

– Папа говорит, что ему нужно сейчас увидеть своих сыновей.

– Серьёзно? – я провожу большим пальцем по плечу Грейс. – Зачем он нам напоминает? Мы в курсе встречи.

Датч поворачивается к Финну.

– Он не напоминает нам о встрече.

– А что тогда.

– Он сказал, что хочет увидеть только… своих сыновей. – Мой брат скрежещет челюстями.

– Чёрт, что ещё он сказал? Потому что это точно не всё, – рявкает Сол, качая головой.

Финн смотрит вниз.

Тишина настолько полная и тяжелая, что она вот-вот поглотит саму себя.

Датч выглядит потрясенным. Каденс, кажется, понимает что-то за его выражением, потому что подходит к нему и обнимает его за талию. Они смотрят друг на друга, обмениваясь молчаливым сообщением, которое напоминает мне о том, насколько они чертовски связаны.

– Его сыновья. – Датч судорожно выдыхает, а затем ругается, прежде чем добавить: – Только… его сыновья.

– О, – Сол убирает ноги со стола и смотрит на Финна.

Я тоже.

Черт возьми, папа.

Я думал, что этого достаточно, когда отец бросил Датча в тюрьму и отправил Каденс в Европу.

Думал, что этого достаточно, когда он женился на матери Грейс, оставив мое сердце изуродованным.

Я не думал, что он сможет тронуть Финна.

Моего надёжного брата.

Того, к кому мы все молча обращаемся и на кого можем положиться.

Финн тот, кто заземляет нас всех.

Потому что, черт возьми, Финн Кросс – мой брат.

Мне все равно, как он выглядит снаружи, откуда он приехал, кем он был в той чужой стране до того, как узнал нас. Он моя чертова кровь.

Никто вообще не двигается.

Больше от шока, чем от чего-либо еще.

Но Финн разморозился первым.

Он неловко подходит к Грейс и кладет перед ней флешку.

– Не потеряй это. Я больше нигде не сохранял отснятый материал.

– Финн… – шепчет Грейс. Ее пальцы сжимают флешку, но глаза не отрываются от моего брата.

– Подожди, Финн, – я тянусь к нему.

Но Финн отворачивается от меня и уходит за дверь. Громкий хлопок эхом разносится по комнате еще долго после того, как он уходит.

ГЛАВА 42

Грейс

Некоторые раны разрываются, словно гнилое дерево, вырванное с корнем. Другие распространяются более коварно, просачиваясь в кровоток и убивая кого-то ночью. Крики эхом разносятся по дому, когда близкие находят тело, холодное и синее, с вырванным из легких дыханием.

Но есть и другие виды ран.

Как у Зейна.

Сломанные конечности, сильно избитые до тех пор, пока они не сломаются.

Дано время на заживление. Дана иллюзия силы.

Пока одно весомое напоминание не возвращает боль, устремляющуюся обратно на передний план.

Сегодня мама причинила Зейну такую же боль.

И Джарод Кросс сделал то же самое с Финном.

Я знаю. Я вижу это. Рана, которая заставляет Финна выскочить из комнаты, – это не внезапный, резкий порез лезвием. И это не медленное, горящее вторжение, постепенно разъедающие его сердце, легкие и мозг.

Его сердце уже было поражено. Оно было в перевязи много лет.

– Чёртово животное, – бормочет Сол себе под нос. Он садится вперёд, локти на коленях, ноги расставлены. Голова опущена под тяжестью его гнева. – Чёртов психопат.

Датч цепляется за Каденс, как за свою жизнь. Губы, доставившие сообщение Джарода Кросса, дрожат. Он всасывает их обратно в рот, словно хочет стереть их со своего лица. Сжечь слова с его языка.

Большой палец Зейна перестает тереть мне плечо. Он дрожит сильнее, чем я сейчас.

Тишина душит нас всех.

Слова кажутся бессмысленными.

Я смотрю на парней в комнате, и вздох вырывается, как кулак в моем горле. Неважно, с какими монстрами и тенями я сталкиваюсь, по крайней мере, они не моей крови. По крайней мере, я могу ненавидеть их без предубеждений.

Джарод Кросс – их отец. Их защитник.

Но именно он наносит наибольший ущерб, самый страшный ущерб.

Потому что эти раны не те, что можно увидеть глазами.

– Я иду за ним, – говорит Зейн, вскакивая на ноги. Я хватаю его за руку, удерживая на месте.

– Позволь мне.

– Это должен быть один из нас, – настаивает Зейн.

Я продолжаю держать его за руку, мои глаза сверлят его со спокойной интенсивностью. Медленно его плечи опускаются, и он поднимает мою руку к своему рту. Дав мне на запястье решительный, решительный поцелуй, а затем сжав его, он отпускает меня.

Выхожу на улицу и с удивлением обнаруживаю, что Финн не ушел далеко. Он стоит прямо у двери в конференц-зал, слегка сгорбившись, словно у него отказали ноги, и он не смог убедить их продолжать бежать. Или, может быть, ему некуда было бежать.

Я стою рядом с ним.

А когда у него совсем отказывают ноги и он опускается на корточки, я делаю то же самое.

Мы немного сидим молча.

Наконец проводит рукой по лицу и бормочет:

Наконец, он проводит рукой по лицу и бормочет: – Это как-то стыдно.

– Не хочу сравнивать тяготы, но кто из нас женат на Зейне? Я не думаю, что ты твердо стоишь на ногах.

Его губы кривятся.

– Что? – спрашиваю я.

– Он очень обидится, если услышит, как ты это говоришь.

– Он это переживет.

Финн откидывает голову назад к стене и закрывает глаза.

– Зачем они послали тебя?

– Потому что Сол там перечисляет все способы избежать наказания за убийство. Датч не знает, как утешить кого-нибудь, а Зейн в итоге скажет что-нибудь из лучших побуждений, но очень глухо.

– Как твоя шутка на открытии?

Я встречаю его взгляд.

– Это было предупреждение, чтобы ты не смеялся над своим братом?

Призрачная улыбка Финна превращается в полуулыбку. – Они были правы. Это не так стыдно. – Он вздыхает, но ему все же удается привнести в свой голос немного легкомыслия, когда он добавляет: – Ты ведь знаешь, что у Зейна миллион подписчиков, и все это благодаря тому, что он выкладывает в сеть жалкие видео с собой без рубашки, верно?

– Фу. Не напоминай мне. Я только начинаю привыкать к этой штуке «замужем за сводным братом».

Улыбка становится немного шире.

А потом гаснет.

Я позволяю ему обдумать все, что у него на уме, и не давлю на него.

Даже не глядя на него.

Мое терпение вскоре вознаграждено.

– Что бы ты сделала, если бы всю свою жизнь все, что ты знаешь было ложью? – хрипло спрашивает Финн.

Я наконец смотрю на него, а затем на свои потертые черные туфли. – Не знаю. Думаю…я бы изо всех сил цеплялась за крупицы правды.

– Крупицы?

– В каждой убедительной лжи есть доля правды. Я бы нашла эту долю и начала бы перестраивать свою жизнь оттуда.

Его губы сжаты, он выглядит глубоко задумавшимся.

Где-то в отеле гудит кондиционер.

Рядом со мной я чувствую, как Финн напрягается. Его плечи становятся все более и более жесткими с каждой секундой. Такое ощущение, что он строит эту кирпичную стену вокруг себя понемногу, пока она не станет полностью вертикальной.

Я позволяю ему, даю пространство для этого. Иногда нам нужно, чтобы эти защиты продолжали двигаться, пока мы не найдем время для исцеления. Если бы мы все ходили без ребер, без стен, мы бы слишком часто истекали кровью. Наши ребра, наша защита, шипы, которые вылезают, когда нам больно, – они необходимы. Нужно больше, чем усилие, чтобы сломать их. Нужно доверие, поиск безопасного места.

Через несколько минут Финн вскакивает на ноги, его лицо принимает привычное безразличное выражение. Но под поверхностью его безразличия его глаза сияют благодарностью.

Один кивок.

Это все, что он мне дает.

Это вся благодарность, которая мне нужна.

– Ты хочешь продолжать убегать? – спрашиваю я, указывая на ковровое покрытие коридора. – Я могу что-нибудь придумать. Дам тебе фору.

Финн качает головой и смотрит на дверь конференц-зала.

– Крупицы там.

Мое сердце наполняется теплом.

Я поворачиваю ручку двери.

– После тебя.

Финн не улыбается широко – не думаю, что когда-либо видела, чтобы он улыбался кому-то во весь рот, – но он дарит мне наиболее близкую к счастливой улыбке улыбку и проходит мимо меня, чтобы вернуться к своим братьям.