Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"
Автор книги: Нелия Аларкон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц)
ГЛАВА 14
Грейс
Слоан проскальзывает внутрь, когда Финн открывает входную дверь в роскошный особняк Королей. Она улыбается от уха до уха, ее щеки пылают от волнения.
Это было так волнительно!
Я прижимаю руку к сердцу, почувствовав резкий стук и внутренне соглашаю.
Я чувствовала себя так, будто попала в шпионский фильм. Можешь ли ты поверить, что это только что произошло? Что ОНИ сделали это возможным?
– Что происходит сейчас? – Вопрос раздается слева и отвлекает мое внимание от лучшей подруги. Я останавливаюсь в гигантском фойе с большой люстрой и сталкиваюсь с Датчем. Он пристально смотрит на меня, прищурив глаза.
– Сейчас? – Я поднимаю подбородок. – Мы получим то, что нам нужно от Славно.
– Разве ты не должна сначала послать ему сообщение? – указывает Каденс.
Она стоит немного в стороне, спереди Датч в черной футболке, черных джинсах и черных кроссовках. Все они одеты во все черное, за исключением меня и Зейна, которые все еще в костюмах медсестры и медбрата.
– Его семья, вероятно, уже связалась с ним, – бормочет Финн. Он проводит рукой по своим шелковистым черным волосам и зажмуривается.
– Разумно, – ворчит Датч.
Взгляд Зейна скользит по остальным, прежде чем остановиться на мне.
– Семья Славно, похоже, ожидала высадки. Их сумки были упакованы и все такое.
– Вероятно, он приказал им убираться из города, – говорит Каденс.
Я убираю локон с глаз.
– Это значит, что у них есть способ общаться с ним.
– Правда? – спрашивает Финн.
– Возможно. Я отправлю Славно сообщение через свой контакт.
Зейн уходит со своим телефоном.
Кейди слабо кивает и прислоняется к мужу. Датч обнимает ее за плечи и целует в лоб. Финн трёт глаза, как будто у него болит голова. В комнате повисает изнуряющая тишина.
Эти ребята действительно выложились ради тебя.
Я знаю. Меня охватывает волна благодарности.
Хотя Финн не присутствовал при извлечении, он сыграл самую большую роль в том, чтобы бабушка Славно смогла незаметно выскользнуть.
Датч и Каденс возглавляли наш путь отступления. Конечно, Сол сделал свое дело с огнем, хотя часть меня всегда будет чувствовать себя виноватой за то, что заставила его выпустить этого зверя внутри, вместо того чтобы научить его сдерживаться.
А как же Зейн? Зейна забыть невозможно.
Слоан указывает туда, где Зейн возвращается в фойе, свободна держа мобильный телефон в руках.
Я прочищаю горло.
– Ты дозвонился до своего контакта?
– Пока нет. Я оставил ему сообщение с просьбой перезвонить мне.
Датч и Каденс кивают.
Финн подходит к большой винтовой лестнице и садится на нижнюю ступеньку. Он кладет голову на один из столбиков. Похоже на неудобную подушку.
Зейн продолжает:
– Я все еще чувствую беспокойство.
– Вероятно, потому что мы оба знаем, что Славно нельзя доверять.
– Мы выполнили свою часть сделки. Отказ Славно на этом этапе игры отбросил бы нас далеко назад.
– Даже если так… – Я сжимаю руки и смотрю в глаза Королям и Каденс. – Спасибо вам. За сегодняшний вечер. За все. – Мускул на челюсти Датча напрягается.
– Не надо. Это не так уж важно.
– Он прав. В семье в этом нет необходимости.
Каденс машет рукой, словно выдувая мою благодарность в окно.
Снова наступает тишина, но на этот раз менее неловкая. Или, может быть, это я начинаю чувствовать себя более комфортно.
– Ты устала, Брамс? – спрашивает Датч, нежно глядя на Каденс. Странно видеть это. В школе суровое лицо Датча, казалось, способно было принимать только два выражения – сердитое и отвращенное.
С Каденс он как маленький щенок, который стремится угодить. Она прикрывает рот зевком и кивает. И объявляет нам:
– Мы сейчас поднимемся наверх, чтобы проверить Ви и немного отдохнуть.
– Спокойной ночи, – машу я рукой.
Каденс мягко улыбается и машет в ответ. Датч берет ее за руку и ведет мимо Финна вверх по лестнице.
Ой. Если бы Датч и Каденс уже не были парой, я бы их шипперила.
Слоан опирается на перила рядом с Финном, подперев подбородок ладонями и глядя на молодоженов.
Я чувствую теплую руку на пояснице. Зейн стоит позади меня, окидывая меня долгим, внимательным взглядом.
– Ты готова ко сну?
Кажется, что эти слова нагружены каким-то другим смыслом, и я напрягаюсь.
Слоан подбегает ко мне и нависает над моим плечом.
Он не говорит о том, чтобы идти спать, Грейс.
Я с трудом сглатываю, чувствуя тот же прилив адреналина, что и тогда, когда мы вытаскивали бабушку Славно из дома престарелых.
Зейн ждет, что я отвечу словами, но мой язык отяжелел, и все, что я могу сделать, это кивнуть. Я была раздражена, что мы не смогли вчера закончить наши дела в спальне. Почему сегодня все так по-другому? Почему кажется, что это что-то большее?
Потому что вчера ты чувствовала, что тобой манипулируют. Но сегодня ты чувствуешь себя любимой. Слоан пожимает плечами и обходит Зейна. Даже если бы ты встречалась с парнем, который был на шесть лет старше тебя, он бы не сделал того, что Зейн сделал для тебя сегодня вечером.
Мое сердце набирает скорость и колотится быстрее. Я не думаю, что чувствую себя любимой, как предполагает Слоан, но… я знаю, что, по крайней мере, не буду ненавидеть сегодняшнюю ночь.
Мой взгляд скользит по крепким мышцам Зейна. Материал его костюма абсолютно нелестный и странного оттенка зеленого, но на нем это могло бы быть модным заявлением.
Я провожу языком по зубам, мысленно готовясь.
Это просто секс, Грейс. Не надо нервничать. Или, может быть, надо. С Зейном Кроссом никогда ничего не бывает легко.
Он – само определение разбивателя сердец. «Женоубийца», как говорила одна из маминых подруг-официанток в закусочной, с его медленными улыбками, татуировками и опасной способностью смотреть женщине прямо в глаза и заставлять ее чувствовать то, о чем она никогда не просила.
То, как он смотрит на меня сейчас.
Прямо в мои глаза. Горячо. Собственнически.
Его взгляд излучает собственное тепло, собственную энергию, сливаясь с моей холодной персоной, растапливая ледяную женщину внутри меня, пока она не станет всего лишь жидкостью.
Слишком много слов, чтобы просто признать, что он горяч.
Зейн… выглядит нормально.
О, это полная чушь.
Отлично, он очень красивый. Лучше?
Незначительно.
– Пошли, – говорит Зейн.
– Эм, ты не против, если мы сначала оба примем душ? – Он смотрит на меня. – Что?
– Ты тянешь время?
– Нет.
Он ухмыляется.
– Мы не принимали душ той ночью.
– В ту ночь я была сама не своя.
Он наклоняется и шепчет:
– Какой бы версией себя ты ни была сегодня вечером, я заставлю тебя кричать одинаково.
Мое сердце подпрыгивает, и я вижу, как опасная ухмылка кривит один уголок его губ.
Уверенность.
Грязные обещания.
Злые фантазии.
Он излучает это так, будто изучил все способы заставить женщину стонать.
Я молчу.
Зейн просто смеется и протягивает мне руку. Я беру ее, просовываю пальцы сквозь мозоли на внутренней стороне его ладони и сжимаю.
Каденс и Датч уже на площадке второго этажа, а Зейн и я сразу за ними, когда Финн вскакивает на ноги, с обеспокоенным выражением лица уставившись в свой мобильный телефон.
– Ребята.
Датч и Каденс замирают. Я тоже.
Слоан сжимает губы.
Нет! Больше никаких помех!
Зейн, должно быть, чувствует то же самое, потому что он рычит:
– Слушай, Финн, что бы ни сказала Джинкс, давай разберемся с этим завтра. У нас есть вещи поважнее, чем ее дурацкое приложение со сплетнями.
– Это не Джинкс.
– Что же это тогда? – нетерпеливо спрашивает Датч.
– Я запрограммировал алгоритм, чтобы следить за любыми новыми статьями о доме престарелых. – Он делает паузу и размахивает телефоном. – Получилось попадание.
– О чем ты? – спрашивает Датч, его голос уже тих от темного предвкушения.
– На месте происшествия обнаружено тело.
Тревога становится тяжким грузом на моей груди. Зейн обменивается со мной обеспокоенными взглядами, прежде чем броситься вперед. Каденс и Датч с ревом спускаются по лестнице.
Слоан смотрит на меня с паникой.
Грейс, что это значит? Что…тело? Мы кого-то убили?
ГЛАВА 15
Зейн
Тело принадлежит бабушке Славно.
Что не имеет смысла, поскольку я лично позаботилась о том, чтобы пожилую женщину встретила ее семья. Она улыбнулась им. Они поблагодарили нас. И затем мы уехали.
Так как же она нашла дорогу обратно в дом престарелых, чтобы умереть на той самой кровати, из которой мы ее вывезли? Каденс первая отрывает взгляд от мобильного телефона.
Она начинает смеяться.
Слоан указывает на нее.
С ней все в порядке? У нее что-то сломалось в мозгу от шока?
Если здесь и есть кто-то с поврежденным мозгом, так это та, кто видит видения своей мертвой лучшей подруги.
Слоан хмурится, прищурившись.
Это не видения. Я реальна. У меня просто нет тела.
– Брамс, ты хочешь объяснить, что тут смешного? – требует Датч.
– Простите, ребята. Я просто…
Финн обеспокоенно хмурится. Зейн потирает затылок.
– Слушай, Кейди, я люблю хорошие шутки так же, как и все остальные, но это не похоже на шутку. – Она проводит рукой под глазами. Медленно ее смех стихает, и его сменяет пронзительная печаль. Датч включает режим защитного мужа.
– Детка, ты в порядке? – Улыбка Кейди омрачена слезами на глазах. – Помнишь… – Она делает паузу. – Помнишь, как моя мама «умерла» до того, как я пошла в Redwood Prep?
– Ты имеешь в виду, когда она инсценировала свою смерть? – уточняет Финн.
Каденс бросает на нас понимающий взгляд. Датч первым его получает. Он оборачивается.
– Ты это сделал?
– Нет, – Зейн поднимает обе руки. – Это был не я.
– Я все время находился в компьютерном зале.
– Но…не Сол, – выдыхаю я. Улыбка Каденс медленно меркнет.
– Сол должен был устроить пожар в комнате бабушки, – говорю я, переводя взгляд на новостную статью.
– Да, но огонь был устроен только для того, чтобы скрыть тот факт, что ее сумки и ценные вещи исчезли. Мы не хотели, чтобы копы сидели у нас на хвосте, пока мы уходим.
– Мне кажется, Сол неправильно понял.
Взгляд Каденс метается к Датчу.
– Или вышел из себя, – бормочет Зейн, проводя большим пальцем по губе.
– Это работает в любом случае. Новости классифицируют это как несчастный случай, – говорю я. Финн пристально смотрит на меня.
– Переменные имеют значение. Охранники, которым мы заплатили, не рассчитывали на то, что кто-то «умрет». Если у кого-то из них нечистая совесть…
– Главное, – перебивает Зейн, вставая передо мной, – чтобы мы получили от Славно то, что нам нужно.
Финн хмурится, его разочарование ощутимо.
– Вы с Солом не можете все время действовать инстинктивно. У нас есть план, и на то есть причина.
– Когда что-нибудь идет по плану? – Финн отводит взгляд. – Что сделано, то сделано. Беспокойство о переменных и вещах, которые мы не можем предвидеть, ничего не исправит. Этот камень уже катится под гору.
Датч ругается. Каденс прикусывает нижнюю губу.
Зейн берет меня за руку и тянет вперед.
– Куда ты идешь? Нам нужно позвонить Солу и разобраться во всем этом.
– Я иду спать, – мрачно отвечает Зейн. – Вы с Финном можете не спать и волноваться, а я собираюсь насладиться последними выходными перед завтрашней школой.
– Зейн, – шепчу я, сопротивляясь.
Он слишком силен, меня безуспешно тащат в его спальню.
Слоан порхает рядом с нами. Я высвобождаю руку в тот момент, когда Зейн отпускает меня, чтобы открыть дверь.
– Твои братья правы. Пропавший человек – это одно. Смерть от загадочного пожара привлекает к нам еще больше внимания, которое нам не нужно. А что, если нас поймают? А что, если вы, ребята, сядете в тюрьму из-за меня?
– Этого не произойдет.
– Почему нет?
– Потому что я так сказал.
Улыбка Слоан гаснет.
Я не уверена, то ли я его не люблю за его высокомерие, то ли восхищаюсь им за его оптимизм сейчас.
Зейн криво усмехается. Раздражение мгновенно наполняет мое тело. Наши личности не могли быть более полярными противоположностями.
У меня скоро будет грыжа, а он думает, что все это шутка.
– Расслабься. Даже если нас поймают, тебя это не коснется, – говорит Зейн.
– Не будь смешным.
– Я серьезно, Грейс.
– Если полиция узнает, я во всем признаюсь.
– Я тебе не позволю.
– Ты не сможешь меня остановить. И, кроме того, это моя миссия. Моя борьба.
Улыбка наконец гаснет.
Маска сдвигается.
Его глаза прожигают меня, посылая дрожь огня по моему позвоночнику.
– Чёрт, ты больше не одна в этой битве. Теперь это наша битва.
– Это не имеет к тебе никакого отношения.
– Если это касается тебя, то это имеет прямое отношение ко мне.
– Потому что я твоя собственность? – выплевываю я, снова начиная раздражаться.
– Ага.
– Ты невероятен. – Я вскидываю руки вверх. – Я собираюсь принять душ. И не волнуйся. К тому времени, как ты закончишь со своим, твоя собственность будет готова и голая для тебя.
– Грейс. – Я моргаю от шока. Это первый раз, когда я слышу, как он обращается ко мне по настоящему имени. Голос Зейна звучит резко, словно он вытягивает каждый слог из глубокой, темной бездны. – В гробу. Ты сказала мне: «Даже если будет больно, ты хочешь жить на свету. – Шок пронзает меня в грудь.
– Ты помнишь это?
– Я помню все, что ты говоришь. Как ты думаешь, я справляюсь с учебой на уровне AP по литературе?
Он подходит ближе, касается одного из мои локонов кудрей и крутит его вокруг пальца.
Спираль цепляется за него, подпрыгивая на костяшках пальцев. Моя кожа покалывает, когда я принимаю на себя всю тяжесть его взгляда. Комната становится меньше, стены смыкаются.
Слоан ушла.
Это нехорошо.
– Твоя работа – быть светом. – Его взгляд отрывается от моих волос и ловит мои глаза, тяжелый и намеренный, как будто он смотрит прямо мне в душу. – Я позабочусь о тьме.
Мое сердце превращается в камень в моей груди.
Я вдыхаю.
Выдыхаю.
Звук гремит у меня в голове, вытесняя все мысли и растягивая время до тех пор, пока оно не начинает двигаться в замедленном темпе. И тогда я двигаюсь.
Мои ноги волочатся вперед.
Мои руки обвились вокруг его шеи.
Людям нужен свет, но они жаждут тьмы.
Я понимаю правду этого, когда прижимаюсь губами к губам Зейна. Он стоит неподвижно, глаза открыты. Мои глаза тоже открыты.
Я ненавижу себя.
Я ненавижу его еще больше.
Вот вам и стойкость. Я закрываю глаза и смотрю, как моя гордость уносится в темноту, где остатки моего достоинства погибают.
Сердцебиение колотится в ушах, звук громкий, как гонг. Слишком поздно возвращать то, что я сделала.
Я отстраняюсь, согнутый палец касается моей нижней губы. Но Зейн не дает мне уйти далеко.
Он обхватывает меня за талию рукой, сильной, как стальной прут. У меня перехватывает дыхание.
– Я действительно собирался разрешить тебе принять душ, тигренок, но передумал.
Нетерпение ощущается как рука, сжимающая мое бедро в собственническом захвате.
Как поцелуй в губы, который посылает искру между моих ног.
Как скрип матраса, поглощающего вес двух тел.
Как шипение мозолистой ладони, скользящей вверх по моему бедру. Это похоже на тяжелое дыхание, эхом отдающееся от пустых глоток.
Как шорох брюк, встречающихся с только что сброшенным халатом врача.
Как стон разочарования, когда Зейн пытается расстегнуть мою блузку.
– Дурацкие пуговицы, – шипит он мне в губы. Его голова наклоняется к рубашке, которая не дает ему приблизиться. Я поднимаю взгляд от того места, где я прижата к нему, и наблюдаю, как его черные как полночь волосы падают на глаза, полные разочарования.
– Позволь мне, – я обхватываю его пальцы своими.
– Я сделаю это, – настаивает он. – Я расстегнул твои штаны.
– На моих брюках была одна пуговица.
– Если я расстегнул одну, то смогу и шесть.
– У тебя сломано запястье.
– Я осознаю, какие части меня работают, а какие нет.
– Если я это сделаю, будет быстрее.
Его губы лукаво изгибаются.
Я бросаю на него мрачный взгляд.
– Не смей сейчас шутить.
Смех Зейна застревает у меня в губах, когда он снова целует с такой силой, что моя первая мысль: «Я не могу дышать», а вторая: «Ничего страшного, если я больше никогда не буду дышать».
Он подносит пальцы к моей груди, его повязка скользит под моим подбородком.
Я пытаюсь оттолкнуть его руку, чтобы расстегнуть пуговицы самой, но он прикусывает мою нижнюю губу, а затем облизывает ее, предлагая мне и наказание, и удовольствие.
Стон вырывается из моего горла помимо моей воли, и Зейн смотрит вниз глазами, которые обливают меня бензином. Бездонные.
Синие.
Мне хочется отвернуться, боясь утонуть в таком неспокойном море, боясь, что оно внезапно замерзнет и превратится в лед.
– Ведите себя прилично, мисс Джеймисон.
Удивление. А затем прилив желания.
Он разжигает пламя, уже полыхающее во мне, распространяясь от головы до кончиков пальцев ног.
Интересно, какая я больная, извращенная психопатка.
Какой больной, извращенной психопаткой я была все это время.
Зейн снова скользит своим ртом по моему, просовывая язык внутрь.
Я чувствую это влажное вторжение между ног.
Еще больше пуговиц расстегивается.
Его рука скользит по моей коже, пробуя на вкус. Кровь в моих жилах превращается в лаву. Тело трясется. Мышцы напряжены.
Звонит телефон.
Он игнорирует это, сосредоточившись на мне. Руки, везде одновременно. Рот прокладывает путь от моей груди к животу и ниже.
Телефон настойчив.
Он поднимает голову. Мне хочется затолкать его обратно. В место этого я сдуваюсь в подушки и смотрю в потолок, как ответственный взрослый.
– Это может быть надзиратель, – грубо объясняет Зейн, отталкивая меня.
Я не хочу ему отвечать. Каждое слово, вертящееся сейчас у меня на языке, смущает. Вместо этого тяжело дышу и прижимаю свои голые ноги друг к другу, потому что без тела Зейна, нависающего надо мной и защищающего от холода, все, что я чувствую, это прохладный ветер в месте, готовом к изнуряющей жаре.
Телефон внезапно замолкает.
Тело Зейна прогибается под матрасом, и я качусь к нему, мои глаза широко раскрыты, а рот открыт от шока. Я смотрю на телефон и вижу, что он его выключил.
– Ты не ответил?
– Ты хотела, чтобы я остановился? – Я прикусываю нижнюю губу. Его улыбка насмешлива. Он продолжает смотреть на меня так, словно я маленькая девочка, играющая в игру, в которой он уже победил. Во мне нарастает желание ударить его.
– А ты? – Все, что я могу предложить, – это мучительный стон. Он наклоняется, и я жду, что он поцелует меня, но его губы касаются моего уха.
– Мир может сгореть.
Меня захватывает пугающая честность в его тоне.
Безрассудство.
Уверенность.
Я знаю правду.
Зейн Кросс сгорит, только если мир сгорит вместе с ним.
– Ты для меня важнее, – добавляет он.
В его глазах есть что-то темное и подлинное, и у меня такое чувство, что он позволяет мне это увидеть. Что он снимает свою маску с таким же напряжением и усилием, с каким он снимал мою блузку. Пытаясь быть хоть немного ответственной, я замечаю:
– Все еще. – Он хватает меня за обе лодыжки одной ладонью и дергает к краю кровати.
Опустившись на колени, он снова раздвигает мои ноги.
– Все еще?
– Тебе следует… – Я впиваюсь пальцами в простыню, и мои вены превращаются в жидкость. Поцелуй за коленом. Потом самоуверенный вопросительный наклон головы.
– Мне следует? – Во мне разгорается неповиновение, но оно не идет ни в какое сравнение с влажным жаром его рта, который все ближе и ближе подбирается к…Раздаются сильные удары в дверь.
– Зейн!
Мы оба стонем от того, что нас прервали.
– Зейн, проверь свой телефон!
– Мой телефон разрядился. А теперь уходи! – кричит Зейн, снова переключая внимание на внутреннюю часть моего бедра.
Еще больше грохота.
Дверь вот-вот сорвется с петель.
– Одевайся и проверь свой чертов телефон! Джинкс только что опубликовала сообщение.
Мое сердце замирает.
Я убираю ноги с плеч Зейна, крабом отступаю назад, чтобы добраться до тумбочки и стащить телефон с комода. У меня мурашки по коже бегут, когда я читаю последние новости.
– Что это? – спрашивает Зейн, и его лицо ожесточается.
Я отрываюсь от телефона.
То, что было горячим и жидким внутри меня, превращается в холодный камень.
– Что с твоим лицом, Грейс? Что сказала Джинкс?
– Директор Харрис…мертв.
Джинкс: Вся конница и вся рать королей не смогли бы собрать Харриса заново.
Наш дорогой королевский губернатор сегодня вечером осторожно сошел со своего стула в столовой и попал в шестидюймовую петлю.
Сохраните свои мысли. Сохраните свои молитвы.
Они не вернут его к жизни.
Мы с вами знаем, что на самом деле никто никогда не умирает, не так ли?
Если Харрис присоединился к другим скелетам в королевском шкафу, то это лишь вопрос времени, когда эти кости выпадут.
До следующего поста держите своих врагов близко, а свои секреты еще ближе,
– Джинкс.
ГЛАВА 16
Зейн
Наша ночь окончена.
Грейс скачет по нашей спальне, натягивая трусики и бюстгальтер, одновременно отвечая на тысячу звонков, которые внезапно заполонили ее мобильный телефон.
– Нет, я не слышала ничего официального, миссис Хендерсон, – говорит она, вставая на четвереньки, заглядывая под кровать.
Я представлял ее на себе сидящей вот так тысячу раз, и если бы она не так отчаянно пыталась найти свои штаны, я бы, наверное, дал ей хороший шлепок.
К сожалению, она находит свои брюки и прячет от меня свою идеальную круглую попу.
– Мне не звонили из полиции. Пока нет. Но я отправляюсь на расследование.
Черт возьми, она это сделает. Я смотрю на нее. Она смотрит на меня в ответ. Человек на линии, должно быть, сказал что-то неприятное, потому что она отворачивает лицо в сторону.
Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она использует этот строгий учительский тон.
– Миссис Хендерсон, уверяю вас, что, хотя у нас и были разногласия, я не желала директору Харрису психического вреда. Я возмущена намеками на то, что я была в этом замешана, и надеюсь, вы не повторите ничего подобного ученикам, которые, несомненно, будут смущены и встревожены, пока будут горевать.
Она злится. Всякий раз, когда Грейс начинает использовать много жестких, замысловатых слов одно за другим, это означает, что ее терпение на пределе.
Этот диплом по английскому языку испортил ее способность использовать обычные старые ругательства, чтобы отчитать кого-то.
– Как я уже сказала, я не знаю никаких подробностей. – Ее голос становится хриплым от раздражения. Она обходит мою кровать. – Прошу прощения, звонит заместитель директора. – Она нажимает кнопку и снова прикладывает телефон к уху. – Алло, заместитель директора Винсент? Да, я знаю о кончине директора Харриса. Нет, я не знаю больше информации, чем вы, и не понимаю, почему решили, что я ее знаю.
Чувствуя жалость к ней и понимая, что она, скорее всего, никогда не найдет всю свою одежду, которую я забросил неизвестно куда, подхожу к шкафу и достаю толстовку с капюшоном.
На ее лице мелькает благодарная улыбка, и она почти компенсирует сожаление, которое охватывает меня, когда она прикрывает свои пышные сиськи бесформенной толстовкой.
По крайней мере, она носит мою толстовку. Она слишком велика и поглощает ее худощавое телосложение, но хорошо на ней смотрится.
– Нет, полиция со мной пока не связывалась. – Она бросает телефон, заправляет толстовку так, чтобы она не стильно торчала из брюк, и одним плавным движением берет телефон с кровати. Я смотрю на нее, пораженный. – Ой, подождите…заместитель, у меня еще один звонок. Это может быть полиция. Да. Да, я понимаю. Мы поговорим подробнее завтра в школе. Спокойной ночи. – Грейс щиплет переносицу и тяжело вздыхает.
– У заместителя директора есть приложение Джинкс? – спрашиваю я, приподняв бровь.
– Ему это не нужно. Все, у кого есть ее приложение, наверняка звонили ему, чтобы сообщить об этом.
Грейс рассеянно отвечает на звонок телефона.
– Алло? Да, это Грейс Джеймисон.
Я вижу, как ее лицо искажается от беспокойства.
Пять минут назад она вибрировала под моей рукой, пальцы впивались в мои волосы, когда я приблизился достаточно близко, чтобы попробовать ее на вкус. Пять минут назад единственное, о чем она беспокоилась, это сможет ли ее позвоночник выдержать выгибание на кровати под таким углом.
Теперь она выглядит так, будто собирается рвать на себе волосы.
Я хочу подойти к ней сзади и помассировать плечи, снять часть ее напряжения. Но я не доверяю себе, чтобы прикоснуться к ней прямо сейчас. Я слишком возбужден.
Если мои руки коснутся хотя бы дюйма ее прекрасной кожи, я запру дверь, брошу ее обратно на кровать и покажу ей, что значит «позволить миру гореть».
Но Грейс не такая, как я. И я знаю, что сегодня не смогу этого сделать.
– Да, я могу быть в отделении, – говорит Грейс.
Она садится на край кровати и натягивает носки. Телефон, зажатый между лицом и плечом, все время соскальзывает со щеки. Я падаю на колени перед ней, как раз там, где я стоял на коленях совсем недавно при совсем других обстоятельствах, и хватаю ее кроссовки.
Это приносит мне еще один благодарный взгляд. Помогая Грейс надеть кроссовки, выхожу за ней за дверь и спускаюсь по лестнице.
– Спасибо. Да, я скоро буду.
Из кухни доносятся голоса. Все встали, кроме Виолы. Когда мы появляемся, Каденс переводит взгляд с одного на другого.
– Наконец-то.
– Почему ты так долго? – ругается Датч. Взгляд Финна скользит от моих растрёпанных волос к толстовке, которую носит Грейс.
Он ничего не говорит.
– Извините. Мы были, э-э, – запинается Грейс, – заняты.
Глаза Кейди расширяются. Мой близнец вопросительно смотрит на меня. Я качаю головой. В ответ получаю сочувственный кивок.
– Грейс, хочешь воды, прежде чем мы уедем?
Я иду к холодильнику. Поскольку не могу принять холодный душ, придется обойтись холодной водой.
– Прежде чем мы уедем?
Она упирается рукой в бедро, не принимая предложенную мной воду.
– Ты не поедешь в полицию без меня.
– Конечно. У копов не возникнет никаких вопросов о том, почему меня так поздно ночью сопровождает студент.
– Это не их дело, – говорю я.
– Технически вы сводные брат и сестра. Они не будут сомневаться, если вы им сообщите, – отмечает Финн.
Грейс вздрагивает и трет висок, как будто у нее болит голова.
– Не напоминай мне, что мы сводные брат и сестра.
Интересно, почему она сейчас ведет себя так подавленно. Ей было все равно, кто мы, когда она кусала мои губы, словно это был ее кислород.
– Если кто-то должен пойти с Грейс, я пойду, – говорит Кейди. – После всего, что было с мамой, я знаю, как ориентироваться в отделении.
– Я могу пойти одна.
– Ты идешь с Кейди или со мной, – мой голос тверд. Заметив, что я не сдвинусь с места, она сдается.
Гневно бросает «хорошо», словно это мишень для дартса, и идет к двери.
– Не волнуйся. Я пойду с ними.
Я киваю. Датч следует за Кейди и Грейс.
Моя жена даже не оглядывается на меня.
Финн, должно быть, чувствует ее незаинтересованность во мне, потому что он собирается пить воду, которую Грейс не приняла.
Отвинтив крышку, он начинает:
– Вы двое были…?
Я удивлен, что он проявляет любопытство.
– Хочешь верь, хочешь нет.
Я сливаю остатки воды и затем сминаю пластик.
– Старый добрый директор Харрис. Вечный зануда.
– Ты понимаешь, что он… мертв, да?
– Точно. Однажды зануда, навсегда зануда. Парень даже уйти тихо не мог.
Финн закатывает глаза. Он думает, что я драматизирую, но я абсолютно серьёзен, без каламбуров.
Я начинаю думать, что на нас лежит какое-то проклятие.
Мир сговаривается против моего брака. Я просто хочу, чтобы моя жена стонала от удовлетворения хотя бы одну ночь. Неужели я не могу провести одну непрерывную ночь, чёрт возьми?
– Сол пишет в групповом чате, – заявляет Финн, глядя в свой телефон. – Я думаю, он только что узнал, что Харрис мертв.
Упоминание Финном группового чата напоминает мне, что у меня нет включенного телефона.
Мне нужно убедиться, что Грейс сможет написать мне, если у нее будут проблемы. Отскочив от Финна без объяснений, я распахиваю дверь спальни и снова включаю телефон. Пока жду, пока он завершит процедуру перезагрузки, возвращаюсь на кухню. Финн все еще там, пишет смс.
– Что сказал Сол?
– У тебя есть телефон. Разберись сам, – говорит он.
– Ты разве не в групповом чате?
Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть, что у него на телефоне. Финн нажимает кнопку, и экран становится черным.
– Что ты скрываешь, Финни? – Он ощетинился.
– Назови меня так еще раз. Я брошу тебе вызов.
Мои братья действительно не должны были бросать мне вызов. Я никогда не был тем типом, который мог уйти от вызова. Неважно, насколько глупым.
– Финн. – Мое внимание привлекает новое сообщение на ярком экране телефона. Я останавливаюсь на середине поддразнивания и подбираю его, нажимая на сообщение. – Чертов ад.
Финн бегает вокруг стойки. Хотя он чуть не откусил мне голову за то, что я заглянул в экран его телефона, он без проблем смотрит на мой. Моя рука безвольно падает вниз. Я задыхаюсь от чувства беспомощности, которое наползает на меня, словно черная жижа.
Я был семейным неудачником достаточно долго, поэтому меня это больше не беспокоит, но дело не во мне и не в моих братьях. Речь идет о Грейс. Я бы умер, если бы это означало сдержать все мои обещания, данные ей. Но это…это действительно плохое начало.
Финн выхватывает у меня телефон и притягивает его к себе, его глаза сужаются до щелочек.
– Это…
– Ага.
– Он действительно…
– Мой знакомый не стал бы шутить о чем-то подобном.
Приливы и отливы мигрени пульсируют в моей голове. Я задерживаю дыхание, желая потерять сознание и чудесным образом начать этот длинный, бесконечный день снова.
Первое, что я бы изменил?
Не остался бы в городе.
Я бы взял билеты на самолет и увез нас с Грейс в далекий тропический рай с ужасным приемом сотовой связи.
Финн падает на барный стул, его лицо бледнеет. Я сажусь в кресло рядом с ним.
– Как я скажу Грейс, что…
Финн ворчит:
– Славно, он… – Мы смотрим друг на друга. – Мертвый.
