Текст книги "Беззвучная нота (ЛП)"

Автор книги: Нелия Аларкон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 27

Грейс

Я настаиваю на встрече с Холлом в парке недалеко от оживленного центра города. Я не забыла, что он пытался сделать со мной на заднем крыльце Redwood Prep. Как он жутко смотрел на меня, как дразнил, издевался…страх, который поглотил меня, когда он схватил меня за руку и попытался затащить в свою машину…

Это было реально.

Мой мозг не переписал воспоминания об этом и не сделал их лучше, чем они были.

Холл, может, и молод, но его злой умысел был кристально ясен. Если бы Зейн не вмешался, я бы не смогла отбиться от него.

Учитывая нашу испорченную историю, я не настолько глупа, чтобы встречаться с ним в уединенном месте, и я не заинтересована в повторении этого травмирующего инцидента.

Парк переполнен активностью, что заставляет меня чувствовать себя намного более защищенной. Уличные фонари поблизости бросают мягкий золотистый свет на детей, визжащих на игровой площадке. Бегуны, одетые в мешковатые футболки и шорты для бега, бегают круги с потными лицами и наушниками.

Я смотрю мимо киоска с мороженым, проверяя свой телефон. Несколько секунд назад я сообщила Теодору, что приехала, но он пока не ответил.

Мне уйти?

По телефону он говорил с отчаянием.

Я решаю сначала осмотреться, прежде чем уйти. Все еще не уверена, где проведу ночь, и хотела бы оттянуть это решение как можно дольше.

Неуверенно иду через парк к скамейкам под группой деревьев. Это на противоположной стороне игровой площадки, гораздо темнее и тише. Однако я все еще на виду у играющих семей, а рядом находится будка охраны.

Замечаю сгорбившуюся за деревом фигуру. Замедляю шаги, вглядываясь в исчезающий закат и наблюдая за его странными движениями.

– Холл? – шепчу я.

Его глаза мечутся взад-вперед, как у заключенного в бегах. Он переворачивается и оказывается в положении стоя, прислонившись спиной к стволу. Грудь, прикрытая футболкой, тяжело вздымается, он зажмуривает глаза.

– Теодор?

Я отказываюсь от своих прежних сомнений и иду быстрым шагом.

Глаза младшего резко распахиваются и приземляются на меня. Они расширяются как от удара, и он тут же оглядывается назад, как будто ищет кого-то. Слоан ахает.

Ого. Он посмотрел прямо на меня. Думаешь, он меня видит?

– Вы пришли одна? – хрипло шепчет он.

– Эм-м-м…

Он движется ко мне.

Я инстинктивно отступаю назад и поднимаю руку, словно обращаюсь к бешеному зверю в дикой природе.

– Оставайся там.

Он замирает.

Несмотря на мои сомнения, становится совершенно ясно, что Холл позвал меня сюда не для того, чтобы навредить. Он обильно потеет, его волосы прилипли к голове, а рубашка испачкана грязью.

Исчез тот самоуверенный старшеклассник, который разгуливал по коридорам Redwood Prep и сообщал мне, что если Зейн Кросс мог иметь меня, то и он тоже. На его месте – богатый мальчик, лишенный своей надменности. Сморщенный беспорядок дизайнерских джинсов и изменчивая суматоха.

– Спасибо, что пришли. Я знаю, что вам не нужно было этого делать. Я знаю…со всем этим – но мне больше некому было позвонить. Вы единственная, кто может мне помочь. Единственная, кто может остановить их.

Приблизившись, я похлопываю его по спине.

– Теодор, помедленнее. Расскажи мне, что происходит.

Ветер меняет направление, и я улавливаю дуновение гнилостного запаха. Взглянув вниз, вижу мокрое пятно на штанах Теодора. Он…обмочился?

Я встревоженно встречаюсь взглядом с его испуганными, дрожащими глазами.

– Кто-то наблюдает за мной, мисс Джеймисон. Преследует меня. – Как будто произнесение этих слов напомнило ему о его бедственном положении, все его тело втягивается внутрь, и он обеспокоенно, подозрительно оглядывает парк. – Они повсюду. – Это…ненормально.

– Теодор, ответь мне честно, – говорю я. Он кивает головой. – Ты принимаешь наркотики?

– Нет! – звучит оскорбленно. – Я говорю правду.

Я не думаю, что это крэк. Может, это какая-то таблетка?

– Есть ли кто-то, кому мы можем позвонить? Твои родители…

– Они в командировке. У них плохой прием.

– Тогда опекун. Они должны прийти и забрать тебя домой…

Теодор внезапно бросается к моим ногам, и это происходит так внезапно и драматично, что я вскрикиваю.

– Я не могу пойти домой. Пожалуйста. – Он простирается передо мной. – Пожалуйста, я сделаю все, что угодно. Просто заставьте их остановиться.

Мой разум кипит от миллиона мыслей. Я не могу понять, что происходит. Позади себя слышу, как бегуны замедляют шаг, чтобы посмотреть на зрелище. Поднимается ропот, и я могу только догадываться, как это выглядит.

Я. В форме учительницы Redwood Prep.

Холл, явно расстроенный подросток, молит о пощаде.

Я приседаю рядом с ним и толкаю его в плечо.

– Теодор, вставай. – Он хватает меня за лодыжку, продолжая умолять.

Стряхиваю его, фыркая от разочарования. Мой первоначальный подъем отвращения и страха утихает, когда он поднимает глаза и по его лицу текут слезы.

Слоан рядом со мной вздрагивает.

Этот парень серьезно не принимает ничего..

Я имела бы право судить, если бы сейчас не видела призрака своей лучшей подруги.

Я испытываю большую симпатию к любому человеку, находящемуся под психологическим давлением.

– Скажи мне, почему ты не можешь пойти домой, – любезно предлагаю я. Собравшись с духом, приседаю на его уровне и стараюсь не дышать слишком тяжело.

– Кто-то за мной гонится.

Он начинает дрожать, как сирота на холоде.

– Ладно… – говорю я уговаривающе.

– Все началось с того странного чувства, которое я испытывал. Кто-то позади меня на улице. Кто-то за моим окном. Потом они начали стучать в мое окно ночью. Каждую ночь.

– Ты проверял камеры видеонаблюдения? – Я уверена, что у кого-то вроде Холла есть камеры видеонаблюдения вокруг его особняка. – Может, это просто ветер. – Он замолкает, словно не услышал моего вопроса.

– И тут я увидел его, – шепчет Холл.

– Кого видел?

– Его. Сегодня утром. Он был в лыжной маске и стоял над моей кроватью с ножом. – Мой пульс подпрыгивает. – Он мог убить меня, – рыдает Холл.

Слоан выдыхает.

Я думаю, тебе следует предоставить это профессионалам, Грейс.

Поднимаю руку к Слоан, успокаивая ее.

– Теодор, – говорю я так нежно, как только могу. – Почему ты не рассказал родителям? Или не вызвал полицию?

– Он сказал, что если я это сделаю, он убьет меня.

– Тогда зачем ты мне позвонил?

Он поднимает голову и смотрит на меня так, словно я – ослепительное солнце.

– Потому что вы можете их остановить.

– Их?

– «The Kings».

У меня возникает холодное, гнетущее чувство… словно я проглатываю кубик льда целиком, пока он движется по горлу.

– Ты думаешь, что это «The Kings» тебя преследуют?

Он кивает.

– Почему? Прошло много времени с тех пор, как были танцы.

– У них долгая память.

– Но…

– Это началось через три дня после той ночи. Думаете, это совпадение? – Мне трудно придумать, что сказать. – Я не могу так дальше продолжать, мисс Джеймисон.

– Почему бы тебе сначала не поспать, а потом мы поговорим об этом, когда ты успокоишься.

– Спать где? – отшатывается он. – Я не могу спать на улице.

– Я уверена, у тебя есть друзья, у которых ты можешь остановиться.

– Все знают, что за мной гонятся «The Kings». Никто не отвечает на мои звонки.

– Разве родители не оставили тебе денег на случай чрезвычайной ситуации?

– Они заморозили мои карты после того, как эти головорезы украли мои документы и потратили двести тысяч. Я даже не могу позволить себе билет на автобус.

Я неохотно лезу в сумочку.

– Кажется, у меня тут пять долларов.

– Всего пять долларов?

Я замираю и смотрю на него.

Теодор Холл смотрит мне прямо в глаза и говорит с серьезным лицом:

– Мне нужно шестнадцать тысяч, чтобы я мог арендовать частный самолет и улететь отсюда.

– Разве я похожа на человека, у которого есть шестнадцать тысяч?

– У Зейна есть.

Я не стала удостаивать это ответом. Зейн, может, и богат, но его деньги – его собственные.

Ворчливо роюсь в сумочке, пока не нахожу еще одну пятидолларовую купюру.

– Вот.

Он хватает его и поднимает.

– Что я могу купить на это?

– Билет на автобус домой или в полицию.

– Я не могу вызвать полицию.

Я на мгновение задумываюсь, не связан ли его страх перед копами не с угрозой преследователя, а с головорезами, которых он нанял той ночью. Одна из официанток в закусочной мамы говорила: «Если играешь в глупые игры, выигрываешь глупые призы».

– Если ты не обратишься к властям, то я больше ничего не смогу для тебя сделать.

– Но это так.

– Теодор, я не могу сделать больше, чем…

– Я же говорил вам. – Его глаза сверкают раздражением, и я вижу того мальчика, который насмехался надо мной в Redwood Prep. – Это вина «The Kings». Вы должны сказать им, чтобы они прекратили. Они вас послушают.

Я чувствую, что он на грани отчаяния, и киваю.

– Хорошо. Я поговорю с ними.

Холл выглядит полным надежд, но он хватается за соломинку. Если за этим действительно стоят «The Kings», я не знаю, принесут ли мои слова хоть какую-то пользу.

ГЛАВА 28

Грейс

Я задерживаюсь в парке после того, как Холл убегает, чувствуя себя немного как непослушный подросток, сбежавший из дома. Присев на скамейку, проверяю свой телефон и отмечаю все пропущенные звонки от Зейна.

Далее я проверяю сообщения.

У меня глаза округляются, когда я вижу, что пришло 100 сообщений.

ЗЕЙН: Ответь на звонок, Грейс.

ЗЕЙН: Черт возьми, позволь мне хотя бы объяснить.

ЗЕЙН: Если ты не ответишь, через три минуты я поеду к твоей маме и все ей расскажу.

ЗЕЙН: Хорошо, я этого делать не буду.

ЗЕЙН: Просто дай мне знать, что ты в безопасности.

ЗЕЙН: Мне жаль.

Слоан садится рядом со мной.

Ты не сможешь избегать его вечно.

– Я могу попробовать.

Ты покидаешь Redwood Prep? Ты переезжаешь в отдаленную деревню в Исландии и меняешь имя?

– Нет.

Тогда ты можешь просто пойти домой к своему мужу.

– Грейс?

Мои мышцы напрягаются, и я поворачиваю шею, чтобы увидеть Каденс, стоящую позади меня. Она одета в простую серую блузку и джинсы. Ее длинные каштановые волосы связаны в хвост, и она крепко сжимает свой телефон.

– Привет.

– Привет, – я бросаю быстрый взгляд на Слоан, прежде чем снова сосредоточиться на Каденс. – Что ты здесь делаешь?

– Ты прислала мне свое местоположение, помнишь?

– Верно.

Я хотела, чтобы кто-то хотя бы знал, где я и что делаю, на случай, если что-то пойдет не так.

Я оглядываюсь назад.

– Где Датч?

Она обхватывает себя тощими руками и трётся.

– Не уверена.

Это…удивительно. Каденс и Датч соединены бедрами.

Ну, скорее, Датч прирос к ее бедру. Сказать, что гитарист ростом 194 сантиметра следует за ней, как гигантский, вечно пускающий пену изо рта щенок, – это ничего не сказать.

Она указывает на скамейку.

– Можно?

– Конечно, – я перекладываю сумочку с левой стороны на правую.

Замечаю, как Каденс колеблется, а затем обходит место, где сидит Слоан, чтобы занять мою левую сторону. Скамья скрипит, принимая оба наших веса.

– Как все прошло с Холлом? – тихо спрашивает Каденс.

Я потираю висок.

– Оно…прошло.

– Настолько плохо?

Я киваю и позволяю тишине продлиться еще немного.

– Планировали ли «The Kings» отомстить Холлу за перелом запястья Зейна?

Каденс морщит нос.

– Датч ничего об этом не говорил. Но я и не спрашивала.

Киваю головой. Звучит примерно так. У меня такое чувство, что парни защищают Каденс и Виолу. Есть некоторые реальности, некоторые тени, некоторые демоны, которые они не показывают другим девочкам.

Звонит телефон Каденс. Она смотрит на экран и усмехается.

– Датч? – спрашиваю я.

Сразу после этого у меня звонит телефон.

Каденс хмыкает.

– Зейн?

Я кашляю и прячу телефон обратно в сумочку.

Слоан качает головой, откидывая назад светлые волосы, когда ветерок бросает их ей в лицо.

Что это? Клуб жен, убегающих от мужей? Почему я чувствую себя здесь самой взрослой?

Я бросаю на нее взгляд.

Каденс смотрит на меня с любопытством и легкой обеспокоенностью.

Неловко показываю на луну, которая висит низко над деревьями.

– Прекрасная ночь, да?

Она натянуто улыбается.

– Полагаю, да.

В этот момент мимо проходит мать, толкающая свою маленькую девочку на трехколесном велосипеде. Маленькая милашка быстро крутит педали, не понимая, что это ее мама толкает ее вперед.

Она смеется и оглядывается на маму.

– Мамочка, посмотри на меня! Я летаю!

Ее мать усмехается.

Глядя на них, я внезапно вспоминаю свою маму, мое сердце сжимается.

Надеясь отвлечься, я поворачиваюсь к Каденс.

– Эй, хочешь мороженого? Каденс, ты в порядке?

– Да. Да, я в порядке, – она улыбается сквозь слезы.

Я ухожу. Если она начнет плакать, тоже заплачу, а мы обе этого не хотим.

Слоан объявляет об этом и затем исчезает.

Я колеблюсь, не зная, что делать. Никогда не видела, как Каденс плачет. Ни в прошлом семестре, когда над ней издевались Датч и его братья. Ни когда ее выгнали из Redwood Prep. И даже когда она увидела мертвое тело своей матери в морге.

– Вот, – я торопливо хватаю пачку салфеток и протягиваю одну.

Она берет ее.

– Это так неловко.

– Никогда не стесняйся плакать. Не передо мной.

Она поджимает губы, и я вижу, что эти слова много для нее значат.

Мне хочется потереть ей спину, но я решаю не трогать ее, пока она не успокоится. Каденс во многом напоминает мне меня. Она заставляет себя быть сильной, даже когда чувствует себя слабой. И когда этот фасад трескается, это унизительно.

Слезы быстро останавливаются, как будто она этого хотела.

– Спасибо за это, – шмыгает она носом, держа салфетку. На ее щеках играет красивый румянец, она умудряется выглядеть еще более изящно красивой со слезами на глазах.

– Если не хочешь, можешь не говорить об этом.

– Нет. Я имею в виду, что все в порядке.

Пробормотав эти слова, она больше ничего не говорит. Поэтому я подсказываю ей.

– Что-то случилось между тобой и Датчем?

– Датч – идиот, но я плачу не поэтому. Это… – Она запрокидывает голову назад и быстро моргает, борясь с новой волной эмоций.

– Эй, все в порядке. – На этот раз я действительно поглаживаю ее по спине. – Давай поговорим о чем-нибудь другом. Расскажи мне, почему Датч вел себя как идиот.

Она делает глубокий вдох.

– Это ничего.

– Попробуй рассказать.

– Сегодня вечером, когда мы ехали домой, Датчу позвонил Финн. Он очень напрягся, поэтому я спросила, что случилось. Он не хотел мне рассказывать. Просто начал нести чушь о том, что уедет из города и спрячет меня и Виолу. Я сказала ему, что нет. Здесь мои друзья. Здесь друзья Ви. Потом он сказал, что либо мы переезжаем, либо он вживит мне маячок.

Я вздрагиваю.

– Маячок?

– Он тоже был абсолютно серьезен в этом отношении. – Она фыркает, как будто снова раздражается. – Этот психопат.

Я вполне могу представить, как Датч вживляет в нее маячок. Я еще больше удивлена, что он настолько любезен, что сначала спросил ее мнение об этом.

– Если он думает, что может пометить меня, как корову на мясной ферме, он сумасшедший. Я упаду, буду пинаться и кричать первой. – Темный гневный взгляд Каденс убеждает меня, что она хороша для угрозы. – Ты можешь поверить, что он вообще мог такое предложить?

– На самом деле, я могу.

– Я не являюсь образцом брака, но позволь мне применить на практике мои школьные навыки ведения дебатов и выступить здесь в роли адвоката дьявола.

– Ты защищаешь Датча?

– Ого. Нет, нет. Но я чувствую ответственность за любую опасность, в которой вы с ребятами можете оказаться. – Я думаю о панике, которую испытала, когда та машина врезалась в мою на шоссе. Эта игра, в которую мы играем, опасна, и я слишком часто оказывался на грани смерти, чтобы игнорировать ее. – Все, кто участвует в расследовании «Благодарного проекта», находятся в опасности из-за меня. Мы имеем дело с угрозой, которой даже Джарод Кросс испугался. Датч, возможно, заходит слишком далеко…

– Как обычно, – мрачно встревает она.

– Но он, понятно, обеспокоен и чувствует себя беспомощным. Мы все совершаем безумные поступки, когда чувствуем отчаяние и беспомощность.

– Полагаю, – она кивает головой. – А как насчет тебя?

– А что насчёт меня?

– Я рассказывала тебе о себе и Датче. – Каденс шевелит пальцем в пространстве между нами. – Теперь твоя очередь.

Я пожимаю плечами.

– Зейн есть Зейн. Больше я ничего сказать не могу.

– Так…

– Так что ничего нового сообщить не могу.

– Ладно, – говорит она высоким голосом. – Я просто подумала…

– Что?

– Ничего.

– Что? – в моем голосе слышится паника, и я спрашиваю: – Зейн что-то сказал?

– Не он… – признается она.

Ответ приходит ко мне немедленно.

– Джинкс.

– Я могу притвориться, что не знаю о вас, ребята… ну, вы знаете… сделали это, если вам от этого станет легче. – Внутри меня каждый орган сжимается. – Но я не понимаю, – добавляет Каденс. – Если ты с Зейном были достаточно близки, чтобы спать вместе, почему он не был здесь, чтобы встретиться с Холлом вместе с тобой? Если он когда-нибудь узнает, что я позволила тебе сделать это одной и не сказала ему…

– Зейну не нужно знать все, что я делаю.

– Хм.

– И мы не близки.

– Я понимаю.

– Он, возможно, и выполняет некоторые… – я запинаюсь на словах, – супружеские обязанности, но никто из нас не воспринимает этот брак всерьез.

Кейди становится мрачной.

– Ты ошибаешься. – Что-то глубоко внутри меня вздрагивает. – Зейн относится к этому крайне серьезно, и у меня такое чувство, что ты тоже это знаешь.

– Я…

– Честно говоря, мисс Джеймисон….Грейс, я имею в виду. Я понимаю. Я думаю, что кто-то вроде тебя – кто-то честный и страстный в отношении справедливости и правил, ты, вероятно, разрываешься на части из-за того, что значит быть замужем за Зейном со всеми этими сложностями.

– То, что он мой ученик, не является «сложностями». Это факт. И это неправильно. – Мой голос дрожит.

– Неправильно. – Она тяжело вздыхает. – Зейн несовершеннолетний?

Я с трудом сглатываю. Она смотрит на меня так, словно женщина на задании.

– Восемнадцать – это слишком рано.

– Он несовершеннолетний? – решительно спрашивает она.

– Нет.

– Ты встретилась с ним, когда он был несовершеннолетним?

Я зажмуриваюсь.

– Конечно, нет. И я бы вообще не связывалась с ним, если бы он был.

– Именно так. Зейн это знает. Датч это знает. Мы все это знаем.

– Мир это так не воспримет.

– Кому какое дело, что думает мир? Вы двое женаты.

– На бумаге.

– Именно там признаются большинство законных браков. – Она постукивает пальцем по скамье. – Это не просто грязная интрижка. Это не какая-то таблоидная история. Конечно, были смягчающие обстоятельства. Но факт в том, что он выбрал тебя, чтобы провести с тобой остаток своей жизни. – Она вскидывает руки вверх. – Если ты не хочешь быть с Зейном, это совершенно другой вопрос, и я на сто процентов поддержу любое твое решение. Эти парни прожили всю свою жизнь, получая то, что хотят. Особенно с девушками. И особенно Зейн. Ему давно пора заслужить кого-то, а не просто прыгать от одной девушки к другой. Поверь мне. Я не собираюсь приукрашивать, кто он. Но я также не собираюсь лгать о том, кем он не является. Он не ребенок. И им не манипулируют. Мы обе это знаем. Он прекрасно знает, что подумает мир о его решении, что они скажут о тебе и о нем, все препятствия, с которыми вам придется столкнуться, все это. И несмотря на все против него, он все равно выбрал быть с тобой. Вот почему я была частью вашей свадьбы, вот почему я поддерживала вас двоих. Между тобой и Зейном что-то есть. Но что еще важнее, в тебе есть что-то, что делает Зейна лучше. И в Зейне есть что-то, что делает тебя свободной. Если он готов бороться, чтобы защитить это, чего еще бояться?

Я отвожу взгляд. Ее слова убедительны. Она заставляет это звучать так легко, но реальность не изменится из-за одной воодушевляющей речи жены Датча.

– Каденс, я понимаю, откуда ты, но бороться друг за друга недостаточно. Это реальный мир. Мы не можем ходить и гнуть границы, чтобы соответствовать нашим фантазиям. Есть правила. Есть общественные условности. Даже если что-то технически не противозаконно, это не значит, что это приемлемое поведение. Если мы начнем играть с этими линиями, люди не будут стыдиться ничего. И тогда линии продолжат двигаться и двигайся и двигайся дальше в темноту.

Она открывает рот, чтобы возразить.

Я останавливаю ее.

– Вот так плохие парни уходят безнаказанными. Защищаясь формальностями. Я понимаю, откуда ты идешь, и… и я даже признаю, что я что-то чувствую к Зейну. – Ее глаза загораются. – Но, несмотря ни на что, Зейн и я не можем быть вместе по-настоящему. Этого просто не может быть. Не когда ему восемнадцать, а мне двадцать четыре. Не когда он мой ученик. Не когда он мой сводный брат. Ничего из этого не изменится. Мир не изменится.

Каденс практически встает со своего места. Ее лицо горит, когда она говорит страстно.

– Грейс, я не вернулась в Redwood Prep после того, как Датч выгнал меня, потому что мир внезапно стал более справедливым к студентам-стипендиатам. Я вернулась, потому что кое-что изменилось. Я. Я решила бороться с Датчем. Я решила, что не сдамся, даже если это казалось невозможным. – Она благодарно смотрит на меня.

– И тогда я позвонила тебе. Вот когда ты боролась со мной. Только одна вещь должна измениться, и вот откуда придут все остальные изменения. Вот где ты найдешь людей, которые будут бороться с тобой.

Я отвожу взгляд, желая ей поверить, но стыд душит меня, и я не могу от него избавиться.

Каденс кладет свою руку поверх моей.

– Ты не похожа на людей, стоящих за «Благодарным проектом». Ты совсем не похожа на убийц, которые убили твою лучшую подругу.

Ком эмоций застревает в горле. Как будто она схватила внутренности моего сердца и вытащила все мои самые глубокие, самые темные страхи.

– Я не могу убедить тебя в этом, но я знаю одного парня, который не остановится, пока ты не поверишь.

Что-то в ее голосе заставляет меня поднять глаза.

Пара голубых-голубых глаз врезаются в мои.

Я задыхаюсь.

Смешанные эмоции, густые и пьянящие, душат мою грудь, голова кажется напряженной и заложенной.

Потому что Датч бежит через парк, направляясь к Каденс.

А рядом с ним…Зейн.