Текст книги "Цветок на скале (СИ)"

Автор книги: Наталья Машкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Глава 4

Карета качнулась сильнее и остановилась. Тай с силой потёрла лицо, возвращаясь в настоящее, и выскочила из кареты, не дожидаясь, пока ей опустят подножку. Подбежала к воротам, постучала и позвала Хельма. Он тут же завозился, открывая калитку. Ждал. Облегчение затопило сердце. Успела.

За ней во двор вошли несколько солдат и стали располагаться для дозора. Тай, всё ещё не говоря ни слова, прошла к дому. Кивнула Хельму, чтобы следовал за ней. Так они вошли в кухню, где ждали все взрослые обитатели дома. Девушка посмотрела в их сосредоточенные, замкнутые лица и ещё дальше отодвинула эмоции. Не время:

– Я заключила контракт с Лордом Наместником на месяц. Всё это время вас будут охранять. Девочек из дома не выпускать, в разговорах со стражами быть предельно осторожными. Вы знаете.

Они знали. За месяцы осады и несколько недель жизни в захваченном городе, каждый из них выработал линию поведения, что позволяла им слиться с горожанами. После захвата города, Тай, как прочие юные девицы, никогда не выходила из дома. Риск быть изнасилованной за ближайшим углом был велик. Девочек не выпускали не только по этой причине, а ещё и потому, что маленькая Эль могла что-то сболтнуть, а Эни при виде незнакомых мужчин охватывал такой ужас, что это сильно привлекало внимание.

Велла играла роль недалёкой и разбитной вдовы в услужении. Её возраст хоть в какой-то мере защищал её от поползновений мужчин, а умение расположить к себе собеседника позволяло знать все городские сплетни.

Хельм прикидывался старым пнём, немощным настолько, что ему трудно стоять на ногах. Близнецы, Тод и Рид, с блеском играли роль исполнительных, но туповатых слуг. Они прикидывались умственно отсталыми так достоверно, что даже маги, пришедшие в дом и столкнувшиеся с ними нос к носу, не догадались об обмане. Талантливые ребята. Это и позволило им дожить до Лиметты.

– После истечения срока контракта, или раньше, если здоровье не позволит мне завершить его в срок, нас выпустят из города, – продолжила Тай.

Вопрос вознаграждения не затрагивала. Это не имело значения. Она согласилась бы на любую сумму, а потому, вписала ту, что значилась в образце договора.

– Велла, собери мне немного вещей, скромных и без монограмм. Навещать вас не смогу, но буду писать.

Девушка подняла руку, когда увидела, что Велла залилась слезами и порывается что-то сказать и продолжила:

– У меня совсем нет времени, беги. Ещё пара минут и будем прощаться.

Тай быстро прошла вслед за Веллой в свою комнату. И пока та собирала для неё одежду, взяла из своей дорожной сумки несколько флаконов. Бережно завернула в ткань и положила в уже собранную к этому времени сумку. Противозачаточное зелье ей дала Гарда ещё дома, когда она собиралась броситься вдогонку за мачехой. Она ещё, помнится, смеялась, что его слишком много. Уезжала с отрядом воинов, чувствовала себя защищённой, уж от этого так точно. Гарда, помнится, промолчала тогда и только очень крепко обняла, будто не хотела отпускать.

Спустилась вниз, в кухню. Её ждали. Велла завыла, зажав рот рукой, чтобы не шуметь, обняла её другой рукой и замерла. Хельм ласково разомкнул её объятие и отвёл в сторону. Тод и Рид прощались с ней как воины: каждый обнял за предплечья и прикоснулся лбом к её лбу. Это был знак уважения и почёта. Так прощались, когда провожали в бой, вручали твою судьбу богам.

Хельм простился с ней также, а потом обхватил её голову руками и поцеловал в лоб. Лицо наставника было бесстрастно. Только страдальческая складка меж бровей кричала о том, что старый воин предпочёл бы несколько раз умереть сам, чем отпустить свою названную дочь туда, куда она шла. Он замер, но потом медленно, с усилием разомкнул руки. Знал, что такое долг, и его девочка знала. В её стойкости он не сомневался, в своей – да. Они доберутся до дома, а потом, когда все будут в безопасности, он попросит у богов свободы от боли и жизни. Пока же, есть только долг – без сомнений и страха за свою и соратника жизнь.

Пора. Дойдя до двери, Тай обернулась, приложила ладонь к сердцу и произнесла девиз своего дома:

– Не зная преград!

– Наследуем всё! – прозвучала в ответ вторая часть девиза, запрещённая и проклятая, но не забытая её народом.

***

В замке её сразу же провели в роскошно убранную спальню и сдали на руки служанкам. Тай взглянула на часы и успокоилась: в положенное время уложилась. Обратила внимание на девушек, что довольно бесцеремонно пытались её раздеть и подтолкнуть к открытой двери, где, вероятно, находилась ванна.

– Оставьте меня. Я не нуждаюсь в помощи.

– Но, госпожа, у нас приказ подготовить вас… – начала тараторить самая бойкая.

– Вон.

Сказано было негромко, но девушки, поклонившись, спешно вымелись за дверь. Подобный тон осваивает каждая дочь владетельного лорда годам к восьми. Этот тон узнаёт и опасается любой слуга.

Отлично. У неё есть тишина и время. Тай быстро разложила вещи. Достала флакон с зельем и выпила больше положенной дозы. Контракт обязывал её позаботиться об отсутствии потомства от предстоящей связи. Это полностью совпадало с её желанием. Выродки не должны размножаться. И, уж точно, не с её помощью!

Потом, лежа в горячей и ароматной ванне она, наконец, стала немного расслабляться. Вода уносила усталость и напряжение мышц, мысли потекли неспешно.

Боялась ли она боли? Однозначно, нет. Она видела мужчин обнаженными и даже возбуждёнными. Проводя так много времени рядом с ними, было бы странно не увидеть, хотя бы мельком. Первой брачной ночи не страшилась никогда.

Слыша шепотки фрейлин мачехи, когда те делились трагическими подробностями брачной ночи своих тётушек или старших сестер, только улыбалась тайком. Что могли эти барышни знать о боли?

Боль – это когда несколько часов кряду стоишь недвижимо, вытянув руки, а наставник бьёт тебя по этим рукам палкой потому, что ты стоишь или дышишь как-то неправильно. Или когда Малыш Фред упадет на тебя в полной амуниции.

Боялась ли она того, что взбесившаяся магия Черного Палача выжжет или порвет её магические каналы? Не особо. Не просто так она держала щиты всегда, даже во сне. Ей было что прятать.

Невеста с большим резервом – настоящее сокровище. Она может родить наследника с очень высоким магическим потенциалом и при этом выжить. За таких дев сражаются, торгуются, интригуют. Их получают самые сильные и жестокие. Желание девушки или её семьи никого особо не волнует. Право сильного.

Потому первое, что отец и Хельм вбивали в неё – это умение держать непроницаемые щиты в любом состоянии. Наставник всегда был рядом, охранял, прикрывал ауру. А с трёх её лет, если щит ослабевал хоть на мгновение, бил розгой. Она была мала, но помнит, как ненавидела их обоих.

К пяти годам её щиты были непроницаемы и недвижимы всегда.

Сестер тоже обучали, но не такими методами. А до тех пор, пока щиты не встанут, они носили скрывающие ауру амулеты. С неё же спрос был иной, всегда и во всём.

Считала ли она подобное "обучение" жестокостью? Отнюдь. Была благодарна. И отец, и наставники, каждый на своем месте, сделали всё, чтобы она стала сильной и готовой нести положенное ей бремя.

Мысли текли дальше. Роль любовницы Чёрного Палача, пусть и временной, не согласуется с честью и её принципами. Зато их выпустят из города и будет реальный шанс добраться домой. Это стоит любых унижений, потери девственности и, вероятно, брачных перспектив для неё. Пусть.

Что её реально волновало, это то, сможет ли она прикидываться слабой, запуганной девой постоянно. Ведь присущие ей реакции, поведение, были иными. Командующий совсем не глуп, судя по тому, с какой скоростью он подавлял мятеж в провинциях. И главное: как скрыть свою ненависть и сделать поведение максимально достоверным?

Тай положила голову на бортик ванны и представила себе юную деву, уроженку Нижнего Севера, пережившую осаду и вынужденную торговать собой в угоду семье. Ощутила её чувства, представляла её реакции. Не торопилась, смаковала и запоминала. Погружалась в её жизнь и личность как в сон. Примерила на себя ментальную маску и оставила, надеясь, что не случится ничего, что пошатнёт самоконтроль, разобьёт эту наскоро скроенную личину и выдаст её собственный бешеный, неуёмный нрав.

Вышла из ванны, быстро натянула длинную рубашку, привезённую из дома, и пошла к камину, чтобы высушить волосы. Магией в этом замке решила не пользоваться вообще. Любое магическое действие имеет почерк хозяина. Не нужно, чтобы у кого-то был шанс запомнить "вкус" её магии и опознать в дальнейшем. Постыдный контракт она не собиралась обнародовать никогда. Соваться на земли южан тоже.

Сейчас, когда оставалось лишь ждать, паника стала накатывать волнами.

– Никогда не умела ждать или зависеть от чьих-то милостей! – думала Тай с кривой ухмылкой. – Можно согласиться принести себя в жертву, даже желать этого, но ожидание подтачивает любые порывы. Быстрее бы что-то произошло, чтобы выпасть из этого состояния безвременья. Быстрее!

Словно в ответ на её беззвучный вопль, дверь в смежную комнату стала открываться. Мысли заскакали резвыми зайцами. Значит, они занимают супружеские спальни. Вспомнилось, что о частоте посещений в контракте не было сказано ничего. Если её поселили так близко, значит ли это, что навещать её Палач будет каждый вечер? И что предпринять, чтобы избежать этого?

Глава 5

Если бы он был поэтом, то бросился бы за пером и чернилами, чтобы в стихах воздать должное красоте открывшегося ему зрелища. Был бы жрецом, прославил бы богов за их творение потому, что это было, наверное, самое прекрасное, что он видел в жизни.

Длинная, практически монашеская рубаха, на фоне яркого пламени камина не скрывала ни единого изгиба совершенного тела. Мягкие отблески пламени сгладили следы усталости на лице девушки и сейчас её тонкокостность не вызывала мыслей об измождении и слабости. С этими длинными кудрями, что змеились почти до колен, она навевала мысли о сидхе, что покинули их мир давно. Казалось, что вот сейчас, она, сбросив одежду, легконогая и дерзкая, вступит в ритуальную пляску под ярким светом лун, непобедимая в своей красоте и смертоносной магии. Вместо этого, дева вздрогнула, опустила глаза и обхватила себя руками, разбивая чарующую иллюзию момента.

Щиты она так и не опустила. Это заставляло его, привыкшего, что магия – глаза и уши, чувствовать себя слепым и глухим. С другой стороны, что может испытывать к нему женщина, продавшая себя ради безопасности близких? Наверняка, в её душе он нашел бы то же, что видел в глазах каждого жителя Лиметты: страх, ненависть и желание выжить любой ценой.

Он чуял "запах" этих эмоций постоянно. Оттого ему было тяжело находиться на улицах. Ненависть опускалась тяжёлым, душным покрывалом, что не давало дышать. Здесь, в замке, было чуть легче. Потому он и старался не выезжать в город без особой нужды. Это привело, в итоге, к самоуправству "пришлых" частей войска и к бунтам среди местных.

Сейчас ситуация с верхушкой провинции и вовсе зашла в тупик. Бунтари были найдены и казнены в каждом аристократическом семействе. И было непонятно, какие из этих семейств способны на, хотя бы, относительную лояльность, чтобы составить новую административную верхушку. Без этого, оставить проклятый город и вернуться, наконец, в столицу было невозможно.

Любви к нему не добавляло и то, что он вынужден был заключить контракты с тремя довольно родовитыми семьями. О том, как он рвал тело и душу бедных дев, знали теперь даже дети. Его, практически в глаза, называли Исчадием и Чёрным Палачом. Даже перспектива жестокого наказания, не останавливала людей. Ситуация зашла в тупик и должна была вот-вот взорваться.

Это оставляло его до странного равнодушным. Ему всего-то придется убить ещё сколько-нибудь народу и обзавестись новым титулом, впридачу к уже имеющимся. Он чувствовал себя двойственно. С одной стороны, пустым и выжженным дотла, как стены Лиметты. С другой стороны, внутри рос и набирал силу тот самый зверь, каким его все считали. Магия бунтовала, а клятвы впивались в сердце калёным железом, не давая усмирить чудовище.

В последнее время, он чувствовал себя лучше только несколько раз: когда отпускал магию и уже не он был магией, а она была им. Самирцы были виновны, и он не жалел, что покарал их. Но животный ужас и боль в глазах четырех женщин внушали ему стыд и сожаление. Он стыдился, но знал, что поступит так опять. Сколько ни терпи и ни обуздывай себя, зверь снова проснётся, магия опять взбунтуется, стирая человечность, как губкой, оставляя одни инстинкты. Может быть, и правы были магистры, которые писали в своих трактатах о том, что чрезмерная магическая одарённость неотвратимо приводит к безумию, и таких детей нужно уничтожать для всеобщего блага!

Эти горькие мысли ещё сильнее ослабили самоконтроль. Магия, казалось, уплотнилась и лентами потянулась к новой жертве. Дышать в комнате стало тяжело.

Девушка удивила. Вместо того, чтобы забиться в истерике, выпрямилась сильнее. Руки с усилием оторвала от плеч и опустила вниз. Голова поднята, лицо бесстрастно, глаза прикрыты. Слишком юна и глупа, чтобы попытаться создать иллюзию добровольности или покорности, хотя бы ради сохранения собственной жизни.

Зверь под кожей заворочался сильнее. Ему не нравился вызов, пусть и пассивный. Мар понял, что у него осталось только несколько минут относительной адекватности. Зачем девчонка ведёт себя так? Первое, чему учили магов: не бросать вызов более сильному сопернику, особенно, когда тот на грани срыва. Надо позаботиться, чтобы дурочка хотя бы выжила. Цепляясь за эти мысли, он достал из кармана флакон с зельем, подошёл к столу и отмерил в кубок положенную норму.

– Пей. Это позволит тебе не понести от меня, – уже тяжело ворочая языком, сказал он.

– Я приняла дозу. Мой флакон на столе.

– Ты не понимаешь чем рискуешь, когда хочешь обмануть меня в угоду своей семье! Тебе и никому другому не родить от меня сильного мага. Ты и ребенок просто не доживете до родов. Пей. Или я вызову лекаря и он уличит тебя!

Он уже почти ничего не видел, глаза затянуло алым маревом. Тай быстро подошла к нему, забрала кубок так, чтобы не коснуться его руки пальцами и разом проглотила содержимое.

– Я всегда держу слово! – прозвучало, как показалось ему, презрительно.

Осмыслить это он не успел. У Тай резко закружилась голова и зашумело в ушах. Она начала медленно оседать на пол. Мужчина подхватил её на руки и положил на кровать, с тревогой глядя в покрасневшее лицо:

– Ты, и правда, пила его? Сколько?

Зелье было безвредным. Превышение дозы, всё же, вызывало отравление. Не фатальное, особенно для мага. Но довольно неприятное: жар, спутанность сознания, иногда, обморок.

Он продолжал легко трясти её за плечи. Тай уже с трудом приоткрыла глаза. Напряжение последних дней отняло последние силы.

– Больше положенной дозы. Чтобы наверняка. Так даже лучше… – шепнула она, уплывая.

Глава 6

Он пристально смотрел на девушку, оценивая её состояние: покрасневшую кожу, частое дыхание, от которого грудь обозначалась под рубашкой. Видел, что опасности для жизни пока нет. Хотел послать за лекарем, но контроль, немного было вернувшийся, оставлял его опять, заволакивая мир радужной пеленой. Всё стало иллюзорным, кроме потоков магии, что пронизывали реальность, ткали её для него. На этом фоне серое пятно глухого щита служило вызовом. Потребность смять, покорить и разгадать загадку стойкости стало нестерпимым, снова, как уже бывало не раз, стирая рамки дозволенного.

Не соображая, проиграв последнюю битву с собой, мужчина чуть двинул рукой. Рубашка растаяла. Он смотрел на свой сегодняшний трофей с трепетом и восхищением. Девушка была дивно прекрасна с её фарфоровой кожей, светлыми, словно перламутровыми волосами, и нежным совершенным телом. Такими он в детстве представлял себе фей: дивно прекрасными и щедрыми к тем, кого полюбят. Как хорошо, что он не видит и не чувствует её страх!

Мар, в отличии от брата, не любил секс. Время и частоту встреч с женщинами ему, чаще всего, диктовала магия. Особенно в юности, когда эти встречи помогали её усмирить. Но и тогда, и потом, он шел на сближение очень редко и неохотно. Ему не нравилось ощущать страх партнёрши и чувствовать себя уродом на ярмарке. Как же! Самый сильный маг королевства, несмотря на юный возраст! С резервом столь огромным, что это считалось ранее невозможным. На связь с ним шли только зрелые магички. Уверенные в своих силах, циничные и жёсткие. Те, кому хотелось пощекотать себе нервы. Они храбрились, жаждали его, но страх каждой из них он ощущал всегда. Он горчил на языке.

Поэтому, со временем, Мар стал пользоваться только услугами известного в определенных кругах столицы дома терпимости. В этом царстве удовольствий каждый мог найти удовлетворение, даже он. Любая женщина могла прийти в этот дом, надеть маску, заработать и развлечься. В том числе, и сильная магичка, даже если она мать семейства или страж. Анонимность была основой этого бизнеса. Единственное, что следовало оговаривать – цену и рамки допустимого во время встречи.

Мар не стремился приукрасить происходящее для себя или партнёрши. Она получала деньги, он необходимую разрядку. Страх всё равно отравил бы любые потуги представить происходящее свиданием. Женщины никогда не соглашались на повторную встречу с ним, несмотря на более чем щедрое вознаграждение. Что ж, это было объяснимо и предсказуемо.

Сейчас никто не кричал у него в голове. Чужая магия не плескалась вокруг, провоцируя напасть. Это было приятно и…свободно. Он будто услышал собственные ощущения без помех. Это было ново и волнующе.

– Этак можно получить фетиш на бездыханные тела! – поддел он себя и, наконец, дотронулся, до своего трофея. Провел рукой по нежной шее. Ниже, ещё ниже и ещё… Связные мысли окончательно улетучились из головы. Он задыхался от восторга, изучая руками вожделенное тело, словно юноша, который впервые лег с женщиной. В каком-то смысле, так он себя и ощущал.

Медлить было нестерпимо, но некоторое время он всё же пытался вызвать отклик у своей любовницы. Понимал, что это невозможно, но пытался. Она так и осталась безучастной. И плевать! Он проклят и отвержен ещё до своего рождения. Обречён на одиночество и ненависть. Сейчас возьмёт свое и ничто другое не имеет значения!

Он оплел её всем телом и, глядя в лицо, толкнулся вперёд. Замер, залечивая рану. А после уже не помнил себя. Магия бурлила вокруг, свиваясь в видимый даже простым глазом, сияющий кокон вокруг их тел. Она пела, бурлила, излечивая, очищая его ауру, и, казалось, ликовала. Только он не в силах был заметить или проанализировать это. Всё, что он мог сейчас – чувствовать…

Немного придя в себя, поднял гудящую голову и впился ещё расфокусированным взглядом в лицо партнерши. Она дышала и выглядела нормально. Облегчённо выдохнул и, не размыкая их тел, перевернулся на спину. Обнимал лежащее на нем тело, упиваясь, дыша ею. Восхитительно было ощущать себя вокруг неё и в ней. Магия так и пела, выписывала узоры вокруг них. Но это не пугало.

Сейчас он вдруг, как до этой проклятой войны, снова почувствовал её своей частью, тарым и любимым другом, что ворчит, но прощает и ждёт. Почему? Он не знал, да это и не имело значения для него сейчас. Весь мир сузился до этой комнаты, до этой женщины. Она словно стала ответом на те вопросы, что он задавал себе, и даже на те, что задать не смел, потому, что страшился или стыдился.

Он лежал неподвижно некоторое время, даже дышал медленно и осторожно, опасаясь спугнуть восхитительное чувство. Как бы всё ни сложилось, всегда будет благодарен этой случайной любовнице за то, что она дивным образом, вернула ему цельность. Даже если на время. Чувствовать магию своей, союзником, а не чудовищем внутри себя, было невыразимо приятно. Словно осколки души собрались вместе и встали на положенные места. Как жаль, что судьбу этой девушки он разрушил безвозвратно! Шансов достойно выйти замуж после подобного контракта у нее нет… Что ж, он заплатит так, как привык. И сполна! Когда исполненный договор разведёт их врозь магической клятвой.

Горечь полоснула сердце. Магия отозвалась и окатила жгучей волной. Перевернувшись и прикрыв своё сокровище всем телом, он снова ощутил дикое возбуждение. Задвигался, не в силах противостоять тому, что было сильнее любого самоконтроля, и опять потерял себя. Умирал от желания быть ближе, глубже, выпивал её как воду в пустыне. Ничто не могло бы остановить его сейчас.

Очнулся, всё ещё рвано дыша, отодвинулся, тревожно вглядываясь в её лицо, проклиная собственную несдержанность. Два раза подряд! Что с ним? Он никогда не позволял себе подобного! Она спокойно дышала и не выглядела умирающей. Щиты были на месте, абсолютно непроницаемые. Отдышался после дикого ужаса, накатившего при мысли, что он опять убил женщину. Ни за что! Особенно её, эту незнакомку, чья красота действует на него так странно!

Почему он не отказал ей вчера и не отправил назад, домой?! Ведь хотел… Смотрел на худенькую юную девушку и с отвращением думал, что становится похож на тех извращенцев, кого привлекают дети. Что он всё ближе к самирским уродам, для которых нет ничего святого. Колебался и размышлял. А потом она подняла голову и посмотрела на него…

Жажда. Дикая жажда обладания! Он впервые испытал её тогда. Ему часто приходилось вершить суд среди благородных. Он не понимал магов, которые разрушали свою и других жизни ради страсти. Теперь понял. Самым страшным для него, в тот момент было то, что она может уйти у него из рук. Он даже на короткое время и под надзором своих людей страшился выпустить её из замка. Вдруг не вернётся?

Магическая нестабильность только усугубляла состояние, ослабляя самоконтроль и критичность мышления. Иначе как можно объяснить то, что он вообще мог подписать подобный контракт? Какой запрет быть рядом или разыскивать? Бред! Первая в жизни женщина, которую он увидел и захотел!

Не чужое тело от которого абстрагируешься и терпишь рядом, чтобы передать хоть небольшой излишек магии, что сжигает тебя заживо, и от боли и безысходности ты идёшь на то, на что никогда не пошёл бы в здравом уме. Первая за столько лет, проведённых среди первых красавиц королевства! Как он отпустит её? И куда? В пекло ещё бушующей войны?

Нет! Если чудо произошло для него, он позаботится о том, чтобы она была рядом, и в безопасности. Обойдёт клятвы, обманет, купит её лояльность и доверие. Как делал в жизни уже много раз. Это будет первый раз, когда он сделает что-то подобное не ради королевства или брата, а ради себя. Он защитит её от безумия, творящегося вокруг и, быть может, сам узнает, что такое тепло и привязанность женщины…

– Если, конечно, я не покалечу или не прикончу её сам! – мрачно думал Мар, пытаясь высмотреть по косвенным признакам, не наступает ли у леди Ривз магическое отравление. Щиты стояли непоколебимо, не подлезть. А ломать их он не стал бы никогда.

Что с ней не так? Понаблюдав какое-то время, он не заметил никаких видимых следов влияния на неё своей магии. Размышляя об этом феномене, он начал тщательно ощупывать любовницу, пытаясь найти у неё на теле или в волосах какой-нибудь небольшой амулет огромной силы. Не нашел ничего. Только тело опять зазвенело, как натянутая струна, а разум, уже в который раз за эту безумную ночь, отключился, оставив инстинкты бушевать огненным штормом… Для того, чтобы испытать разрядку в этот раз, оказалось достаточно прикосновений.

Он не отпускал её всю ночь. Вдыхал запах волос, жадно целовал, прикасался, изучая её тело и погружаясь в иллюзию близости, нежности всё глубже. А когда стало всходить солнце, то иллюзия растаяла с последними ночными тенями. Он увидел постель, заляпанную кровью, и женщину с запрокинутым, очень бледным лицом в своих сведенных диким напряжением руках. Сам он напоминал себе зверя над телом добычи. Он и был зверем.

Быстро встал с кровати, укутал свою жертву в одеяло и ушёл к себе. Вызвал служанку и приказал той, чтобы как только леди проснется, немедленно позвала к ней лекаря. Схватил графин с каким то ядрёным пойлом и опустошил его. Для мага с его резервом, опьянеть было почти невозможно. Тем более, что магия довольной, сытой кошкой свернулась в теле и отзывалась по первому желанию, послушная и филигранная, как прежде.

Отчаянно жалея, что клятвы не дают ему никакой надежды совершить самоубийство и всё закончить, он отправился проверять посты. Нужно было занять себя хоть чем-то.