Текст книги "Россия и русские в мировой истории."

Автор книги: Наталия Нарочницкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 46 страниц)

Было бы наивно полагать, что до получения документальных свидетельств о грядущем повороте англосаксонской политики или до начавшейся дипломатической войны за плоды победы советское руководство не отдавало себе отчет, с кем в качестве противника придется иметь дело в послевоенном мире. Рассекреченные архивы времен Второй мировой войны демонстрируют понимание геополитических закономерностей международных отношений. С самого начала войны, когда гитлеровский вермахт угрожающими темпами продвигался в глубь России, в советском внешнеполитическом ведомстве анализировались возможные территориальные конфигурации послевоенного устройства. Эти проекты демонстрируют полное осознание того, что после войны главными противниками будут именно англосаксонские страны.

Справедливости ради надо отметить, что и в СССР расчленение Германии и вхождение некоторых ее частей в другие государства

Gilbert М. Winston S. Churchill. Volume VII. The Road to Victory. 1941-1945. Boston. 1986, p. 961-963.

303

было предметом размышлений и рабочих записок, инициированных в самом НКВД. Уже 26 декабря 1941 г. С. Лозовский пишет записку;

Сталину о создании комиссии <по послевоенным проектам государ> ственного устройства стран Европы>, подчеркивая необходимость начать подготовку мирной конференции, <задачи которой буду> гораздо сложнее Парижской мирной конференции, собравшейся после разгрома Германии в войне 1914-1918 годов>, ибо <мы будеир иметь против себя… не только блок Соединенных Штатов и Великобритании, но и другие капиталистические страны… которые вместе будут прежде всего заботиться… об удержании Советского Союза во что бы то ни стало в старых границах до 1939 года>. Поскольку– <Рузвельт и Черчилль уже объявили программу будущего устройства Европы и всего мира>, Лозовский считает настоятельным <тожй заняться, хотя бы в предварительном порядке, подготовкой будущего мира>395. Судя по архивам, в Кремле придавали не слишком большое значение преждевременным разработкам, полагая, что многое будет;

зависеть от конкретного положения союзных войск к концу войны. 1 В итоге было создано несколько комиссий – <по подготовке диплом ], магических документов>, <по вопросам мирных договоров и послек ! военного устройства>, затем, позднее, <по международной органик ? зации безопасности>, задачами которых был сбор официальных и неофициальных материалов о планах других стран и подготовитель* ная работа по формулированию будущих границ СССР и очертаний , будущей Европы и мира, взаимоотношений с союзниками и против! никами. >,

Пункт о расчленении Германии фигурировал в аналитической записке М. Литвинова от 9 сентября 1943 г. с перечнем вопросов! для будущей мирной конференции. В ряде тем (о всеобщем разору– ? жении) Литвинов прямо ссылается на Атлантическую хартию, а в разделе <Германия> повторяет буквально британское неприятие геои. политического понятия Mitteleuropa (Центральная Европа), предла*] гая, что <части Германии, которые будут выделены из нынешневв рейха, образуют отдельные государства>. В <Приложении> имеется более точная формулировка: <Различные варианты расчленения послеверсальской Германии> – так что речь шла не о гитлеровском рейхе и его новых завоеваниях, а о Германии вообще. Литвинов;

которого не без основания считали английским лобби, сформулировал пункт <Вопросы международных союзов и блоков в Европе>; в котором перечислены возможные конфигурации, совпадающие е ;

видением Британии и напоминающие упомянутые карты: это Дунайская федерация. Балканская федерация, Восточно-Европейская федерация, Польско-Чехословацкая федерация, Греко-Югослав-

395 Вестник Архива Президента Российской Федерации. 1995/4 (17), с. 119-123.

304

екая федерация. Отдана также дань и мондиалистским проектам – <общеевропейская федерация (пан-Европа)>.

В записке В. Молотову <О желательных основах будущего мира> от 11 января 1944 г. полпред СССР в Англии И.М. Майский полагает необходимым оккупацию стратегически важных пунктов на территории Германии и ее разоружение. <Раздробление Германии на ряд более или менее независимых государственных образований> он считает полезным лишь на определенное время, для того чтобы <такое перспективное преодоление раздела обезвредило немцев надолго и потребовало от них большой затраты национальной энергии, которая иначе может быть направлена в более опасное русло>. Тон записки отражает скорее конкретные задачи безопасности СССР на 10-30 лет, за которые СССР должен стать <настолько могущественным, что ему уже больше не могла быть страшна никакая агрессия>. Однако и Майский ориентирован на <компромисс> с Англией в балканских делах, предлагая не вмешиваться в дела Греции, в которой СССР <заинтересован гораздо меньше, чем в других балканских странах, в то время как Англия, наоборот, в Греции чрезвычайно заинтересована>. И. Майский полагает <основой> границы СССР в 1941 году.

Сравнивая США и Англию, Майский прогнозирует стремление США, <находящихся в стадии динамического империализма>, к широкой экспансии в различных концах мира и в Европе, где эта экспансия примет иные, чем в других местах,формы. Что касается Англии в ее стадии <консервативного империализма>, то она, выйдя из войны <обедневшей>, вынужденной <платить за американские миноносцы базами и территориями> и <снять для США имперские преференции>, попадет в зависимость от США и в остальном мире <будет стремиться сохранить то, что у нее уже есть>. Майский возлагает огромные надежды на противоречия и конкуренцию между западными странами и на заинтересованность США в экономических отношениях с СССР, что проявилось в общем выводе о возможности <дружественных отношений с США и Англией и использовании в советских интересах англо-американского противоречия с перспективой все более сильного контакта с Англией>396. Такой подход, логично вытекающий из марксистской интерпретации истории и ленинской доктрины обострения межимпериалистических противоречий, был свойствен практически всем аналитикам, объединяя дипломатов большевистского призыва, многие из которых происходили из образованной среды, и новой когорты, которую некоторые историки называют <сталинским> призывом: В. Молотов, А. Громыко. М. Литвинов также всерьез полагал, что экономическое соревнование во всех частях света между США и Великобританией

""Там же, с. 125, 126, 131, 140-143.

20 – 2528

305

должно подсказывать им необходимость наилучших отношений е нами, <чтобы не допускать нашего длительного объединениях одной из них против другой>. Впрочем, как показывает переписка Купера и Идена, расчеты на возможность англо-советского сотрудничества Ц были не чужды и британскому Форин оффис. г

Однако после 1944 г. планы послевоенного устройства, изложена ные в документе <Безопасность Британской империи>, уже открьч вают период истории XX века, известный как холодная война. Будучи директивой Министерству иностранных дел и военным министер> ствам Великобритании, доклад официально называл СССР главныц противником и, как пишет О. Царев, намечал ряд военно-политич>т ских мероприятий, которые позднее с удивительной точностью была реализованы Западом, а именно <установление особых отношений> с США и притягивание их к обороне Западной Европы, участие зам падноевропейских стран в защите Великобритании, создание блоков НАТО, СЕНТО и СЕАТО и сети баз по всему миру. Учитывая постоя янную стратегию англосаксонских сил на евроазиатском простран> стве, можно представить себе, насколько эти схемы были подорващд новым могуществом СССР и невиданным расширением сферы ег политического и военного контроля. Вместо яруса слабых и непод* контрольных ни Германии, ни России государств от Балтики до Черного моря, вместо <буфера между тевтонами и славянами> итогд Второй мировой войны и Ялтинско-Потсдамские решения бьищ ударом по этим схемам и оформили подчинение влиянию России-?? СССР всей Восточной Европы. .-.?

Аналогичный процесс разработки проходил и в кабинетах Ва шингтона, где прагматически и без всяких вильсонианских прикрас анализировали новое соотношение сил и новые геополитически реальности. Секретная теоретическая разработка Госдепартамент США от 16 февраля 1944 года посвящена сравнительному анализ геополитических концепций устройства мира и Европы, Германии Японии и СССР, конфликтующих с интересами США, с доктрина Монро, которая по-прежнему трактуется как основополагающая кощ. i цепция и уже экстраполируется на Восточное полушарие. Разра ботка интерпретирует доктрину Монро как вариант геополитичед"! ского мышления, включающего большие пространства в зоны своего ". преобладающего и решающего политического влияния. При этом она рассматривается в одном ряду со всеми существующими концеп циями: с вырисовывающейся в итоге войны советской концепциЦ <дружественной> Восточной Европы и даже с внешнеполитическими!, видами гитлеровского рейха и <милитаристской> Японии. АвтйЦ;

исходит из того, что до середины XX века доктрина Монро был> первой и единственной в своем роде доктриной, провозглашавшее целый огромный регион – континент и суверенные государства –, зоной своих национальных интересов и единоличного контроля.

306

В записке признается, что хотя доктрина не требовала обязательного <вмешательства в европейские владения в Латинской Америке, но запрещала их расширение, передачу неамериканским государствам и дальнейшую колонизацию>397.

Появившиеся в XX веке очевидные представления о <зоне безопасности> у России-СССР и откровенные претензии на присоединение сопредельных территорий у Германии, не говоря уже об азиатских и дальневосточных притязаниях Японии, всегда вызывавших тревогу в Вашингтоне, стали для американской концепции мирового устройства и ее ведущей роли везде некоей узурпацией самого принципа глобализма, на который имели право лишь США. В разработке откровенно признается один и тот же характер доктрины Монро и <немецкой доктрины Grossraum. Более того, даже гитлеровская идея подчинения своему контролю и управлению всей Европы от Гибралтара до Урала, от Норвегии до Северной Африки именуется всего лишь как <нацистская доктрина Монро> и спокойно разбирается как такая же геополитическая концепция, хотя и имеющая свои специфические идеологические и философские обоснования и методы достижения, но нацеленная на такую же, как и в доктрине Монро, большую, подчиненную своему контролю зону.

Сравнивая американскую и гитлеровскую концепции достижения <Америки для американцев> и <Европы для европейцев>, автор указывает, что <нацистская доктрина Монро> предполагает огромный район, управляемый господствующим народом, обосновывающий это <естественным правом>, при этом многие народы утрачивают свою самостоятельность. <Международное право теряет свой смысл и означает узаконивание прав рейха править по усмотрению. Такой Гроссраум, экспансивно динамичен и отвергает границы>. В отличие от такого <беззакония американская доктрина Монро была продуктом либеральной идеологии, и ее последующее использование объективно обусловливалось преобладанием таких же или подобных направлений либеральной политической мысли в капиталистических странах>. В противоположность немецкой и японской доктрине Монро американский вариант <не является доктриной господства, но доктриной равенства и покровительства независимости> (очевидно, от неамериканских держав), предполагает равный статус, признание разнородных типов общества. Автор отмечает как отступление от идеологии тот факт, что на протяжении истории <США признавали режимы, отклонявшиеся от американской республики, если они контролировали территорию и выполняли международные обязательства>, как бы извиняясь, что США проводили свою доктрину в соответствии с принципом невмешательства во внутренние дела государств и обществ.

20*

397 АВП РФ. ф. 0512, on. 4, док. 212, п. 25, л. 7.

307

При упоминании периода президента Вильсона во внешней политике США в косвенной форме признается заложенный в вильсонианской идеологии глобалистский мотив навязывания везде единых радикально-либеральных идеологических стандартов, что есть фактическое вмешательство во внутренний строй общественной и национальной жизни. <Доктрина Монро чуть было не была затронута новым идеологическим импульсом>, ибо <Вильсон разработал друч гую политику, основанную на конституции, которая предусматрд вала признание инструмента политики, обеспечивающей либералиэд в Латинской Америке>. На том этапе это еще не удалось внедрите как и многие инициативы в Европе, ибо политика Вильсона быд>– отвергнута Государственным секретарем Стимсоном.

Признавая <частичную справедливость> критики в отношении Ц доктрины Монро <как инструмента господства и подчинения>, автор отмечает, что в целом Соединенные Штаты <умеренно и ограниченна использовали ее и это было благоприятно по сравнению с исполу зованием этой доктрины Германией, Японией и Россией при один>} ковых обстоятельствах>. Но доктрина по-прежнему существует какодносторонняя политика, по крайней мере как политика в резерва как <туз в руке>, который может быть использован в случае необход , димости, поскольку основной целью доктрины всегда была <защита собственной национальной государственной безопасности>. Повдв тие <туз в руке> расшифровывается как возможность и готовнос-д к военному вмешательству и войне за пределами собственной тердЦ ритории. .ч

Наконец, приведем суждение, весьма красноречиво демонстрия" рующее подлинную цену в собственных глазах мнимо гуманистиед>] ских формулировок, применяемых Соединенными Штатами, начвй j ная с Вильсона, для сокрытия обычной и более чем амбициозной>;

Realpolitik с глобальными устремлениями: сколько бы Киссинджер и менее тонкие авторы ни пытались восславить <новый идеалиэЖ;

Америки>, неведомый Старому Свету, внутри Государственного д@й" партамента США откровенно признается, что ограниченное .wss пользование доктрины Монро и однотипных концепций в прошло>*, <объясняется лишь более высокими стандартами международно морали, господствовавшей в девятнадцатом веке>. А вот и откро? венное суждение о непризнании Соединенными Штатами чьих-лий;

доктрин <больших пространств>, кроме собственной. В случае с ЯпоиЗ нией, у которой подобие доктрины Монро появилось после успед1я ной Русско-японской войны, это не маскировалось, так как тихо океанские позиции США были всегда объектом бдительной охрайН Вашингтоном. Япония стала настойчиво выдвигать идею, что, ??? скольку Япония признает положение США в американском полуя шарии или Германии в Европе, <другие правительства должны прй знать особое положение Японии на Дальнем Востоке… и поэто>

308

Япония отклонит все акции любой державы… или <любой международной организации>. В 1933 году в Ассамблее Лиги Наций японская делегация сделала официальное заявление, что <Япония несет ответственность за сохранение мира и порядка на Дальнем Востоке>, а в 1938 году объявила о <новом порядке в Восточной Азии>. Что же Соединенные Штаты с совершенно аналогичным тезисом в отношении Западного полушария? Автор аналитической записки прямо называет причиной войны между Японией и США категорическое непризнание Вашингтоном японского <Гроссраум>, выраженное <в самой обидной форме для японской доктрины Монро>, когда правительство США указало, что этот новый порядок производит нарушение договорных обязательств и установившихся прав других заинтересованных держав.

Спокойно анализируется и геополитическая сфера безопасности СССР после уже очевидного победного завершения войны. Характерно, что записка, в отличие от будущей пропаганды, признает отсутствие в реальности всемирных амбиций СССР: <Хотя основные принципы стратегии и тактики ленинизма-сталинизма являются универсальными по своему характеру, в практике они действуют лишь в зоне безопасности Советского Союза>. Записка метко характеризует специфические идеологические постулаты, применяемые Советским Союзом: <Согласно доктрине… многонациональное советское государство является федерацией народов, национальной по форме и социалистической по содержанию, квторая должна расширяться как освободительная сила… Красная армия рассматривается как классовое оружие для советского <народа>. Последняя тенденция к национализму в Советском Союзе может только подчеркивать позиции советского господства в Восточной Европе. Новая доктрина, которая вытекает из войны и которая имеет некоторые корни в традициях царизма, весьма проницательно отмечается в анализе, <приняла форму покровительства и защиты славянских народов, причем русские изображаются как старшие братья>. Не осталось незамеченным и некоторое возрождение роли Русской православной церкви <как части протекционистской роли Москвы на Балканах, и в частности среди славян>.

В целом новая европейская геополитическая стратегия Советского Союза признается естественной и логичной: <По причинам укрепления своей военной безопасности и расширения своих выходов в море Советский Союз ощущает прямую заинтересованность в государствах Центрально-Восточной Европы (Финляндия, Латвия, Эстония, Литва, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Югославия, Болгария, Албания и Греция) и в Турции, Иране и Афганистане. Преследуя эту безопасность, советское правительство заявило о своем намерении предупредить превращение пограничных государств в будущем в базу агрессии против Советского Союза>. Как

309

будто ставя себя на место руководства СССР, авторы анализа счи* тают само собой разумеющимся, что Советский Союз естественнр возражает против создания <санитарного кордона> в районе, идущем! вдоль его границ, иначе как только под его собственным покрови-с тельством против любой другой великой державы. <Советское прави-"] тельство выразило свое желание создать <дружественные> правитель ства в Центрально-Восточной Европе>. Во внутренней разработке, в отличие от американской внешнеполитической пропаганды, новая советская концепция, очищенная от идеологического обоснования и <только в том смысле, что она относится к зоне безопасности Советского Союза>, может быть сравнена с американской доктриной;.;

Монро. "

Фиксируя официальную готовность СССР сотрудничать в многосторонней системе безопасности, его присоединение к Декларации Объединенных Наций, что расценивается как формальное призна> ние принципов Атлантической хартии (которые можно трактовать! самым различным образом), аналитики Государственного департа,) мента ставят единственный вопрос: можно ли считать регион Во– сточной Европы пределом советского Гроссраум, и не будет ли целью СССР постоянное его расширение, что можно подозревать в силу <его военной мощи, экономического потенциала и тоталитарное философии>? Подобное сомнение, поскольку <нет никаких ясныд показателей на пределы этого района, внутри которого советская по>, литика должна быть решающей>, вполне закономерно и оправданнее Примечательно, что эта аналитическая разработка, не содержаща никаких секретных фактов или конкретных планов, лишь диаметд рально расходящаяся по своему прагматическому подходу с языком , Атлантической хартии. Декларации Объединенных Наций и все% внешнеполитической идеологии и пропаганды, циркулировала вй;;

внешнеполитическом ведомстве США под грифом <Совершенно секд ретно. Из Государственного департамента не выносить>398. ?

Неудивительно, что в соответствии с менявшимися перспектив вами войны изменялось и отношение Великобритании и США < будущим геополитическим очертаниям сферы влияния СССР, чт<й можно проследить на примере представлений о контроле над рR> гионом Проливов, Средиземноморья, Балкан, Малой Азии, Ирана. В этой теме наиболее четко прослеживаются последовательность по литики и неизменность геополитических констант вековой давности j

Еще в письме к Сталину в 1942 году о европейской подсистеме! в предполагаемой всемирной организации безопасности Черчилле четко обозначил роль в будущей Европе <великих наций Евро1Ж и Малой Азии>, подтвердив свою извечную ставку на Турцию, Я( упомянул в качестве структурных элементов <дунайскую конфи*>

398 АВП РФ. Там же, л. 4, 7, 14, 17, 26, 27-28, 29.

310

гурацию>399, которая вместо Дунайской империи фигурировала на карте будущей Европы, начертанной в 1890 году английскими масонами. Все настояния Сталина открыть второй фронт в Западной Европе наталкивались на предложения Британии выступить на южном фланге. Накануне Тегеранской конференции Черчилль в качестве альтернативы плану <Оверлорд> предлагал правофланговое наступление из Северной Италии на Вену, а также убеждал <не пренебрегать восточной частью Средиземного моря>: <В результате захвата Родоса мы могли бы обеспечить господство в воздухе над всем Эгейским морем и установить прямую связь с Турцией… А если бы нам удалось склонить на свою сторону Турцию… или отойти от нейтралитета путем предоставления нам в аренду аэродромов, тогда можно было бы… установить господство над Черным морем>. Военный контроль над Средиземноморьем и Турцией нужен был якобы для того, чтобы <протянуть правую руку России и снабжать ее армии быстрее и обильнее, чем через Арктику и Персидский залив>400.

В стратегии Британии Проливы, Юго-Восточная Европа, Балканы и православные славяне ни в коем случае не должны были попасть в орбиту России. Это полное воспроизведение Восточного вопроса стало окончательно ясно в Тегеране, где Сталин раскусил стратегию Черчилля. В конце переговоров <Большой тройки> Черчилль заговорил о послевоенном будущем и о своем <ощущении, что Пруссия, с которой следует поступить жестче, чем с остальными немцами, должна быть изолирована и уменьшена, а Бавария, Австрия и Венгрия могли бы сформировать широкую, мирную… конфедерацию>401. У. Черчилль описывает в мемуарах, как Рузвельт настоятельно предлагал разделить Германию на пять частей, а Сталин, также высказавшись за расчленение, сразу возразил против идеи соединения немецких частей с другими государствами, отметив особо, что следует <остерегаться включать австрийцев в какие-либо комбинации> и было бы в высшей степени неразумно создавать… новые комбинации, будь то Дунайская или другие>, что, кстати, <горячо одобрил> Рузвельт.

Хотя все три стороны мотивировали свои планы желанием предотвратить воссоздание воинствующей и опасной Германии, можно проследить потайной диалог именно между Сталиным и Черчиллем, которые время от времени задавали уточняющие вопросы. Черчилль предложил <отделить Баварию, Вюртемберг, Пфальц, Саксонию и Баден>, чтобы эта группа <вросла в то, что он назвал бы Дунайской

399 АВП РФ. ф. 0512, on. 4, док. 304, п. 31, л. 1.

400 Черчилль У. Вторая мировая война. Том V. Кольцо смыкается / Пер. с английского. М., 1955, с. 344-345.

"Gilbert М. Winston S. Churchill. Volume VII. The Road to Victory. 1941-945. Boston, 1986, p. 575.

311

конфедерацией>. Сталин же, среди риторических сентенций, что <Дунайская комбинация была бы нежизненной и немцы обязательно воспользовались бы этим, чтобы облечь в плоть то, что являлось бы лишь костяком>, показал, что понял замысел Черчилля, и поинтересовался, <будут ли Венгрия и Румыния членом какой-либо подобной комбинации>. Черчилль, уйдя от прямого ответа, спросил, <предусматривает ли Сталин Европу, состоящую из малых разрозненных государств, не имеющую никаких более крупных единиц>, на что Сталин ответил, что рассуждает о Германии, а не о Европе402. Р. Римек, обратив внимание на этот диалог, полагает, что Сталин воспротивился плану <вовлечь Южную Европу, прежде всего балканских славян, в западный силовой ареал> <не потому, что хотел сделать Южную Европу коммунистической, а потому, что, как любой русский государственный деятель и любой русский царь, он обязан был противостоять таким западным устремлениям>403.

В секретной разработке Государственный департамент США в 1944 году также признает естественным, что СССР, <вероятно, будет сопротивляться созданию конфедераций, включающих все или часть государств Центрально-Восточной Европы, таких, как проектируемые чехословацко-польским и греко-югославским пактами 1942 года>. В записке придается особое значение оценке потенциального поведения в регионе Проливов, Малой Азии и выхода в Персидский залив, и отмечено, что на моменте анализа в тех регионах, где наряду с советскими сильно представлены и другие интересы, СССР проявляет осторожность и готовность к компромиссу:

<Турция и Иран представляют собой особый случай в советской зоне безопасности, в которой другие великие державы имеют соответствующие интересы>. В августе 1941 года Советский Союз с Великобританией заверил Турцию, что он <не имеет агрессивных целей и требований в отношении Проливов>404.

Но по мере возрастания роли СССР в разгроме Германии Сталин начал более настойчиво ставить вопросы, наиболее чувствительные для интересов партнеров. В конце переговоров <Большой тройки> в Тегеране он заговорил о Дарданеллах и пересмотре Севрского договора с Турцией: о возвращении Карса и Ардагана, полученных Россией по Берлинскому трактату 1878 года и оккупированных Турцией в 1918 году, что большевики признали в Карском договоре 1921 года взамен на невмешательство Турции в <советизацию> меньшевистской Грузии идашнакской Армении. Черчилль счел этот вопрос <несвоевременным>, сославшись на свой план втянуть Турцию

""Черчилль У. Вторая мировая война. Том V. Кольцо смыкается… с. 392, 393, 394.

""Riemeck R. Bilaiz eines Jahrhunderts. Stuttgart, 1997, s. 177. 404 АВП РФ. Ф. 0512, on. 4, док. 212, п. 25, л. 28.

312

в войну, и отреагировал ободряющей, но необязывающей фразой, что <русский военный и торговый флот будет бороздить океаны и мы будем приветствовать появление русских кораблей>. Этим кодом, вызывавшим понимающую улыбку обоих лидеров, Черчилль всегда уклонялся от вопроса о советских базах в Проливах. Подобное он изрек и в Потсдаме на слова Сталина: <Если Вы считаете невозможным дать нам укрепленную позицию в Мраморном море, не могли бы мы иметь базу в Дедегаче?>405 (греческом порту в Эгейском море неподалеку от турецкой границы).

На фоне этой стратегии логичен выбор Британии между соперничающими в Сербии антифашистскими силами – И.Б. Тито и Д. Михайловичем, которые оба были союзниками антигитлеровской коалиции, причем генерал Михайлович еще до выдвижения Тито был министром эмигрантского королевского правительства, поддерживаемого Лондоном. В отличие от Греции здесь Британия сочла выгодным поставить на коммуниста Тито и, проконсультировавшись с ним, настоятельно предложила королю отставить Михайловича. Тито понимал, чем можно заинтересовать Черчилля, и в письме премьерминистру акцентировал внимание на цели <создать союз и братство югославских народов, которые не существовали до войны> (выделено Н.Н.), <создать федеративную Югославию>. Это вполне соответствовало преемственным с распада оттоманской Турции британским схемам для Юго-Восточной Европы. Такой план обезличивал и взаимно нейтрализовывал разные устремления балканских народов – хорватов, сербов, албанцев, предупреждая как прогерманский, так и пророссийский вектор, а своим охватом и ориентацией на самостоятельный центр силы в Европе вполне соответствовал проектам <дунайской конфигурации> для замещения вакуума. Поэтому Черчилль <немедленно ответил> Тито – уже через два дня, 5 февраля 1944 года, пообещав <несомненно> <поддержку правительства Его Величества>, которое также <хочет… создать союз и братство югославских народов>, <создать условия для образования подлинно демократической и федеративной Югославии>406. Тито сделал большую игру на интересах Британии, а отношения со Сталиным были обречены. Титовская Югославия просуществовала ровно столько, сколько в ней нуждался Запад.

Но, похоже, традиционные схемы британцев не привлекали американского президента, знавшего, что они померкнут в его <великом проекте>. Во всех прослеженных эпизодах и британских шахматных партиях на переговорах <Большой тройки> США оставались лишь

""Gilbert М. Never Despair. Winston S. Churchill. 1945-1965. London, 1988, p. 93.

""Черчилль У. Вторая мировая война. Том V. Кольцо смыкается… с. 459, 460.

313

лояльными, не проявляя ни инициативы, ни интереса к каким-лиС <конфигурациям>, поддерживая Британию, лишь когда та в это поддержке нуждалась. Рузвельт, имевший Grand Design совершещ нового будущего Западной Европы, вряд ли был заинтересован восстановлении условий для продолжения Британией традиций! ной политики интересов и даже возражал против военных действд на Балканах. Он безучастно слушал обмен репликами Черчилля .е Сталиным по поводу <дунайской конфедерации> в Тегеране, а заметное равнодушие в Ялте к последним штрихам договореннс по разным вопросам от польского до советской базы в Порт-А{ даже вызвало раздражение Черчилля: <Президент ведет себя о плохо. Он не проявляет никакого интереса к тому, что мы пытаем сделать>407. ,,>

Ни в мемуарах, ни в богатейших личных архивах, иллюстрв рующих обширную политическую биографию на тысячах страна опубликованную М. Гилбертом, Черчилль так и не приоткрыл –ci ображений, которые стояли за его <дунайской конфигурацией>>! <балканским фронтом>. Но когда отгремели пушки и настал чв] дипломатических ристалищ, они в точности повторили стратег второго фронта.

Важнейшим, хотя никогда вслух не произносимым, итогом Ялш и Потсдама было фактическое преемство СССР по отношению к г политическому ареалу Российской империи в сочетании с ново ретенной военной мощью и международным влиянием. Именно и определило неизбежность <холодного> противодействия име> этим результатам победы, восстановившим на месте Великой Рос< новую силу, способную пусть в иных формах и проявлениях тэд сдерживать устремления Запада. Можно сказать, именно это вызв;

фултонскую речь У. Черчилля – последнего и ярчайшего преде вителя классической британской внешнеполитической идеолов В политике США отчетливо стала проявляться их цель с 1917 года> непризнание любых форм восстановления преемственности россе ской истории.

Вся послевоенная история и, что особенно доказательно, <пс стройка> показали, что именно эти итоги были неприемлемы , доминирующих в мире англосаксонских интересов, а не страх пе, идеей коммунизма и броском советских танков в Западную ЕвроД Политика англосаксонских союзников в непосредственно noci енные два года представляет собой достойное продолжение ст] гии Б. Дизраэли на Берлинском конгрессе с целью свести к мини) потенциал русской победы. США вынужденно согласились на соединение к СССР в результате победы новой территории

407 Gilbert М. Winston S. Churchill. Volume VII. The Road to Victory! 1941-1945. Boston, 1986, p. 1210.