Текст книги "Россия и русские в мировой истории."
Автор книги: Наталия Нарочницкая
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 46 страниц)
При всей философской схожести его доктрины и теории пангерманистов, питаемых гоббсовым тезисом <человек человеку – волк> и социал-дарвинизмом, геополитическая стратегия Маккиндера служит извечной, реальной задаче британской политики: предупредить
""См. Тардье А. Мир. М., 1943.
15-2528
225
усиление любой континентальной державы и не допустить гипотетической русско-германской entente, которая уже не оставляет меона-. для какой-либо руководящей роли английских интересов. Поэтому она направлена сразу и против России, и против Германии. Для этого необходимо обязательное разделение России и Германии <срединным ярусом> независимых государств Восточной Европы, чтобы npeayifc редить русско-германский контроль. В 1919 году Маккиндер нишей, что Россия уже к началу века уступила Германии роль организую>* щего центра в Восточной Европе, поэтому Англия и нацелила свой стратегию на войну против Германии. Маккиндер назвал Восточной Европой территорию с берлинского меридиана, полагая восточну>– часть Германии и Австрию тевтонскими завоеваниями славянских земель. Однако не забота о славянах были задачей Маккиндера. Erti главный вывод, что для <Британии-Океана> опасны две потенци"> альные системы на <Континенте>. Это Центральная Европа – Гер-1 мания и Евразия, под которой он понимает Россию. Но он уточнил, что они обретают глобальную роль только при подключении к ним Восточной Европы, которая и придает той или иной континента?>– ной конфигурации неуязвимость и характер устойчивой геополитической системы. Заметим, что это подключает к ним линию от Балтики до Средиземного моря, то есть создает меридиональную систему <от моря до моря>, о которой, как о никем еще не осуще> ствленной, упоминал Семенов-Тян-Шанский. Именно в этой связи Маккиндер изрек хрестоматийное: <Кто правит Восточной Европой? господствует над Хартлендом; кто правит Хартлендом, господствуй? над Мировым островом; кто правит Мировым островом, господств вует над миром>311. Если понимать, что кроется за этой экзотической тирадой, то она обретает совершенно прагматический и рациональ^ ный смысл. "*
Независимыми малые государства на стыке соперничающих гео-[ политических систем не могут быть: они либо в орбите России, лйбб в иной конфигурации. Какой может быть эта конфигурация: если не германской, что стремится предупредить схема Маккиндера, значит;
англосаксонской. Но это, в силу удаленности Восточной Европы и Балкан от собственно англоасаксонских стран, может быть осущеъ* ствлено только через блоки и союзы, через международные наднациональные институты, которые в зависимости от обстоятельств, политической и идейной конъюнктуры обретают разные формы:
военно-политических союзов, универсальных организаций или систем так называемой коллективной безопасности. Если Россия готова войти в подобную систему, та перестает служить главной цели англосаксов, поэтому либо ей отказывают, либо роль этих институ-
311 Mackinder Н. Democratic Ideals and Reality: A Study in the Politic> of Reconstruction. Wash D.C., 1996, p. 186.
226
тов блокируется или парализуется взаимоисключающими концептуальными основами, встречными политическими инициативами.
Введение в действие доктрины самоопределения и мировой демократии как универсалистских постулатов неразрывно связано с одновременным продвижением наднациональных структур. Хотя Маккиндер, не привыкший к туманным и абстрактным идеологическим концепциям, не понял замысла В. Вильсона, именно такой порядок был создан Версальской системой в 1919 году победившей Антантой, вернее, ее англосаксонскими участниками. Франция, раздавленная войной, заботилась не о новой архитектуре Евразии, а о репарациях и своей непосредственной границе с Германией, имевшей для французов прежде всего традиционное экономическое и военное значение. Ллойд Джордж и Хауз-Вильсон были архитекторами этой конфигурации Европы, для чего было необходимо раздробление центральных держав – Mittelmachte и создание из Австро-Венгрии и западных территорий Российской империи буферных государств – лимитрофов. Цели стереть следы австро-германского присутствия на Балканах служило и образование Королевства сербов, хорватов и словенцев, в котором англосаксы не забыли связать сербский потенциал прогерманскими хорватами и македонскими националистами.
Новая архитектура Европы имела в качестве идейного обоснования соответствующую политическую идеологию – <демократию и самоопределение>. Этот принцип вовсе не относился ко всем. Многонациональными государствами были лишь центрально– и восточноевропейские. Поскольку Лига Наций отведет потом право на самоопределение лишь странам, охваченным войной и революциями, это означает, что для реализации геополитических конфигураций вроде описанной, фактически маккиндеровской, необходимы войны и революции (бархатные тоже годятся, как показали 90-е годы). Именно эти состояния позволяют ввести в действие доктрину демократического переустройства и самоопределения, в рамках которых уже сразу подлежат рассмотрению в качестве чистой доски не только побежденные страны, но и другие участники войны и все границы затронутого войной ареала. В результате обретается право требовать по окончании войны создания новых государств, в новых границах, уничтожения христианских монархий, провозглашать на их месте секулярные республики и расчленять их через признание сепаратистов. Такая идеологическая и геополитическая стратегия создала конфигурации, вполне напоминающие карту, помещенную в журнале
15ъ
227
продуманного исторического и геополитического плана, внешняя часть которого в экзотической терминологии представлена в схемах маккиндеровских осей, регионов и роли Восточной Европы.
Результат новой англосаксонской стратегии для поверженного;
соперника превышал возмездие в имперские века. В отличие от Вен-;
ского конгресса побежденные страны не были представлены на Па>, рижской мирной конференции, но Веймарская Германия верила а 14 пунктов и демократически мягкое урегулирование. Цель дипломатия Антанты – обмануть противную сторону проповедями Вильсона– признает его команда в Париже: <Идеи Вильсона достигали своих целей и относительно Центральных держав: еще большего распада уж^ расшатанного единства>312. Поэтому когда в июне 1919 года миро* творцы обнародовали результаты, немцы, как. признает Г. Киссинъъ джер, были потрясены и в течение двух десятилетий от них избавлялись. ъ'"ъ}ъ
Смысл так называемой интервенции в Россию заключался также совсем не в цели сокрушить большевизм и коммунистическую идеологию, но и не в цели помочь Белому движению восстановить npe^ci нюю единую Россию. Советская историография акцентировалавнимав ние на классовых и идеологических побуждениях западных держав, которые могли лишь окрашивать эмоциональное отношение к тем или другим. Главные побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегическими, что и объясняет попеременное сотрудниче^ ство или партнерство то с Красной армией против Белой, то наобо" рот, закончившееся в целом предательством Антантой именно Белйй армии. Политика Антанты явилась образцом неблагородства по отношению к своей союзнице России и отразила отношение к ней как К добыче для расхищения, точно повторенное в 1991 году. В 1918 году страны Антанты высадили свои десанты в России исключительно в надежде восстановить против Германии Восточный фронт, а таюйе чтобы Германия не могла воспользоваться экономическими и стратегическими преимуществами, полученными по Брест-Литовскойу миру. Ни одно из обещаний помощи, данных Антантой представите1 лям различных небольшевистских образований, так и не были bVt1ъ полнены ни на одном этапе. Из подобранных М. Назаровым фактов и свидетельств также очевидно, что из всех стран Согласия Франция, и в основном французские военные, проявляли несколько большую готовность оказать реальную помощь, но англичане исходили из совершенно иной стратегии.
В последнее время стали модными рассуждения о гипотетич^ ском развитии событий в случае сепаратного мира царской России
312 Вудро Вильсон. Мировая война. Версальский мир. По документам и запискам председателя американского комитета печати на Версальской конференции Сэннарта Бекера. М.-Петроград, 1923, с. 7.
228
с Германией, который представляется совершенно иллюзорным. Россия, затем Белое движение сохраняли верность союзническим обязательствам, сама мысль о предательстве не могла вместиться в принципы русской политики, никогда не руководствовавшейся голым расчетом. Россия и Германия были обречены всем ходом мировой политики еще в начале века. Что до Германии, то Брестский мир является красноречивым свидетельством ее планов. Эти амбиции объясняют тот факт, что кайзер Вильгельм II и германское правительство не пошевелили пальцем для освобождения царской семьи и ее родственников, бывшей, как пишет исследователь личных архивов и переписки императорской семьи конца XIX – начала XX века Ю.В. Кудрина, <с момента прихода к власти большевиков разменной картой в отношениях между Германией и большевиками>. Германия более, чем большевики, была заинтересована в устранении государя, который бы никогда не признал Брестского мира. Великий князь Николай Михайлович, расстрелянный после заточения в Петропавловской крепости большевиками, в письме датскому посланнику от 13 октября 1918 г. выражал полный скепсис в отношении упований на Германию в этом вопросе, хотя <все наши нынешние правители находятся на содержании у Германии, и самые известные из них, такие как Ленин, Троцкий, Зиновьев, воспользовались очень круглыми суммами. Поэтому одного жеста из Берлина было бы достаточно, чтобы нас освободили. Но такого жеста не делают и не сделают>, – пишет великий князь, не имевший сомнений в отношении <настоящих намерений немцев>, опасавшихся, что станут известными <те интриги, которые немцы в течение некоторого времени ведут здесь с большевиками>313. Германия поплатилась за свои необузданные амбиции полным крахом и утратой прежних владений.
Англичане появились в Прибалтике еще в декабре 1918 года, после ухода оттуда немцев, однако не для того, чтобы восстановить ставший уже ненужным Восточный фронт, а для формирования подконтрольного им санитарного кордона от Балтики до Черного моря, для чего нужны были независимые прибалтийские правительства. Посаженные еще немецкими штыками для германских целей, эти правительства быстро переориентировались на Англию. В августе 1919 года английский эмиссар по заранее составленному списку назначил северо-западное правительство при генерале Юдениче и, как пишет М. Маргулиес, лично участвовавший в составлении этого правительства, потребовал на плохом русском языке от всех членов подписать лист, в котором значилось <признание эстонской независимости>, иначе Антанта прекратила бы помощь. Помощи не после-
313 Цит. по: Кудрина Ю.В. Императрица Мария Федоровна Романова. Дневники, письма, воспоминания. М., 2000, с. 224-225; см. также Fisher F. Germany's Aims in the Fist World War. New York, 1967.
229
довало даже в дни наступления Юденича, а <независимое> эстонскэое правительство в ответ на просьбу о помощи ответило, что <было бы непростительной глупостью со стороны эстонского народа, если бы он сделал это>314. , ;
Глава русского дипломатического ведомства в начале Первой мировой войны С. Сазонов был потом <министром иностранных дел> Деникина и постоянно передавал в Ставку, что западные державы не будут помогать России, чему там отказывались верить, лишь раз* дражаясь на Сазонова. <Весь генералитет не только Деникина, но ъ Врангеля считал, что союзники в ответ на лояльность к ним, переходившую действительно за грань житейской логики, не только должвы^– но и в самом деле помогут Добровольческой армии, – вспоминает осуществлявший связь Г.Н. Михайловский. – Верить противопот ложному они не хотели, считая, что Сазонов… не желает дать себб труда представить союзникам аргументы достаточно веские, чтобы заставить их немедленно выслать нужное количество войск>315. Отно* шения Белого движения с союзниками были весьма напряженными. Антанта так и не признала ни одно из белоэмигрантских правив тельств России, в связи с чем А.И. Деникин в своих мемуарах и книге <Мировые события и русский вопрос> не раз горько отмечал, что одновременно они охотно и торопливо признавали все новые государства, возникшие на окраинах России. Особенно это касалось англосаксонской части Антанты.
Франция все же признала де-факто правительство Врангеля, воздав ему за помощь в спасении Польши и Пилсудского, которые традиционно считались оплотом французского влияния на восток> Европы. Армия Врангеля ударила в тыл большевикам, те вынуждены были перебросить с польского фронта значительные части. Назаров считает, что и это было сделано французами не бескорыстно, а с единственной целью дать Врангелю юридический мандат с тем^ чтобы он мог воспользоваться дореволюционными русскими средствами за границей и оплатить закупки вооружения у Антанты. Но когда Ю. Пилсудский с помощью Врангеля остановил Буденного> а большевики пошли на заключение советско-польского договор> и высвободившиеся с польского фронта войска перебросили на юг, <ни поляки, ни французы помогать белому Крыму не стали>. А сам Пилсудский, как приводит М. Назаров его собственные циничные слова, заявил, что никакого смысла помогать Врангелю не видит:
314 Назаров М.В. Тайна России. М., 1999, с. 69-70. Подтверждение можно найти в автобиографической новелле А.И. Куприна <Купол святого Иоанна Дамаскина>>, где он описывает свое пребывание в Прибалтике в те | самые месяцы. Ji
315 Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполи– | тического ведомства. 1914-1920. В двух книгах. Кн. 2. Октябрь 1917 ноябрь 1920. М., 1993, с. 207.
230
<Пусть Россия еще погниет лет 50 под большевиками, а мы встанем на ноги и окрепнем>316.
Это подтверждают не только опубликованные за рубежом ранее сокрытые в СССР белоэмигрантские архивы и книги3'7, но и ценные записки Г. Михайловского, сделанные непосредственно во время событий и не отредактированные на основании более поздних обобщений. <Осложнения с англичанами, по его словам, подкрепленным фактами, <происходили на почве несомненной двуличности их политики. Если одной рукой они поддерживали на юге России Деникина, а в Сибири – Колчака, то другой – явных врагов Деникина и вообще России. Подобно тому как на берегах Балтийского моря наши прибалтийские окраины находили у Великобритании могущественную поддержку в своих сепаратистских стремлениях, то на берегу Черного и Каспийского морей такую же поддержку встречали и кавказские народы, желавшие отделения. Этот общий тон английской политики expressis verbis был определен самим Ллойд Джорджем в английском парламенте, когда он прямо сказал, что сомневается в выгодности для Англии восстановления прежней могущественной России>318.
Антанта не собиралась поддерживать восстановление преемственной России, с которой надо было бы делить победу, выполнять обязательства и договоренности, в частности по Константинополю и Проливам. Англосаксонская часть Антанты весьма быстро взяла ориентацию на признание окончательности –распада Российской империи, тем более что большевики, заключив сепаратный Брестский мир, нарушили обязательства России. Смена кабинета в Англии, как видно, привела к власти политиков и силы, куда более солидарные с американским либерально-универсалистским проектом, тогда как У. Черчилль представлял еще классическую ориентацию Англии, нацеленную прежде всего на разгром Германии, для чего нужна была сильная Россия. Это подтверждает наличие общего круга политиков по обе стороны океана, объединенных общими взглядами на глобальную архитектуру мира после войны.
У Сазонова, который находился в Париже, были сведения, доставленные через посредство прежнего русского посольства в Лондоне, касательно <грандиозного плана Англии, имевшего целью расчленение России. Балтийские государства должны были окончательно отрезать Россию от Балтийского моря, Кавказ должен быть буфером, совершенно самостоятельным от России, между нею, с одной стороны, и Турцией и Персией – с другой; таким же самостоятельным
316 Назаров М. Указ. соч., с. 72.
317 См. Мельгунов С. Трагедия адмирала Колчака. Белград, 1930; Маргулиес М. Год интервенции. Берлин, 1923; Деникин А.И. Мировые события ч русский вопрос. Париж, 1939.
318 Михайловский Г.Н. Указ. соч., кн. 2, с. 209.
231
должен был стать и Туркестан, чтобы раз и навсегда преградить путь в Индию. Персия попадала целиком под власть Англии, а <независи> мость> Кавказа, Туркестана и Балтийских государств ограничивалась бы практическим протекторатом Англии над этими областями>319. Внешне это не совсем совпадало с содержанием пункта 6 о России в Программе из 14 пунктов Хауза-Вильсона, однако расшифровка его в <Архиве полковника Хауза> вполне с этим совмещалась. Совпадает это и со схемой Маккиндера, предполагавшей буфер небольших государств от Балтики до Черноморо-Каспийского бассейна, под влиянием англосаксов. Подобные очертания промелькнут в некоторых англосаксонских эскизах послевоенных конфигурации –>– ходе Второй мировой войны, перечеркнутых победным шествием Советской армии. Этот план – прообраз Европы 1990-х годов.
Вместо помощи Белой армии и ее правительствам США и Англия размышляли над формулой признания расчлененной России во всеобъемлющем договоре. В январе 1919 года Антанта сделала одновременно большевикам, белым структурам, а также всем самопровозглашенным правительствам предложение принять участие в конференции на Принцевых островах. Также белым было предложено немедленно начать переговоры с большевиками, что возмутило до крайности их представителей, но было принято к рассмотрению большевиками, готовыми идти на уступки. При этом, как явствует из фактов и известных работ320, эстонские и латвийские представители не без поддержки и консультаций с Англией дали согласие на переговоры, обусловливая это признанием их со стороны великих держав и ограничивая свое участие переговорами о мире с Советской Россией. Грузия заявила, что не будет присутствовать, так как обсуждаться будет Россия, а Грузия – не Россия.
Весной 1919 года Антанта начала второй этап интервенции, смысл которой сейчас видится иначе, чем это традиционно трактовалось в советской историографии, акцентировавшей внимание на классовых и идеологических побуждениях западных держав. Эти побуждения были всегда геополитическими и военно-стратегическими, что и объясняет попеременное сотрудничество или партнерство то с Красной армией против Белой, то, наоборот, закончившееся в целом предательством Антантой именно Белой армии. Второй этап был нужен для поддержания независимости самопровозглашенных правительств. Англичане, также явно стоявшие за грузинскими властями, появились на Кавказе и в Закавказье к ноябрю 1919 года, заняв
'"Там же, с. 209-210.
320 См. The Bullit Mission to Russia. 1919; Foreign Relations of the USA. Russia. 1919; George Lloyd. The Truth about the Peace Treaties. London, 1938;
The Intimate Papers of Colonel House. London, 1928; Черчилль У. Мировой кризис. М., 1932; Князь Г. Трубецкой. Годы смут и надежд. 1917-1919 гг. Монреаль, 1981.
232
Баку и железную дорогу до Батуми. Как вспоминали белые деятели, именно с легкой руки англичан грузины заняли определенно враждебную позицию к русским вообще и Добровольческой армии в частности, а русские в Тифлисе подвергались настоящему гонению, что описано А.И. Деникиным, который недоумевал, имеет ли он дело с союзниками или врагами321.
О <русском вопросе> на Парижской мирной конференции написана книга Б.Е. Штейном, сотрудником НКИД, который в 1942 году был назначен членом Комиссии М. Литвинова по мирным договорам и организации безопасности. Б. Штейн готовил фундированные секретные аналитические записки об опыте Лиги Наций, целях и инструментарии интересов великих держав в пред– и постверсальском мире и возможностях и скрытых подвохах для интересов СССР в гипотетической всемирной организации безопасности. Это не оставляет сомнений в полной осведомленности автора о всех документах, фактах и обстоятельствах событий. Сугубо прагматический тон его записок, как, впрочем и всех документов Комиссии Литвинова, свободных от всякой идеологической интерпретации, разительно отличается от принятого в те годы задиристого стиля книги Штейна. Тем не менее факты и цитированные документы, введенные в оборот автором, очищенные от ритуальных классовых обличений <врага всего прогрессивного Клемансо>, <прислужника акул капитализма Вильсона>, <злейшего врага трудящихся Черчилля>, <который, как всегда, лгал>, дают практически тот же вывод, что и белоэмигрантские источники и свидетельства.
Б. Штейн, снабдивший каждый элемент своего серьезного и документированного исследования пассажем с классовыми мотивациями, тем не менее делает тот же вывод о цели Антанты – расчленении исторической России, что и М. Назаров, его сегодняшний идейный антипод, демонстративно игнорирующий в историческом разделе своей книги всю советскую историографию. В фарватере политической линии Штейн весьма сожалеет о срыве конференции, признавая, что большевики готовы были идти на торг территорями, и сваливает вину на западные державы, которые якобы делали все за спиной, чтобы эту конференцию сорвать. Франция имела свою позицию и, как пишет Б. Штейн, направила белогвардейским правительствам <дружеский совет> не участвовать322. Французское Министерство иностранных дел сообщило украинскому правительству и ряду Других антисоветских правительств, что, <если они откажутся принять предложение, Франция их поддержит, и будет продолжать поддерживать>323. Советское правительство ответило нотой согласия,
"'Деникин А.И. Очерки русской смуты. Берлин, 1926, т. 5, с. 256.
322 См. Штейн Б.Е. Русский вопрос на Парижской мирной конференции. М., 1949, с. 102.
323 The Bullit Mission to Russia. P. 32.
233
обусловив его позициями, главными из которых был вывод всех> иностранных войск с территории бывшей Российской империи а>– вычетом Польши и Финляндии и тех, что <содержатся правитель* ствами Согласия или пользуются их финансовой, военной или иной. поддержкой>324. : >;
В Париже, где находился Сазонов, было образовано так называемое <политическое совещание>, которое представляло русские белогвардейские правительства Колчака, Деникина, Чайковского е Юденича. На имя генерального секретариата конференции постуА пила нота за подписью Сазонова и Чайковского от имени <объедим ненных правительств> Сибири, Архангельска и Южной Росеии,"ъ>– которой говорилось, что не может быть и речи об обмене мнениями с большевиками. Весьма красноречивым стало <путаное>, как его квалифицировал Б. Штейн, выступление президента Вудро Вильсона 14 февраля 1919 г. перед <Советом десяти> Антанты. Если до этого в ноябре 1918 года Вильсон, оправдывая высадку Антантыъ% целях замены германских войск, говорил, что союзные державы не намерены более придерживаться пассивной тактики по отношений к большевизму, что русское государство с нескольких сторон открыт^ для союзных войск, если они пожелают вторгнуться>, то в 1919 год^ Вильсон уже изрек сокровенное: <Союзные войска не делают ничего хорошего в России, более того, они помогают реакции>. Штейн, to ли наигранно, то ли действительно по-большевистски, недоумевает, почему Деникин и Колчак – <махровые монархисты> оказались реакционерами для такого же <империалиста> и реакционера Вильсона.
Американский президент также высказал намерение установить отношения с большевиками, раз другие русские правительства не хотят встретиться с союзниками на Принцевых островах325. В момент, когда Белое движение нуждалось в помощи союзников, ни США, ни Англия ее предоставлять не собирались, отгородившись от хаоса в России кордоном из пограничных с нею государств – Румы' нии, Чехословакии, Польши. Более поздние случаи <интервенций> имели целью не свержение власти большевиков, а обеспечение своего влияния во вновь образованных государствах, где либеральнонационалистические силы могли легко потерять непрочную власть. Этот вывод не противоречит и выводам серьезных работ советской науки, если те очистить от обязательных в то время трескучих фраз.
По традиционному вопросу послевоенного урегулирования – репарациям возникли наибольшие противоречия между французами, с одной стороны, и англичанами и американцами – с другой. В Программе из 14 пунктов о репарациях вообще не упоминалось, ибо
324 Внешняя политика СССР. Сборник документов. М., 1944, т. 1, с. 227-229.
325 Foreign Relations of the USA. 1919, vol. Ill, p. 1041, 1044.
234
их замысел не был нацелен на компенсацию последствий войны, тем более что США практически не пострадали от войны и не могли рассчитывать на репарации. В их планах было использовать ситуацию Германии для создания совершенно новой системы зависимости и контроля над экономикой и политикой на Европейском континенте. Эта тема была использована для создания первого наднационального финансового механизма, а целенаправленная политика англосаксов быстро привела к окончательной утрате Францией инициативы в вопросах репараций и отношений с Германией. Сделав все, чтобы контролировать этот репарационный механизм, англосаксонские силы и через них интернациональный финансовый капитал, базирующийся в Америке, обеспечили себе ведущую роль в европейской экономике. Программа Хауза-Вильсона, провозглашенная накануне Версаля, и в теории и на практике не могла получить полного воплощения всех ее аспектов и замыслов сразу. Только в конце XX века под эгидой англосаксонских интересов, ставших главной движущей силой мондиалистских идей в международных отношениях, реализуется в полной мере роль наднациональных институтов.
Большевистская Россия в геополитике и идеологии постверсальского Запада
4
Логика исторического бытия национального государства, не стремящегося к контролю над всем миром, не совпадает с планетарными доктринами. К ним не были готовы сами западные страны. Конгресс США, в котором доминировали <почвеннические>, а не глобалистские настроения, устроив настоящий допрос В. Вильсону и Буллиту, в итоге усомнился в пользе для традиционной Америки всемерной вовлеченности в мировые дела, отказался ратифицировать Версальский мир, вступить в Лигу Наций и высказался за продолжение <изоляционизма>. США оказались к 1920 году вне Версальского договора, и на довольно значительный промежуток времени американская внешняя политика оказалась в руках консерваторов-изоляционистов с лозунгом <подальше от Европы>. Даже США в своем внутреннем положении еще не созрели для задач тех сил, что потом займут ведущее положение в американской финансовой и политической элите. Потребовались определенные усилия, чтобы укрепить в США соответствующие круги для проведения линии Хауза-Вильсона, и понадобился весь XX век для реализации их международного замысла.
Если Запад медленно, но неуклонно шел по этому пути, то СССР, наоборот, переживал обратный процесс некоторого восстановления исторически преемственных государственных начал. Идеология
235
большевиков в области государственного строительства зижделас> на тотальном отрицании преемственности истории и на претензи>-ъ построить совершенно <новый мир>. Борьба этого доктринерства ? реальности отразилась в истории идеи и практики СССР. В оспеъ-'1 вая доктрину пролетарского интернационализма, русские большее>'" вики строили социалистическую федерацию отнюдь не по Энгельсу* с его этосом поглощения неисторичных и неразвитых народов,.ъ по Михаилу Бакунину, <протягивая руку братства> всем, невзирая нъ Д <разную степень культурного и промышленного развития>, за что!> поплатились через 75 лет. Академики создавали малым народам письменность, историки и филологи конструировали из разрознеяг" ных памятников фольклора поступательно развивавшуюся в руслф борьбы против <тюрьмы народов> национальную культуру, л
Формально в основу создания СССР был положен проект Лени'ъ) на, который отстаивал Троцкий, как наиболее близкий ему по взгляд дам, против концептуально отличавшегося предложения Сталин>. Ленинско-троцкистская доктрина призвана была сделать СССР ив продолжателем <упраздняемой> исторической России, а объединен нием совершенно независимых и самостоятельных наций. Сталин*ъ) ский проект, также произвольно кроивший страну по национальному признаку, рассекая живое тело русского народа, все же предполагал вхождение <социалистических наций> в Российскую Федерацию на правах автономий, то есть косвенно признавал историческую преемственность и факт, что эти <нации> являлись частями исторического государства российского. Именно против такого преемства возражали ортодоксальные большевики-интернационалисты – Ленин, Троц'> кий, Бухарин, Ларин. Этот эксперимент оказался неосуществимы> полной мере. Я
Начав с чудовищного погрома российской государственности^ СССР в своем реальном историческом бытии сам в известной мере преодолел воинствующе антирусский проект безнациональной <всей мирной социалистической федерации> под эгидой 3-го Интернацавй нала. Марксистская доктрина – мощный инструмент разрушения ^*ri в чистом виде совершенно не годилась для державостроительстваи, Большевикам неизбежно понадобился для выживания тысячелет^ ний потенциал страны. Крах идеи мировой революции и угроза ми> ровой войны, а значит, необходимость обороны от внешних сил'ъ'*-< от <братьев по классу> во вражеской форме – понуждала космопо^ литический марксизм обратиться к исторической памяти и традв>ъ' ционной внешнеполитической идеологии –защите национальны> интересов. Идея мировой революции потерпела крах, хотя за яе> было заплачено утратой русских исторических стратегических завоеваний – результатами Ништадтского мира и Берлинского конгресса (Прибалтика, Каре, Ардаган, Бессарабия). Для восстановления контъ' роля на территории собственной страны Советский Союз вынужде>
236
был пойти на прагматический компромисс между революционными войнами и практикой мирного сосуществования.
Изменения ортодоксальной марксистской концепции происходили не только в области идеологии. В сфере государствостроительства на практике реализовывалась <автономизация>, а не конфедеративная химера на ленинских принципах национальной политики. Внешняя политика СССР, провозгласив отмену <тайной дипломатии царизма> и <неравноправных> договоров, уже в первое десятилетие вовсе не была полностью подчинена целям <мировой революции> и <международного рабочего движения>, а обеспечивала и геополитические интересы исторического ареала. Уже <в 1920 году советская политика сделала окончательный шаг в сторону возврата к более традиционной политике в отношении Запада>, признает Г. Киссинджер, подкрепляя свой точный вывод известным заявлением наркома иностранных дел Г. Чичерина. Верна и его характеристика формы возврата к традиционной внешнеполитической идеологии: <Невзирая на революционную риторику, в конце концов преобладающей целью советской внешней политки стал вырисовываться национальный интерес, поднятый до уровня социалистической прописной истины>326.
