Текст книги "Сиам Майами"
Автор книги: Моррис Ренек
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)
Глава 41
Первым впечатлением Доджа, распахнувшего тяжелую дверь в свои апартаменты, было, что его навестила совсем другая женщина, гораздо красивее Сиам. Она очень уютно устроилась на его диване, но этим впечатление не исчерпывалось. Перед ним предстала леди. Присущее ей достоинство сразу бросалось в глаза. Она встала, чтобы поздороваться, и уже этот учтивый поступок привел его в замешательство. Он поспешно двинулся с покрытых ковром ступенек ей навстречу.
Теперь он узнавал Сиам – сияющую Сиам. Он с унынием констатировал, что так может сиять только женщина, недавно высвободившаяся из мужских объятий. Любящий мужчина проник во все ее поры. Торопясь навстречу Сиам, он чувствовал беспокойство: намерения Барни были ему неведомы. Приветствие Сиам было столь безупречно вежливым, что Доджу на мгновение захотелось отменить свидание. Его сотрясала непонятная дрожь. Что ж, он принесет себя в жертву. Он попытался проникнуть в новые для него загадочные ощущения, но лишь на долю секунды: до него вовремя дошло, что жертва будет совершенно напрасной. Она не пойдет ему на пользу, не усилит его власти над ней. Он не только не мог смотреть Сиам в глаза, но и боялся почувствовать на себе ее взгляд. Он не зря опасался, что его красота и холеность не послужат ему защитой, если она, взирая на него, припомнит все, что было у них прежде.
Сиам, сидя в одиночестве на диване и внезапно увидев, как открывается дверь, испытала испуг и беспомощность. Она знала, что, не поборов в себе этих чувств, добьется лишь повторения своего прежнего опыта с Доджем и снова будет втоптана в грязь. Единственный способ сохранить независимость и сразу завладеть ситуацией – это взять инициативу в свои руки. Стремясь не очутиться с первого же момента у него под сапогом, она грациозно поднялась с кушетки, подхватила сумку и направилась к спальне, игнорируя его намерение поздороваться.
– Сиам, – вымолвил Стюарт откровенно подхалимским тоном, – я тебя не узнал!
– Благодарю, Стюарт.
Благодарности в ее ответе не было ни на грош, однако он почувствовал облегчение, видя, что ей совсем не трудно с ним разговаривать. Но он оскорбился, поняв, что Сиам без лишних предисловий устремляется в спальню. Он был бы рад все это отменить, однако ее безразличие наполнило его мстительностью. Выбора у него не оставалось: он последовал за ней в спальню, где были опущены жалюзи и призывно горела лампа на тумбе возле кровати.
Сиам подошла к огромному шкафу, сняла жакет и повесила его на вешалку. Дальше она поступила аналогичным образом с юбкой, блузкой. Додж закурил, чтобы не стоять сложа руки. Ему претила спешка. Лично он ждал противоположного. Секс подобного свойства он мог бы купить на каждом углу. Она уже разделась до белоснежной комбинации и, сидя на краю кровати, снимала туфли. Ему было необходимо ее остановить. Он уже предвидел, что через десять минут все будет кончено и она уйдет.
Стремительность, с которой все происходило, внушала ему ужас. Он был принужден действовать. Сначала потер пальцами виски, как бы регулируя прицел, потом подошел к ней. Она уже разулась. Ее голос звучал приятно:
– Мне бы хотелось остаться в комбинации.
– Именно это я и собирался тебе предложить. – Он заметил, что комбинация не предназначалась даже для прикрытия бедер. – Нам некуда спешить. – Он участливо склонился над ней. – Можешь оставаться в том, в чем хочешь.
Он опасался к ней притрагиваться, предчувствуя ее недовольство или холодность. Для него первое прикосновение значило, по существу, все.Ему хотелось передать прикосновением свою страсть. Сверху ему была видна ее полуобнаженная грудь. Он осторожно дотронулся до ее руки, потом неуклюже схватил за твердый локоть. Собственная неуклюжесть заставила его почувствовать себя мальчишкой; в следующее мгновение он догадался, что чисто по наитию нащупал правильную линию поведения. Сейчас он никак не мог казаться Сиам чудовищем. Довольный собой, он уже без страха посмотрел на нее. Она заметно напряглась от его прикосновения. Взгляд Сиам был отсутствующим. Это его не остановило. На него начинала действовать близость ее тела. Он провел ладонью по ее голой руке до самого плеча, и она не остановила его. Ее молчаливая покорность уже была для него усладой.
Сиам медленно, как бы не желая его беспокоить, потянулась за своей сумкой. Он не препятствовал ей. Ее волосы скользнули по его лицу. От вида ее обнаженных бедер он занервничал и сгреб ее пятерней за плечо. Ее действия были методичными: сначала она извлекла из сумки и положила на тумбочку, под лампу, зубную щетку, потом пасту, полоскание для рта, ароматический тальк, сигареты, спички, пузырек с аспирином, бумажные салфетки и радиоприемник.
Додж снял свою горячую ладонь с ее плеча. Стараясь скрыть раздражение, охватившее его при виде ее арсенала, он спросил:
– Желаешь выпить?
– Нет. – Из бездонной сумки появлялись все новые предметы. Особенно зловеще выглядели прозрачный пластмассовый шприц, крем и колпачок. – Извини. – Она встала. Ему пришлось посторониться. Она взяла три последних экспоната и удалилась в ванную.
Упражняясь в разгадывании головоломок, он сказал себе: значит, она не прочь.
– Не спеши! – крикнул Додж ей вслед, припомнив слова Зигги о том, что на вечер у нее назначено свидание с Барни.
Он подошел к шкафчику над телевизором и налил себе рюмку. Покосившись на закрытую дверь ванной, нехотя снял пиджак, потом галстук. Он начинал понимать, в чем заключается его недосмотр: она почувствовала, что нужна ему. Это ослабляло его власть над ней, даруемую ему ее честолюбием. Его похоть перечеркивала все былые преимущества. С другой стороны, он превращался просто в Доджа, чего ему, собственно, и хотелось. Никаких званий. Она отдастся просто ему, а не держателю ее контракта. Избалованный женским вниманием, он сейчас находился по отношению к Сиам в незавидном положении. Из-за своей надуманной пассивности он оказался в вакууме. Став отныне просто Доджем, он не знал, как до нее дотронуться, чтобы заставить прореагировать на него как на мужчину.
Он выпил еще. Придется освоиться с новым положением. Ему не хотелось овладевать женщиной, внушая ей страх. Принцип устрашения дал осечку и в прошлый раз, к тому же Додж знал, что на страх уповают только извращенцы. Ему внушали ужас высокопоставленные идиоты, непременно заводившие себе любовниц, соответствующих символу ответственного положения. Додж не принадлежал к структурам, в которых это было правилом. Для подобных идиотов, отказывающихся рисковать и помногу лет просиживающих штаны на одном и том же месте, трамплином становится надежность. Заняв ответственные посты, они тут же превращаются в женских баловней. Для этого им не приходится рубить головы драконам. Выносливая задница – вот залог приобретения любовниц благодаря корпоративному росту! Такая заорганизованная любовь Доджа не привлекала. Ему хотелось, чтобы Сиам отдалась ему с искренним чувством.
Сиам присела в сверкающей ванной на закрытый унитаз и за минуту выполнила гигиенические процедуры. Встав, она не сумела открыть дверь. Вместо этого прислонилась к двери. Выходи без колебаний, наставляла она себя, стукаясь в дверь лбом. Выходи и бери ситуацию в свои руки. Она глубоко вздохнула, посмотрелась в зеркало и отвесила самой себе пару легких пощечин, чтобы встрепенуться. Главная трудность состояла в том, что ей хотелось отключиться.
Когда Додж увидел ее все в той же комбинации, но с трусами в руке, когда ему в глаза бросились ее великолепные формы, когда он понял, что она не теряла времени даром, а готовилась для него, он ощутил прилив возбуждения, какого не испытывал уже давно.
Приближаясь босиком к кровати, Сиам видела, что Доджу не терпится ею овладеть. Додж, старающийся произвести хорошее впечатление, был ей незнаком. Она зажмурилась. Все оказалось гораздо хуже, чем она предполагала. В ответ на откровенную демонстрацию отсутствия какого-либо чувства он начинал выказывать свое неравнодушие. Как-то поспешно, даже просительно улегся на постель. Она ненавидела его за то, что он безжалостно расправился с наивной, непосредственной девчонкой, какой она была с ним когда-то. Собственную глупую непосредственность она вспоминала с горечью. Только сейчас, этим летом, она вновь открыла для себя радость бытия, даруемую непосредственностью. Теперь она сделает все, чтобы уберечься от ран. Додж целовал ее в шею, но она была настороже и не скрывала этого.
Она скользнула в постель и включила приемник, транслировавший рок.
– Сиам, – терпеливо попросил он, – пожалуйста, выключи радио.
– Мне с ним лучше, – возразила она. Ему нравилась женщина, которую Сиам разыгрывала, она же, наоборот, испытывала к нему из-за этого еще большую антипатию.
– Пожалуйста, – мягко повторил он.
Она подчинилась. Он стал расшнуровывать ботинки. Ему не хотелось торопить события. Он хотел продлить свидание. К тому же надеялся, что оно будет не последним. Однако все происходило слишком быстро. Он понимал, таков замысел Сиам. Его цель как раз заключалась в том, чтобы попридержать лошадей, насладиться каждым мгновением. Он знал, что в последние несколько лет вел себя с женщинами слишком рассудочно. Сейчас ему хотелось отдаться на волю природных инстинктов. С другой стороны, он должен был воспрепятствовать тому, чтобы встреча завершилась в считанные минуты. Ему хотелось поблаженствовать с ней рядом. Нельзя, чтобы она так поспешно ушла.
Он меньше всего стремился к тому, чтобы она превратила их встречу в подобие свидания в публичном доме, однако именно так все и выглядело. О большей податливости со стороны женщины не приходилось мечтать. Она растянулась на постели, готовая принять его, но отказывая ему в праве по-настоящему ее почувствовать. Он побывает у нее внутри, но они уже не сойдутся, как прежде. Между ними не пробегало ни малейших токов. Однако у него не оставалось выбора.
Он разделся и лег. Ее рот был закрыт, но он догадывался, что она кусает себя за нижнюю губу. Несмотря на это, она закрыла глаза и развела ноги.
Он забрался на нее. Будь его воля, он бы продлил это состояние навечно. Его рука легла на ее грудь, закрытую легкой тканью, но никакой реакции не последовало. Другая рука нырнула ей между ног – с тем же эффектом. Он не смел ее целовать, опасаясь наткнуться на лед. Злость заставила его предпринять попытку проникновения. Она нехотя дернулась, как от боли. Наконец-то он добился от нее какой-то реакции, но это не продвинуло его ни на миллиметр. Он снова пошел на прорыв и снова получил в ответ болезненный рывок.
Она открыла свои зовущие глаза. Он был рад хотя бы тому, что она не отводит взгляда. Сейчас у них было впереди одно: секс. Глядя на него в упор, она спокойно произнесла:
– Я сухая.
Он терпеливо приподнялся.
– Извини, – добавила она.
– Все нормально, – ответил он, зная, что заминка только усиливает их близость. Он надеялся, что, проявляя понимание, увидит ее прежней.
– Я не хотела, чтобы так вышло, как и ты. Не уходи.
Он был благодарен ей за эти прочувствованные слова. Хотел удержать ее руку в своей, но она убрала руку на лобок, словно туда он добрался бы со своими поцелуями в последнюю очередь.
– Я скоро буду готова.
– Нам некуда спешить. – Он уже радовался такому повороту: теперь у них появлялась возможность поговорить. – Выпить хочешь?
– Нет, – ответила она, поправляя лямку лифчика. – Я лучше покурю.
Это уже напоминало учтивую беседу. Он ожил. Теперь он ждал, что она в знак дружеского расположения не станет закуривать свою сигарету. Так и вышло: она ждала, чтобы он предложил ей собственную пачку. Демонстрируя свое нежелание спешить, он подошел к шкафу и надел халат. Потом взял с телевизора пачку сигарет и подал ей. События развивались – лучше не придумаешь. Он дал ей прикурить. Она оперлась об изголовье кровати.
– Спасибо, – сказала она и запыхтела сигаретой, не вынимая ее изо рта. Додж воспользовался моментом и принялся целовать ее в голое плечо. Она не стала говорить ему, чтобы он перестал, хотя его поцелуи еще эффективнее убивали ее чувства. Чем призывнее он целовал ее, тем больше напоминал о том, как продуманно возобладал над ней, совершенно не любя.
Теперь он осыпал поцелуями ее щеку, шею, целовал вокруг уха; потом съехал на подбородок и принялся ласкать шею с другой стороны. Его сопение свидетельствовало либо о страсти, либо о сдерживаемом желании чихнуть. Стюарт опасливо покосился на нее, но она смотрела прямо перед собой. Он все больше распалялся, видя, что она не собирается его останавливать; оставив в покое шею, он сосредоточился на округлостях, выступающих из лифчика. Одновременно его рука, огладив ее бедро, добралась до ее промежности. Ее тело выводило его из себя. Он снова поднял глаза, чтобы посмотреть, действуют ли на Сиам его потуги, и замер при виде того, чем она развлекается.
Она широко разинула рот, и туда медленно перекочевал горящий сигаретный окурок. Он оторвался от ее груди, не веря собственным глазам. Она опять открыла рот, и окурок медленно появился, очертив полукруг. Она затянулась и выпустила дым. Увидев его озадаченную физиономию, промолвила:
– Извини, я еще не готова.
– Ничего, – услышал он собственный голос и попытался обрести уверенность в себе, хотя чувствовал себя в ее обществе довольно неважно. – Давай посидим перед телевизором и подождем.
– Годится, – согласилась она.
Он метнулся к телевизору и включил его. Она устроилась на канапе. Его порадовал этот знак доверия, хотя она не была готова его принять, а ему уже было нечего ей предложить: у него пропала эрекция. Он чувствовал, что они понимают друг друга.
Они сидели в темной комнате перед ярким экраном. Додж подстроил цвета. С полчаса они молча смотрели телевикторину. Потом пошло женское ток-шоу. Они битый час просидели перед телевизором в противоположных углах канапе.
По истечении часа раздался телефонный звонок. Сиам вскочила.
– Это меня.
– Ты просила меня позвонить, – сказал озабоченный Зигги.
– Со мной все в порядке, – заверила его Сиам.
– Ты уверена?
– Все отлично.
– Ну, тебе виднее. – Он повесил трубку.
В темноте Сиам вернулась на канапе. Совместный просмотр телепрограмм продолжился. Наконец она сказала:
– Думаю, мне будет полезно выпить. Я бы не отказалась от коктейля «отвертка».
Оба засмеялись.
Стюарт вскочил улыбаясь. Он проявлял понимание и набирал очки. Конечно, говорил он себе, собираясь приняться за изготовление смеси, он бы мог силой добиться от нее покорности. Но она все равно возобладала бы над ним и оставила в прежнем подчиненном положении. Ему гораздо больше нравилось быть понимающим мужчиной. В оплату за это он получал женщину целиком. Сейчас она была покорна ему на свой манер, и это тоже возбуждало.
– У меня нет апельсинового сока, – с сожалением сообщил он.
– Тогда двойной джин.
– С тоником, со льдом?
– Чистый.
Он щедро плеснул ей джина. Она отхлебнула. Жидкость имела ядовитый вкус.
– От телевизора я не расслабляюсь, а тупею.
– Извини, – сказал он и погасил экран.
– Стюарт, я знаю, что надо сделать.
Он положил руку ей на ягодицу, неправильно истолковав ее ласковую интонацию.
– Я приму снотворное. Как только оно начнет действовать, я лягу, и ты примешься за меня, прежде чем меня сморит сон.
Стюарт не поверил своим ушам. Наверное, от спиртного он потерял ясность мысли. Но когда она встала, одного вида ее тела и его близости оказалось достаточно, чтобы он согласно кивнул. Он был уже на все согласен. Она проявляла явное дружеское участие, в котором он усматривал основу для последующих встреч. Противоречить ей было бы неоправданным риском. Чем чаще она будет возвращаться к нему, тем больше будет убеждаться в его способности меняться в лучшую сторону. Он усвоил преподанный ему урок и научился ценить стоящую женщину и дорожить ею.
Она потянулась к сумке, достала пузырек со снотворным и отправилась в ванную, чтобы запить таблетку. По возвращении открыла дверцу тумбочки и, не найдя того, что искала, спросила:
– У тебя найдется колода карт?
– На полке в шкафу, – отозвался он, тоже чувствуя приятное расслабление.
Она вооружилась картами и принялась раскладывать пасьянс. Через некоторое время сказала:
– Мне хочется спать.
Стюарт встал. Он нервничал. Это было несколько не то, чего он ожидал, хотя Сиам растянулась на кровати и ждала его. Она опять устраивала спешку, чем вгоняла его в дрожь.
– Ты уверена, что хочешь именно так?
– Меня сейчас сморит.
Он скинул халат и прыгнул в кровать.
Она закрыла глаза. Ничего не происходило. Она ждала, но напрасно.
– В чем дело? – спросила она.
– Выпивка, – объяснил он. – Ничего удивительного.
– Сделай же что-нибудь! – возмущенно потребовала она.
– Вода! – решил он, подбадривая самого себя. Соскочив с кровати, он кинулся в ванную, где опрокинул подряд несколько стаканов воды из-под крана. – Ты не спишь? – крикнул он ей в перерыве между стаканами.
– Засыпаю.
– Включи свое радио! – взмолился он.
Она настроилась на адский грохот. Когда какофонию сменяла реклама, она слышала, как он хлебает воду. Наконец он предстал перед ней с покрасневшими глазами и поспешно лег.
Она закрыла глаза, ожидая штурма.
– Ты бы не закрывала глаз, – попросил он.
– Извини. – Теперь она старалась удержать веки в открытом положении.
Он сунулся в нее. Сухость не исчезла, но появился некоторый простор. Он жалел, что все так вышло, но ради приличия попробовал поерзать.
Она ровно ничего не испытывала. Он находился больше снаружи, чем внутри. Отсутствие должного эффекта компенсировал тяжелым дыханием. Она отвернулась, чтобы он не обдавал ее запахом виски. Все его тело тоже приобрело странный запах – от него разило водой. Казалось, у него внутри плещется целый бассейн, приправленный хлоркой.
Он предпринял еще один натиск, и она решила, что на этот раз дело близится к завершению. Она не желала наблюдать, как от агонии соберутся морщины на его лбу. Раньше ей не приходилось видеть его настолько взвинченным. Она не хотела на него смотреть, чтобы ненароком не нанести ему оскорбления. Борясь с действием снотворного, она пролепетала:
– Я не собираюсь засыпать. Я просто закрою глаза, это же естественно.
– Конечно, дорогая. – Он был польщен ее заботой.
Внезапно он остановился и вышел вон, чем поверг ее в полное отчаяние. Она в ужасе открыла глаза.
– Что ты делаешь?
Он был счастлив, что небезразличен ей.
– Мне больно, – промямлил он. – Придется помочиться.
Она наблюдала, как он ретируется в ванную пьяной походкой. Потом, воспользовавшись его отлучкой, она еще разок набрала в шприц вагинального крема и привела в порядок свои оборонительные позиции. До нее опять донеслись хлюпающие звуки.
– В чем дело? – крикнула она.
– Минутку, – отозвался он, наслаждаясь ее нетерпением. С ним действительно произошла перемена: он был теперь ближе к ней, чем мог когда-либо вообразить, но все равно не желал признаваться, что вместе с мочой лишился эрекции и вынужден опять надуваться водой.
Из последних сил борясь с сонливостью, из-за которой она уже не контролировала свою речь, она спросила его учтивым тоном:
– Стюарт, у тебя опять не стоит?
Он ненавидел эти интонации просвещенной особы среднего класса.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты так говорила, – прозвучало из ванной.
– Прости. – Она напрасно задумала и осуществила всю эту операцию, направленную против него. Не надо было выкладывать на тумбочке свои приспособления. С другой стороны, ей хотелось быть во всеоружии. Теперь она чувствовала, что ее сопротивление привело к слишком серьезным последствиям. Ей хотелось одного – скорейшего завершения всей этой возни.
– Чем ты там занимаешься? – сонно окликнула она его.
– Минутку, – последовал стандартный ответ. Прозвучало это так, словно минута вполне могла превратиться в час.
Она поспешно сняла комбинацию и лифчик и голышом направилась к двери в ванную.
Надуваясь водой, он увидел в зеркале ее нагое отражение. И обернулся с отвисшей челюстью.
– Какой же ты лакомый кусочек, Сиам! – Его охватила пьяная радость оттого, что она сама явилась к нему, да еще голая. Между ними снова устанавливались прежние отношения.
– Ну, Стюарт? – В ее голосе звучало легкое раздражение, хотя она очень старалась не изменять дружелюбному тону. – Ты должен внушить себе: не мочиться!
Он пялился на ее голое тело сквозь пьяный туман в глазах, она на него – преодолевая дремоту.
Он попытался до нее дотянуться, но тут же пьяно отшатнулся. Она встала к нему боком. Он выпил еще водички. Она продемонстрировала ему зад.
Он продолжал хлебать воду, поглядывая на нее.
– Сиам, дорогая, организму не прикажешь. – ОН порадовался, что она позволяет называть ее «дорогая».
Она принялась прыгать перед ним: вверх-вниз, вверх-вниз. Любуясь ее голым телом и прыжками, он чувствовал себя так, словно она снова полностью находится в его власти. Теперь можно было не торопиться.
Сиам вернулась в постель, чтобы там дождаться, пока он придет в состояние готовности. Приняв две таблетки аспирина, она подумала: «Это еще более унизительно, чем если бы мы чем-то занимались». В голове у нее прояснилось, она уже ненавидела себя за то, что превратила его в посмешище. Она чувствовала, что его неспособность объясняется тем, что он пытается произвести на нее впечатление, прикидываясь хорошим парнем. Знала, что он не заслуживает такой характеристики, но с нее было достаточно и того, что ему хочется таковым казаться. Она надела лифчик и комбинацию и более чем когда-либо почувствовала себя развратной голой девкой. Ей стало так тошно от самой себя, что она легла на спину. Так было легче справиться с собой: оказалось, что в полубессознательном состоянии она и впрямь испытывает потребность в мужчине.
С Доджем стряслась в ванной новая напасть: у него перестала гнуться шея. Он отчаянно растирал ее пальцами, но боль не проходила.
– Сиам, ты не могла бы помассировать мне шею?
– Что за беда теперь?
– У меня задеревенела шея.
– Кое-что другое задеревенело бы. – Язвительность замечания была скрашена сочувствием, с каким оно было произнесено.
Зазвонил телефон. Сиам сняла трубку.
– Ты в порядке? – спросил ее Зигги.
– Да, – простонала она.
– Что-то у тебя утомленный голос.
– Утомилась, – ляпнула она, не подумав.
– Уже поздно. – Зигги дивился на нее и терялся в догадках, что происходит.
– Я не могу строить планов на вечер. – Сиам посмотрела на ванную, откуда доносился шум льющейся воды. – Я заночую здесь.
Зигги пал духом.
– Передай Стью мои поздравления. Спокойной ночи. – Он бросил трубку.
– Кто звонил? – спросил Стюарт из ванной.
– Зигги, – честно ответила она. – Он шлет тебе свои поздравления. Я сказала ему, что проведу здесь всю ночь. – Она ожидала, что после таких слов он набросится на нее, полный гордости за свою удаль, и ей придется от него отбиваться, но он так и не показался. – Теперь ты можешь не дергаться.
Ему вроде бы полагалось сиять от восторга, но его, наоборот, скрутил страх. Сиам может растрезвонить о его неудаче – с нее станется. Хуже того, она может держать его под угрозой разоблачения, как под дамокловым мечом. Они поменялись ролями: теперь он попал в зависимость от нее. В гневе на нее, измученный приступом импотенции, он кинулся к кровати. Прежде чем она успела сгруппироваться, он перевернул ее, развел ее задранные ноги и потянулся ртом к ее лону.
– Нет, не надо!
Сиам в отчаянии уперлась руками в его голову. Она не желала, чтобы он возбуждал ее таким способом. Она отползала все дальше, пока путь к отступлению не преградило изголовье кровати. Он боролся с ее сопротивлением, упираясь рукой ей в грудь. Она извивалась, стараясь вырваться.
– Я тебя прошу! – взвизгнула она.
Но ее решительный отпор только раззадорил его. Наконец-то она стала настоящей женщиной. Чувство отчужденности, въевшееся в него из-за частого рассматривания ее фотографии, прошло. Произошел столь желанный прорыв. Он снова горел нешуточным вожделением.
– Не смей! – Она мужественно боролась, но его плечи уже раздвигали ей ноги. – Не делай этого! – Она скрежетала зубами и из последних сил отпихивала его голову.
Он зарылся лицом в волосы у нее между ног. Она ощутила прикосновение его горячих губ. Она откинула голову, впилась зубами себе в губы, напряглась всем телом.
В следующее мгновение раздался утробный вопль. Его голова покинула с таким трудом завоеванную позицию с ретивостью пробки из шампанского. Он остервенело стирал с губ ее вагинальный крем. Даже засунув голову в гнездо шершней, он бы не проявил при улепетывании подобной прыти. Он метнулся в ванную и подставил голову под сильную струю воды.
Сиам зажала руками рот, чтобы не расхохотаться. Дальнейшее противостояние не входило в ее намерения. Она упала лицом на подушку, чтобы подавить приступ смеха. Через короткий промежуток времени ей понадобилось глотнуть воздуху, и звонкий смех раскатился по спальне.
– Извини, – проговорила она, жалея о слезах, сбегающих по щекам, таким неудержимым был приступ хохота. Безудержный смех помог ей расслабиться, и она обессиленно вытянулась на кровати. Она слышала, как он шумно чистит зубы; звук делался все более отдаленным; наконец она заснула.
Сон был глубоким. Но по какой-то непонятной ей причине она через некоторое время увидела сквозь смеженные ресницы физиономию Стюарта. Почему он так неистово старается? Она не могла пошевелить ногами: они казались налитыми свинцом. Все ее тело гудело от боли, словно ее выкручивали, как тряпку. Она закрыла глаза и отвернулась от его дурно пахнущего рта. Он хватал ее за груди. Она не стала ему мешать, потому что ей было противно прикасаться к его рукам. Он трудился в поте лица. Она приказала себе лежать спокойно и дожидаться конца. Однако лежать под ним спокойно оказалось слишком мучительно для ее нервной системы. Она учуяла на наволочке запах из собственного рта – мерзкий до тошноты.
Тогда она заставила себя вспомнить тесный гостиничный номер с обоями, как в парикмахерской, где она впервые, повинуясь инстинкту, поцеловала Барни. Целуя его тогда, она хотела одного – выжить. Она вспомнила, как он пятился от нее, как говорил, что от нее пахнет, как от его дедушки. Она не обозлилась на него, хотя ей тогда меньше всего хотелось выслушивать критику. Она хорошо поняла, что именно он хотел сказать. Как изящно она тогда свела на нет его отказ! Она гордилась собой. Научилась ли она тогда от Барни грубоватой нежности, таящейся в откровенности?
Стюарт дернулся, прервав ее мысли; она опять ощутила на своем теле его мерзкую клешню. Потом он скатился с нее и застыл рядом. Она покосилась на него сквозь ресницы, ожидая увидеть мужчину, утолившего страсть и спокойно восстанавливающего дыхание, а увидела недотепу, пялящего на нее испуганные глаза. По его виду можно было подумать, что он провел тяжелый день за письменным столом. Она крепко зажмурилась, уповая на спасительное забытье. Однако сон не шел, как она ни сжимала веки.
Сиам медленно приоткрыла глаза. Спальню заливало какое-то неземное, скачущее голубоватое зарево. Стараясь не шуметь, она отвернулась от затаившейся в углах темноты и с облегчением обнаружила, что осталась в кровати одна. На канапе спиной к ней сидел Стюарт, таращась в телевизор, словно так можно было заполнить окружающую его пустоту.
Заранее боясь и нервничая, она провела рукой по своему бедру и ягодицам и нащупала в волосах что-то мерзкое и липкое. Она отдернула руку. Словно по сигналу, заломило ноги. Она не могла шелохнуться, чтобы принять аспирин или снотворное и снова забыться. Она принялась тереть изгаженные пальцы о простыню и чуть не содрала с них кожу. Ей казалось, что ее глазницы разбухают под веками и вот-вот лопнут. Потом полились слезы, и боль улеглась. Прежде чем погрузиться в изматывающий полусон-полубодрствование, она успела подумать, что у случившегося есть и положительная сторона: Барни представить себе не может, насколько он был прав. Теперь, когда все осталось позади, ей придется изгнать из памяти все воспоминания о происшедшем.
По прошествии каких-то пяти, от силы десяти минут – так ей по крайней мере показалось – она села в кровати. Телевизор уже не работал, за закрытыми жалюзи наступил новый день. Стюарта в спальне не оказалось. Она вышла в гостиную, но и там было пусто. Заглянула в подсобку – пустота. Возможно, ее разбудила закрывающаяся дверь. Она потянула дверь на себя обеими руками и была поражена зрелищем: по коридору удалялась спина Стюарта, обтянутая пиджаком. Сзади он выглядел, как обычно: чужой силуэт в толпе. Она была благодарна судьбе за то, что он не оглянулся. У нее появилась возможность представить себе, будто их встреча так и окончилась ничем.
Она метнулась в спальню и одним движением смела в мусорную корзину все барахло с тумбочки, включая радиоприемник. Потом бросилась в ванную, залезла под душ, пустила воду на всю мощь, неистово намылилась и излила душу в безумных криках, после чего выскочила из-под душа и растерлась докрасна. Она натянула трусы, но швырнула в корзину лифчик и комбинацию. Надев юбку и блузку, стремглав вылетела в гостиную. Дверь на террасу была распахнута, являя взору лазурное утро.
– Ничего не произошло, – сказала она вслух. – Ничего.
Сиам яростно вздохнула, вступая в новый день.
